Карелия первозданная

Евгений Шматко: Всем привет! Это программа «ЗаДело». Меня зовут Евгений Шматко. И мы продолжаем открывать для себя Карелию. Сегодня – первозданную, такую, какой ее сотворила природа. Будет много красоты и совсем немного мистики. Смотрите, но помните: каждый видит только то, что хочет увидеть.

Евгений Шматко (за кадром): Карелия – регион загадок и тайн. В некоторых точках на местной карте фиксируют необъяснимые явления, а посетившие их отмечают прилив сил. Нередки даже случаи исцеления от тяжелых болезней. Здесь хочется проводить много времени или, наоборот, сбежать как можно быстрее. Племена и народности, населявшие территорию Карелии, оставили множество легенд, которые наделяют археологические и природные достопримечательности невероятным смыслом. Мы начнем путешествие с урочища Чертов стул.

Роман Дегалюк, шаман, проводник по туристическим маршрутам: Была легенда о том, что черт девушку какую-то поймал, влюбился в нее, посадил ее на противоположном берегу, вот на остров, и никого туда не пускал, заставлял ее там себе петь и танцевать. Избранница его была.

Евгений Шматко: Ублажать, короче, всячески.

Роман Дегалюк: А сам сидел на Чертовом стуле и за этим наблюдал. Вот поэтому он Чертов стул.

Евгений Шматко (за кадром): А наш проводник – шаман Роман. Не для рифмы, а буквально. Роман Дегалюк называет себя мольфаром. Носителем тайных сверхъестественных знаний он стал после несчастного случая.

Роман Дегалюк: По профессии своей я инженер-электрик. И я делал переборку огромного шкафа с частичным отключением электроэнергии. Ну, в общем, так получилось, что я зажег дугу и получил, можно сказать, такой ожог электрической дуги. Это где-то примерно 10 тысяч градусов одномоментно. То есть мне на тот момент казалось, что все, я ослеп, что все, я горю. Я скидываю с себя эту загоревшуюся одежду. Мне зрение, наверное, спасли контактные линзы – они запеклись, поэтому глаза у меня не пострадали. Я их выковырял, и все, и потом начал видеть. То есть я посмотрел на себя: кожа кусками, все свисает. То есть электрического поражения не было, но было вот это, именно тепловое. Такая ассоциация: меня поцеловал Перун.

Евгений Шматко (за кадром): После выздоровления мужчина начал читать руны и видеть вещие сны, обзавелся мистической атрибутикой и с удовольствием показывает туристам загадочный Русский Север.

Евгений Шматко: А это что такое?

Роман Дегалюк: Ну, это проводник на Воттоваару, помощник, третья рука, третья нога.

Евгений Шматко: А где ты взял его, скажи мне, этого помощника?

Роман Дегалюк: Дедовская палка. Вот ходит уже второе поколение, получается. Так что… Это-то мое, а вот эта основа его.

Евгений Шматко:Вот давай про символизм поговорим. У тебя на твоем автобусе, назовем это так, написаны какие-то символы.

Роман Дегалюк: Да, тут много чего. Это у нас обережный, это у нас обережный символ.

Евгений Шматко: Вот этот?

Роман Дегалюк: Да. Это у нас тут драккар.

Евгений Шматко: Это как человечек такой?

Роман Дегалюк: Ну, похоже, да.

Евгений Шматко:Это что? Это лодка?

Роман Дегалюк: Это у нас драккар, лодка, да. Это у нас же лодка.

Евгений Шматко: А-а-а! Все логично. Лодка и лодка, да.

Роман Дегалюк: Ну вот. Мы же на ней плывем. Так, Шлем ужаса…

Евгений Шматко: Снежинка, она же Шлем ужаса.

Роман Дегалюк: Всех отпугиваем. Так, здесь это у нас подключение к общему бессознательному.

Евгений Шматко: Куда надо подключение, я понял.

Роман Дегалюк: Энергетический поток. Здесь руны прибоя. Это у нас для того, чтобы в дороге неприятностей никаких не случалось.

Евгений Шматко (за кадром): По пути на место силы рекомендуется сконцентрироваться на вопросах, которые давно вас беспокоят. Именно здесь можно не только получить ответы, но и отпустить мысли, которые гнетут. Вот хоть в периметре этого каменного лабиринта.

Роман Дегалюк: Вот ты в него заходишь и можешь идти. Он достаточно большой. Выйдешь ты в этом же месте.

Евгений Шматко: А-а-а!

Роман Дегалюк: Вот смотри. Ты сейчас развернешься и там обратно выйдешь. Пока идешь – гоняй свои думки. Вот то, что ты там хочешь наматарелизовать. Ипотеку хочешь закрыть? Вот тебе прилетит…

Евгений Шматко: Ну, мы всем рассказывать не будем про мою ипотеку. Пусть все думают, что я вообще звезда. Все только за наличку, все только за наличку.

Роман Дегалюк: Ну, ничего. Звезда с ипотекой – тоже нормально.

Евгений Шматко: Пошел.

Роман Дегалюк: Вот как оно придет – ты сам-то не решай. Вселенной это виднее.

Евгений Шматко: Веришь, я вообще ни о чем не думаю.

Евгений Шматко (за кадром): Энергетические потоки в карельских горах бьют ключом. То ли дело в свежем воздухе и обилии ароматных трав, то ли в чем-то другом, но настроение приподнятое. А шаман уверяет: чтобы энергия повернулась в нужное русло, ее необходимо закрутить игрой на варгане.

Проводник рассказывает: руны – это древние письмена. В карельских рунах заключены история сотворения мира. А вот такие квадратики с символами даже могут предсказать судьбу человека.

Роман Дегалюк: Вот этот волшебный мешок. Вот они – руны. Они кому-то, людям помогают, кому-то что-то дают, не знаю. Мне дали возможность общаться с людьми, как бы через них понять больше себя. Наверное, так. Опыт дают какой-то. Хотелось получать, то есть я к этому, видимо, и шел. Ну давай попробуем. Сначала одну – для знакомства.

Евгений Шматко: Что я сейчас делаю? Вытягиваю?

Роман Дегалюк: Любой рукой, да, просто вытягивай.

Евгений Шматко: Просто первую попавшуюся?

Роман Дегалюк: Первую попавшуюся. Ну давай. Дагаз. Новый виток, руна рассвета. То есть вот тот период, когда тьма переходит в свет. То есть, пользуясь опытом прошлым, то есть сделанными ошибками или, наоборот, что-то удачно произошло. То есть, вот этот весь опыт собирая, ты переходишь вот на этот новый виток.

Евгений Шматко (за кадром): Хотите – верьте, хотите – нет, но ответы на вопросы действительно приходят как по волшебству.

Роман Дегалюк: Слушай, Северная Шамбала. Это же не просто так. У нас тут… Вот ты говоришь: «Где место силы?» Да везде тут место силы. Сила – в общении, в понимании.

Евгений Шматко: «А в чем сила?»

Роман Дегалюк: «В чем сила?» Да.

Евгений Шматко: Обратимся к классике.

Роман Дегалюк: В ньютонах.

Евгений Шматко (за кадром): Вспоминая другого классика, думаешь: лучше гор могут быть только горы. А вот карелы уверены: здесь главное место силы – остров.

Евгений Шматко: Новый день в Карелии, и сегодня мы едем в Кижи. Это остров площадью 5 километров в северной части Онежского озера. Добраться до него, как оказалось, непросто. Это можно сделать «Кометой», но это определенное расписание и ограниченное количество времени. Или как мы – арендовав катер, в любое время и в любое место. А что же посмотреть в Кижах? Это архитектурный ансамбль, деревянное зодчество и невероятной красоты природа. Поплыли!

Это Сергей, наш капитан.

Сергей: Привет!

Евгений Шматко: Сергей, расскажите, сколько мы будем идти до Кижей.

Сергей: До Кижей будем идти мы 1 час 30 минут. Это среднее время перехода Петрозаводск – Кижи. Расстояние у нас – 65 километров.

Евгений Шматко: Что проплывем?

Сергей: Мы пересекаем в первую очередь Петрозаводскую губу, выходим в открытое Онежское озеро, пересекаем 31,5 километр, а после движемся по живописным Кижским шхерам до острова Кижи около 30 минут, наслаждаясь красотой первозданной природы.

Евгений Шматко: А сколько вы уже за штурвалом?

Сергей: За штурвалом я уже лет двадцать пять.

Евгений Шматко: Двадцать пять?

Сергей: Да. Моя жизнь связана постоянно с водой. С точки зрения, скажем так, моей истории, я капитан в третьем поколении. У меня папа капитан, дедушка капитан, они на Невском озере. Капитаны тоже, можно сказать, с рождения.

Евгений Шматко: То есть у вас династия?

Сергей: Поэтому у нас династия, да.

Евгений Шматко: Классно! Ну, я не буду вас отвлекать, чтобы мы доехали быстрее.

Сергей: Да. Вперед!

Евгений Шматко: Каких-то полтора часа в пути – и вот буквально через пять минут мы ступим на гостеприимную и благодатную землю острова Кижи. Как вы уже можете видеть, это небольшая деревенька, где все здания – это та самая аутентичная постройка, сохранившаяся в первозданном виде. Здесь практически нет современности – а это значит, что мы увидим Карелию настоящую, древнюю.

Александр Любимцев, ведущий специалист по сохранению объектов культурного наследия Всероссийского центра сохранения памятников деревянного зодчества:Вот сейчас мы находимся в музее-заповеднике «Кижи». Большинство, за исключением Кижского архитектурного ансамбля и еще нескольких памятников, большинство памятников сюда перевезены. При перевозках что-то теряется. Но всегда одной из главных реставрации, сохранения является, конечно, сохранение подлинного облика, подлинной конструкции, подлинного материала.

Евгений Шматко: А что глобально в Кижском ансамбле было переделано?

Александр Любимцев: Первоначально церковь была построена на очень слабом фундаменте, то есть это была практически траншея глубиной от 50 до 80 сантиметров, заполненная камнями. То есть вот этот уровень церкви был вот здесь. В результате реставрации была восстановлена первоначальная высота церкви, то есть около 1 метра 20 сантиметров.

Евгений Шматко: Вот это – аутентичное. Это точно. По нему видно.

Александр Любимцев: Да-да-да. Вот так выглядят исторические бревна. То есть это бревно в 1814 году уложено в сруб. Это тоже историческое бревно, и здесь видны следы реставрации. Вот эта часть, наружная часть, она больше всего подвержена всегда разрушению, так как влага попадает. И здесь реставраторы установили накладку реставрационную. Она выполнена из специально отобранного леса, специальным образом установлена так, чтобы влага туда не могла попадать, то есть влага будет скатываться вниз, сюда.

Евгений Шматко: Церковь Преображения Господнего увенчана 22 главами, размещенными ярусами на кровлях прирубов и восьмериков, имеющих криволинейную форму кровли – так называемую бочку. Форма и размеры глав меняются по ярусам – что придает своеобразный ритмический рисунок облику церкви. Александр Любимцев признается: знает этот памятник фактически наощупь, ведь он его и реставрировал.

Александр Любимцев: Мне пришлось участвовать на всех этапах и во всех процессах реставрации. Это очень интересная работа, очень сложная, очень ответственная, конечно. Это очень страшно – отвечать за объект всемирного наследия. В середине XX века, к 70-м годам очень ярко выразились две основные проблемы Преображенской церкви: ее крен (порядка полутора метров) и просадка.

То есть церковь весит 600 тонн, и все-таки деревянный, бревенчатый храм, больше 200 лет, 250 лет под открытым небом. Естественно, некоторые бревна начали загнивать там, где попадает вода. Поэтому церковь в 1980 году была закрыта для посетителей, внутри нее был возведен металлический каркас. Благодаря этому остановили крен. И с тех пор, с того момента начали искать уже собственно решение для той большой реставрации, которая была осуществлена наконец-то в XXI веке. Посетители ее смогли увидеть только через несколько десятков лет.

Евгений Шматко: А действительно ли эта легенда правдива, что она была построена без единого гвоздя?

Александр Любимцев: Правдива на 99%. Дело в том, что плотники настолько овладели своим мастерством, что они могли соединения бревен, соединения каких-то элементов выполнить без гвоздей. Естественно, Преображенская церковь – это очень сложный памятник, и без гвоздей вот эти кровли, ажурные кровли, покрытые осиновыми чешуйками, их выполнить без гвоздей нельзя. Вообще конструкция глав – это гвоздевая конструкция. То есть и каркас глав, кружала, обрешетка, лемех – они все крепятся на гвоздях.

Евгений Шматко (за кадром): Внутри не менее красиво, чем снаружи. В декабре 2019 года золоченый резной иконостас 7 метров в высоту и почти 24 метра в длину поставили в храме после 40 лет хранения в музее-заповеднике. Сотрудники музея сообщили, что иконы размещены в том же порядке, что и в XIX веке, открыв верующим пасхальный цикл праздников. Здесь сохранены подлинные конца XVIII века деревянные декорированные конструкции иконостаса.

Евгений Шматко: Я так понимаю, свечи не зажигают в этой церкви?

Александр Любимцев: Нет, во время богослужений, во время службы. Но служба здесь будет только раз в году – 19 августа.

Евгений Шматко: Почему?

Александр Любимцев: Преображение. Свечи еще не зажигают из-за иконостаса, потому что копоть. Только раз в году.

Евгений Шматко (за кадром): А вот оригиналы икон на потолке были утеряны. Их пока предлагают представить только виртуально. Но это только пока.

Елена Богданова, директор музея-заповедника «Кижи»:Мы сейчас работаем. Надо сказать, что в Национальном архиве Финляндии сохранились черно-белые фотографии этого неба. Это требует еще такой серьезной глобальной проработки. Я надеюсь, что то наше видение, которое мы сделали сейчас, такую примерную дополненную реальность, уже используя современные технологии, знания, умения, мы постараемся вернуть иконы неба в нашу церковь, потому что это будет такое завершение. Ничего случайного в этой жизни не бывает, поэтому я думаю, что с Богом мы это все осилим.

Маргарита Гашкова, специалист по связям с общественностью музея-заповедника «Кижи»: Вы знаете, Женя, когда к нам люди приезжают, они говорят: «Покажите нам Кижи». Конечно же, они имеют в виду вот эту замечательную красоту, этот Кижский ансамбль, Спасо-Преображенский погост. Но на самом деле Кижи – это гораздо больше, чем только этот ансамбль. Кижи – это и весь остров. Кижи – это и все памятники архитектурные, которые мы собрали здесь, на острове. Кижи – это еще и памятники Кижского ожерелья: это часовни, старинные деревни, расположенные на соседних островах, на материке.

Всего в музее, кстати, 82 памятника. Сюда люди съезжались из окрестных деревень. Они были объединены этим ансамблем, этой церковным центром, как в столице. То есть сюда съезжались на крестьянские сборы, на оглашение царских законов. По разным версиям, возможно, Петр I проезжал сам и приказал построить на этом месте. Все деревни, объединенные Кижским ансамблем, Кижским приходом, собирали деньги, приглашали бригаду плотников и обговаривали какие-то детали конструкции уже с бригадой плотников.

Евгений Шматко (за кадром): А потому зодчие сделали храм одинаково красивым со всех стороны, чтобы никому из окрестных жителей не было обидно и все могли любоваться красотой. И по сей день тысячи туристов любуются ансамблем. А вот поддерживают его в надлежащем виде сотни сотрудников.

Маргарита Гашкова: У нас часть наших сотрудников живет постоянно на острове Кижи, а часть живет и работает в Петрозаводске. Многие сотрудники приезжают сюда на командировку, на несколько дней, по делам, на праздники, на события. Например, на прием вашей съемочной группы.

Евгений Шматко: То есть у вас здесь есть где-то какие-то дома для сотрудников?

Маргарита Гашкова: Есть даже специальная программа в музее приспособления деревянных памятников архитектуры под современное использование. Там вы увидите уже и электричество, в некоторых домах уже и современное оборудование.

Евгений Шматко: То есть вы не как крестьяне живете? У вас все-таки есть удобства какие-то?

Маргарита Гашкова: Можно сказать, что на 50%. Мы немножко крестьяне, да.

Евгений Шматко (за кадром):С косой до пояса и лентой в волосах прекрасная Елена выходит в поле, чтобы насладиться полуденным солнышком. Совсем недеревенская жительница променяла суету Первопрестольной на тихие сельские вечера в Кижах.

Евгений Шматко: Как тебя занесла сюда жизнь? Расскажи.

Елена Макаревич, волонтер, сотрудник музея-заповедника «Кижи»: Я бывала в Карелии. Как раз первый раз я побывала в экспедиции «Общего дела».

Евгений Шматко: «Общее дело» – это что? Общественная организация?

Елена Макаревич: Есть такая волонтерская организация. Штаб у нас в Москве. И когда я первый раз побывала в Карелии, потом, когда вернулась из Карелии, мне захотелось жить здесь. Тут я узнаю, что открывается направление такое магистратуры в Петрозаводском государственном университете, то есть можно получить образование реставратора деревянного зодчества. Я подумала: почему бы и нет? В любом случае это пригодится мне как волонтеру.

Евгений Шматко (за кадром): Кроме музейной деятельности, здесь и в хлеву дел много: лошадки и овцы на выпасе, да и за туристами глаз за глаз. В общем, работы невпроворот!

Евгений Шматко: А не тяжело жить на острове?

Елена Макаревич: Нет.

Евгений Шматко: Потому что все-таки все отрезано от большой земли, только по воде транспорт.

Елена Макаревич: Нет, мне очень хорошо здесь.

Евгений Шматко: Магазинов нет практически.

Елена Макаревич: Магазин есть в доме… ой, вот здесь, в Ямке, в деревне Ямка есть магазин. Единственное…

Евгений Шматко: Вода из озера.

Елена Макаревич: Нет, совершенно. Вода очень чистая, вода хорошая. Мне кажется, она лучше, чем в водопроводе где-нибудь в городе. Я очень люблю баню, то есть для меня это радость – помыться в бане. Летом мы купаемся в озере. Хотя кто-то говорит, что холодная вода, но вода хорошая.

Евгений Шматко: Так, и получается, что здесь, на острове Кижи, есть вакансии какие-то, на которые можно устроиться и приехать на лето?

Елена Макаревич: Да, особенно летом, конечно. Вот наша мельница.

Евгений Шматко: Рабочая?

Елена Макаревич: Да, рабочая.

Евгений Шматко: Это та, на которой вы прямо мелете?

Елена Макаревич: Вот зерно.

Евгений Шматко: Это зерно?

Елена Макаревич: Вот зерно, которое мы собрали в Кижах. Здесь выросла у нас рожь.

Евгений Шматко (за кадром): Именно на такой муке замешана вся карельская кухня и фирменное блюдо – калитки, которые мы с удовольствием приготовим. Потомственная карельская хозяйка Елена знает рецепт с самого детства.

Елена Бобровская, карельская хозяйка, сотрудник музея-заповедника «Кижи»: Нам понадобится кефир. Ну, раньше делали: простокваша, соль и ржаная мука. Естественно, сейчас на острове нет коров, поэтому простоквашу мы заменяем на кефир. И чем жирнее кефир, тем лучше.

Евгений Шматко: Так, жирненький кефирчик.

Елена Бобровская: Если мне нужно 20–25 калиток, я беру примерно стакан кефира.

Евгений Шматко: Стакан кефира, хорошо. Вы на глаз уже, да?

Елена Бобровская: Да, конечно.

Евгений Шматко: Ну, естественно.

Елена Бобровская: Щепотка соли. Понимаете, ржаная мука требует соли, это не как белая мука. Я хотя щепотку большую сделала, но она, в принципе, в калитках чувствоваться почти не будет.

Евгений Шматко: Можно сказать, что калитки – это правильное питание, раз на ржаной муке?

Елена Бобровская: Да, я думаю, что правильное. Но все же не диетическое питание, потому что сливочное масло, молоко, пюре, каши…

Евгений Шматко: Уже вкусно звучит!

Евгений Шматко (за кадром): Калитки – традиционные открытые пирожки из ржаного пресного теста с различными начинками. Карелы сохранили это национальное блюдо в неприкосновенности в течение тысячелетия, несмотря на то, что уже с XII века находились под сильным влиянием новгородцев, входило в государство Новгородской феодальной республики и научились от русских печь дрожжевые пироги.

Елена Бобровская: У вас прекрасно все получается! Для первого раза это отлично! Правда, как настоящий хозяин, муку всю собираете.

Евгений Шматко: Ну, естественно, экономия. Это прямо главное такое блюдо? Оно, видимо, самое простое?

Елена Бобровская: Да, оно самое простое. Во все воскресные дни и во все праздники пекли всегда калитки, угощали всегда калитками. Но на один праздник калитки не пекли. Как вы думаете, на какой праздник не пекли калитки?

Евгений Шматко: Ну давайте предположу, что на Масленицу, потому что блины.

Елена Бобровская: Нет.

Евгений Шматко: Я проиграл. А на какой?

Елена Бобровская: На Пасху, потому что своя пасхальная выпечка.

Евгений Шматко: А-а-а! Ну слушайте, по этой логике и на Масленицу блины. Тут можно, в принципе…

Елена Бобровская: Нет, в принципе, было даже такое поверье, что хозяюшка скалку в Пасху не брала. Постучит по столу и уберет подальше. Говорили: «От греха подальше», – чтобы не накликать каких-то неприятностей.

Евгений Шматко: А, вот оно что?

Евгений Шматко (за кадром): Если получились продолговатые сканцы – значит, калитки будут карельскими, а вот если круглые, то уже заонежскими. Пора начинки.

Елена Бобровская: Традиционные наши калитки – это картофельное пюре и каша. Каша ячневая, каша пшенная. Обычно традиционная каша – это ячневая, потому что она у нас росла в Карелии. И ее не варили, а замачивали. И пюре раньше готовили как? Картофель варили в мундирах сначала, потому что хозяюшка топила печь один раз только, и ей нужно было успеть приготовить все: и первое, и второе, и, как говорится, ужин.

Евгений Шматко: И компот туда, в печь.

Елена Бобровская: Да-да-да.

Евгений Шматко (за кадром): Защипнули край калитки почаще и отправляем в печь на средний огонь на 15 минут.

Елена Бобровская: Быстренько, быстренько, быстренько!

Евгений Шматко: Я понял все, я понял все.

Елена Бобровская: Все, калиточки наши готовы!

Евгений Шматко: Приятного аппетита!

Елена Бобровская: А теперь приглашаю в горницу пробовать.

Евгений Шматко (за кадром): Вся кухня Карелии вдохновлена природой. Ароматные разнотравья в стакане с кипятком на острове тоже неслучайные. Роман Мартьянов – один из специалистов, кто выращивает национальные растения и охраняет первозданные.

Роман Мартьянов, инженер в отделе сохранения приоритетного наследия музея-заповедника «Кижи»: На острове Кижи, например, до 16 видов растений, которые занесены в Красную книгу. Те же вязы. Вы, наверное, ходили по острову Кижи и видели, что по берегам очень много вязов растет. Вяз гладкий занесен в Красную книгу. Это редкий вид, который в наших северных широтах встречается крайне редко. А здесь у нас, в Кижах, есть.

Евгений Шматко: Что-то приходилось специально высаживать, чтобы как раз приблизиться к XIX веку?

Роман Мартьянов: Скорее наоборот – вырубали. Чтобы приблизить облик музея к XIX веку, нам надо убрать древесную растительность в каких-то местах, и мы это делаем. То есть чистим берега от всяческой поросли. Ива, ольха серая, вот это все – оно растет моментально. Эти рубки поросли необходимо проводить каждые два-три года. И также на лугах, они же начинают зарастать. Соответственно, нам надо поддерживать эти луга в состоянии открытом. Это все рубится, да.

Сколько видов птиц у нас здесь обитает, например? Каждый год мы регистрируем порядка 90 видов.

Евгений Шматко: 90 видов птиц?

Роман Мартьянов: 90 видов птиц весной. Но на пролете, то есть те, которые пролетают через остров Кижи, их может быть гораздо больше. То есть здесь водятся практически… ну, если не все виды, которые в Карелии, то 80%, наверное, можно встретить здесь.

Евгений Шматко: Всех пугают тем, что на острове есть змеи, и змей довольно много. Это так?

Роман Мартьянов: Да, это так. Ну почему пугают? Это не пугают, а предупреждают. Потому что змеи, конечно… Ну какие у нас змеи? У нас один вид всего – гадюка обыкновенная. Она, конечно…

Евгений Шматко: То есть не ужики?

Роман Мартьянов: Нет. Она ядовитая змея. Она представляет опасность определенную для человека, но почему-то большая часть… не большая часть, а некоторые люди представляют, что если есть опасность – значит, надо ее убрать, истребить и так далее.

Но это же палка о двух концах, да? То есть все в природе сбалансировано. Если мы убираем из нее какой-то объект искусственно, то цепочка тянется к другим объектам. То есть змея поедает лягушек, мышей, например. Мыши являются переносчиками различных заболеваний. То есть мы убираем хищника – начинают плодиться мыши, разносить какую-нибудь заразу. То есть это всегда очень сложно и тесно связано.

Рожь, овес и репу мы выращиваем в основной экспозиции. Здесь у нас в усадьбе-доме карельского крестьянина Яковлева располагается аптекарский огород. Аптекарский огород – это, в принципе, такой объект, который был нехарактерен для крестьянского быта, потому что если крестьянину нужна была какая-нибудь лекарственная травка, то они пошли в природу, набрали ее. Не надо это возделывать у себя в усадьбе.

Евгений Шматко: Не могу не задать вопрос. Вокруг нас роятся эти насекомые, комары и вообще всевозможные маленькие летающие существа. Как вы к ним относитесь? Боритесь как-то с ними или нет? Или привыкли уже, и местных они уже не кусают?

Роман Мартьянов:Ну, конкретно я, конечно, никак не борюсь. Я просто стараюсь от них изолироваться – не знаю, капюшон одеть, накомарник и так далее. Потому что то, что вы видите здесь – это ничто по сравнению с материком. Вот там это просто накрывает. А здесь можно стоять, разговаривать, даже в футболочке.

Евгений Шматко: Я попшикался, знаете ли.

Роман Мартьянов: Вот так вот, да. Поэтому это все нормально, это природа.

Евгений Шматко: То есть с насекомыми особо никак не боретесь?

Роман Мартьянов: Нет, здесь можно такое косвенное средство – сенокос. То есть когда убираешь высокую траву, где обитают все эти животные, то они тоже уменьшаются в количестве.

Елена Богданова: Наш музей – это еще и этнографический музей. Мы представляем культуру трех народов: русских Заонежья, русских Пудожья, карелов и вепсов. И, конечно, наше большое достояние – вот та крестьянская культура, то, как жили наши предки раньше. И сегодня мы сохраняем этот образ жизни. Мы сегодня выращиваем нашу рожь, сеем ее, жнем, затем печем свои калитки из ржаной муки.

Мы сохраняем традиции наших кижских звонарей. У нас десять колоколен на острове и вокруг острова, которые оснащены звонницами. И когда начинают звонить колокола – ну, это все переливается, это все так замечательно и красиво! И, конечно, кроме архитектурных памятников, наше достояние – это уникальные люди, которые живут и работают на замечательном острове, которые являются носителями этой традиции. То есть это не просто искусственно создано, а это передается из поколения в поколение.

Евгений Шматко (за кадром): А вот в этом доме тоже передают мастерство от родителей к детям, только уже музыкальное – на народном инструменте кантеле.

Анастасия Красильникова, артистка оркестра Национального ансамбля песни и танца Карелии «Кантеле»: Выбор был не мой. Выбор был моей бабушки, за что я очень благодарна. В свое время она меня направила, она для меня избрала этот путь. Я последовала ее совету и нисколько не желаю.

Евгений Шматко (за кадром): Первые инструменты были цельнодолбленными и имели пять струн. Короб кантеле изготавливали из ольхи, колки – из березы, струны – из конского волоса. По мере развития музыкальной культуры совершенствовался и инструмент. Верхнюю деку стали изготавливать из еловой дощечки. На смену струнам из конского волоса пришли жильные, а затем и металлические.

Анастасия Красильникова: Это хроматическое карельское кантеле. Здесь 39 струн, три октавы. Конструкция… Фортепиано вам знакомо?

Евгений Шматко: А сколько весит?

Анастасия Красильникова: 6 килограмм.

Евгений Шматко: И как вам? Комфортно с 6 килограммами?

Анастасия Красильникова: Привыкла.

Евгений Шматко: Уже?

Анастасия Красильникова: Да, уже привыкла. Обратите внимание – тут два ряда струн. Хроматический строй, как на фортепиано. Только вместо клавиш струн: белые наверху, черные внизу.

Евгений Шматко: Где «до»?

Анастасия Красильникова: Вот здесь.

Евгений Шматко: А «соль»?

Евгений Шматко (за кадром): Национальный ансамбль песни и танца Карелии «Кантеле» основан 9 апреля 1936 года. Сегодня «Кантеле» – профессиональный коллектив с богатой творческой историей, который бережно сохраняет и деликатно обновляет традиции. В творчестве ансамбля фольклорные элементы гармонично соединяются с современным сценическим языком. В репертуар включены классические и современные произведения. Музыка – композиторов Карелии.

– У нас есть несколько старожил, которые пришли в «Кантеле» когда-то в юности и всю жизнь здесь проработали, у них одна запись в трудовой книжке. Это Александра Сахарова и Александр Иванов.

Евгений Шматко: И как вам работается?

Александр Иванов: Замечательно!

Евгений Шматко: Не надоело за столько лет?

Александр Иванов: Нет пока.

Евгений Шматко: То есть не скучно, я так понимаю? Рутины нет?

Александр Иванов: Всегда что-то новенькое, да. Новые произведения, поездки.

– Так выглядит сам цех, где происходит работа над костюмами артистов ансамбля «Кантеле». Конечно, создание костюма всегда начинается с эскиза. Обратите внимание, это очень старые эскизы. Причем это Тамара Юфа, она также иллюстратором карело-финского эпоса Калевала.

Евгений Шматко (за кадром): Тамара Григорьевна Юфа – народный художник Карелии, заслуженный деятель искусств Карельской АССР, лауреат Государственной премии Карельской АССР и почетный гражданин Петрозаводска. В графике Тамара Юфа известна в первую очередь работами на сюжеты эпоса Калевала. Композиции выполнены в бело-черной гамме, изредка вводится охра. Самое большое публичное собрание ее работ находится в Музее изобразительных искусств.

– Всегда начинается работа именно с эскиза. Причем все эскизы мы всегда сохраняем. Значительная часть костюмов не сохранилась за 86 лет. Это огромнейшая коллекция! И благодаря тому, что сохранились эскизы, мы при необходимости можем эти костюмы восстановить. Например, этот костюм, ему уже очень много лет. Идея этого костюма принадлежит Василию Кононову – это один из первых балетмейстеров ансамбля «Кантеле». То есть этому костюму, думаю, около 60 лет уже, наверное.

Евгений Шматко: Обалдеть!

– А это сердце нашего Дома кантеле, наша мастерская. Различного вида вообще инструменты кантеле рождаются именно здесь. Как вы можете видеть профессиональное оборудование используется мастерами. Весь технологический процесс изготовления инструментов продуман до мелочей. Здесь поддерживается специальная температура, уровень влажности. Это все очень важно!

Ну что же, как же рождается кантеле? Кантеле делалось из подходящего по размеру куска древесины. Это у нас ольха. И при помощи ручных инструментов – стамески, киянки и других – выдалбливается эта ниша под инструмент, то есть выдалбливается корпус. Далее мастер отрежет лишние детали – и у нас, в принципе, что-то подобное и получится.

Евгений Шматко: А насколько просто на этом играть?

Анастасия Красильникова: На этом? Довольно-таки просто.

Евгений Шматко: Что нужно делать?

Анастасия Красильникова: Щипать струны.

Евгений Шматко: Сделайте из меня звезду кантеле.

Анастасия Красильникова: Ну давайте вы сыграете аккорд. Мизинчик, пятый пальчик положите на третью струну, четвертый пальчик – на четвертую струну…

Евгений Шматко: Господи! Четвертый пальчик – на четвертую струну.

Анастасия Красильникова: И через струну – остальные.

Евгений Шматко: Вот так, да?

Анастасия Красильникова: А теперь проведите вот так. Вот.

Евгений Шматко: Это уже аккорд?

Анастасия Красильникова: Это аккорд. Можете погромче. Вот! Теперь вы можете изменить аккорд, просто подняв эти два пальца наверх, а эти оставьте. Можете чередовать. Вот!

Евгений Шматко: А давайте «Кузнечика»? Можем мы «Кузнечика» сыграть на кантеле, нет?

Анастасия Красильникова: Так, сейчас, посмотрим. Какой у вас строй?

Евгений Шматко: Ну, вы-то можете, это понятно. Я про себя. А все почему? Потому что «Кузнечик» – это слишком мелко для кантеле.

Анастасия Красильникова: Четвертая струна сверху. И поочередно – вверх, вниз, вверх, вниз.

Евгений Шматко:Вы понимаете?

Анастасия Красильникова: Да. То же самое. Нам нужно всего лишь три струны, да?

Евгений Шматко: А есть трехструнные?

Анастасия Красильникова: Мы подготовимся к вашему следующему приезду и для вас изготовим трехструнное.

Евгений Шматко: Одну не прошу, это было бы слишком.

Анастасия Красильникова: И настроим на «Кузнечика».

Евгений Шматко: Три струны для «Кузнечика».

Анастасия Красильникова: Будем иметь в виду, да.

Евгений Шматко (за кадром): Кантеле, Карелия, Калевала. Вот все, что нужно знать об этом регионе. Но как открыть для себя вселенную Калевала?

Наталья Вавилова, директор Музея изобразительных искусств Республики Карелия: Калевала – это территория, это земля, на которой жили люди, страдали, любили, ссорились, воевали. Но эти люди хотели счастливо жить. Вы знаете, это самое главное сегодня.

Евгений Шматко (за кадром): Калевала – это территория, где мечты исполняются.

Евгений Шматко: Я сейчас загадаю желание, потому что здесь оно наверняка сбудется. Если верить карело-финской мифологии, то Сампо – это предмет, который дарит людям чудо. Когда-то это была волшебная мельница, которая подарила карелам плодородие. Ну, потом по каким-то внутриполитическим причинам ее разрушили и закопали в землю. И, возможно, именно на данный момент у подножья этой горы есть кусочек той самой волшебной мельницы Сампо.

Чтобы загадать желание, достаточно просто повязать ленточку на одну из вековых сосен. Ну а если вы приехали без таковой – произнесите его вслух или просто прогуляйтесь по склонам и холмам, которые усеяны мхом и местными колоритными растениями. Всего 30 километров от Петрозаводска, но какая красота!

– Наши дизайнеры предложили нам пеструю крышку Сампо вот в таком виде, потому что, действительно, в Калевале описательно только два слова – пестрая крышка. Именно ее огромная птица Лоухи хватает своими когтистыми лапами, пеструю крышку, и уносит к себе. Все, больше ей ничего не досталось. Сампо – функционально это мельница, которая одним боком молола соль, другим – муку, третьим – деньги. И это тоже народная мудрость. Это три вещи, которые нужны человеку для полного достатка.

И интересно то, что эта мельница, которая стала сначала выкупом за невесту, потом стала предметом большой схватки между калевальцами и похьеланцами, оно погибает, оно ударяется о борт лодки, рассыпается и падает в воду. И вода, море становится в нашем кране плодородным. Мы кормимся за счет воды, за счеты рыбы. Вода у нас плодороднее, чем земля. Что-то, конечно, Вяйнямёйнену удалось собрать – то, что плавало на поверхности. И это он закопал в калевальскую землю. И земля была плодородна, но все-таки основное плодородие ушло именно в воду. Ну и потом ответ: почему море соленое? Сампо продолжает вырабатывать там соль.

Евгений Шматко: А что вот это? Что здесь появляется?

– Это такой шар. Там появляется Вяйнямёйнен, который играет на кантеле. В принципе, когда мы говорим о Калевале, то мы представляем себе, что Калевала – это, по сути дела, то же самое Сампо, это кладезь народной мудрости, это наше достояние, это наше богатство, которое было разбросано, как крупицы.

Евгений Шматко (за кадром): Если вы, как и я, в детстве читали эпос, то наверняка запутались в именах – от Вяйнямёйнена до Ильмаринен и Лемминкайнена. А вот на выставке в Музее изобразительных искусств могут разложить все по полочкам.

– Это зал, который рассказывает о людях, создававших Калевалу. Это рунопевцы. И мы проходим через такой импровизированный рунопевческий лес, знакомимся с образами рунопевцев, с первыми нашими иллюстраторами Калевалы. И вот этой тропинкой, по которой мы с вами идем, мы как раз заходим в следующий зал экспозиции, который рассказывает нам о первых рунах Калевалы, о том, как создавался наш мир.

Наталья Вавилова: Сегодня уже человек не приходит в музей послушать экскурсовода, ни к чему не прикоснуться. Он должен себя как-то обозначить в этом действии. Ему хочется действовать: и на кантеле струны поперебирать, и сложить паззлы, и поиграть на дудочке, и понюхать. Это действительно очень важно. И у нас существует такая традиция, как мастер-классы. Посетив какую-то экспозицию, мы предлагаем детям сделать на память рисунки. У нас есть и шелкография, у нас есть и акварель, у нас есть и живописные работы, и роспись по стеклу. То есть мы предлагаем огромный набор возможностей претворения своих творческих способностей.

Евгений Шматко (за кадром): Карелия – она разная, на первый взгляд прохладная и с жуткими комарами, но с открытыми и радушными жителями. Она большая, зеленая и невероятно красивая, овеянная мифами и подготовившаяся для любопытного туриста парочку загадок. Карелия – заряжающая своей атмосферой и светлой энергией. Поверьте нашей команде, места силы здесь и правда есть. И, надеемся, будут еще очень долго.

О культурных и природных памятниках русского Севера