Борис Титов: Все понимают, что России нужна частная, конкурентная экономика – другого пути нет

День российского предпринимателя – это один из праздников современной России. Первыми ласточками предпринимательства стали кооперативы, появившиеся в начале 1990-х годов, которые потом переросли в мощное течение под названием "индивидуальное предпринимательство". Сегодня государство пытается делать ставку на предпринимателей как на силу, способную оздоровить экономику страны.

26 мая 1987 года в России был подписан закон о кооперативах, разрешающий предпринимательскую деятельность. Именно этот день указом президента был официально назван Днем российского предпринимателя.

Борис Титов: День предпринимателя прежде всего нужен для того, чтобы в этот день сконцентрировалось внимание, чтобы власть обратила особое внимание на те проблемы, которые существуют у бизнеса и была возможность поговорить прямо, открыто о том, что нужно делать, чтобы предпринимательство у нас в стране развивалось.

Борис Титов, бизнес-омбудсмен, уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей, сопредседатель Общероссийской общественной организации "Деловая Россия", председатель Совета российского союза виноградарей и виноделов, председатель российско-китайского комитета мира, дружбы и развития. Награжден медалью Ордена за заслуги перед отечеством Iстепени и медалью Петра Столыпина IIстепени. Кавалер ордена Почетного легиона.

Борис Титов:Стало уже такой традицией, что я в этот день представляю свой доклад президенту. Очень логично, что уполномоченный по защите прав предпринимателей представляет свой доклад именно в день предпринимателя. И надо сказать, что это достаточно обширный доклад, мы его готовим почти полгода, проводя огромное количество и круглых столов, мы их называем "ситанами" – ситуационные анализы во всех регионах Российской Федерации. Кроме этого, по направлениям, по налогам, по таможне, по вопросам пожарной безопасности - по 34 направлениям мы провели в этом году.

Собираем проблематику, пытаемся понять, как эту проблему решить, что предложить власти. И вот это все входит в доклады, которые я представляю.

Первый доклад я представлял в прошлом году 26 мая. Надо сказать, что достаточно много наших предложений реализовано. Даже одно только предложение – это реестр всех проверок, который сегодня должен вводиться. Уже принято решение, принят закон о нем. Это очень сильно поможет предпринимателям с точки зрения снижения давления на них со стороны контрольно-надзорных органов. Надзорные каникулы, которые сегодня обсуждаются. Пока не приняты, но должны быть приняты и налоговые каникулы для малого бизнеса. Сегодня активно обсуждаем вопрос самозанятых, НДС для малого бизнеса. То есть процесс идет очень серьезный. Еще раз хочу сказать, что 26 мая – это такая дата, такой повод, для того чтобы серьезно заострить эти проблемы бизнеса перед властью.

Диалог продолжается, конечно, в рабочем режиме постоянно каждый день, если не каждый час рабочего времени, конечно. Потому что кроме того что мы говорим с властью на федеральном уровне, с правительством, с Государственной Думой, с президентом, а это тоже диалог постоянный. Только недавно состоялся госсовет по малому бизнесу, сейчас готовится госсовет по импортозамещению. Мы в постоянном диалоге обсуждаем вопросы, связанные с регулированием бизнеса, и многое меняется.

Но, кроме этого, идет и на региональном уровне, и на уровне муниципалитетов. Бизнес и власть связаны очень многими ниточками, потому что, конечно же, бизнес развиваться без правильного регулирования со стороны государства не может. А это регулирование имеет совершенно огромное поле, огромное количество таких секторов, профилей этого регулирования. Поэтому, конечно, работа очень большая, и одним днем 26 мая не обойдешься. Это точно.

Когда-то, еще в 1990-е годы, когда мы торжественно объявили о том, что мы снимаем налоги для малого бизнеса, введя спецрежимы, это действительно был большой шаг вперед. Но мы сняли уплату НДС. Но наш Минфин поступил несколько хитро. По большому счету сегодня так получается, что НДС малый бизнес не платит, но за него платит бизнес большой. То есть тот, кто является покупателем его товаров. Потому что у него нет входящего НДС и он должен этот НДС компенсировать в бюджет.

Эта проблема существует многие годы. И никак мы не могли пробить. Я уже неоднократно получал отказы от Министерства финансов, что они никакие изменения не предвидят. Тем более, если раньше мы говорили так, что этот НДС можно выставить, но потом стагнировать в бюджете, то есть чтобы он оставался у малого предприятия, то сейчас мы даже говорим: давайте уже каждое малое предприятие само для себя сделает выбор, то ли работать с НДС, то ли работать без НДС, но при этом сохраняя свой спецрежим, то есть не платя другие налоги. Поэтому мы предлагаем: дайте право им выбрать для себя путь. И тут мы получаем отказ.

На последней встрече с президентом этот вопрос я поднимал. Я просто объяснял, как это работает, и почему сегодня невыгодно работать крупным компаниям с малыми. И получил согласие на то, что мы формируем сейчас рабочую группу, Минфин согласен. Я уже с Минфином проговорил вопрос, что в принципе эту проблему надо решать.

И действительно таким путем, или, может быть, найти какой-то другой вариант. Но то, что эта проблема блокирует сегодня работу крупных компаний с малыми предприятиями, мы все кричим об аутсорсинге, о том, что должны формироваться группы малых производственных предприятий на заказах крупных компаний – вот это все блокируется из-за НДС. Надеюсь, что сейчас с мертвой точки дело сдвинется.

Наше государство решило, понимаете, с учетом той истории, которая была, когда действительно в 1990-е годы, когда надо было платить 120% от прибыли налогов, так регулировалось все, что загнали средний и крупный бизнес в оффшоры, а малый бизнес просто в тень, в подполье. Для того чтобы компенсировать этот период, закрыть уже эту страницу, поставить точку, кроме кнута - закона о деоффшоризации - было сказано: ребята, ну ладно, хорошо, вы переходите в нашу юрисдикцию, вы декларируйте свои оффшорные активы, но мы вам даем амнистию. Потому что, конечно, декларирование оффшорных активов связано с рисками. Потому что, что говорить, многие нарушали. Потому что не нарушать было невозможно. Нарушали и налоговое законодательство, валютное законодательство, таможенное законодательство. И государство говорит: ладно, мы сейчас вам все это прощаем. Перерегистрируйте все на свое имя, декларируйте все свои активы, в том числе за рубежом и в оффшорах. Мы с вас снимаем налоговую и экономическую ответственность. Конечно, никто не освободит, если преступление было совершено или отмывка капитала, или коррупция. Нет, в этом случае нет. Но налоги, таможня и валютное законодательство освобождает: спокойно декларируйте свое имущество.

То есть это идет как бы и кнут, но с другой стороны дается и послабление, такой условный пряник, для того чтобы все-таки чувствовали себя в безопасности и риски были минимальны.

Большое количество людей могут этим воспользоваться. Это не обязательно предприниматели (крупные, мелкие и даже не предприниматели). Сегодня те, у кого квартиры на оффшорах, они могут спокойно перерегистрировать на себя эти квартиры. Это уже огромный слой людей, которые могут воспользоваться амнистией.

Но кроме этого есть же и то, что делали с квартирами, предприниматели также производили сделки с компаниями - акции часть здесь, часть там, с имуществом – часть здесь, часть там. Это все нарушения, но так было принято. Государство сознательно идет на то, чтобы не обкладывать никакими дополнительными платежами декларирование активов – ни налоговыми, никакими иными. Вначале не будет никаких денег в казну. Но потом, поскольку активы будут задекларированы здесь или там, но уже будут открыты, потому что по закону о КИКах, о контролируемых иностранных компаниях, с этих активов начнут платить налоги. Раньше никто не платил ничего. Сейчас начнут платить текущие налоги. А это, конечно, миллиарды.

Вообще у нас есть такие мифы, что, например, у нас мало малого бизнеса. Действительно, официально меньше, чем в других странах. И по количеству занятых в малом бизнесе, и по доле в ВВП. Но на самом деле он есть, этот бизнес, его просто не видно. Он в подполье. И по данным Министерства труда, 22 млн человек в России трудоспособного возраста никак не оформили свои отношения с государством, нигде не работают, не платят в Пенсионный фонд. Единственное, что у них есть – это паспорт. Все, больше ничего.

И вот эти люди – где они? Они, конечно же, работают. Они или сами зарабатывают, как малый бизнес, или работают на каких-то предпринимателей совсем низкого уровня. Вот они – потенциал. Мы видели, как, например, из-за не очень правильного решения, которое было принято в 2012 году, в 2013 году потеряли почти 600 000 индивидуальных предпринимателей в результате того, что подняли налог на страховые платежи для самых маленьких. Ушли с рынка самые маленькие, именно самозанятые. Потому что они не смогли оплачивать этот налог, даже не такой уж большой на самом деле.

Поэтому потенциал вернуть их и заложен в этом решении по патентам для самозанятых. Президент дал поручение. Это должна быть максимально простая схема: самозанятый не должен специально регистрироваться как индивидуальный предприниматель. Он просто может прийти в налоговую службу или МФЦ и купить патент на месяц или на год и спокойно начинать работать. Единственное условие – не имеешь права нанимать людей.

Эти принципы будут соблюдаться. Но как законодательно это сделать – вот, сейчас мы должны будем решить в рамках этой рабочей группы.

Все за упрощение, максимальное упрощение, снижение административной нагрузки, особенно на самых маленьких – на микробизнес. Нет такого понятия "самозанятый гражданин". То ли он предприниматель, и тогда формирует права, как у предпринимателя, и обязанности. То ли он просто как физическое лицо работает. Кроме этого, формирует ли он пенсионные накопления, платит ли он в пенсионный фонд, как осуществляется его медицинская и социальная страховка. Потому что он же член общества. И если ему просто дать возможность купить патент по предъявлению паспорта, надо понимать, какие последствия будут для него и в этом смысле.

За этот год, конечно, произошли изменения. Мы, во-первых, стали институтом реально, то есть у нас теперь есть наши представители, региональные уполномоченные во всех восьмидесяти пяти регионах Российской Федерации, то есть в каждом городе, в каждой столице региона есть к кому обратиться, если твои права нарушены. Закон действует. Мы сегодня уже используем закон очень серьезно, потому что мы участвуем в судах, у нас уже под 100 судов, где мы приняли участие как третья сторона, и в арбитражном, и в уголовном процессе, абсолютное большинство дел мы выигрываем. Это тоже такой позитивный шаг, мы практически не проиграли ни одного дела.

Кроме того, мы участвуем в проверках. То есть к нам обращаются предприниматели, потому что часто проверки бывают, не совсем, как они считают, прозрачные и законные, привлекают нас, мы участвуем в этих проверках и тем самым обеспечиваем честность со стороны проверяющих органов. Здесь уже почти под 200 раз мы это делали.

Мы, конечно же, работаем с обращениями. Этих обращений много для нашего института. Мы сегодня уже вышли, перешагнули цифру 13 тысяч обращений. Понятно, что каждое обращение – это целый юридический пласт вопросов. Все обращения связаны с какими-то нарушениями законодательства. Значит, надо понимать, делать экспертизу, анализ того, какая юридическая ситуация вокруг этого обращения. Поэтому это требует больших затрат у нас и временных, и привлечение экспертов. Поэтому мы очень рады, что вокруг нас существует очень серьезная, можно уже сказать, армия людей, которые на общественных началах нам помогают. В абсолютном большинстве случаев нам удается помочь предпринимателям. Конечно, легче с административным правом, чем с уголовным. Конечно, 159-я – это основная уголовная статья, по которой сегодня привлекаются предприниматели. И она занимает сегодня почти 90% от всех возбуждаемых уголовных дел в экономической сфере. Почти 170 000 дел в год. Это, конечно, не только предприниматели. Потому что это, конечно, и реальные мошенники с рынка, и мошенники с квартирами, и все, что угодно. Разного рода мошенники. Но есть сегодня отдельный состав в рамках этой 159-й статьи (4 прим), которая как раз для предпринимателей, для тех, кто работает по хозяйственным договорам и где-то кто-то смошенничал, кто-то недопоставил, кто-то не заплатил. И в результате, заранее имея умысел на это, смошенничал и не выполнил договорные обязательства. Вот это отдельная статья, поскольку такое значение социальное, общественное в невыполнении такого рода договоров низкое, то там и был срок ниже. Не 10 лет максимальный срок, а 5.

К сожалению, Конституционный суд посчитал, что это какая-то социальная преференция одному социальному слою, поэтому не могут быть разные сроки наказания за мошенничество разным социальным группам. И мы сегодня предложили, чтобы действительно спасти этих предпринимателей, которые реально часто подвергаются незаконно, ведь умысел почти никто не доказывает реально. Ты же должен был заранее знать, подписывая договор, что ты его не выполнишь. Никто не заморачивается доказанием, что ты заранее знал или не знал. Обычно просто не выполнил договор, что-то недоплатил, что-то недопоставил, недоинвестировал – и твой контрагент, вместо того чтобы идти в арбитираж, идет в следственные органы, и возбуждается уголовное дело. И потом доказывай, что ты прав. Пока дело уже возбуждено, у тебя бизнес рушится. Поэтому мы хотим спасти такого рода незаконно обвиняемых предпринимателей и говорим, что давайте все-таки оставим те сроки наказания, может быть, на год мы увеличиваем, сделаем действительно по 159-й статье те же сроки наказания, как и по 159-й "мошенничество в предпринимательской сфере", но спасем их тем, что выделим тех, кто реально приносит вред обществу, тех, чьи действия мошеннические могут серьезно оказать влияние на общественную и социальную жизнь в стране. Это, прежде всего, работа с бюджетными деньгами. И второе – это банкротство кредитных организаций, то есть банков, когда владельцы банков, невзирая на миллионы клиентов, тех, у которых открыты счета в этих банках, людей и компаний, выводят перед банкротством деньги на себя, тем самым обнуляют счета всех этих людей. И это действительно такое общественное очень опасное явление, которое, к сожалению, у нас сегодня часто проявляется. Поэтому мы им говорим: давайте все-таки введем два новых состава с большими сроками, чем сегодня 10 лет, для такого рода предпринимателей. А для тех, кто просто в хозяйственных договорах между собой нарушения какие-то совершает, срок сделаем меньше. Многим мы отказываем, потому что они пытаются воспользоваться нашим институтом. И после анализа становится понятно, что они сами нарушали закон. Но, тем не менее, здесь, конечно, вопрос намного сложнее решается по уголовным делам. Но, тем не менее, и здесь есть определенное продвижение вперед. В общем институт работает.

Я должен подтвердить, что он был создан в правильное время и в той структуре и с теми полномочиями, которые необходимы, не больше, не меньше. И, в общем, на сегодняшний день он постепенно, но доказывает, что он может быть эффективным.

Конечно, когда-нибудь мы придем к тому моменту, когда он будет не нужен, но мы для этого и работаем. Я должен сказать, что мы пока еще не дошли до той стадии, когда мы радуемся уменьшению обращений. Мы радуемся увеличению обращений. Сегодня количество обращений резко увеличилось - почти на 70%.

Во-первых, конечно, ситуация сложнее, да, кризисная, а, во-вторых, мы зарабатываем авторитет, как нам кажется, то есть люди начинают понимать. Во-первых, они узнают о существовании такого института и начинают понимать, что, наверное, есть смысл к нему обращаться. Он реально может помочь. Поэтому мы сегодня готовимся к большему наплыву обращений и радуемся, когда их становится больше.

Пройдет какое-то время – мы начнем радоваться, чтобы их было меньше. Но когда реально мы начнем уже доказывать свою эффективность.

Конечно же, все идет очень непросто. Пока мы живем в старой парадигме, особенно наш финансовый блок. Конечно же, мы, прежде всего, нацелены на финансовую и социальную в результате стабильность в стране, а не на развитие.

Хотя по деловому климату мы сделали серьезные шаги вперед. Вы знаете об одиннадцати дорожных картах, которые сегодня действуют, меняется законодательство, становится легче получать разрешение на строительство, налоговое администрирование становится значительно проще (мы продвинулись в этом смысле вперед). И в целом по итогам мы продвинулись по doing business, вот этому рейтингу, в котором мы ориентируемся очень серьезно продвинуться вперед, со 120 на 62 место, и я думаю, что в этом году у нас еще будет продвижение вперед.

То есть по деловому климату мы двигаемся вперед. Но если некому пользоваться этим деловым климатом, если невыгодно работать, если не бьется математика, прибыли нет, то деловой климат уже никого не волнует. Потому что нет компаний. Поэтому, конечно, мы должны еще сделать серьезные шаги и в тарифной политике, сырье должно быть для внутреннего потребителя, а не для экспорта. Прежде всего нацелены должны быть на внутренний рынок. Мы должны продвинуться в налогах, которые должны стимулировать приток инвестиций, прежде всего технологических инвестиций. Только за счет роста производительности труда, если мы догоним их уровень производительности труда, мы можем вырасти сейчас на несколько десятков процентов по ВВП. Поэтому, конечно, потенциал огромный, но надо двигаться вперед.

На самом деле, конечно, на нашу экономику влияют санкции, прежде всего даже не объявленные, потому что объявленные санкции – это очень узкий сегмент. Конечно, некоторые компании страдают из-за того, что не могут купить технологическое оборудование какое-то специальное или каких-то других вещей. Но, прежде всего, конечно, страдает бизнес от необъявленных санкций, от отсутствия кредитования извне: межбанковского кредитования и кредитования реальных проектов иностранными банками. Хотя у них никаких запретов на это нет, у этих иностранных банков, но они предпочитают не связываться, что называется, и Россия практически уже не кредитуется в результате тех политических проблем, которые возникли.

Но я могу сказать, что решение проблемы не в этом. Влияние есть, но это не самое важное. Все зависит от нас: ни от Китая, ни от Соединенных Штатов Америки – все зависит от того, как мы изменим нашу экономику. Потому что никто нам не поможет, если у нас останется такая же сырьевая экономика, как она сегодня есть. Цены на нефть сегодня немножко стабилизировались, но, тем не менее, они все равно процентов на 40 ниже, чем они были. Значит, на 40 процентов мы получаем меньше доходов. Сегодня бюджет уже балансируется совершенно на других уровнях. А вообще-то нет никаких макроэкономических показателей, чтобы они сохранялись на этом уровне. Конечно, сегодня идет тренд на снижение цен на нефть. Они будут продолжать снижаться с наибольшей вероятностью. Нам нужно самим изменить нашу экономику, самим сегодня дать развиваться другим отраслям, частному бизнесу, который бы инвестировал, допустим, в переработку, а не в экспорт сырья. Сегодня мы экспортируем сырье и закупаем бумагу, например, экспортируем лес круглый в Китай, закупаем бумагу. Вот эти вещи должны быть решены в экономике путем стимулирования российского бизнеса, создания условий для его работы, и экономических, налоговых, тарифных и прочих, но и с точки зрения административного регулирования, чтобы было удобно, безопасно и выгодно работать.

Сегодня большое количество людей работает по улучшению среды бизнеса: это и Агентство стратегических инициатив, это и все наши бизнес-организации, это и многочисленные созданные институты, которые в России работают на развитие предпринимательства (финансовые и нефинансовые).

Ну, и, конечно же, это правительство, это и президент, потому что все нацелены на то, чтобы экономику в России менять, дела диверсифицированы, и все понимают, что это должна быть частная экономика, конкурентная экономика – другого пути нет. В изоляцию, В Советский Союз обратно, в государственную экономику путь неэффективный. Поэтому мы все дружно пытаемся делать каждый в своем сегменте это дело. Я надеюсь, что постепенно, постепенно, хотя оно очень непростое, но оно сдвигается с места.