Галина Новичкова: Мы можем качественно лечить детей, воспроизвести протоколы лечения западные, но что-то же надо и свое развивать, надо же разбираться в сути заболевания

Ангелина Грохольская: Здравствуйте! Мы говорим о людях Большой страны. И сегодня у нас в студии удивительный человек – врач, на счету которой тысячи спасенных жизней, Галина Новичкова. Галина Анатольевна, здравствуйте.

Галина Новичкова: Здравствуйте.

Ангелина Грохольская: Я вас представлю: медицинский директор Национального центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Галина Анатольевна, в самом начале нашей беседы позвольте мне поздравить вас с праздником. Сегодня День российской науки. А вы ведь не только практикующий врач, но и ученый, поэтому можно сказать, что это ваш профессиональный праздник. Я вас от души поздравляю!

Галина Новичкова: Спасибо. Мы действительно не только центр, где лечатся дети, но еще и научный центр. Но я тоже могу поздравить, да?

Ангелина Грохольская: Конечно

Галина Новичкова: Всех ученых, всех исследователей нашей страны с этим праздником! Очень надеюсь, что у нас будет возможность в нашей стране развиваться, развивать науку, развивать исследования так, чтобы наши врачи и наши ученые не убегали на Запад, а работали здесь.

Ангелина Грохольская: Ой, какое хорошее пожелание! Я поддерживаю. Об этом и поговорим сегодня.

Галина Новичкова – доктор медицинских наук, профессор, заместитель генерального директора по научно-клинической работе Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Закончила Новосибирский мединститут. Стажировалась в клиниках Германии и Австрии. Известна не только как врач, но и как успешный управленец в сфере здравоохранения.

Ангелина Грохольская: Галина Анатольевна, про вас говорят, что вы, несмотря на внешнюю хрупкость (а это абсолютно точно), внутри очень железный такой человек, очень твердый, женщина, которая может свернуть горы и повернуть реки в совершенно другое русло. На самом деле с этим нельзя не согласиться, потому что ведь благодаря вам в России введен и применяется новый протокол лечения, благодаря которому спасены тысячи детских жизней. Благодаря и вам в том числе сейчас существует и успешно работает Центр имени Димы Рогачева.

Но вот какой у меня вопрос. Вы такой идеалист. Но, мне кажется, с теми заболеваниями, с которыми вы работаете, это очень трудно – ставить перед собой такие цели.

Галина Новичкова: Конечно, трудно. Конечно. Потому что когда я начинала работать, умирали практически все дети. И я это очень хорошо помню. Я была в ординатуре и даже не хотела идти на этот цикл по гематологии, потому что это было страшно. Там в основном все, кто поступали, они быстро очень умирали.

Но потом вдруг в 91-м году я узнала, мы узнали, что, вообще-то, на Западе дети выздоравливают. Это случилось как раз после того, как страна стала открытой, и была возможность у нас у всех ехать учиться за границу. И мы увидели, как надо лечить детей. Понимали, что у нас, в принципе, есть и лекарства для некоторых заболеваний, и, в принципе, мы можем, наверное, попробовать применять те схемы терапии, которые применяются там. Набор лекарств был, но дети все равно умирали.

И стало понятно, что они умирают не от того, что мы какие-то химиопрепараты не те вводим, а потому что не те условия, потому что нужен чистый воздух, потому что нужны хорошие антибиотики, нужны хорошие лаборатории, нужна хорошая служба крови. Ну, много чего вокруг нужно хорошего, чтобы дети стали выздоравливать. И вот как-то мы стали это все развивать, у нас стало получаться. И в итоге сегодня у нас есть Центр Димы Рогачева – мальчика, которого мы лечили.

Ангелина Грохольская: История трагичная, но, мне кажется, и светлая в том числе.

Галина Новичкова: Но, к сожалению, в тот момент… Вот если бы он сейчас поступил, он жив бы был. Понимаете? Вот когда понимаешь, что если бы ты сделал вот так, то он бы был жив. А ты не можешь сделать в силу того, что у тебя чего-то нет.

Ангелина Грохольская: Но ведь у вас центр, как мне кажется, поддерживает президент.

Галина Новичкова: Да, когда мы первый раз встретились, мы поговорили и рассказали, что мы можем лечить, но у нас нет для этого ни денег, ни клиники нормальной, ни условий. Он нас поддержал. Ну а дальше у нас не было никаких преференций.

Ангелина Грохольская: А дальше – сами.

Галина Новичкова: Мы все сами. Конечно, мы в том же законодательстве, в тех же законах, в совершенно стандартном финансировании. Да, он знает, что мы не подвели. Вовремя была построена суперсовременная клиника. Мы вылечили уже за эти годы – за шесть лет, что работает клиника – тысячи и тысячи детей. У нас очень хорошая атмосфера, человеческая.

Ангелина Грохольская: А в реанимацию родителей пускают?

Галина Новичкова: Естественно. Это было с самого первого дня условие нашим реаниматологам, поставленное руководителем: родители будут в реанимации.

Ангелина Грохольская: То есть вы опять вопреки общему мнению пошли, да?

Галина Новичкова: Они сначала говорили "нет". Потом мы их отправили на стажировку за рубеж – они приехали и сказали "да". Все. У нас таких вопросов вообще нет. Естественно, родителей мы просим ночью отдыхать, мы им создаем условия для этого. У нас каждый ребенок, какого бы он ни был возраста, он с родителем.

Ангелина Грохольская: То есть вы не запретите, например, если ребенку больше 8 лет, как это происходит во многих региональных больницах?

Галина Новичкова: Да что вы? У нас даже если ребенку 18 лет, с ним мама. Это настолько тяжелое состояние в этот момент, и физически ребенок себя плохо чувствует. Ну, смертельное заболевание, да? И ему помощь все время нужна. И психологически очень тяжело. Как же мы можем не пустить маму? Мама все время. Мама, папа (ну, у кого получается, или как-то они чередуются) все время с ребенком.

Ангелина Грохольская: Это удивительно на самом деле. Мне кажется, вы создали такое уникальное лечебное заведение, аналогов которого нет не только по медицинскому обслуживанию, медицинскому оснащению, но и, мне кажется, по человеческому тоже, к сожалению.

Галина Новичкова: К сожалению. Может быть, по медицинскому оснащению это и есть, а вот по человеческому, к сожалению, я не видела. Потому что если у нас нагрубит кто-нибудь в регистратуре или охранник при входе… Он знает, что этого делать нельзя, что, скорее всего, он здесь не будет работать. Все понимают прекрасно, что в этой ситуации может, вообще-то, любой оказаться, вот в любой семье может случиться такое заболевание. И когда приходят, то здесь же надо, чтобы встретили, как родного человека. А если начинают как-то унижать, какие-то условия тяжелые создавать… Ну, людям и так тяжело. Зачем же их просто уничтожать-то? У нас понимают все. У нас с самого начала со всеми, кто приходят работать, с ними проводятся беседы и объясняют, куда они пришли, какие пациенты, как сложно родителям, чтобы понимали, как нужно себя вести. Поэтому у нас такого нет.

Ангелина Грохольская: Мы продолжим через несколько минут. Сегодня у нас в студии Галина Новичкова. Не переключайтесь, оставайтесь на Общественном телевидении России.

Галина Новичкова – председатель Экспертного совета благотворительного фонда "Подари жизнь", учредитель фонда "Врачи, инновации, наука – детям". Ей не раз приходилось начинать все с нуля. Добивалась целей благодаря твердости характера, компетентности и умению выстраивать отношения с людьми. По характеру оптимист, любит заниматься спортом и устраивать праздники.

Ангелина Грохольская: Сегодня у нас в студии Галина Новичкова – медицинский директор Национального центра гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Удивительный человек! Галина Анатольевна, правильно ли я понимаю, что никакой цели, никаких сверхзадач и стремлений сделать карьеру как врач-гематолог вы себе не ставили?

Галина Новичкова: Вообще никогда в жизни. У меня было единственное желание – лечить детей. Все. Больше у меня не было никаких целей и сверхзадач. Мне очень хотелось качественно лечить детей. Вы знаете, какое счастье, когда молодая еще совсем, ну, можно сказать, девушка… Пять лет назад лечила девочку-подростка, мне звонят и говорят: "Галина Анатольевна, поздравляем! Вы стали бабушкой". Знаете, какое счастье. Сейчас я понимаю, что я, скорее всего, прабабушка, потому что с тех пор уже прошло более 25 лет, как я вылечила первого ребенка. Это просто счастье.

Ангелина Грохольская: Сегодня День российской науки, и мы с вами об этом уже поговорили, обменялись поздравлениями, поэтому хочу о науке с вами немножко поговорить. Несколько лет назад был создан фонд, который поддерживает инициативы ученых, врачей вашего центра и различные программы. Вот что это за фонд? И какие сейчас самые главные научные исследования, которые уже проводятся? Может быть, уже есть результаты?

Галина Новичкова: Ну, этот фонд действительно создали мы, врачи. Мы понимали, что он очень нужен. Мы изучили, немножко знаем опыт на Западе, как работают крупные такие исследовательские центры, и понимали, что без поддержки научных исследований мы никуда двигаться-то не будем. Мы можем прекрасно и качественно лечить детей, воспроизвести протоколы лечения западные, но что-то же надо и свое развивать, надо же разбираться в сути заболевания, какие-то инновации делать.

Даже то, что делается на Западе, чтобы нам внедрить здесь… Мы не все можем, потому что мы не можем делать молекулярные исследования, еще какие-то. То есть мы должны обязательно проводить исследования и изучать это. А финансирование – оно очень скудное. Финансирование, которое выделяется именно на медицинскую науку, на исследования в области медицины, очень мизерное. В прошлом году, например, нам дали на реагенты, что ли, 8 миллионов. Мы посчитали, что это на одну лабораторию, на полгода работы. Ну как с этим жить? А как-то же хочется еще и развиваться.

По крайней мере, для начала нам хотелось качественно обследовать детей. Потому что, например, сегодня острый лейкоз. А что такое острый лейкоз? Да их просто сотни наименований. И все зависит от молекулярных характеристик каждого лейкоза. Для того чтобы провести эти исследования, нужно развивать лаборатории молекулярной диагностики, а это специалисты, вообще-то, которых очень мало.

Ангелина Грохольская: Наверное, в первую очередь.

Галина Новичкова: Да. Это дорогое оборудование, дорогие реагенты. Вот чтобы понять и разобраться, что перед тобой за заболевание. Ну, нам много есть чего изучать, конечно, а денег нет. И поэтому мы так решили: создадим-ка мы такой фонд поддержки науки. Потому что детям помогают, детям все хотят помогать, но если… Понимаете, мы вот все купим, все лекарства, вот все, что нужно для каждого конкретного ребенка, но если мы не владеем какой-то методикой…

Ангелина Грохольская: Все это будет бесполезно.

Галина Новичкова: Это все будет бесполезно.

Ангелина Грохольская: За счет кого или за счет чего сейчас вот этот фонд финансируется?

Галина Новичкова: Мы решили сделать такой фонд. Мы опять обратились… Ну, была такая какая-то встреча у нас с президентом. Мы рассказали про эту идею, он сказал: "Да, я вас поддерживаю, давайте". Мы обратились в администрацию и пригласили Сергея Владиленовича Кириенко быть председателем попечительского совета. И вы знаете, он сразу согласился.

Мы показали там несколько проектов, которые бы мы сейчас смогли внедрить уже. Ну, сейчас мы больше всего занимаемся, конечно, молекулярной диагностикой, но есть один проект, который называется – жидкие (или жидкостные, их по-разному называют) биопсии. Например, при опухолях мозга бывают ситуации, когда невозможно сделать операцию, потому что настолько сложное там расположение, что это смертельно опасно.

Ангелина Грохольская: Сама операция может быть смертельно опасной.

Галина Новичкова: Да. Мы знаем, какие молекулярные поломки при этой опухоли и вообще при опухолях мозга могут быть, то есть какая молекулярная поломка является признаком какой опухоли. Для этого берется спинномозговая жидкость. Это легко делается. Делается люмбальная пункция, берется жидкость – и молекулярные исследования. И они определяют, какие мутации есть молекулярные. А мы понимаем, что вот эта или эта мутация соответствует наличию такой или такой опухоли.

Ангелина Грохольская: Это уже практически высшая математика.

Галина Новичкова: Да. Это сейчас развивается только в нескольких клиниках в мире. И мы присоединились к этому. Автор метода этого – из Национального центра здоровья из Вашингтона Джавад Назарян. Мы с ним подружились очень, и мы начинаем какой-то такой совместный проект. Это, конечно, проект, который требует больших финансовых затрат для того, чтобы делать эти исследования. Тут все очень сложно. И не только известные поломки, а мы можем находить и неизвестные, и вообще не понимаем, важны они или не важны. То есть нужно накапливать вот этот материал, накапливать опыт, чтобы разбираться вообще в патогенезе заболевания – от чего, что и как происходит. И когда мы это будем делать на потоке, когда это у нас будет…

Ангелина Грохольская: Галина Анатольевна, а есть кому это делать?

Галина Новичкова: У нас есть команда врачей, которые способны это делать. Но самое главное – вот эта методика очень инновационная. И она позволяет не только диагноз поставить, а она еще позволяет и отслеживать потом, как мы полечили. Когда мы просто, например, убрали опухоль, вырезали, мы видим, что ее нет. А вот есть ли какие-то клеточки в организме – мы не знаем. Так вот, по молекулярной характеристике если мы берем и смотрим, есть ли какие-то молекулярные маркеры, и мы понимаем: да, мы не вылечили до конца. Или мы видим, что они исчезают, и мы понимаем, что все, опухоли нет. И мы точно знаем, что мы вылечили.

Ангелина Грохольская: Совершенно новые методы.

Галина Новичкова: И точно так же рецидив отслеживать. Все молекулярные рецидивы лечатся гораздо лучше и легче. Поэтому сейчас, например, вот эта методика. Или методика клеточной терапии, вот сейчас она у нас прямо должна состояться. Мы модифицируем клетки (лимфоциты), собственные или донорские, таким образом, чтобы они уничтожали те, на которые не действуют ни лекарства, ни пересадка костного мозга.

Вот дети с лейкемией, к сожалению. Мы говорим, что у нас сейчас, конечно, все шикарно, выздоравливает большая часть детей. Ну, где-то 80% с острым лимфобластным лейкозом детей в стране у нас выздоравливает. Но 20% не выздоравливают – либо рефрактерная терапия, либо они рецидивируют и становятся рефрактерными. Так вот, для таких детей буквально 5–6 лет назад в Америке первый раз стали пробовать эти генномодифицированные клетки, и это получилось. В Европе пока еще к этому готовятся. Но я надеюсь, что у нас это прямо уже днями должно состояться, мы уже полностью готовы.

Ангелина Грохольская: А к нашим ученым, вообще к России в мировом сообществе сейчас как относятся – именно в плане научных исследований и борьбы с болезнями?

Галина Новичкова: Вы знаете, я не могу сказать за всех, не знаю вообще. Я только могу сказать за наш центр. Вот к нашему центру относятся очень хорошо. Нас знают, нас публикуют в западных журналах. Знают, что мы не обманываем, что у нас все хорошо со статистикой, мы не выдаем желаемое за действительное. С нами хотят сотрудничать. Это даже смешно, но сейчас этот совместный проект, который мы с Вашингтонским госпиталем ведем… Они говорят: "Может быть, наша дружба послужит началу того, чтобы и страны подружились".

Ангелина Грохольская: Как бы это было хорошо! Галина Анатольевна, вы когда своих коллег поздравляли с праздником, вы сказали о том, что самое главное, чтобы наши специалисты не уезжали за рубеж. Вот что нужно сделать сейчас, чтобы так оно и было, чтобы они оставались здесь и работали в России?

Галина Новичкова: Я вам пример такой приведу. У нас есть очень хороший доктор, в 30 или 29 лет он стал доктором наук. Он изучает клетки-тромбоциты. Он просто настоящий ученый. Он изучает структуру. Он вообще не врач и не биолог даже, а он физик по своей специальности. Он изучает эти клетки. И так случилось, что мы познакомились 6 лет назад, и он к нам пришел работать. И сейчас это такой у нас хороший тандем получается. Он говорит: "Это такое счастье, когда есть пациенты реальные, и ты это изучаешь, а не где-то там, не понимаешь, где эти клетки найти". Он говорит: "Я бы уехал. Вот я бы, сто процентов, уехал. Как мне повезло, что я встретил вас". А я говорю: "А как нам повезло, что мы встретили тебя". И все.

Сейчас он один из ста экспертов в мире по изучению этих тромбоцитов. Его знают все. Они сейчас делают исследования, которые они даже не публикуют. Они уже опубликовали несколько, естественно, в западных таких очень рейтинговых журналах, но не все публикуют, потому что они боятся, чтобы не украли у нас то, что они сделали, чтобы эту идею, эту тему не украли, потому что получается очень инновационное открытие. И он привлекает молодежь. К нам столько сейчас ребят к нему в лабораторию идут из МГУ. Все с горящими глазами, все хотят работать, всем интересно.

Ангелина Грохольская: Галина Анатольевна, в социальных сетях уже несколько лет периодически появляется сообщение, многие его публикуют на своих страницах. Это такое сообщение, пост о мечте. Суть остается одинаковой всегда: "Я хочу, чтобы в этом году наши ученые наконец-то нашли лекарство от рака и чтобы никто не умирал". Вот эта мечта миллионов людей исполнится когда-нибудь?

Галина Новичкова: Я очень надеюсь, что когда-нибудь исполнится. Уже сегодня есть лекарства от рака реально. Просто раков очень много. От каких-то раков лекарство уже найдено, действительно, когда необходимо принимать лекарство, и болезнь уходит. Одно лекарство – и болезнь уходит. Для каких-то ищут. Для каких-то вообще не могут найти и разобраться, что же происходит, почему. Вот один и тот же диагноз: часть пациентов отвечает на терапию, а часть не отвечает. Вот над этим работают. Я почему-то очень надеюсь, что при нашей жизни это случится.

Ангелина Грохольская: Спасибо вам большое. Я желаю вам удачи и здоровья в первую очередь. Спасибо вам огромное.

Галина Новичкова: Спасибо и вам.

Ангелина Грохольская: Сегодня у нас в студии была Галина Новичкова – медицинский директор Научно-исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева.

 

Медицинский директор центра детской гематологии им. Димы Рогачева