Голос за кадром: Валерий Гаркалин – настоящий бриллиант на актерском небосклоне, причем бриллиант крупный и достаточно редкий. Есть актеры известные, есть не только известные, но и популярные, а есть просто всенародно любимые. Их единицы и к этому числу принадлежит Валерий Гаркалин. Он артист до мозга костей, Валерию Борисовичу подвластно все: лирика и драма, трагедии и комедии. В последних конечно он преуспел особенно. Он настоящая звезда, при этом никогда не носит звёздной короны. Он прост и естественен, как все истинные таланты. Дмитрий Кириллов: Быть прославенный артистом – это очень приятно. Валерий Гаркалин: Да, но только на секунду, потом уже неприятно. Дмитрий Кириллов: Вы гордитесь своей кинокарьерой? Валерий Гаркалин: Да, отчасти да, но отчасти я многое бы сделал по-другому. Дмитрий Кириллов: Ваш актерский диапазон от Гамлета до мальчика–дебила. Валерий Гаркалин: Да, я специально стремлюсь к разнообразию. Дмитрий Кириллов: Когда вы родились, ваш отец был на седьмом небе от счастья? Валерий Гаркалин: Нет, он только потом испытал это счастье, когда я стал знаменитым артистом. Дмитрий Кириллов: В школе вы были круглым отличником? Валерий Гаркалин: Нет, что вы, я был отпетым двоечником, на меня все махнули рукой. Дмитрий Кириллов: Служа в театре кукол Вы душа в душу работали с Сергеем Владимировичем Образцовым? Валерий Гаркалин: Не совсем так. Дмитрий Кириллов: А Валентина Плучека (худрук театра Сатиры) вы боялись как огня. Валерий Гаркалин: Да, я боялся, но я знал также что он меня очень безответно любит. Дмитрий Кириллов: Вы так всегда увлекаетесь работой, что вам в принципе, все равно, кто ваш партнер. Валерий Гаркалин: Нет, я сейчас нахожусь в таком периоде, когда мне важно не что, а с кем. Дмитрий Кириллов: Когда режиссер Меньшов увидел вашу фотографию, он сказал: "вот наконец нашли, вот он – Кроликов"! Валерий Гаркалин: Нет-нет, это было не так. Дмитрий Кириллов: Ваши тридцать лет жизни с женой Катей – это настоящий подарок судьбы. Валерий Гаркалин: Да, это было счастье. Дмитрий Кириллов: Вы не жалеете, что все заработанные деньги тратили на путешествия? Валерий Гаркалин: Нет и сейчас не жалею. Дмитрий Кириллов: Вы верите в своего ангела-хранителя? Валерий Гаркалин: Да, тем более, что она красивая женщина. Дмитрий Кириллов: Вы с детства мечтали стать артистом, при этом, как я понимаю, когда вы ходили по театральным ВУЗам, никто вашего рвения не оценил и никто не сказал "вот он, надо хватать, это же будущий Гамлет, будущий Кроликов". Валерий Гаркалин: Нет-нет, даже и близко такого не было. Одна педагогиня так и сказала, что если вы увидите на своем пути театральный ВУЗ, обходите его стороной. Дмитрий Кириллов: Это была не та педагогиня, которая потом сидела в зале, когда вы душили свою партнершу? Валерий Гаркалин: Да, именно она! Дмитрий Кириллов: Что это был за случай? Вы встретились газами? Валерий Гаркалин: Дело в том, что прошли годы и я осуществил свою идею, я стал артистом и играл в театре Сатиры такой спектакль: "Папа, папа, бедный папа, ты не вылезешь из шкапа, ты повешен нашей мамой между платьем и пижамой". Это пьеса черного юмора, так вот в этой пьесе я играл мальчика-дебила, который заикался сразу и на согласные и на гласные. И вот я заикался, заикался и вдруг я увидел в конце спектакля в зале, наполненную слезами женщину (это трагикомедия) я убиваю эту девочку, душу ее и вдруг понимаю, что эта заплаканная женщина – та педагогиня, которая посоветовала мне обходить стороной театральный ВУЗ, если он где-то встретится на моем пути. Когда я начал ее душить, я душил ее более отчетливо и более явно и, когда закончился спектакль, занавес пошел, то актриса, которая играла роль девочки, она сказала: "Валерий, как ты был сегодня убедителен". Голос за кадром: А начинал Валерий Гаркалин как актер – кукольник. Окончив мастерскую известного режиссера Хаита, он с группой сокурсников, был приглашен самим Образцовым, работать в его театре. Но, к удивлению и разочарованию Сергея Владимировича, амбициозные и талантливые молодые актеры проигнорировали его предложение, создали свой театр "Люди и куклы" и уехали работать в Сибирь. Жизнь же сложилась так, что через несколько лет Валерий Гаркалин вернулся в Москву и пришел все-таки работать к Образцову. Валерий Гаркалин: Он просто был оскорблен до глубины души. Я почему знаю, потому что моя жена Катя оставалась сотрудницей этого театра много лет, и она мне все это рассказывала. Как он часто упоминал в нехорошем смысле нас, выпускников кукольного отделения. Но потом надо было все-таки решиться, вернуться в этот театр опять. Мне хотелось просто быть с Катей, быть рядом, потому что она родила мне девочку Нику, мне хотелось видеть, как она меняется, растет. Дмитрий Кириллов: И как же вы поступили в театр? Валерий Гаркалин: Он так и сказал: "Пусть этот молодой человек идет и поступает в труппу на общих основаниях". Я приходил в кабинет, где сидел творческий состав, худсовет, они знали меня с детства и говорили: "Здравствуйте, скажите, как ваше имя". Я говорил: "Валерий". Они говорили: "Здравствуйте, Валерий". Это было так чудовищно, потому что они знали, что я Валерий добрую половину моей жизни! Дмитрий Кириллов: Потом спросили фамилию? Валерий Гаркалин: Да, где вы работали, чем вы занимались, кто вы где вы учились. Я говорил: "Я учился здесь, в театре". Говорило тем людям, которые знали, где я учился. Это фарс – не то слово! Это было так унизительно. Дмитрий Кириллов: Кто остановил? Валерий Гаркалин: Наташа Образцова - дочь. И она сказала: "Перестаньте мучить мальчика, этот мальчик – муж нашего педагога! Вы что, хотите разрушить семью"? Взывала к отцу, а у него была известная "фишка", когда видел, что по телевизору показывают "В мире животных" и волк бежит за зайцем, когда он видел, что сейчас заяц погибнет, он выключал телевизор и говорил: "Спас". Дмитрий Кириллов: Гуманист! Валерий Гаркалин: Да, он вот любил спасать, в том числе и семьи. Так как Катя была сотрудницей театра Образцова, то я готов был нести это бремя, быть артистом этого прославенного театра. Честно говоря, я не испытывал большой радости, попадая в эту труппу. Я там три года проработал, но сказать, что они были счастливыми, творческими годами, мне трудно. Скорее наоборот, я мучился от того, что я занимаюсь просто не своим делом. Дмитрий Кириллов: В 35 лет у вас состоялась первая большая роль в кино, я так понимаю, что все шло через сопротивление? Знаете, как в том фильме "поздновато начинаете". Валерий Гаркалин: Да-да, в этой ситуации конечно мне помог Бодров Сережа с картиной "Катала", где он искал артиста неизвестного и не молодого. Ему посоветовал худсовет не брать меня, потому что это опасная вещь – кот в мешке всегда опасно. Дмитрий Кириллов: На главную роль неизвестного брать – риск. Валерий Гаркалин: Да, какова роль таков фильм, всегда прямая связь. На что он сказал, что лучшие драматические роли в кино всегда играли комики. Мне до сих пор кажется, что картина получилась очень неплохой, там сквозила такая идея, как научиться мошенничать. Даже название имело такое "Катала" - это тот, кто играет по-крупному. Дмитрий Кириллов: Очень достоверно, знаете, такое ощущение, что вы всю жизнь в этом варились, как рыба в воде. Валерий Гаркалин: Это было чудовищно трудно, у меня было три консультанта в картине. Во-первых, те, кто рассказывал, как играть в эту игру, там же правила, деберц, малый деберц, это же уголовные игры, это не преферанс. Второй консультант был приставлен к картине, который рассказывал мне о терминологии, которой сопровождается эта игра. А третий был настоящий катала, который профессионал и даже есть кадр, где лежат огромные кучи денег на столе – эти деньги настоящие были, которые он выиграл! Он приехал с ночного из какого-то города и выиграл, снял банк. Дмитрий Кириллов: Может поэтому все так и получилось достоверно? Профессиональные люди работали. Валерий Гаркалин: Сережа боролся за правдоподобие не в смысле воссоздать жизнь во всех нюансах, но он стремился к правдивым обстоятельствам. Морг - значит морг, крыша дома - это крыша дома, не павильон. Он боролся с декоративностью в этой картине и ему это удалось. Дмитрий Кириллов: Валерий Борисович, сейчас начнется пытка Кроликовым. Культовый персонаж 90-х, почему 90-х, я как-о сказал Владимиру Меньшову: "Ваш фильм, как хорошее вино". Пусть полежит потомится немного, потому что я помню те крики "что это, что Полищук сказала в кадре, глаз на что-то натянуть". Это было ужас какой, а теперь… Валерий Гаркалин: Что Табаков говорил! Дмитрий Кириллов: "Шырли-мырли" это именно та картина, которая стала достоянием масс, она была растаскана на все цитаты, какие только возможно. Это первый признак признания картины. Я до сих пор иду по улице, вот к вам шел на съемку и слышал сзади кого-то сказал: "капусточка конечно дело хорошее". Валерий Гаркалин: Вы же попали как куры в ощип, представляете, вокруг вас супер мэтры. Дмитрий Кириллов: Каждый тащит одеяло на себя. Дмитрий Кириллов: У каждого свои реплики и есть главный герой, который должен просто не задохнуться и не потеряться в этом. Валерий Гаркалин: Да, мало того, надо перекрыть это. Дмитрий Кириллов: Вам это удалось. Валерий Гаркалин: Меньшов сделал великую вещь: он собрал очень хороших артистов, которые никогда не кичились тем, что они были звездами тех лет. И Мордюкова и Ролан Антонович Быков, Олег Николаевич Ефремов, Олег Павлович Табаков, Инна Михайловна Чурикова, Алентова, Армен Борисович Джигарханян. Они же отпетые кинематографисты – они знали, каков герой, такова и картина. У Меньшова всегда картины имеют отдачу. Он знает законы рецептации. Извините за научное слово, но законы восприятия искусства Меньшову ведомы. Дмитрий Кириллов: И в то же время, он очень осторожничал. Я в блице спросил, что он с радостью вас взял, но… Валерий Гаркалин: Нет, он долго не мог смириться с тем, что я утвержден. Дмитрий Кириллов: Со своим решением? Валерий Гаркалин: Да. Дмитрий Кириллов: Как это было? Валерий Гаркалин: Он сам его проявил, но и сам не был согласен с этим. Там была еще смешная история, я Инне Михайловне поведал, как я горюю, что Меньшов не любит меня. Дмитрий Кириллов: Пошел маме пожаловался. Валерий Гаркалин: Да, а она говорит: "а что ты не проявляешь себя как мужчина, пойди и скажи ему об этом"! Я не знаю, что было в этой фразе у Чуриковой, ноя прямо выскочил из гримерки и на беду свою, по коридору шел Меньшов. И я крикнул ему: "вы не любите меня". Когда он увидел меня в таком состоянии и услышал, что я крикнул, он подумал, что я сошел с ума, а потом сказал: "Хорошо, это все смешно, а на самом-то деле, как должна проявляться моя любовь"? Я говорю: "Я вам объясню, когда снимается какой-нибудь план, то вы обязательно после окончания съемки должны улыбаться. Просто улыбнуться по-человечески, это будет означать, что вам дубль понравился. А если вы не будете улыбаться, я буду уверен в том, что, наверное, все не так пошло, я попрошу еще раз съемку повторить. И мы тогда наладим нашу любовь". Он буквально это понял, как только заканчивалась любая съемка, просто пробежка, все время улыбка возле камеры. И однажды я помню, съемка закончилась, а его нет возле камеры, я ищу глазами, где Меньшов, и вдруг он бежит откуда-то в этим оскалом, пытается доказать издалека, что он меня любит безбрежно. Дмитрий Кириллов: Я хочу немножко поговорить о вашей маме. Мне кажется, если бы не она, которая свято верила в ваш талант, актера Гаркалина может быть и не было бы. Валерий Гаркалин: Самое ужасное, что я родился безнадежно больным ребенком, в те годы в стране очень свирепствовал полиомиелит. Этой участи и я не избежал, был найден препарат тогда и что-то конечно помогло приостановить этот чудовищный процесс, но, так получилось, что мама решила меня крестить меня повезли в церковь, крестили и вы не поверите, как только этот факт состоялся крещения, моя болезнь кончилась. Это невероятно, это можно считать совпадением, может препарат так подействовал, или что-то еще. Она очень хотела меня спасти и боролась за мою жизнь и эта борьба увенчалась успехом. Вы знаете, есть такой эпизод моей жизни, когда белорусские кинематографисты снимали "Белые одежды". Снимался он в Минске, а в это время мама жила в Минске и приезжала навещать свою мать, то есть мою бабушку Дусю. Она приезжала, иногда подкармливала меня, я приезжал на студию. Однажды проходил мимо режиссер Белозарович Лёня и он сказал: "Это кто, мама знаменитого Гаркалина. Заведи ее в павильон, покажи, как снимается кино, где ты играешь главную роль"? Повели ее на площадку, и мы тут же начали снимать большую развернутую сцену. Но она сидела не за камерой, а в кадре. Там была печка и вот за этой печкой она сидела и слушала, и смотрела, как снимается кино. Её уже нет в живых, я знаю, когда я смотрю сериал, то вот в этой сцене моя мама жива. Дмитрий Кириллов: При слове "антракт" вы с детства плачете. Валерий Гаркалин: Артисту всегда важно внимание, а гости, когда собирались у нас, на детей никогда внимание не обращали, ну если только "козочку" сделаю в начале и всё. Они вынуждены были отвлекаться от закусок, я выступаю и выступая. Естественно, раздражая, говорил; "Народный артист Валерий Гаркалин и его сестра Марина Гаркалина". Я тогда уже себе дал звание. Мы пели частушки омерзительного содержания. Когда начинались частушки невыносимые, папа, тогда изрядно подвыпив, говорил: "Валера, антракт"! С тех пор, когда кто-то слово произносит, у меня наворачиваются слезы, потому что в эту секунду я маленьким мальчиком рыдал в этой хрущевке. Папа сказал "антракт", значит нужно закрыть занавес и удалиться, уйти со сцены с позором. Знаете, когда он умер, то моя сестра принесла мне огромную пачку вырезок. Он вырезал все статьи обо мне и моих фильмах или спектаклях. Огромное количество – он тайно это собирал, хотя всегда осуждал меня за выбор этой профессии, считал, что это не мужское занятие. Он считал, что фиглярство и лицедейство не достойно мужчины. Дмитрий Кириллов: Тридцать лет счастливой жизни с Катей, с вашей женой, это видимо, подарок судьбы. Валерий Гаркалин: Она действительно была счастьем моей жизни, я знаю, что и в ее жизни я был счастьем. Вот это осознание того, что я принёс ей счастье, а она мне и создавало наш дуэт. Это был такой дар небес, который я до сих пор нее могу, трудно его переоценить. Дмитрий Кириллов: Она очень сердечная была, я где-то прочитал в интервью, что как-то она сказала: "У тебя нет сердца"! Что это была за история? Валерий Гаркалин: Сердце у меня есть и больное, два инфаркта, причем она была свидетельницей этих трагических минут моей жизни. Катя была на редкость слезливой девицей. Я имею в виду зрительницей. Она, зная русалочку триадическую историю, известную на весь мир, вот шли титры, еще даже не начинался фильм, она уже рыдала. Она уже плакала от того, что ей предстоит увидеть эту неописуемую трагедию. У Ахмадулиной есть строки: "В удобном сходстве с прочими людьми не сводничать чернилам и бумаге, а над великим пустяком любви бесхитростно расплакаться в овраге" Вот Катя была из этой категории: она рыдала все время. Однажды она мне предложила пойти посмотреть фильм какой-то, тогда было очень можно ходить по утрам в какие-нибудь творческие дома – ЦДЛ, по утрам там показывали какие-нибудь иностранные фильмы. Это могло быть ужасно, но нам казалось, что мы смотрим шедевр. И вот однажды мы попали на чудовищный какой-то фильм, какая-то мелодрама. В конце героиня умирает от лейкемии за кулисами, а пианист – главный герой, посвящает ей свою музыку. Это что-то за гранью, я думал, когда это кончится, мы считали, что это шедевр, Катя на эту гадость и рыдала. Мне стыдно, потому что плачут в кино и плачут в зале люди какие-то и главным образом плачет моя жена. Громко, навзрыд. Катя была крупной, большой женщиной и она все делала крупно. Если она плакала, значит она плакала, если она смеялась – она смеялась. Это все было очень заметно и очень красиво. Очень широко и громко, как Раневская. Я говорю: "Катя, возьми себя в руки, перестань, я прошу, не позорь меня, Катя"! Она развернулась и громко на весь зал сказала: "Уйди, у тебя нет сердца"! Это окончательно меня убило. Мы так часто и быстро это все упаковываем, прячем наши чувства, пытаемся не показаться излишне сентиментальными напрасно это составляющая нашей жизни, мы продолжаем быть детьми. Это было свойственно Кате. Она была большим ребенком, была взрослой женщиной, но могла вот так расплакаться. Дмитрий Кириллов: У меня такое ощущение что вы в память о ней, остались с улыбкой и не остались в хандре. Валерий Гаркалин: Она меня очень поддерживает до сих пор. Есть такое положение, когда любовь переживает уровень натянутой струны. Что-то натягивается между любящими душами и вот это самая прочная связь, она не рвется даже после смерти. Я не вдовец, я не люблю это слово. Нет, я женат на Кате просто ее нет. Дмитрий Кириллов: У меня был вопрос по поводу того, что вам все равно с кем играть, лишь бы играть. Конечно он немножко был провокационный, потому что у меня такое ощущение, что вы счастливчик в плане партнеров и партнерш. Валерий Гаркалин: Ой, что вы, моя жизнь, если говорить о биографии творческой, она переполнена удачами и счастьем. Такое количество артистов иметь в партнерах, мало кто может этим похвастаться! Театр Сатиры – грандиозный театр тех лет, когда работал Миронов, Папанов, когда существовали такие артисты, блистательные актеры! Каким был Роман Евгеньевич Ткачук, Спартак Васильевич Мишулин, Ольга Александровна Аросьева. Актеры такого класса, я имею в виду комедийного плана. Моей стихии. Здесь конечно во главе угла надо поставить Таню Васильеву. Мы около 20 лет работали изо дня в день, каждый раз делая какие-то спектакли. Мы создавали дуэт не ради зарабатывания денег, как многие считают, и считали тогда. Дмитрий Кириллов: Ну естественно, начинают же считать на калькуляторе добрые коллеги. Валерий Гаркалин: Да, естественно, это приносило денег, я не буду лукавить и говорить что этого не было. Дмитрий Кириллов: Вы же не украли, вы работали. Валерий Гаркалин: Это приносит деньги, но это приносит и счастье творческого выбора, и ты можешь быть выбираем. Это не тот академический момент, когда есть приказ, хочешь – не хочешь, будешь играть эту роль с этим артистом, у этого режиссера и эту пьесу. Все что там указано, все не твое, но ты обязан. Вот в нашем случае с Таней, этого не было. Мы хотели друг с другом играть, именно эту пьесу, именно этих персонажей, именно в такой истории. С Таней связан огромный период жизни, когда мы искали новые средства выразительности. В академических театрах этой возможности не дают. Там делаешь только то, что кажется нужным и важным для одного человека. Дмитрий Кириллов: Она же тоже из Сатиры ушла. Валерий Гаркалин: Да, она ушла и из другого театра Маяковского, тоже по этой причине, когда ей нужно было играть то, что она не хотела играть. И вот когда мы с ней встретились, я еще какое-то количество лет проработал в Сатире, но потом я тоже покинул театр, вернее меня покинули. И Таня покинула театр окончательно Райхельгауза, где она еще задержалась какое-то количество лет. И мы были предоставлены друг другу в течение 15 лет. Это были лучшие годы творческой биографии. Дмитрий Кириллов: А вы помните, с чего началось вот это первое, когда в друг друга увидели? Валерий Гаркалин: Она предложила мне пьесу, которая мне очень не понравилась, мне казалось, что это отвратительная драматургия ужасная. Дмитрий Кириллов: Она спокойно терпеливо вам доказывала? Валерий Гаркалин: Она говорит: "Нет, она будет иметь успех, в ней заложен зрительский успех". Ну Таня знала, что говорила, она прекрасно знает цену этому успеху. Дмитрий Кириллов: Она в лучшем смысле слова клоунесса. Валерий Гаркалин: Да, она клоун, вы сейчас очень точно сказали. Она клоун с большой буквы, не тот, кто веселит, смешит и кривляется, а клоун, как мировоззрение, как художническая точка зрения. Дмитрий Кириллов: Такое ощущение было с Васильевой в кино, как будто до мотора вы договариваетесь, и потом просто…. Валерий Гаркалин: Да, быдла такая картина у Николаевой, называлась она "Попса". Там был такой персонаж, биография которого уже завершилась, а он никак этого не мог понять и Таня, которая играет продюсера в этом фильме, должна как-то внушить ему эту мысль что он никому уже не нужен, кассу не собирает. Скучно было бы играть "трафарет", хотя можно было сняться, получить деньги и уехать. Мы, естественно, начали сочинять какой он, что делает. Родилась эта маска, эти тапочки для Танечки. Это очень душевная история, печальная, ведь каждый артист, который переживает забвение еще при жизни, это трагедия ужасная, похоронить себя заживо. Это свойственно многим актерам, потому что их век очень короткий. Мне казалось, нельзя пройти мимо этой темы походя, сыграть смешно и уйти. Дмитрий Кириллов: И нельзя передавливать в трагизм. Валерий Гаркалин: Конечно, потому что слишком мало места занимает эта роль в этой истории, это история продюсера, которого играла Таня. Я считаю, это одна из лучших ее работ в кино. Она ничего подобного в кино так пронзительно и так глубоко не просуществовала. Но она считает что нет, что эта роль еще впереди. Дмитрий Кириллов: Какое место творчество занимает в вашей жизни, а какое занимает семья? Вы какую-то переоценку сделали со временем? Валерий Гаркалин: Да, очень хороший вопрос и вовремя задан, потому что такие годы моей жизни, не будем лукавить, на исходе. Сейчас, как красиво у Гаутмана – перед заходом солнца. И вот ты стоишь, наблюдаешь этот закат, ты понимаешь, что совершил очень много ошибок, одна из которых непоправимая. Жизнь – это жизнь, а не то, что мы в ней делаем. То, что мы в ней делаем – это род занятий, это только часть, не сама жизнь. Это не так важно, чем ты занимаешься. Важно, что ты это любишь. Но самое важное в этой жизни, это то, что не является делом, а самой жизнью. Это внук, это дочь, которая занимается очень интересной профессией, которая нуждается в помощи и поддержке. Это зять – прекрасный, замечательный актер, изумительный музыкант. Моя сестра, ее муж, моя собака, которая ждет меня каждое утро и каждый вечер. Если я уезжаю, то он ложится у дверей и ожидает меня. Вот эта преданность собачья. Как можно уйти от такой жизни и как ею можно не жить, вот эту лежащую собачку у двери и ожидающую своего хозяина. Дмитрий Кириллов: Пускай много-много лет ощущение дома всегда у вас было, а работа будет. Валерий Гаркалин: Да, она не заставит себя ждать. Дмитрий Кириллов: Спасибо вам!