Голос за кадром: Константин Орбелян. Имя этого прославленного музыканта вот уже четверть века не сходит с афиш лучших мировых площадок 750 концертов в разных уголках планеты в качестве пианиста, совместная работа со звёздами мировой оперы уже в качестве дирижера. В 90-е руководство государственным академическим камерным оркестром России, а в наши дни, Ереванским академическим театром оперы и балеты. Все это – многогранный Орбелян, являясь полным тезкой своего родного дяди, выдающегося джазового музыканта, композитора, Константина Орбеляна, младший Орбелян продолжает нести с честью эту знаменитую фамилию. Дмитрий Кириллов: Вы единственный американец, который является заслуженным артистом Росси, так? Константин Орбелян: Может что-то изменилось, но я последний раз слышал, что именно я. Дмитрий Кириллов: Фамилия Орбелян очень древняя, фамилии уже тысяча лет? Константин Орбелян: Совершенно верно. Дмитрий Кириллов: Вас отец назвал Константином в честь брата, которого не знал где он и как, то есть много лет не видел его? Константин Орбелян: Это совершенно верно. Дмитрий Кириллов: Вы много лет выступали на ведущих мировых площадках как концертирующий пианист, сейчас вы продолжаете концертировать в этой роли? Константин Орбелян: Нет, или делать одно или делать другое. Дмитрий Кириллов: Вы свободно говорите по-армянски? Константин Орбелян: Нет, не очень свободно. Дмитрий Кириллов: Вы родились в Америке, при этом постоянно бываете в Армении и России, вам здесь комфортнее, чем в США? Константин Орбелян: Мне везде комфортно. Дмитрий Кириллов: Вы возглавили Ереванский театр оперы и балета, можно его сделать мировым? Константин Орбелян: Певцы есть потрясающие, возможности музыкальные есть всяческие, художественные, так что будем стараться. Дмитрий Кириллов: Ваша московская квартира – это бывшая квартира Леонида Ильича Брежнева, это правда? Константин Орбелян: Нет, это бывшая квартира Юрия Владимировича Андропова. Дмитрий Кириллов: Вам не нравятся советские песни? Константин Орбелян: Как? очень нравятся! Дмитрий Кириллов: В узком кругу друзей вы поете песни Константина Орбеляна? Константин Орбелян: Совершенно верно. Дмитрий Кириллов: Старший Орбелян, средний – музыканты, а ваш сын пошёл по вашим стопам? Константин Орбелян: Нет, он совершенно по другим делам пошел, у него бизнесы, рестораны и другие не музыкальные учреждения.  Дмитрий Кириллов: Вы сотрудничаете с огромным количеством звезд мировой оперы, но Дмитрий Хворостовский стоит отдельной строкой у вас? Константин Орбелян: Да, совершенно верно, это уникальная музыкальная личность. Голос за кадром: В ноябре 2017 года американская академия звукозаписи сообщила, что номинантами на Грэмми - главную музыкальную премию США стали певец Дмитрий Хворостовский и дирижер Константин Орбелян. Двух музыкантов связывали долгие годы дружбы и совместного творчества, многие проекты стали знаковыми в истории современной музыки. Дмитрий Кириллов: Константин Орбелян – это имя звенело и гремело по всему Советскому союзу, такая путаница происходит, потому что молодое поколение журналистов, когда вас видят, спрашивают: "Как вам удалось поработать с Аллой Пугачевой, позвать ее на "Золотой Орфей", а потом поработать с Хворостовским". Константин Орбелян: Это мне всегда забавно и когда мой дядя был жив, это было еще более забавно. Люди приходили на мои концерты в начале 90-х, когда я только начал дирижировать в Государственном камерном оркестре СССР, люди приходили на концерты и спрашивали: "А сегодня будет петь Каро Тоникян"? Он был певец, который работал еще с эстрадным оркестром Армении в 50е годы. Так что сопоставляли две разные личности. Конечно так получилось, что я тоже Константин Орбелян младший. Он ярчайшая фигура была в советской эстраде и джазе. Я уже немного в другом жанре, мы играли его музыку, тем более он с нами играл, так что это было достаточно интересно – Константин Орбелян дирижер и Константин Орбелян исполнитель. Голос за кадром: История семьи Орбелян – это драматический водоворот событий, разворачивающихся на фоне войны. Предательство и смерть, любовь и разлука, все как в кино, но только режиссером стала сама жизнь. Родители Константна Вера и Гари – встретились в лагере беженцев в Германии, обратной дороги домой не было, по возвращении в СССР их ждала Сибирь, ведь они – дети репрессированных родителей. Константин Орбелян: Бабушка была сестрой революционера, она воспитывалась в его семье в революционном духе, заняла пост первым секретарем Ревкома, в Нагорном Карабахе.  Дмитрий Кириллов: А где встретила она? Константин Орбелян: Деда она встретила в Ереване, там они поженились, потом они переехали в Баку, куда бабушкин двоюродный брат Георгий Атанбеков устроил их на работу, деда в НКВД, а бабушку в Азнефть. В 36-м году арестовали моего деда, здесь на Лубянке его расстреляли в 38-м. Дмитрий Кириллов: Что ему инкриминировали? Константин Орбелян: Шпионаж, антисоветская деятельность, а бабушку арестовали в 38-м году и послали в лагерь жен изменников Родины. Ей дали пять лет, она отсидела два года в АЛЖИРе а остальное время в лагере в Карелии. Дмитрий Кириллов: АЛЖИР — это что? Константин Орбелян: Это Акмолинский лагерь жен изменников Родины, там сейчас Назарбаев сделал мемориал большой этим восемнадцати тысячам женщин, которые прошли через этот лагерь. Там была и Лидия Русланова, многие знаменитые женщины, мама Майи Плисецкой, много народу было. Жуткое место, не понятно, как они там выжили и могли существовать. Она потрясающая была, неслыханная оптимистка. Я ее спрашивал, как там было, она говорит: "Был прекрасный свежий воздух, и мы никогда не переедали. Когда нам давали раз месяц сто грамм масла, я говорила женщинам: "Не ешьте это масло, намажьте на лицо, вы же хотите выглядеть как человек, когда вы ваших детей увидите". Дмитрий Кириллов: Она оставалась женщиной даже в лагере. Она красавица была? Константин Орбелян: Она была очень интересная, красивая и, надо сказать, что все пять лет по большим праздникам, у нее был флакон ее любимых духов "Красная Москва". И вот она по одной капле растянула на пять лет и через пять лет как раз она узнала, что мой дядя поступает в Тбилиси. Она приходит на концерт и садиться в первый ряд. Мой дядя выходит, с Рашидом Бейбутовым был концерт, они выходят и видят мать сидит в первом ряду. Он естественно, бросается к ней. Голос за кадром: Встреча с сыном после долгой разлуки, старший Гари в плену, о его судьбе матери Софии Михайловне Атарбековой ничего не известно. Младший стал джазовым музыкантом. Ее детям пришлось многое пережить, как только ее с мужем забрали, квартиру опечатали, и братья остались на улице. Константина приютили артисты цирка, где он подрабатывал тапёром, а Гари в 40-м году ушел в Красную армию и больше братья не виделись. Константин Орбелян: Война началась через год, и он попал в плен под Минском, он были в немецком плену, потом убежал, потом опять схватили, до конца войны он работал на заводе в лагере. В лагере же, Гари встретил и Веру – свою будущую жену, любовь и плен. Они пообещали друг другу, что, если выживут, будут вместе. Так и случилось: после плена они оказались в Америке. Дмитрий Кириллов: Вас назвали в честь дяди, он даже не знал где брат, что с ним? Константин Орбелян: Ничего не знал. Дмитрий Кириллов: Как воссоединилась семья? Константин Орбелян: Это был 56-й год и был первый кинофестиваль советский, который проходил в Сан-Франциско. Там один из фильмов был из Армении, назывался "Сердце поет". Родители решили пойти на этот фильм. В конце фильма там сцена, где оркестр играет и дирижер молодой, красивый дирижирует оркестром. В это время он поворачивается и это мой дядя. Моя мама говорит: "Гарик, это твой брат"! Выяснилось, что он написал всю музыку для этого фильма совместно с Александром Арутюняном. Мой папа идет в эту будку, где фильм запускали и попросил, чтобы они срезали один кадрик, чтобы у него была фотография своего брата. Дмитрий Кириллов: Ваш отец пытался какие-то знаки подавать маме в Ереван? Константин Орбелян: Да, конечно, он писал на те адреса, которые он знал в Баку, наши родственники получали эти письма, как раз бабушка приезжала, она была в полном недоумении, потому что какие-то люди из Америки пишут и спрашивают по поводу отца, то есть по поводу моего деда. Какие-то родственники, о которых она не знала. Она показывает дяде Костику, моему дяде это письмо, и он говорит: "Мама, ты что, он подписался Дарида, это Гарик написал. Он меня так в детстве написал, что ты, забыла"? Они не поняли, что это папа пишет эти письма. А потом уже приехала Луханова, знаменитая советская певица. Встретились, папа познакомился с ней, представился Гари Орбелян. Она говорит: "Орбелян, вы не знаете Костика Орбеляна"? Он говорит: "Вы знаете моего брата"? – "Все знают", Так что она первая повезла письма от моего отца, моей бабушке. Она их отвезла в Ереван, ей лично передала. В то время это все было очень трогательно и все были очень благодарны. Дмитрий Кириллов: Бабушка поняла, что сын жив! Константин Орбелян: Да, это точно и потом она уже приехала в 60-х первый раз, после встречи моего отца с Хрущевым в Сан-Франциско. Дмитрий Кириллов: Голос за кадром: Кто бы мог подумать, что уборщик в магазине, приехавший в Америку без гроша в кармане, Гари Орбелян, станет вице-президентом торгово-промышленной палаты Сан-Франциско. Влиятельные люди Америки были в его окружении. Константин Орбелян: Был прием Хрущева и мэр города, который был тоже другом моего отца, его принимало. Там папа познакомился с Фролом Романовичем Козловым, членом политбюро и потом познакомился с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Папа послал бабушке приглашение, она получает то приглашение и письмо, где папа пишет, что он виделся с Фролом Романовичем, с Хрущевым, она решила, что он с ума сошел. Она решила, что этого быть не может. Она была тогда заведующей детским садом в районе под Ереваном, ее приезжают, забирают и везут в КГБ и говорят, что поступил звонок из секретариата от Никиты Сергеевича Хрущева, вы едет к вашему сыну в Америку. Потом полетела она в Москву и идет в американское посольство, ее спрашивают: "Вы член партии"? Она сказала: "Да".  – "Коммунистов мы не пускаем". Она идет на телеграф, посылает телеграмму папе: "Меня не пускают, ты знаешь почему". Папа звонит в офис этого мэра Сан-Франциско, там доходит эта информация, что именно вот эту коммунистку надо пустить. И все-таки они ее пускают, и она летит. У меня сохранились все телеграммы, газетные статьи. И вот она прилетает, человек 200-250 знакомых, она была символом матери для всех этих людей, потому что никто из них не видел своих родителей с 45-го года, кто-то раньше с 41-го, люди были в плену и потом уже не вернулись. Так что это было очень трогательно, встретились на трапе, он весь зарёванный, бабушка совершенно железная, никаких слез не пролила. "Кто нас снимает, кто все эти люди, зачем это все нужно". Он говорит: "Мама, у меня есть к тебе вопрос". Она говорит: "Какой ты мне хочешь вопрос сейчас задать"? – "Ты получила яблоки, которые я тебе послал"? Он ей из Белоруссии послал яблоки в лагерь НКВД в Медвежьегорск. И она говорит: Да, там было 30 яблок и в нашей комнате было 30 женщин, я каждой дала по яблоку и все за тебя молились". Дмитрий Кириллов: Вы же все-таки родились в Америке, говорили по-английски и по-русски. Особой связи с Арменией не было и вдруг… Константин Орбелян: Я был один раз за лето до этого как я познакомился с дядей, впервые его увидел. Дмитрий Кириллов: Армения какое на вас впечатление произвела? Все-таки вы американец, вдруг попали в Армению, на родину всех своих предков. Константин Орбелян: Мне было безумно интересно, занятия были очень интересные. Я тогда занимался с замечательным пианистом, педагогом Юрием Айрапетяном, сейчас профессор Московской Консерватории. И просто были потрясающие концерты, я ходил слушал Когана, с людьми и все это те люди, которые дома у нас бывали в Сан-Франциско. Так что все самые знаменитые артист к нам домой приходили. Дмитрий Кириллов: Отец же всегда приглашал их в гости? Константин Орбелян: Да, у нас был открытый дом для советских артистов, это всегда было очень интересно, приятно и я с детства помню всех этих людей. Ходили в оперные театры с бабушкой, балет смотрели, были тогда чудесные певцы и интересные постановки. Я не так все это понимал тогда, потому что впервые все это видел, а сейчас я, можно сказать, руковожу этим же театром, в который я ходил с бабушкой. Дмитрий Кириллов: Вы могли предположить, что так круто изменится жизнь, что вы будете потом руководить этим театром? Константин Орбелян: Нет, никогда, я не мог себе представить, что я буду жить в России, что приеду сюда и нормальный концерт, который был устроен для меня с Государственным камерным оркестром СССР 1-го декабря 90-го года, что это через два месяца послужит тому, что меня пригласят в Министерство культуры возглавить этот оркестр. Дмитрий Кириллов: Иностранца, не заслуженного артиста России. Константин Орбелян: Да, просто пианист, можно сказать, неплохой и человек, который имел желание что-то помочь сделать. Так все получилось. Дмитрий Кириллов: Это очень важная страница в вашей жизни, почти 20 лет вы руководили. Константин Орбелян: Да, это очень для меня была важная часть жизни, самая интересная, энергичная, позитивная часть. Развал стереотипов и советских организаций концертов и я все мог делать сам. Мог заключать контракты. Мы давали около 150 концертов за границей каждый год, по 50 концертов в Америке каждый год. Оркестр играл потрясающе, мы записали 50 – 55 компакт-дисков. Начали работать с тем же Хворостовским, Рене Флеминг, обо всех певцах я уже не говорю о самых лучших в мире. Многие инструменталисты и Джейм Гоуи, записи очень интересные делали с замечательными артистами, так что очень интересно. Вскоре меня пригласил Каунасский симфонический оркестр, я стал главным дирижером в Литве. Там продолжались наши записи, и там как раз я записал диск, который получил номинацию на Грэмми. А сейчас не только симфонический оркестр, сейчас и симфонический, и оперный, и хор, и 55 солистов в Ереване, которые меня смотрят. Дмитрий Кириллов: Вы работали с самими известными певцами мировой оперной сцены, с кем вам максимально было комфортно и интересно работать? Константин Орбелян: Конечно, работа с Хворостовским была важной частью моей жизни. Мы выпустили последнюю нашу работу, до этого он записал оперу Риголетто. Мы записали прошлым летом, 2016 года, так что я очень рад, что мы это сделали. Дмитрий Кириллов: Но это какая-то судьбоносная встреча была? Константин Орбелян: Да, мы познакомились достаточно забавно, получалось, что я уже здесь жил, а он вскоре уехал в Лондон жить, так что иногда мы встречались здесь, я приходил на концерты просто так, когда был в городе, скорее я бывал на его спектаклях в Нью-Йорке. И подходит 99-й год, его агент встречается со мной в Петербурге и говорит: "Приезжайте, я хочу познакомить вас с Дмитрием". Я тогда усиленно начал записываться на фирме "Деллос" американской. Я приезжаю в Нью-Йорк, он пел как раз, прихожу за кулисы, подождал, чтобы все ушли, я к нему подхожу, поздравляю и все такое. Он говорит: "Когда вы приехали"? – "Я приехал сегодня". Он говорит: "И сколько вы здесь будете"? – "Я улетаю завтра". – "Откуда вы приехали"? – "Из Москвы". – "И куда улетаете"? – "В Москву". – "Вы приехали из Москвы, чтобы со мной поговорить"? – "Да". Он обнял меня и сказал: "Мы будем друзья навсегда". Мы очень много времени проводили вместе, по шесть месяцев в году мы работали, 23 компакт-диска выпущены на "Деллосе". Оперы записаны, сольные диски, военные песни и второй диск военных песен, к семидесятилетию мы записали. Так что очень много интересного сделано, прожито, очень много. Дмитрий Кириллов: Дом 26 по Кутузовскому проспекту – это адрес, где всегда стояли люди и охраняли этот дом, до генерального секретаря и всей партийной верхушки. Константин Орбелян: Да. Дмитрий Кириллов: Какое ощущение, жить в таком доме? Константин Орбелян: Ощущение достаточно интересное, потому что все на это смотрят как на нечто экзотическое. Купил я квартиру у замечательного пианиста Николая Петрова, который в то время владел этой квартирой. Я у него был дома, и мы посидели, поговорили, я говорю: "А как квартира на Кутузовском, она еще есть у вас"? Он говорит: "Да, я ее хочу сейчас продать". Его жена Лариса приходит и говорит, что: "Ты завтра купишь у нас эту квартиру". Я говорю: "У меня есть хорошая квартира, мне ничего не нужно". – "Нет, ты завтра купишь эту квартиру". Я говорю: "Хоть посмотреть-то можно"? И вот я зашел, и я понял, что мне надо купить эту квартиру. Не для себя, я просто знал, что мне надо это сделать для своего отца. Для него это было очень важно, это был уже апрель 2004 года. Как раз у нас был намечен концерт с Хворостовским 24-го мая 2004 года на Красной площади. Отец мой приехал на этот концерт, сын его и Хворостовский будут выступать на Красной площади, а он живет в квартире главы КГБ и Генсека СССР. Это было для него очень важно, потому что по личному приказу Сталина был расстрелян мой дед, и так получилось, что он уже заходит и владеет квартирой Генсека. Такое внутреннее событие, можно сказать круг сомкнулся.