Алексей Вульфов: Все, что раньше окружало человека, должно было быть красиво, монументально и своеобразно. По этому принципу строились и вокзалы

Гости
Алексей Вульфов
писатель, председатель Общества любителей железных дорог

Ангелина Грохольская: Не знаю, как у вас, а у меня трепет вызывают даже звуки вокзала, ведь любое путешествие начинается именно с них. О вокзалах мы сегодня будем говорить с писателем, председателем Общества любителей железных дорог Алексеем Вульфовым.

Алексей Борисович, здравствуйте!

Алексей Вульфов: Здравствуйте!

Ангелина Грохольская: А у вас есть любимый вокзал?

Алексей Вульфов: Есть.

Ангелина Грохольская: Какой?

Алексей Вульфов: Два: Ленинградский и Ярославский. С ними связана вся моя жизнь. Это, как родные люди, для меня, я не могу на них смотреть просто как на здания.

Ангелина Грохольская: Вы, правда, сказали: «Как родной человек», – который тебя встречает или который тебя провожает и к которому ты испытываешь какое-то определённое чувство.

Алексей Вульфов: Точно.

Ангелина Грохольская: Скажите мне, пожалуйста, вокзалы строились по единым проектам?

Алексей Вульфов: Не было никаких типовых проектов. Всё, что окружало человека в старину, должно было быть красиво, монументально и своеобразно. И поэтому принципу строились вокзалы, причём не только большие, но и маленькие. Типовой проект признавался только в одном смысле: чтобы, например, вся железнодорожная линия была построена в едином стиле архитектуры, это другое дело. Например, какая-нибудь Бологое-Полоцкая железная дорога была построена просто вся от начала до конца, как единый город, растянувшийся на 400 вёрст. Архитекторы, которые привлекались к проектированию вокзалов, частенько имели диплом Академии художеств, а не только Академии архитектуры. Например, небезызвестный Константин Андреевич Тон – автор моего любимого Ленинградского вокзала, или, Фёдор Иванович Шехтель – гений, автор Ярославского вокзала. Это были художники, а не только архитекторы, это не просто так. Потому что, как говорил Савва Мамонтов, рекомендовавший Шехтеля на такую почётную, я бы сказал, миссию архитектора нового Ярославского, он сказал: «Железные дороги должны приучать глаз народа к красивому». Вот какой смысл внедрялся и проектированию вокзалов.

Ангелина Грохольская: А интерьер? Ведь внутри, ты заходишь в любой вокзал и обязательно попадаешь в зал ожидания, обязательно есть кассы, обязательно есть ещё какие-то помещения. То есть всё-таки были определенные требования?

Алексей Вульфов: Действительно, каждый вокзал внутри имел совершенно чёткую планировку согласно чётким задачам, которые ставила уже железная дорога. Были, во-первых, залы первого и второго и залы третьего класса. Это обязательно в Российской империи было, это раз. Второе: в России, как правило, на втором этаже больших вокзалов жил начальник станции с семьей. Например, в том же Ярославском. Кстати, не скучно ему было, правда? Да, была такая традиция, что мог жить на вокзале самом или рядом с вокзалом, как, например, начальник станции Озолин, приютивший Льва Толстого в Астапово. Это раз.

Ангелина Грохольская: Это для того, чтобы всегда на связи быть оперативно?

Алексей Вульфов: Да. Его хозяйство при нём. Так машинист водокачки тоже жил при водокачке. А машинистов паровозов селили, приказ Сталина даже был, не дальше километра от основного депо строить дома. То есть это традиция была. Дальше: это обязательно буфет. Как же без этого? Это самая привлекательная часть вокзала. Почитайте литературу, Бунин: «Прямо запахло этим ночным вокзальным самоваром». Буфет был тоже первого, второго и буфет был третьего класса на мало-мальски крупном вокзале. В-третьих, вокзалы имели кассу обязательно и в некоторых случаях, если это был маленький вокзал, багажное отделение, где сдавали багаж: диван, чемодан, саквояж. Состоятельные люди не брали с собой багаж в вагон, а сдавали его в специальный вагон багажный и так далее. В вокзале был также сторож, который возвещал: «Курьерский на Петербург!». Он же топил вокзал, и в вокзале мог находиться и агент службы движения, если это маленький вокзал. Это уже серьёзно, это аппараты службы движения: сигналы открывать, закрывать и так далее. Он же подавал сигнал в колокол, который обязательно висел на здании вокзала. Вот, собственно говоря, тот набор, который обязательно присутствовал в здании вокзала. Причём деление на классы было очень серьёзное. Кстати, зал первого, второго класса подразумевал дамские комнаты с ватерклозетом. Например, на нашей Бологой-Полоцкой линии даже маленькие вокзалы четвёртого класса, такие как, например, знаменитый уже, можно сказать, в России музей станции Куженкино, в этом деревянном вокзальчике, в глуши, где ничего не было, для дамы была дамская комната и ватерклозет.

Ангелина Грохольская: А мужчинам что делать и тем, кто в третьем классе? Уж извините за подробности.

Алексей Вульфов: Я думаю, договаривались при случае. Но для третьего класса туалет обязательно был на перроне, тоже было дамское отделение, было мужское отделение. Вокзал был комплекс, как сейчас бы сказали.

Ангелина Грохольская: Алексей Борисович, мебель почему везде одинаковая? Если мы закроем глаза, представляем деревянную скамейку. Сейчас, конечно, нет таких, но уж кто из нас, людей старшего поколения, на деревянных скамейках, постелив газетку или положив сумку свою дорожную, ни спал в ожидании поезда.

Алексей Вульфов: Знаете, когда строилась железная дорога, то при царе она снабжалась сразу всем вплоть до не то что стула и стола, я уж не говорю об огнегасительных приборах, как читаю в царских отчётах, о штемпелях для билетов, там же ещё билетная касса, как же, это целая поэзия отдельная, снабжалась вешалками для одежды. Это всё было по единому проекту. Был подрядчик, который это заказывал. Например, заказывали мебель специально, например, у нас на Бологое-Полоцкой железной дороге. Для маленьких станций в глуши в абсолютной мебель изготавливал некий столяр Владимирской губернии крестьянин, я не помню его фамилию, но тем не менее для пары тройки десятков станций. Понимаете? Отсюда и единообразие всей этой мебели, а когда-то зеркал или люстр, например. Я уж не говорю о плевательницах, а пепельницах, которые обязательно были, которыми комплектовались все станции участка. Так что то, что вы справедливо заметили, единообразие всего этого и некое такое чуть тяжеловесное, державное отраслевое великолепие, действительно, имело место.

Ангелина Грохольская: Сейчас прервёмся ненадолго, не переключайтесь. Смотрите во второй части программы: «Пароходом и поездом: как связаны вокзалы Сочи и Симферополя», «Вокзал загадка: где машинисты музей создали и как античный храм оказался на крыше», «Маленький, да удаленький: чем прославился хлебный мятежный железнодорожный посёлок Чакино?».

В эфире программа «Большая страна. Территория тайн». Путешествуя на поезде, увлечённые беседой с соседями по купе, мы даже не замечаем небольшие станции и полустанки, мелькающие за окном. Но, если остановиться и выйти, сколько удивительных тайн откроется нам! Казалось бы, типичное здание вокзала, а для местных самое красивое и важное в посёлке. Да и сам посёлок во многом появился и живёт сейчас благодаря железной дороге. Наш корреспондент Елена Азарченко побывала в одном таком маленьком, да удаленьком, но с богатой историей и удивительными людьми.

СЮЖЕТ

Ангелина Грохольская: И с нами на связи сегодня писатель, председатель Общества любителей железных дорог Алексей Вульфов.

Алексей Борисович, мы начали с вами со столичных вокзалов, с больших всё-таки, вот я хочу сейчас про маленькие вокзалы поговорить. Их столько много в нашей большой стране, и они тоже наверняка уникальные.

Алексей Вульфов: Вокзал – это одна из важнейших архитектурных точек этого города. Не только архитектурных, но и жизненных. Вокзал – это всегда место какого-то бытового, не хочу говорить «спасения», какой-то такой бытовой радости человека. На вокзале был раньше «кулер», как сейчас говорят, а тогда это называлось просто «чан» или «бак» с питьевой водой, кружка висела на цепи, можно было попить воды. На вокзале путник, замёрзший до костей, мог спастись от замерзания. И был в Российской империи перечень станций, где запрещено было кондукторам высаживать пассажиров-безбилетников, они замёрзли бы там до смерти. Это станции, где нет печек, а в вокзале всегда печка. Кстати, и ваш покорный слуга пару раз от обморожения ног спасался такой печкой. Один раз на станции Волово даже прямо ноги в топку засунул к ужасу пассажиров, до такой степени замерзший, а там печка топится, знаете, угли – красота, тепло. Я как-то прикорнул на этой лавке и тут же уснул, в ту же секунду, и понял, что люди испытывали в войны, когда попадали в это положение. Дальше, есть к выражение «базар-вокзал».

Ангелина Грохольская: Да-да-да.

Алексей Вульфов: Всегда рядом баня, всегда рядом базар, всегда рядом что-то человеку нужное –автостанция, киоск газетный. А в Российской империи были потрясающие газетные киоски, книготорговля вообще была потрясающей. Книги на 18 языках, включая китайский, японский язык, не говоря об английском, французском, детские сказки дешёвые, поэтому это было ещё к тому же и просветительская миссия для народа. Последнее, что хочу сказать, что вокзал в такой стране, тем более как Россия, с её пространствами, имеет и большое символическое жизненное значение, потому что в дорогу просто так не отправляются и любой вокзал – это всегда какое-то явление в судьбе, большое или маленькое. От поездки на дачу на электричке до поездки на свадьбу. Это ещё потому знаковое явление, потому что там судьбы смыкаются, там средоточие народной жизни, там средоточие судеб.

Ангелина Грохольская: Сделаем небольшую остановку в нашем путешествии, не переключайтесь.

Мы продолжаем, в эфире программа «Большая страна. Территория тайн». «Дым столбом – кипит, дымится пароход… Пестрота, разгул, волненье, ожиданье, нетерпенье… Веселится и ликует весь народ И быстрее, шибче воли поезд мчится в чисто поле». В знаменитой песне паровоз именуется «пароходом». Так и было, ведь даже внешне первые паровозы были очень похожи на водных братьев. И, плюс ко всему, пути сообщения – это не только железные дороги, как и вокзалы. Вместе с Ольгой Камчатовой мы отправимся в Сочи и побываем на морском и железнодорожном вокзалах, узнаем, что означают скульптуры на здании порта, и раскроем главную тайну башни с часами.

СЮЖЕТ

Ангелина Грохольская: На связи с нами сегодня Алексей Вульфов – писатель, председатель Общества любителей железных дорог.

Алексей Борисович, скажите, пожалуйста, а вам когда-нибудь приходилось с какими-то мистическими явлениями сталкиваться на вокзалах или, может быть, истории какие-то тайные разгадывать?

Алексей Вульфов: Вы знаете, сказать, что мистических, я не могу, честно скажу. Но, что касается тайн, этого хоть отбавляй. Например, Казанский вокзал. Там поразительна сама история его создания – долгого, трудного, из нескольких частей он созидался. Эта башня Сююмбике, это сочетание стилей – восточного, древнерусского. Эти художники: Лансере, Кустодиев, Серебряков, искусники для оформления этого вокзала. Его, с одной стороны, роскошь, а, с другой стороны, его какой-то особенный дух, который я всегда там чувствую, очень напряжённый. Это, во-первых. А во-вторых, например, Ярославский вокзал, когда его реставрировали уже в наше время, уже в 70-е, кажется, годы, то вдруг к изумлению самих реставраторов, когда начали стенку ломать и очищать, вдруг увидели там старые колонны, которые были построены ещё Шехтелем в начале XX века. То есть это какое-то было потрясающее открытие. И сейчас эти, я бы сказал, немного венецианские колонны украшают зал, по которому идёшь к поезду. Это очень монументально выглядит. Идёшь каждый раз мимо этих колонн и думаешь: «Батюшки! Ведь к этим самым колоннам приходили поезда! Ведь в том месте, где сейчас я иду, пыхтели паровозы, раздавались гудки». Вокзал-то был гораздо ближе к площади Каланчёвской. То есть тупики-то были гораздо ближе. И вот это создаёт ощущение, действительно, мистики какой-то.

Ангелина Грохольская: Алексей Борисович, спасибо вам огромное за этот, как всегда, безумно интересный рассказ!

Алексей Вульфов: Огромное спасибо вам, очень приятно было увидеться с вами и встретиться с вашим замечательным каналом, спасибо!

Ангелина Грохольская: Спасибо, до свидания!

Алексей Вульфов: До свидания!