Юрий Караш: В течение 5-10 лет все, что сделала Россия в космосе, будет повторено другими странами

Константин Точилин: Добрый день, добрый вечер, доброй ночи и доброго утра всем, кто присоединяется к эфиру Общественного телевидения России. Мы работаем одновременно на все часовые пояса нашей большой страны. Это программа "Де-факто". И наш гость сегодня – Юрий Караш, член-корреспондент Российской академии космонавтики имени Циолковского. Говорить будем о космосе, точнее, наверное, о космических деньгах, о том, что в это тяжелое для страны время останется от космических программ. Понятно, что кризис, понятно, что с деньгами в стране туго, и правительство должно что-то обрезать. Наверное, обрезать можно не все. Вроде нельзя оборону трогать, нельзя вроде трогать образование и здравоохранение, хотя трогают, скажем прямо. Нельзя резать социалку, хотя тоже споры на эту тему идут. Объявили о сокращении чиновников, объявили о сокращении МВД. И тут, конечно, я понимаю, что взгляды правительства устремляются в космос, что вроде бы денег туда уходит прорва, и вроде как лучше ничего не придумаешь для сокращения, потому что и ракеты дорогостоящие порой падают, и, оказывается, они как-то криво собраны, и, что еще хуже, они криво застрахованы, поэтому это двойной убыток. А престиж – ладно, обойдемся Олимпиадой и Чемпионатом по футболу. В космосе мы и так были раньше всех. Вот такие, наверное, аргументы есть. Одни убытки – сократить к чертовой матери. Есть такие мнения. Хотя при этом по соцопросам космос – это одно из того немногого, чем наши сограждане до сих пор продолжают гордиться. Как вообще относиться к этому, с вашей точки зрения? Стоит резать космос? Действительно слишком много денег туда уходит, или действительно, как и вся страна, отрасль должна подужаться?

Юрий Караш: Видите ли, вопрос "а не слишком ли много денег уходит на космос?" тождественен другому вопросу: "а не слишком ли много денег мы тратим на познание, на науку и так далее". Только сколько бы денег вы ни потратили на эту деятельность, их никогда не будет слишком много. Другое дело: какие цели ставить? Если просто барахтаться в околоземном пространстве и пытаться убедить весь мир, что мы великая космическая держава, хотя то, что мы делаем, уже с успехом повторил Китай... Наше, пожалуй, самое крупное долговременное достижение – это орбитальные станции. Вы знаете, что через несколько лет Китай уже начнет собирать свою околоземную станцию на орбите? Работают над проектом пилотируемого корабля Иран, Индия. Так что в ближайшем будущем (я думаю, в течение 5-10 лет) все, что сделала Россия в космосе (к тому времени – уже 60 лет после полета Гагарина), будет повторено другими странами.

К.Т.: Давайте уточним: все, что сделала Россия, или все, что сделал Советский Союз? Мы до сих пор живем на наследии Королева, или были какие-то такие действительно прорывы с тех пор?

Ю.К.: Вы очень грамотно поставили вопрос. Совершенно верно. Все, что сейчас есть в России – это процентов на 90 наследие бывшего Советского Союза, многократно модернизированное наследие. Знаете, если вы возьмете асфальтовый каток, установите там компьютер, аэродинамический обвес…

К.Т.: И кондиционер для…

Ю.К.: И кондиционер, совершенно верно, все равно он не станет Lamborghini. Так что, к большому сожалению, говорить о том, что Россия что-то серьезно создала в космосе… Нет, если только не учитывать ракету-носитель "Ангара", которая рождалась в муках почти два десятилетия, родилась, слетала в космос, был один такой испытательный полет. Я не имею в виду первый суборбитальный, а такой, реально орбитальный. Но стоимость вывода полезной нагрузки на "Ангаре" превышает аналогичную стоимость не только "Falcon-9", но даже ракеты-носителя "Протон". Поэтому говорить о том, что "Ангара" имеет какие-то перспективы на рынке коммерческих услуг, пока очень-очень рано, и будет ли когда-нибудь она достаточно конкурентоспособна с другими ракетами, которые создаются и строятся в других странах – это большой вопрос.

К.Т.: Мы конкурентоспособны, когда употребляем применительно к космосу. Мы говорим именно о совершенстве технологий или о стоимости запуска на орбиту килограмма груза?

Ю.К.: Стоимость у нас, наверное, немножко дешевле, а что касается совершенства технологий, мы только что об этом говорили – ну какое это совершенство? Простите, это все конструкции, которые своей инженерной философией коренятся в начале 1960-х годов в лучшем случае. Посмотрите, ракета-носитель "Союз", знаменитая "Семерка", через несколько лет ей уже пойдет седьмой десяток. Космический корабль "Союз" – опять же, через несколько лет ему пойдет уже шестой десяток. Да, конечно, нынешний "Союз" – это не тот, который эксплуатировался в конце 1960-х годов.

К.Т.: С другой стороны, у компьютерщиков существует правило: пока работает, не тронь. Может быть, если они работают…

Ю.К.: Это у каких компьютерщиков? У российских или у мировых?

К.Т.: У российских.

Ю.К.: Вот, видите. Спасибо, что вы сами помогли мне ответить на ваш вопрос.

К.Т.: Хорошо. Вы говорите сами – мы крутимся в околоземном пространстве. А какие-то прорывные проекты хотя бы предлагались, или нет?

Ю.К.: Конечно. Ракетно-космическая корпорация "Энергия" разработала в принципе проект пилотируемой экспедиции к Марсу. Ради осуществления данной миссии пришлось бы создавать принципиально новые технологии, принципиально новые типы двигателей, систем жизнеобеспечения, защиты от радиации, связь – да много чего. То есть это то, что реально двинуло бы вперед российскую науку и технику. Потому что, для того чтобы летать вокруг Земли, достаточно уже использовать технологии, которые скоро будут публиковаться в журнале "Техника-молодежи" или "Популярная механика".

К.Т.: Уже секретного там ничего не осталось?

Ю.К.: Абсолютно. О каких секретах мы говорим, когда Китай летает в космосе, Индия и Иран работают над проектами своих пилотируемых кораблей? То есть это все уже исключительно отработанные технологии, инженерные подходы, концепции и так далее.

К.Т.: Но, с другой стороны, если посмотреть рост финансирования космической отрасли, то за последние 15 лет количество денег до этих всех секвестров выросло в 17 раз. Аналог только один: когда американцы сильно обиделись, что мы раньше них вышли в космос с Гагариным, они тогда в 63 раза увеличили финансирование НАСА и попытались нам утереть нос с Луной. Деньги-то вливались. Почему нет чего-то такого, что можно потрогать, а каких-то идей особенных нет: полет на Марс, освоение Луны. А если есть, то зачем это нужно?

Ю.К.: Давайте я попробую ответить на ваш вопрос с помощью такой аллегории. Возьмите, допустим, оболтуса, троечника и начните набивать его карманы деньгами, так, чтобы они уж прямо лопаться у него стали. Он что, от этого станет четверочником или отличником? Он каким был, таким и останется. Потому что мало давать денег. Нужно еще сказать, на что эти деньги тратить, нужно поставить условие: да, я тебе даю деньги, а ты начни учиться на отлично, иначе не получишь денег. А у нас так получается: государство дает деньги, увеличивает бюджет Роскосмоса и отдает космическую деятельность полностью на откуп тех, кто космическую отрасль возглавляет. А им совершенно не интересно ни на Марс, ни к Марсу.

К.Т.: Как?

Ю.К.: А так.

К.Т.: А как так может быть, что люди, которые возглавляют ракетно-космическую отрасль, им не интересно на Марс и дальше, дальше, дальше.

Ю.К.: Вы ставите знак равенства между Сергеем Павловичем Королевым и нынешним руководством российской космической отрасли?

К.Т.: Нет.

Ю.К.: Вот видите. Спасибо опять, что помогли ответить на свой же вопрос. Да. Потому что те люди, которые возглавляют…

К.Т.: Человеческий фактор?

Ю.К.: Абсолютно. Те люди, которые возглавляют космонавтику, у них нет ни смелости, ни видения Королева, ни желания брать на себя такую ответственность, которую он на себя брал. То есть они хотят по-прежнему, чтобы у нас с конвейера сходили "Союзы", "Протоны", - я имею в виду "Союзы" и корабли, и ракетоносители - как сосиски. Потому что все уже отработано. И чтобы дальше рапортовать в Кремле, что все у нас хорошо, что мы великая космическая держава, что мы единственная страна, которая может довезти астронавтов и космонавтов до Международной космической станции. Правда, я эту логику называю логикой "завтра никогда не наступит", потому что, если заглянуть в завтра, то вы увидите, что в Америке создается четыре новых типа космических кораблей, создаются новые ракеты-носители, что новые ракеты-носители создаются в Европе, в Индии, в Японии. Но куда удобнее, куда комфортнее жить сегодняшним днем. А сегодня у нас все в порядке.

К.Т.: Я прочитал статью в журнале "Деньги", и там идет ссылка как раз на одного из, как обычно, пожелавших остаться неизвестным собеседников в экономическом блоке правительства, который говорил, что федеральная космическая программа 2025 года, я просто цитирую, была "просто набором желаний предприятий космической промышленности, которые или крайне невнятно пытались объяснить свои потребности, или не делали этого вовсе". Похоже на правду?

Ю.К.: Это вполне может быть, потому что, опять же, отсутствие личностей масштаба Королева или Глушко негативно влияет не только на администраторов, которые управляют космической промышленностью, но и на тех, которые отвечают за создание новой ракетно-космической техники. Так что вполне возможно, что предложения действительно были сформулированы недостаточно внятно. Хотя ракетно-космическая корпорация "Энергия", еще раз хочу подчеркнуть, уже в течение, наверное, 20 лет работает, я не знаю, может, эти работы недавно были прекращены, потому что у нас взяли курс на Луну, но она, по крайней мере, работала над проектированием пилотируемой экспедиции к Марсу. И в принципе, когда я говорил с конструкторами РКК, в начале 2000-х годов они говорили, что, в общем, при надлежащем финансировании - тогда называлась цифра в районе 15-20 миллиардов долларов - уже через 15 лет можно было бы вывести российский пилотируемый комплекс на околомарсианскую орбиту. То есть если бы начали с 2000 года, то в районе 2015…

К.Т.: Собственно, когда начало увеличиваться и финансирование.

Ю.К.: Да, совершенно верно. Финансирование начало увеличиваться. Но почему-то не было принято правильных решений, которые нацелили бы космонавтику на решение революционных и инновационных задач.

К.Т.: Юрий Викторович, с вашей точки зрения, за эти 15 лет можно было бы сделать что, исходя из тех бюджетов?

Ю.К.: Опять же, исходя из бюджетов, наверное, осуществить тот проект, о котором я сейчас говорил, было бы очень трудно. Но если бы российское правительство, если бы высшее руководство страны действительно бы поставило такую цель, то финансирование было бы обеспечено. Слушайте, о чем мы говорим? На Олимпиаду нашли 52 миллиарда долларов. Сколько пойдет на Чемпионат мира по футболу? Я думаю, что не меньше, если не больше. Космос с этой точки зрения куда менее затратный.

Скажите мне, пожалуйста, вы помните, где была зимняя Олимпиада до Сочи?

К.Т.: Нет.

Ю.К.: Правильно. И я тоже не помню.

К.Т.: Я просто спортом не очень интересуюсь.

Ю.К.: Видите. Но, наверное, трудно найти в России человека, - наверное, сейчас уже можно, но раньше было трудно, может, еще несколько лет тому назад, - который бы не помнил, когда полетел в космос Гагарин. То есть, другими словами, политическая и социальная отдача от капиталовложений в космос на решение каких-то революционных задач и отдача от спортивных соревнований – это две большие разницы. То есть когда вы вкладываете что-то в космос, когда вы решаете задачу полета Гагарина, создание первой орбитальной станции, полета к Марсу, то вы, с политической точки зрения, инвестируете в свою страну куда больше, чем проводя Олимпиаду.

К.Т.: С другой стороны, тут я с вами не совсем соглашусь, потому что под Олимпиаду и под Чемпионат мира по футболу я, надеюсь, будут улучшены или построены дороги, построены спортивные объекты, которые будут дальше работать, будут построены какие-то жилые кварталы, будет сделано что-то, что потом будет работать, приносить какую-то ощутимую прибыль уже сейчас, которую можно будет потрогать. А когда мы говорим, что лет через 100 мы полетим на Марс, тут как-то думаешь: черт его знает, что оно там через 100 лет будет.

Ю.К.: Вы хотите сказать, что Сочи превратился в город-сад? Там все работает, загружены спортивные сооружения?

К.Т.: Не знаю. У меня друзья были в Сочи, говорят, что город не узнать после Олимпиады.

Ю.К.: Вполне возможно. Но мы сейчас говорили о спортивных сооружениях. Они там загружены?

К.Т.: Врать не буду – не знаю.

Ю.К.: Я тоже не знаю. Понимаете, то, что вы не знаете, - это уже о многом говорит. Если бы это было так, вы бы, наверное, знали. Когда вы говорите "полетим лет через 100 на Марс", во-первых, конечно, ставить такие цели через 100 лет – это глупо. Ни один политик, ни один государственный деятель не будет подписываться под проектом, плоды от реализации которого получат его преемники через 100 лет. Ему это просто не надо. Максимум 10-15 лет. Как Джон Кеннеди, вы знаете, в 1961 году принял решение о полете на Луну. К концу десятилетия, то есть если бы его не убили, то, вполне возможно, он бы еще принял все эти лавры, которые ему достались бы, которые достались сначала Джонсону, потом отчасти Никсону, конечно. А так бы достались Кеннеди.

Видите ли, в чем дело? Опять же я сказал, что главная отдача от космонавтики, помимо, конечно, политического эффекта – это стимуляция науки и техники, это стимуляция мозгов. То есть, понимаете, космонавтика – это как фитнес для мозгов нации.

К.Т.: Но, в общем, и оборонка, наверное, тоже в какой-то степени.

Ю.К.: Да, в какой-то степени. Но космонавтика, наверное, больше, потому что она кооперируется потенциально с большим количеством научно-технических отраслей, чем оборонка. То есть создать танк "Армата" – это что? Это тяжелое машиностроение, это металлургия. А полет к Марсу – это электроника, физика, химия, космическая биология, медицина. То есть это новые медикаменты, новые…

К.Т.: То есть когда нам говорят "полет к Марсу", мы понимаем, что это не деньги, выброшенные на Марс, а мы понимаем, что это куча новых технологий, которые будут применяться в утюгах и сотовых телефонах.

Ю.К.: И вы абсолютно правы. Послушайте, компьютерные томографы, затем ортопедические матрасы, тефлон, Velcro (знаменитые липучки) – это все пришло из космоса. Это то, без чего мы теперь не можем представить себе нашей каждодневной жизни. Я вам даже более хочу сказать, что искусственное сердце в Соединенных Штатах было спроектировано на основе конструкции турбонасосного агрегата для главного двигателя шаттла. Представляете себе человека с таким сердцем? Сердцем от шаттла.

К.Т.: Удивительно.

Ю.К.: То, что я сейчас перечислил – это, наверное, одна сотая одного процента от того, что дает космос Земле.

К.Т.: Дает или мог бы дать?

Ю.К.: Дает. У нас, наверное, мог бы дать, к большому сожалению. Потому что я сейчас процитирую одного из активных участников программы "Энергия-Буран". Он сказал, что было создано, по меньшей мере, 500 технологий, которые можно было бы очень успешно коммерциализировать, внедрить в нашу повседневную жизнь. Но, поскольку все было секретно, то, естественно, все это не внедрялось. Поэтому, разумеется, в Соединенных Штатах, в целом на Западе вот это внедрение космических технологий в повседневную жизнь происходит более активно, чем у нас. У нас бы это тоже сейчас пошло, но вся проблема заключается в том, что технологии-то полувековой давности.

Я неоднократно слышал и продолжаю слышать очень бодряческо-оптимистические заявления со стороны Роскосмоса: вот, сейчас мы начнем внедрять космонавтику в повседневную жизнь людей, сейчас все эти технологии пойдут в нашу повседневную жизнь.

К.Т.: Какие технологии?

Ю.К.: А я им пытаюсь задать: а какие технологии? Те, которые еще во времена Королева были сделаны? О чем вы говорите, уважаемые?

К.Т.: То есть внедрить особо нечего?

Ю.К.: Я не знаю. Всегда можно заболтать проблему. Роскосмос имеет такую особенность, особенно сейчас. Но в принципе я так смотрю: уважаемые, что вы можете внедрить, кроме того, что было уже внедрено или продано на Запад? Я не вижу ничего. Какие-то новые технологии, созданные в ходе работы над "Ангарой"? То, что я слышал – да, "Ангара" получилась хорошая ракета, но, извините меня, ничего такого прорывного, выдающегося, абсолютно.

К.Т.: Все технологии – все то же.

Ю.К.: Да, в общем, все то же самое. Говорят, что все то же самое, только вид сбоку.

К.Т.: Хорошо. В условиях этого секвестра, я так понимаю, что с 2.5 триллионов вроде до 1.8 все это дело будет сокращено, как пишет пресса, по открытым источникам. Что тогда будет уделом отечественного космоса до 2025 года?

Ю.К.: Совершенно не представляю. Наш главный куратор космонавтики Дмитрий Рогозин сказал, что, видимо, в первую очередь подпадет под секвестр лунная программа. Я не могу сказать, что я особенно расстраиваюсь по этому поводу, потому что я всегда говорил, что российская лунная программа в том виде, в котором она была сформулирована – это вперед в прошлое. То есть, в общем, речь идет о том, чтобы повторить программу "Аполлон".

К.Т.: Оставить там вымпел.

Ю.К.: Да. Говорили о том, что база… Правда, я так и не услышал внятного объяснения, зачем на Луне нужна база. Зачем? Единственное объяснение…

К.Т.: Может, там нефть есть.

Ю.К.: Видите ли, вообще надо спросить Дмитрия Олеговича. Может быть, он там действительно уже и нефть нашел, и газ. Если поискать, то, может, там и воздух есть. И вообще Луна цветет и пахнет, если слушать некоторые бодряческие заявления апологетов этой российской лунной программы.

На самом деле единственное, что я услышал в пользу строительства лунной базы – это то, что на Луне нашли лед. Мне всегда хочется сказать…

К.Т.: Счастье-то.

Ю.К.: Счастье. Потому что его можно топить, делать из него воду и пить воду… Я говорю: уважаемые, откройте учебник по природоведению для 4 класса или уже для 3. И вы, наверное, к своему большому удивлению узнаете, что на Земле есть два региона, где очень много льда – это Арктика и Антарктика. Если вам так нужен лед, езжайте туда. Тоже, конечно, не самые простые регионы.

К.Т.: Хорошо. Лунную программу не жалко.

Ю.К.: Не очень жалко.

К.Т.: Потому что глядишь – может, какую-нибудь технологию бы придумали.

Ю.К.: Я не могу представить, что бы придумали за пределами того, что уже придумали американцы для полетов на Луну. Простите, 12 человек 12 дней провели в общей сложности на поверхности Луны. 95 километров наездили на Луне на луномобилях. А "Аполлон-17" пробыл на поверхности Луны больше 3 дней. Вот вам уже и база фактически. Если бы надо было, еще больше пробыли. Что вы хотите сделать того, что бы принципиально отличалось от этого?

К.Т.: То есть, такое ощущение складывается, что на ближайшее время космосу отводится такое исключительно прикладное значение? А прикладное заключается в чем?

Ю.К.: Это, конечно, спутниковая группировка. Я в данном случае согласен с Роскосмосом. Безусловно, спутниковую группировку России нужно укреплять.

К.Т.: Это спутники гражданские, военные, связи – какие?

Ю.К.: Это все вместе. Но проблема заключается в том, что сейчас у России до 80% комплектующих российских спутников – это импорт. До 80%. То есть у нас платформа, ракета-носитель, а начинка до 80%.

К.Т.: При этом я, опять же, в открытых источниках читаю, что наши потребности в спутниках сейчас удовлетворены на треть. То есть нужно их в три раза больше. И вроде как на это деньги должны были остаться. А если все там должно быть импортное, а у нас санкции, а у нас все эти прочие беды.

Ю.К.: В прошлом году же мы заключили соглашение с Китаем о закупке китайской электроники. На какую сумму, знаете, да?

К.Т.: Нет, не знаю.

Ю.К.: 2 миллиарда долларов. Это называется "приехали". У Китая уже закупаем электронику для российских спутников и прочих приборов.

К.Т.: С другой стороны, тот же Apple собирает в Китае всякие технологичные железки.

Ю.К.: Да. Но если вам нужны компьютеры Apple, вы же платите не Китаю, а Соединенным Штатам. Речь идет просто о сборке. А тут, как я понял, разговор о том, что будет закупаться не просто американская электроника китайской сборки, а китайская. То, что Китай разработал, то и закупят.

К.Т.: Хорошо. Кроме спутников, есть еще какое-то прикладное применение?

Ю.К.: Говорили о том, что построят новую орбитальную станцию после МКС, после 2024.

К.Т.: Зачем?

Ю.К.: Хороший вопрос. Я тоже не понимаю, зачем. Говорили: она у нас будет высокоширотная, мы будем наблюдать за территорией нашей необъятной Родины. Во-первых, высокоширотная станция…

К.Т.: Вешаются геостационарные спутники, насколько я понимаю, и унаблюдайся.

Ю.К.: Видите, как вы все хорошо знаете. Там, правда, наблюдение за Землей, как правило, производится не с помощью геостационарных спутников. Все-таки это, как правило, орбитальные спутники, которые крутятся вокруг нашей планеты.

К.Т.: Но если уж пристально прямо нужно…

Ю.К.: Вы абсолютно правы. Простите, 40 лет тому назад надо было послать экипаж на станцию "Салют-1", "Салют-3", чтобы они смотрели на Землю. А сейчас просто спутники, вот эти автоматические системы наблюдения настолько хорошо развиты, что они это делают куда лучше космонавтов. Им не надо есть, пить, им не надо спать, они это делают в режиме онлайн 24 часа в сутки. И за 1% стоимости пилотируемого полета. Поэтому это сразу отпадает, не говоря уж о том, что высокоширотная станция – это значит повышенное облучение экипажа. И вот наши мудрецы от космоса знаете, что сказали? "А эта станция будет периодически обитаемой". Вот так вот.

К.Т.: Это напоминает анекдот про генерала, который хотел запустить ракету к Солнцу. Ему говорят, что она расплавится. А он говорит: а она полетит ночью.

Ю.К.: Это где-то похоже. То есть это уже, знаете, будет шаг вперед не только по сравнению с миром, но даже и с "Салютом". Вообще мало кто понимает, но дело в том, что даже сейчас Международная космическая станция для России – это шаг назад по сравнению с миром. Почему? Потому что российский сегмент МКС по своим возможностям уступает станции "Мир", которая, как мы знаем, целиком принадлежала сначала Советскому Союзу, потом России.

К.Т.: Скажите, опять же, то, что пишет пресса, говорят, что не будет сокращена при этом научная программа. Научная программа чем занимается? Что происходит в рамках этой научной программы?

Ю.К.: Изучает космос. Конечно, речь идет об отправке автоматических аппаратов на Луну. Возможно, будут созданы автоматические аппараты для полетов к Марсу. Это самые перспективные направления для человечества с точки зрения колонизации, с точки зрения расширения среды обитания. Потому что пока кроме Марса у нас ничего другого подходящего нету.

К.Т.: Поблизости, да?

Ю.К.: Да. Есть поблизости Луна. Но с таким же успехом можно колонизировать околоземную орбиту, потому что Луна – это, к сожалению, абсолютно мертвый мир, насколько мы ее знаем. Так что остается, конечно, надеяться, что научная программа сокращена не будет. Но, опять же, вы знаете…

К.Т.: Опять же, хотелось бы понять, чем там люди в рамках научной программы занимаются. Если вы говорите, что недостает вождя в хорошем смысле слова, который был бы энтузиастом, который горел бы, который бы генерировал идеи, который мог бы зайти в Кремль, убедить, доказать, добиться и так далее.

Ю.К.: Посмотрите, когда я говорю о вождизме в хорошем смысле этого слова – да. Давайте не будем забывать, что все-таки российская космонавтика в первую очередь и в основном – это космонавтика пилотируемая. Если мы уберем сейчас пилотируемый сегмент из нашей космонавтики, то что останется? Останутся "Протоны", которые иногда неплохо летают, а иногда, к сожалению, падают. Это спутники, которые на 80% состоят из иностранных комплектующих. То есть у нас это космонавтика пилотируемая. Вот, у нас это хорошо получается. И это надо продолжать делать дальше. Если мы действительно хотим, чтобы к нам относились серьезно, как к настоящей, а не декларативной космической державе.

Я понимаю, это уже навязло в зубах - "космическая держава, космическая держава", но сколько можно? Простите, если мы уберем космос с нашего российского герба, что там останется?

К.Т.: Нефть.

Ю.К.: Правильно, нефтяные вышки. Вот и все. И кто после этого будет относиться серьезно к России? Простите, еще танк "Армата".

К.Т.: Ладно, будем надеяться, что все-таки ваши слова будут услышаны теми, кем надо.

Ю.К.: Только поэтому я их и произношу.

К.Т.: И как-то что-то в этом деле сдвинется. Спасибо. Юрий Кара, член-корреспондент Российской академии космонавтики имени Циолковского, был гостем нашей студии. А я позволю себе закончить программу двумя цитатами из писателей-фантастов, для которых космос – если не родной дом, то хлеб насущный точно.

Американец Джордж Шеффингер из книги "Инопланетяне, которые знают все": "Вы, люди, много рассуждаете о том, как полететь к звездам. Но все время разбрасываетесь: вкладываете деньги в войну, популярную музыку, международные спортивные соревнования, воскрешение моды прошлых десятилетий. Если бы вы хотели полететь в космос действительно, то вы бы давно это уже сделали".

И замечательный писатель Клиффорд Саймак, совершенно противоположная точка зрения: "Прежде чем лезть к звездам, человеку нужно научиться жить на Земле".

Это "Де-факто". Увидимся.