Николай Александров: "Июнь" Дмитрия Быкова — хитрый, неожиданно сделанный роман

Оксана Галькевич: Итак, уважаемые друзья, наша рубрика "Порядок слов" и Николай Александров.

Константин Чуриков: Наведем порядок.

Оксана Галькевич: Да. Расскажем о книгах.

Константин Чуриков: Добрый вечер, здравствуйте, Николай.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Николай Александров: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Если позволите, маленькая преамбула.

Николай Александров: Да-да-да, конечно.

Константин Чуриков: Вот подписаны наши сотрудники, понимаете, люди все читающие у нас в коллективе (ну, вы знаете об этом), на сайт litres.ru. Приходит с этого сайта ну чудеснейшая рассылка! Не можем вас как литературного критика не спросить. Как вы прокомментируете такие аннотации? Ну, прямая речь, уж извините.

"Авторы "Школы сказок" Ирина Эльба и Татьяна Осинская открывают новую серию новинкой "Мой звездный роман". Лейлит меняла мужчин как перчатки и нежилась на дорогих космических курортах до тех пор, пока ей не пришлось лететь на межпланетную экспедицию, на межпланетную станцию с суровым капитаном-красавчиком". Оксана.

Оксана Галькевич: Ух! "Не пропустите и "Наследника для императора" Елены Помазуевой, покорившей читателей романами "Ворожея" и "Академия королевских чародеев". Незнакомка предложила Ингрид большую сумму за то, чтобы та родила от ее мужа. Девушка согласилась, не зная, что отцом ребенка должен стать дракон".

Константин Чуриков: "Также читайте "Академию магии при Храме всех богов" Мстиславы Черной. Бабушка-богиня отправила Варю учиться магии в другой мир, а там ее уже ждали пираты, охотники и высокомерные лорды на птеродактилях".

Оксана Галькевич: Кто эти люди?

Константин Чуриков: Мнение литературного критика. Да, кто эти люди? Вообще стоит нам читать эти книги?

Николай Александров: Нет, по-моему, по аннотации сразу же видно, что нормальный читающий человек вряд ли возьмет в руки эту книжку, ознакомившись с такой аннотацией. Но, с другой стороны, читателей очень много, и поэтому, наверное, и у такого рода романов… Они же неслучайно пишут аннотации в стиле такой рекламы, да?

Константин Чуриков: Если писатель существует, то это кому-то нужно, да?

Николай Александров: Которая сразу обещает читателю невероятные приключения, любовную драму, колдовство, волшебство, фантастику…

Константин Чуриков: Высокомерные лорды…

Николай Александров: …потому что здесь же такой вселенский, галактический уровень в некоторых произведениях. И разумеется, я думаю, что найдутся читатели, которые именно с этой продукцией будут знакомиться.

Константин Чуриков: Николай, у нас сегодня, как всегда, ну, не вселенский, может быть, но федеральный уровень точно. И мы хотим спросить наших зрителей: что вы сейчас читаете, какую книгу хотели бы порекомендовать остальным, то есть всем нам? Звоните: 8-800-222-00-14. Можно по SMS тоже прислать название той книги, которая вам любопытнее всего показалась за последнее время. А теперь – премьеры.

Николай Александров: Да. Кстати говоря, если уж у нас зашел разговор о межгалактическом уровне и о фильме "Оно" в разных вариантах, насколько я понимаю, я не могу не вспомнить, что завтра юбилей Стивена Кинга. Вот уж, кстати говоря, автор, который покорил аудиторию своей необыкновенной плодовитостью. Он специально поставил перед собой задачу – писать не менее 2 тысяч слов в день. И добился. И вообще он считал, что если человек не пишет меньше 4–6 часов, не посвящает столько времени своему литературному труду, то он, в общем, не вполне удавшийся писатель. Хотя на самом деле тот же Стивен Кинг говорил: "Если вы написали книгу, продали ее и с помощью чека, который вы получили, смогли оплатить хотя бы счет за электричество – значит, вы писатель".

Константин Чуриков: Но, с другой стороны, писатель – он же не шахтер, понимаете. Ну, какой тут план? Какая норма выработки? Либо муза есть, с тобой за одним столом сидит, либо ее нет.

Николай Александров: Да, идет или не идет. Поэтому сам Стивен Кинг, конечно, необъятен и невероятен. И так уж получилось, что премьера фильма "Оно" почти связана с юбилеем. Но я напомню, что многие романы Стивена Кинга экранизированы, стали классикой кинематографа, как, например, знаменитое "Сияние" Стэнли Кубрика.

Константин Чуриков: "Shining".

Николай Александров: Безусловно, один из самых гениальных фильмов.

Кстати говоря, первый автор, о котором мне хотелось сказать, только вышел, недавно вышел его роман, – Дмитрий Львович Быков. Он как раз, наверное, один из тех писателей, который может поспорить в плодовитости со Стивеном Кингом. Тем более он моложе, у него еще довольно много времени впереди.

Роман, который многие критики считают лучшим романом Дмитрия Львовича, он называется "Июнь". Поскольку Быков же обращается к самым разным жанрам, помимо лирики оригинальной, собственно лирической и фельетонной, он известен как автор книг в жанре "нон-фикшн" – жизнеописание Пастернака, книга о Маяковском, которая уже с таким беллетристическим оттенком, но тем не менее.

Так вот, в данном случае это действительно роман, причем роман довольно хитрый, неожиданно сделанный. И роман ретроспективный, с одной стороны. В нем три части, причем эти три части объединены исключительно, так скажем, по времени и месту: это Москва, июнь. Ну, финальная дата действия романа и каждой из этих частей – 22 июня 1941 года. То есть, иными словами, это предвоенная Москва. И вот это ожидание грядущей катастрофы – оно одно из главных настроений романа. Но сами по себе части вполне самостоятельные. Лишь один второстепенный сквозной персонаж существует во всех трех частях.

Первая часть – это история любви студента ИФЛИ. Был такой знаменитый институт, откуда вышли, кстати, многие замечательные поэты и писатели. И главный герой именно этой части, между прочим, учится на одном курсе вместе с Наровчатовым и Павлом Коганом. Это узнаваемые фигуры в романе. Другое дело, что они называются только Павел и Сергей.

Кстати, и вообще роман чрезвычайно литературен, в нем есть множество цитат из самых разных произведений. Свои филологические изыскания и мысли также вкладывает в уста героев, в некоторые размышления Дмитрий Львович Быков. И главного героя выгоняют из института за то, что он якобы покушался, домогался одну из студенток. Она вынуждена была на него донести. Несмотря на то, что никакого домогания не было, а было все вполне невинно, тем не менее комсомольское собрание постанавливает его исключить из института. Спустя некоторое время, впрочем, и девушку Валентину, из-за которой собственно вся эта история произошла… вернее, она тоже решает из этого института уйти.

В принципе, это любовная история. Главный герой мечется между двумя барышнями. Одна олицетворяет скорее такую страстную женскую силу – это как раз Валентина. А другая – Лия – в большей степени ангелический персонаж. Но это лишь вот такая канва, которая дает возможность через любовные переживания и переживания поэтические… Потому что главный герой думает о себе, разумеется, как о поэте, пытается найти собственно свою стихию в этом если не многоголосье, то, по крайней мере, в той литературной среде, в которой он оказывается. Это одна часть.

Вторая часть. Главный герой – литературный критик, который переживает вот эту смену в настроении общественном, вспоминает 20-е годы и с ужасом смотрит на годы 30-е.

А последняя часть посвящена уже такому странному человеку – филологу, который думает, что такими лингвистическими, магическими заклинаниями можно повлиять вообще на состояние мира, потому что он пытается предотвратить ту катастрофу или, по крайней мере, как-то о ней предупредить, и не просто конкретного человека, а всех людей.

Вот такие очень странные три части, которые, разумеется, сразу же заставляют читателя видеть разного рода намеки на современность и современный мир. И более того, если уж я заговорил о третьей части, где как бы беллетристика выходит уже на уровень такого заклинания… Потому что главный герой в самом финале (Крастышевский его фамилия), он перед своей неминуемой гибелью обращается с такой своего рода фонетической шарадой. И как видно из финала романа (это правда, не финал, дальше следует еще эпилог), вот это магическое заклинание, которое на самом деле шарада, оно обращено и ко всем читателям.

Константин Чуриков: Ну-ка, прочтите, пожалуйста.

Николай Александров: А звучит оно вот так, между прочим: "Ажгухр, ахр, ахр, ажгун, грахр, шругр, растр, трубр, андадавр". Каждый читатель может теперь попытаться понять, что же за послание, которое обращено не только к людям 1941 года, но и, соответственно, к читателям, которые впервые взяли книжку Дмитрия Львовича Быкова.

Я, собственно, первоначально хотел анонсировать сегодняшний обзор как такое премиальное чтиво, потому как авторы, которых я представляю, или уже включены в разного рода конкурсы литературные, или, вне всяких сомнений, как Дмитрий Львович, уже были лауератами. Ну а роман "Июнь" наверняка будет выдвинут на одну из литературных премий.

И если уж мы заговорили о такой ретроспекции, которая все равно заставляет возвращаться в современность из того или иного времени, еще один роман, который вошел в шорт-лист премии "Большая книга". Шамиль Идиатуллин, "Город Брежнев" – так называется эта книжка. И вот это путешествие в 80-е годы. Если у Дмитрия Львовича во многом его произведение литературно, ну, потому что читатель не может не избавиться от цитат, от разного рода стилистик, причем не только 20–30-х годов, но и 90-х, и так далее, то в данном случае автор совершает такое путешествие в 80-е годы. Это расцвет застоя, если так можно сказать.

Константин Чуриков: Это нам знакомо.

Николай Александров: Расцвет застоя, война в Афганистане идет. И главный герой, который живет в городе Брежнев, вот происходит его такое становление довольно трудное. Ну, он и сам по этому роману не слишком простой подросток, ему 13 лет. И некоторые вещи узнаваемые, поэтому и читаются достаточно легко. Я думаю, во всяком случае целой частью аудитории, многими читателями эти страницы прочтутся с легкостью, потому что уж слишком много узнаваемых и знакомых реалий.

Константин Чуриков: Вы говорите, говорите! Аудитории любо это время, понимаете.

Николай Александров: Вспомнить, что такое пионерлагерь. Разумеется, все реалии: зубная паста, которой, соответственно, девочки намазывают мальчиков и наоборот…

Константин Чуриков: Ну и наоборот тоже бывало.

Николай Александров: Шлягеры из советской эстрады, которая вызывала тошноту у многочисленных пионеров.

Константин Чуриков: И вызывает до сих пор.

Николай Александров: Валерий Леонтьев, София Ротару – вот эти любимые песенки, которые звучали. Ну, не говоря уже о других. А аудитория требовала чего-то совершенно иного. И все это мир не только пионерлагеря, но и городской мир, такой довольно жесткий мир подростков. Все это, конечно, даже трудно иногда воспринимать как собственно художественную литературу – ну, просто потому, что это реалии 80-х годов, довольно внимательно описанные.

Оксана Галькевич: У нас есть звонок.

Николай Александров: Отлично!

Оксана Галькевич: Николай, если вы не против, давайте пообщаемся с нашей зрительницей и читательницей из Воркуты.

Николай Александров: Нет-нет, я не против, конечно.

Оксана Галькевич: Татьяна, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Здравствуйте. Что читаете на досуге?

Зритель: Вы знаете, я все время читаю совсем забытых: Салтыкова-Щедрина, Крылова, Ильфа и Петрова. Это настолько интересно и поучительно, не сравнить с Достоевским…

Константин Чуриков: Так, ну Федора Михайловича нашего не обижайте! Татьяна, а из Салтыкова-Щедрина что вам больше всего по душе?

Зритель: Классика – "Господа Головлевы", "Премудрый карась". А у Крылова все басни, все буквально, все. Даже нельзя сказать, что какая-то одна. Это же настолько… И детям это интересно, чем запихивать их занудством. Извините, пожалуйста. А многих практически нигде не слышно, нигде – ни в театрах, ни в кино, ни на телевидении.

Николай Александров: Ну перестаньте! Нет, это уже… Я с вами не соглашусь. Да слышно, конечно. У нас совсем недавно экранизировали и Федора Михайловича Достоевского, хотя вы его не любите, и Льва Николаевича Толстого. Чеховский фестиваль проходит, пьесы Чехова. Ну перестаньте!

Зритель: Вот почему их так мало популяризируют, если можно так сказать?

Оксана Галькевич: Спасибо, Татьяна.

Николай Александров: Потому что существует школа, и там с Крылова начинают. В свое время один мой знакомый музейный говорил, почему так мало осталось первоизданий Ивана Андреевича Крылова, басен: "Почему это было излюбленное детское чтение". И он говорил: "Все первоиздания басен Крылова были съедены с манной кашей". Ну, так это или нет… Во всяком случае, конечно, это все-таки хрестоматийное чтение. Хотя, между прочим, Крылова – не автора басен, а журналиста и такого очень любопытного прозаика XVIII века – мало кто знает. Еще один звонок у нас, да?

Оксана Галькевич: Еще один звонок, на этот раз из Тульской области, Юрий. Юрий, здравствуйте.

Зритель: Добрый день. Юрий Михайлович Оборонько. Сегодня книги издают – пустышки! Я их не читаю. Хотя читал 60 лет, из них 58 лет был записан в библиотеку. Каждый день… каждый месяц я прочитывал 15–20 книг. И дам всем совет. Прочитайте Иванова, "Русь изначальная", три тома, и немецкого писателя Лиона Фейхтвангера, "Иудейская война", "Сыновья" и "Настанет день" – и вы поймете много-много, очень много. Всем советую.

Оксана Галькевич: Спасибо, Юрий.

Константин Чуриков: Спасибо увлеченным читателям!

Оксана Галькевич: Что же так радикально настроены?

Николай Александров: Да, да, да.

Константин Чуриков: Нам еще пишут зрители, смотрите. Вот программист на пенсии Надежда нам пишет, что читает справочник по биологии для абитуриентов. Вот нам пишут еще: "Только научную литературу, другую – неинтересно". Это нормально, скажите, пожалуйста?

Николай Александров: Нет, почему же? Вполне нормально. Иногда человек неожиданно выясняет для себя, что у него не хватает времени на художественную литературу – ну, просто потому, что его специальность или его интересы требуют достаточно большого количества книг. А они, кстати говоря, научные книги, во-первых, читаются не так быстро, как художественные, очень часто усилий требуют серьезных. Плюс к тому огромное количество научно-популярных книг. Спустя некоторое время у нас будет программа, которая будет посвящена мышлению и мозгу. И как раз мы наших любителей научной литературы серьезной познакомим с книжками.

Константин Чуриков: Настроим против их научной литературы.

Оксана Галькевич: На самом деле читают очень много. Ну, чуть позже, у нас просто… Давайте продолжим еще с книгами, а потом расскажем.

Николай Александров: Еще у нас осталось три книги. Я несколько слов буквально скажу о каждой, тем более одна из них очень хорошо известна.

Антон Понизовский, "Принц Инкогнито". Эта книга вышла относительно недавно. Антон Понизовский известен своей книгой "Голос России" во многом… точнее, "Россия. Голос", она так называлась. Это разные голоса, разные персонажи, взятые из действительности. Во многом это документальное повествование. В чем-то Антон Понизовский следует за Светланой Алексиевич, за ее документальными романами: разные слова, разные рассказы он включает в такое повествование. Другое дело, что у Антона Понизовского в этом романе было такое беллетристическое обрамление.

Так вот, в данном случае это чистая беллетристика, потому что "Принц Инкогнито" – это будни психиатрической больницы. Ситуация, в общем, довольно простая. Я ее раскрою, поскольку она угадывается практически сразу, с первых страниц, и никакой тайны здесь не будет. В общем, я думаю, что книгу нужно читать не из-за этих сюжетных перипетий. Становится понятно, что и пациент, и врач – это одно лицо. И становится довольно быстро понятно. А вот сам мир психиатрической больницы, вот эти странности вообще человеческого сознания – это то, что у Антона Понизовского существует.

Насколько я знаю, у Антона Понизовского каждая книга – это своего рода такой эксперимент с погружением. Так же, как и первый его роман был связан с таким записыванием действительных рассказов действительных людей о своей жизни, о разных временах, так и в данном случае Антон Понизовский не понаслышке, а как бы изнутри попытался понять мир клиники для душевнобольных, то есть довольно много времени посвящал этому почти такому документально-художественному исследованию. То есть, иными словами, эта книга не только умозрительная. Хотя понятно, что некоторые литературные особенности и литературные традиции угадываются тут же, но все-таки за этим стоит и личный опыт.

Книжка, о которой все уже достаточно долго говорили и хорошо ее знают, – Виктор Пелевин, "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами". Она, кстати говоря, вошла в шорт-лист премии "Большая книга" – собственно поэтому я ее и взял для сегодняшнего обзора.

Константин Чуриков: Она и правда одна из самых больших в вашей стопке.

Николай Александров: Да. И плюс к тому я все-таки не говорил об этом романе Пелевина. С одной стороны, это тоже… Кстати, любопытно сопоставить, что делают Дмитрий Быков и Виктор Пелевин. С одной стороны, это тоже своего рода ретроспекция. Если угодно, это история семьи от прадеда Мафусаила, соответственно, до героя, который живет уже в нашем времени, в XXI веке, у которого вообще индийское имя. И Пелевин вроде бы с легкостью проходится по разным мирам от XIX века (ну, понятно, что это миры в большей степени литературные, через язык поданные) до современности. Но во всем остальном, конечно же, автор остается верен себе.

И вот это фельетонное начало, попытка объяснить читателю, что окружающий их мир отнюдь не таков, каким он кажется, и что не имеет смысла придавать особое значение разным катастрофическим явлениям, которые становятся сюжетами разнообразных массмедиа, и что если стоят какие-то силы за тем, каким образом движется мир, то это силы обезличенные и вообще инобытийные, – вот все это остается у Пелевина и в этом романе. Ну и, как всегда, существует какая-то более или менее конкретная тема. Если говорить о конкретной теме, то это игра на бирже.

Константин Чуриков: И у нас ровно полминуты на последнюю книгу.

Николай Александров: Валерий Айзенберг, арт-критик и литератор. Его книги входили, были номинированы на премию "НОС". Небольшая его повесть "Запах". Очень многие авторы любят давать такие обобщенные послесловия. В принципе, это путешествие молодого человека с двумя барышнями по Израилю и сложные взаимоотношения между ними. В конце путешествия выясняется причина. Но в эпилоге оказывается еще одно такое конспирологически-мистическое объяснение этому путешествию.

Константин Чуриков: Вы знаете, мы не успеем все эсэмэски перечислить, очень много. И здорово, что у нас аудитория читающая. Было сообщение: "Читайте Уголовно-процессуальный кодекс и комментарии". И нам еще один зритель пишет: "Читать вредно. Вы читаете, а реальная жизнь проходит мимо". Чтобы не прошла мимо, у нас скоро большой выпуск новостей, а через полчаса мы вернемся. Спасибо Николаю Александрову.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Николай Александров: Спасибо.

Константин Чуриков: Николай Александров, литературный критик.

Оксана Галькевич: Читайте и смотрите ОТР.