После прошедшего в субботу несогласованного митинга в поддержку незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму ОВД были переполнены. Задержали, по данным ОВД-Инфо, 1373 человека. Среди них оказался и Гриша — студент факультета «Коммуникаций, медиа и дизайна» Высшей Школы Экономики. Мы поговорили с ним о пребывании в изоляции от внешнего мира, а также — с руководителем юридической службы «Апология протеста» Алексеем Глуховым и разобрали, какие действия силовых структур при задержании студента были неправомерными. Гриша: Я находился в центре парка на Цветном бульваре и слушал концерт мужчины, который играл на гитаре. Затем толпа активистов под натиском Росгвардии начала приближаться. Концерт в итоге прекратили, потому как Росгвардия подошла вплотную, попросила об этом и начала «вычищать» всех из парка. Я послушно сел на лавочку в конце парка, возле Садового кольца. Но их не устроило и это. Затем я вместе с толпой перешел на островок безопасности, к пешеходному переходу. Перебежать дорогу не получалось — ОМОН перекрыл все другие пути. На светофоре горел красный, поэтому пришлось ждать. В это время сотрудники уже всех вывели. Я думал, что на этом все, что они не пойдут на этот островок и подождут, пока мы перейдем дорогу. Но, вопреки моим ожиданиям, они начали задерживать всех, кто стоял на этом островке. Нас взяли в кольцо. Алексей: Основания для задержания — это совершение административного правонарушения. Применительно к акциям, полиция считала, что все, кто находился в момент задержания рядом с полицейскими, были участниками публичного мероприятия. Оно не было согласовано, а участники создавали помехи движению пешеходов и транспорта и на неоднократные требования сотрудников полиции разойтись не реагировали. Формально во всех протоколах написано, что это нарушает часть 5 или 6.1 статьи 20.2. Поэтому их задерживали. Митинг не был согласован, а участники создавали помехи движению пешеходов и транспорта. Но с точки зрения стандартов прав человека, которые неоднократно были подтверждены Европейским судом по правам человека по жалобам из России, задержание является исключительной мерой. И, соответственно, задержание и доставление в отдел полиции должны быть обоснованы. Европейский суд очень часто задает вопрос: «А почему нельзя было составить протокол на месте, если вы считали, что это нарушение? Зачем лишать человека свободы?» Российские власти и полиция, как правило, говорят, что у них нет возможности оформлять всех на месте, поэтому они забирают всех и лишь потом разбираются. А на самом деле включают конвейер и штампуют протоколы. Гриша: Когда ко мне подошли сотрудники Росгвардии, то не представились, не назвали причину задержания. Один из них вроде даже был полковником — у него было три звезды. Мне это показалось довольно странным: может ли полковник заниматься такой «грязной» работой, как задержание людей на митинге. До последнего надеялся, что нас отпустят без протокола, потому что мы были самыми безобидными из всех задержанных: у нас не было плакатов, мы ничего не кричали. Алексей: Не так давно был скандал в связи с тем, нужно ли росгвардейцам представляться, когда они подходят к гражданину. Оказалось, что нет. Полицейские же обязаны подойти, представиться, объяснить причину и предоставить удостоверение по первому требованию. Я думаю, что фигуральный законодатель сейчас будет вынужден вносить изменения в закон — это слишком большая свобода действий. Они смогут делать так не только на митингах. Росгвардейцам представляться не надо. Полицейские же обязаны подойти, представиться, объяснить причину. Полномочия Росгвардии такие же, как у полицейских — те же самые стандарты на применение физической силы к несовершеннолетним, инвалидам и беременным. Спецсредства можно применять только, если на несогласованной акции нарушается общественный порядок и создаются помехи движению транспорта. Это основные ограничения. Под нарушение общественного порядка подпадает практически все, даже нецензурная брань. Гриша: Я не оказывал никакого сопротивления. Меня поставили возле автозака, провели стандартную процедуру досмотра. В карманах нашли две пустые пластиковые бутылки. Я не хотел выбрасывать их в обычную мусорку, а донести до специального контейнера. Сотрудники достали их, выкинули на асфальт, а один из них (тот «полковник») спросил: «А зачем тебе они?» и ударил кулаком по левой стороне грудной клетки. Не то, чтобы это было больно, но сам факт неприятен. У них явно не было на это права. Всё происходило очень быстро. В автозак с этого островка попали и люди абсолютно случайные, совершенно к митингу не относящиеся. Со мной были ребята, которые просто живут на Цветном бульваре и вышли за продуктами. У сотрудников оцепления они спросили, могут ли пройти дальше. Им ответили «да», а потом взяли в кольцо. Справа — сотрудники в оцеплении, а слева — те, что с Трубной площади. Они начали задерживать всех лиц мужского пола. Девушек в нашем автозаке не было. Нас повезли в ОВД Братеево. Там оформили протоколы доставления и сдачи вещей: шнурков и прочего. У меня забрали даже телефон, хотя в моем случае особой разницы не было — разрядился и он, и power bank. При себе разрешили оставить лишь бумажные деньги. Сотрудники достали пластиковые бутылки, выкинули на асфальт, а один из них (тот «полковник») спросил: «А зачем тебе они?» и ударил кулаком по левой стороне грудной клетки. Алексей: На санкционированной акции применение физической силы возможно лишь в случае, когда человек оказывает сопротивление полиции. Если смотреть на наш закон, то на согласованной акции (протест это или нечто другое) сотрудники полиции должны занимать лишь выжидательную позицию и предъявлять какие-либо претензии участникам лишь по требованию организатора акции. За исключением случаев, если кто-то достал нож или пистолет, если матерится, как сапожник, или очень пьян, если принёс взрывчатое вещество, нарушает регламент или скрывает лицо с целью помешать идентификации. В таком случае полиция может самостоятельно предъявить претензии. Если же это митинг «за все хорошее против всего плохого», где кто-то начинает озвучивать политические лозунги, то полиция тоже не должна вмешиваться. Это свобода выражения мнений, и в законе о митингах есть статья 18, где это прописано. До момента официального принятия решения об административном задержании средства связи изыматься не должны. Более того, КоАП не предусматривает изъятия телефонов и после административного задержания. Но, к несчастью, практика в стране другая — полиция чаще всего его отбирает. Гриша: Допускали кого-то к нам или нет, зависело от смены. Первая смена не пустила мою маму и знакомых ребят. Они приезжали ночью, чтобы передать вещи, но не смогли — их в руки мне отдал уже сотрудник полиции. Алексей: В обязательном порядке к задержанным должны пускать адвокатов. Но с ними проблема не только в Москве. Силовики вводят план «Крепость» и ищут другие формальные причины для того, чтобы не допускать защитников к задержанным. Мы столкнулись с этим и на акции 12 июня, и 27 июля. И сталкивались постоянно в регионах. Это фактически препятствие получению задержанными квалифицированной юридической помощи. Что касается друзей и родственников, то право на свидание у задержанного в рамках кодекса об административном правонарушении не предусмотрено. Однако полиция обязана принимать передачу в случае, если человек задержан. До момента официального задержания передача не принимается. Гриша: Мне не разрешили передать и power bank. Когда ко мне приезжал друг во время другой смены, его пустили. Мы увиделись, даже смогли пожать друг другу руки через решетку. Он передал вещи, но не книгу — запретили. Может, им показалось, что обложка была очень революционной. Еще друг привез спальный мешок, который так и увез обратно. Сказали: «А зачем, у вас все есть». На самом деле было не так. Нам выдавали комплект белья, где была тонкая простыня и какие-то салфетки. Первую ночь пришлось провести так: я постелил простыню на паркет и положил под почки еще один такой комплект, чтобы не застудить их. Но на самом деле всем должны предоставить по матрасу. Они были, но в крайне малом количестве — штуки три, а нас 16 человек. Мы сразу заявили, что этого недостаточно, на что нам ответили, что отправят запрос. Утром шестерых увезли в ОВД Зябликово, а оставшимся принесли два или три мата из спортзала. Но это все равно не полноценное решение проблемы, поскольку расположение мата в камере было крайне неудобным. Так спать было невозможно. Алексей: Зарядное устройство не разрешили передать, поскольку оно в виде шнура. Формально любой административно задержанный должен быть освобожден от любых веревок, чтобы не допустить самоповешения. Даже есть такие уголовные дела в отношении сотрудников полиции: они не изъяли, не отследили. Почему не разрешили передать спальный мешок, вопрос сложный. Формально сотрудники полиции обязаны обеспечивать в ночное время всех задержанных спальными принадлежностями: матрасом, подушкой, простыней, наволочкой и байковым одеялом. Если человек задержан на срок более двух часов, его должны обеспечить и питанием. Наши адвокаты добивались предоставления питания задержанным ночью, из-за чего сотрудники полиции сильно ругались. Но сухпайки людям выдавали. По факту такого содержания в камере надо обращаться в прокуратуру — она проведет проверку. В случае, если эти факты подтвердятся, человек будет иметь право на компенсацию морального вреда, поскольку это бесчеловечное обращение. Несоблюдение минимальных стандартов условий содержания в помещениях для административно задержанных — это, несомненно, нарушение прав человека. Они и так там достаточно скудные, но когда и этого не дают и люди вынуждены спать на полу, на партах, в углах, сдвигая стулья, — это неправильно. В регионах бывает, что люди спят даже в актовом зале. Любой административно задержанный должен находиться в специальном помещении, где должно быть спальное место, а на каждого человека должно приходиться не менее двух квадратных метров. Гриша: Когда мы уже приехали в суд, то очень долго ждали регистрации дела в суде. Пока нас не зарегистрировали, сотрудник отказывался вести нас в туалет, поскольку тот был на другом этаже. Он долго вредничал, но потом наконец решился. В целом, мы перемещались свободно, к нам не относились как к уголовникам. Были моменты, когда я ощущал, что какие-то мои права нарушаются: книгу не разрешили или не позволили позвонить по служебному телефону в ОВД. В результате мой суд перенесли на 15 августа, чтобы подробнее ознакомиться с материалами дела. Это заслуга моего адвоката из «Апологии протеста». Алексей: Отсутствие свободного доступа для справления естественных потребностей — это грубейшее нарушение, и является бесчеловечным обращением.