Прививки: за и против. Продолжение дискуссии. Участники вечерней части обсуждения темы: заведующая кафедрой инфекционных болезней РУДН Галина Кожевникова, невролог, медицинский директор сети клиник «Семейная» Павел Бранд. Ольга Арсланова: Это программа «Отражение», мы продолжаем, возвращаемся к главной теме этого дня. Мы говорим о вспышке кори в России и о прививках, об отношении россиян, в частности, к прививкам. Вот сегодня стало известно о том, что число заболевших корью в Новосибирске выросло до 48 человек, 41 ребенок болен среди них, об этом сообщила региональный министр здравоохранения сегодня. Виталий Млечин: Ну и врачи говорят, что причина вспышки в отказе родителей от прививок. Наш корреспондент Максим Волков пытался разобраться, к чему приводит отказ от вакцинации и как с этим борются в нашей стране и за рубежом. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Отказ родителей прививать ребенка происходит из-за недостоверной информации, которую люди читают в Интернете, – так считает наш гость, который сегодня был днем в эфире «Отражения», Илья Сотников, начальник центра педиатрии ФГБУ «ЦКБ с поликлиникой». Вот что он сказал. Илья Сотников: На сегодняшний день очень многие родители, к сожалению, получают информацию не от врача, не из медицинского учреждения, а в основном с сайтов. Эти сайты не всегда медицинские, даже больше, не медицинские: это блогеры, это люди, иногда далекие от медицины, которые на своем личном опыте пытаются что-то передать. Они рассказывают о том, как у них проходила вакцинация, как у их родственников происходила вакцинация, не вдаваясь в медицинские подробности и детали тех или иных детей. Задача врача – грамотно, правильно рассказать и о вакцинации, и о ее плюсах, и о ее минусах, если таковые есть, и соответственно объяснить доподлинно, как все должно протекать. Поэтому в этой ситуации я бы сказал, что это обязанность доктора это сделать. Другой разговор, что на сегодняшний день хочет ли родитель слышать вот этот момент? Насильно мил не будешь, навязывать никто не собирается, и, наверное, это неправильно, навязывать. Задача… Знаете как? Ответственность за здоровье ребенка несет его родитель. Ольга Арсланова: Мы хотим узнать мнение наших зрителей: звоните в прямой эфир, рассказывайте, прививаете ли вы детей и сами прививаетесь ли. Собственно, такой же опрос мы запускаем прямо сейчас: отвечайте «да» или «нет» на короткий номер. Ждем вас как всегда в прямом эфире. Приветствуем наших гостей этой студии. Сегодня у нас в студии заведующая кафедрой инфекционных болезней РУДН Галина Кожевникова, – добрый вечер. Виталий Млечин: Добрый вечер. Галина Кожевникова: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Невролог, медицинский директор сети клиник «Семейная» Павел Бранд, – здравствуйте. Павел Бранд: Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Уважаемые гости, объясните, пожалуйста, если я ничего не путаю, ВОЗ обещала справиться с корью к 2020 году. В советское время всех прививали, кори вроде как не было, в Европе тоже был коллективный иммунитет. Что же пошло не так сейчас и мы увидели эту вспышку не только в России, но и в европейских странах? Галина Кожевникова: Ну а что пошло не так? Все объясняется достаточно просто: люди не стали выполнять закон, то, что касается России. Календарь прививок – это закон, то есть не стали прививать своих детей, при необходимости взрослых, когда складывается ситуация определенная. И вот получаем такие результаты. То есть ничего нового с корью не произошло, с вирусом ничего не случилось… Ольга Арсланова: То есть это не какой-то мутировавший… Галина Кожевникова: Да, какой был, такой и есть, вакцин достаточно много и они все эффективные. Основная причина в том, что нарушился вот этот порядок вакцинации. Ольга Арсланова: А для развития такой заметной вспышки какой процент населения должен перестать прививаться? То есть с какой отметки это становится опасным? Галина Кожевникова: 90% людей должны быть привиты, тогда мы можем говорить о том, что этой болезни на данной территории не будет. То есть если у нас 30-40% непривитых, то в любой момент мы можем ждать повышения заболеваемости, вспышки, даже эпидемии. Виталий Млечин: А есть такая статистика сейчас по нашей стране, сколько не привились? Павел Бранд: Точной нет, точной статистики нет. Галина Кожевникова: Точной статистики нет. Павел Бранд: У нас проблема заключается еще в том, что у нас достаточно низкий уровень образования врачей первичного звена, которые, к сожалению, зачастую не только сами отговаривают пациентов прививаться, еще и периодически не соблюдают календарь, говорят о каких-то индивидуальных календарях вакцинации, что не имеет никакого смысла в принципе, и нарушают всю структуру вакцинации. Плюс естественным образом у нас как обычно проблема со статистикой, мы точно не знаем, кто привит, от чего привит, фальшивые справки, фальшивые данные, это достаточно большая проблема нашей медицины. И мы не можем говорить сейчас о таком понятии, как коллективный иммунитет, поскольку реально учитывать мы его не можем, тем не менее совершенно очевидно, что как только коллективный иммунитет снижается, начинаются вот такие вспышки. Пока это вспышки, не эпидемии, но вот в Европе, на Украине фактически эпидемия, а у нас пока вспышки. Надо сказать, что в этом есть доля вины государства, поскольку с рынка исчезла одна из самых безопасных и самых эффективных вакцин, это «Приорикс» (корь, краснуха, паротит), она выведена с российского рынка буквально в прошлом году в связи с тем, что цены… Она входит в список жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов, производитель, соответственно, посчитал, что цена, за которую закупает государство, никаким образом не отражает, даже не покрывает себестоимость вакцины, в связи с чем препарат был выведен из России, в Россию больше поставляться не будет. Ольга Арсланова: Ну вот нас всех прививали отечественной вакциной в свое время, мы не болели корью. Павел Бранд: Да-да. Ольга Арсланова: Почему нельзя делать то же самое, если есть вот такие обстоятельства, на которые мы не можем повлиять? Павел Бранд: С отечественной вакциной можно делать, есть нюансы, связанные с тем, что отечественная вакцина чуть более реактогенна, то есть на нее больше побочных реакций может быть, имеются в виду легкие побочные реакции, какие-то недомогания, покраснение в месте инъекции, повышение температуры на 1-2 дня. Соответственно, вторая проблема заключается в том, что корь, краснуха, паротит – это три в одном, российской вакцины три в одном нет, поэтому это лишний укол, что для ребенка не всегда здорово. Конечно, родители, скажем так, принимая решение о вакцинации, в том числе принимают во внимание вопрос о количестве инъекций, которые будут ребенку вводиться, для того чтобы минимизировать болевой синдром, это тоже такая достаточно серьезная проблема. Ольга Арсланова: Но «Приорикс» тем временем можно сделать за деньги сейчас? Павел Бранд: Нельзя, его нет в стране. Галина Кожевникова: Нет. Павел Бранд: Производитель его полностью вывел из страны, больше не поставляет в Россию. Ольга Арсланова: Только если педиатр по собственным каналам привезет, например, из Европы? Павел Бранд: Я бы не стал делать такой «Приорикс», нарушение холодовой цепи скорее всего возможно, чаще всего бывает в этой ситуации, поэтому единственный вариант – это поехать за границу, вакцинальный туризм является достаточно серьезной отраслью, которая принимает достаточно большие масштабы в нашей стране, когда люди делают в основном «Bexsero», это прививка от менингококка, которая в России не зарегистрирована, соответственно, сейчас уже за «Приорикс», я знаю, ездят, в Финляндию, в Грузию, в ближайшие страны, в Польшу, в Латвию, потому что в России «Приорикс» достать невозможно так же, как и «Энджерикс», например, от гепатита, он тоже выведен с рынка. Эта проблема достаточно серьезная, которая тоже не повышает коллективный иммунитет, прямо скажем. Ольга Арсланова: Галина Михайловна, вот какой момент. Нам звонили зрители наши, очень многие считают, что и корь, и краснуха (краснуха в меньшей степени, корь в большей степени) все-таки не такие опасные болезни. Галина Кожевникова: Нет. Ольга Арсланова: В общем-то, даже если не привиться, переболеть в детстве, ничего страшного не будет. Опасно или нет? Галина Кожевникова: Ну это, скажем так, такой распространенный миф. На самом деле корь – это одна из самых серьезных инфекций детского возраста, от нее умирает достаточно большое количество детей, если мы берем такую статистику, скажем, какую-нибудь африканскую страну, где сотни тысяч заболевший, там достаточно высокая летальность. Осложнения бывают и со стороны легких, и со стороны нервной системы. Корь – это нелегкое заболевание. То есть вот так вот кажется, что многие болели и все проходит хорошо, а так тяжело. Павел Бранд: На самом деле с корью проблема еще заключается и в том, что… Тут надо просто сравнивать какие-то параметры, это достаточно сложно. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Мы многие годы не видели, скажем так, всерьез не видели кори, хотя вот была некоторое время назад, 10-15 лет назад, тоже вспышка. На самом деле надо вспомнить, что если мы говорим об общеглобальном, мировом масштабе, то корь – это первая-вторая причина детской смертности в мире. Галина Кожевникова: Детской смертности, да. Павел Бранд: Да, то есть умирают несколько десятков тысяч детей в год от кори, поэтому назвать ее легкой инфекцией, конечно, достаточно проблематично. Конечно, это связано не только с самой инфекцией, что она такая тяжелая, но и с тем, что это происходит в африканских странах, где дефицит чистой воды, нормального питания и так далее. Но сам факт говорит о том, что инфекция достаточно опасная, потому что именно от кори, а не от чего-то другого. Второй момент – это то, что, к сожалению, вакцинация, которую нам проводили, да и нынешняя вакцинация, не пожизненная. Взрослые долгие годы были защищены коллективным иммунитетом детей. А сейчас мы видим, что из-за снижения коллективного иммунитета детей начинают болеть взрослые, у которых снизился вакцинальный титр, соответственно, количество антител недостаточное для защиты от инфекции, а взрослые переносят корь очень тяжело, с огромным количеством осложнений, особенно пожилые, для пожилого человека, я думаю, после 60 лет это уже вообще лотерея, 50 на 50 это летальный исход, потому что для пожилых корь является очень тяжелым заболеванием. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Я видел, как болеют корью взрослые, у меня в семье были пару случаев кори как раз где-то 15 лет назад у взрослых, которые очень тяжело протекали, с бредом, с галлюцинациями, с госпитализациями, со всеми делами. Поэтому могу сказать, что вот эта проблема стоит очень серьезно. Если я ничего не путаю, то 2006-2007 году была последняя вспышка кори, когда прививали больницы целиком, то есть был приказ Департамента здравоохранения, когда прямо… Я, по-моему, был тогда в ординатуре, прививали прямо сплошняком всех врачей, все врачи должны были быть повторно привиты от кори, поскольку шла очередная вспышка, врачи прививались прямо массово. Но проблема в основном сейчас, конечно, не в том, что взрослые не привиты, хотя это тоже проблема, терапевты, которые исторически вроде как вообще к вакцинации отношения особо не имели, сейчас последние годы они там гриппом начали заниматься, но они исторически к этому отношения особого не имели, их этому никто не учил, они в принципе должны, скажем так, брать актив на себя и пациенту, пришедшему с другой совершенно проблемой, понимая, что прошел срок от вакцинации достаточно большой, как минимум задавать вопрос, вакцинирован ли человек от кори, потому что в условиях современной эпидемической обстановки мы можем получить крайне неприятные случаи, как только это все вырвется дальше. Надо сказать, что в России все равно еще более-менее, я так понимаю, по теоретической статистике (точной статистики у нас нет) у нас все равно больше 85% сейчас привитых, но с каждым годом количество уменьшается, поэтому… Ольга Арсланова: Но сейчас вспышка в России связана именно с тем, что дети не прививались, то есть никто не завез, никто не заразил, в основном это внутренние проблемы? Павел Бранд: Инфекция же циркулирует. Галина Кожевникова: Да, тут трудно… Мне понравился репортаж: «У нас завозной случай, больная приехала из Москвы». Ольга Арсланова: Да. Павел Бранд: Да. Галина Кожевникова: То есть как рассматривать? Что значит «завозной случай»? Это просто из соседнего города приехал, это не значит, что надо приехать из какой-то там экзотической страны… Ольга Арсланова: Просто европейцы сейчас говорят, что это Украина их всех заразила. Галина Кожевникова: Да, ну это… Ольга Арсланова: А в России-то кто? Павел Бранд: Нет, европейцы не говорят про Украину. Галина Кожевникова: У европейцев свои… Павел Бранд: Европейская вспышка началась в Румынии, началась еще 1.5 года назад, она просто долгая, это румынские цыгане непривитые, 2 тысячи человек заболевших, целая история, которая еще… Галина Кожевникова: Первый случай – это даже 2014 год. Павел Бранд: Да, или 2014-й, они там кочевали туда-сюда, все это разносили по всей Европе, это известный факт, откуда все это пошло. Так же и Украина, через Карпаты они попали каким-то образом. Поэтому это все пошло изначально от румынских цыган, а к нам пришло, скорее всего, через Украину тоже, поэтому… Ну и плюс вирус циркулирует все равно в природе. Галина Кожевникова: Да, в природе циркулирует, источники инфекции есть. Соответственно, есть источник инфекции, есть непривитой, и, в общем, это все может распространяться. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей, как они относятся к прививкам. Марат из Санкт-Петербурга на связи. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Марат, мы слушаем вас. Зритель: Добрый вечер. Павел Бранд: Добрый вечер. Зритель: Я вот хотел бы сказать. Я ничего не имею против прививок, потому что я согласен, прививки нужно делать, но другое дело, тут не касается напрямую кори, а вообще прививок, потому что сами врачи… Вот у меня знакомые рекомендуют детям те же прививки от гриппа делать не наши, российские, потому что они, как говорится, «грязные», а импортные, французские, потому что они более очищенные, у них осложнений меньше. Из-за этого народ, может, и отказывается делать прививки детям, потому что качество наших прививок, вакцин наших от той же кори, от того же гриппа оставляет желать лучшего. Ольга Арсланова: Спасибо. Да, мы сейчас обязательно это обсудим. Виталий Млечин: Спасибо. Правда хуже? Павел Бранд: Ну нельзя сказать, что хуже… Галина Кожевникова: Да нет… Павел Бранд: Смотрите, с вакцинацией всегда вопрос стоит в чем? Эффективность и безопасность, это с любым лекарством. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: По эффективности они особенно ничем не отличаются, с безопасностью есть нюансы. Если мы говорим о прививках от кори, опять же разное количество введения (корь, краснуха, паротит, опять мы сталкиваемся с этой историей). Проблема в том, что с гриппом другая история. Галина Кожевникова: Да, это… Павел Бранд: С гриппом какая ситуация? Просто чтобы у наших зрителей тоже было понимание. Вакцинация от гриппа проводится ежегодно разными антигенами. Эти антигены в апреле месяце определяет Всемирная организации здравоохранения на будущий год. Фактически в едином центре производятся антигены для всех вакцин, которые производятся в мире, то есть сами вакцины производятся, например, в стране, в России, в Америке, во Франции, в Нидерландах, где угодно, а антигены поставляются из единого центра. И проблема в том, что рекомендация ВОЗ говорит о том, что 15 миллиграммов антигена должно быть каждого из трех, сейчас уже четырехвалентная вакцина, антигенов в вакцине. Но основные российские вакцины, не будем их называть, почему-то считают, что им достаточно 5 миллиграммов каждого антигена, соответственно, по чистоте они ничуть не уступают любым другим, действующее вещество в них то же самое, но они кладут 5 миллиграммов антигена и добавляют туда специальный адъювант, якобы разработанный ими, для того чтобы усиливать действие антигена, но на самом деле это пустышка, то есть… Виталий Млечин: А в чем смысл? Это дешевле? Павел Бранд: Экономика. Если ты делаешь, покупаешь столько же количество сырья, кладешь в каждый укол в 3 раза меньше… Виталий Млечин: Себе оставляешь, что ли? Павел Бранд: Можешь сделать больше вакцин! Ольга Арсланова: А она работает при этом в таком объеме? Павел Бранд: Ну теоретически как-то оно работает, но насколько оно работает, никто точно не знает, потому что никто никогда не проверял на самом деле, никаких масштабных исследований на эту тему (во всяком случае с хорошим дизайном и качеством) не проводилось. Поэтому сейчас уже появились российские вакцины тоже с нормальным количеством антигена, они есть, но их пока еще не в таком массовом количестве производят. Виталий Млечин: А если вот пришел в поликлинику привиться, можно как-то выяснить, сколько антигена, достаточно или мало? Павел Бранд: С корью можно. Галина Кожевникова: С корью можно. Нет, здесь совершенно правильно начали говорить о том, что надо говорить о каждой вакцине, которая применяется, потому что сравнивать вакцину от гриппа или вакцину от полиомиелита. Кстати, она была создана в Советском Союзе и весь мир прививали именно этой вакциной, благодаря этому, в общем-то, и справились с этой ситуацией. Ольга Арсланова: То есть отечественное – это не всегда значит плохое? Галина Кожевникова: Да нет, конечно. Павел Бранд: Нет, не то что плохое… Ольга Арсланова: Побочные эффекты… Галина Кожевникова: Да-да. И потом когда говорят, что вакцинация вообще есть плохо и осложнения, – это совершенно неправильно. И потом, когда решает человек вопрос о вакцинации, он должен понимать соотношение так называемых каких-то предполагаемых осложнений, даже не осложнений, а побочных эффектов, и риска, что с ним ничего, если заболеет той же дифтерией, корью или какой-то другой болезнью. Вот у нас как-то люди вот это недооценивают. Павел Бранд: Такие риски посчитать… Галина Кожевникова: Почему-то говорят о том, что… Ольга Арсланова: «Ну где я столбняк подхвачу», – думает человек. Это маловероятно. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Ну на самом деле есть очень интересная статистика… Опять же в России с медицинской статистикой плохо всегда было и скорее всего всегда будет, мы можем пользоваться только иностранной статистикой. Например, в США есть вакцинальный суд – это такая классная штука, Вакцинальная палата, которая учитывает все случаи осложнений вакцинации, то есть все случаи, ассоциированные с вакцинацией, нарушений здоровья, которые произошли в непосредственной близости. То есть условно человек если даже вышел после вакцинации, ему на голову упал кирпич, этот случай будет зарегистрирован. Галина Кожевникова: А вот дальше уже разбираются. Павел Бранд: Так вот за 20 с лишним лет работы вот этого вакцинального суда было зарегистрировано 2 тысячи случаев смертельных и крайне тяжелых осложнений вакцинации. Ольга Арсланова: И доказано, что именно связано? Павел Бранд: Доказанных, что они были ассоциированы. Надо понимать, что вот эти 2 тысячи случаев – это на 2 миллиарда введений вакцины. Галина Кожевникова: 2 миллиарда! Павел Бранд: Да. То есть реальность заключается в том, что 1 осложнение одной средней вакцинации на 1 миллион введений. Ольга Арсланова: Понятно. Павел Бранд: К сожалению, тяжелые и смертельные последствия инфекций возникают гораздо чаще. Ольга Арсланова: Все-таки многих, наверное, все равно эти 2 тысячи сейчас напугают. Что может быть? То есть почему это происходит? Это нарушение протокола, это какие-то невыявленные заболевания? То есть с чем эти случаи, как правило, связаны? Галина Кожевникова: Вы ответили на вопрос. То есть, во-первых, это все должно очень точно соблюдаться, начиная от холодовой цепи. Вот вы говорите, поехать за границу или кто-то привезет вакцину: нарушилась температура, пока вы транспортируете, уже и эффективность будет не та… Виталий Млечин: Тогда вакцина становится опасной или она просто не подействует? Галина Кожевникова: Она, во-первых, не подействует, а могут быть и какие-то побочные эффекты дополнительные, то есть этот момент. Второе: никогда нельзя прививать человека, если он болеет каким-то инфекционным заболеванием. Тут вот нарушили, какие-то побочные эффекты. Конечно, фон надо знать, то есть какие заболевания у ребенка или у взрослого. Причем это не что-то сверхъестественное, это все прописано, это все известно, это все элементарно. Павел Бранд: Надо просто понять, что вакцина – это лекарство по сути. Галина Кожевникова: Лекарство, да. Павел Бранд: У них есть инструкция. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Если мы посчитаем количество людей, погибших за то же самое время от аспирина или его аналогов… Галина Кожевникова: Да, это будет гораздо больше. Павел Бранд: …количество будет в сотни раз больше. То есть люди, которые… Это стандартная история: мы знаем, что погибнуть в автомобильной катастрофе гораздо вероятнее, чем погибнуть в авиакатастрофе, тем не менее летать мы боимся, а ездить на машинах нет. Ровно такая же история с вакцинацией: получить какое-то тяжелое осложнение от вакцинации гораздо менее вероятно, чем от любого нестероидного противовоспалительного средства, которое мы пьем каждый день от головной боли, вероятности в сотни раз ниже. При этом мы боимся вакцинации, а не таблеток от головной боли. Это иррациональные страхи, к сожалению, именно поэтому подействовать реально на так называемых «антипрививочников» практически невозможно. Галина Кожевникова: Невозможно. Павел Бранд: Их стран иррационален. Виталий Млечин: Просто когда голова болит, ты выпиваешь таблетку и голова проходит, а тут ты когда прививаешься, ты может заболеешь, а может, и не заболеешь, может, так оно само… Галина Кожевникова: Павел Бранд: Это еще одна проблема. Нужно понимать, что врачи забывают часто, не имеют достаточной подготовки. Я вот недавно совершенно столкнулся с совершенно безумной историей, когда я фтизиатру вынужден был объяснять, человеку, который занимается лечением туберкулеза, что вакцинация БЦЖ не предотвращает заболевание туберкулезом на самом деле. Фтизиатр, человек с опытом работы в 25 лет мне пытался доказать, что… Ольга Арсланова: Открытие. Павел Бранд: Да, что вот надо всем делать БЦЖ в любом возрасте, потому что это вакцинация предотвращает заболевание туберкулезом, что на самом деле не так. Известно, что БЦЖ – это вакцина, которая делается в роддоме. Почему? Потому что тяжелые формы туберкулеза смертельные потенциально, туберкулезный менингит, диссеминированный милиарный туберкулез, которые для ребенка смертельны в первые полгода-год жизни, вот именно от них защищает БЦЖ. С учетом того, что у нас в стране такая вялотекущая эпидемия туберкулеза, ребенку очень нужна эта защита. Но если ребенку не сделали по той или иной причине БЦЖ, то в 3 года ему делать БЦЖ никакого смысла нет, это уже глупость, это первая проблема. Вторая проблема, что врачи пытаются донести до людей, что если ты привит, ты не заболеешь. На самом деле это не так, это надо очень четко понимать. Нужно понимать, что ты не заболеешь, если ты привит в условиях работающего коллективного иммунитета, когда… Чего мы боимся, почему всегда так называемые «антипрививочники» говорят: «Вот вы все привитые, чего вы боитесь?» Мы боимся того… Ольга Арсланова: Вас мы боимся, непривитых. Павел Бранд: Да, что при нарушении коллективного иммунитета начнут болеть и привитые тоже, так и происходит, привитые тоже заболевают. Другой вопрос, что привитые болеют гораздо легче, у них гораздо меньше осложнений, гораздо меньше летальных исходов в том числе и от пресловутого гриппа, надо сказать. Но тем не менее это не значит, что привитый не заболеет. На самом деле коллективный иммунитет – это что? Это защита непривитых, но и привитых тоже. Коллективный иммунитет защищает, он как кокон вокруг тех детей, например, если мы говорим о детской вакцинации, которых нельзя прививать реально по медицинским показаниям. Их очень мало, очень мало, но они есть. И защита вокруг взрослых, у которых уже закончился иммунитет, но это защита и привитых в том числе, потому что у кого-то не подействовала вакцинация, мы же не делаем каждому титр после того, как провели вакцинацию. У кого-то вакцина не подействовала, их определенный маленький процент, 2%, например, точно не знаю цифр; у кого-то вакцинация подействовала, но действие закончилось раньше, чем ему ввели, например, бустер или повторную ревакцинацию сделали, и это их защищает тоже. Как только коллективный иммунитет падает… Мы в принципе все это видели в 1990-е гг., еще не так давно они были, мы получили 1992-1993-е гг. Ольга Арсланова: Дифтерия? Павел Бранд: Эпидемия дифтерии, 5 тысяч погибших в России, про это все почему-то забывают, хотя это было не так давно. Вот тогда упал, по-моему, до 72%, по-моему, коллективный иммунитет, как считается. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: И 5-6 тысяч погибших по самым скромным подсчетам. Я знаю людей, которые работали на этой эпидемии, они рассказывали, как реально в детском морге не было места, на полу лежали трупы, потому что реально была катастрофа. Тогда было реально… Вот сейчас они сказали в сюжете про массовую вакцинацию, что привита 1 тысяча человек, – это, конечно, не массовая вакцинация: массовая вакцинация – это когда начинают развертываться санэпидмероприятия, когда прививаются миллионы человек, вот это массовая вакцинация. Когда начинается реально серьезная вакцинация, это прямо серьезно. Галина Кожевникова: Обязательная для всех, да. Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. У нас на связи Николай из Калуги, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Николай. Зритель: Здравствуйте. У меня мать раньше работала фельдшером, делала эти прививки и все. И в то время, в плохое, в наше коммунистическое время, не дай бог что-то после этого получилось, там головы сносили бы и врачам, и всем. Но сейчас «делайте прививки», то-се. А где гарантия, если по телевизору открыто говорят, в аптеке кто-то купил, отравился – «а вы думайте, что покупаете». И здесь надо, как говорится, что-то такое. Где гарантия, что именно эта прививка из Франции? Ольга Арсланова: Понятно. Павел Бранд: «Посадят». – «А ты не воруй». Ольга Арсланова: Важный вопрос, очень многие наши зрители, кстати, во-первых, говорят, что не всегда доверяют, что им там колют, а во-вторых, не всегда в поликлиниках бывают вакцины, ставят в очередь и говорят: «Ждите». Виталий Млечин: Даже в Москве на это жалуются. Павел Бранд: Ну это проблема… На самом деле не всегда бывают иностранные вакцины, российские вакцины есть практически всегда, но российскими вакцинами никто особо прививаться не хочет. Ольга Арсланова: Бесплатно. Павел Бранд: Даже бесплатно. Ну это же стандартная пугалка: наши вакцины плохие, подождем иностранные. Галина Кожевникова: Подождем иностранные, да. Ольга Арсланова: То есть так говорят в поликлинике сейчас? Павел Бранд: Даже врачи так говорят иногда, к сожалению. Галина Кожевникова: Даже врачи. Павел Бранд: Они говорят о том, что наши вакцины опасные. На самом деле вся опасность наших вакцин заключается в минимальных процентах того, что будет осложнений чуть больше. Обычно эти осложнения ничуть не хуже, чем при иностранных вакцинах, просто они чаще случаются: это в основном какие-то поствакцинальные реакции в виде опять же инфильтратов, покраснений, каких-то… Часто очень, у нас есть в Facebook профессиональные группы, например, где показывают, врачи выкладывают осложнения в том числе и вакцинаций, и очень часто это обсуждается, обсуждаются моменты, связанные с неправильным введением вакцины, когда вместо мышцы вводят подкожно; обсуждаются моменты, связанные с неправильным хранением, когда явно нарушалась холодовая цепь, когда самостоятельно купили… Виталий Млечин: А часто такое бывает? Павел Бранд: Ну связанное с неправильным введением и неправильным хранением достаточно часто на самом деле, потому что есть у людей, например, возможность сейчас купить в аптеке вакцину… Виталий Млечин: А, то есть когда сами люди неправильно, не врачи? Павел Бранд: Да, сам… Ольга Арсланова: Подождите, то есть если возникает проблема с доступностью вакцины, сейчас можно пойти и купить самостоятельно? Павел Бранд: Некоторые вакцины да, продаются в аптеке. Галина Кожевникова: Некоторые, не все, но некоторые. Павел Бранд: Не все, но некоторые. Ольга Арсланова: Галина Михайловна, как вы можете оценить доступность вакцин, даже отечественных, сейчас в России? Потому что у нас очень много на SMS-портале жалоб из разных регионов, что в поликлиниках отказывают, говорят: «Ждите»? Галина Кожевникова: Ну, к сожалению, за это должны отвечать не врачи, а те органы, которые обеспечивают, начиная с департаментов здравоохранения… Ольга Арсланова: То есть если возникают проблемы, нужно звонить и жаловаться туда? Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: На самом деле, конечно, поставка вакцин… Галина Кожевникова: Поставка вакцин – это государственное дело, потому что все, что касается вакцинации, является государственным делом, действительно. Павел Бранд: Это эпидемическая безопасность. Галина Кожевникова: Да, не частное. Кстати, то, что говорил Владимир Владимирович Путин, что у нас основное – это сохранение здоровья населения, а вот это вот одна из этих частей. Конечно, она должна соблюдаться. Ольга Арсланова: Еще зрителей интересует состав вакцины. Тоже ходит много слухов, мифов, что туда добавляют… Павел Бранд: О, любовь. Ольга Арсланова: Ртуть добавляют. Павел Бранд: Это моя любовь, ртуть, алюминий… Ольга Арсланова: Да. Что туда добавляют, в эту вакцину? Павел Бранд: На самом деле… Самая смешная история, я ее обожаю на самом деле, по поводу ртути. Действительно в прививки для сохранения, для консервации добавляют соль ртути мертиолят. Проблема заключается в том, что, если вы помните, не знаю, помните ли вы это, но когда вас прививали, наверное, еще, вас прививали из одной бутылки, была бутылка, где налита была вакцина, значит, одноразовым шприцом (если повезло одноразовым) набирали оттуда вакцину и вкалывали. А если вы сейчас придете вакцинироваться, вы увидите, что все шприцы – это шприц-доза. Галина Кожевникова: Одна доза. Павел Бранд: Шприц-тюбик, то есть вам достали индивидуальный, показали, раз вкололи, или уже в нем порошочек, туда закачали жидкость и вкололи, все. На самом деле почему? Потому что консервант мертиолят очень много проблем вызывал у «антипрививочников», они считали, что это абсолютное зло, он вызывает кучу страшных болезней, включая якобы аутизм, в связи с чем фармкомпании, долго боровшись якобы… Знаете, это называется борьбой на заранее запланированное поражение. В итоге они радостно отказались от применения мертиолята в большинстве вакцин, что «антипрививочники» посчитали своей большой победой, а на самом деле это была большая победа фармкомпаний. Почему? Потому что когда ты продаешь банку, в которой содержится много доз, она стоит как оптовая продажа, 10 рублей, а когда ты продаешь по одной дозе, то ты можешь вот эти 100 доз, которые были в банке, продать за 100 рублей. Естественно, что для фармкоманий чем меньше расфасовка, тем выгоднее, розница или опт. Таким образом «антипрививочники» победили сами себя, сделав вакцину дороже, фармкомпании богаче, а у них от этого ничего плохого не случилось. На самом деле то количество мертиолята, который содержится в одной дозе вакцины, в итоге если говорить о прививках, которые содержат мертиолят, настолько ничтожно мало, эта соль настолько нереактогенна вообще и настолько быстро выводится из организма, в течение месяца полностью исчезает из организма, что говорить о ее вреде вообще в принципе смешно, потому что… Классический обычно пример – это то, что если вы едите рыбу любую, вы поглощаете ртути больше, чем из всех вакцин вместе взятых, введенных вам в течение жизни: какой-нибудь тунец содержит просто гигантское количество ртути по сравнению с тем, что вы получаете с прививкой. Ольга Арсланова: На втором месте по страхам после ртути – это аллергия, аллергическая реакция. То есть человек может не знать, что у него она возникнет, предугадать это невозможно. Галина Кожевникова: Ну аллергические реакции могут возникать только на те вакцины… Определенная, скажем, аллергическая реакция на вакцину, которая была сделана, построена… Яичный белок, да? Если у человека есть аллергическая реакция на куриный белок, то… Ольга Арсланова: …он знает об этом, скорее всего? Галина Кожевникова: Ну вряд ли человек не знает, что у него есть аллергическая реакция на куриный белок, потому что есть начинают с самого раннего детства это. То есть это сложно себе представить. Павел Бранд: На самом деле это самое частое. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Не только на куриный белок. Галина Кожевникова: Это самое частое и то, что можно увидеть. А вообще аллергическая реакция, сказать, что именно на вакцины она как-то сильно отличается по частоте встречаемости на другие аллергены… Павел Бранд: Например, на местную анестезию аллергические реакции, я думаю, бывают почаще. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Тем не менее у стоматологов мы без анестезии не лечимся. Галина Кожевникова: Не лечимся. Павел Бранд: А аллергии боимся почему-то на вакцины. Галина Кожевникова: Тут вот это соотношение… Павел Бранд: На самом деле надо сказать, что опять же это иррациональные страхи. Почему? Потому что, например, от пищевой аллергии погибает в разы больше людей, чем от лекарственной. Галина Кожевникова: Гораздо больше. Павел Бранд: От арахиса, от орехов… Галина Кожевникова: От рыбы. Павел Бранд: От рыбы, от всего чего угодно, грибов и так далее больше людей погибает, чем от любой вакцинации, любых лекарств в мире. Поэтому иррациональный страх опять же, который победить невозможно, у людей он всегда будет, потому что, знаете, просто боюсь, а почему, не знаю, вот реально, просто страшно. Виталий Млечин: Так со страхом, по-моему, всегда так: чего не понимаешь, того и боишься. Павел Бранд: Да нет, здесь иррациональный страх, он плох именно тем, что даже тебе объяснили, что это нестрашно, а ты все равно боишься, это иррациональный страх, понимаете. Например, можно объяснить ребенку, что в темноте бабайки нет на самом деле, можно с ним посидеть, выключить свет, нет бабайки, потом он привык, вы же спите в темноте, а не со светом… Я не знаю, как вы лично, но… Ольга Арсланова: Как правило, да. Павел Бранд: Всякие возможны варианты. А в этой истории… Скажем так: я очень мало видел людей, которые бы поменяли реально позицию. Для того чтобы так называемый «антипрививочник» поменял позицию, должна случиться трагедия обычно, конечно. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Это происходит в результате того, что погибает или серьезно заболевает кто-то из близких родственников в результате, соответственно, вакциноассоциированной… То есть, скажем так, вакцинопредотвратимой инфекции, управляемой так называемой инфекции погибает кто-то из близких родственников или ребенок, тогда уже второго ребенка начинают прививать неожиданно, хотя позиция была никогда и никому. Ну вот недавно, буквально чтобы было понимание, это не только прививки на самом деле. Вот доктор-стоматолог написала вчера, я прочитал в Facebook, как к ней пришла молодая девушка с воспаленным зубом, она ей сделала удаление зуба, вернее удалила корни, положила туда лекарство, сказала: «Вам надо пить антибиотик». И та звонит через 3 дня: «Доктор, все ужасно, у меня раздуло все лицо». – «Вы антибиотики пили?» – «Нет, вы знаете, мы антибиотик не пили, потому что мы с мамой биоорганические женщины, все только биологическое потребляем, чисто натуральное». Естественно, невозможно объяснить людям, что это беда, ничего не поможет, кроме антибиотика, но пока не случилась беда, они не пойдут. И это проблема. К сожалению, все другие объяснения практически не работают, только когда что-то случилось. А обратная ситуация еще хуже, потому что в медицине очень часто, к сожалению, из-за большого количества случаев вообще произошедших встречается вот эта вот проблема, когда «после» не значит «вследствие». Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Если мы говорим, например, про третью, наверное… Она на самом деле первая страшилка, первые две – это так, мертиолят и аллергия, это детский лепет, а самая страшная страшилка – это аутизм, который возникает якобы после вакцинации. Ольга Арсланова: Ага. Павел Бранд: Один недобросовестный доктор в конце 1980-х гг. это придумал, с тех пор это разные «антипрививочники» носят с собой, как свое самое любимое знамя. Ольга Арсланова: Хотя вроде бы уже разоблачили много лет назад. Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Разоблачили сто раз, 11 исследований огромных проведено, что это не так, но тем не менее «антипрививочники» верят во всемирный заговор и считают, что это действительно самое большое зло вакцинации. Тем не менее проблема заключается в том, что дебют аутизма чаще всего по времени совпадает с фазой активной вакцинации, и у человека в голове эти два факта как бы автоматически стыкуются. То есть тебе можно десять раз сказать, что это не так, но поскольку по времени это совпадает, ты будешь считать, что это именно так и есть. Ольга Арсланова: Ну или другие заболевания. «Внучке поставили от гриппа, на следующий день заболела», «Невестка привилась от кори, получила аутоиммунное заболевание, кто-нибудь за это ответил?» Галина Кожевникова: Ну это… Ольга Арсланова: «Попал в больницу с пиелонефритом после вакцины АКДС». И вот таких вот историй очень много, то есть доказать невозможно. Галина Кожевникова: Это надо индивидуально разбираться. Опять же «после» не значит «вследствие». Ну вот так вот говорить, что это связано с какой-то вакцинацией, – это беспредметный совершенно разговор. Это надо в каждом конкретном случае… Павел Бранд: Очень много на самом деле интересных есть примеров, если почитать врачебные форумы, очень часто описываются интересные истории, когда, например, человек пишет, что вызвал врача на дом… Еще 5-7 лет назад вакцинация на дому была вообще нормой, сейчас уже потихоньку, слава богу, мы от этого отходим, это опасно, этого не надо делать, надо вакцинироваться только в лечебном учреждении. Вызвали на дом врача, пришла врач, надо было вакцинировать ребенка, но выяснилось, что врач забыла вакцину, так вот получилось, что она шла из поликлиники и забыла вакцину. На ребенка посмотрела, сказала: «Ладно, завтра приду привью». Мама сказала: «Ладно, окей, давайте до завтра». И вечером у ребенка температура 41, судороги, «скорая», уехали в больницу, тяжелое заболевание, не суть какое, но мама говорит: если бы была вакцинация, я бы это ассоциировала автоматически, никаких больше вакцин никогда. При этом вот этот случай, когда не вакцинировали и все это случилось, она вдруг поняла, насколько она бы была в этой ассоциативной теории заговора… Ольга Арсланова: А учитывая, что маленькие дети вообще часто болеют, как-нибудь попадешь обязательно в какую-то… Павел Бранд: Конечно, естественно, ты всегда попадешь в какую-то ситуацию, когда вакцинация будет связана с каким-то заболеванием, на самом деле напрямую к ней не относящимся. Ольга Арсланова: У нас на связи Николай из Саратовской области. Добрый вечер. Ваше отношение к прививкам? Зритель: Добрый вечер. Мое отношение к прививкам, знаете, сложное. Это нельзя рассматривать прививку с медицинской точки зрения. Это, я считаю, социальный вопрос. Ну как сказать, мне 70, я тоже ведь был ребенком, тоже был взрослым, но я не помню, чтобы мне делали прививки. Убейте меня, мне делали одну прививку, не только мне, всем поголовно, это от оспы. Мои родители перенесли войну, голодуха, вот эта разруха, все – вообще никаких прививок. Все они умерли далеко за 80. А младшая сестра моей мамы, ей уже 90 с лишним, она еще живая, никаких прививок. Теперь перейдем к нашему сегодняшнему времени. Внук… Так получилось, что я воспитывал внука. Никаких конфет, никаких сладостей, никакого дерьма вот этого – все только свое, все чистое, все натуральное… Ольга Арсланова: Здорово, это прекрасно. Галина Кожевникова: Да, это здорово. Ольга Арсланова: Сахар – это вред. Зритель: Теперь слушайте. Пишут с садика: ребенка не примем, отправим домой, если не сделать такую-то прививку. Ольга Арсланова: Вот! Зритель: Я пишу: «Я сделаю прививку, но если не дай бог с ребенком что-то случится, какие-то осложнения, или не дай бог он станет инвалидом, кто будет нести ответственность и будет ли помощь от государства?» Мне позвонили, сказали: «Заберите свое заявление, пожалуйста, и ведите ребенка». Я сейчас жалею, что я не потребовал до конца, чтобы было подтверждение. Ольга Арсланова: Да кто же вам его даст… Спасибо вам за ваш звонок. Галина Кожевникова: Ну это вот к тому, что да, мы говорим-говорим уже час, объясняем… Ольга Арсланова: А вот. Галина Кожевникова: А вот… Павел Бранд: На самом деле это проблема, действительно проблема. Галина Кожевникова: Конечно. Павел Бранд: У людей возникает этот вопрос всегда, кто будет нести ответственность, если что-то случится. Мы знаем, на 2 миллиарда введений 2 тысячи осложнений. Понятно, что рано или поздно кто-то из людей в это осложнение попадет, или в летальный случай, или в тяжелое осложнение, не знаю, поствакцинальный менингит, энцефалит и так далее. Например, бывает полиомиелит вакциноассоциированный, ну бывает это, мы знаем, что это не нулевое число. Проблема заключается в том, что наше государство, к сожалению, реально обеспечить нормальную помощь тем пациентам, которые пострадали в результате вакцинации, не может. Это проблема, которая многих людей реально останавливает. То есть здесь понятно, что вероятность этой проблемы крайне низкая, но сам факт того, что в государстве… Галина Кожевникова: Да, если вдруг что случится, никто не поможет. Павел Бранд: …тебе не поможет, то есть никто не будет нести ответственность – это большая проблема, это катастрофа, это то, что действительно останавливает многих людей, которые могли бы, которые не имеют антипрививочной позиции на самом деле, то есть это ведь тоже еще вопрос такой. Есть же не только «за» и «против», есть же большая «серая» зона, которая на самом деле огромна: часть людей, которые делают часть прививок, какие-то они себе в голове посчитали, что надо сделать, они их сделали – от гепатита, например, про нее меньше всего говорят, что она страшная, БЦЖ в роддоме, про нее вообще не поняли, и, например, сделали «Пентаксим», когда он был, типа менее реактогенная АКДС. Вот это сделали типа и больше ничего не прививают. Есть люди, которые не прививаются именно потому, что боятся того, что что-то случится и им никто не поможет, у которых нет своих финансовых возможностей каким-то образом вырулить из этой истории. Они боятся, с этим страхом ничего не сделаешь, потому что они в чем-то правы, осложнения возможны. Кто будет отвечать? Никто. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на эту «серую» зону в нашем опросе. Корреспонденты в разных городах спрашивали россиян, делают ли они прививки. Посмотрим, что получилось. ОПРОС Ольга Арсланова: Вот фраза о том, что родитель отвечает за здоровье, – а нужно ли, как вам кажется, здесь полностью доверять родителю? Должно ли государство побуждать родителей делать прививки, например, не допуская ребенка в детский сад, государственные школы и так далее? Если государство видит, что родитель заведомо вредит своему ребенку? Галина Кожевникова: В очень многих странах здоровье ребенка… За это, конечно, родители отвечают, но ребенка рассматривают как объект для заботы и государства. Например, в Австралии, в Италии, в Германии очень жесткие такие условия: возьмут ребенка в детское учреждение, не возьмут, допустят его до определенного коллектива или не допустят… Павел Бранд: По-моему, единственный уголовный процесс был во Франции, насколько я помню, в 2001 году осудили родителей, не вакцинировавших ребенка АКДС. Галина Кожевникова: Но это именно уголовный процесс. Павел Бранд: Да, принудительная вакцинация, штраф огромный был. Ольга Арсланова: Что-то подобное у нас нужно вводить? Галина Кожевникова: Нет. Павел Бранд: Нет, на самом деле сложный вопрос. Если бы государство брало на себя ответственность… Здесь же на самом деле надо понимать, человек в сюжете очень интересно сказал: «Недоверие к медицине». Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: Медицина не отвечает за историю с вакцинацией, здесь действительно очень сложная история. Это врачебная манипуляция, несущая социальную функцию, то есть мы же как бы предотвращаем массовые инфекции. Понятно, что врачу лично для чего? – для того, чтобы самому не заболеть и его дети не заболели, наверное, важно. Но это не вопрос сохранения даже здоровья конкретного индивида, это вопрос создания опять же коллективного иммунитета, то есть это социальная функция защиты государства в том числе. И государство должно брать на себя ответственность. Если у нас государство начнет брать на себя ответственность за тех детей, которых вакцинировали, взрослых, и за последствия вакцинации, которые оказались неудачными, этот один случай на миллион, но брать за него ответственность, действительно полное обеспечение, серьезные материальные выплаты, лечение как положено и все дела, то дальше тогда государство может побуждать к вакцинации какими-то запретительными, ограничительными мерами и так далее. Пока государство ответственность на себя брать не хочет, то, естественно, сейчас никакие запретительные или ограничительные меры вводить, наверное, будет неправильно, потому что это будет явный перекос какой-то. Хотя в какой-то момент, когда... Опять же вот была эпидемия дифтерии, там государство уже несильно думало, оно пришло и сделало всем прививку, надо не надо, быстро всех вакцинировали, тут уже все сами, правда, побежали, там уже побочные эффекты никто не считал в этой ситуации. Поэтому естественным образом нужно понимать, что должен быть принцип равноправия, он, мне кажется, должен соблюдаться. Поэтому, конечно, это было бы, наверное, в итоге правильным решением, какие-то ограничительные меры для чего? – для защиты тех, кого нельзя прививать, например, действительно нельзя по медицинским показаниям. Их очень мало, но их нельзя прививать, их надо защищать. Почему они должны страдать оттого, что кто-то решил отказаться от доказанного, эффективного способа предотвращения инфекции, они почему должны страдать, их родители? Кто будет отвечать, если, например, ребенок, который в коллективе, ему нельзя прививаться, пришел ребенок, который не привит по желанию родителей, сходил на ветряночную вечеринку или на корьевую и заразил того ребенка, который ослаблен, которому нельзя прививаться по… Хотя надо сказать, что сейчас современная медицина говорит о том, что ослабленных прививают… Галина Кожевникова: …в первую очередь. Павел Бранд: …быстрее, в первую очередь, чаще, для того чтобы они не пострадали от самой инфекции. И вот здесь кто отвечать будет, тоже большой вопрос. Ольга Арсланова: Галина Михайловна, ваша резюме. Где вот эта зона равноправия, которая бы всех более-менее устроила в наших российских реалиях? Галина Кожевникова: Во-первых, конечно, я считаю, нужно соблюдать закон и все-таки немножко думать и о своих детях, и о здоровье окружающих тоже. Соблюдайте то, что сейчас есть, даже вот не надо ничего выдумывать на сегодняшний день. Просто даже те правила, которые существуют сейчас, достаточны, для того чтобы нам… Хотя бы чтобы не было каких-то сюрпризов и эпидемий. Ольга Арсланова: А вот как выполняют наши зрители. Мы спрашивали, делаете ли вы прививки себе и детям своим: 60% сказали, что делают, и только 40% нет. Смотрите, все равно очень многие отказываются. Павел Бранд: Нет, на самом деле… Виталий Млечин: Да, вы же сказали, 90% должно быть, сильно не дотягивает. Павел Бранд: На самом деле сейчас есть опросы крупные общественного мнения, которые показывают, что пока сильное превалирование провакцинаторов в России… Галина Кожевникова: Да. Павел Бранд: На самом деле антивакцинаторское движение – это что такое? Это когда люди, которые сами полностью привиты, учат других, что прививаться не надо. Галина Кожевникова: Что прививаться не надо, да. Павел Бранд: Это большая проблема. Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Ольга Арсланова: Спасибо, уважаемые гости. Заведующая кафедрой инфекционных болезней РУДН Галина Кожевникова, невролог, медицинский директор сети клиник «Семейная» Павел Бранд были у нас в гостях. Галина Кожевникова: Всего доброго. Павел Бранд: До свидания, всего доброго. Не болейте.