Александр Фёдоров: Слушайте фантазии детей и верьте им. И тогда жить вам будет интереснее

Гости
Александр Фёдоров
художественный руководитель Детского музыкального театра юного актёра, заслуженный артист РФ

Дмитрий Кириллов: Этот человек знает главный секрет, как сделать детей счастливыми, потому что умеет воплощать их заветные мечты в жизнь. А кто самый большой фантазер и мечтатель на земле? Ну конечно, ребенок. И Александр Федоров, создатель и бессменный руководитель первого в мире Детского музыкального театра юного актера, для этой озорной и самой бесценной части человечества является непререкаемым авторитетом.

Ведь он готов ради воплощения творческих задумок жертвовать всем: не спать ночами, самому голодать, а детей-актеров кормить. Да, было и такое в 1990-е. Не иметь ни гроша в своем кармане, а при этом умудряться помогать тем, кому еще трудней. Несмотря на серьезный и ответственный характер работы, звания и солидную должность худрука, Федоров остается большим ребенком, верящим в чудеса.

И его инициативы поддерживают самые первые люди в стране. Потому что верят: он делает важнейшее государственное дело – воспитывает будущую культурную элиту нашей страны.

Дмитрий Кириллов: Александр Львович, спасибо вам огромное, что пригласили в свой дом. Интересна такая деталь. Театров много, театров разных. И детских театров много, но театров, где дети являются актерами…не знаю…много ли таких в мире театров?

Александр Федоров: Есть коллективы во многих городах. Это очень хорошо. Коллективы, ну мы сами создали, я считаю, что мы создали два театра. Один театр в Балашихе, тоже детский музыкальный театр «Орфей», а второй театр очень далеко отсюда. Это…

Дмитрий Кириллов: В Якутске, по-моему.

Александр Федоров: В Якутске. Причем, это не наша инициатива. Это их первый президент Николаев Михаил Ефимович, когда мы были там в составе делегаций от Москвы. Какая-то дата была. И мы туда привезли спектакль «Фантазия» на тему Дунаевского. И было очень смешно, когда мы вышли на сцену, у нас радиомикрофоны и местные радиомикрофоны. И как-то, как они сказали, как волна на волну и все погасло.

Дмитрий Кириллов: Наводка называется, да-да-да.

Александр Федоров: И все погасло. И у нас без микрофонов, без всего. И ребята, как они сообразили…Они побежали в зал и спели три песни вот так, а’капельно. И он посмотрел, и после этого ко мне подошел помощник и сказал: «Он вас просит прийти». Пришел, Николаев говорит: «Хочу, чтобы у меня в республике был такой театр». Ну ладно, хорошо. Ну хочет и хочет, и уехал, забыл.

И через полтора месяца звонок мне. «Александр Борисович, здравствуйте, скажите, пожалуйста, сейчас с Вами будет говорить Николаев!». – «Здравствуй! Что ты завтра делаешь?». Я говорю: «Я что…а что…ну ничего, что-то делаю…» Он говорит: «Ничего не делаешь?». – «Нет!». – «Завтра со мной в Якутию полетишь! Надо театр делать! Возьми с собой двух людей». И вот таким образом мы создали театр. И после этого…

Дмитрий Кириллов: В тундре практически.

Александр Федоров: И последний раз туда летала наша делегация, думаю, года два тому назад. То есть продолжаем, мы все равно продолжаем эти связи.

Дмитрий Кириллов: Курировали уже.

Александр Федоров: Поддерживаем этот театр, да.

Дмитрий Кириллов: Ну, в общем-то, это франшиза, да? Это ваша…

Александр Федоров: Да, да.

Дмитрий Кириллов: 30 лет труппа музыкального театра юного актера ютилась в небольшом подвале. Вроде уже все привыкли, в тесноте – не в обиде. На крошечной сцене репетировали и играли талантливые дети. Среди первых выпускников Коля Басков, Лера Ланская. И вообще за эти годы выросло уже не одно поколение артистов, музыкантов, режиссеров, сценографов.

Но то, что произошло в 2019-м году, потрясло даже мечтателя и волшебника Федорова. Ведь было принято решение о строительстве нового здания театра. Это ли не чудо, что за счет государства возводится настоящий дворец творчества для талантливых детей? Ни у кого в мире такого здания нет, а у нас есть.

В центре Москвы, сохранив полностью историческую часть здания, а это три этажа, выросло еще столько же. На шести этажах расположились классы для занятий актерским мастерством, балетом, вокалом. Установлен самый современный звук, свет, машинерия по последнему слову техники. И теперь можно воплощать самые смелые режиссерские идеи.

Александр Федоров: Над нами держит руку, ну как, Господь Бог, это понятно. Вот. Но и, тем не менее, правительство Москвы, и мы находимся на бюджете. Мы государственное бюджетное учреждение культуры, как это, БУК, называется сейчас. И мы получаем финансирование от государства. И тут у нас голова не болит, конечно. Нас любят, нас понимают, заботятся, и очень серьезно к нам относятся, и к нам, и ко мне лично. Я являюсь членом художественного совета худруков Москвы. И нас там 13 человек. Это такая очень серьезная, серьезная компания. И вот я считаю, то, что меня ввели в этот совет – это еще и признание того, что театр, где играют дети, вещь серьезная.

Дмитрий Кириллов: И нужная.

Александр Федоров: И нужная.

Дмитрий Кириллов: Саша Федоров с детства мечтал сделать в жизни что-то такое большое, важное. И обязательно, чтобы об этом все узнали. Вот только не знал он, кем бы лучше стать – литератором, композитором, артистом? Лежа на больничной койке, мальчик мечтал о счастливых временах, когда вернется здоровье.

Понять ребенка можно. Он рос крайне болезненным, больница была его вторым домом.

Дмитрий Кириллов: Как это началось? С раннего детства?

Александр Федоров: Это где-то со 2 класса. Так случилось, что я лежал в больнице, два месяца лежишь, потом выходишь, учишься. Потом на полтора месяца залегаешь, и снова учишься. И вот так это все было.

Дмитрий Кириллов: Как это, грустная была жизнь.

Александр Федоров: Она не очень грустная была, жизнь. Потому что это была такая больница республиканская. И дети из разных концов Союза там были. И у нас была такая палата. Я теперь понимаю, что руководство нашего отделения, они формировали эти палаты, чтобы мы встречались. Чтобы я не приходил каждый раз к чужим людям, а встречался.

Меня то ли певцом называли, потому что я все время вечером, знаете, когда вот отбой был, я всегда пел жалостливые песни. Меня ребята все просили: «Ну спой!» И я, значит: «Дяденька, купите папиросы! А подходи, пехота и матросы, а подходите, пожалейте сироту, меня согрейте, посмотрите ноги мои босы…». И это были, много было песен жалостливых.

И к нам все время приходила одна женщина. Я не помню, как ее звали вообще. Но она приходила, как учительница. С нами же надо было заниматься, мы там 1,5-2 месяца ребята лежат, надо же что-то было делать.

Рассказывала о писателях, о поэтах. Что-то приносила с собой. И мне было страшно интересно. И вот тогда, наверное, что-то у меня вот щелкнуло, что я понимаю, что она еще и особенно со мной как-то занималась. Может, она чувствовала какую-то натуру поэтическую, не знаю. И вот с тех пор какое-то было желание, я очень хотел быть учителем литературы.

Дмитрий Кириллов: На нее насмотрелся, да?

Александр Федоров: Да, да.

Дмитрий Кириллов: Она читает.

Александр Федоров: И хотел быть учителем, да? И меня даже в школе, помню, периодически, там, к младшим классам, там, посиди, урок проведи.

Дмитрий Кириллов: На урок к Саше Федорову младшеклассники бежали сломя голову. Еще бы, там будет обязательно весело, интересно. Саша с упоением читал детям стихи, разучивал с ними песни. Но счастье, как правило, длилось недолго. Его снова клали в больницу.

Александр Федоров: Вы знаете, какое счастье было, когда ты лежишь неделю или десять дней, и вдруг к тебе подходит медсестра и говорит: «Иди сюда. Вот ключ, сейчас открою, иди вниз, там к тебе приехали твои». Я спускался по пожарной лестнице, открывал дверь, и весь мой класс. А я жил в Зеленограде. А больница была в центре Москвы. То есть, класс...

Дмитрий Кириллов: Весь собрался.

Александр Федоров: Собирался, и они приезжали ко мне. Это было действительно здорово, когда даже мне ребята из палаты немножко завидовали, ну вы знаете.

Дмитрий Кириллов: Болеющая звезда какая-то.

Александр Федоров: Да. Поэтому детство у меня было, оно было интересным, оно было все в книгах, оно было в заботе моих родителей, моей потрясающей мамы, которая пела, которая играла на пианино, которая сочиняла стихи. И первые песни, которые я писал, я хотел стать композитором, я написал на ее стихи. И это был человек, который всегда такой служил мне, такой творческой… такой творческой свечой, да? Мама всегда горела, всегда, всегда меня толкала вперед, вперед.

Дмитрий Кириллов: Да, да, толчок был от нее, импульс вот этот вот шел от нее.

Александр Федоров: Да, вот мама. Вот это я, совсем еще, совсем еще несмысленыш.

Дмитрий Кириллов: Будущий композитор.

Александр Федоров: Да, и будущий режиссер.

Дмитрий Кириллов: Ну, интересно, вы же писали песни, не учились в музыкальной школе, да?

Александр Федоров: Учился.

Дмитрий Кириллов: Уже учился?

Александр Федоров: Учился, уже учился, да. Понимаете, у меня было очень сложно, потому что я несколько лет заикался так, что не мог сказать ни одного слова. Это… причина болезнь моя все. И такой профессор был, профессор Чернавский. Когда меня привели к нему с мамой, он сказал: «Читай газету». Я не мог прочитать.

Он говорит: «Стихи знаешь?». Я говорю: «Знаю». – «Читай». Я начинаю читать стихи, ну, тоже запинаюсь. Он говорит: «Поешь?». Я говорю: «Пою». – «Что?». – «Романсы». Он сел, рояль, Кутузовский проспект, квартира была шикарная профессорская, и на рояле. И мы с ним как романсы… «Не пробуждай воспоминаний», «Калитка», «Я вас любил».

Дмитрий Кириллов: Это сколько вам лет было?

Александр Федоров: Мне было лет 12.

Дмитрий Кириллов: «Калитку» пел в 12 лет?

Александр Федоров: Да, «Калитку», ну, мама у меня играла.

Дмитрий Кириллов: «Не пробуждай воспоминаний?».

Александр Федоров: Да, «Не пробуждай воспоминаний».

Дмитрий Кириллов: Ну уникум. Ну кто ж пел? Пионер поет «Калитку».

Александр Федоров: Да. А как? Ну потому, что мама так была.

Дмитрий Кириллов: Фантастика.

Александр Федоров: И он маме сказал: «Видите, когда он читает прозу, он заикается, когда он стихи читает, уже лучше, а когда он поет, он ни разу не запнулся. Значит, он должен все петь».

Дмитрий Кириллов: Пение лечит.

Александр Федоров: Да. И я открывал любую книжку, сказал: «Запрещаю читать про себя, только вслух и только петь». И вот Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания»: «Оська спросил меня…» Я вот так читал книги маме, папе. И точно так же я отвечал на уроках в школе: «Икс квадрат минус икс…»

Все это понимали, вот все понимали. Не было ни злобы, ничего. Потом мне, правда, ребята сказали: «Сань, слушай, был такой класс, когда тебя вызывали. Ну, потому что ты минут на 25, у тебя ответ на 25 минут».

Дмитрий Кириллов: Да, ну там пока надо рулады эти разводить.

Александр Федоров: Да. «А мы сидим, значит, нас не спросят». Поэтому детство было интересным.

Дмитрий Кириллов: Алгебра или физика превращались в сплошные оперные арии. Не случайно молодого человека, поющего еще со школьных времен, потянуло учиться музыке. В музыкалку Саша пришел, уже будучи совсем взрослым.

Александр Федоров: Я пришел, и со мной рядом сидели маленькие ребята. И давали мне списывать сольфеджио, это была просто катастрофа. И учительница музыки Ира Зеванова сказала: «Ребята…» Как-то она сказала: «Давайте так, вот видите Саша такой, вы ему не даете списывать еще»

Дмитрий Кириллов: Не давали списывать?

Александр Федоров: Не давали списывать. Она говорит: «Давайте он нам песни попоет!» И говорит: «Саша, садись». И я весь урок им пел песни. Взрослые песни.

Дмитрий Кириллов: По окончании школы Саша пошел учиться в Московский институт стали и сплавов. Утром студент Федоров сдавал в родном институте зачет по теории машин и механизмов, а вечером бежал в Гнесинку, где Саша собирался поставить свою первую оперу.

Вот так одна песня, вторая, третья. И незаметно накопилось материала на целый спектакль. Мама решила поддержать начинание сына и написала на его песни либретто по сказке Андерсена «Гадкий утенок». Но, чтобы поставить оперу, оказывается, нужен режиссер музыкального театра, настоящий. И такие водились в ГИТИСе.

Александр Федоров: И замечательная журналист «Московского Комсомольца» Марина Рубанцева, мы пошли с ней вместе в ГИТИС. Прямо к ректору. Тогда был ректор Демин. Она пришла, рассказала. Он: «Ну что ж, давайте поможем!» Набрал телефон, и мы встретились с Георгием Павловичем Ансимовым. С моим будущим мастером, народным артистом, который сказал: «Ладно, поможем». Дал мне трех студентов третьего курса, которые мне помогли это сделать.

Помогли поставить. Они сказали: «Все, месяц. Мы уходим». Как же, как же так? И один из них сказал: «Сань, знаешь, – говорит, – у тебя такая странная штука есть. Мы тебе объясним сейчас пару вещей, что такое конфликт, и что такое событие». Объяснили мне это все. Говорит: «Знаешь такое вот «конфликт» и «событие», вот театр да, люди идут, все. А рядом стоит пивная палатка, и мужики пьют пиво. Вот это конфликт».

Я говорю: «Все, я все понял». Они ушли. И он мне говорит: «Понимаешь, Сань, вот у тебя что-то, они тебя понимают. Ты с ними говоришь, с детьми, они тебя понимают».

Дмитрий Кириллов: Мир перевернулся с ног на голову. А может быть, наоборот, Саша интуитивно искал себя? Что-то стало происходить в жизни выпускника Института стали и сплавов Федорова необычное и интересное. Ему удалось показать свои песни самому Микаэлу Таривердиеву. Чудеса, да и только!

Александр Федоров: Я сел. Я заробел, потому что Таривердиев сам. Он говорит: «Играйте!» Я ему сыграл начало. Он такой: «Дальше-дальше, давайте, играйте». Одну песню, вторую. Он говорит: «А что еще есть?». Я говорю: «Детская». – «Ну давайте, играйте!». Он говорит: «Александр, у вас есть одно. Есть искра. Ее нужно раздувать». А потом сказал: «К Володе Рубину его надо. Он больше классик. Он его в консу определит!» Я ничего не понял.

Дмитрий Кириллов: «Конса» – это, между прочим, Московская государственная консерватория имени Чайковского. Можно было просто сойти с ума. Или поменять жизнь на 180 градусов. Александр принял решение идти все-таки в ГИТИС, к Георгию Павловичу Ансимову, и получать еще одну профессию: режиссер музыкального театра.

А это означает – бросить работу и снова стать студентом. Как такое возможно, он же женатый человек? Какая безответственность! Что скажет Наталья? А Наталья оказалась мудрой и любящей женой, самым близким по духу человеком.

Александр Федоров: Это не просто любимая женщина. Это мой верный друг, настоящий друг. Вот ни разу в жизни, никогда, какие бы ни были трудности, когда я работал дворником, потому что не хватало денег, а я был студентом ГИТИСа, 40 рублей стипендия. А только что я был молодым специалистом и получал 130. Ну, и какая-нибудь другая женщина: «Что такое? Почему? Как? Что? А где деньги? Почему?».

Дмитрий Кириллов: Такая любовь все-таки, да?

Александр Федоров: «Давай, иди работай». Я пошел работать дворником. Работал дворником. И я помню, утром, это же надо было рано вставать, там мусорные баки, все прочее. И был снег. Я, значит, убираю снег, и детки идут в школу, рядом школа была, в Тушино. И одна женщина говорит: «Вот смотри, смотри, Костя, будешь плохо учиться, будешь, вот как этот дядя».

Я подождал, отбросил это, подошел, сказал: «Женщина!». Она испугалась. Я говорю: «Женщина! Мальчик! Я, у меня высшее образование одно, я сейчас учусь, если бы…». И я говорю: «Я плохо чищу?». Она так испуганно говорит: «Нет, хорошо». – «У вас мусор есть?».

Дмитрий Кириллов: У меня второе высшее уже.

Александр Федоров: У меня второе высшее образование.

Дмитрий Кириллов: Наталья не сомневалась ни на минуту, что дворник Саша станет настоящим режиссером. И, почистив снег, пойдет ставить свои потрясающие спектакли. Она находила время на то, чтобы и детей растить, к тому времени у молодой пары уже родилась дочь Маша, а позже и сын Егор, и мужу в театре помогать.

Маша, повзрослев, также решила связать свою жизнь с театром. Более того, младший сын Егор, певец и художник, окончивший ВГИК, в чем-то повторяет судьбу отца. Пошел в ГИТИС получать второе образование, чтобы стать актером музыкального театра.

Александр Федоров: Я помню день и час, когда мы увиделись, и когда я в нее влюбился. Увидел я ее, она работала медсестрой в больнице. Операционной медсестрой. Я помню, что вот меня везут на стол на операционный, я поднимаю глаза и вижу, что надо мной склонилась медсестра. Вот так вот повязка и огромные зеленые глаза. Я вот это помню, что… что такое это было.

Дмитрий Кириллов: И лежал, а уже увидел красоту.

Александр Федоров: Да, уже увидел красоту. И после того, как была сделана операция и наркоз ушел, все. Нужна была медсестра, которая бы со мной посидела, ну, ночью подежурила. И я увидел эту красивую медсестру Наташу. Я знал, что она вот здесь, он еще и на посту работает.

Мама моя попросила ее посидеть со мной. Стала ей давать какие-то деньги. Она сказала: «Нет-нет. Я посижу просто так». И мы с ней просидели всю ночь. Она возле меня. Там, кормила, делала мне уколы. Мы о чем-то с ней говорили, и я, я к ней тогда привязался.

А потом, когда стал уже выходить еле-еле из больницы, ко мне приходили мои институтские друзья. И перед больницей был такой луг, скосили травы, и стог сена. Ну, ребята молодые пришли, медсестры там, Ирочка, Таня и Наташа. И спустились. Я вот так вот спустился.

Дмитрий Кириллов: Доковылял.

Александр Федоров: Доковылял, потому что ни лечь, ни встать. Я только на коленях стоял, как молился. И у нее были очень длинные волосы. Было солнце и что-то засмеялись там, кто-то сеном. И она вот так сделала, раз, головой, и она повернулась ко мне вот так вот волосы, солнце. И все, вот этот момент я, я помню, у меня перед глазами.

Дмитрий Кириллов: Как кадр в кино.

Александр Федоров: И я понял, что все, я никому ее не отдам. Хотя мой лучший друг Илья, конечно, положил глаз, начал провожать. Я сказал: «Нет! Не отдам!».

Дмитрий Кириллов: Мое.

Александр Федоров: Мое.

Дмитрий Кириллов: Как произвести на понравившуюся девушку впечатление? Нужно включить все актерские способности и обаяние. В ход шли анекдоты, байки, пародии, актерские этюды, скетчи, поэзия, проза, песни и танцы. Такого концерта в больнице отродясь никто не видел. Ну просто театр одного актера.

Девушка увидела веселого, талантливого, какого-то…

Александр Федоров: Худого.

Дмитрий Кириллов: А, худого.

Александр Федоров: Худого.

Дмитрий Кириллов: И какого-то необычного парня, который что-то там байки, что-то травит, читает «Ромео и Джульетта» от лица слесаря.

Александр Федоров: Слесаря, вы уже знаете, да? Нет, там, конечно, слесарь. «Отелло», Отелло, Дездемона. Конечно, я же должен был произвести впечатление, конечно. Потому что передо мной сидели девчонки, медсестры, а я травил байки, говорил: «Дездемона, Отелло».

А такой был персонаж, я его придумал, что он, там, такой шепелявый, такой: «Дездемона, Дездемона…» и шашкой его, хлоп-хоп…тут автомат еще. А они смеются, смеялись, а я так…

Дмитрий Кириллов: Девчонки, молодые медсестры, уставшие, после смены, а тут такая, прямо театр, ходить никуда не надо.

Александр Федоров: Да.

Дмитрий Кириллов: Три года ухаживаний, пение песен, чтение стихов, проводы до дома – и Наталья сдалась. К радости родителей, молодые наконец перестали скитаться по квартирам и создали семью. Родители, кстати, ни словом не упрекнули дочь, что она выходила замуж за инженера, а в итоге получился студент.

Александр Федоров: Теща моя – удивительная женщина. Унас с ней никогда не было, и, вот как обычно там, теща. Вы знаете, как это здорово, когда ты приходишь, уже студент, поздно приходишь, там, с репетиций, с актерских занятий. Наташа спит, там, Машка тоже, естественно, маленькая, а теща на кухне меня ждет.

Дмитрий Кириллов: Любимого зятя.

Александр Федоров: Вот когда ты пришел в 12 часов, в час ночи, она всегда меня ждала, и всегда был ужин. Она всегда садилась и говорила: «Ну, рассказывай! Чего там, как?». И мы с ней такие, у нас ночные посиделки с ней были.

Дмитрий Кириллов: Ей же интересно, там же мир театра.

Александр Федоров: Конечно, да! Она работала в театре некоторое время. Она как-то поварихой работала у нас, помогала, и ей очень приятно, когда выпускники театра, ныне так очень известные актеры, передают ей привет. Я говорю: «Надежда Сергеевна, тебе тут привет передал». – «Кто?». – «Коля». – «Ой, Колька, Коленька. Я все смотрю, там, по телевизору».

Дмитрий Кириллов: Это же любимец бабушек, женщин, тетушек.

Александр Федоров: Да, всех, всех.

Дмитрий Кириллов: Любимый певец тещи оказался не кем иным, как народным артистом России Николаем Викторовичем Басковым. Да, «золотой» голос российской эстрады – выпускник детского музыкального театра юного актера. Он вылетел из гнезда Александра Федорова и стал настоящей суперзвездой.

Александр Федоров: Это было 11 или 12 сентября 1988-го года. Прямо набор первый.

Дмитрий Кириллов: Прямо набор первый?

Александр Федоров: Первый набор в театр. По пять человек, они, значит, пришли, сели. И каждый выходил, там, что-то читал. Вот он сидит, с краю вот какой-то сидит парень. Вот под ним все горит, он кипит. Такой толстый, у него щеки, такой весь толстяк такой, плотный очень парень.

Вот он выскочил на сцену. Это такое, знаете, ощущение, когда сцена под ним так «пух»… То есть, она его не вытолкнула. А он, и он тогда сказал: «Я могу спеть, как Аллегрова, как Пугачева, как Леонтьев. Что нужно?». Я говорю: «Ух, ты, ух, ты, ух ты!». Я говорю: «Ну спой что-нибудь». Он: «Мальчик мой, дорогой, где же ты…». – «Хорошо». – «Арлекино, арлекино…».

Потом: «А-ха-ха-ха…». – «Господи, – я говорю, – спокойно, все, все, ты басню знаешь?». – «Басню не знаю. Но я выучу завтра». Я: «Все хорошо, все, иди». И мы его так взяли. Он был самым маленьким в группе, самым младшим. Причем, у него где слезы, там и гогот.

Первая поездка в Швейцарию. Я поехал через Питер из Пулково в Швейцарию, в Цюрих. И со мной, значит, Коля. И вот все зашли в вагон поезда. Стоит Коля. Вот так слезы, вот так вот все, просто… Мама, мама Лена напротив. Мама Лена плачет, тушь, все, оба плачут.

Дмитрий Кириллов: Ага.

Александр Федоров: Поезд тронулся. Коля вытер слезы, сопли, куда-то исчез. И через 40 минут по громкой связи: «Руководитель детского театрального коллектива! Придите, пожалуйста!..». – «Что такое?». – «Вот это ваш?». Он там уже в вагоне-ресторане что-то там поет, кричит. «Коля, хватит уже!». То есть, он, у него мгновенно все, слезы высохли, все нормально.

Ну и, конечно, он спас первую поездку в Швейцарию. Вот он реально спас, потому что так получилось, что единственному мне забыли поставить выездную визу. И меня на границе – шлеп! Все, в Пулково. Все ушли, а я остался один. Говорят: «Нет, вас мы не пустим, у вас нет…». И Коля здесь последний.

И он такой концерт устроил: «Дяденька полковник!». Он говорит: «Я майор». – «Дяденька, вы будете полковником, дяденька, пожалуйста, это наш папа, как же мы без него!». Упал, все, катается, прямо истерика у него. И меня в виде исключения пустили. Там, мне подписали, шлепнули, выездную мне визу поставили, сказали: «Только обратно придешь сюда».

И гениально совершенно. Он плачет. «Все, проходите!». Он такой: «Все, пойдемте!». Так он на него: «Э, парень, ты чего?».

Дмитрий Кириллов: Ну, не зря народного артиста дали.

Александр Федоров: Абсолютно не зря.

Дмитрий Кириллов: Что означает: быть детским театральным режиссером? Это посвятить свою жизнь не сформировавшимся артистам, а начинающим, ищущим свой путь в жизни. Трудно сейчас представить, но замечание мастера Григория Ансимова, пришедшего однажды на спектакль в театр к Федорову, задело Александра Львовича за живое.

Мастер сказал, что ждал грандиозных премьер с настоящими взрослыми актерами. А тут дети. На что, мол, променял свой талант! В тот же вечер Александр Львович написал заявление о своем уходе из театра. И случайно оставил его на рабочем столе.

Александр Федоров: И на следующий день, когда я сидел, вдруг мне под дверь просунули бумажку. Это обычный вот А4 лист, там было написано: «Не уходите, мы вас любим». И маленькие вот так нарисованы головы. И под каждой головкой имя: Катя, Лена, Яна, Сережа, Коля, вот, сколько было. И я не ушел.

Одна моя знакомая, в это время она приехала из Америки, пришла в театр, посмотрела тоже «В детской» Мусоргского, и говорит: «Знаешь, твой мастер, мягко говоря, не прав. Нет никакой разницы между прелюдией Шопена и концертом Рахманинова. Разница есть только в количестве страниц. Потому что и то, и другое, сделано на уровне сердца. Я же вижу, как люди смотрят. Как они плачут. Что тебе еще нужно?».

И конечно, опять возвращаясь к Наташе, к маме, к папе, они меня поддерживали тогда, когда…

Дмитрий Кириллов: Она же чувствовала, да, когда у вас наступил кризис такой?

Александр Федоров: Вы знаете, прекрасный наш композитор Крылатов Евгений. У нас что-то не было денег совсем, было плохо и мне предложила одна знакомая: «Саш, у меня есть магазин. Хочешь, вот раздавай флайеры». А это было на Тверской, Дедом Морозом. Холодно было. Я говорю: «Ну давай!».

Мне сказали сумму. Я говорю: «Хорошо. Заработаю денег!» И я начал, значит, а перед этим я с Крылатовым встречался. У нас была идея, что он нам что-то напишет. И смотрю, он идет. А я там: «Пожалуйста, приходите! Покупайте наши кольца и браслеты!». И он проходит мимо меня. Потом мне в спину: «Александр!».

Я останавливаюсь, поворачиваюсь, он ко мне подходит. – «Это вы?». Я говорю: «Да, это я!» Он мне говорит: «Вы что здесь делаете?». Театр-то напротив, прямо через Тверскую. – «Зачем это?». Я говорю: «Вы знаете, я работаю, я зарабатываю деньги». Он так постоял, посмотрел: «Извините!». Такой интеллигентный был человек: «Извините, Саша! Хорошей вам работы!». И пошел.

И ничего страшного. Я заработал денег. Купил Наташе посудомоечную машину, которая до сих пор работает, маленькая.

Дмитрий Кириллов: Федоров выстоял. Театр сохранился и преобразился. Сейчас в нем играют 150 артистов от 3 до 16 лет. И еще столько же занимаются в студии. Благодаря современной технике теперь в театре можно воплощать самые смелые с технической точки зрения режиссерские решения.

Занятия по пластике проходят в репетиционном зале, который трансформируется в дополнительный театральный зал. А качеству пола в балетном классе завидуют даже артисты Большого театра.

Александр Федоров: И строители, и министры, и все как-то включились в эту работу на всех уровнях. Кто-то уговаривал, говорил, там, хорошие слова мэру, когда решался вопрос о том, чтобы театр встал в инвестиционную программу города Москвы. Это же тоже сложно. Надо сказать хорошие слова, чтобы мэр сказал: «Да, действительно, важное дело».

Дмитрий Кириллов: Это фантастика! Вы же от котлована, да? 2 года, и театр сделан.

Александр Федоров: Да. 19-го. Я всем говорю: «19 мая 2019-го года здесь был котлован». И через 2 года, даже меньше, через 2 года, 25 марта к нам пришел руководитель страны. И мы показали ему весь этот театр.

Пришел ко мне мой друг. Он лауреат Оскара, продюсер Стивен Мао. Он живет сейчас здесь, в Москве, замечательный американец. Пришел, посмотрел и сказал: «Саша, я был во многих странах мира. Да, есть разные театры, и помощнее твоего, и все. Но я не видел нигде, чтобы государство построило театр для детей. А здесь это есть».

Это такой театр-клуб, театр-школа, театр-двор, где они взрослеют, дружат, влюбляются. У нас уже несколько семейных пар с детьми из наших воспитанников. То есть, вот даже такая история.

Дмитрий Кириллов: И, возвращаясь, работают же, да?

Александр Федоров: Да, работают. Да, у нас вот…

Дмитрий Кириллов: Театральный вуз заканчивают, и приходят сюда.

Александр Федоров: Да, и приходят сюда. Сейчас несколько человек, вот из наших воспитанников, работают здесь. И Лерка Ланская приходит. И Лерка сюда водит свое чадо, замечательный пятилетний ребенок, активный.

Дмитрий Кириллов: Они же погружаются совершенно в другой мир здесь. Дети, которые в сторону отставляют все эти гаджеты.

Александр Федоров: Они не отставляют, нет, конечно, они не отставляют.

Дмитрий Кириллов: Не надо будет. Я романтик. Но все-таки, на время хотя бы.

Александр Федоров: Конечно, конечно, естественно. Они, естественно, отставляют гаджеты. И потом, самое, понимаете, какая штука? Вот мы были в Норильске, утром прилетели. И там давали концерт, ну, давали спектакль «ПеппиДлинныйЧулок». И у нас был такой концерт «Споемте, друзья!». Это песни 1950-х, 1960-х, 1970-х годов, там. «Последняя электричка», «Чертово колесо». А я говорю: «Та-та-там-та…». Зал весь, все старшее поколение, сидят дети, слушают. И потом ко мне подошли, и такой вопрос: «Им же нравятся эти песни?». – «Конечно!». И им нравится. Они с ними живут.

Дети, начитавшиеся здесь, наслушавшиеся хорошей музыки, напевшиеся хорошей музыки, хорошего материала, это очень дорогого стоит.

Дмитрий Кириллов: Такая прививка.

Александр Федоров: Конечно.

Дмитрий Кириллов: От дурновкусия прививка, от…

Александр Федоров: Конечно. Потому что плохую музыку не поем, попсу нет, не рассматриваем. Только, если это: «Там, где клен шумит…». Ну, это уже…

Дмитрий Кириллов: Ну, это классика.

Александр Федоров: Да, это уже классика.

Дмитрий Кириллов: Они же дети, они же не профессиональные актеры. И все-таки здесь есть некая система, когда они становятся, в общем-то, маленькими артистами со своими ролями, да?

Александр Федоров: Ну я возьму два, так сказать, два крайних, полярных спектакля. Первый спектакль, с которого начинается жизнь здесь актерская. Это спектакль «В детской». Это самый старый спектакль театра и самый молодой по возрасту. И считается так: если ты прошел через «Детскую», у тебя все будет хорошо дальше.

Дмитрий Кириллов: Будут другие спектакли.

Александр Федоров: Да, другие. Там есть самые маленькие актеры. Есть ребята, которым и по 7 лет. А второй спектакль – это такой, ну, совершенно другой край нашего театра. Все мечтают играть в этом спектакле. Это «Сон о дожде». Было 10 или 12 русских песен. Ну, они были такие, как бы, мы просто как попевочки пели с ними. И я что-то думаю, надо же как-то вот их объединить, какой-то, может, какой-то спектакль. Никак не получается.

Русская песня, она такая, она не очень драматургичная, но она… Там поют: «Та-та-та-та-та, не ложися на краю…». И что? Ну что там?

Дмитрий Кириллов (ведущий): Да-да-да…

Александр Федоров: Ну никак. И так не получалось. И наш театр поехал в Крым. И там был такой, как клуб, и утром мы репетировали. И я как-то проспал, ребята уже туда пошли. Я выхожу, идет дождь. Я пробежал несколько метров до входа. Захожу и смотрю, картина такая.

Вот стулья убраны, партер, все стулья убраны, и осталась только ковровая дорожка. Белая ковровая дорожка, окно огромное, дождь идет, чайки. И ребята сидят на этой дорожке и поют. И у меня спектакль сложился. Вот все сложилось сразу. О чем этот спектакль? О жизни, о смерти, о судьбе.

Дмитрий Кириллов: Как трудно рождался.

Александр Федоров: Да, да, да. Но мы сделали этот спектакль за 10 дней. За 10 дней! Это, это такой рекорд, как я делал. Но до него было очень-очень много, долго, думы, мысли. Однажды они мне сказали: «Александр Львович, можно мы вот…». Там, прошло 5 дней. – «Можно мы останемся в театре ночевать?».

Я говорю: «Ну хорошо, сейчас, давайте, я родителям позвоню». Значит, родители приехали. Я говорю: «Ну они просят». – «Ну ладно, пускай!». В фойе стол, там мы посидели, покушали, а дети там, значит, легли. Естественно, всю ночь они не были. Кто-то лежал на сцене, кто-то, свет такой легкий. Я смотрю, что-то они разговаривают между собой.

Дмитрий Кириллов: Но запомнят это на всю жизнь.

Александр Федоров: Да.

И вот, знаете, действительно, очень известный человек, Саша Цекало. Я пригласил его на этот спектакль. Он долго отказывался. Потом я ему говорю: «Саш, ну там играют норд-остники. Кто был в Норд-Осте, заложники». Ну, он пришел. Начало спектакля, я смотрю из-за кулис. Он сидит с телефоном.

Дмитрий Кириллов: Продюссирует. Продолжает продюссировать.

Александр Федоров: Да. Первый номер. Потом смотрю, третий номер смотрит. Пятый номер, девятый. Смотрю да, все, закончился спектакль, он у меня в кабинете. Говорит: «Слушай, я остался. Ты знаешь, я мог бы уйти, ну, у меня же много дел». Я говорю: «Саш, я знаю, что много у вас дел».

«Я хочу им что-то сказать». Заходит, он сказал очень интересную вещь: «Ребята, вы же понимаете, что я фольклор не люблю». Все так, смеются. Он говорит: «Но знаете, я вот посмотрел, это не фольклор, это что-то другое».

Они все помнят этот спектакль, все хотят в нем быть. И вот это такая рама, да. Есть «Детская», и есть «Сон о дожде». Они проходят этот путь. А там «Оливер Твист», «Московская история», «ПеппиДлинныйЧулок», «Баранкин и Малинин». Сейчас последняя премьера «Волшебник Изумрудного города». Все там, внутри.

Александр Федоров: Юрий Владимирович Никулин, величайший человек, один из величайших людей в моей жизни. Когда-то, когда я с ним встретился в цирке, после уже спектакля. Он, естественно, уже был художественный руководитель. А мы пришли к своим ребятам, к режиссерам цирковым из ГИТИСа. И он нас встретил в коридоре, пригласил к себе в кабинет этот знаменитый.

И мы разговорились, чай, и я ему сказал: «Вы знаете, я сейчас вот открыл театр, где играют дети». Он так заинтересовался, ну, спросил, что, как. И он говорит: «Знаешь, ты должен быть клоуном». Я говорю: «Почему клоуном?». Он достает программку и говорит: «Смотри, есть программка. Почитай. Там акробаты на першах, вольтижировка. Знаешь, что это такое?». – «Ну да, знаю». –

«А теперь внизу читай. Весь вечер на арене клоуны Степан и Гоша. А что они будут делать?». Я говорю: «Не знаю». – «Вот это есть сердце цирка. Вот это и есть сердце твоей профессии».

«Ты должен приходить к ним, и они не должны… У тебя всегда в кармане должен быть гэг. Это что-то, чего они не знают. Как ты приходишь в цирк, и ты… Если бы не было клоунов, ну, было бы спортивное соревнование». Он так: «Только ты никому не говори об этом». Я говорю: «Хорошо». –

«Ты должен быть клоуном. Ты должен быть вот этим тайным, тайной и секретом. Они же дети! Они должны каждый раз от тебя что-то получать». И он говорит: «Выдумывай!». Я выдумываю. Я уже не знаю, где я правду говорю, а где фантазия.

Дмитрий Кириллов: Вот и продолжайте фантазировать.

Александр Федоров: Хорошо.

Дмитрий Кириллов: На благо великолепному этому искусству и нашим детям.

Александр Федоров: Спасибо.