Вера Таривердиева: Еще с детства меня преследовало чувство, что в жизни должно произойти что-то необыкновенное. И оно произошло - это встреча с Микаэлом Леоновичем

Гости
Вера Таривердиева
музыковед, вдова Микаэла Таривердиева

Дмитрий Кириллов: Их имена – Вера и Микаэл, и у них было 13 лет счастья, причем 7 из которых – годы подполья, время, когда любовь приходилось скрывать от посторонних глаз, и радостные 6 лет в браке, когда, осознав, что жить друг без друга невыносимо, они перестали скрывать от всего мира свои чувства.

Тринадцать счастливых лет – мгновение, пролетевшее с космической скоростью незабываемых мгновений, раскрасивших жизнь невероятными красками и наполнивших ее смыслом. Быть замужем за гением – это подарок судьбы и испытание, это настоящее служение во имя любви, наполненной звуками бессмертной музыки Микаэла Таривердиева.

Вера, я так рад вас видеть в нашей программе, в «Моей истории»!

Вера Таривердиева: Я очень рада тоже.

Дмитрий Кириллов: Вообще, удивительно: когда наступает весна, звуки музыки Таривердиева всплывают в сердце, в душе. Вот у меня такое ощущение всегда возникает, что через грусть, через какое-то раздумье идет очень такой свет весенний.

Я хотел, наверное, начать с того момента, когда Таривердиева просто как бы не было в вашей жизни, жили люди совершенно в разных городах, рассказать, как судьба, как дорога людей в какой-то момент соединяет.

Вера Таривердиева: Попробуем.

Дмитрий Кириллов: Солнечный майский день в столице Казахской ССР, городе Алма-Ате. В семье доцента факультета журналистики Республиканского Государственного университета Горислава Валентиновича Колосова и его жены Татьяны родилась дочка Вера. Девочка, с ранних лет тянувшаяся к искусству, жила с родителями и старшей сестрой Натальей в доме с видом на волшебные заснеженные вершины.

Что всплывает в памяти, от Алма-Аты что осталось, сейчас какой вот аромат?

Вера Таривердиева: Это ощущение города удивительное. Дом, в котором мы жили, комната, в которой я жила и спала, выходила на горы, т. е. каждое утро ты просыпался, ты подходил к окну, смотрел в окно и видел горы.

Самое мое раннее впечатление, самое раннее воспоминание – это летний день, отец распахивает руки, я бегу навстречу к нему, кидаюсь к нему в объятья. И вот это объятие – оно охраняло меня всю жизнь. И первые впечатления музыкальные были связаны с отцом. Он играл Шуберта на старом Becker, пианино его детства и моего детства. Это вот ранние такие воспоминания.

Я в профессорской семье росла, жила. Отец работал на факультете журналистики в Казахстанском государственном университете. Ну а потом мы переехали в Воронеж, это уже случилось, когда я была студенткой музыкального училища. Отец – основатель факультета журналистики Воронежского государственного университета.

Дмитрий Кириллов: Ведь он же человек, по-моему, который прошел фронт...

Вера Таривердиева: Да, он прошел фронт, он прошел всю войну. Он воевал и в Подмосковье, защищал Москву и Ленинград, и потом уже Карелия, Финляндия... Закончил войну там, на западе.

Дмитрий Кириллов: А с мамой они где встретились? Они рассказывали вообще историю их знакомства, любви?

Вера Таривердиева: Мама начинала на факультете журналистики, потом перешла на филфак. Она тоже профессор филологии, тоже была доцентом, профессором стала уже в Воронежском университете. Встретились они, когда она была студенткой журфака на I курсе.

Дмитрий Кириллов: А мама – она какая была?

Вера Таривердиева: Мама? Вот неслучайно у нее день рождения рядом с днем рождения Льва Николаевича Толстого: в ней есть что-то такое толстовское, от его героинь. Она такая очень правильная, правонаписанная. Неслучайно она посвятила себя филологии, и не просто филологии, а синтаксису.

Дмитрий Кириллов: Ну конечно, отец влюбился...

Вера Таривердиева: Ну, она еще красавица была необыкновенная, хотя никогда этого сама на себе не ощущала.

Отец когда переехал, я перевелась из Алма-Атинского музыкального училища в Воронежское музыкальное училище и заканчивала Воронежское музыкальное училище. В Воронеже вуза музыкального не было, и мне нужно было куда-то ехать, для того чтобы поступать в высшее учебное заведение. Вот я выбрала Институт им. Гнесиных и поехала и, слава богу, поступила.

Дмитрий Кириллов: Потом стала заниматься музыковедческой работой. Как становятся музыковедами?

Вера Таривердиева: Как-то это само собой случилось. Мамино влияние и мамино какое-то такое давление на меня было в этом смысле. Потому что моя педагог по фортепиано в музыкальной школе очень рассчитывала, что я пойду в музыкальное училище как пианистка. Но мама в силу своих особенностей, своей научной причастности к филологии повлияла на меня, и я поступила на музыковедческое отделение, на теорию музыки.

Меня преследовало чувство еще с детства, что что-то в моей жизни должно произойти необыкновенное, и вот оно произошло – это, конечно, встреча с Микаэлом Леоновичем. Это главное событие моей жизни.

Дмитрий Кириллов: Эта удивительная история началась задолго до встречи с Таривердиевым. Знакомство Веры с Микаэлом произошло благодаря его музыке. Впервые в жизни услышав ее однажды еще в юности, Вера навсегда влюбилась в волшебные таривердиевские мелодии.

Вера Таривердиева: Мне 13 лет, я нахожусь в Крыму в пионерском лагере «Артек». Странно, но я одна оказалась на холме с видом на море. И я сидела просто смотрела, любовалась этим пейзажем, и вдруг из радиоприемника раздалась песня. Я очень хорошо помню этот момент и помню эту песню, помню, как она пронзила меня, мне даже захотелось плакать, когда я ее услышала. Я помню, вот это воспоминание во мне живет до сих пор. Я не знала, конечно, кто автор, но я это запомнила на всю жизнь. Автором оказался Микаэл Таривердиев.

Дмитрий Кириллов: По окончании Гнесинки Вера Колосова устраивается на работу в редакцию газеты «Советская культура». Влияние этого издания в годы правления Леонида Ильича Брежнева, оказавшимися золотой эпохой в кино, литературе, театре, трудно переоценить. И если за политику отвечала «Правда», то за все, что творилось в искусстве, музыке, кинематографе, конечно же, «Советская культура». И Вера Колосова была в первых рядах, т. е. в числе перспективных сотрудников, молодых и подающих надежду.

Именно там, я так понимаю, да, в «Советской культуре» когда вы работали, вы познакомились с Щедриным?

Вера Таривердиева: Да.

Дмитрий Кириллов: Этот строгий человек был другом...

Вера Таривердиева: Близким другом Микаэла Таривердиева.

Дмитрий Кириллов: Они похожи были по характеру?

Вера Таривердиева: Очень разные, противоположные. Они просто сошлись на общих интересах к спорту, водным видам спорта. Они пересеклись плотно и общались очень много в Сухуми в Доме творчества композиторов «Лилэ», занимались вместе виндсерфингом, водными лыжами и дружили.

Дмитрий Кириллов: Щедрин и Таривердиев – два влюбленных в море творца. Они с радостью не только вместе отдыхали, но и с интересом следили за композиторскими успехами друг друга. А потому, когда на фестивале «Московская осень» состоялась премьера произведения Родиона Константиновича для органа, вопрос о том, кто же напишет рецензию на новый опус маэстро, не стоял – конечно же, друг и коллега Микаэл Леонович Таривердиев.

Вера Таривердиева: На фестивале «Московская осень» была премьера произведения Родиона Щедрина нового для органа, и мне нужно было, чтобы кто-то написал об этом. И кто-то донес слух такой, что Таривердиев готов написать.

Я позвонила Микаэлу Леоновичу, попросила его написать; он сказал, что он даст ответ на репетиции его концерта, который был в рамках фестиваля «Московская осень». Я была на этой репетиции, т. е. это был такой концерт, на который попасть было невозможно, поэтому прессу пригласили на...

Дмитрий Кириллов: ...генеральную репетицию.

Вера Таривердиева: ...генеральную репетицию, на прогон.

И вот на репетиции я подошла к Микаэлу Леоновичу, спросила, напишет ли он статью. Он сказал, что он ответит после премьеры, после концерта, чтобы я подошла к нему после концерта. Я сказала: «У меня нет билета». И он мне дал билет на этот концерт. То есть я была и на репетиции, и на концерте.

И вот после концерта я подошла к нему, и там, кстати говоря, за кулисами были и Родион, и Майя... И вот тогда мне Микаэл Леонович сказал, что он напишет. Это было в пятницу, а в понедельник уже мы у него забрали эту статью, и во вторник она была опубликована.

И в это же время мы оказались, вот буквально через несколько дней, через пару-тройку дней мы оказались вместе в Вильнюсе на фестивале, который организовывал Родион Щедрин. Он просто купил дачу, у него был дом под Вильнюсом, и вот в Вильнюсе он, как говорится, развернул деятельность, организовал фестиваль.

Я приехала в Вильнюс, и была большая делегация, которая ехала на поезде. Вот мы приехали утром, заселились в гостиницу, и сразу после этого всех собрали в фойе, и вот там ко мне подошел Микаэл Леонович уже с совершенно другим, что называется, выражением лица. Уже статья была опубликована, уже было много откликов на эту статью, и уже по-другому как-то мы с ним встретились.

И весь день... А там день был организован таким образом, что было возложение цветов к памятнику, было посещение первого секретаря ЦК КПСС Литвы, вечером был концерт. И вот все это время мы с Микаэлом Леоновичем провели вместе, и после концерта он пригласил меня на ужин. Вот тогда начались наши романтические отношения.

Дмитрий Кириллов: Он галантно ухаживал?

Вера Таривердиева: А Микаэл Леонович вообще галантный.

Дмитрий Кириллов: Как лондонский денди.

Вера Таривердиева: Он не галантно, как говорится, не умеет.

Дмитрий Кириллов: Какой-то совсем не советский.

Вера Таривердиева: Это совершенно точно, абсолютно не советский. Лондонский денди.

Дмитрий Кириллов: Микаэл, рожденный в солнечном Тбилиси, впитавший с детства ароматы и звуки этого чудного южного города, сравнивал его с полифоническим произведением, роскошным, где смешиваются люди, судьбы, разные мотивы и голоса.

Микаэл с детства научился держать удар. Сталинские репрессии не обошли стороной семью Таривердиевых: в 1937-м отца, Леона Навасардовича, арестовали, и мама, Сатеник Григорьевна, оставшись одна с 6-летним сыном Микаэлом, сделала все, чтобы у мальчика было счастливое детство: дала ему образование, выучила музыке. Таривердиев просто боготворил свою мать, воспитавшую его достойным человеком.

Микаэл, внешне всегда подтянутый, элегантный, спокойный, внутри же был очень ранимый и нервный, принимавший все близко к сердцу. И 25-летняя Вера Колосова стала для него спасательным кругом в штормящем житейском море.

Вера Таривердиева: В этом было что-то, в этих тайных отношениях был какой-то смысл очень большой: не предъявлять это миру, жить вдвоем в этом мире, который только вдвоем.

Дмитрий Кириллов: Внутри какой-то огонек жил, что когда-нибудь вы все-таки соединитесь?

Вера Таривердиева: А вот мы об этом не думали, во всяком случае я об этом не думала. Но настал момент, когда это не могло не произойти. Это настолько была тесная связь, близость невероятная была, ощущение близости между нами...

Но произошло, что в новогоднюю ночь... А мы встречали Новый год, у нас свой был Новый год с Микаэлом Леоновичем...

Дмитрий Кириллов: Отдельный?

Вера Таривердиева: Отдельный, да. Мы переносили на 4 часа, переставляли часы с 8 на 12 и встречали раньше вдвоем.

Дмитрий Кириллов: А, чтобы побыть вдвоем в Новый год.

Вера Таривердиева: Чтобы побыть вдвоем, чтобы встретить вместе Новый год. Потом я оказалась дома, и мне Микаэл Леонович позвонил, и этот разговор подслушал мой тогдашний муж. Он устроил скандал, и Микаэл Леонович сказал, что все, надо...

Дмитрий Кириллов: Конспирация закончилась.

Вера Таривердиева: Конспирация закончилась, да. И я ушла из дома буквально наутро.

Дмитрий Кириллов: Началась уже другая жизнь.

Вера Таривердиева: Началась другая жизнь.

Дмитрий Кириллов: Как Микаэл Леонович работал?

Вера Таривердиева: По-разному это происходило. Но чаще всего, если речь шла о музыке кино, то это такая, как говорится, планомерная работа. То есть приходил режиссер, Микаэл Леонович последние годы работал в своей студии, ему приносили пленку уже смонтированную, он по этой пленке уже в своей студии со звукорежиссером работал.

А если говорить о другой музыке, которая писалась не на заказ, а, как говорится, то, что Микаэл Леонович сам, вот то, что ему приходило, спускалось... Потому что ему это именно спускалось...

Вот я была свидетелем того, как написана симфония для органа «Чернобыль», Концерт для альта и струнных, 2-й концерт для скрипки... То есть это вдруг в какой-то момент что-то щелкало, он садился за инструменты, проигрывал, от и до записывал себя, а потом садился... Уже, как правило, он брал с собой запись в «Лилэ», в дом творчества в Сухуми, и там писал партитуру.

Дмитрий Кириллов: То есть, чтобы это не ушло, пока это на него как-то снисходило...

Вера Таривердиева: Снисходило.

Дмитрий Кириллов: ...он быстрее записывал?

Вера Таривердиева: Он записывал. То есть ему приходило все это...

Дмитрий Кириллов: ...целиком.

Вера Таривердиева: ...от и до, целиком.

Например, Концерт для альта и струнных – как вот этот концерт появился? Это удивительно. Микаэл Леонович был на передаче «Вокзал мечты» у Башмета, и они разговаривали, и Башмет ему сказал: «Почему бы вам не написать концерт для альта?» Это было, условно говоря, в пятницу. В субботу он работал в студии над музыкой к кино и сделал перерыв: к нам заехал его друг Рудольф Мовсесян, такой кардиохирург. И вот мы сидели обедали, и вдруг Микаэл Леонович внезапно встал, ушел, уединился и через полчаса пришел и сказал: «Хотите послушать Концерт для альта и струнных?»

Дмитрий Кириллов: Таривердиев – у него абсолютно свой язык, вот какой-то такой... Даже песни, которые исполняют, – это не песни, это какие-то отдельные произведения.

Вера Таривердиева: Это монологи чаще всего.

Дмитрий Кириллов: Да-да-да.

Вера Таривердиева: Это романсы.

Дмитрий Кириллов: Интересно, что определенной певческой и музыкальной культуры люди могли только, прикоснувшись к его музыке, как-то правильно исполнить. То есть это должна быть какая-то очень большая, серьезная...

Вера Таривердиева: ...подготовка.

Дмитрий Кириллов: ...подготовка, большой внутренней культуры певцы.

Вера Таривердиева: Его очень трудно исполнять, очень трудно исполнять, за исключением нескольких хитовых песен. Для этого нужно специально довольно много заниматься. Там речитативы.

Дмитрий Кириллов: Речитативов много, да.

Вера Таривердиева: То есть там своя манера исполнения. Он создал не только музыку, но и манеру исполнения.

Дмитрий Кириллов: Микаэл Таривердиев не мог не писать музыки: она лилась из него как из неисчерпаемого источника. Результатом работы стали симфонические произведения, инструментальные концерты, четыре оперы, органные сочинения, три балета и более ста романсов.

Но особую роль в творчестве композитора сыграл, конечно, кинематограф: на счету Таривердиева 137 фильмов, и кажется, что без его музыки не обошлась ни одна культовая картина эпохи. Народ полюбил музыку Таривердиева, и режиссеры стали наперебой приглашать его в свои картины. Микаэл стал модным; именно на пике его работы в кино появилась режиссер Татьяна Лиознова.

Вот встретились два железных человека, Лиознова и Таривердиев. Потому что, если брать вот это бессмертное полотно, это абсолютно два равноценных автора, как ни странно. Потому что убери звук, выключи звук из этого фильма...

Вера Таривердиева: ...и фильм уйдет.

Дмитрий Кириллов: ...и не будет фильма.

Вера Таривердиева: Не будет фильма, да.

Вера Таривердиева: Еще сценарист, извините.

Дмитрий Кириллов: Да. Но она абсолютно гениальная, конечно, была женщина. Она знала, что Таривердиев справится с этой задачей. Ведь она же железно понимала...

Вера Таривердиева: Она именно его хотела, она добивалась его. Он же не сразу согласился писать. Он работал над фильмом «Судьба резидента» про разведчика, ему не хотелось еще одной картины про разведчика. Но когда он прочел сценарий, он понял, что там, как говорится, большое пространство для создания музыки есть.

Микаэл Леонович читал сценарий и по ходу сценария придумывал какие-то варианты, предлагал это Лиозновой. Она...

Дмитрий Кириллов: Она слушала.

Вера Таривердиева: Она слушала, она это принимала. Он мог изменить: вот он вечером что-то написал, а на следующий день... Он мог уже показать ей, а потом что-то изменить. То есть она принимала то, что он предлагал.

Дмитрий Кириллов: Беспрецедентный случай в мировом кинематографе: 8 минут без единого слова, и только музыка. Знаменитая сцена встречи Штирлица с женой подтвердила магическую силу музыки Микаэла Таривердиева.

Успешный композитор, его музыка звучит в кинотеатрах и на телевидении, по сути, из каждой квартиры. Злая шутка Никиты Богословского, приславшего после премьеры «Семнадцати мгновений весны» якобы от имени французского композитора Френсиса Лея телеграмму с текстом, обличавшим Таривердиева в воровстве его музыки, закончилась для Микаэла Леоновича сердечным приступом. Вот такие были шуточки у коллег – успеха не прощают. В Союзе композиторов очень радовались, что смогли на время изолировать Таривердиева от академической музыки, а он продолжал писать ее в стол.

Ему просто завидовали.

Вера Таривердиева: Богословский ему завидовал. Богословский, как говорится, признался в этом, что это он сделал, в конце жизни.

Дмитрий Кириллов: Союз композиторов – там не ангелы.

Вера Таривердиева: Микаэл Леонович, как говорится, Союз композиторов не очень жаловал, не очень ходил. Единственное было исключение, Родион когда его призвал быть секретарем Союза композиторов России, он согласился. И он пытался что-то сделать, не просто, как говорится, сидеть почетным секретарем, а пытался что-то сделать, помогать людям, организовывать какие-то социальные программы, но это не очень быть востребовано. А так в принципе Микаэл Леонович старался с коллегами не соприкасаться.

Дмитрий Кириллов: Таривердиев написал большое количество органных произведений, для органа.

Вера Таривердиева: Да.

Дмитрий Кириллов: Целый у него сборник, по-моему, да?

Вера Таривердиева: Сборник, вот стоит.

Дмитрий Кириллов: Вот любил орган?

Вера Таривердиева: Очень любил орган, с органом был связан всю жизнь. На органе Микаэл Леонович научился играть, будучи студентом Института им. Гнесиных. В классе у Арама Ильича Хачатуряна был орган, и Микаэл Леонович часто оставался после занятий и там проводил довольно много времени, потому что Арам Ильич часто уезжал. И Микаэл Леонович играл на этом органе, вот там он пристрастился к органу и научился играть на органе, почувствовал этот инструмент.

Я работала в газете «Советская культура», и газета мне поручила организовать концерт на станции для ликвидаторов. То есть не я одна этим занималась, естественно, занималась редакция, но я от редакции ездила туда. Я организовывала людей, обзванивала тех, кто мог бы поучаствовать в этих концертах. И согласились только Крючков, Быстрицкая, и Микаэл Леонович вызвался сам, узнав, что я еду туда, он сказал, что он тоже хотел бы поехать.

Было колоссальное впечатление. Мы же были там на проездных пунктах, пропускные...

Дмитрий Кириллов: Досмотра, да?

Вера Таривердиева: Досмотра, да.

Дмитрий Кириллов: КПП вот эти.

Вера Таривердиева: КПП. Там нас измеряли, мы звенели просто. И нам сказали даже, что нужно одежду выкинуть, когда мы уедем из зоны, что нужно одежду, в которой мы там были, выкинуть.

Микаэл Таривердиев: Вскоре после трагических событий в Чернобыле мне довелось побывать там. Практически я был на самой станции. Впечатление, которое это на меня произвело, было ошеломляющее. Не только сама эта вот трагедия, но и люди, которые собой закрыли эту беду.

Вера Таривердиева: Микаэл Леонович людям, которые это все там организовывали, местным военным сказал: «А как же, обещали показать станцию?» И нас подвезли к станции, т. е. мы еще подъезжали и видели действительно вот недостроенный реактор. И вот это было в сентябре, а где-то в феврале Микаэл Леонович написал симфонию для органа «Чернобыль». Тоже она к нему, как говорится, снизошла на него целиком и полностью.

Микаэл Таривердиев: Беда, которая случилась, – это беда не только наша. Сегодня мы живем в эпоху, когда трагедии подобного рода становятся не национальными, а людскими, человеческими вообще. И мне кажется, трагедия Чернобыля – это трагедия всеобщая. Я подумал о том, что проблемы, которые существуют сегодня в мире, касаются каждого из нас, и об этом эта симфония, об этом эта музыка.

Вера Таривердиева: Мне как раз не давала покоя мысль о том, что музыка академическая Микаэла Леоновича не очень востребована, и мне хотелось изменить акценты в восприятии творческого наследия Микаэла Леоновича, и я все думала, как это сделать. Мы организовывали разные какие-то концерты и все... Но вот пришла в голову мысль о проведении Международного конкурса органистов им. Микаэла Таривердиева. Вот с 1999 года он проходит один раз в 2 года.

Дмитрий Кириллов: Чтобы новое поколение, молодое поколение знало о композиторе Таривердиеве, может быть, пора уже кино снять о нем, художественный фильм?

Вера Таривердиева: Если это кто-то захочет, я не буду против.

Дмитрий Кириллов: Я хочу пожелать, чтобы Таривердиев звучал как можно больше, потому что его время еще до конца не наступило, потому что это музыка, которая будет звучать и через 10, и через 20 лет. Люди будут открывать для себя своего Таривердиева.

То, что вы делаете, – это спасибо огромное! Это большая-большая работа, которую оценят и будущие поколения.

Вера Таривердиева: Дай Бог, чтобы так было. Спасибо!