Газ за рубли. Какими будут дальнейшие международные расчеты за энергоресурсы?

Гости
Станислав Митрахович
ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового университета при Правительстве РФ

Виталий Млечин: Итак, Россия будет продавать газ за рубли. Соответствующее решение принял Владимир Путин. Президент решил, что принимать оплату в долларах и евро больше не имеет смысла.

Тамара Шорникова: Да. Потому что международные валюты себя дискредитировали, это репутационные риски, говорит президент. Рубль на это отреагировал существенным ростом, доллар сейчас стоит около 96 рублей, а еще вчера стоил 105.

Виталий Млечин: Да. Как будет работать этот механизм? К чему приведет это решение, будем обсуждать это прямо сейчас. С нами на прямой связи Станислав Митрахович, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового Университета при Правительстве России. Здравствуйте, Станислав Павлович!

Станислав Митрахович: Здравствуйте!

Виталий Млечин: Как вы оцениваете это решение, насколько оно подтолкнет, скажем так, западные страны к отказу от импорта или, наоборот, стимулирует их дальше продолжать работу с Россией? Как вы считаете?

Станислав Митрахович: Ну, те, кто считает себя в силе отказаться от торговли с Россией, могут попробовать отказаться от торговли с Россией. В конце концов, если бы они не считали себя в силе, что тогда было говорить об этом на регулярной основе. Мы же каждый день с вами слышим фразу о том, что мы, западные компании, мы, западные страны, не нуждаемся в торговле с Россией, мы хотим с Россией прекратить эту самую торговлю. Ну вот. Кто хочет сейчас воспользоваться моментом, может это сделать. А вот если на практике выяснится, что таких желающих нет или их мало, значит, оставшиеся компании переподпишут контракты, включив туда информацию относительно того, как проводить транзакции в рублях, и тем самым они покажут, что вопреки антироссийской пропаганде, на самом деле, российский газ им нужен. Вот, кстати, Европейская комиссия давно уже говорит о том, я имею в виду, в ходе последнего кризиса, в течение последнего месяца, что уже в течение текущего года европейские страны откажутся от 60% российского газа. Есть много экономических и технических сомнений в том, что это возможно, но посмотрим на это с юридической точки зрения. Фактически нам прямым текстом говорят, что европейская сторона не уважает контракты с Россией подписанные. Не имеют значения эти контракты, хотя в них есть правило «бери или плати». То есть, нельзя так просто взять и снизить потребление на 60%. Это прямое нарушение контракта. Соответственно, Россия говорит, если вы считаете, что контракты не имеют значения, тогда и с нашей стороны давайте попробуем их переписать, включим туда пункт о том, что вам надо приходить в Москву, покупать здесь рубли, либо на межбанковском рынке, на валютной бирже или даже у какого-то конкретного банка, в том числе, я даже не исключаю иронии, что может быть такая ситуация, что придется покупать у банка, который находится под санкциями у самих же европейских стран, и потом расплачиваться в рублях. Тем самым минимизируются риски заморозки этой самой транзакции, увеличивается приток долларов в Россию, потому что раньше экспортеры продавали 80% валютной выручки, а теперь это получается будет 100%. Это тем самым может укрепить рубль, ну в каких-то пределах. Все равно 80% экспортной выручки нужно было продавать внутри России. Но и самое главное, если контракты будут подписаны новые, это будет означать, что эта вся пропаганда о том, что газ не нужен, она не работает. Потому что если газ не нужен, тогда зачем вы переподписываете контракты? Ну подождем, в течение где-то недели это должно как-то разрешиться.

Виталий Млечин: Давайте попробуем спрогнозировать, как этот механизм может работать? Именно покупки рублей, чтобы на эти рубли потом покупать газ.

Станислав Митрахович: Есть, скажем, европейская компания, которая имеет контракт с Газпромом. Она, если она хочет дальше с ним работать и не хочет надеяться на американский СПГ или еще что-нибудь, то такая компания переподписывает договор, есть юристы, которые вносят дополнения в этот договор, компания его переподписывает. Приходит ее представитель, физический или через электронный механизм торгов на Московскую биржу, которая раньше называлась Московской международной валютной биржей, теперь просто Московская биржа, и покупает здесь на межбанке какое-то количество рублей. После чего эти рубли оказываются на счету российского банка, и на другой счет в российском банке они поступают как оплата за газ. Соответственно сами доллары остаются у того банка, который продал рубли европейской компании. Примерно так это может работать.

Виталий Млечин: По какому механизму можно будет ввезти доллары на Московскую биржу? Ведь сейчас же нарушены эти связи денежные?

Станислав Митрахович: Как нарушены? Каждый день, собственно, пока что нам платят же в долларах и в евро, каждый день поступают к нам деньги, есть исключения из-за ограничений по Swift, энергетика в этом плане работает. По подсчетам Bloombergа примерно 700 миллионов евро каждый день нам только за один газ приходит.

Виталий Млечин: То есть, с этим не возникнет сложностей?

Станислав Митрахович: Ну, если ребята нам отключат Swift, ну пусть сами тогда будут искать механизмы, как довезти доллары в Москву. В крайнем случае, в чемоданах. Но в принципе, если быть серьезным, конечно, да, пока что такие транзакции они не закрыты, они каждый день доллары приходят с европейских счетов на российские счета за те доллары, которыми мы в Европе торгуем. Тем не менее каждый день есть риск, что будет принята очередная какая-то рестрикция и кончится это тем, что в какой-то конкретный день деньги могут не прийти из европейского банка в российский. Если сами европейские компании будут думать о том, как привезти доллары в Россию, через Swift, через чемодан, через еще что-то, через телетайп, то тогда, это будет уже их проблема.

Тамара Шорникова: Станислав Павлович, а мы вот сейчас об этом уверенно говорим, условно, ну пусть там в чемоданах, как хотят, это их проблемы и так далее. Мы настолько не заинтересованы в продаже своих энергоресурсов, то есть, условно обойдемся без любого контрагента? Без любого покупателя?

Станислав Митрахович: Смотрите, санкции, вся эта история, она бьет по обеим сторонам. Я только что сказал, что по некоторым расчетам блумберговским, мы получаем за один только газ 700 миллионов евро каждый день. Хорошо это или плохо? Дает возможность покупать потребительские товары, в том числе и лекарства, покупать технологические товары, которые необходимы для того, чтобы наши технологические производственные цепочки работали. Поэтому отказываться просто так от рынка у нас никто не собирается. И Путин вчера сказал, что мы собираемся исполнять контракты. Только за исключением того момента, связанного с переводом на другую валюту.

Тамара Шорникова: Да, безусловно, но эти новые условия кому-то могут быть принципиально неудобны. И какие-то страны европейские все-таки хлопнут дверью и будут втридорога покупать какой-то американский сжиженный газ или еще что-нибудь?

Виталий Млечин: Если его хватит на них.

Тамара Шорникова: Все варианты нужно рассмотреть.

Станислав Митрахович: Естественно, все варианты надо рассматривать. Тут и надо варианты атомной войны рассматривать, если НАТО влезет на Украину, тут много чего надо рассматривать. И в финансовой сфере, и в энергетической тоже. Если какие-то страны хлопнут дверью, ну, например, условная Польша, ну значит, скатертью ей дорога, значит, это ее решение, пусть будет покупать газ в другом источнике. На текущий момент Польша получает 50% газа из России. Если она не хочет получать газ из России, она может не дожидаться никаких официальных решений Байдена или Европейской комиссии, она может прямо сейчас, с сегодняшнего часа, через полчаса сказать, мы прекращаем закупки российского газа. Это будет нарушением контракта, но сейчас мы живем в такое время, когда контракты – вещь уже специфическая и абстрактная. Пожалуйста, пусть тогда отказываются. Для этого даже нет необходимости ждать кого-то. Может Польша подать пример даже другим странам, смотрите, я храбро отказалась покупать российский газ, остальные – айда, за мной. Посмотрим.

Тамара Шорникова: То есть, мы без них справимся в любом случае. Без любого покупателя европейского. Мы найдем куда продавать газ, кому?

Станислав Митрахович: Это вопрос потерь, на которые готова Россия идти или не готова. Опять же это же не то, что Россия сама вот вышла и решила сказать, знаете, продавать больше не будем. Это вынужденная реакция на позицию той стороны. Напоминаю, с той стороны было сказано – минус 60% российского газа в текущем году. Если нам уже обещают на 60% уменьшить потребление российского газа в текущем году, значит, нам тоже какие-то вещи нужно предпринимать, в том числе те меры, которые были анонсированы. Примерно 2/3 газа, которые в России производится, в России же потребляется. Переключить экспорт европейский на Китай быстро не получится. В перспективе 20-х годов всех, да, так оно и случится, Китай – это очень быстро растущая экономика, если убрать ковидный фактор, рост потребления газа там составлял десять процентов каждый год. Соответственно лет через 10 будет потребление газа в Китае примерно такое же, какое сейчас в Европейском Союзе. Учитывая, что Китай находится в очень сложных отношениях с Америкой, даже пока там тайваньский кейс не начался, полагаться Китаю на поставки из Америки, из Австралии, из Ближнего Востока, где дорога может быть морская перекрыта, морской путь может быть перекрыт американцами, не очень рационально. Китай по самой логике развития событий будет вынужден опираться на российские поставки. Имея в виду конфликт между Пекином и Вашингтоном стратегический. Соответственно для нас это будет перспективный рынок. Но, вы понимаете, трубопровод новый, построить «Силу Сибири-2» в Китай – это несколько лет работы. Мгновенно, конечно, здесь ничего не случится.

Виталий Млечин: Как вы считаете, как это решение скажется на цене газа?

Станислав Митрахович: Вчера, когда были объявлены эти предложения с российской стороны, цена уже на газовые фьючерсы и на спотовом рынке тоже выросла на несколько десятков процентов, это показательно. Это пока еще не было никаких новостей про торговые эмбарго со стороны Европы или со стороны России, пока не было реакции о том, что компании категорически откажутся покупать за рубли, и насколько сама Россия готова до конца идти, тоже не было известно, но уже на десятки процентов цена выросла. Если будет сценарий полного эмбарго, де-факто или юридического, тогда мы вспомним те цены, которые были недели три назад. Если помните, там цена на фьючерсы газовые доходила до 4 тысяч долларов.

Виталий Млечин: Вот, долларов, вот ключевой вопрос. А соответственно, если мы торгуем за рубли, то мы как привязываемся тогда? По какой цене мы будем продавать?

Станислав Митрахович: Ну, это интрига. Тут будет либо использоваться соотношения спроса и предложения на валютном рынке Московском, это раз. Второй вариант, можно как-то нахимичить и использовать китайские методы, как бы директивного установления курса. Я не думаю, честно говоря, что Россия будет специально там курс доллара ставить таким, который России будет более выгоден с точки зрения властей, я думаю, что здесь все-таки будет какое-то соотношение спроса и предложения учитываться.

Тамара Шорникова: Ну и все-таки о возможности эмбарго и о невозможности, вот, буквально, несколько комментариев от зарубежных руководителей. Германия заявила, естественно, о невозможности ввести эмбарго на российские энергоресурсы, - Олаф Шольц. Министр экономики Баварии, вот цитата, буквально: «Газ по-прежнему идет из России, я скажу и совершенно официально и настойчиво, слава Богу, газ по-прежнему идет из России». И сербский президент Александр Вучич выступил в эфире Радио и телевидения Воеводины, где заявил, что на фоне санкционного кризиса Сербия со своими российскими партнерами должна заняться наращиванием хранилищ для нефти и газа. Спасибо, Станислав Митрахович, ведущий эксперт фонда Национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового университета при Правительстве страны.

Виталий Млечин: Продолжаем говорить про деньги.