Георгий Тер-Акопов: Нельзя применять оружие только в спину уходящему злоумышленнику

Гости
Георгий Тер-Акопов
председатель коллегии адвокатов «Тер-Акопов и партнеры»

Оксана Галькевич: А у нас опять, друзья, серьезная тема. Как не выйти за пределы необходимой самообороны? В нашей стране ежегодно по соответствующей статье выносят сотни приговоров, и люди потом отправляются за решетку. При этом ситуации, в которых люди превысили пределы этой самой необходимой защиты, очень разные бывают: кто-то спасал свою жизнь, кто-то защищал жизнь членов своей семьи. А в итоге – тюрьма.

Константин Чуриков: Вот буквально на днях лидер ЛДПР Владимир Жириновский заявил, что закон надо менять, закон о самообороне, и обещал в ближайшее время внести поправки на рассмотрение депутатов в Госдуму. Он считает, что если человек защищает себя и семью от насилия, от угрозы применения насилия, защищает свое имущество, то его действия не могут быть все-таки квалифицированы как превышение пределов самообороны.

Оксана Галькевич: То есть на такой западный манер: «Мой дом – моя крепость». Получается так. Ну а если внутри этой крепости завелся тиран? Это, правда, уже закон о домашнем насилии. К нему тоже есть кое-какие вопросы.

Давайте, друзья, во всем разбираться, вносить ясность. От вас ждем, уважаемые телезрители, звонков и сообщений. Мы работаем в прямом эфире, как всегда. Ну а в студии будем сейчас задавать вопросы нашему эксперту.

Константин Чуриков: У нас в студии – Георгий Тер-Акопов, председатель коллегии адвокатов «Тер-Акопов и партнеры», адвокат по уголовным делам. Георгий Рубенович, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Георгий Рубенович.

Георгий Тер-Акопов: Добрый вечер.

Константин Чуриков: Давайте разберемся для начала, что сейчас в этом законе о самообороне и какие, скажем так, изменения по косвенной речи Жириновского мы можем угадывать.

Георгий Тер-Акопов: Я вас понял. Вы знаете, что есть самое сложное? Это как раз квалификация деяния – то есть оценка всех событий, всех обстоятельств, как это происходило, в какой последовательности. И там даже движение, секунды играют огромную роль.

Мы сегодня говорим о том, что самооборона возможна только лишь в тот момент, когда на тебя производится нападение, то есть когда твоей жизни есть реальная угроза. Все остальное как бы на данный момент мы не берем в расчет. Потому что то, что говорил Владимир Вольфович – это относится именно к проникновению в жилище. Вот здесь еще более сложнее.

С одной стороны, я целиком и полностью готов поддержать Владимира Вольфовича, потому что, вы знаете… Ну как должна работать самооборона? Допустим, человек спит, и вдруг он слышит шум или что-то еще, или видит какой-то силуэт. Во-первых, он не может разобраться, насколько реально ему угрожает опасность и какой способ защиты он должен выбрать. Будет ли он соответствовать понятиям необходимой обороны или нет? Ну, вряд ли… Вы знаете, сколько хотите, столько ставьте экспериментов, но человек спросонья ничего не сообразит.

С другой стороны, я рассуждаю так: «А что этот человек потерял в моем доме ночью?» Другой вопрос…

Константин Чуриков: Спросить: «Как пройти в библиотеку?»

Георгий Тер-Акопов: Да. Другой вопрос. Часто мы знаем, что убийство, насилие применяется в том случае, если преступник понимает, что его увидели, что его в дальнейшем могут опознать.

Оксана Галькевич: Разоблачить.

Георгий Тер-Акопов: Да. То есть когда есть угроза, что останутся свидетели. И это вызывает дополнительную угрозу жизни находящихся в этом доме. Откуда спросонья человек должен понять: увидели/не увидели, что в голове у этого преступника?

Поэтому мой совет… И в чем я поддерживаю в данном случае Владимира Вольфовича? Надо защищаться и не очень-то смотреть на адекватность своих действий. Единственное – нельзя применять оружие в спину уходящему, убегающему человеку, потому что это уже говорит о том, что реальная угроза жизни миновала, человек хочет покинуть.

Другое дело, если мы будем говорить о задержании преступника и применении мер в отношении его уже жизни и здоровья. Вот насколько они будут правомерными? Но здесь действует уже другая статья Уголовного кодекса – 38-я. Ну, если просто сказать двумя словами: можно применять любые способы, но не угрожающие жизни. Ну, грубо говоря… Давайте расшифруем. Если вы вооружены охотничьим ружьем, то стреляйте по ногам.

Константин Чуриков: В ноги.

Георгий Тер-Акопов: И это будет уже не самооборона, а действия, предпринимаемые с целью задержания этого преступника.

Константин Чуриков: Давайте спросим Владимира из Краснодара, какую самооборону он считает допустимой и в каких ситуациях. Владимир, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я против того, что предложил Владимир Вольфович. Я считаю, что самооборона – это очень… Одно движение от самообороны до убийства. То есть это очень опасная тенденция – изменение этого закона. Поэтому я призываю… Это все в интересах определенного богатого класса, как я вижу в этой ситуации. Так человек может пригласить к себе домой другого человека, инсценировать все это как самооборону и превратить просто в убийство. Очень аккуратно, я думаю, депутатам надо посмотреть. И очень опасно изменять! Я не поддерживаю эти изменения.

Константин Чуриков: Владимир, но, в принципе, в стрессовой ситуации… Вот смотрите. Если, не дай бог, с вами бы такое произошло, то вы себя, свою семью и близких не защищали бы?

Зритель: Алло.

Константин Чуриков: Да-да.

Зритель: Ну, я бы, конечно, защищал. Но самое лучшее оружие – это слово. Я вообще против оружия.

Константин Чуриков: Да, спасибо.

Оксана Галькевич: Ну, это позиция нашего зрителя.

Георгий Тер-Акопов: Ни в коем случае… Жизнь есть жизнь, независимо от того, богатый человек, небогатый, старый, молодой, больной, поэтому и собственную жизнь, и жизнь своих близких, я считаю, надо защищать всеми возможными способами.

Убийство есть убийство, да. А причинение вреда и причинение смерти при реализации прав, которые дает статья 37-я, то есть «Самооборона»… А она и предполагает убийство. Только вопрос в другом. Есть убийство умышленное, когда у тебя действительно в душе есть: «Вот я хочу причинить ему вред», – в том числе и нападающему. Так вот, если он прекратил нападение, если он убегает, а вы какие-то меры применяете – скажем, стреляете в него и убиваете, – то в этом случае это будет убийство.

Оксана Галькевич: Георгий Рубенович, но тут, видимо, недоверие к правоохранительным органам, которые расследуют такого рода происшествия. Видите – человек сказал о том, что можно инсценировать. А разобраться, видимо, не смогут. Таким образом, неправосудные действия окажутся оправданными.

Георгий Тер-Акопов: На самом деле это очень сложный процесс. Да, нам, адвокатам, приходится часто сталкиваться, часто спорить, воевать с правоохранительными органами в отношении правильной квалификации подобного рода деяний или схожих с ними, с судами. Вы знаете, все-таки немало тех случаев, когда правда и справедливость проявляют себя уже на других этапах, так скажем, – в апелляционном или кассационном производстве в судах.

Константин Чуриков: Я хочу сейчас обратиться к небольшому исследованию, которое провели «Новая газета» и «Медиазона». Они проанализировали судебные решения, которые выносились, в частности женщинам, мужчинам, как раз таки за умышленное убийство. И выяснилось, что на самом-то деле… Вот есть статистика, как защищались осужденные.

Вот мужчины. В основном это, кстати говоря, от какого-то знакомого мужчины – то есть, видимо, от друга, приятеля – 67%. А от незнакомых – очень мало. Женщины: тоже очень мало от незнакомца, от знакомого мужчины – 4%, а от мужей и сожителей – 83%.

Оксана Галькевич: Подавляющее большинство.

Константин Чуриков: То есть смотрите, что интересно…

Оксана Галькевич: Угроза – она рядом всегда.

Константин Чуриков: Мы говорим о каком-то преступнике мифическом, но это, как правило, человек, которого ты знаешь, который рядом с тобой, и от него исходит какая-то угроза, какие-то агрессивные действия.

Дальше – орудие, основное оружие самообороны. У мужчины это, ну понятно, голые руки – мужчины все-таки сильнее. Нож, табуретка. Другое – 15%. Женщины: в основном нож и в редких случаях топор. Это просто для информации.

Оксана Галькевич: В общем, нож – это первое, за что хватается, видимо, женщина в ситуации какой-то угрозы, применения насилия.

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, что под руку попадет, на что взгляд упадет.

Оксана Галькевич: Да, да, да.

Георгий Тер-Акопов: Вот лишь бы защититься. А будет это камень, сковородка, утюг, нож, ножницы – да какая разница?

Константин Чуриков: Вспомним, кстати, случай был: глава ЦИК Элла Памфилова, какой-то грабитель к ней забрался…

Георгий Тер-Акопов: Совершенно верно.

Константин Чуриков: Она на него, во-первых, как сирена, повысила голос.

Георгий Тер-Акопов: Совершенно верно.

Константин Чуриков: Он испугался и убежал.

Георгий Тер-Акопов: А если бы этот грабитель был более профессиональный? Мы же не знаем. Может быть, он уже прошел через огонь, воду и медные трубы. Может, он уже отсидел пару разу. Может быть, слово – ни доброе, ни божье – на него не действует. И тут он увидел, скажем, что, пускай, допустим, та же Элла Памфилова увидела его, может опознать. И у него сработало: «Надо как-то обеспечить свою безопасность».

Оксана Галькевич: Убивать.

Георгий Тер-Акопов: И он полезет убивать. И где Элла Памфилова будет сидеть и выбирать соответствующий способ защиты, будет оценивать: мужчина он/не мужчина, сильный/не сильный, справлюсь/не справлюсь?

Оксана Галькевич: А как сейчас правосудие принимает решения в данной ситуации? Ведь если преступник был, допустим, без оружия, он проникает в квартиру… Мужчина действительно может справиться с человеком менее сильным руками, голыми руками. А женщина схватила что-то, какой-то предмет. И все? Это уже тюрьма?

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, нет. Правосудие, в частности постановление Пленума Верховного Суда, по-моему, от 2012 года, один из его пунктов гласит, что в случае проникновения преступника в дом и осуществления преступных действий лицо… И это даже в постановлении в кавычки взято, именно этот пример приведен.

Если это произошло в ночное время и прочее, человек мог неадекватно отреагировать, то есть не сумел оценить степень опасности, было ли в руках у преступника что-то или не было у него в руках чего-то, и если даже применил методы, которые не отвечают в других ситуациях принципам необходимой обороны, то все равно исходить из того, что он мог испугаться, у него мог быть психологический шок, он неадекватно мог это оценить. И не привлекать его в этом случае к уголовной ответственности.

Оксана Галькевич: Но это мы опять говорим о незнакомом человеке, о проникновении в жилище ночью, когда человек не может разобраться. А вот если вернуться к тому, что угроза часто исходит от людей, которые…

Георгий Тер-Акопов: Ну, если это происходит, Оксана, при застолье на кухне, как это обычно у нас бывает, то это простая бытовуха, да? Ну, обычная…

Константин Чуриков: Оксана не пьет. У нас звонок есть…

Оксана Галькевич: Нет, почему? Подождите. Просто необязательно бытовуха за столом. Ведь такое же бывает. Ну, домашнее насилие, бытовое насилие – распространенная, к сожалению, история.

Георгий Тер-Акопов: Это немножко другая тема. Я с вами согласен, да, бывает и так, когда…

Оксана Галькевич: Бывает, что бьют и на трезвую голову.

Георгий Тер-Акопов: …кто-то из членов семьи на трезвую голову, из чувства неприязни, ненависти, а может, и под воздействием алкоголя начинает применять насилие. И в том случае, если оно опасно для жизни и здоровья… Имеется в виду – чтобы не был нанесен тяжкий вред. Потому что пощечина не может причинить вреда здоровью. Это скорее оскорбительный такой жест. Вот человек, на которого производится это нападение в этот момент, кому угрожают, он должен адекватно оценить. Если он неправильно оценит…

Константин Чуриков: Он соответствует сейчас Административному кодексу или нет? Потому что пощечину же вроде как депутаты разрешили, позволили, да?

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, там очень много разногласий. Вот одна пощечина вообще не может быть признана побоями, потому что для того, чтобы деяние признали побоями, если это пощечина или удар, то надо нанесение не менее двух ударов. А одну пощечину давай кому хочешь и сколько хочешь. Вот так наш законодатель решил.

Константин Чуриков: Нам разрешили, да.

Оксана Галькевич: А по желтизне, синеве или красноте синяка тоже определяют?

Георгий Тер-Акопов: Все равно это вред, не причинивший вреда здоровью.

Константин Чуриков: Только красоте.

Николай из Подмосковья звонит. Николай, здравствуйте.

Зритель: Добрый день.

Константин Чуриков: Добрый. Высказывайтесь, пожалуйста, Николай.

Зритель: У меня такой вопрос. Получилось, что на меня напали, угрожали до этого несколько раз. Органам правосудия это говорил – меня никто не услышал. И нападавший… Я на тот момент был с двумя травмами рук, у меня палец отрубленный, спица в руке, мне пришили. И он напал на меня с большим металлическим фонарем.

Константин Чуриков: Кошмар какой!

Зритель: Никто это не услышал, следствие все это потеряло. Я оборонялся. Я рыбак, и у меня такой маленький ножичек был, ну, леску резать. Он чуть больше пальца длиной, и то сломанный. А он с этим фонарем железным. Представляете? Ну, три батарейки круглых в нем. Ну, металлический предмет. У меня ничего не было, я отмахнулся этим ножичком, который сломался при этом.

Константин Чуриков: И что дальше?

Зритель: Нанес ему царапинку небольшую. Получается, что все доводы, которые я приводил, следствие не услышало и не приняло во внимание вообще. Мне сделали умышленное…

Константин Чуриков: Умышленное нанесение телесных повреждений, да?

Зритель: Да, как бы умышленно. А я оборонялся с одной рукой.

Константин Чуриков: И какое наказание получили?

Зритель: Полтора года условно. И выплатил моральный ущерб, очень крупную сумму.

Константин Чуриков: Вот такая история. Спасибо, Николай, за ваш звонок.

Видите, на самом деле это волнует многих людей. Любой может столкнуться с такой опасностью.

Оксана Галькевич: Вы знаете, честно говоря, меня немножко все-таки напрягло ваше объяснение, что одна пощечина, две пощечины – это еще не побои.

Константин Чуриков: Это объяснение депутатов, Оксана.

Георгий Тер-Акопов: Одна.

Оксана Галькевич: То есть, в принципе, руки распускать у нас можно? Психологическое насилие тоже как насилие, видимо, вообще не считается. Вот как-то…

Георгий Тер-Акопов: Психологическое насилие, если оно не связано с угрозами…

Оксана Галькевич: Это же можно человека довести до убийства, до самоубийства.

Георгий Тер-Акопов: Можно, можно.

Оксана Галькевич: А обычно люди используют в комплексе и то, и другое.

Георгий Тер-Акопов: Ну, для того чтобы… Есть понятие «угроза применения насилия». Если кто-то будет, допустим, кого-то просто оскорблять, унижать, имея в виду его внешность либо телосложение, то здесь нельзя говорить о насилии. А если будет говорить: «Я тебя побью, изобью, ноги вырву, голову оторву», – и прочее, то – да.

Опять-таки как это говорится? При каких обстоятельствах это говорится? Что делает этот человек в этот момент? Если зафиксировано, что у него в руках находится любой предмет, который можно использовать в качестве оружия, осуществляя свою угрозу, то это будет восприниматься как реальная угроза. А если он с улыбкой на губах будет говорить: «Я тебя убью, зарежу», – и так далее, и при этом будут свидетели, которые подтвердят, что в этот момент у него не было ни агрессивного тона, ни каких-то порывов что-то осуществить, то вряд ли это следствие воспримет реально.

Константин Чуриков: Я наблюдаю, как реагируют у нас люди на SMS-портале. На самом деле самые разные мнения – в диапазоне от «ничего не получится», «разница менталитетов», «культура владения оружием на Западе и в России разная» до «хочу калаш», например, нам пишут, «вазой по бестолковке» (в смысле – по голове). Вот пишет из Мурманска инвалид на костылях: «Разные случаи у меня в жизни были. Убежать-то я не смогу. Может быть, и превысила бы степень самообороны – костыли-то металлические».

Давайте сейчас послушаем нашего зрителя, Василий нам звонит из Новосибирска. Василий, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Василий.

Зритель: Добрый вечер.

Константин Чуриков: Добрый.

Оксана Галькевич: Говорите, пожалуйста.

Константин Чуриков: Рассказывайте.

Зритель: Мы немножко при обсуждении уходим…

Оксана Галькевич: Сорвался звонок, к сожалению.

Константин Чуриков: Уходим от темы? И сбежал.

Оксана Галькевич: Давайте, чтобы не уходить от темы в сторону, посмотрим небольшой опрос, который наши корреспонденты провели на улицах городов. Спрашивали как раз людей: «Если вам или кому-то из ваших близких угрожает опасность, какие варианты самообороны вы считаете допустимыми?» Вот послушаем, что люди нам рассказали.

ОПРОС

Константин Чуриков: Очень многие высказывания обращают на себя внимание. Я себе отметил, что юноша сказал: «Не в полицию же обращаться». И вспомнил звонок нашего зрителя, который получил условный срок.

Ну смотрите. Действительно, люди же часто обращаются в полицию, говорят: «Смотрите, он мне угрожает, вот такая история». А полиции на это плевать, да? Может быть, нам с другого края подойти к этой проблеме? Может, нам как-то в другой консерватории подкрутить, а потом уже людям развязывать руки?

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, здесь есть один такой нюансик. Вот звонивший говорил: «Я говорил полицейским». Мало обратиться. В принципе, надо взять и написать заявление. Если это побои… Понятно, что полиция все равно откажет в возбуждении уголовного дела, потому что не имеет права, это не ее подследственность. Человек, который совершает эти насильственные действия, побои в доме и так далее, он может нести уголовную ответственность только в том случае, если до этого он уже был подвергнут административному наказанию.

Константин Чуриков: Ну хорошо, административное наказание для начала.

Георгий Тер-Акопов: Административное наказание. Составляется протокол, направляется в суд, и штрафуют его там на какую-то небольшую сумму. Либо могут обязательные работы присудить. Вот и все.

Константин Чуриков: Но это же от чего-то может остановить теоретически? Человеку прилетит за это…

Георгий Тер-Акопов: Может остановить. А может обозлить. Все зависит индивидуально от каждого человека. И только лишь если это совершается повторно, возможно уголовное преследование.

Оксана Галькевич: Георгий Рубенович, есть ситуации, когда взрослый с взрослым взаимодействует. Тогда, как вы говорите, должен обратиться, должен написать, принять какие-то меры защиты. А если это какая-то семейная ситуация, как у сестер Хачатурян, простите, когда дети? Когда определенные органы по работе с детьми по опеке, попечительству, в школе какие-то психологи и учителя знали, догадывались, были в курсе, соседи знали. Дети сами на отца ведь не пойдут писать. То есть фактически в этой ситуации что? Доведение до убийства.

Константин Чуриков: У нас ровно полминуты.

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, каждый раз это каждый конкретный случай.

Оксана Галькевич: И надо распутывать этот клубок. Это очень тяжело.

Георгий Тер-Акопов: Потому что тот случай, о котором вы говорите, – здесь, скорее всего, имело место длительное психотравмирующее воздействие.

Оксана Галькевич: И физическое воздействие тоже.

Георгий Тер-Акопов: И физическое воздействие, да. Поэтому каждый случай – он индивидуален. Понимаете? И с каждым случаем нужно разбираться отдельно. Но то, что разбираться с ним нужно и необходимо – да. И именно полиции, именно участковому инспектору. Ну, это вообще не подлежит никакому сомнению.

Константин Чуриков: Коротко. По вашей практике – самое безопасное средство самообороны, может быть, кроме кулака? Вот тут предлагали газовый баллончик. Безопасно?

Георгий Тер-Акопов: Вы знаете, в разное время было по-разному. У меня у самого девочки, две дочери. Ходили ли они с газовыми баллончиками? Да, ходили. Слава богу, никогда они им не понадобились. Ходили ли они с небольшими маленькими ножами, остро-остро заточенными? Да, ходили. Каждый защищается, боится и предполагает защититься различными способами.

Константин Чуриков: Спасибо. Георгий Тер-Акопов, председатель коллегии адвокатов «Тер-Акопов и партнеры», адвокат по уголовным делам, был у нас в студии.

Мы уходим на выпуск новостей, а через полчаса продолжим программу «Отражение» на ОТР. Оставайтесь с нами.

Об изменениях статьи о превышении правил самообороны