Игорь Бриль: Белые джазисты сегодняшнего времени перенасыщены информацией, но мало у кого есть идея

Его имя любители джазовой музыки узнали в 1965 году после концертов Московского джазового фестиваля. Он покорил публику своим талантом и неиссякаемой жаждой творчества. Затем были записи пластинок, гастроли, преподавательская работа. Его творчество многогранно. Игорю Брилю не чуждо искусство импровизации. А чувство инструмента, на котором он играет, кажется врожденным.

"В своем пианизме Бриль – подлинный мастер нюансов и полутонов", - так пишет критика об искусстве этого талантливого музыканта. Для всех, кто любит русский джаз, личность Игоря Бриля представляет огромный интерес. Лауреат многих джазовых конкурсов, пианист и композитор, он всегда входил в число лидеров этого направления. Его, профессора Российской академии музыки имени Гнесиных, называют учителем всех джазовых пианистов России. В эти дни отмечается знаменательная дата – Международный день джаза.

Игорь Бриль: У меня такое впечатление, что я до сих пор учусь. Просто затянувшееся такое время учебы. Потому что я слушаю записи те или другие, на сегодняшний день существующие, и среди молодых музыкантов что-то мне очень близко и очень нравится. В чем-то я в связи с этим утверждаюсь тоже. Будущее покажет, зачем я жил.

Игорь Михайлович Бриль – народный артист России, известный всему миру пианист, композитор, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных, автор первого наиболее популярного отечественного учебного пособия "Практический курс джазовой импровизации". Он сочиняет пьесы для фортепиано, для ансамблей и оркестров. На сегодняшний день вышло уже более 20 альбомов с его музыкой. А на концертах в России и за рубежом всегда аншлаг.

Игорь Бриль: Я, во-первых, благодарен, конечно, маме, которая, не взирая ни на что в музыкальной школе, следила за тем, что я делаю, сколько я занимаюсь, что я играю. Так все происходило до той поры, пока мой брат не купил приемник. И, вы знаете, была поймана одна станция… "Голос Америки". И как раз в этот момент звучал джаз. Что-то случилось, я не помню, но что-то случилось, причем случилось надолго, как вы понимаете.

Мой профессор в свое время, у которого я учился в институте, он мне как-то говорил после очередной нашей склоки по поводу того, что я не хожу на занятия и прочее, прочее: "Игорь, а зачем тебе Бах, Бетховен, Шопен, Прокофьев? Ты же укушен джазом". Эта укушенность - практически до сегодняшнего дня. Не знаю, как дальше будет. Но до сегодняшнего дня – точно. В то время появились такие, знаете, на рентгеновских снимках записи. И я как-то приобрел такую запись. И там звучал блюз, буги-вуги. Буги-вуги, конечно, мы начали разыгрывать с моими друзьями в классе, за что, конечно, вызывали к директору, который мне как-то сказал: "Игорь, если ты хочешь закончить школу, то чтобы без этого". Без этого – значит без буги-вуги, короче говоря. Но, кстати, между прочим, это первое впечатление от фортепиано в таком стиле и до сих пор у меня. Я во всех концертах играю "Путешествие в блюз", свою композицию, где есть все.

Самое основное, на мой взгляд – это владение языком джаза и импровизационным чувством, это сиречь композиторское творчество какое-то, но на ходу. Конечно, есть какие-то заготовки, безусловно, которые уже сыграны неоднократно, и они приносят удовольствие самому. Музыкант, который исполняет академическую музыку - у него в основном исполнительский комплекс, где очень многое связано со школой исполнительства и прочее. А что касается джазового музыканта, то это все время погружение заново в какую-то ситуацию. Причем, погружение перед началом выступления, погружение в какую-то свою колею, которая дает возможности, понимаете. Я очень часто ловил себя на том, что до концерта какое-то состояние сплина, пониженное состояние какое-то. Но вы понимаете, в чем дело? Что-то происходит (не знаю, что), но, как только ты вступаешь на сцену, подходишь к инструменту, вот тогда у тебя какое-то пробуждение, такое впечатление, что ты опять заново рождаешься. Вот это удивительное чувство, которое привлекает меня лично до сих пор.

Самое яркое впечатление – это был 1975 год, мы были в Югославии, и там был салон Ньюпорта. Что такое салон Ньюпорта? Это значит - играют американцы, из Европы несколько ансамблей, в том числе и мой, и дают нам, приезжим, возможность услышать тех, на кого мы молились в свое время. А там был Телониус Монк, там был Чарли Мингус со своей группой, понимаете, мне повезло. "Он видел Дюка Эллингтона". Более того, мы были на приеме, когда мы играли, что-то там был джем, и кто-то двигался, а там была такая длинная скамейка около рояля, и вдруг чувствую – кто-то двигается поближе ко мне. Я поворачиваюсь – это был Дюк Эллингтон. И человек-легенда, которому я, например, молился просто достаточно долго. И вдруг он сидит и начинает играть.

Это тоже удивительное совершенно ощущение близости к этим людям, которые настоящие джазмены. Причем, не наученные джазмены. Теперь все научены, понимаете, в чем дело. Сейчас есть образование, сейчас все учатся, и во всем мире учатся, понимаете, технологией всей владеют шикарно совершенно, но, к сожалению, чего-то не хватает. Не хватает того духа, во-первых, того времени. Уже, конечно, это время невозможно вернуть. Есть, безусловно, какие-то особые люди до сих пор из молодых. Есть, конечно, безусловно. Но для меня, например, то время Майлса Дейвиса, Джона Колтрейна – это время мое.

Что касается исполнения, то, конечно, афроамериканцы исполняют джаз несколько иначе, безусловно. Более свободно, что ли. Потому что это их музыка. Особенно… до сих пор много фольклорного начала, на мой взгляд.

Белые музыканты, особенно сегодняшнего времени, они информационно насыщены, они даже перенасыщены информацией. Но мало у кого есть идея. Во мне борется два чувства. С одной стороны, когда мы открыли образование в России, понятие школы. С другой стороны, я против школы. Вот эта борьба происходит постоянно, потому что школа дает, конечно, какие-то технологические моменты решать, но не у всех есть идея. Воспитать творческое начало, чтобы джаз можно было бы назвать музыкальным искусством, а не просто джазом, понимаете, "ах, джаз". Назвать музыкальным искусством.  Этого, к сожалению, чрезвычайно мало в мире. Мне повезло в жизни, потому что у меня были талантливые ребята. Особенно последние 15 лет. Они действительно талантливые. Многие в поисках идей приходили ко мне. Технологически они достаточно владели технологией, понимаете? Потом, не забывайте среду обитания. Они же все вместе. И практически они обучаются друг у друга. Кстати, впрочем, как и мы в свое время, когда существовала биржа в Третьяковском проезде, и джазовые музыканты приходили туда в поисках халтуры. Мы набирали ансамбль и шли на ту или иную работу. И нам всегда везло, потому что кто-то играл лучше. Естественно, мы тянулись. Так же и эти молодые музыканты. И я никогда не забуду, настолько это было однажды трогательно - когда мне исполнилось 65 лет, мне подарили диск. Они сыграли все мои композиции. То есть не все. То, что было выбрано. Это был сюрприз. Лучший подарок моей жизни.