Дмитрий Кириллов (голос за кадром): Дмитрий Косырев. О том, чем живет Азия и что реально происходит в этой части планеты Земля, он знает все, ну, или почти что все. Известный журналист-международник, востоковед, историк, политический обозреватель агентства "РИА Новости", он много лет занимается экспортом лучших традиции Востока, прививая их к культурной среде России. И это у Косырева неплохо получается. Став однажды писателем, взявшим китайский псевдоним "Мастер Чень", Дмитрий Косырев с успехом погружает своих читателей в мир восточной сказки, приправив ее реальными историческими событиями и детективным сюжетом. Но мало кто знает, что популярный писатель мастер Чень – это еще и внук опального министра иностранных дел СССР Дмитрия Шипилова, автора обличительного антисталинского текста выступления Хрущева на XX съезде партии, а после открыто выступившего и против самого Хрущева, примкнув к Молотову, Каленкову и Кагановичу. Дмитрий Кириллов: Почему Дмитрий Евгеньевич Косырев стал мастером Чень, никогда никого не интересовало, и я первый, кто задает вам этот вопрос? Дмитрий Косырев: 350 примерно раз спрашивали, я 350 раз отвечал совершенно по-разному. Дмитрий Кириллов: Именно в музыке вы находите нужные интонации для своих книг? Дмитрий Косырев: В общем-то, да, можно построить книгу по законам симфонического аллегро. И очень хорошо получится. Дмитрий Кириллов: Далекая тропическая Малайзия – для вас почти второй дом родной? Дмитрий Косырев: Мой второй дом Малайзия – это официальный статус человека, имеющего там вид на жительство. Дмитрий Кириллов: В 1990-е годы вы торговали бельем? Дмитрий Косырев: Было. Дмитрий Кириллов: Благодаря вашему знаменитому деду, партийному государственному деятелю Дмитрию Шипилову перед вами открывались любые двери? Дмитрий Косырев: Я был внуком политического ссыльного человека на подозрении. Все было гораздо хуже. Дмитрий Кириллов: Вы чемпион России по курению сигар в командном зачете? Дмитрий Косырев: Это правда. Это было давно, каждый год новые чемпионы. Дмитрий Кириллов: Вы ценитель хороших вин и закусок разных стран мира? Дмитрий Косырев: Я вообще не вижу принципиальной разницы между литературой, музыкой, едой и вином. Это просто то, что делает жизнь нормальной. Дмитрий Кириллов: Вы одобряете закон о запрете курения в общественных местах? Дмитрий Косырев: Я его ненавижу, но я при этом хорошо знаю, что его жизнь будет недолгой и очень печальной. Дмитрий Кириллов: Не пора ли нам в России дружно начать учить китайский язык всем? Дмитрий Косырев: Уже очень многие начали, и от желающих нет отбоя. Дмитрий Кириллов: От Востока пользы России больше, чем от Запада? Дмитрий Косырев: Пользы больше. Если, правда, не учитывать тот фактор, что Восток – это мы и есть. Дмитрий Кириллов: В течение 10 лет вы пытались вытащить свою будущую жену из Малайзии? Дмитрий Косырев: Там было несколько стран, границ, войн переворотов, и много еще чего другого. Дмитрий Кириллов: Год практики в Сингапуре перевернул всю вашу жизнь? Дмитрий Косырев: Бесспорно. Дмитрий Кириллов: Учеба в Институте стран Азии и Африки, стажировка заграницей – вы понимаете, что вы были мажором, золотой молодежью? Дмитрий Косырев: Я всегда говорил, что мы серебряная молодежь. Дмитрий Кириллов: Вы пишете для интеллектуалов. Для увеличения тиражей своих книг не хотелось там добавить секса, наркотиков, рок-н-ролла? Дмитрий Косырев: Ни в коем случае. Дмитрий Кириллов: Дед оказал влияние на вашу жизнь, на выбор жизненного пути? Дмитрий Косырев: Он фактически из меня сделал человека больше, чем кто-либо другой. Дмитрий Кириллов: Вы выпустили книгу, которая называется "Советский Кеннеди". Получается, президент, руководитель страны. Но Шипилов никогда не был руководителем страны. Дмитрий Косырев: Его называли иностранные корреспонденты, работавшие в Москве, третьим человеком советского руководства тогда. Он не только был министром иностранных дел, он был оттепелью. Оттепель – это пробуждение муз нашей культуры и цивилизации после того, что с ней произошло при Сталине. Кто это все делал? Физически это все делал Шипилов, руководил этим всем Шипилов как секретарь ЦК по культуре, искусству и так далее. Все современники знали, что Шипилов должен был бы быть главой государства, авось там не Хрущев и не Брежнев, и есть серьезные подозрения из того, что делал Сталин по поводу Шипилова, что Сталин его действительно пытался аккуратненько выдвинуть на какую-то руководящую должность, в будущем, возможно, на первую, но так, чтобы его кто-то там не пристрелил, потому что при живом Сталине шел просто отстрел его наследников и уничтожение их. Дмитрий Кириллов: Как дед общался со Сталиным? Что он рассказывал? Дмитрий Косырев: Он орал на Сталина. Дмитрий Кириллов: Орал? Дмитрий Косырев: Был случай. С этого у них началась любовь. Дед выступил в защиту генетиков от Лысенко. А Лысенко – это был человек, которого Хрущев приволок в Москву и сделал из него бога биологии, подсунул его Сталину. Но Сталин уже, естественно, совершенно не собирался менять точку зрения на 180 градусов, и он орал на Сталина. У него просто голос был профессорским, он был профессором с тридцать какого-то года. Дмитрий Кириллов: Поставленный такой, да? Дмитрий Косырев: Да. Он не то, что обзывал, а он просто встал, и этим своим голосом потрясающим сказал все, что думает про нашу генетику и про этого мракобеса Лысенко. И Сталин страшно удивился. Естественно, деда отчислили отовсюду, он сидел дома, никуда не ходил, его не брали на работу несколько месяцев. Сталин сидел тихо, дед ждал ареста. Потом Сталин через какое-то время спросил: "А где Шипилов? Образованными людьми разбрасываться нельзя". С этого момента начался его рост. Дмитрий Кириллов (голос за кадром): Мог ли Сталин предположить, что в скором времени его любимец Шипилов станет ближайшим соратником Хрущева, разоблачителем сталинских преступлений? Выделяясь блестящей эрудицией, образованием, позже он все чаще говорил о некомпетентности и волюнтаризме самого Хрущева. Шипилов стал называть правление Хрущева, размахивающего везде шашкой, полной катастрофой для страны. Неудивительно, что в один момент он слетает с поста министра иностранных дел, исключается из партии и вышвыривается из системы. Дмитрий Косырев: Партийные деятели, естественно, от него отскочили, включая лучшего друга, который тоже был секретарем ЦК, Борис Пономарев. Тут, понятно, либо ты не секретарь тогда общайся, либо что… Дмитрий Кириллов: Если человек из системы вышвырнули, конечно, никто не подойдет, кто сам в системе. Дмитрий Косырев: Он всю жизнь боролся с неожиданным упорством за реабилитацию. Иногда эта борьба казалась мелкой – бороться за то, чтобы ему дали квартиру. Человеку было не то, что негде жить. Его сначала сослали вообще из Москвы, лишили московской квартиры, выкидывали вещи на улицу – это книги, которые у меня сегодня в том числе стоят дома, по крайней мере их часть. Потом ему дали такую квартиру, в которой была здоровенная щель от пола до потолка, зимой она вся покрывалась льдом, у него там было воспаление легких. Нужно было просить, клянчить. Нужно было прилагать автобиографию и объяснять, что "Я вступил в партию в таком-то году, в таком-то году стал прокурором Якутии, а в таком-то году пошел на фронт". Это было унизительно, но это делать приходилось просто чтобы завоевать себе право получать деньги, которые тогда полагались по тогдашним законам, и иметь жилье, которое тогда полагалось по тогдашним законам профессору и генералу. Эта борьба у него растянулась на всю его жизнь. Последней сдалась Академия наук, которая восстановила его в своих рядах, уже когда не было СССР, кстати. Но, тем не менее, реабилитация и признание, что все-таки его исключили из партии напрасно в 1976 году – это был очень серьезный шаг, который определил все дальнейшее. Другое дело, что он уже к этому времени был не опасен, потому что ему к этому времени был 71 год. Дмитрий Кириллов: Вас назвали Дмитрием в честь деда? Дмитрий Косырев: Да. Но вы не представляете себе, как эта ситуация для меня была всю жизнь неприятной. Дмитрий Кириллов: Почему? Дмитрий Косырев: Представьте себе, что хотя у меня другая фамилия, допустим, Косырев, но все говорят: "А он внук Шипилова. Он потому такой умный, что ему помог дед учиться в институте, или просто его воспитывал. А сам-то он никто". Поэтому я всю свою долгую и достаточно интересную жизнь всегда ручки потирал, радуясь, что кто-то не знает, чей я внук, что тот думает, что я делаю свою биографию, и довольно успешно, и довольно интересную, просто потому что я Дмитрий Косырев, сам. Дмитрий Кириллов: 1977-й год, вы попадаете в Сингапур, 40 лет назад. Из страны развитого социализма какие впечатления, чем вас так сразил Сингапур, который перевернул ваше сознание? Дмитрий Косырев: Теплый воздух, во-первых. Я неожиданно подумал, что "Вот здесь я хочу жить. Ненавижу холод, любой". Сингапур тогда был не очень богатым государством. Там были небоскребы и миллионеры, там были совершенно нищие кварталы. Мы же были студенты, у нас не было кондиционера в комнате, только вентилятор нам дали, к счастью. А окружали наш кампус на окраине такие дома на бамбуковых шестах, чем-то крытые. То есть я сразу понял, что есть альтернатива СССР, есть альтернатива Западу, которым тогда в СССР завистливо и жалобно восхищались. И напрасно, потому что мир намного сложнее и интереснее. Опять же, по этим рельсам я двигался дальше. И сегодня тоже я прекрасно понимаю, что когда мы вступили в век Азии, уже давно, что западники признать никак не хотят, хотя напрасно, ведь уже нельзя не признать… Я очень счастлив, что получилось так, что я всегда знал, что мир – это не только Запад. Дмитрий Кириллов: Когда вы поняли, что Россия – это Азия? Дмитрий Косырев: В 1990-е годы. Я тогда постоянно общался с послами, и даже помню, что это был Билахари Каусикан (это посол Сингапура в России). И он тогда сказал совершенно не философскую вещь, очень простую, что "Вообще-то, Дмитрий, вы же не понимаете, что мы, азиатские послы, смотрим на вас, работая в Москве, но мы-то видим, что вы азиаты по вашим рефлексам, да даже и по внешности, а вы думаете, что вы европейцы и западники. Это очень интересная коллизия. Вы об этом подумайте". Я с 1980-х годов пишу о том, что мы живем в веке Азии. Сначала меня принимали за идиота, потом стали интересоваться, а сейчас даже внимания не обращают – я пишу очевидные вещи. Дмитрий Кириллов: Вы много-много лет были известны как журналист-международник, востоковед Косырев. И потом вдруг появляется писатель мастер Чень. У вас накопилось это ощущение? "Не могу не писать"? С чего началось? Дмитрий Косырев: Иногда, проезжая мимо какого-то необычного дома в той же Малайзии, мне хотелось себе представить, кто тут мог жить в такие-то годы, в 1920-е, 40-е, 1950-е. Так родилась книга под названием "Амалия и белое ведение", которая потом переросла в трилогию. Меня всегда почему-то интересовала история Ян Гуйфэй, которую убили императорские гвардейцы во время мятежа против императора. Я думал, что это неправильно, несправедливо, что красоту нельзя убивать, красоту нужно защищать. И что я мог сделать в этой ситуации, если это было в VIII веке? Написать ее заново, создать искусственную реальность, написать о том, как она осталась жива. Дмитрий Кириллов: Но герои, о которых вы пишете, вы же берете из жизни, это, в общем-то, реальные персонажи. Дмитрий Косырев: Как ни странно, да. Из них 90% – это реальные персонажи. Я беру, допустим, из газетных архивов того времени, если говорить об Амалии, беру их, видя статуэтки в музее, если говорить о моей другой трилогии про шпиона VIII века. Более того, я выдаю имя реально существовавшей семейной династии шпионов и интриганов того времени. Просто там на один век моя сдвигается – более удобные события. Так интереснее. Понимаете, есть такой эффект, я называю его "эффект Ченя". Когда ты пишешь о том, что на самом деле было, и даже даешь имя человеку, который на самом деле это имя носил, для того, чтобы я сам понимал, что я пишу реальное, то злобные критики не верят, читатели не верят. Когда что-то придумываешь, оно гораздо более примитивно, то этому верится. Жизнь всегда полна такому, чему поверить совершенно невозможно, поэтому вся эта невероятность безумно литературна и сказочна. Дмитрий Кириллов: Ваша жизнь, которая состоит – такой калейдоскоп – из запахов, звуков, вкусов, специй, влажный воздух, тропические растения, необыкновенная природа, бирюзовый небосвод, какие-то сиреневые закаты… Дмитрий Косырев: Вижу своего хорошего читателя. Так, так, так. Дмитрий Кириллов: Вы все-таки не уехали. А могли бы уехать и сказать: "Я хочу жить на какой-то вилле, и жить в той азиатской приятной обстановке". Дмитрий Косырев: Вообще-то в каком-то смысле я уехал. Я просто купил себе квартиру в Малайзии. Ничего особенно гламурного, но когда на холме среди джунглей, то это то, что мне нужно, для того, чтобы получать то, ради чего многие люди хотят отсюда уехать. Это просто другой климат. Там можно делать вид, что ничего не делаешь, или найти себе такое занятие. Я это имею тоже. Зачем для этого совсем уезжать? Дмитрий Кириллов: В джунглях Малайзии вы нашли свою будущую жену. Мне интересно, что это была за такая история. Дмитрий Косырев: История начиналась в 1989 году, и она была из серии того, что никак не может быть. У нас у обоих были другие семьи, у обоих были дети, а тогда еще, чтобы иметь какую-то квартиру, там это тоже было совершенно невероятно. Я работал в одной стране – на Филиппинах, – а она работала в Малайзии. То есть мы просто, когда встречались друг с другом, начинали дико хихикать и смеяться, очень было легко и хорошо. Потом была война, на Филиппинах был военный переворот, и я там страшно геройствовал. Причем зачем это делал? Это сейчас понимаю в ужасе: "Куда я лез вообще?". Чтобы себя проверить, скорее всего. И я услышал ее голос, когда она спрашивала, жив ли я вообще там, но к этому времени я уже был точно жив. И дальше был 1991 год, уничтожение Советского Союза, она уехала в эмиграцию из России. Она вообще-то не в Малайзию, а на Кипр уехала в Европу, и там начала полностью новую жизнь, на мой взгляд, совершенно ужасную, то есть она, на мой взгляд, просто бедствовала. Она сейчас вспоминает, что нет, что это было по крайней мере интересно. Я втянулся в два переворота на территории уже СССР, России – 1991 и 1993 годов. То, что я сейчас жив – это чисто случайно. Я говорю про 1993-й год. Потом были прочие истории, связанные с черным колдовством и заговорами против нас. И все это время я не мог про нее забыть. И когда я снова нашел – я хоть узнал, куда она убежала, я не знал несколько лет, жива ли она вообще, – и я начал писать письма. Мне пришлось провести детективное расследование, где она. До того я не мог этим заниматься, потому что я был человек сам не в лучшем статусе после 1993 года. Потом оказалось, что все нормально. Мне пришлось звонить людям, которым я в жизни бы не позвонил, застрелился бы вообще, чтобы с ними еще о чем-то разговаривать, и спрашивать их, типа: "Ты меня прости, я тебя тогда обидел, гада, но все-таки скажи хоть примерно, где Ира, как ее найти". Многих из тех людей, которым звонил тогда, уже даже и в живых-то не было, потому что 1990-е годы были интересными годами – умирали и молодыми. Но в итоге все-таки один сквозь сжатые зубы дал телефон, я услышал ее голос, и дальше нужно было еще ее оттуда вытащить. Я же не только не был богатым человеком, да и сейчас, в общем-то, ну, средний человек, нормальный. То есть надо было знать, куда вытаскивать. У нее же тоже ничего не было. Дмитрий Кириллов (голос за кадром): История любви Дмитрия и Ирины, проверенная временем, испытанная на прочность расстояниями и разлуками, достойна отдельной книги, которую, мастер Чернь собирается написать в будущем. Дмитрий Косырев: В 1999 году мы поженились, а сейчас живем и радуемся, иногда слегка цапаемся по всяким глобальным вопросам типа того, какого цвета дверь выбрать в квартире. Дмитрий Кириллов: Поговорим про Китай. Сейчас уже только ленивый не знает, что первая экономика в мире, Китай везде, уже во всех сферах жизни, по-моему. Кто-то может с этим смириться, кто-то говорит, что это данность, кто-то говорит, что это агрессия – такое проникновение. Как вы оцениваете роль Китая сейчас в мире, и насколько Китай важен России и Россия важна Китаю? Дмитрий Косырев: Об агрессии и проникновении кроме полных идиотов никто уже не говорит. Это была американская пропагандистская фальшивка, запущенная сюда в 1990-е годы. Они очень тогда хотели поссорить нас с Китаем всеми силами. Не получилось. Плохо старались, наверное. Нас интересует сейчас только одно. Мы видим, что американский мир не получился. Дальше возникает вопрос: если этот мир, американский, нам не нужен, он не наш, тогда какой? Наш собственный? Китайский? Индийский? Как ни странно, бразильский – там тоже сейчас своеобразная смешанная цивилизация. Или это все одно и то же, мир одной системы ценностей? Поэтому нам сейчас интереснее наблюдать за Китаем, и у него совершенно спокойно учиться тому, чему можно учиться, по части социальной справедливости. Это, конечно, никакой не коммунизм, не социализм. Социальная справедливость для китайца – это вполне конфуцианское понятие, скажем так. Многое сказано, какой метод управления миром китайцы предлагают вместо нынешних истерик и воплей, угроз и прочих гадостей. Нравится нам этот подход или не нравится? В целом, естественно, мы знаем, что мы с китайцами совпадаем, не сговариваясь. То есть каждому нас садится группа переговорщиков по любому вопросу, тем более особенно если это вопросы мировоззрения, то мы и так уже согласны, нужно только договориться о каких-то честностях. Китай сейчас – это то место, куда все смотрят с надеждой понять, каким будет наше будущее. Мы знаем, каким было наше прошлое, этот самый провалившийся Западный мир. Частично этот мир жалко, потому что там тоже много хорошего намечалось и хотелось. Но дальше интересно, кто нам покажет дорогу в будущее. Может, мы сами, а может, и не только – в компании с хорошими интересными людьми, с китайцами. Дмитрий Кириллов: Есть у вас какие-то прогнозы, каким будет мир через пусть 10-15 лет, 20 лет? В обозримом будущем. Дмитрий Косырев: В обозримом будущем это будет очень поганая революционная эпоха. Ненавижу революции, как, впрочем, любой нормальный человек. Это будет столкновение совершенно неожиданных каких-то сочетаний. Все раньше думали, что это Восток против Запада. Тут еще вылезли эти исламские фундаменталисты. То есть это люди, которые уничтожили ислам, взорвали его изнутри. Я сейчас наблюдаю такую же публику, которая уничтожает цивилизацию европейскую, тоже взорвав ее изнутри. Это такие же ваххабиты, в общем-то, только не исламские. Такие же у нас бегают по улицам, и выступают против культуры, искусства и так далее. Это такая своеобразная война. Это просто будет столкновение ценностей, претензий, мировоззрений. Это все надолго, на наш век хватит. А что будет потом? В идеале мы уже все-таки поняли, что какого-то одного мира с одной системой ценностей и стиля жизни, где все живут одинаково по одинаковым правилам, его уже точно не получилось. То есть будет какой-то еще на пару столетий компромисс, где люди начнут наконец-то понимать, как им жить друг с другом. Но пока нужно пересидеть эту военную полосу с максимальным спокойствием. Дмитрий Кириллов: Вы чемпион России по курению сигар в командном зачете. Расшифруйте. Кто вас пристрастил к сигарам? Дмитрий Косырев: В 1990-е годы кроме того, что я торговал бельем, как вы справедливо заметили, я еще работал в потрясающем журнале. Он назывался "Красное и белое", до того он назывался "Бахусом", потом тоже он как-то еще назывался после. То есть это был один из первых двух-трех в стране профессиональных винных журналов. Меня туда взяли в качестве стилиста, человека, который должен поставить стиль, выработать стиль, как писать про вино. Это же невероятно сложная задача. Дмитрий Кириллов: Никто так особо не писал в 1990-е про вино профессионально. Дмитрий Косырев: Вообще никто. Были дегустаторы, которые заполняли технологическую карту. Но нельзя же, чтобы были одни сплошные карты. Нужно было объяснить словами вкус вина. Я бы не стал писателем, если бы я сквозь это не прошел. Неожиданно оказалось в процессе, что не только ты работаешь с материалами других людей – это все было одновременно и параллельно с "Независимой газетой" и всем остальным, – но что я начинаю разбираться в вине. То есть мои оценки оказываются неожиданно точными. Но я делал по-своему. Я понимаю, что если просто объяснять вкус – это мало. Нужно делать ассоциации, чтобы человек понимал, что это за вино, откуда оно произошло. Это самое простое – описать местность, откуда оно, какой там замок, кто там из королей бывал, и уже человек запоминает это. Но можно еще сложнее. То есть я учился писать литературу, скажем так. И одновременно, естественно, это были также и сигареты. Курю-то я всю жизнь, но высокое сигарное искусство – это совсем другое дело. Это настолько же высокое искусство, как, допустим, искусство сделать великое вино. И мы там встречались с людьми, которые этим занимаются, общались. Поэтому я участвовал также в дегустации сигар. И чисто случайно у нас был командный зачет из трех людей из нашего журнала, которые в командном зачете коллективно выиграли этот самый сигарный чемпионат. Дмитрий Кириллов: А в чем заключается победа в командном зачете? Дмитрий Косырев: В этой победе великая мудрость. Во-первых, нужно не уронить пепел. Если ты выбираешь правильно сигару, если ты знаешь, какую сигару выбрать, то у этой сигары пепел не падает. Но при этом еще нужно, чтобы руки не дрожали. С дрожащими руками на чемпионат не ходят. И во-вторых, это искусство – курить как можно более медленно. И эти очки там потом суммируются, делятся на команду, это сложная система, но философия этого дела – очень медленно и спокойно выкурить эту самую сигару без дрожащих рук, о чем-то приятном думая и с кем-то переговариваясь. Это дзенобуддистское искусство. Сигары – это целая философия. Дмитрий Кириллов: Некоторые люди, которые бывали в Китае, говорят, что американское влияние на Китай тоже очень большое, и этого самобытного Китая уже тоже нет. Эта глобализация, которая разрушает изнутри наш мир, насколько вы согласны с этим? Дмитрий Косырев: Глобализация шла всегда. Взаимодействие народов, и воровство друг у друга всего, что только можно, от рецептов хлеба до философии, всегда было и будет. Китайцы – народ весьма жадный до всего интересного и заграничного, так же, как и американцы. Почему не говорить о том, как китайцы влияют на американское общество на уровне ресторанов, дзена (хотя это не только китайское изобретение)? Этот процесс идет, это совершенно нормальная вещь. Все иностранное потрясающе интересно. Это всегда было, есть и будет. Дмитрий Кириллов: Сейчас очень многие люди не понимают, что происходит в мире, информационные войны. Часть людей зомбированы телевидением, часть людей зомбированы кем-то еще. Дмитрий Косырев: Интернетом. Дмитрий Кириллов: Да. Как очистить чакры, где же найти какое-то правильное понимание, чтобы не сойти с ума? Дмитрий Косырев: Все очень просто. Как консервативный теолог я скажу, что люди должны приучиться жить своей жизнью, вырабатывать какие-то собственные ценности, подвергая сомнению любую информацию, которая на них там накатывает. Много таких тут ходит, которые что-то хотят нам объяснить и сказать. Это понятно. Но человек должен уметь думать сам. Всегда, если он что-то где-то слышит и видит, то пойди и проверь. И каждая страна и каждая цивилизация, и даже какие-то куски какой-то страны, подгруппы тоже должны научиться жить своей жизнью, отстаивать свое право, быть собой. Это относится, естественно, и к нам. Никто не будет заставлять нас учиться жизни у Китая. Мы вполне самостоятельная большая цивилизация, которая может себе позволить жить какой-то своей особой жизнью, вырабатывать ее, и в процессе, отпихивая каблуком в сторону уродов, которые пытаются навязать нам какие-то безумные ценности как иностранные, так и наши, якобы бородатые, делать то, что нам самим нравится. Это достаточно просто, это возможно. Это, думаю, будет будущее мира: во-первых, уметь быть собой всем – и людям, и странам, – во-вторых, уметь терпеть, не оскорбляться тем, что все другие, тем, что на твоей улице живут совсем другие люди, чем ты. И ты их не трогаешь, если они не трогают тебя. Это очень забавное искусство, которому все мы учимся, наверное, всю жизнь, и даже кто-то его и осваивает.