Арсений Беленький: Понятия «ветхое жилье» сегодня не существует. Если оно появится, у бюджета появятся основания добавлять денег на его капремонт

Гости
Арсений Беленький
эксперт рабочей группы «Качество повседневной жизни» ОНФ

Иван Князев: Ну а прямо сейчас переходим к нашей первой теме. Нас обманывали со сроками, говорили «нет денег», «потерпите», «когда-нибудь сделаем», заваливали отписками, а теперь и вовсе сказали: «Всё сами». Речь сейчас о ремонте домов с износом больше 70% – то есть тех, которые пока держатся, но еще немного – и развалятся.

Тамара Шорникова: С таким предложением выступил Минстрой. При этом в министерстве добавили: если местные власти захотят, то денег на ремонт подкинут.

Иван Князев: По данным Росстата, на конец 2018 года многоквартирных домов с износом 70% в России 230 тысяч, а с износом свыше 70% – более 100 тысяч. Это в несколько раз больше, чем официально признанных аварийными.

Тамара Шорникова: По данным Минстроя, аварийных домов у нас почти 55 тысяч. В ближайшие четыре года из них планируют расселить полмиллиона человек.

Рассказывайте, что с жильем в вашем регионе, в селе. Собственно вы в каком доме живете? И что обещают сделать с этим домом власти, например? Ждем ваших звонков и сообщений. А сейчас представим нашего эксперта в студии.

Иван Князев: Арсений Беленький у нас сегодня в гостях, эксперт рабочей группы «Качество повседневной жизни» ОНФ. Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, здравствуйте, Арсений.

Арсений Беленький: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Можете помочь для начала разобраться с матчастью?

Арсений Беленький: Давайте.

Тамара Шорникова: Смотрите. Износ – 70% и выше. По мнению Минстроя, это какой тип жилья? Ну, есть разные варианты, да? Например, можно только обои там поменять. Ветхое. Аварийное. Какое?

Арсений Беленький: Ну смотрите. Тут довольно просто понять, что такое аварийное. Есть официальная экспертиза. Если жилье представляет угрозу жизни, то это аварийное жилье.

А вот с ветхим жильем не все так очевидно. Такого юридического термина до сих пор не существовало. Мы можем кого-то назвать, например, спортсменом, но это общее определение, а есть мастера спорта, чемпионы мира, победители олимпиад. Вот с жильем… Слово «ветхое» – оно очень абстрактное, скорее литературное, чем юридически выверенное и определенное.

Иван Князев: Ну, казалось бы, а чего проще-то – признать ветхое жилье аварийным, если оно ветхое и если оно действительно на ладан дышит? Пожалуйста.

Тамара Шорникова: Где вот та самая грань, когда крыша у тебя еще не обвалилась, а вот завтра может?

Арсений Беленький: Ну, для этого есть экспертиза. На самом деле довольно серьезные последствия в случае неправильной экспертизы и происшествия. То есть если ваш дом назвали не аварийным, а что-то произошло, то эксперту вплоть до уголовной ответственности грозит за то, что неправильно оценил состояние жилья.

Ветхий дом… Вот я жил в свое время в пятиэтажке, в хрущевке 60-х годов постройки. Ну, на вид оно ветхое. Но у нас, честно говоря, окно не вываливалось. Ну, подъезд потерся, но тоже не разваливался. Такой дом требует скорее капитального ремонта, чем полного сноса, реконструкции. Угрозы нашей семье он, честно говоря, не представлял. Мы, слава богу, из этого дома переехали в другой, тоже советский дом, но 80-х годов постройки.

Тамара Шорникова: Просто тоже почему спрашиваю? Потому что, да, какие-то вещи кажутся очевидными, но, например, тот же паспорт национального проекта «Жилье и городская среда», оттуда выдержка: «Критерии, по которым дома будут признавать аварийными, уточнят до конца 2019 года». Разработкой критериев занимается Минстрой и так далее. То есть, соответственно, есть какие-то вопросы все-таки: что, как, к какому жилью относить? Потому что цифры-то, мы видим, разнятся.

Арсений Беленький: Абсолютно точно.

Тамара Шорникова: Износ свыше 70% – это 230 тысяч домов. При этом, по мнению Минстроя, расселять надо всего 55 тысяч.

Арсений Беленький: Логично.

Тамара Шорникова: Есть ли какой-то консенсус в этом вопросе все-таки?

Арсений Беленький: Он близок к завершению. Коллеги из Минстроя дорабатывали законопроект, дорабатывали статистику, собирали в том числе в регионах и в муниципалитетах. Много ошибок на местах, особенно при первом формировании перечня, было. У чиновников либо не хватало данных, либо не хватало времени правильно проанализировать. И не вся статистика была достоверной. Сейчас она ближе к истине.

Но в реальности многие люди имеют право оспаривать то, посчитали ли их дом аварийным, ветхим или не посчитали ветхим. Наверное, самое важное – это то, что понятия «ветхое жилье» сегодня нет. И если в Минстрое его введут…

Иван Князев: Жилье есть, а понятия нет.

Арсений Беленький: Совершенно верно, да. То есть вы живете в старом доме, но он старый, как старая дача. То есть вроде бы… Если он представляет угрозу, может взорваться котел, еще что-то, то это аварийное. А если просто сыплется, то как бы…

Тамара Шорникова: Еще один нюанс. 70% износа, больше 70%. Цифры всегда очень сложно представлять. О чем речь идет? Я не знаю, это дома, например, с проваливающейся крышей, с косыми лестницами? Что такое «70% износа»?

Иван Князев: С трещинами в несущих стенах? Да, что это вообще такое?

Арсений Беленький: Это глубокая экспертиза, как правило, если стена не отвалилась. Если отвалилась стена, то, в принципе, можно дальше глубокую экспертизу не проводить. Это довольно глубокая экспертиза с пониманием того износа, который понесли в основном несущие конструкции.

Есть специальное оборудование. Есть эксперты, которые разбираются. Есть техническая документация, которая говорит о том, какой состав стены, сколько она могла простоять, про крышу и так далее, и так далее. Исходя из этого, эксперты… На бытовом уровне это довольно сложно определить. Видно, что дом обшарпан, совершенно правильно вы сказали…

Иван Князев: Но а что с ним не так – непонятно, да?

Арсений Беленький: Да. Обычному человеку сложно…

Иван Князев: Арсений, я прошу прощения, вот смотрите. Вы говорили, что не хватало данных у чиновников на местах, не могли все проанализировать. Казалось бы, а чего проще – получи заявление от любого жильца, который сам придет и тебе все покажет. А есть кому проверять? Кто эти эксперты? Раньше, по-моему, БТИ этим занималось. А сейчас кто?

Арсений Беленький: Сейчас есть инспекции. Минстрой сейчас разрабатывает идею о том, что должны быть центры компетенции в регионах, которые могли бы квалифицированно оценивать и состояние домов, и состояние инфраструктуры вокруг этих домов, в том числе добавить туда благоустройство, теплоснабжение и так далее. На самом деле этой объективной и всесторонней оценкой состояния жилья и вообще качества жизни населения городов надо еще заниматься.

Иван Князев: Отсюда тогда получается интересная у нас ситуация. Если у нас нет более или менее квалифицированных экспертов, если не можем мы все дома признать аварийными, то что? Мы будем закрывать глаза и говорить: «Ну, знаете, у вас еще 70%, а у вас 60%»?

Тамара Шорникова: «Платите за капремонт».

Иван Князев: Да. «И давайте, ребята, платите за капремонт уже сами». Тогда получается у нас следующая история. Почему нельзя сделать проще – признать их все аварийными? Тогда нужно будет, наверное, расселять, да?

Арсений Беленький: Конечно.

Иван Князев: А расселять некуда.

Арсений Беленький: Ну, не только некуда, но и денег нет. Смотрите, есть минусы в этой всей истории. Она очень животрепещущая, потому что вопрос про жилье, для многих людей единственное жилье, а для еще очень большого процента людей жилье, которое они не способны заменить, купить где-то. То есть во многих городах даже продать квартиру за нормальные деньги, чтобы купить потом другую, почти невозможно. Поэтому вопрос очень тонкий.

В реальности сегодня люди, которые живут в старых домах, которые мы называем ветхими, они сейчас платят за капремонт.

Иван Князев: Вот! И люди спрашивают, Ставрополье спрашивает: «Какого лешего мы платим за капремонт тогда?» Самый простой и самый частый вопрос.

Арсений Беленький: Как правило, если не произошло ошибки или как-то злого умысла, то ветхие дома попадают в первую очередь капитального ремонта, и они требуют больших вложений. Это съедает большой кусок общего регионального фонда капремонта.

Идея (посмотрим, насколько она правильно реализуется) в том, чтобы выделить отдельную подпрограмму. Люди будут продолжать платить деньги, скидывать деньги на капремонт, но при этом появится юридическое основание у бюджета добавлять денег на ремонт этих ветхих домов. Почему бюджет, наверное, согласится это делать? Потому что если он ветхий дом не отремонтирует, то он может стать аварийным. А аварийный дом государство полностью за свой счет…

Иван Князев: Еще дороже.

Арсений Беленький: Совершенно верно. Они потеряют деньги.

Тамара Шорникова: Хорошо, основание появится. А деньги-то появятся на эти цели в администрациях?

Иван Князев: Вот в том-то и дело.

Тамара Шорникова: Мы же говорим, что у нас в регионах не везде дефицитные бюджеты.

Иван Князев: Я не думаю, что просто местные администрации прямо с такой щедростью: «О, давайте! У вас аварийный дом? Мы вам…»

Тамара Шорникова: «Наконец-то! Теперь мы можем это сделать».

Иван Князев: «Наконец-то! Давайте мы вам поможем».

Арсений Беленький: На мой взгляд, крайне разумно было бы включить это в национальный проект по городской среде, выделение из федерального бюджета средств регионам, софинансирование, ремонт аварийного и ветхого…

Тамара Шорникова: Но об этом речь пока не идет? Софинансировать могут только города и регионы?

Арсений Беленький: Ну, сегодня – да. Но это вопрос изменения законодательства. У нас еще нет термина «ветхое жилье». Сейчас бюджет Российской Федерации не может выделить деньги на ремонт ветхого жилья, потому что такого термина нет.

Тамара Шорникова: У нас точно есть звонки от телезрителей, давайте их послушаем. Здесь вообще никаких сомнений.

Арсений Беленький: Супер!

Тамара Шорникова: Наталья, Воронежская область.

Иван Князев: Здравствуйте, Наталья.

Зритель: Здравствуйте. У меня такой вопросик. У нас дом 47-го года рождения, двухэтажка с деревянным перекрытием. Нас признавали просто ветхим жильем. Мы бы сами сделали ремонт, но нам еще в 2017 году сказали: «Якобы вы будете идти под снос». Стройка большая возле нас ведется. Каждый раз откладывают…

Тамара Шорникова: Наталья, подождите…

Зритель: И за капремонт мы платим.

Тамара Шорникова: Подождите. В смысле – сами бы сделали? Вы готовы скинуться с жильцами?

Зритель: Я бы поставила пластиковые окна, сделала бы потолок себе. Все сделала, может быть, и сама.

Тамара Шорникова: В своей квартире?

Зритель: Но я вложу деньги, а завтра придут и нас поломают. Нам не говорят, когда сломают – через десять лет, через пять лет. Мы просто висим в воздухе, мы никому как бы не нужны, что ли. Я не могу понять.

Иван Князев: А у вас дом большой, Наталья, скажите, пожалуйста?

Зритель: У нас двухэтажный дом.

Иван Князев: Сколько семей?

Зритель: Получается 12 квартир.

Иван Князев: И все готовы скинуться и отремонтировать весь дом?

Тамара Шорникова: Нет, свои квартиры.

Иван Князев: Свои квартиры? Так это не капремонт получается.

Зритель: Нет, каждый хочет свою квартиру отремонтировать, но он не берется это делать лишь только потому, что не знает сроки. Мы сейчас отремонтируем, а завтра нас сломают.

Тамара Шорникова: Наталья, спасибо вам за ваш вопрос.

Иван Князев: Спасибо большое.

Арсений Беленький: С радостью отвечу. Очень приятный звонок, крайне адекватная позиция. Действительно, самое печальное в жизни – это неопределенность.

Если получится действительно выделить аварийные дома, согласовать по ним график по переселению, который, скорее всего, будет очень быстрым, потому что аварийный представляет опасность, потом обозначить, какие дома ветхие, то люди поймут, что в аварийное они уже не попали, их сносить не будут.

Давайте государству о себе напомним, может быть, лишний раз куда-то напишем – и будут основания попросить у государства, включить себя в программу, сообщить о сроках ремонта и так далее.

Иван Князев: Арсений, я так понимаю, на все это, о чем вы сейчас говорите, надеются в Минстрое – что так оно и будет, что найдутся такие люди, как Наталья из Воронежа, и сами себе отремонтируют жилье. Но смотрите, какая история. Если у государства денег не хватает на капремонты, на эти все тысячи домов, которые есть, то откуда их жители найдут? У жителей денег-то меньше все равно же.

Арсений Беленький: Логично, да. Во-первых, Минстрой рассчитывает, наверное, немножко на другое. На самом деле вы правильно вычленили, что он надеется сэкономить, не расселяя аварийное жилье (потому что если аварийное жилье, то его заставят расселить). Ветхое жилье, которое появится, вот его можно совместно с регионом, совместно с жителями – и уже не так тяжело.

А если мы говорим про женщину, что на нее рассчитывают… Действительно, ей нужно понимать, ремонтировать ли свою квартиру, как ей собственную жизнь наладить. У нее довольно правильный вопрос. Чтобы комфортнее было жить…

Тамара Шорникова: Вот! Я хочу продолжить ее вопрос, смотрите. Наталья не понимает, делать ли ей ремонт в своей квартире, потому что как раз неразбериха – ветхое/не ветхое, аварийное/не аварийное.

Арсений Беленький: Статус дома не определен.

Тамара Шорникова: Такая же, видимо, неразбериха сейчас и в головах чиновников, как мы любим говорить.

Арсений Беленький: Есть немного.

Тамара Шорникова: Тоже никто не очень четко понимает, какое жилье и сколько у нас чего.

Арсений Беленький: Правильно.

Тамара Шорникова: «Но деньги при этом вы, пожалуйста, платите исправно, пока мы точно не признаем его аварийным». Вопрос. Есть надежда на экономию у Минстроя. А это действительно выйдет экономнее? То есть люди будут платить деньги за дома, которые ветшают. Возможно, еще через лет пять их все равно снесут. Возможно, их даже успеют отремонтировать, и это продлит им жизнь на какую-то пару лет. Но это в итоге не дороже ли для государства?

Иван Князев: В том-то и дело, что…

Тамара Шорникова: Ведь все равно придется потом расселять этих людей и на что-то строить новое жилье.

Арсений Беленький: Да. Но я бы добавил следующие аспекты. Во-первых, у нас есть старые дома, которые сложно признать ветхими. Многие центральные дома в центре регионов, в столицах регионов на самом деле в шикарном состоянии еще со сталинских или каких-то царских времен, грамотно построенные. Я не знаю, доходный дом…

Иван Князев: Ну да, есть такие, конечно, но их немного.

Арсений Беленький: Их немного. А есть ведомственные какие-то общежития. Предположим, Минобороны построило барак, заселило туда людей. Потом Минобороны оттуда съехало, в бараке люди остались. 91-й год, потом приватизация – и они становятся владельцами, я не знаю, 35 метров квадратных в бараке, который должен был уже давно рассыпаться, но еще не рассыпался. Как правило, такое жилье признают аварийным. Но если не признают аварийным, то его признают ветхим. Его надо сносить со временем, принимать решение, наверное, на уровне региона.

Если федеральный Минстрой начнет каждый дом России пересчитывать, то будет такое количество ошибок, это будет так долго! Вопрос не решить. Тут действительно должны регионы, чиновники взбодриться и слышать граждан. Если люди уверены, что дом аварийный, то надо съездить и посмотреть. А если дом ветхий…

Тамара Шорникова: Посмотрим видеоматериал?

Иван Князев: Ну да, давайте.

Тамара Шорникова: Чтобы увидеть конкретные примеры, какие сейчас дома есть в разных городах.

Например, в Верхнем Уфалее проходит прокурорская проверка – там чиновники угрожали забрать детей у жителей аварийного общежития. Они получили уведомление от органов опеки о том, что детей отправят в социальный центр, если жильцы добровольно не покинут аварийное здание. Парадокс в том, что жители общежития несколько лет тщетно добивались того, чтобы дом признали аварийным.

А вот в столице Якутии – Якутске – таких аварийных домов больше 5 тысяч. И их основная масса – до сих пор единственное жилье для якутян. Но что мы все рассказываем? Давайте смотреть сюжет.

Иван Князев: Да, давайте посмотрим.

СЮЖЕТ

Иван Князев: Вот видите, как решают проблемы ветхих домов и аварийного жилья в некоторых регионах? Людей просто шантажируют.

Давайте звонок послушаем. Татьяна у нас, Белгородская область. Здравствуйте, Татьяна.

Зритель: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Слушаем вас, Татьяна.

Арсений Беленький: Добрый день.

Зритель: Да, я вас слышу. Я смотрю телевизор, вижу вас и слышу. В общем, мы обратились с соседями, мы пенсионеры, обратились за помощью в районные службы, но нам отказали, потому что у нас пенсия превышает прожиточный минимум. Я, допустим, получаю пенсию – 8 965 рублей 21 копейку. Ну, копейки. Но мне сказали: «У вас превышает пенсия прожиточный минимум».

Тамара Шорникова: Татьяна, а можно о доме? У нас очень мало времени. Конкретно про дом расскажите.

Зритель: А?

Тамара Шорникова: Можно ближе к дому? У нас очень мало времени осталось. Что с вашим домом? Где вы живете?

Зритель: Наш коттедж двухквартирный…

Тамара Шорникова: И?

Зритель: Двухквартирный коттедж наш трещит в прямом смысле по швам. Стена, которая выходит на улицу, ну, на дорогу, она вываливается, едет.

Иван Князев: А аварийным признали или нет? Ремонт будут делать?

Арсений Беленький: Он не многоквартирный.

Зритель: Стены разъезжаются, по швам едут, керамзит сыплется на голову. Уже мои дети боятся внуков привозить – не дай бог, мы заснем, и плита нас придавит.

Тамара Шорникова: Татьяна, спасибо, поняли вопрос.

Иван Князев: Да, понятно, Татьяна, спасибо большое.

Тамара Шорникова: Вот такие небольшие коттеджи – не многоквартирные дома – могут рассчитывать на что-то?

Арсений Беленький: Скорее всего, нет. Все-таки программа рассчитана в первую очередь на многоквартирные дома. Острый вопрос о правах собственности. Вполне возможно, что там буквально две семьи пополам владеют домом. И государство даже зайти не может на территорию их участка, то есть по ощущениям.

Там есть другая проблема, действительно важная тоже, про субсидию женщина говорит. Ей отказали в субсидии на оплату ЖКХ, в том числе капремонта, потому что у нее пенсия чуть-чуть больше, чем прожиточный минимум. Хотя сама пенсия, мы слышали, не самая большая. Тут, наверное, действительно должно государство более адресно относиться и не распылять деньги, а в таких случаях, когда люди…

Тамара Шорникова: Ну а куда ей обратиться, чтобы государство заметило эту ошибку?

Арсений Беленький: В областную администрацию. Я с Белгородом сталкивался, и там довольно адекватные…

Иван Князев: Арсений, смотрите, самый главный вопрос. Вот сейчас эта инициатива заработает, и за капремонт можно будет не платить? Ну, если говорят: «Сами ремонтируйте».

Арсений Беленький: Не получится не платить за капремонт. Введен федеральный закон. С нас будут драть, на него деньги собирать в любом случае. Можно решать – скидывать в общий котел или на счет дома.

Иван Князев: То есть мы будем платить. Ну а за счет чего мы тогда будем его сами ремонтировать?

Арсений Беленький: Минстрой не предлагает его самим ремонтировать. Он говорит: «Вы складывайте деньги в фонд, а из этого фонда будете и ремонтировать его, из общего котла».

Тамара Шорникова: У меня другой последний вопрос. Звучало как раз и от вас, и в сюжете, что не на что расселять людей в администрациях. Так, может быть, эти деньги из специальной подпрограммы не в эту программу направлять, а на строительство нового жилья? Какой смысл ремонтировать ветхие дома? Это же введет их в медикаментозную кому и вряд ли надолго продлит их жизнь.

Арсений Беленький: Логично. Вообще ситуация с жильем в стране очень плохая. Очень много фонда с советских времен, еще больше бараков. В 90-е годы вообще ничего не ремонтировалось, программы капремонта даже не существовало. Слава богу, хоть что-то придумали (и то это не спасает), правда, за счет людей. И тут проблем очень много. Тут пахать и государству, и региональным чиновникам, и прокуратуре. Проблем море!

Единственное, что я прокомментировал бы прокуратуру, которая вопрос решила. Но новый дом-то не появился, куда переезжать. То есть они сказали, что они отследят. Но прокурор-то сам его не построит. Люди говорят: «Мы будем сами сносить, сами строить». Ситуация доходит до абсурда. Решить ни городские чиновники не могут, ни региональные. Прокуратура подавно ничего построить не может, а только предписание написать и арестовать. А кто дома-то строить будет?

И правильно говорят: «Надо искать средства на них». Должна быть национальная программа, которая будет создавать фонд жилой – не временный, а постоянный. Единственное, что, наверное, дарить его людям – это довольно странно. Если сейчас на мои и ваши деньги из налогов кому-то начнут строить квартиры и отдавать их в собственность…

Иван Князев: Слушайте, мне кажется, в этом случае не странно – в том, который мы увидели.

Арсений Беленький: В собственность отдавать? Это вопрос. Соцнаем.

Тамара Шорникова: В любом случае подобные предложения пока обсуждаются. Будем следить за развитием событий, к чему эти обсуждения приведут.

Спасибо. У нас в студии был Арсений Беленький, эксперт рабочей группы «Качество повседневной жизни» Общероссийского народного фронта.

Арсений Беленький: Спасибо вам большое.

Иван Князев: Спасибо, спасибо.