Павел Шапкин и Алексей Ульянов — о том, сколько реально пьют в России

Марина Калинина: Вот и добрались мы до темы часа, о которой говорили сегодня в самом начале эфира. Всю неделю мы спрашивали вас, что вы пьете из спиртных напитков и в каком количестве в неделю, и вот сейчас пришло время подвести итоги.

Почему мы, собственно, на эту тему стали на этой неделе говорить? Потому что появился рейтинг самых трезвых регионов России. Его результаты ожидаемы: меньше всего пьют на Северном Кавказе, больше всего на Севере и Дальнем Востоке нашей страны. Ну а мы решили провести собственное расследование и узнать, что пьют в России и сколько. Как я уже сказала, всю неделю мы собирали ваши SMS-сообщения, обрабатывали их, и нам очень приятно, что большая часть наших зрителей трезвенники: о том, что не пьют, сообщили 43% нашей аудитории. Самыми популярными оказались крепкие напитки – водка и коньяк – их предпочитает пятая часть наших зрителей. А если к ним добавить еще и тех, кто потребляет самогон, то доля вырастет до трети.

Юрий Коваленко: Многие написали, что пьют и водку, и пиво – таких 12%. Есть регионы, которые отдают предпочтение какому-то одному напитку. Например, в Саратовской области все пьют самогон. Я сомневаюсь, что это правда, но во всяком случае те люди, которые нам написали, считают именно так. В Краснодарском крае больше пьют… нет, не вина, хотя регион винный, а там пьют пиво. Самара тоже пьющая, но ко всему еще и колющаяся часть населения, скажем так – тоже необъективно, но во всяком случае это наш опрос и нам так написали. Те же, кто потребляют вино и шампанское, как правило, делают это крайне редко или 1 раз в год, да и то по бокалу – таких одна шестая часть наших зрителей. Но поразило другое.

Марина Калинина: 3% сообщили нам, что пьют "фунфырики" – "Боярышник" или похожие напитки, не предназначенные для употребления внутрь. Это жители Челябинской, Костромской, Волгоградской областей, а также Республики Карелия. Ну и вообще зрители отмечают низкое качество алкогольных напитков. Нам пишут: "На Новый год купил бутылку шампанского за 1 200 рублей – помои, больше не пью даже на Новый год".

Что же касается того, где больше всего пьют, то есть объективность данных можно поставить, честно говоря, под сомнение. Самыми честными – теми, кто признался, что регулярно злоупотребляет, оказались жители вот этих регионов. Зрители отмечают, что пить стало очень накладно. Например, пишут из Тульской области: "Муж выпивает в среднем по 1-1.5 литра водки в неделю – это 600 рублей в неделю, в месяц 2 400, пенсия у него 13 тысяч рублей". Поэтому зрители из Свердловской области пишут: "Не пью – денег жалко, вредно". А вот зритель из Челябинской области говорит, что пить стали бросать: "Поголовно все бросают пить у нас в поселке Воздвиженка, люди понимают". Из Саратовской области пишут: "Пить стали меньше, в регионах мужики пашут днем и ночью, пьют либо мажоры, либо уже совсем опустившиеся люди". Вот то же самое пишет зритель из Рязанской области: "Очень бы не против употребить алкоголь, да некогда, очень много работы".

Юрий Коваленко: Вот получили мы SMS-сообщение и от всегда трезвого тракториста ДСУ №2 из Московской области. Но безденежье и свободное время иногда способствуют тому, чтобы люди привыкали расслабляться. Пенсионеры из Курганской области пишут: "Были бы деньги – пошла бы с внуками на каток, а так выпить по 50 граммов с мужем и спать".

Многие зрители отмечают, что население спивается оттого, что вокруг слишком много доступного алкоголя – вот сообщение: "Пивнушки через 20 метров в Белгородской области", – кстати, это вполне себе такой регион достаточно престижный. "Приедете в Новосибирск – здесь в каждом новом микрорайоне открываются сразу пивные почти в каждом четвертом доме, а не то, в чем люди действительно нуждаются". Мы, кстати, заметили, что некоторые магазины стали заменятся ломбардами и разливными пивными ларьками. Из Ярославской области пишут нам: "Сама не пью, но район пьющий. А как не пить, если на одной улице возле школ и садиков 7 магазинов с алкоголем и табаком?" Свердловская область: "В моем районе в радиусе 1 километра 9 алкомаркетов специализированных, не считывая иных магазинов, продающих алкоголь".

Марина Калинина: Еще одно сообщение: "С ребенком в магазин не зайти – батареи бутылок выставлены, того и гляди свалятся и разобьются, всю жизнь будешь расплачиваться за убытки магазина", – это сообщение из Санкт-Петербурга.

Мы, честно говоря, немного были удивлены, потому что впервые, наверное, заподозрили мы вас в некотором лукавстве, что 43% зрителей не пьют. Хотя не знаю, может быть, это действительно так, потому что мы никогда не сомневались в опросах, которые проводили и по зарплатам, и по налогам, и по услугам ЖКХ. В общем, будем принимать и сейчас ваши сообщения и звонки. Мы работаем в прямом эфире, звонки и сообщения бесплатны. Естественно, мы будем обсуждать эту тему с нашими сегодняшними гостями – это Павел Шапкин, руководитель Центра разработки национальной алкогольной политики, и Алексей Ульянов, директор Института повышения конкурентоспособности, кандидат экономических наук. Здравствуйте.

Юрий Коваленко: Добрый вечер.

Алексей Ульянов: Добрый вечер.

Марина Калинина: Пока мы с Юрой читали все вот эти результаты наших опросов, вы сидели и кивали головой. То есть картина действительно такова? Как вы прокомментируете эти цифры?

Алексей Ульянов: Вы знаете, меня лично опрос не удивил в целом. Действительно, у нас растет доля непьющего населения. Статистика показывает, что падает абсолютное число литров потребленного алкоголя. То есть если еще 15 лет назад у нас было 15 литров на человека включая младенцев (чистого алкоголя потребленного, чистого спирта), то теперь это 10 литров, то есть снижение более чем на треть. У нас действительно меняется потребление несколько в пользу слабоалкогольных напитков. Не знаю, может быть, кризис только это несколько изменит, но в целом растет доля непьющих, снижается объем потребления.

Вот как, знаете, любимый анекдот у алкогольных лоббистов – сын спрашивает у отца: "Папа, зарплату повысили, цены повысились – это означает, что ты будешь меньше пить?" – "Нет, это означает, что ты будешь меньше кушать". Вот не знаю, авторов этого анекдота надо, наверное, уже привлечь к ответственности, потому что на самом деле, конечно, люди есть разные, но в целом, в массе своей на повышение цен на алкоголь и на снижение доходов люди реагируют снижением спроса на алкоголь. Именно поэтому антиалкогольные меры в любой стране, в том числе те разумные меры, которые у нас применялись до 2014 года (потом алкогольное лобби опять взяло верх), были нацелены на то, чтобы снижать доступность, повышать ценник – вводить минимальную цену, повышать акцизы темпом, опережающим инфляцию, и это дало свой эффект. У нас, собственно… Смотрите, у нас продолжительность жизни мужчин выросла с 58 лет в 2005 году, когда уже был рост уровня жизни, между прочим, 5 лет страна развивалась достаточно успешно, до 67, то есть плюс 9 лет. Кто-то мне скажет, что у нас так улучшилось здравоохранение – ну давайте посмотрим наши больницы, у многих ощущение, что оно даже ухудшилось скорее.

Юрий Коваленко: А на основе чего были сделаны эти выводы? 9 лет – это все-таки… Многие страны идут до этого столетие, наверное.

Алексей Ульянов: Мое мнение, что на 90% с хвостиком это увеличение продолжительности жизни мужчин объясняется исключительно антиалкогольными мерами, которые предпринимались нашим правительством и президентом.

Марина Калинина: Но смотрите, ведь удорожание напитков спиртных ведет, как мы уже видим, к тому, что люди начинают пить "Боярышник" и иже с ними, варить алкоголь и так далее.

Юрий Коваленко: Который, кстати, не учитывается государством.

Павел Шапкин: Нет, естественно, есть определенная категория людей…

Марина Калинина: Отравляются, умирают, попадают в больницы.

Павел Шапкин: …которые пьют настойки боярышника или то, что называется "Боярышником", потому что слово "Боярышник" означает, что там налито то, что можно пить, то есть это уже как бы синоним. И во многом это вопрос социальный, конечно. Но есть проблема чисто налогового законодательства, почему существуют льготы на медицинские спиртосодержащие настойки, которые в принципе ничем не отличаются от ликеро-водочной продукции, то есть настойка боярышника ничем не отличается от продукции какого-нибудь там завода (не буду называть названия), то есть там настойки зверобоя…

Марина Калинина: Но если она пригодна для употребления внутрь, а если она лосьон?

Юрий Коваленко: Это же лекарство.

Павел Шапкин: Ее специально делают, для того чтобы пить. То есть не будем выдумывать ничего – это самое продаваемое лекарство сегодня в натуральном выражении в стране, оно во много раз превосходит продажи любого другого лекарства. Поэтому, в общем-то, и парфюмерно-косметическая продукция делается с таким же названием "Боярышник", потому что это уже как бы бренд раскрученный, и парфюмерно-косметическая продукция до 100 миллилитров тоже освобождена от акцизов. Получается, что есть как бы легальная водка, которая имеет в своей себестоимости порядка 130 рублей налогов за пол-литра, и есть вот эта совершенно безакцизная продукция так называемого медицинского назначения либо парфюмерно-косметическая. Естественно, люди умеют считать. Вообще алкоголики или, так сказать, люди выпивающие думают цифрами – они думают, сколько им нужно собрать денег, для того чтобы…

Юрий Коваленко: Я думаю, даже грамотно они думают.

Павел Шапкин: Да, закрыть вопрос с опохмелом. Поэтому, собственно, понятно, что экономический стимул здесь является основным.

Юрий Коваленко: "Боярышник" может выпускаться и в качестве сиропа, но введение сиропа и запрет алкоголя по кому прежде всего ударит?

Павел Шапкин: Совершенно верно. Вы знаете…

Юрий Коваленко: Кто пострадает от этого? Кто не даст этого сделать?

Павел Шапкин: Я думаю, что не так тут все просто. На самом деле если есть экономика, то есть и лоббистские силы, которые за этой экономикой стоят, и они наверняка имеют отношение к Минздраву, потому что иначе этих бы настоек просто не было, их бы вывели из сферы обращения, либо там какие-то определенные условия по регистрации таких псевдолекарственных средств давно бы уже придумали, если бы не было прямой заинтересованности. То же самое с табаком, например: тот же самый Минздрав может спокойно вывешивать состав сигарет, который он получает от производителей, и честно рассказать, из чего состоят сигареты, сколько там именно табака. То есть это, я думаю, многих бы шокировало и от этой вредной привычки отучило бы.

Юрий Коваленко: Ну хорошо, а вот если подходить к алкоголизации точками, которые открываются везде? Я прекрасно понимаю, что лицензию получить на продажу пиву, предположим, гораздо проще, чем на продажу крепкого алкоголя. Кто выдает в таком количестве эти лицензии?

Павел Шапкин: Я вам открою секрет: лицензии на продажу пива не существует в природе.

Алексей Ульянов: Ее нет.

Юрий Коваленко: Разрешение, скажем так.

Павел Шапкин: Нет никаких разрешений – кто хочет, тот и торгует. Пивовары, надо сказать, успешно отстаивают эти позиции, и нет ни лицензии на производство, ни на оптовую продажу пива, ни лицензии на розничную продажу пива. При этом пиво… Вот вы опрос проводили, кто что пьет. Я вам цифры точные назову: 77.8% всех алкогольных напитков составляет пиво, все остальное – водка, вино, виски и так далее.

Юрий Коваленко: Это хорошо или плохо, интересно?

Марина Калинина: Давайте я вас здесь прерву, потому что у нас на связи сейчас по Skype есть Дмитрий Лебедев, урбанист из города Новосибирска, который как раз проводил исследование по поводу количества точек продажи и пива, и других спиртных напитков. Дмитрий, здравствуйте, мы вас слушаем. Расскажите, пожалуйста, о своем исследовании – каковы результаты и как вы его проводили?

Дмитрий Лебедев: Значит, исследование я проводил начиная с прошлого года. Во многих городах жители, местные журналисты, урбанисты жаловались на количество вот этих вот пивных магазинов новых, особенно Аркадий Гершман заметил, что их много в новых микрорайонах, которые построены в последнее десятилетие. Значит, я решил… Если там один магазин, кричать рано, если магазинов много, тоже кричать рано – надо посчитать, где их много и где их мало. Считаем, сколько магазинов в радиусе от каждого дома и сколько там жителей. То есть мы учитываем плотность жителей. Нельзя сказать, что много пивнушек, потому что много народу. Считаем этот показатель, и получается, что в этих вот новых микрорайонах, которые построены в последние 10 лет, в них это число магазинов на одного человека раз в 4-5 выше, чем в среднем по городу, а в центрах городов их практически нет. Значит, что получается? Примерно в большинстве городов такая тенденция: если 30-35 минут от центра на общественном транспорте надо ехать и это новый микрорайон, то там вот такое вот зашкаливающее количество этих пивных магазинов.

Значит, было возражение, что это связано с ростом коммерческой активности, то есть что там на первых этажах специальные помещения для этого. Я посчитал и для магазинов, которые у дома (продуктовые, аптеки), и оказалось, что наоборот, их число сокращается. То есть коммерческая активность понижается, а количество пивнушек возрастает.

И последнее возражение, которое было у критиков, что эти магазины… аренда дешевая. Но, значит, продуктовый магазин занимает где-то квадратов 200 минимумов, а "наливайка" занимает примерно квадратов 15. Значит, обычный продуктовый магазин гораздо более чувствителен к цене аренды и он как раз, ему будет удобнее открыться на окраине, тем более что у нас сейчас окраины высокоплотные. Но тем не менее на окраину идут "наливайки".

Ну и к чему это ведет? Точнее, причина, с чем это связано, по-моему, бросается в глаза – там нечего делать, в отличие от советских микрорайонов. В советских микрорайонах нет офисов, там мало мест приложения труда, а вот в, так скажем, капиталистических нет культурных центров, социалки крайне мало, делать там совершенно нечего, остается только сидеть дома. И мужчины средних лет сейчас у нас в больших количествах сидят дома и играют в компьютерную игру и потягивают пиво, как я предполагаю. Вопрос, как долго, но скорее всего, так и окажется.

Марина Калинина: Дмитрий, а скажите, когда вы делали свое исследование, вы заходили, естественно, в эти торговые точки. Народ там в каком количестве? Они пустуют или нет?

Дмитрий Лебедев: Это зависит. То есть я не был там в часы пик, они работают хорошо, у них сейчас технология наливать пиво, не давая образовываться пене, поэтому они работают очень эффективно и быстро.

Марина Калинина: Спасибо вам большое. Дмитрий Лебедев, урбанист, город Новосибирск.

Что скажете? С одной стороны, мы боремся с алкоголизацией страны, повышаем цены, с другой стороны, мы в каждом микрорайоне открываем вокруг дома по 7-8 пунктов продажи алкоголя.

Алексей Ульянов: Вы знаете, у меня ощущение, что мы уже года 3-4 с алкоголем не боремся – наоборот, алкогольное лобби взяло верх. Мой коллега сказал про Минздрав, но я могу сказать про много других ведомств. Например, Федеральную антимонопольную службу давно уже пора переименовать в Федеральную алкогольную, потому что алкогольные лоббисты там просто засели и провалили все задачи по развитию конкуренции, по сдерживанию роста тарифов ЖКХ, по борьбе с коррупции в госзакупках. ФАС только и делает, что лоббирует интересы алкогольной отрасли, но это тема отдельного разговора. Мы по данным ВОЗ до сих пор теряем 400 тысяч россиян ежегодно от алкогольной смертности. То есть если у нас смертность сократилась где-то по сравнению с 2005 годом, который я уже приводил, где-то на 500 тысяч человек, полмиллиона почти, то есть она была миллион, то есть мы вполовину где-то сократили, осталось 400 тысяч. Вот хотел тоже зрителям показать такой замечательный график, здесь две линии: красная – это число смертей россиян, а синяя – это производство этилового спирта. То есть мы видим, что линии просто аналогичны.

Марина Калинина: Они практически совпадают.

Алексей Ульянов: Они совпадают. То есть если мы хотим убивать россиян немножко меньше, нам нужно просто немножко сократить производство этилового спирта, вот такая легкая задача.

Юрий Коваленко: Подождите, во всех открытых источниках указывается о том, что количество производимого алкоголя никак не влияет на количество употребляемого алкоголя – вот откуда эти данные?

Алексей Ульянов: У нас алкогольные лоббисты действительно захватили в том числе и медийное пространство.

Юрий Коваленко: То есть нам врут?

Алексей Ульянов: Откровенно врут. У нас заметные просто пики снижения: 1999 год, падение доходов, падение потребления алкоголя. Они говорят, что народ переключается на суррогаты и "Боярышник", но это касается небольшого числа маргиналов. В целом народ начинает меньше пить и сразу меньше умирать, падает смертность.

Марина Калинина: Самогон еще.

Алексей Ульянов: В 2008 году то же самое. От самогона Россия практически отказалась, сейчас возврат идет. Конечно, экономическая ситуация у нас такова, правительство своими мудрыми решениями так загоняет экономику, что, возможно, мы к этому вернемся, процесс уже, как говорится, пошел. Но пока вот ощущение было, что с 2000 года, как начались вот эти путинские годы экономического роста, от самогона действительно народ отказался.

Что касается точек, тоже хотелось заметить – это действительно огромная проблема, потому что у нас одна точка реализации алкоголя (легальная) на 500 человек, включая младенцев. В Норвегии и Швеции (те же страны с той же северной культурой потребления спиртных напитков, то есть, скажем так, склонны, падки на крепкий алкоголь) – там одна точка на 20-30 тысяч жителей. То есть мы зачем это все плодим? Ведь понятно, кто все это дело "крышует". А если мы говорим о нелегальных точках… Вот с кем ни поговоришь в России, все представляют: "Вот здесь продают", и мы знаем милиционера, кто этим занимается и кто это "крышует", какой там районный начальник.

Юрий Коваленко: Вот есть даже совершенно конкретный пример у меня, из моей практики. Я знаю точку по продаже пива, которая находится в одном здании с самым известным банком России. То есть это одиноко стоящее здание, в котором банк и точка по продаже алкоголя. Вот каким образом это вообще возможно?

Алексей Ульянов: Ну о чем мы говорим, если мой любимый ФАС, когда некоторые губернаторы пытались запретить продавать на первых этажах домов, сказал, что нет, это конкуренцию нарушает, встал просто стеной против этой меры. Когда алкоэнергетики пытались запретить, которые просто убивают нашу молодежь, ФАС то же самое, встал спиной. Мы акцизы не повышаем в том числе из-за позиции ФАС (но не только его), и понизили даже в 2015, по-моему, году минимальную цену на водку тоже "благодаря" действиям алкогольных лоббистов.

Марина Калинина: Павел?

Павел Шапкин: Ну, кстати, было заседание реально в правительстве буквально в прошлом году, где ФАС предлагал свои вещи по либерализации торговли алкоголем, чтобы можно было водкой торговать в ларьках, то есть предлагал, так сказать, поддерживать малый бизнес за счет продажи алкоголя.

Марина Калинина: Слушайте, они же в недавно говорили о том, что…

Павел Шапкин: То есть в 2013 году запретили ларьки, да, а сейчас опять это вполне серьезно рассматривалось в правительстве, протокол и так далее, сидели люди и думали о том, что надо это или не надо назад все разрешить. Поэтому проблем может быть гораздо больше, хотя динамика действительно есть положительная: у нас почти на 18% снизилась смертность за 10 месяцев в результате случайных отравлений алкоголем по сравнению с прошлым годом. Но ситуация вообще-то не очень стабильная. Мало того, статистика разная: я те же данные Росстата видел кардинально отличающиеся по смертности, то есть две разных таблицы – в одной именно выделена смертность от случайных отравлений алкоголем, а другая вообще про общие причины смертности, и там совершенно разнятся данные.

Юрий Коваленко: Статистике во всяком случае можно верить?

Павел Шапкин: Поэтому вопрос вообще, насколько она достоверна, естественно. В связи с экономической нестабильностью, в связи с отсутствием перспектив, в связи с потерянностью для жизни целых поколений – им ничего не остается, кроме как прилагаться к этой бутылке пластиковой с пивом или с чем покрепче, и это очень серьезная проблема. Пока у населения России не будет перспективы, пока молодежь не будет видеть свои перспективы, свое место в этой жизни, социальных лифтов, нам ничего не остается, как только считать негативные последствия от употребления алкоголя.

Марина Калинина: Вот удивительное сообщение нам пришло из Саратовской области: "Работал руководителем. Однозначно: если мужики хорошо заработали, то несут деньги домой, женам. Если крохи, то пропивают тут же на лавочке возле предприятия".

Павел Шапкин: Есть проблема. Вы знаете, есть международная практика – это Общество анонимных алкоголиков. Это не только в России существующая организация. Вот они – люди, которые ну все знают о негативных последствиях алкоголя. Они выработали четыре критерии для своих членов этого общества, то есть четыре психологических состояния, в которых ни в коем случае нельзя находиться, чтобы не тянуло пить: нельзя быть голодным, нельзя быть злым, нельзя быть уставшим и нельзя быть одиноким. Вот как только люди испытывают эти психологические состояния, их тянет на выпивку, и они идут, пришли домой вечером, значит, настроение плохое, неудовлетворенность, пошли в этот прямо магазинчик с разливным пивом…

Юрий Коваленко: Снимали стресс.

Павел Шапкин: …взяли и решили – все. Все четыре фактора по сути социальные факторы, и это не я придумал, это во всем мире так.

Юрий Коваленко: То есть злым, голодным, одиноким…

Марина Калинина: Уставшим.

Павел Шапкин: Нельзя быть злым, голодным, уставшим и одиноким.

Марина Калинина: Давайте послушаем наших зрителей, потому что они уже ждут на линии. Вячеслав из Краснодарского края нам дозвонился – здравствуйте, вы в эфире, слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте. Я хотел одно сказать. Почему пьют, например, пиво и все это? Слишком дорогое вино. Я, например, не покупаю вино в магазинах – просто собираю виноград осенью и делаю его. К Новому году у меня всегда есть виноградное вино, на день рождения (у меня в январе), у жены день рождения в январе (25 числа) и у дочери. И всегда у меня есть литр-полтора на день рождения вина.

Марина Калинина: Ну вам повезло, что у вас есть такая возможность.

Зритель: Так что вот подумайте. А пьют у нас почему? – потому что дорого вино купить, берут самогон, а самогонка везде, кругом, по всей станице. Это бесполезно говорить про опросы и все это, что 40% не пьющих. Неправда это. Непьющих ну максимум 20%.

Марина Калинина: Спасибо вам большое.

Алексей Ульянов: Очень хороший комментарий, на самом деле, действительно поддержу. Вот как православный христианин я не могу не согласиться, что вино – это несколько другая категория алкоголя, и в Библии оно благословлено, мы знаем, в нескольких местах. И действительно, опыт опять же антиалкогольной политики развитых стран показывает, что переключение с крепких напитков и пива на вино дает свой положительный результат. И у нас до сих пор не принято, тормозится опять же определенными структурами принятие, например, закона о виноградарстве и виноделии, который защитил бы географические наименования, который не дал бы порошок разливать вместо этого. Поддержка наших виноградников – прежде всего краснодарских, но теперь и крымских – тоже оставляет желать лучшего, хотя краснодарские вина подтянулись, я стал в свое время даже поклонником краснодарского вина, оно вполне себе достойное. Соглашусь с уважаемым слушателем, что действительно то, что у нас минимальная цена на водку, она ниже любой цены на бутылку вина, потому что за такую цену не купишь – это по большому счету преступление. То есть, конечно, водка и крепкие напитки должны стоить дороже, чем вино. Если мы приедем в любую страну, будучи туристами, зайдем, там – хоть в Германии, хоть во Франции – так и есть, что вино стоит копейки, условно говоря, а крепкий алкоголь стоит дорого, поэтому и пьют вино.

Марина Калинина: И еще у нас один есть звонок – Ренат из Оренбургской области к нам дозвонился. Ренат, здравствуйте, слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте. У меня вот такой вопрос к ведущим, ко всем. Я бы кто это вино выдумал, водку выдумал, четвертовал бы. Ужасно. Я перенес 2 инсульта, инфаркт, шунтирование. Люди, одумайтесь, бросайте пить! Что вы творите со своим здоровьем…

Марина Калинина: Спасибо вам за ваш звонок. Но тут, наверное, надо иметь в виду, конечно, меру.

Юрий Коваленко: И силу воли.

Марина Калинина: Не надо, конечно, четвертовать…

Павел Шапкин: Вы знаете, есть телевизор, который нас учит, как себя вести. То есть, посмотрите, замечательный фильм… Тот же самый Гайдай наснимал фильмов, которые классика жанра, всеми любимые комедии. И что в итоге? В итоге получилась горбачевская антиалкогольная компания, потому что народ стал просто так пить мрачно, посмотрев вот эти вот фильмы в 1970-х гг. снятые, что это привело к катастрофическим последствиям. Потому что нельзя недооценивать…

Марина Калинина: Вы считаете, что это повлияло?

Юрий Коваленко: Кино именно?

Павел Шапкин: Ну скажите, что это не повлияло. Ну как это может не влиять?

Марина Калинина: Я не знаю…

Павел Шапкин: Если на любом застолье, на котором присутствуешь, повторяются фразы из фильмов, как правило.

Марина Калинина: Ну есть такое, да.

Павел Шапкин: Это как бы считается весело, это уже как бы часть нашего менталитета, понимаете? И как это может не влиять? Тем более что…

Алексей Ульянов: Я соглашусь лишь отчасти, потому что все-таки…

Павел Шапкин: Я считаю, что в принципе Гайдай – это агент влияния.

Алексей Ульянов: Безысходность повлияла в годы застоя, безысходность повлияла. Выросли доходы, и народ стал просто больше пить, при этом антиалкогольных мер не проводилось разумных с 1960-х гг. И мы видим, что с 1960-х гг. продолжительность жизни мужчин начинает падать, хотя определенный прогресс в годы застоя с точки зрения здравоохранения, доходов был, и это тоже парадокс, который просто надо посмотреть. Ребята, если вы просто ничего не делаете, то вот когда в 1960-1970-е гг., так с 2000 по 2005 гг. у вас будет падать продолжительность жизни при росте доходов населения.

Юрий Коваленко: А вот все-таки по поводу алкогольных мер мы заговорили. С табаком что мы сделали? Мы взяли, убрали его под прилавок и вывесили список. Вот ни у кого не возникает мысли, почему то же самое не было сделано с алкоголем? Ведь логично, резонно: все прекрасно понимают, что если человек пьет водку, он пьет водку определенного вида, определенной марки, он знает, где ее купить, он быстро находит ее в списке и покупает, и этого не видит остального.

Павел Шапкин: Хотите я вам скажу, кто конкретно против? Против Минпромторг, например. Он говорит, что как только будут выделены специализированные отделы в магазинах, супермаркетах, где будет продаваться алкоголь…

Юрий Коваленко: Да не отдел, а просто под прилавок.

Павел Шапкин: В принципе речь идет об одном и том же.

Марина Калинина: Там другие немножко объемы, я думаю, что это сложнее…

Павел Шапкин: О том, что нужно выделить – это уже… Это, кстати, даже сейчас Минздрав предложил – создать специализированный отдел в магазинах, мы про это говорим уже 10 лет.

Алексей Ульянов: Специализированные магазины надо даже вводить. Крепкий алкоголь надо выводить в специализированный магазин.

Павел Шапкин: Специализированный отдел.

Алексей Ульянов: Даже не отдел, а специализированный магазин – пусть в супермаркете останется только вино и пиво.

Павел Шапкин: Это же логично: у них ЕГАИС, отдельные требования по считыванию штрих-кодов, у них запрет, возрастной ценз, у них запрет на ночную продажу. То есть этот отдел уже просится как отдельный от всего остального. Потому что ладно в Москве, а вот, скажем, сельпо какое-нибудь – многие магазинчики работают круглосуточно. Ну как обеспечить сохранность этого продавца, если там какая-нибудь подвыпившая компания требует за картонку спрятанную бутылку водки продать? Это нереально, там должен висеть амбарный замок, все это должно быть закрыто.

Юрий Коваленко: Почему тогда Минпромторг был не против того, чтобы спрятать сигареты?

Павел Шапкин: А вы знаете, Минпромторг, например, считает, что если ограничить торговые наценки на продукты питания, то цены вырастут, и это они пишут в своих официальных ответах, понимаете. То есть у них странная логика. Понятно, что здесь совершенно как бы интересы не населения, к сожалению, а конкретных заказчиков, в том числе торговых сетей. То есть им пока это невыгодно, пока им выгодно, чтобы везде между сырами стояли бутылочки с вином или на кассах чекушки с водкой или виски (маленькие), чтобы человек ну смотрит, смотрит, на кассе стоит – дай, думает, куплю; дети идут мимо этой кассы, мимо этих чекушек – они тоже на это смотрят. Все эти бутылки такие красивые, нарядные, их же специально делают маркетологи такими, чтобы они просто просились в руки, и если уж человек принес ее домой, почему не попробовать, да? То есть, понимаете, это специальные уловки, для того чтобы стимулировать потребление. Пока не будет специализированных отделов… И совершенно верно, что хотя бы сигареты с глаз долой убрали, то есть это повлияло все-таки на потребление. Но с алкоголем совершенно четко нужно идти по этому пути.

Марина Калинина: А вы считаете, что когда сигареты убрали с глаз, то это повлияло на то, что меньше стали курить?

Павел Шапкин: По крайней мере на подростков. Поймите, дети тоже ходят в магазин.

Алексей Ульянов: Меньше стали курить и меньше новых курильщиков появляется, это действительно так.

Павел Шапкин: Дети ходят в магазин, меньше им просто попадается на глаза. Я не говорю, что это 100% эффективная мера, потому что вообще их не бывает 100% эффективных, но все равно это действенная мера, и пускай это даже на 5% снизит остроту проблемы, это все равно хорошо будет.

Алексей Ульянов: Тут действительно… Я продолжу, что сила действительно просто в разнице лоббистских усилий, то есть вот этот диссонанс в принятых мерах. Реализация и объем рынка больше, соответственно, так сказать, выручка больше у производителей алкоголя, и лобби алкогольное крепче засело в ФАС и в том же Минпроме, и в региональных администрациях, то есть те же самые спиртзаводы связаны со многими губернаторами, и многими губернаторы предпочитают смотреть не национально, так сказать, и не пытаются свой народ защитить, а вот пытаются изыскать, значит, ренту из этого своего спиртового производства. К сожалению, поэтому действительно совершенно очевидная и разумная мера – я считаю, что даже не в отделы, а все-таки в отдельные магазины надо выводить крепкий алкоголь, просто в отдельные специализированные магазины. А она не принята.

Павел Шапкин: А я еще добавлю к этому списку еще Минэкономразвития. Видите, у нас экономического развития нет, а Минэкономразвития есть, понимаете?

Марина Калинина: Ну это… У нас много такого.

Павел Шапкин: Вопрос, чем оно занимается? А вот чем оно занимается – например, думает, как пивоварам создать еще более льготные условия для их проживания. Потому что сегодня, например, вина те же самые маркируются федеральными специальными марками, а пиво почему-то не маркируется, хотя на пиво акциз в 4 раза выше, чем акциз на то же самое вино.

Алексей Ульянов: Сборы.

Павел Шапкин: И продается его намного больше. То есть можно, так сказать, просто контролировать, хотя бы поступление налогов.

Марина Калинина: А пиво, кстати, некоторое по крепости бывает такое же, как вино.

Павел Шапкин: Акциз на пиво 21 рубль за литр, акциз на вино российского производства – 5 рублей за литр, понимаете? Вино маркируется, пиво нет. То есть как бы получается, что государству не нужны акцизные поступления. Там просто половина пива практически, так сказать, идет мимо кассы, мимо учета, понимаете? Даже уже сами участники рынка жалуются: как так, у меня стоит ЕГАИС, например, мне пиво привозят по 50 рублей, а моему соседу по 35 рублей то же самое пиво, потому что у него ЕГАИС не стоит – он продает по 45, а мне привозят по 50 то же самое, несправедливо это. Потому что, понимаете, если только ввести маркировку пива, это даст минимум 50 миллиардов рублей дополнительно доходов в бюджет. Но Минэкономразвития считает, что эти деньги нам не нужны – нам нужно создать еще более льготные условия для пивоваров, чтобы их вообще никто не трогал, желательно чтобы вообще забыли, что они существуют.

Марина Калинина: Видимо, у Минэкономразвития денег и так хватает.

Павел Шапкин: Я думаю, да.

Марина Калинина: А вот об опасной доступности пивных и алкомаркетов в спальных районах сделали сюжет наши корреспонденты – давайте посмотрим.

СЮЖЕТ

Марина Калинина: Ну вот давайте краткий комментарий к этим сюжетам из разных городов.

Павел Шапкин: Ну комментарий такой. Для того чтобы торговать углеводородами, там столько людей не нужно, понимаете – это достаточно роботами заменить, в том числе военными роботами, которые будут охранять границы. А население – ему пенсии надо платить, зарплаты и так далее, социальные какие-то проблемы решать, а это затратно.

Юрий Коваленко: Нет людей – нет проблем.

Павел Шапкин: Нет людей – нет проблем, да.

Марина Калинина: У нас есть сразу несколько звонков. Давайте дадим людям высказаться – Сергей из Брянска нам дозвонился. Здравствуйте, Сергей, вы в эфире, слушаем вас.

Зритель: Алло, здравствуйте. Вот я нахожусь в Брянске, каждые 2-3 месяца я езжу в Москву (я болею онкологией). И там очень квалифицированный специалист, профессор, который меня наблюдает, и он мне говорит: "Пиво в данный момент вообще нет соотношения выпивать. Бутылку пива можно выпить в соотношении с бутылкой водки. В водке меньше яда, чем в пиве". Я говорю: "А как это? Санэпидемстанция и все". Она объясняет: "Ни одна санэпидемстанция у нас не в силе их показать, а все пиво сделано полностью на поражении всего организма, начиная от мозгов и кончая пятками". Я говорю: "А как это все остановить?" Она говорит: "Это никогда не остановить, это самая сильнейшая мафия". Так вот как на данный момент вы говорите, на них даже нет акцизов. Никогда их никто не остановит.

Марина Калинина: Спасибо большое за ваш звонок. Давайте сразу Александра из Ижевска послушаем, что он скажет по этому поводу. Александр, здравствуйте, вы в эфире.

Зритель: Здравствуйте. У меня были серьезные проблемы с алкоголем. Я себя считаю алкоголиком, я алкоголик. Но другое дело, что я сейчас не употребляю.

Юрий Коваленко: То есть вы бывший алкоголик?

Зритель: Во-первых, потому что я очень захотел освободиться от этой рабской зависимости. Я многие годы боролся с этим, много читал, много размышлял, и убежден, что алкоголь – это сильнодействующий смертельный наркотик. Другое дело, что у нас он разрешен, это разрешенный наркотик.

Марина Калинина: А как вам удалось это сделать? Потому что ведь многие страдают и не могут отказаться от алкоголя.

Зритель: Я повторюсь: в первую очередь это огромное желание. То есть вот что угодно, только… Потому что я понимал, что я уже деградирую, сколько-то, и я уже просто уйду на тот свет.

Юрий Коваленко: А что сподвигло вас? – семья, работа, общество, окружение?

Зритель: Я потерял, наверное, смысл в жизни, который я вынес в эту бутылку. То есть я искал спасения не в себе, не обращался в себя, а вынес. То есть вынеси бога вне себя, и ты создашь дьявола. То есть для меня дьяволом стала вот эта бутылка, которой я поклонялся, этот наркотик.

Марина Калинина: Спасибо вам большое. Вот такой сильный человек.

Алексей Ульянов: Не все обладают такой силой воли, пока действительно… Вот мы много говорили о том, что алкогольное лобби, лоббисты, объяснение все кроется, собственно, в этом. Но ведь за всеми вот этими решениями, будь то ФАС, Минэкономразвития, Минпром, стоят конкретные фамилии. Нам с Павлом они прекрасно известны. Более того, я неоднократно направлял письменные обращения всем силовым органам с указанием конкретных фактов, которые даже расследовать не нужно. Если они не согласны, они бы могли давно подать на меня за оскорбление чести и достоинства, но ничего не делается. Пока мы ничего не будем делать, я думаю, что мы страну просто потеряем, поскольку сила воли такая, чтобы преодолеть такие соблазны, есть далеко не у всех.

Юрий Коваленко: А что мы с вами сможем сделать? Вообще что мы можем сделать? С чего начать-то хотя бы?

Павел Шапкин: Начать с выполнения действующего законодательства, во-первых. У нас есть закон, который с 2010 года действует, об охране детей от информации, которая может принести вред их психическому и физическому здоровью, в соответствии с которым, если дети могут видеть какие-то программы, которые в том числе содержат сцены возлияний алкоголя, то они не допускаются к трансляции с 4 утра до 23:00 вечера, то есть это действующая норма закона. Я писал, например, в Роскомнадзор, но как бы мне ничего не ответили путевого. Это вот то, что сегодня является действующим законодательством, и то, на что следует обратить внимание, формируя сетку вещания телевидения.

Юрий Коваленко: Но только ли кино и телевидение?

Павел Шапкин: Телевидение, естественно, в первую очередь телевидение.

Во-вторых, у нас реклама безалкогольного пива запрещена в принципе законом о рекламе, но идет по телевизору. Есть норма закона о рекламе, которая говорит, что нельзя под видом брендов, которые, значит, являются ограниченными…

Марина Калинина: Но рекламируется не этот бренд, естественно, а безалкогольный – это уже нюанс…

Алексей Ульянов: Конечно.

Павел Шапкин: Да-да, то есть прямая есть норма уже в законе о рекламе, что этого делать нельзя.

Юрий Коваленко: Так называемая зонтичная реклама.

Павел Шапкин: Зонтичная реклама не допускается, она является недостоверной, следовательно, грозят санкции тем, кто ее демонстрирует. Есть разъяснение нашего любимого ведомства (Федеральной антимонопольной службы), которое курирует закон о рекламе, который это так витиевато разрешает. То есть, понимаете, действующее законодательство, получается, если так хорошо объяснено надзорным органом, то, значит, оно уже не действует.

Юрий Коваленко: Но подождите, 93% молодых людей сказали о том, что они предпочитают почерпнуть информацию о происходящем в мире, вообще обо всем, что есть, из Интернета. Мы уже можем сказать, что радио и ТВ потихоньку уходят в историю, ими пользуются исключительно люди в возрасте, молодые люди сидят в Интернете. В Интернете-то этого не запретишь.

Алексей Ульянов: Определенную рекламу в Интернете тоже можно запретить, блокировать сайты можно. Опять же, если это точка продажи, рекламирующая себя через Интернет и действующая с нарушением закона, то ничего не стоит, ни малейшего труда найти эту точку, выявить ее физическое расположение, соответственно, прекратить ее деятельность. Нет желания такого.

Павел Шапкин: Нет, подождите, закрыли 10 тысяч сайтов за последние 2 года, которые…

Марина Калинина: Но появилось еще 15, наверное.

Павел Шапкин: Ну появилось, но тем не менее там все равно идет в этом направлении, и формирование законодательства, кстати говоря – там хотят все это вывести в отдельную доменную зону egais.ru, где весь алкоголь будет собран для тех людей, которые, наверное, сразу будут иметь какой-то там фильтр, ценз возрастной. Но сколько еще времени это будет обсуждаться, я не знаю, но по крайней мере сейчас там активно работают Роскомнадзор, Роспотребнадзор…

Юрий Коваленко: Сейчас обсуждается, кстати.

Павел Шапкин: …Росалкогольрегулирование в этом направлении.

Марина Калинина: Ну вот, кстати, борьбу с пьянством на днях обсудили в Общественной палате – там резко выступают против предложений Министерства финансов разрешить продажи спиртного через Интернет, о чем мы, собственно, и говорим. Так вот по мнению общественности новый законопроект вместо прибыли от акцизных сборов принесет только дыры в бюджет. Что считают эксперты? – что свободный и круглосуточный доступ к алкоголю через Интернет "откатывает" все труды по тому, чтобы оздоровить нацию, на 10 лет назад. Один из главных борцов за трезвый образ жизни Дмитрий Носов называет эту инициативу Минфина "лоббизмом чиновников". По его словам, дистанционную продажу алкоголя тяжело учитывать и контролировать, и это приведет к спаиванию молодежи, к расцвету контрафакта и контрабанды алкоголя из Интернет-магазинов, отразится и на зарплатах бюджетников.

Дмитрий Носов: Если взять, например, только Санкт-Петербург, по нашим подсчетам самым скромным, черный оборот – это те деньги, которые в виде акцизов могли пойти в бюджет – составляет в размере 3.5 миллиардов рублей в год.

Виктор Зыков: Повысится алкогольное отравление, в том числе со смертельным исходом – это все… Потом опять через год мы вернемся к вопросу, что нужно увеличивать продолжительность жизни и снижать смертность, и во всем почему-то будем обвинять органы здравоохранения, а не Минфин.

Юрий Коваленко: В Минфине отмечают, что законопроект об онлайн-торговле алкоголем уже согласован на межведомственном уровне и готов к внесению в Госдуму. Вот теперь внимание: если он будет принят, сначала можно будет через сайт заказать пиво и вино, а с июля 2018 года – более крепкие напитки. И вот здесь начинаются вопросы. В таком случае ребенок прекрасно знает, где у родителей лежит карточка – он может с этой карточки приобрести что-то или каким-то образом в обезличенном Интернете он еще проще будет иметь доступ к этому алкоголю.

Павел Шапкин: Вы знаете, на самом деле есть другие проблемы, которые надо решать, в том числе Минфину. Например, льготы по акцизам на медицинские спиртосодержащие настойки устранять, льготы по акцизам на парфюмерно-косметическую продукцию, думать о том, как администрировать сегодня уже установленные акцизы в том числе по самому массовому сегменту рынка (по пивоваренной продукции), а не заниматься действительно этими вопросами, которые сейчас ну совершенно не актуальны ни для основной части населения, ни для основной части рынка. Можно продавать, нельзя через Интернет, как продавать – есть чем заниматься сегодня, есть более неотложные вещи, проблемы, которые нужно решать.

И это приведет, кстати, к быстрым деньгам и быстрому пополнению. То есть там небольшие усилия, которые, скажем, Минфин предпринял в январе 2016 года, дали сразу 20 миллиардов рублей с этого алкогольного рынка, привели к росту легального производства. То есть вот ЕГАИС внедрили, ЕГАИС дает какие-то положительные все-таки вещи, хотя с каким трудом сталкивалось изначально его внедрение, когда начали в 2006. Налоговая в принципе сделала все, чтобы это не работало как нужно. Сейчас наконец это все заработало.

То есть вот вопрос Интернета и можно ли торговать через Интернет скорее интересует виноделов, потому что действительно там какие-то вины редкие сложно приобрести в супермаркетах. Наверное, для виноделов, может быть, и имеет смысл сделать исключение, и точно подросток за 1 тысячу рублей себе не купит бутылку вина, потому что просто это неинтересно и денег таких нет, даже если он у родителей карточку стащит – это не та проблема. Если, скажем, про элитные напитки какие-то, которые просто трудно найти в магазинах, то я считаю, что можно этот вопрос решить. А, конечно, торговать там водкой и пивом через Интернет…

Юрий Коваленко: Проблема решается не с той стороны.

Марина Калинина: У нас буквально осталось полторы минуты – давайте кратко подведем итог. Что нужно делать, как привить людям культуру питья и как заставить наших людей, от которых это зависит, в высших эшелонах власти, в общем-то, как-то повлиять на эту ситуацию? Буквально в нескольких словах.

Алексей Ульянов: Первое: нужно наконец очистить органы власти от алкогольных лоббистов (в Федеральной антимонопольной службе, в других ведомствах) и привлечь их просто к ответственности, потому что коррупция там налицо. Второе: нужно повышать и повысить единовременно, а потом повышать темпами выше инфляции минимальную цену на водку и акцизы на все виды алкоголя. Третье: нужно вывести крепкий алкоголь в отдельные магазины, число которых будет ограничено, то есть ввести специальную лицензию на крепкий алкоголь, выделив его в отдельный вид лицензии. Таких магазинов должно быть из расчета, как показывает норвежский и шведский опыт, 1 на 10-20 тысяч жителей, а не на 500 человек, как сейчас. И зачищать, конечно, все точки нелегальной продажи, запретив продажу и на первых этажах (об этой проблеме мы говорили), и решить проблему с настойками, о чем мой коллега правильно говорил (акцизы на настойки), и с маркировкой пива, и поддержать отдельно виноделов как такой, скажем, заменитель крепких напитков, приняв закон о виноделии.

Марина Калинина: Павел, прямо несколько слов.

Павел Шапкин: Чтобы действительно снизить объем потребления алкоголя – реального потребления, а не то, что там статистика рисует – нужно, во-первых, исполнить действующее законодательство в части рекламы, в части ограничения доступа детей к информации, которая может причинить вред их здоровью. И, конечно, общество должно созреть, прежде всего молодежь, до обсуждения каких-то ориентиров, к чему мы движемся, чего мы хотим вообще, чтобы было через 5 лет, например.

Марина Калинина: Куда мы идем.

Павел Шапкин: Да. Чтобы каждый мог реально внести свою лепту и свой вклад в обсуждение этих вопросов, а не сидело и не смотрело все по телевизору, что там кто придумал, и никто на это никак повлиять не может. То есть люди должны себе сами иметь возможность поставить ориентиры и о них заявить.

Марина Калинина: Спасибо вам большое. Такая очень бурная получилась дискуссия. Павел Шапкин, руководитель Центра разработки национальной алкогольной политики, Алексей Ульянов, директор Института повышения конкурентоспособности, кандидат экономических наук. Спасибо вам большое.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Алексей Ульянов: Спасибо.