Канал ОТР спросил президента о развитии глубинки. Что изменится?

Гости
Дмитрий Журавлёв
доцент Финансового университета при Правительстве РФ, научный руководитель Института региональных проблем

Ольга Арсланова: Мы продолжаем подводить итоги года и говорить о завершающем его событии – большой пресс-конференции Владимира Путина.

Мы – Общественное телевидение России – тоже задали свой вопрос президенту. Вот как это было.

Ольга Арсланова (на пресс-конференции): Вопрос навеян нашими зрителями, которые нам звонят в прямой эфир. Известно, что в крупных городах реализуются очень серьезные, дорогие инфраструктурные проекты. А деревня в нашей стране даже в XXI веке остается архаичной деревней. Причем нет самого простого. Собирается ли государство заниматься инфраструктурными проектами в селах, а не только точечно латать какие-то дыры? Спасибо большое.

Владимир Путин, президент Российской Федерации: Обязательно. Во-первых, это все делается в рамках соответствующей программы социального развития села, и она будет наполняться соответствующим финансированием. Это первое.

Второе. Те проекты, в том числе в рамках национальных проектов, о которых я так или иначе сегодня упоминал, в значительной степени сориентированы на то, чтобы опережающим образом работать именно в сельской местности, на селе.

Например, мы уже, по-моему, упоминали о программе реновации школ и строительстве новых школ. Так вот, опережающим темпом это, конечно, будет делаться на селе. Я именно об этом просил и именно это будет безусловно обеспечено.

Ольга Арсланова: О проблемах глубинки наши зрители регулярно нам рассказывают в прямом эфире. Где-то не хватает школы или ФАПа. Где-то разбита дорога и не ходит транспорт. А где-то вообще доходит до смешного: в деревне нет ни воды, ни туалета, но при этом власти отчитались о том, что провели интернет.

В стране вообще сейчас действует госпрограмма «Комплексное развитие сельских территорий», на нее выделено более 2 триллионов рублей. Но, судя по звонкам наших зрителей, результат пока ощущается довольно слабо.

На селе сейчас живут почти 40 миллионов россиян. Конечно, эта цифра снижается, убыль сельского населения составляет почти миллион человек за пять лет. Сейчас у нас 16 тысяч сельских поселений, а 10 лет назад было почти 19.

Мои коллеги отправились в глубинку и нашли примеры того, как деревня умирает, а иногда возрождается. Давайте посмотрим.

СЮЖЕТ

Алтайский край, Бочкари

Дмитрий Дробышев, корреспондент: Мы въезжаем в село Бочкари. Добрались легко, дорога здесь отличная – новый асфальт, ни ям, ни выбоин.

Сразу на въезде – целый квартал современных коттеджей. В центре села – новогодняя елка. Неподалеку крытый каток. Такого нет даже в Бийске. Здесь же современный спортивный комплекс, гостиница, кафе и парикмахерская. Есть своя школа и детский сад.

Александр Мирошниченко, житель с. Бочкари: Прекрасно знаю, что для моих детей, которые подрастают, в Бочкарях созданы ну просто все условия для их развития, для их быта, для учебы. Это всевозможные секции. Это всевозможные спортивные и направления, и мероприятия.

Дмитрий Дробышев: Населенный пункт развивается благодаря местному пивоваренному заводу. Здесь трудится треть жителей села. Компания выделила деньги на ремонт и реконструкцию построенных еще в советское время клуба и амбулатории, обустроила два парка. Бочкарям уже несколько лет подряд присваивается звание образцового села Алтайского края.

Вадим Смагин, генеральный директор Бочкаревского пивоваренного завода: Я об этом, честно говоря, мечтал, чтобы наше село, конечно, не стало городом, но чтобы оно жило всегда активно, было очень заряжено активной жизнью.

Алтайский край, Сверчково

Дмитрий Дробышев: А это в 30 километрах от Бочкарей – село Сверчково. Когда-то здесь был свиноводческий комплекс и богатый колхоз. Сейчас работу здесь не найти. Многие дома заброшены. Автобусы сюда уже не ходят.

Абдусамад Нурутдинов, житель с. Сверчково: Нерентабельно. Молодежи нет, пассажиров нет, дорога плохая. Шоферы говорят, что дорога – одни колдобины. И не стал он заезжать. Уже третий год. Надо в город, допустим, поехать – надо кого-то или просить, или 7 километров надо пешком пройти.

Дмитрий Дробышев: Бывшая школа стоит с выбитыми стеклами. Лекарства привозит фельдшер – она одна на две деревни. Единственное место, где собираются сельчане, в основном пенсионеры, – это магазин.

Светлана Мансурова, жительница с. Сверчково: Не можем позвонить ни в город, ни дети не могут позвонить нам, не каждому. И даже по селу мы не можем позвонить друг другу, так как связь плохая.

Дмитрий Дробышев: Раньше Сверчково было довольно крупным селом – больше 500 жителей. Сейчас их осталось меньше половины, многие уехали.

Уезжаем и мы. И, судя по состоянию дороги, выбраться отсюда будет непросто.

Дмитрий Дробышев, Андрей Огрызков, Бочкари, Сверчково, ОТР.

Ольга Арсланова: Сейчас у нас в студии научный руководитель Института региональных проблем Дмитрий Журавлев.

Голос за кадром: Дмитрий Журавлев – научный руководитель Института региональных проблем, кандидат политических наук, член экспертного совета Общественной палаты Российской Федерации.

Ольга Арсланова: Дмитрий Анатольевич, здравствуйте.

Дмитрий Журавлев: Добрый день.

Ольга Арсланова: Давайте подведем итоги этого года. Каким год был для России, для российских регионов?

Дмитрий Журавлев: Ну, для регионов он был тяжелым, потому что ковид, конечно, надавил на всех, но регионы изначально больших «запасов жира» не имели. Давление на федерацию, может быть, даже было больше, чем на отдельный регион, но у федерации огромные возможности, огромные ресурсы. Или на столицу, да? В Москве ресурсы большие, и умение ими пользоваться.

А регионам… Вот понимаете, заболели люди – и что ты будешь делать? Ты должен лечить, ты должен помогать. Ты должен помогать бизнесу, потому что иначе люди без работы останутся. Ты должен, должен, должен… А все – из того же бюджета, которого и до ковида-то не сильно хватало. Поэтому довольно тяжело. Другой вопрос, что, как ни парадоксально (а может быть, это и не парадокс, а как раз реальность), справились довольно хорошо.

Ольга Арсланова: От испуга справились?

Дмитрий Журавлев: Нет. Понимаете, мы страна, которая все время преодолевает трудности. Мы так живем 500 лет точно.

Ольга Арсланова: То есть мы в стрессе мобилизуемся и становимся сильнее?

Дмитрий Журавлев: Да, мы мобилизуемся. Мы понимаем, что это, когда мы концентрируем ресурсы. Мы не живем спокойно, к сожалению. Но вот зато когда наступает кризис, мы оказываемся к нему гораздо больше подготовленными, чем, например, французы или испанцы. У испанцев чуть мятеж не начался, потому что людей по квартирам держали: «Ой, ой! Конец света! Всеобщая болезнь, у всех психика нарушена. Вообще страна заканчивается». А мы, как всегда, сжали зубы и, как всегда, прошли.

Ольга Арсланова: Давайте вернемся к вопросу нашего телеканала о глубинке, о состоянии села. Такое ощущение, что туда вертикаль пока не дошла. Вот это крайне неравномерное развитие страны действительно вызывает вопросы.

Дмитрий Журавлев: Ставка точно сделана на крупные города. На мой взгляд, это ошибка. Ошибка, обычная для принятия административного решения. Не когда это враги или недоумки сделали, но просто административные решения обычно принимаются по логике «как попроще».

А что такое село, если говорить экономически (социально – это немножко другое)? Это сельское хозяйство. Но у нас же значительная часть сельского хозяйства – это вахтовые мероприятия крупных сельскохозяйственных концернов.

Ольга Арсланова: Которые очень часто привозят мигрантов.

Дмитрий Журавлев: Которым вообще не любопытно, что там вокруг творится, есть ли там деревня, нет ли там деревни. Главное, чтобы была дорога на ввоз рабочей силы и вывоз результатов. И экономический смысл деревни действительно уменьшился из-за этого – из-за этого вахтового подхода части людей, не всех.

Просто почему вахтовым методом идут? Не потому, что кто-то злой опять же и Родину не любит, а потому, что так проще. Ты отработал, ты свое сделал, ты в свое вложил. И не надо вкладывать в чужое: в дороги, в дома, в людей, в образование, в медицине. Только в свое. Но ведь так невозможно, потому что есть еще социальная составляющая деревни. Простите, но демография селом расширяется, ничем другим.

А есть еще третий вопрос – вообще стратегия развития. Ничейной земли не бывает. Там, где не будет нашего села – там будет китайское. Вся эта глубинка – это база. Без нее жить нельзя. Но, с другой стороны, сама вертикаль как такова, опять же безыменно, она порождает то, что, действительно, все ресурсы стекаются к центру. Они сами стекаются. Вы будете их выпихивать…

Вот федеральные власти делают очень многое для того, чтобы выпихнуть ресурсы назад в провинцию. Плохо получается, потому что вы их выпихиваете, а они сбоку заходят и возвращаются обратно, потому что им в Москве и в Питере гораздо комфортнее, чем, простите, на просторах Челябинской области.

Главная проблема управленческих решений, что постоянно между разумным и простым выбирается второе. Такая специфика этих решений во всем мире, и мы здесь не уникальные. Просто мы страна все-таки развивающаяся, и поэтому… Понимаете, в Швейцарии все равно, какое решение ты примешь, – там 500 лет ничего не меняется. А у нас от каждого решения меняется многое.

Вот вы задали сейчас этот вопрос. Я вас уверяю, что круги по воде будут идти еще долго от вашего вопроса – и в Минсельхозе, и в Правительстве, потому что вопрос-то вы задали первому лицу, а первое лицо у нас отличается очень хорошей памятью. Он не забывает того, о чем он говорил. И здесь круги по воде будут идти. Главное, чтобы потом, кроме булька, было еще что-то. Ну, есть большой шанс.

Ольга Арсланова: Будем надеяться в следующем году на этот шанс.

Спасибо, Дмитрий Анатольевич. Дмитрий Журавлев, научный руководитель Института региональных проблем, был у нас в гостях.