Гарри Корен: У нас есть перспективы работы не только в Москве. Я начинаю изучать и потенциал регионов

Дмитрий Кириллов: Израиль – маленькая страна на Ближнем Востоке, цветущий райский сад посреди безжизненной пустыни. К Израилю невозможно относиться равнодушно, поскольку эта земля и есть книга жизни всего человечества. Здесь живет древнейший народ, обожающий свою молодую страну, которой нет еще и 70 лет. Согласитесь, даже по человеческим меркам это совсем немного.

В отношениях наших стран были разные периоды: от теплых дружеских до полного разрыва контактов в брежневские времена. В далеком 1967 году невозможно было представить, что пройдет четверть века – и наши страны станут не просто партнерами в экономике, политике, но настоящими друзьями.

Он был первым среди дипломатов, приехавших восстанавливать отношения между нашими странами в 1990-е, в период становления новой России. Целеустремленный, с огромным чувством юмора, обаятельный, мудрый, опытный дипломат. Знакомьтесь: его превосходительство чрезвычайный и полномочный посол государства Израиль в России господин Гарри Корен.

Вы с раннего детства мечтали стать дипломатом?

Гарри Корен: Да.

Д.К.: Отношения России и Израиля за четверть века – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Г.К.: Да на самом деле.

Д.К.: Ваше советское детство – это неприятная страница вашей жизни.

Г.К.: Нет.

Д.К.: В России сегодня существует проблема антисемитизма?

Г.К.: Да, существует.

Д.К.: Более миллиона русскоязычных граждан Израиля – это настоящая сила, это фундамент, залог хороших отношений между нашими странами.

Г.К.: Именно так, да.

Д.К.: Сегодня Россию на Западе критиковать очень модно. Израиль в этом тренде?

Г.К.: Нет.

Д.К.: Отношения России и США влияют на политику Израиля?

Г.К.: Да.

Д.К.: Русским репатриантам сложно хорошо устроиться в Израиле сегодня? То есть, как говорят, не путайте туризм с эмиграцией.

Г.К.: Нет.

Д.К.: Израиль – это сегодня островок европейской западной цивилизации на всем Ближнем Востоке?

Г.К.: Да.

Д.К.: Многочисленные связи, невидимые нити человеческих судеб, объединяющих наши народы, стали основой новых отношений между странами. Неслучайно почти все послы Израиля в России – это выходцы из Союза. Не исключением стал и новый посол Израиля, для которого Рига – город детства. А, значит, Россия и СССР – отнюдь не пустой звук.

Вы уехали из Советского Союза мальчишкой, подростком.

Г.К.: Да.

Д.К.: Вы помните свое детство латышское?

Г.К.: Да, конечно. Когда мы уезжали из Риги в 1973 году, я был в 7 классе, мне было 13 с чем-то лет.

Д.К.: Это уже взрослый человек.

Г.К.: Несомненно. Даже успел побыть пионером. И в пионерский лагерь я ходил. Так что есть всякие положительные воспоминания. Есть и отрицательные. И поэтому я не могу сказать, что было ужасно. Но я очень рад, что мои родители приняли все-таки решение покинуть в 1973 году.

Д.К.: Это была такая волна брежневская эмиграции. Как раз самый такой период.

Г.К.: Это была волна, когда Советский Союз в рамках отношений с США приняли решение тогда… первая волна была около 70 000 человек. И, да, нам повезло, что были отказники до этого и после этого.

Д.К.: С каким чувством вы уезжали из СССР? Все-таки это ваша родина. И в то же время земля предков.

Г.К.: Я думаю, в возрасте 13 лет нет какого-то зрелого ощущения и понимания исторических процессов, которые происходили по отношению к евреям в Советском Союзе. Для меня это было какое-то интересное приключение. Была и печаль. В смысле прощаться с одноклассниками.

Д.К.: Друзья какие-то остались, да?

Г.К.: Да, нас проводили на вокзале в Риге. Мы ехали на поезде. Почти весь класс пришел прощаться.

Д.К.: Они тогда понимали, что больше вы не увидитесь, да? Такая грустная нотка.

Г.К.: Тот факт, что мне удалось 30 лет спустя вернуться в Ригу послом, замкнуть какой-то круг, скажем, этот эмоциональный момент был в какой-то степени покрыт. У меня всегда было очень позитивное, хорошее воспоминание о Риге. И, даже начиная дипломатическую карьеру здесь в Москве, я помню, мы и еще двое коллег сорвались, на первом же уикэнде поехали посетить Ригу с Москвой.

Д.К.: Конечно. Через столько лет вернуться в любимый родной город.

Г.К.: Да.

Д.К.: Я вам задал вопрос: существует ли в России антисемитизм? И вы ответили "да". Я был абсолютно уверен, что вы ответите нет, потому что, по ощущениям, за последние годы настолько изменилась ситуация, что это какие-то редчайшие вопиющие случаи, когда бывает. Почему вы так считаете, что существует до сих пор?

Г.К.: Экспертные группы и российские, и еврейских общин, и зарубежные, которые ведут статистику по всему миру. И, кажется, нет страны, к сожалению, на свете. Даже в таких местах, где не осталось евреев или помнят об их существовании, этот феномен сумасшедший еще существует. В России, несомненно, пошел сильный спад. И мы это приветствуем.

Д.К.: Это чувствуется?

Г.К.: Да, это чувствуется. Конечно, нет того, что было в советские времена – официальный государственный антисемитизм, ущемление евреев при поступлении в университеты или на определенные должности, так называемые квоты и так далее. Это, конечно, все исчезло. Так что люди, особенно после общения с руководством еврейской общины, понимают, что дела на самом деле неплохи и даже хороши. Но бывают случаи. И пока есть хорошая реакция со стороны властей, со стороны полиции, когда надо, и так далее. Так мы этим удовлетворены в большой степени.

Д.К.: Доверительные отношения руководителей наших стран несомненно повлияли на общее состояние российско-израильского климата. Сегодня он действительно теплый и очень благоприятный. Туризм, медицина, сельское хозяйство, паломничества, военное и культурное сотрудничество – трудно найти сферы, в которых мы бы не работали с Израилем.

В России сегодня проживает около 200 000 евреев. И за последние годы их численность сократилась на 2/3 за счет эмиграции, прежде всего, в Израиль. Память о великой трагической истории этого народа, летопись жизни советских евреев, редчайшие документы и экспонаты представлены сегодня в Москве в Еврейском музее и Центре толерантности, открывшемся 5 лет назад в том числе благодаря поддержке правительства государства Израиль.

Олег Меламед: У нашего музея, чем дальше, тем больше связей с израильскими организациями – культурными, научными, в том числе один из самых серьезных музейных комплексов Израиля – это Яд-Вашем. Это уникальная возможность предоставить посетителям интересную и важную информацию.

Мы имеем очень хорошие связи с посольством государства Израиль в России. И, конечно, сам господин посол, который был недавно в нашем музее в День памяти жертв Холокоста и освобождения Освенцима, принимал участие в этой памятной церемонии зажжения свечей. Это является уже традицией.

Д.К.: За четверть века было реализовано множество успешных совместных проектов. И все это стало возможным благодаря пионерам-дипломатам 1990-х, приехавшим из Израиля в новую Россию.

Г.К.: Я скажу так. Сравнивая, конечно, и в начале 1990-х работа была позитивного характера. Было что-то наивное с обеих сторон. Было очень много хорошего желания. И я рад, что мне лично пришлось быть именно здесь, в Российской Федерации, в Москве.

Д.К.: В новой России уже, да?

Г.К.: Когда эти исторические события пришли.

Д.К.: Вы занимались экономическими вопросами. Вас коснулось то, что магазины были пустые. Или у вас какие-то в посольстве были свои заначки?

Г.К.: Я думаю, все помнят с того поколения существование валютного магазина "Березка" на Большой Грузинской. Он в какой-то степени давал нам ответ. Но мы не балованы.

Д.К.: Вы жили как все, в общем. И путч вас застал? Вы же были как раз здесь.

Г.К.: Я был как раз здесь.

Д.К.: Какое было ощущение у вас?

Г.К.: Военная техника была на улицах. Это не была большая диковинка. Я служил 6 лет в израильской армии, был офицером, участвовал в боевых событиях в Первой ливанской войне. Так что, продвигаясь по улицам Москвы, мы помню, мы ехали по Варшавскому шоссе в центр Москвы, я вел своего ребенка, 4-летнего сына, в американское посольство, в садик, который там был. И мы буквально лавировали. Но для нас это было как-то странно, но не было страшно. Никто не мог оценить, что происходит, в то время.

Д.К.: Обратите внимание. Не узнаете, кто это? Дзержинский. Он же стоял как раз, помните?

Г.К.: На Лубянке, да. Это напоминает о событиях августа 1991 года, как снимали его там.

Д.К.: Символично. Памятник остался. Можно приехать в музей, посмотреть.

Г.К.: Это немалоинтересная фигура для русской культуры.

Д.К.: Израиль всегда живет в состоянии боевой готовности. И мой вопрос был по поводу армии. Вы говорите о том, что вы служили, и сын ваш пошел служить.

Г.К.: И дочь моя тоже, и жена.

Д.К.: И дочь. Это вынужденная история? Все должны служить. Это часть патриотического настроя, наверное – служение в армии. Это же не обязаловка. Насколько с удовольствием молодежь идет служить?

Г.К.: Да. Потому что молодежь все-таки чувствует, что не то что это безвыходная ситуация. Это честь – служить в армии. В конце концов, это звучит не как громкая фраза, а как реальность. Есть энтузиазм. Ребята хотят служить в самых элитных частях. Я пытался попасть, быть летчиком, но не удалось. Не был достаточно хорош.

Д.К.: Такой жесткий отбор.

Г.К.: Пришлось удовлетвориться артиллерией.

Д.К.: Но неслучайно израильская армия считается одной из самых мощных и профессиональных. Вокруг Израиля огромное количество стран, которые постоянно воюют, или что-то происходит. Там же у вас и Ливан, и Сирия. Весь Ближний Восток – очень опасная точка. И, тем не менее, я так понимаю, что Израиль придерживается какого-то нейтралитета. У меня сложилось ошибочное мнение, или нет?

Г.К.: Исторически мы начинали все вместе после Второй мировой войны. До этого уже тоже после распада Турецкой империи, после Первой мировой создались арабские государства. Но по идее именно после покидания определенных западных держав Ближнего Востока у арабов и у нас была такая же стартовая линия. Они пошли своим путем, мы пошли своим путем. Мы кое-чего достигли: и сильная экономика, и сильная армия, и сильное государство, и самое главное – демократия. Мы не раз говорим, что для Израиля выжить… Надо быть и с сильными с точки зрения военной, и с сильными с точки зрения демократической. Стоять на двух ногах именно таким образом.

А по поводу наших соседей… У нас таких планов не было никогда. Может быть, в Первой ливанской войне, про которую я упомянул, в которой я участвовал как офицер – были надежды, что эта война приведет к власти более дружелюбные силы по отношению к Израилю. Но этого не вышло, к сожалению. Так что, я думаю, у нас достаточно своих проблем именно региональных. И поэтому мы воздерживаемся от какого-то вмешательства. Но это не значит, что нет угроз. Есть угрозы. И по отношению к тем угрозам… Я особенно говорю про роль, которую играет исламская республика Иран на Ближнем Востоке как минимум последние 2 десятилетия. Это для нас является самым главным фактором. Даже когда мы смотрим на то, что происходит в Сирии. Кстати, это вообще самая главная угроза для нас.

Иран не скрывает своих планов. Они в открытую говорят… И когда проходят парады, и когда они выставляют передовое вооружение, особенно ракеты, там написано "на уничтожение Израиля". У нас в плане исторической памяти, когда есть какая-то угроза с какой-то стороны, когда говорят об уничтожении евреев или государства Израиль, плюс есть для этого подходящая военная техника, мы относимся к этим угрозам всерьез. И, конечно, в отличие от прошлого, мы можем за себя самостоятельно постоять.

Я хотел бы отметить. У нас много друзей в этом плане, конечно. Я говорю про Российскую Федерацию. Я говорю про тех друзей, у которых есть отношения с Ираном. Мы, конечно, от них ожидаем, чтобы эта как минимум отрицательная риторика исчезла с уст иранского руководства, если вообще кто-то думает о регулировке ситуации на Ближнем Востоке.

Д.К.: Если говорить о политике, нельзя не коснуться отношений России и США. Последнее время они стали какие-то очень уж холодные.

Г.К.: Вмешиваться в российско-американские отношения у нас нет никаких намерений, никаких планов. Но мы надеемся, что новое американское руководство именно в ближневосточном контексте будет более благоприятное. Хотя и с предыдущей администрацией, даже если сложилась определенная картина, что, мол, к концу администрации Обамы дела пошли хуже, мы не можем забыть предыдущее время, конечно, очень хороших отношений.

Д.К.: США – ваш стратегический партнер.

Г.К.: Именно так.

Д.К.: Я читал – что-то, по-моему, 30 млрд долларов на 10 лет.

Г.К.: Вот это я имел в виду. Эта сделка, или, даже можно сказать, грандиозный подарок американской администрации, президента Обамы. Мы не можем просто так легко отмести в сторону. Неважно, кто находится у руля – будь то президенты с Демократической партии, с Республиканской партии – у нас довольно стабильный курс в этом плане.

Д.К.: Еще есть такая страна, как Китай. И я знаю, что товарооборот между Россией и Израилем составляет где-то чуть больше 1 млрд долларов в год. Товарооборот Израиля и Китая – это больше 12 млрд долларов в год.

Г.К.: Эта цифра, которую вы назвали, для меня, конечно, немножко сюрприз. Китай, Индия, в какой-то степени также Вьетнам и Таиланд все больше вырисовываются как самые перспективные рынки. Россия остается тоже для нас очень перспективным рынком. И объем нашей торговли с Российской Федерацией спал. Но, надеемся, он в ближайшее время начнет набирать опять обороты. Это немножко больше того, что говорится. Это гораздо больше. Около 2, почти 2,5 млрд долларов. Хотя пару лет тому назад это достигало почти 4 млрд. Это довольно приличная сумма. Я имею в виду, опять-таки, объемы и размеры израильской экономики. Мы вполне довольны.

Кстати, по туризму я вступаю в должность. Так что каждый раз какие-то новые данные для меня очень приятно слышать. По туризму Россия в определенный момент была почти на 1 месте. Был спад, было около 600 000. Это сошло на около 300 000 сейчас. Надеемся, опять будет больше россиян приезжать к нам.

Д.К.: Про Израиль много стали говорить, часто писать. Люди стали узнавать страну. И, конечно же, в Израиль очень многие едут просто отдохнуть, полечиться и так далее. И, действительно, красоты…

Г.К.: Плюс Святая Земля.

Д.К.: А если говорить про израильтян, может ли что-нибудь израильтянам быть интересно в России – Байкал, охота, рыбалка? Я не знаю.

Г.К.: Скажем, диковинку коренные израильтяне еще, может быть, не узнали. Но Москва и Санкт-Петербург, конечно, очень привлекают. Это два первых объекта. Есть постоянный прирост.

Д.К.: Просто у меня есть такое впечатление, что израильтяне немножко домашние. Они мало путешествуют.

Г.К.: Вы глубоко ошибаетесь. Очень много молодых израильтян, особенно после демобилизации, берут как минимум год и едут в самые экзотические места. Это может быть юго-восток Азии. Мой сын почти полгода был в Таиланде, в Лаосе, во Вьетнаме. Некоторые едут в Перу, Эквадор. И едут именно с рюкзаком на спине. Дикарями молодежь очень много разъезжает. И с вашей стороны есть какой-то потенциал привлечения, еще не исчерпанный.

Д.К.: Но вы теперь снег видите каждый день, в отличие от Израиля.

Г.К.: Совершенно не диковинка для меня. Все-таки работал в местах, где снег выходит – в Швейцарии, в Латвии. Но даже в Иерусалиме последние пару лет почти каждый год пару дней идет снег – и закрываются школы, детские сады. Это отлично, снежные бабы.

Д.К.: Радость такая.

Г.К.: Радость есть определенная.

Д.К.: Израильские технологии сейчас впереди. Вы на коне?

Г.К.: Несомненно. Мы сверхдержава.

Д.К.: В этом плане – да. Есть ли какие-то точки соприкосновения, чтобы все-таки какие-то израильские технологии пришли наконец на нашу непаханную русскую почву?

Г.К.: Это, кстати, является самым главным полем работы нашей совместной комиссии по экономическим вопросам. И, скажем, диагноз уже поставлен. Господин премьер Медведев посетил наш научный институт именно сельского хозяйства. И там есть очень много разработок. Это и капельное орошение, и другие методы. И опреснение морской воды. И со стороны и генетиков, и со стороны рабочих идут выработки фруктов, плодов, которые вообще нуждаются в гораздо меньшем количестве воды, не теряют вкусовые качества и так далее, и могут простоять… но достаточно длительное время в магазине. Так что сельское хозяйство, несомненно, было определено. И мы будем форсировать эту область. В молочном животноводстве начнется определенный проект с российской стороны. Не хочу опережать. Мы будем как раз форсировать в эту году.

Д.К.: Как раз нам нужно импортозамещение. Все же ждут этого.

Г.К.: У нас, я думаю, нет никаких сомнений, что Россия способна. Может быть, потерялись качества в области менеджмента, может быть, молодежь предпочитает заниматься другими делами, чем что-то выращивать.

Д.К.: Трудное дело, конечно, в земле копаться.

Г.К.: Но в Израиле этим занимается 2-3% населения всего лишь.

Д.К.: Потому что такое количество фруктов, продуктов, которые мы даже видим в России "made in Israel", такое ощущение, что полстраны только на грядках.

Г.К.: 2-3% населения.

Д.К.: Значит, технологии?

Г.К.: Да.

Мы готовы предоставить экономические модели нашего сельского хозяйства, передовые методы, допустим, по водоснабжению. Именно в том, что связано с сельским хозяйством, можно очень многое сделать. Плюс Россия – большая страна. Есть регионы, для которых, может быть, это не так критично, в то время как в более южных регионах вопросы воды играют, конечно, ключевую роль. Помимо этого, мы говорим про медицинские технологии, мы говорим про все, что называется инновационный фактор. Мы называем Израиль второй Силиконовой долиной по количеству стартапов в любых областях. Это могут быть и телекоммуникационные области, и даже космос.

Д.К.: Тут тоже могут быть точки соприкосновения с Россией?

Г.К.: У нас нет планов подымать какую-то новую международную станцию в космос, но Израиль – одна из немногих стран мира, которые посылают спутники в космос. Конечно, в России гораздо больше опыта и по грузоподъему, и так далее. Но это показывает, что все-таки Израиль имеет очень много передовых технологий. Думаю, у нас есть перспектива работы, и не только в Москве. Я начинаю изучать и потенциал работы в регионах. Конечно, масштабы для нас уж очень большие. Ну, если опять вернуться к тому факту, что у нас есть много и русскоязычных, и бизнесменов, и людей, которые родились здесь…

Д.К.: Которые не боятся этих…

Г.К.: Которые не боятся ни температуры экстремальной…

Д.К.: Ни территории огромной.

Г.К.: Ни поездок в поездах, кстати. Они наоборот видят иногда гораздо больший потенциал именно в регионах, чем в Москве, где конкуренция гораздо сложнее.

Д.К.: Вы вступили в должность чрезвычайного полномочного посла государства Израиль. И наверняка есть какие-то задумки, которые вам хотелось бы реализовать, чтобы, когда история бы пошла далее, вы сказали: "А это мы сделали при Гарри Корене".

Г.К.: Я думаю, мы более скромны. Нас обучают быть более скромными. Сама работа в какой-то степени имеет и характер ювелирного мастера. Потому что, в конце концов, мы завинчиваем иногда очень тонкие чувствительные гаечки, особенно в определенных чувствительных местах, на которых мы работаем. И бывают определенные прорывы обычно, о которых публика даже не знает. Даже успешное подготовление визита… Я говорю сейчас за штат сотрудников этого посольства с предыдущим послом господином Хейфецом. Даже успешная подготовка визита премьер-министра Нетаньяху – это очень нелегкое дело (сложный и насыщенный визит). И провести такое дело – это определенный прорыв тоже. Это очень здорово влияет на отношения между странами. Так что дай бог, что и для такое счастье будет.

Д.К.: Дай бог, чтобы на вашем пути, пути посла, был солнечный свет и была дорога удачная для вас.

Г.К.: Спасибо, я благодарю, Дмитрий.

Д.К.: Спасибо. 

Чрезвычайный и Полномочный посол Израиля в России - об изменениях в отношениях двух государств