Юрий Троицкий: Важно дать ученику возможность развить авторскую позицию в изучении истории

Алена Варначева: Вы смотрите Общественное телевидение России. И сегодня на откровенный разговор поговорить об истории мы пригласили кандидата исторических наук, профессора Российского государственного гуманитарного университета Юрия Троицкого. Юрий Львович, здравствуйте, спасибо, что пришли.

Юрий Троицкий: Добрый день.

А.В.: Говорим мы сегодня об истории и об исторической науке. Вот вы считаете единый учебник истории утопией и считаете, что не может быть такого учебника. Почему?

Ю.Т.: При том потоке информации, которым сегодняшний школьник располагает, учебник истории самый правильный, самый выверенный не будет играть совершенно той роли, которую он играл, скажем, в советское время. Потому что масса других источников информации. И волей-неволей любой учебник истории – это всегда книжка концептуальная, а концепции меняются гораздо быстрее, чем те факты, те реальные исторические вещи, которые мы знаем. Поэтому такой учебник будет сделан, но я думаю, он будет, во-первых, не очень долго жить и будет сменен другими учебниками. А во-вторых, нарушается очень важный принцип – принцип вариативности. В 90-е годы он был утвержден нашим Министерством образования, и он очень важен.

Любой учебник истории – это всегда книжка концептуальная, а концепции меняются гораздо быстрее, чем те реальные исторические факты, которые мы знаем.

 

А.В.: А что это за принцип вариативности?

Ю.Т.: Это когда имеется достаточно много возможных учебных комплектов, и есть возможность выбора. Когда-то Юрий Михайлович Лотман высказал очень глубокую мысль о том, что любая культурная система прочна тогда, когда в ее основании предельное разнообразие различных способов, форм, жанров и т.д. В этом смысле ключевой принцип культуры – это возможность выбора. Если количество учебников, скажем, истории, не будет отвечать этому принципу, то наши дети будут обречены на единое и единственно правильное мнение. А это стереотипы, это новый тормоз для развития креативного мышления.

А.В.: Будет это единый учебник или множество пособий, вообще какие-то есть методы преподавания истории, которые вы, например, считаете лучшими?

Ю.Т.: Я вообще считаю, что история, школьная история, прежде всего, страдает от того, что история для ребенка отчуждена. Представьте себе, ребенок в сибирской школе. Почти все события российской истории до известного времени, до Новейшего времени – это две площадки: Киев, потом Москва, а потом Петербург. В этом смысле учебник истории так устроен, что по отношению к нему можно занять школьнику только одну позицию – согласиться, запомнить и воспроизводить. Это то, что иногда методисты называют репродуктивным знанием. Знание, которое запоминается, но не развивает. Если же мы хотим сделать школьную историю гуманитарным предметом в точном этимологическом смысле слова "гуманитарный", то тогда это должен быть такой предмет, куда школьник может вписывать и свои личностные смыслы. Я вижу только один способ для этого – когда ребенок осваивает авторскую позицию. А что значит авторская позиция в истории?

А.В.: А разве может быть авторская позиция в истории?

Ю.Т.: Да, конечно, может. И  опыт многих учителей и мой собственный показывает, что может. Это когда ребенок создает собственную версию тех или иных событий, исторических персонажей или исторических процессов. Но по учебнику он не может этого сделать и учиться. Тогда он работает со специальными вещами, которые я называю документальными пакетами. Они ведь так устроены, что по поводу одного и того же события или человека там помещены принципиально разные, иногда взаимоисключающие, но в любом случае контрастные тексты.

Вот маленький пакет, с которым работали мои пятиклассники "Древнерусский князь Святослав". Здесь сначала идет фрагмент из "Повести временных лет", начальной русской летописи, где князя Святослава просто панегирический портрет дается. А рядом лежит текс византийского историка Х века, полного современника князя, Льва Диакона, где дается абсолютно иной портрет князя Святослава, тем более что Лев Диакон видел его лично. И редчайший случай, заметьте, оставил нам описание внешнего вида древнерусского князя Х века князя Святослава – мы знаем, как он выглядел.

Я разработал подход, в котором каждое событие дается с четырех точек зрения: современников события, историков-потомков или современных историков, глазами иностранца и самая интересная, неожиданная – смеховая.

Когда ребенок видит, что по поводу одного и того же человека перед ним два взаимоисключающих текста-портрета, он волей-неволей должен их сравнить, выделить в них совпадающую часть и работать с их несовпадениями. А потом пишет собственную версию, там вопрос такой стоит к этому пакету: как ты думаешь, каким на самом деле был князь Святослав? И вот одна девочка 5-го класса вышла к доске и нарисовала две частично пересекающиеся окружности. И она сказала, вот там, где окружности пересекаются, одна окружность – это то, что мы узнаем из летописи, где хвалят князя Святослава, вторая окружность – это то, что мы узнаем от византийского историка, где князь Святослав дан в крайне уничижительном свете, приведены факты его жестокости и варварского поведения. Девочка сказала, что есть пространство пересечения этих двух окружностей – вот таким он был на самом деле, где и Лев Диакон, и древнерусский летописец совпали, говоря о храбрости, говоря о том, что он был неприхотлив в быту, ничем не отличался от своих дружинников и т.д.

Поэтому в моем подходе каждое событие дается с четырех точек зрения: современники события, историки-потомки об этом же событии, а именно фрагменты текстов историков: Карамзина, Соловьева, Ключевского, современных историков – и это же событие глазами иностранца, это может быть путешественник, это может быть паломник, это может быть купец, может быть дипломат, который попал в чужую страну, когда это событие происходило, и оставил какие-то записки и тексты. А четвертая позиция, самая интересная, это позиция неожиданная – смеховая позиция.

А.В.: Анекдоты?

Ю.Т.: Это анекдоты для новейшего времени, это карикатуры, это различные смешные ситуации и истории. Очень интересно, как меняется маска комического. В одной из рабочих тетрадей, которая когда-то была сделана нами, смеховая позиция представлена "Крокодилом", тем самым советским журналом "Крокодил с вилами", сатирическим журналом. И под этим знаком помещены самые разные смеховые вещи. А в рабочей тетради по Киевской Руси смеховая позиция обозначена в виде рисунка и ролевой позиции скомороха. Есть пересмешник и т.д., то есть каждая эпоха смеется по-разному. И в истории это очень важно.

Каждая эпоха смеется по-разному. И в истории это очень важно.

 А.В.: Вы говорите, что ребенок должен писать свою историю. Не приучает ли его это к своеобразной фальсификации фактов, к тому, что можно писать историю так, как хочешь? Не будет ли у детей такого ощущения?

Ю.Т.: Дело в том, что он пишет, не глядя в потолок и не придумывая, это не фикшн-история. Мы специально разговариваем с детьми о том, чем отличается сочинение по литературе от истории, изучаемой на уроках истории, от жанра истории, во-первых. Во-вторых, он работает с документально-историографическим пакетом, то есть с подлинными документами того события, которое он изучает и с текстами историков про это событие. Я сказал про 4 позиции: современник, историк, иностранец и смеховая позиция. Наконец, написав свою историю, он ее представляет в классе, и каждый ребенок пишет свою версию, и тут начинается жаркий спор, поскольку, дети очень быстро осваивают слабые места возможных своих историй. И они спрашивают друг друга: "Откуда ты взял это? Докажи текстом", - имея в виду исторический документ. Фраза "докажи документом" становится очень частотной. И в этом смысле никакая фальсификация, в отличие от большой истории, точнее, от пропаганды, здесь в реальном классе, с реальными детьми, не проходит.

 А.В.: Очень часто, к сожалению, историческая наука становится инструментом политической борьбы, игры. Вообще, насколько остро стоит проблема фальсификации истории в нашей стране?

Ю.Т.: Недавно по этому поводу я придумал 4 таких "экрана", фильтр понимания сложных событий, когда для того, чтобы разобраться в том или ином тексте или в том или ином фильме об историческом событии, которое недавно произошло, этот фильтр можно применить. Первый экран – это свидетельские описания очевидцев, второй экран – это исследовательский: политологические исследования, если событие недавнего прошлого, или исторические, если событие давнее. Третий экран мифологический, то есть мифы про это событие. Четвертый экран я назвал фальсификационным, где идет заведомое, специальное искажение сути события. Удивительно, что по поводу почти всех событий работают все 4 экрана.

 А.В.: Юрий Львович, вы учите детей и своих студентов анализировать, но некоторые тексты практически невозможно прочитать так, чтобы уловить смысл в этом потоке информации. Какие есть методы выбора информации? Как относиться к тексту? Не важно, исторический ли это документ или просто статья. Есть ли какой-то метод понимания, освоения таких текстов.

Ю.Т.: Есть набор специальных методов, техники понимания, мне нравится этот термин. В мультимедийном продукте, который мы сделали для школы, заложена вся история России, мы сделали специальный ресурс, который называется "Инструменты". Там 27 инструментов. Приведу примеры названий этих инструментов: "как понимать древнерусскую летопись и хронику", "как понимать фотографию", "как понимать древнерусскую воинскую повесть", "как понимать смеховые тексты", "как читать смеховые тексты", "как читать дневники", "как читать мемуары", "как читать переписку", "как понимать игровое кино", "как понимать мультипликационное кино", "как понимать документальное кино" и т.д. Как только ребенок осваивает обойму этих инструментов, этот арсенал, то куда бы он ни попал, например, если он попадает в храм, то у нас есть инструмент "как понимать икону", он понимает, как устроен иконостас, что означает гора на иконе, какая символика за этим. Что означает тот или иной цвет в иконописи. Это очень важные вещи.

 А.В.: Спасибо вам большое, Юрий Львович, за откровенный разговор. Сегодня в нашей студии кандидат исторических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета Юрий Троицкий.