Есть ли будущее у российского сыра?

Гости
Олег Сирота
фермер
Мария Коваль
сыровар
Артём Белов
генеральный директор «Союзмолоко»
Александр Крупецков
руководитель проекта «Сырный сомелье»
Айрат Хайруллин
зампредседателя комитета ГД РФ по аграрным вопросам

"Сыр – это прыжок молока в бессмертие".

Клифтон Фадиман

Миллионы людей в России не могут представить свой рацион без сыра. Но цены на любимый продукт кусаются, а выбор в магазинах сократился из-за эмбарго на импорт из стран Запада. При этом контрсанкции дали мощный стимул развитию российского сыроварения. Отечественные производители уверены: они могут делать качественный продукт. Но чтобы как следует наладить дело, им нужно преодолеть массу трудностей – проблемы в отрасли не решаются одним лишь ограничением импорта.

Дмитрий Лысков: Сыр в России – больше, чем просто пищевой продукт. С 2014 года из-за контрсанкций этот вопрос – не больше и не меньше чем политический. Ну, шутки шутками, а я как простой человек тоже посещаю магазины, вижу прилавку. И после определенного недостатка сыров сразу после контрсанкций прилавки сейчас совершенно заполнились, мы видим огромный ассортимент. Айрат Назипович, получается, что все-таки импортозаместились?

Айрат Хайруллин: Мы сделали очень серьезный шаг в направлении импортозамещения. И особо у нас были положительные, так скажем, результаты в этом вопросе в 2015 году. В 2016 году мы имеем некоторое торможение, которое связано прежде всего с дефицитом денег и государственной поддержки: мы все-таки находимся в тяжелой кризисной ситуации, у нас есть определенные проблемы ограниченности бюджетных средств. Но тем не менее государство понимает то, что сельское хозяйство растет, то, что мы сегодня по молоку пока самодостаточны только на 70%. Значит, нам есть куда расти даже внутри страны, нам не надо искать пока рынки сбыта где-то за рубежом.

Соответственно, это понимание перерастает в то, что государство будет увеличивать поддержку сельского хозяйства. И вот вчера фракция "Единая Россия" встречалась с министром сельского хозяйства. У нас была очень серьезная, длительная, на протяжении четырех часов такая рабочая встреча. И скорее всего, мы, наверное, во втором полугодии сможем закрыть те проблемы финансовые, которые у нас сформировались в первом полугодии.

Дмитрий Лысков: Ну, замечательно, если это будет так.

Александр Юрьевич, у меня к вам, как к сырному сомелье, если позволите, личный вопрос. Вы в магазинах, в простых магазинах шаговой доступности, в супермаркетах, где отоваривается основная масса нашего населения, сыр покупаете?

Александр Крупецков: Чем меньше магазин, тем меньше он покупает. Соответственно, у меньших сыроварен. И тем больше вероятность получить именно качественный продукт

Александр Крупецков: Ну, я бы сказал, что там очень сложно найти действительно качественный продукт. Но причина тому – как раз продуктовое эмбарго. Потому что сразу же на полки попали не те, кто делают, а те, кто смогли быстро нарастить объемы, а это – соответственно, вот это пальмовое масло и прочее, и прочее, и прочее. Поэтому здесь бы я рекомендовал, конечно, очень аккуратно покупать. И чем меньше магазин, тем меньше, соответственно, он покупает у меньших сыроварен, и тем большая вероятность получить именно качественный продукт.

Дмитрий Лысков: Ну, мне нравится оптимизм в ваших словах, что очень сложно, но, видимо, все-таки можно найти качественный продукт.

Александр Крупецков: Я вижу положительную тенденцию на самом деле. Я думаю, что это вопрос не года-двух, а где-то пяти лет. Действительно, люди хотят качественный сыр и начинают задумываться. Раньше цена – это главное было. Сейчас уже не совсем так, уже есть пожелания по качеству.

Дмитрий Лысков: Сейчас, секундочку. Артем Сергеевич, а вы как потребитель приобретаете сыры в простых магазинах, не в специализированных, не знаю, не в интернете заказываете?

Артем Белов: Вы знаете, на самом деле я и моя семья – мы очень активные потребители молочной продукции. То есть, помимо сыров, мы очень много пьем, несмотря на расхожий миф, мы очень много пьем молока, очень много пьем кефира, едим масло, потребляем сыр. Я могу вам сказать, что я не испытываю проблем на самом деле с сырами, особенно последние год-два.

Я считаю, что наш сырный рынок поделился на три очень большие категории. Это традиционные промышленные сыры, которые до сих пор потребляют. 70% потребляемых сыров в России – это все равно большие, крупные производители на промышленных предприятиях.

Очень динамично растущий сегмент фермерских ремесленных сыров, который очень динамично развивается. Но нужно понимать, что он в объеме небольшой пока, хотя приличный в деньгах. Вот там самые интересные тенденции, потому что как раз европейские сыры, которые поставлялись в большом объеме в Российскую Федерацию – дорогие, опять же ремесленные, – вот там происходит самое интересное замещение. Потому что там действительно в течение ближайших трех… Уже сейчас есть яркие производители, но в течение трех-пяти лет действительно может сформироваться такой кластер очень сильных производителей.

И третий сегмент – очень большой, который развивается последние два года, и его развитие, к сожалению, связано с тем, что у нас беднеет население. У нас доходы населения падают последние 24 месяца. И к сожалению, потребление продуктов, молочных продуктов с добавлением пальмового масла, простите, заменителя растительных жиров, те же самые сырные продукты – это не вопрос того, что кто-то хочет нагреться на этом. Это во многом вопрос того, что есть спрос на них, потому что, к сожалению, население хочет покупать определенный продукт, доступный, и оно не может покупать дорогой продутой.

Поэтому растет потребление сырных продуктов и, соответственно, их производство. Но нельзя путать спрос на такие продукты с введением потребителя в заблуждение, когда есть недобросовестные производители, и они обманывают покупателя, называя сыром тот продукт, в котором используются заменители растительных жиров. Вот с этим нужно очень жестко бороться.

Дмитрий Лысков: Вот как раз вопросами качества и озаботились мои коллеги, которые с камерой отправились в простые магазины и осмотрели прилавки. Давайте посмотрим, что они увидели.

Супермаркет эконом-класса одной из популярных сетей. Идем в него с заведующей лаборатории НИИ молочной промышленности Еленой Юровой. Она давно работает с сырами. Первый же кусок с этого прилавка вдохновил эксперта на рифму.

Елена Юрова, руководитель испытательной лаборатории Всероссийского НИИ молочной промышленности: Сыр "Эдам" – не верь своим глазам. В сыре эдам не должно быть никаких глазков. Вот эти глазки похожи на "Костромской".

Кто не знает, настоящий эдам выглядит так. Его глазки могут иметь разную форму. Только важно, чтобы их не было слишком много либо они совсем отсутствовали.

Елена Юрова: Давайте посмотрим, самый дорогой у нас здесь сыр. В общем, понимаете, все, что связано с нарушением – это упаковка. Обратите внимание – огромный пакетик, маленький кусочек, замученный, по-моему, жизнью. Посмотрите, это называется "Маасдам"? Разве могут быть у маасдама такие глазки?

А вот так выглядит настоящий маасдам. Идем дальше. Это магазин другой крупной эконом-сети. Здесь нарушений меньше, но мы тоже нашли подделку. Производитель российского сыра указал на упаковке, что его продукт изготовлен по ТУ, но такого быть не должно. Российским считается только тот, который выпущен по ГОСТу. Этот же не имеет права так называться. Фальсификация налицо, каким бы хорошим и безопасным ни был продукт.

Введение эмбарго на сыры значительно ухудшило ситуацию на этом рынке. Впрочем, подмена названий вряд ли может навредить здоровью, тогда как сокрытие неудобной для производителя или торговой сети информации может быть опасно. Даже если на сыре написано "ГОСТ", как на этом "Российском", – скорее всего, это вранье.

– А что эти пятна говорят? О чем?

Елена Юрова: Ну, это пошла порча продукта, сыр не созрел. И в какой-то момент без созревания пролежал, и начался процесс порчи.

Чтобы спасти недозревшие сыры от скорой порчи, производители добавляют антибиотики. Нет, они не запрещены. Их используют во всем цивилизованном мире, только с большой осторожностью. По правилам, такой сыр на прилавок сразу не попадает. Перед продажей поверхность, обработанную антибиотиком, срезают, а потребителя информируют на упаковке об их использовании. Лабораторные исследования показали, что в нашей стране информация об антибиотиках скрывается от покупателя.

Елена Юрова: Зависит от торговли – насколько торговая точка при расфасовке этой головки, насколько хорошо она убирает эту поверхность, насколько она ее промывает и как они договорились с тем поставщиком и производителем. Очень часто бывает, что существует сговор.

В общем, покупка сыра – часто русская рулетка. При этом предъявить претензию продавцу или производителю практически нереально. Если это, конечно, не какое-нибудь массовое отравление.

Елена Юрова: Очень сложно вообще идут и сами сети, и производители на то, чтобы убрать, например, с торговой полки некачественный продукт. Как правило, всегда идут судебные какие-то разбирательства, процесс затягивается, а продукт продолжает продаваться.

Впрочем, по мнению Елены Юровой, ситуация на рынке сыра постепенно начинает выправляться. Ну а пока этот сегмент переживает переломный этап, эксперт советует ходить за сыром подкованными. В первую очередь – узнать до покупки, как должны выглядеть сыры определенных сортов. Во-вторых, отдавать предпочтение продуктам в фабричной герметичной или вакуумной упаковке. То, что пакует сама торговая сеть – часто подделка. В-третьих, останавливать свой выбор на сыре, с этикетки которого можно невооруженным глазом считать информацию о составе продукта, датах выработки, упаковки и сроки хранения. Если же маркировка плохо видна – отказаться от покупки такого продукта.

Дмитрий Лысков: Так увидели ситуацию на прилавках мои коллеги. Олег Александрович, вы при просмотре сюжета аж за голову схватились. Что вас так удивило? Или поразило? Или ужаснуло?

Олег Сирота: Меня поразила та вещь, которая прямо кричит на упаковке, которая говорит о том, что это сыр не из молока, то есть это даже не сыр. Цена. Сыр из молока в России не может стоить 200 рублей, 167 рублей, 300 рублей он не может стоить. Есть одна простая истина: для 1 килограмма сыра нужно 10 литров молока – для полутвердого, который сейчас был в сюжете. А для пармезана – еще больше, литров 14 понадобится молока, хорошего молока. Такое молоко уже за 30 рублей перевалило.

Наша сыроварня покупает молоко по 34 рубля. Пока еще не запущена до конца своя ферма, мы закупаем молоко. И у нас себестоимость 1 килограмма сыра – 340 рублей, только молоком. Плюс транспортные расходы – 50 рублей. Плюс то-сё, пятое-десятое. И у нас самый дешевый сыр стоит 800 рублей, на маленькой сыроварне.

На большом заводе, на мой взгляд, цены на молоко – в районе 30 рублей. Я думаю, коллеги поправят. Артем, если я неправ, то скажи. У нас 30 рублей за литр молока – средняя цена в России. Там 300 рублей все равно будет молока в этом сыре. Плюс переработка. Плюс сети, которые накидывают 60%. И это будет рублей 650–700 минимум, если вам повезло в магазине. Это не сыр был. Ну, это первое.

И во-вторых, даже на самом плохом производстве антибиотики не добавляют в готовый продукт. Антибиотики бывают в молоке, когда у тебя плохой поставщик молока. Они там лечили корову, не долечили, бросили, стали доить в общий танк – и тогда тебе может попасть молоко. Но ты сыр не сделаешь, ну, нормальный сыр. А если люди делают как бы его… Берут сухое молоко, пальмовое масло, все это смешали. Там корова вообще не нужна с рогами. Мы – молочные фермы – не нужны.

То есть, в принципе, даже повода для дискуссии нет, потому что ни "Союзмолоко", ни аграрный комитет, ни мы, сыроварни, ни сырный сомелье не нужны, если обсуждать проблему сыров за 300 рублей, в которых 100 – это молоко. Это нужно малазийцев пригласить сюда, вот с ними поговорить, немцев, которые сухое молоко контрабандой тащат через Белоруссию, и кого-нибудь еще. Вот тогда и обсудить.

А если сыр, то… Половина сюжета, к сожалению, не про сыр была. Но это не вина журналистов, которые снимали. Это, к сожалению, состояние рынка.

Дмитрий Лысков: Ну, понятно. Мы здесь как раз и собрались, чтобы разобраться в этом вопросе.

Олег Сирота: И люди, которые продают это как сыр, они должны быть наказаны. Нам нужны уголовные сроки и посадки! Где посадки вообще? Где уголовная ответственность?

Дмитрий Лысков: Уже задавали этот вопрос, но немножко по другому поводу.

Мария Владимировна, вы согласны, что критерий выбора между сыром и тем, что называют "сыр", – это в первую очередь цена?

Мария Коваль: Ну, на сегодняшний момент, к сожалению, только лабораторные методы могут показать, действительно ли сыр из натурального молока или нет, поэтому потребитель, конечно, должен еще ориентироваться на какие-то другие быстрые внешние признаки. Прежде всего, конечно, это цена. Я однозначно с Олегом согласна. И я думаю, что здесь нет никого, кто бы не согласен был.

Дмитрий Лысков: Давайте сразу порог тогда попробуем установить. То есть эти самые 300–350 рублей – это себестоимость, да?

Мария Коваль: 300 рублей – себестоимость только по сырью.

Олег Сирота: Только молока.

Дмитрий Лысков: Молока.

Олег Сирота: Без налогов, без электричества.

Мария Коваль: Я могу сказать, что, соответственно, и без заквасочных культур, без ферментов, без процесса сыроделия. Поэтому, конечно, настоящий сыр в крупных производствах не может уходить, на мой взгляд, менее чем за 500 рублей за килограмм, потому что у крупных производств существуют довольно-таки серьезные в любом случае свои собственные издержки. Если мы говорим о ремесленном сыроделии, то цена повышается еще более.

Дмитрий Лысков: Ну, понятно, там все-таки штучное производство.

Мария Коваль: В силу того, что штучное производство, ручной труд. Далее. Мы имеем возможность еще более высокого качества молоко привозить к себе на производство, сыропригодное молоко с высокими показателями по белку, по жиру, по соматике, по бактериальной чистоте. И соответственно, конечно же, плюс ко всему это другие рецептуры сыров, это другие условия созревания этих сыров. И конечно же, цена – это один из факторов, который отличает натуральный сыр от его, скажем так…

Дмитрий Лысков: Спасибо. Александр Юрьевич, вот цена – понятно. Но не менее понятно, что в магазине можно установить любую цену. Да и в принципе, продавец недобросовестный может любую отпускную цену назначить на свой товар. Есть какие-то еще советы простому потребителю, как на глаз, кроме как по цене, отличить подделку от реального сыра?

Александр Крупецков: Ну, тут Мария правильно сказала, что действительно на глаз никак не отличишь. Есть такие какие-то вещи, которые должны немножко настораживать начинать. Это, естественно… Вот мы видели сыры, и у них такие края были немного сплавленные. Такое ощущение, что сыр, я не знаю, передержали на печке – и он так поплыл чуть-чуть. Хотя мы понимаем, что…

Дмитрий Лысков: В микроволновку засунули.

Александр Крупецков: Ну, например, да. Вот такое ощущение просто складывается, что он созревал не при той температуре. Вот его отрезали кусок, и у него должен быть там ровный кусок, а он поплыл. И очень странно это все выглядит.

Дмитрий Лысков: То есть это показатель того, что сыр некачественный?

Александр Крупецков: Да. И это как минимум. То есть, естественно, там бывают какие-то… Ну, может, его перевозили неправильно или еще что-то.

Мы также смотрели, что там должны быть глазки, не должны быть глазки. На самом деле тут нужно понимать банальную вещь: если сыр называется "Эдам", "Эмменталь", "Пармезан" и прочее-прочее, производитель пытается вылезти на этом имени, он пытается продать свой продукт. То есть здесь не надо искать, я думаю, глазки. Здесь нужно уже смотреть именно на состав. Неважно, я не знаю, похож сыр на эдам или нет. Важно то, что в нем внутри, что в этом сыре, то есть какого качества сам сыр. В частности я очень не рекомендую сейчас покупать в супермаркете то, что называется "Пармезаном". Там в 99% случаев будет что угодно, что очень хочется продать кому-то.

Дмитрий Лысков: Айрат Назипович, тогда вы мне поясните. Я прихожу в крупный супермаркет и вижу на прилавках там и маскарпоне отечественного производства, и эдам, и… Да любые сыры отечественного производства. Получается, что все это совершенно не то, за что его выдают? А это разве не обман потребителя?

Айрат Хайруллин:  Сегодня очень много суррогатов сыра. Ну, посудите сами. Например, себестоимость сливочного масла на заводе составляет 350 рублей. А пальмового масла - 80 рублей 

Айрат Хайруллин: На самом деле – и да, и нет. Конкуренция сегодня очень большая. В действительности есть очень качественные сыры. Действительно, первый критерий оценки – это цена. Дальше все-таки надо пробовать. И каждый человек ведь ходит, как правило, в один свой супермаркет, и в этом магазине тот, который распробовал, будет употреблять.

На самом деле для производства сыра нужно очень много денег. Это все-таки молокоемкий продукт. И срок производства сыра довольно-таки длительный. И чем тверже сыр, чем он, так скажем, более твердый, то больший срок для его приготовления нужен. Поэтому в том числе во всем мире, а в нашей стране особенно, где очень большая сезонность производства молока, большую часть сыра все-таки, основную часть сыра в стране производят с мая по август месяц, до начала августа, пока у нас много молока. В это время сезонный спад цен. Мы думаем, что в этом году цена за литр молока, например, первого сорта будет на уровне 22–23 рубля за литр. Высший сорт, наверное, будет 25–26 летом, а сейчас он стоит 33–35.

Но нам нужно поддержать в том числе и наших производителей молока и переработчиков молока "короткими" деньгами, чтобы они могли с рынка купить это молоко, не обрушая цены. Чем плохо большое снижение цены летом? Чем сильнее цена падает летом, тем сильнее она вырастает осенью. Для нас нужно создать хотя бы пять лет стабильной ситуации по закупочным ценам на молоко. Если мы сможем создать механизм такой (а в общем-то, мы все проработали и знаем, как это сделать), если нам удастся все-таки поддержать производителей молока стабильными закупочными ценами, то наша перерабатывающая отрасль будет обеспечена качественным молоком, а наши потребители будут обеспечены качественным сыром.

Действительно, сегодня очень много суррогатов, очень много пальмового масла, растительного жира, который заменяет. Ну, посудите сами. Например, сегодня сливочное масло, отпускная цена с завода… Даже не так. Себестоимость на заводе составляет на уровне 350–360 рублей. А пальмовое масло, например, техническое стоит сегодня 80 рублей. Допустим, заменитель молочного жира, очищенное пальмовое масло – где-то на уровне 120 рублей.

Дмитрий Лысков: Ну, это как раз понятная система. Сейчас Артема Сергеевича я спрошу. Получается, что, во-первых, молочная отрасль нуждается в поддержке – и видимо, в силу как раз того, что те же самые жиры растительного происхождения просто вытесняют естественное молоко, что ли? Так получается?

Артем Белов: Ну нет. Вы знаете, я еще раз говорю: ключевым фактором, который сейчас определяет тенденции на рынке, являются реальные доходы населения. Они падают. Вы поймите, хороший и качественный продукт не может стоить дешево. Вот вы спросите у коллег-сыроваров, может ли хороший и качественный продукт стоить дешево, может ли стоить качественное сырье дешево. Не может.

Дмитрий Лысков: Я от коллег-сыроваров слышал в том числе и претензии в адрес производителей молока, что хорошего и качественного продукта они как раз не получают. Вот что самое смешное.

Артем Белов: Нет, смотрите… Все правильно, но ситуация действительно не так однозначна. То есть действительно есть проблемы и в сырьевом секторе, и в переработке. Но ключевой драйвер? Что вытягивает все? Понимаете, если есть спрос, то спрос рождает предложение. Если есть спрос, развивается переработка. Есть спрос на дорогой продукт, потому что есть деньги у населения, – покупается дорогой продукт. Нет денег на дорогой продукт – ищутся альтернативы.

Альтернативы, к сожалению, часто приходится искать в продуктах молокосодержащих, где используются заменители молочных жиров. И это не осознанный выбор потребителя: "Я хочу купить". Это, к сожалению, безвыходная ситуация. Он не может купить другой продукт, к сожалению. И в этом на самом деле очень большая проблема, как мне кажется, поэтому…

Дмитрий Лысков: Олег Александрович, а вы спрос не формируете, получается?

Олег Сирота:  Вбухнули бешеные деньги, построили многомиллиардный комплекс, просто фантастический. С ковровыми дорожками и кожаными креслами, где доярки переодеваются! Я такое первый раз в жизни видел. А молоко – отвратительное 

Олег Сирота: Мы формируем спрос. Знаете, я за последние два года проехал, наверное, штук 150 коровников. И я, например, был на одной из ферм, на которую и государственные кредиты вбухнули, и еще что-то. Я считал, сколько они построили. И у меня внутренний счетчик сломался на миллиарде рублей – я перестал считать. Там у них было штук 150… Четыре робота на них стояли за миллионы евро купленные, а молоко было такое, что, в принципе, можно было под забор выливать.

Я у них спрашивал: "Вы кто? Вот ты кто?" Он говорит: "Я агроном". Я говорю: "А кто за коров отвечает? Может быть, ты?" Он говорит: "Я бухгалтер". Не было специалиста, который бы сказал: "Я зоотехник. Я здесь хозяин". То есть вбухнули бешеные деньги, построили многомиллиардный комплекс, просто фантастический, полностью… С ковровыми дорожками и кожаными креслами, где доярки переодеваются! Я такое первый раз в жизни видел. А молоко – отвратительное.

Дмитрий Лысков: Мария Владимировна, вы подтверждаете, что существуют реальные проблемы с молоком?

Мария Коваль: Ну, во-первых, существует первая проблема – это дефицит сырья в целом в России. То есть самого молока в принципе не хватает для того, чтобы удовлетворить спрос переработчиков и, соответственно, сделать все продукты натуральными. То есть потребление выше, нежели производство этого сырья. Соответственно, отсюда и возникает достаточно высокая цена не сырье. Отсюда же возникает проблема с качеством сырья, потому что любое качество все равно будет продано.

И конечно же, сыроделы в данном случае очень сильно страдают. То есть те сырзаводы, которые не имеют своей базы, крупные производства, они элементарно не могут позволить себе купить натуральное молоко в достаточном объеме для того, чтобы обеспечить себе, скажем так, натуральный сыр, если они хотят, скажем так, продавать его по экономической цене. Но…

Дмитрий Лысков: Вот ситуация у нас в стране парадоксальная. Айрат Назипович тоже хотел добавить…

Мария Коваль: Позвольте все-таки… позвольте все-таки…

Дмитрий Лысков: Да, конечно. Я думал, вы закончили мысль.

Николай Матвеев: Не все так плохо, на мой взгляд. Я считаю, что санкции прекрасно позволили нашу отрасль продвинуть вперед. И прежде всего отреагировали именно мелкие производители, мелкий бизнес, мелкий и средний бизнес. Это оперативные, скажем так, активные, заинтересованные люди, которые пришли с другого рынка, которые пришли из другого вида бизнеса, начали вкладывать свои личные деньги – не кредитные, не государственные. И соответственно, на сегодняшний момент, да, таких сыров, конечно, пока еще мало, но тем не менее они даже уже появляются в сетях – пусть не во всех, не в "Копеечке", не в "Перекрестке"…

Дмитрий Лысков: К сетям мы перейдем позже.

Олег Сирота: Я хотел бы добавить…

Дмитрий Лысков: Сейчас, секундочку, одну секундочку. Вот Айрат Назипович тоже хочет добавить.

Айрат Хайруллин: На самом деле я не сторонник того, чтобы впадать из крайности в крайность и пугать население. В действительности, если вы посмотрите даже на общество, у нас тоже есть какое-то количество людей, которые простудились, но это несколько процентов, если не эпидемия. В среднем на средней ферме российской, так скажем, антибиотики получают от 1,5% до 4,5% поголовья. Если там, скажем, эпидемия, если коровы захворали, если есть какие-то проблемы, то это никогда не бывает больше 10%. Как правило, это молоко бракуется, оно отделяется в отдельный танк.

То есть здесь на самом деле любой покупатель молока сам должен контролировать. И если сегодня покупателю молока нужно молоко без антибиотиков, он просто не принимает это молоко, возвращает. И больше ему никто не будет отправлять это молоко, потому что это очень дорого.

Дмитрий Лысков: Я, конечно, не знаю, как у оптовых покупателей молока, но я как простой потребитель молока постоянно сталкиваюсь с молоком, которое не киснет в принципе.

Айрат Хайруллин: А это другая история.

Дмитрий Лысков: То есть это что? Не антибиотик?

Айрат Хайруллин: Это молоко стерилизованное.

Олег Сирота: Это ультрапастеризация. Это когда при огромной температуре его нагрели, при низком давлении…

Айрат Хайруллин: Оно неживое просто молоко.

Олег Сирота: То есть там все умерло. То есть разница, в принципе, между сухим молоком и вот этим уже небольшая.

Айрат Хайруллин: Я бы так не сказал на самом деле. В этом молоке есть и жиры, и белки, и лактоза, и микроэлементы, и макроэлементы – там все есть. То есть питательность оно имеет ту же, но просто это неживое молоко. У живого молока есть свои плюсы и есть свои минусы. Не каждый может переносить живое молоко, у некоторых живот пучит. Но мы все-таки за то, чтобы люди потребляли натуральное молоко. И если молоко, например, ультрапастеризованное – пускай будет написано "ультрапастеризованное". Если оно сделано из сухого молока, то оно не имеет права называться "молоком", а оно должно называться "молочным напитком". Мы не имеем права обманывать потребителей. И мы за этим будем следить.

Дмитрий Лысков: Ну, с сырами как-то не проходит эта схема.

Айрат Хайруллин: Ну, это тоже…

Дмитрий Лысков: Потому что мы уже говорили о том, что самые разнообразные сыры, называемые от "Эдама" до "Тильзитера"…

Айрат Хайруллин: Это проблемы переходного периода. Этого недолго ждать. Я думаю, это все пройдет.

Олег Сирота: Вы понимаете, безусловно, сейчас отрасль, вот эти сыровары – да, пусть маленькие, которые приходят, – они, конечно, потихонечку заставляют. То есть ты… Мы же все постоянно проводим политбеседы с этими руководителями коровников. Я говорю: "Вася, смотри, вот ты сейчас…"

Дмитрий Лысков: Политбеседы – это хорошо. Мне понравилось.

Олег Сирота: Да. Я говорю: "Смотри, ты сейчас сдаешь кому-то молоко за 24 рубля. Ты можешь сдавать за 35". И пусть не с первого раза, даже не с первого года до Васи дойдет, что можно за 35 рублей его прекрасно сдавать, и у него все купят. И это будет, но нужно несколько лет.

И знаете, что хочу сказать? Как раз мы затронули тему маленьких сыроваров. Я хотел бы перефразировать фразу. Помните "В бой идут одни "старики", когда они спорят, кто первый распишется на Рейхстаге, и он говорит: "Слушайте, чего вы спорите? Распишется на нем рядовой пехоты Ваня – и по праву". И на "рейхстаге" распишется кто-то из маленьких фермеров, маленьких сыроваров. Первый сварит настоящий пармезан, который не отличить, настоящий эмменталь. Ну, другие многие сыры уже даже сварили, уже даже перечислять почти нечего, потому что маленькие производители уже почти все это производят. Но из маленьких они станут большими – и вот тогда начнут сталкиваться с проблемами.

Вот я сейчас с чем столкнулся? У меня нет молока для пармезана. У меня есть две проблемы. Во-первых, я не могу осилить коровник, потому что у меня нет кредитов. То есть надо мной просто мои коллеги смеются, немецкие фермеры, когда я им говорю, как я на коленях ползаю, пытаясь найти деньги на коровники. Я их не могу найти. И это при том, что мне государство дало денег, уже грант, всё нормально. И вторая проблема. Знаете, с чем я столкнулся?

Дмитрий Лысков: С чем?

Олег Сирота: Даже если я сейчас осилю коровник, даже если все построю, я начну закладывать сыры. У меня нет кредита на молоко для того, чтобы заложить на два года

Айрат Хайруллин: Я об этом и говорил.

Олег Сирота: Мои коллеги в Парме, у них ставка – ноль процентов! Они могут позволить себе на год заложить, на два года заложить сыры, на три года, на четыре. Итальянцы.

Артем Белов: И что самое интересное – эти сыры будут залогом.

Олег Сирота: Да, да, да!

Артем Белов: Это самое важное. Банк же залог потребует на два года.

Олег Сирота: Да. А я трусы последние банку закладываю. Я уже все заложил. Даже бытовка, в которой я живу, она уже банку принадлежит. У меня вообще ничего нет, я уже всем должен.

Дмитрий Лысков: Вместо сыров.

Олег Сирота: Да, да.

Дмитрий Лысков: Кстати говоря, вместо сыров. Мы уже затронули вопросы проблем, с которыми сталкиваются производители. Мои коллеги попытались также разобраться в этом вопросе. Давайте сейчас посмотрим, какие проблемы выявили они, ну и обсудим их в нашей аудитории.

Джей Клоуз, сыровар: 22 килограмма! Спортзал!

Спортзал, сыроварня и дом родной. Фермер с американскими корнями Джей Клоуз обосновался в подмосковной деревне Мошницы 20 лет назад. До того успел пожить в Австралии, Мексике, Европе, работал поваром в одном из крупнейших ресторанов Франции и даже на крокодильей ферме в Папуа – Новой Гвинее. Теперь производит и продает сыры в России.

Джей Клоуз: Нельзя дегустировать сыр без вина. На здоровья!

– За твое дело!

По меркам Джея, анапское каберне и подмосковный фермерский сыр не хуже некоторых французских. Тут тебе и черный трюфель, и чеддер, и гауда, и десятки других дозревают в хранилище или только попали под пресс.

Джей Клоуз: Опустить ножку и добавить вес.

С сыром, как малым ребенком: ночами не спишь, лишь бы вовремя повернуть. Бизнес идет – было бы молоко подходящее. Только с таким в Подмосковье проблема.

Джей Клоуз: Есть проблема качественного молока для сыра. Когда вы варите сыр – это не просто молоко, а это концентрированное молоко. Вы хотите кормить корову лучше, если вы хотите лучший сыр. Вы начинаете с самого лучшего молока. Вы не хотите количества, вы хотите качества.

Ирина Булатова, фермер: У меня рабочая одежда. Специально одеваю такую одежду, могу даже туфли бархатные одеть, чтобы рабочие поняли, что здесь не ферма, а у нас биовегетарий.

В биовегетарий к своим буренкам Ирина Булатова всегда идет, как на праздник: в цветастых сапожках и белой косынке. На этой ферме в деревне Горки Дмитровского района Джей и нашел и свое собственное особенное молоко. Здесь и условия особые: чисто, сухо и не пахнет навозом. Коровы на диетическом питании, никаких консервантов и кислой пищи. Даже комбикорм – только из зерна и поваренной соли. Правда, путь туда и обратно из Солнечногорского в Дмитровский район – больше 150 километров. И молоко дороже – не 10, не 20 рублей, а 36 за литр. Но покупка того стоит.

Рамиль Булатов, фермер: У нас очень хорошие коровки, все породистые. В общем-то, мы в этом отношении в некотором роде уникальные – у нас семь пород коров.

А когда-то, в девяностые, Булатовы начинали всего с одной коровы. Теперь в молочном стаде 50 породистых буренок. Свое хозяйство создавали четверть века, а здание фермы построили всего год назад.

Рамиль Булатов: Получили 13 миллионов государственных средств, муниципальных средств, областных, и вложили около 8 миллионов заемных и собственных средств. Всего наша ферма обошлась в 21 миллион 600 тысяч рублей.

Теперь пять лет в кредитах под 14% годовых с постоянным риском остаться без земли. Дело в том, что своих у семьи всего 9 гектаров, а остальные 250 – в собственности банков. За аренду земли Рамиль и Ирина хоть и платят в год почти четверть миллиона рублей, да не уверены, что подмосковные земли не продадут под застройку.

Максим Шастин, сыровар: Ну, вот тут я пока что базируюсь, вот на таком небольшом месте.

Совсем другое дело у Максима Шастина из Коломны. "Сыровар на коленке" – как он сам себя называет – не получил от государства пока что ни копейки. Банки тоже кредиты не дают. В собственности у него только полсотни коз да козлят. Ветхое здание фермы в аренде, пастбище – тоже. Вложил в фермерское дело свои кровные 3 миллиона рублей, которые копил на квартиру.

Максим Шастин: Вы знаете, первый год я был в минусе. На второй год я вышел в ноль. А на третий год (это прошлый год) я уже, скажем так, в небольшом плюсе.

Стал сыроваром поневоле полтора года назад. Козы плодились, молока становилось больше, сбывать стало некуда. Чтобы не выбрасывать продукт, решил перерабатывать. Пока варит в кастрюльках. Получается вроде бы ничего, от звонков покупателей отбоя нет.

Максим Шастин: Стилтон. Обратите внимание, уже плесень, да?

Стилтон с благородной голубой плесенью – особая гордость Максима Шастина. Продается на ура. Рад бы увеличивать объемы, да на строительство сыроварни, он подсчитал, надо еще миллионов пять-семь.

Максим Шастин: Мечтаю, конечно, о сыроварне нормальной, чтобы можно было уже делать сыр не два раза в день, а раз в день.

К таким сыроварам, как Джей Клоуз и Максим Шастин, скептически относятся эксперты молочных лабораторий. Как правило, у таких фермеров нет специального образования, а это важно, ведь для производства качественных и безопасных для здоровья сыров мало знать технологию приготовления. Так что пока фермерский сыр в нашей стране вне закона.

Елена Юрова, руководитель испытательной лаборатории Всероссийского НИИ молочной промышленности: Почему во всех странах мира этот вопрос обязательно отслеживается? И вы не можете быть фермером, если вы не прошли обучение, если вы не заключили договор с какой-то лабораторией. Если мы сейчас не введем контроля вообще, то оно закроется просто из-за того, что произойдет какая-нибудь вспышка в какой-то момент – та же самая бруцеллеза, не дай бог.

Фермеры в безопасности молока и сыра уверены. Максим Шастин проверяет своих коз и молоко раз в месяц. Джей Клоуз отдает ветеринарам пробы каждой купленной у Рамиля Булатова партии молока. Только если проверяющий орган захочет придраться, всегда найдется нарушение. Например, Джей Клоуз выяснил, что у ветеринаров из разных районов разные требования.

Джей Клоуз: Платил огромные суммы на каждую партию сыра, чтобы дать анализ. Надо 50 грамм, а я должен дать 2 килограмма. Показываю сертификат из ветстанции, а он говорит: "О, мне не нравится". Я ездил обратно на ферму, на солнце, вместо сыра, который я должен был продать. После этого я сказал: "Я никогда не буду бегать за разрешением, чтобы варить и продавать сыр". Потому что это все фуфло. Это замкнутый круг.

К примеру, одну только декларацию соответствия легальным путем он получал семь лет! Вот только срок действия документа – всего два года. Кстати, его можно купить в интернете и нелегально, как и другие бумаги: технические условия, сертификаты на продукты, медкнижки. Только ни Джей Клоуз, ни Максим Шастин, ни Булатовы не хотят идти по такому пути. И пока в стране нет нормального единого контроля и четких правил, на рынке сыре работают лишь самые настырные фермеры, которые не пасуют перед бюрократическими барьерами, чтобы в России наконец-то появился свой хороший сыр.

Дмитрий Лысков: Итак, вот картина, которую увидели мои коллеги у сыроваров непосредственно. Артем Сергеевич, вновь молоко, молоко и еще раз молоко. Ну, в конце концов, я понимаю потребителя конечного, который не может позволить себе купить нормальный продукт. Но сыровары-то готовы платить. Ну, почему же вы не можете обеспечить-то?

Артем Белов: Вы знаете, я еще раз повторю, что, в принципе, ключевая проблема, связанная с сырьевым сектором, с развитием производства, связана с очень длительными периодами окупаемости проектов по строительству ферм. Вы должны понимать, что если, например, мы построим птичник, то он, скорее всего, окупится в течение 5–6, ну, 7 лет. А если вы построите ферму, даже небольшую на самом деле, у вас минимум период окупаемости при текущих очень хороших ценах составит 10–12 лет. Реально больше. Это минимум при текущих условиях, если текущая цена сохранится на период окупаемости ваших проектов. Это очень сильно влияет на развитие сегмента.

Мы в свое время проанализировали операционную эффективность ферм в России, например, и за рубежом. С точки зрения операционной эффективности, наши фермы ничем не хуже, например, тех же самых европейских, американских. Мы вполне можем давать ту же самую себестоимость. Мы используем самые современные технологии, даем вполне себе приемлемую себестоимость. Но когда возникает вопрос первый о господдержке, то тут сразу как бы возникает огромная дельта, огромный разрыв, когда мы говорим о стоимости денег. Понимаете, если люди…

Дмитрий Лысков: То есть нужны "длинные" деньги и под небольшой процент?

Артем Белов: Ну конечно! Итальянский фермер, который производит, как говорит Олег, например, пармезан, он получает практически под нулевой процент.

Олег Сирота: Да под ноль! Нет, он под ноль получает.

Артем Белов: И тот сыр, который он производит, кладет… Вернее, он у него вызревает, но банк его берет в залог.

Дмитрий Лысков: Банк берет в залог, да.

Артем Белов: И фактически фермер спокойно выращивает, ждет, пока он через два, через три года сможет продать и вернуть деньги фактически без процентов, не отдавая себя в рабство банку, опять же выражаясь словами Олега.

Олег Сирота: А вы представляете… Сейчас я дополню.

Артем Белов: Понимаете, вот тогда и есть развитие сектора. Когда этого нет, сектор не развивается. На самом деле производство молока, сырья последние 10 лет, с моей точки зрения, развивалось не благодаря во многом, а вопреки.

Дмитрий Лысков: Я Айрата Назиповича спрошу. Ну, казалось бы, мы ввели контрсанкции, мы ограничили и запретили ввоз сыра из-за рубежа. Ну хорошо, такие условия мы для отечественных производителей создали. А почему же мы никак не можем создать аналогичные западным условия политики кредитования? Ну, казалось бы, вот все же на поверхности лежит! Поясните мне, у меня в голове не укладывается.

Айрат Хайруллин: Это на самом деле серьезный вопрос, с которым каждый сельхозпроизводитель обращается к своему региональному начальнику, региональный начальник – дальше. Все зависит от стоимости денег. У нас сегодня ставка рефинансирования – 10%. Это, так скажем, ключевая ставка Центрального банка. И отсюда идет уже, так скажем, формирование стоимости банковского кредита.

Государство, понимая эти проблемы, имеет программу. Начиная с 2006 года, государство субсидирует процентную ставку. Вот сейчас, например, действует ставка кредитования – не больше 5%. И есть даже сельхозпроизводители, которые смогли в этом году получить кредиты под 2%, под 3% годовых. Но очень большая проблема заключается в том, что на эту программу государство в этом году выделило очень мало денег. Для нас сегодня главная задача – это увеличить государственную поддержку в этом году именно на кредитование, на оборотные средства.

Дмитрий Лысков: Ну, шансы-то есть?

Айрат Хайруллин: Есть шансы. Мы уверены, что во втором… Вот сейчас, например, идет кредитование, но просто его всем не хватает. Но мы уверены в том, что, скорее всего, в ближайшие два-три месяца будет принято решение и Правительство выделит на эту программу средства – где-то, наверное, на уровне от 36 до 50 миллиардов рублей. И если нам удастся общими усилиями этот вопрос нынче решить, то мы наконец-то создадим такие условия для наших производителей молока и для нашей перерабатывающей промышленности.

Дмитрий Лысков: Ну, мы все на это очень надеемся.

Айрат Хайруллин: Конечно.

Дмитрий Лысков: Олег Александрович, а вам хватает средств под 5%, под 2%?

Олег Сирота: Сейчас я постараюсь резюмировать, что уважаемый господин депутат сказал. Нам скажут через три месяца – и представителям власти, депутатам, и нам, и тем, кому мы делегировали власть, народу, скажут фермерам: "Денег нет, но вы держитесь". Причем я не понимаю – почему. Потому что у меня…

Смотрите, я езжу на российской машине. Я собираюсь купить все российское оборудование доильное. У меня уже все российское оборудование в цеху стоит, все российское стоит. Все стройматериалы российские. Всё российское. И я прошу российские рубли. Я не прошу буржуйские доллары или евро у Меркель. Я прошу у родного Центробанка: дайте мне в рублях заем, дайте связанный кредит, чтобы я только российское мог купить.

Это же элементарно проверяется! Ну, это же элементарно Минпром может проверить, чтобы только российское покупали. Ну, это же элементарная вещь! Просто она в учебниках, она на поверхности. В учебнике экономики, в "Википедии" написано, что без этого не может развиваться. На любом языке мира это написано, что молочное скотоводство, фермерство не будет развиваться без дешевых денег. Во всем мире так, но в России у нас свой путь какой-то мы постоянно ищем. И не найдем никогда его!

Дмитрий Лысков: Айрат Назипович, логично же – связанный кредит на покупку отечественного оборудования.

Айрат Хайруллин: Я хочу одно маленькое уточнение сделать. Дьявол кроется в деталях ведь. Смотрите, на сегодняшнем уровне развития нашего сельского хозяйства, чтобы обеспечить короткими кредитами и растениеводов, и животноводов, нам нужно порядка 860 миллиардов рублей кредитов каждый год. Вдумайтесь – 860 миллиардов рублей!

Дмитрий Лысков: То есть денег просто нет?

Айрат Хайруллин: Государство пока, вот на данном этапе выделило поддержку для субсидирования – примерно 300 миллиардов рублей. То есть у нас выпадающих примерно 500–560 миллиардов рублей.

Дмитрий Лысков: Ну, львиная доля выпадающих, да.

Айрат Хайруллин: Как раз мы за 50 миллиардов боремся для того, чтобы… Нам нужно 50 миллиардов, чтобы эти 500 миллионов дошли до каждого сельского производителя, сельхозпроизводителя именно по той ставке – от 2 до 5%.

Дмитрий Лысков: Ну хорошо, будем ждать…

Олег Сирота: Ну, это же элементарно! В ЦБ есть станок, давайте мы напечатаем. Заплатим налоги…

Дмитрий Лысков: Ну, мы сейчас не будем уходить все-таки в вопрос "печатать или не печатать?".

Я вот Марию Владимировну расспрошу, возвращаясь к вопросам молока. Ну хорошо, с молоком – проблема с кредитованием возникает и так далее. Но вот Джей же нашел маленькую ферму, которая производит вполне качественное молоко. Вы ведь сами упоминали, что вас – сыроваров, небольших сыроваров, которые энтузиасты, только начали, – вас пока ведь немного.

Мария Коваль: Немного.

Дмитрий Лысков: Неужели не хватает таких же…

Мария Коваль: Почему? Нам хватает.

Дмитрий Лысков: А, хватает?

Мария Коваль: У нас как раз…

Дмитрий Лысков: То есть у вас проблемы с молоком нет?

Мария Коваль: Я могу сказать так: на самом деле, смотря какие требования к молоку ставить. Дело в том, что европейцы, помимо требований чистоты молока, белка и так далее, других параметров, они говорят еще о том, что требуется определенная специфика кормления. Например, для сыра пармезан требуется определенное кормление, очень сложное для применения, допустим, в условиях нашей страны, скажем так, в климатических условиях.

Далее. Это породы, которые выдают значительно больше белка, значительно больше жира. Например, порода Джерси – это 6% жира. Но у нас, соответственно, на сегодняшний момент… Олег как раз правильно сказал по поводу того, что действительно сейчас с учетом того, что дефицит существует в целом по стране, соответственно, фермы заинтересованы прежде всего вырабатывать количество молока. Но для маленьких сыроваров, для маленьких производителей действительно отличное молоко находится в маленьких объемах. Но дело в том, что, как совершенно верно сказал Артем, мы не сможем покрыть своими продуктами, удовлетворить спрос всей страны. И я считаю, что для натурального сыра на сегодняшний момент определена очень маленькая ниша, тем более для ремесленного она еще меньше.

Но существуют еще и другие проблемы – законодательного характера. Дело в том, что мы – мелкие производства, мелкие переработчики – мы на сегодняшний момент находимся вне закона. Почему? Потому что те требования СанПиНа, которые были разработаны…

Дмитрий Лысков: Это та самая мысль, которая прозвучала в сюжете, да? То есть специалисты молочных лабораторий испытывают скепсис по отношению к сырам, которые производят…

Мария Коваль: Ну, лаборатории…

Олег Сирота: Все сыроварни в России можно закрыть.

Мария Коваль: Абсолютно. То есть по тем нормам, которые существуют в законе нашем на сегодняшний момент, которые вытекают из советской истории, мы просто-напросто не можем существовать. И здесь политическая воля государства фактически. То есть пока нам дают возможность жить, но ситуация может измениться. Санкции могут отменить. Настроение может, скажем так, из положительного в отрицательное перетечь. И что будет с этими людьми – с теми, кто, соответственно, уже начал этим бизнесом заниматься?

Дмитрий Лысков: Александр Юрьевич, хорошо, вот вы мне тогда скажите. У нас что, получается, что все сыры, которые у нас производятся, не соответствуют текущим СанПиНам, то есть санитарно-эпидемическим и так далее нормам? То есть они все некачественные? Или что?

Мария Коваль: Не по качеству продукта имеется в виду.

Дмитрий Лысков: Вот давайте спросим Александра Юрьевича.

Мария Коваль: Позвольте все-таки разъяснить, чтобы было понятно.

Дмитрий Лысков: Вот я как раз хочу разобраться в этом вопросе. Давайте Александру Юрьевичу тоже дадим слово просто.

Мария Коваль: Хорошо.

Александр Крупецков: На самом деле у большинства сыров – у них действительно есть декларация соответствия. Декларация соответствия, как правильно сказали, не говорит о качестве сыра. И у мелких производителей действительно большие проблемы с качеством. Причем когда тебе нужно продать сыр… То есть ты вложил в него, но у тебя плохое молоко, надо его продать. То есть бывают недобросовестные производители, бывали, которые пытаются продвинуть этот сыр. Действительно эта проблема есть.

Но тем не менее уровень образования наших фермеров – я прямо вижу, что он растет. И люди задумываются – кто-то уже о гигиене, кто-то уже о котлах нужных. И действительно я верю в то, что это вопрос трех-пяти лет. Естественно, санкции катастрофически повлияют на это.

Дмитрий Лысков: Олег Александрович, вот мы говорим о гигиене…

Олег Сирота: Я очень коротко…

Дмитрий Лысков: Мы уже заговорили об этих вопросах. Просто поясните мне. Я посмотрел в сюжете: прекрасный фермер из Соединенных Штатов голыми руками без перчаток поднимает этот здоровенный кусок сыра, потом нарезает. Ну, я не знаю, о какой гигиене тут можно говорить.

Мария Коваль: Голыми руками работают во всем мире.

Дмитрий Лысков: А, во всем мире так? Ну, я-то не знаю. Мне поясните.

Олег Сирота: Откройте YouTube – и то же самое будет в Парме, даже в Германии, где вот немцы. Вообще самые-самые гигиенические люди, чистые в плане производства – это немцы. У них самые жесткие санитарные нормы, самая жесткая санитария производства. И они тоже будут трогать руками.

Дмитрий Лысков: То есть для сыра это нормально?

Олег Сирота: Это нормально. И знаете, у меня в чем проблема? Вот у меня есть проблема. Мою сыроварню немецкий санитарный врач примет. Он, может быть, напишет предписание: "Здесь исправь, там исправь". А наш санитарный врач ее обязательно закроет. Потому что я не могу выполнить санитарную норму, по которой, если я работаю и живу на сыроварне, у меня должно быть два туалета, два душа, маникюрная, я должен вести шесть журналов, учитывать битые лампочки. И одежду не могу на ферме-сыроварне постирать! Я должен специально в какую-то контору у быка на рогах, в 100 километрах, как бы отвезти свой фартук и постирать там. Вы представляете, до чего дело дошло? Нас всех закроют!

Дмитрий Лысков: Ну, расстояние, насколько я помню, от коровника до сыроварни 300 метров должно быть.

Олег Сирота: Решайте, пожалуйста, исправьте ситуацию!

Дмитрий Лысков: Айрат Назипович, еще раз…

Айрат Хайруллин: Я хочу подтвердить…

Дмитрий Лысков: С 2014 года ведь тянется эта ситуация. С 2014 года!

Айрат Хайруллин: Я хочу подтвердить. На самом деле хоть Соединенные Штаты Америки, хоть Германию возьмете – там нет таких нормативных документов, которые требуются у нас.

Дмитрий Лысков: А у нас-то они откуда такие взялись?

Айрат Хайруллин: На самом деле каждый производитель – допустим, частный сыровар или завод – он отвечает вплоть до уголовной ответственности за свою продукцию. В действительности ведь у нас почему такие нормы есть? Потому что нет у нас… То в пионерском лагере дети отравятся, то еще что-то. И все эти нормы постепенно, как ком, росли в ответ на какие-то происходящие события. Конечно, мы здесь сильно перегнули палку. И мы всегда говорим о том, что нужно уменьшать административные барьеры, которые на самом деле в том числе и удорожают продукцию. Я глубоко убежден, что мы постепенно…

Понимаете, когда мы говорим о фермерских сырах – это все замечательно, это все здорово, но ведь это нишевый дорогой продукт. И они будут стараться производить свои сыры все лучше и лучше, и они займут свою долю на рынке. Но при этом большие заводы, огромные заводы, которые кормят страну, которые производят… На самом деле люди идут в магазин и хотят купить натуральный сыр, но задешево. Они же борются за каждую копейку. Ну, попробуйте… Вот мы сейчас находимся в Москве. Поедьте в любой региональный город, в любую столицу какой-то губернии. Да вы что?! Там за 500 рублей в магазине сыр может купить, позволить себе максимум 10% населения.

Дмитрий Лысков: А можно как-то разграничить санитарные нормы для больших заводов, где это действительно очевидно необходимо, и санитарные нормы для маленьких сыроварен?

Олег Сирота: Переведите немецкие санитарные нормы с немецкого на русский язык – всё!

Артем Белов: Я что хочу сказать? У нас, к сожалению, многие контрольно-нормативные… ну, контрольно-нормативная и правовая база, к сожалению, во многом, не везде, но очень часто осталась еще с советских времен. А рынок очень сильно поменялся – он стал гораздо более разнообразным, интересным и фрагментированным, чем было раньше. Поэтому то, что было правильно и хорошо, может быть, к крупным промышленным предприятиям – два туалета, отдельно прачечная – это правильно на самом деле…

Олег Сирота: Это был советский завод большой.

Артем Белов: Когда мы говорим о предприятии, на котором, например, 100–150 тонн, то это абсолютно правильно. Но мы должны понимать специфику. Если мы говорим, например, о ферме, которая имеет 100 голов, или, например, о сыроварне небольшой, которая перерабатывает 100–200 килограмм молока в сутки, то там должна быть другая логика и другие правила.

Дмитрий Лысков: Так я и спрашиваю: почему не разграничить?

Артем Белов: И это касается не только… Я просто повторю, что действительно некая нормативная… Вот сейчас идет очень активная работа по оптимизации контрольно-надзорной деятельности в принципе. Это такой большой проект, который к счастью реализуется Правительством. И в рамках этой работы нужно такие вопросы и поднимать, потому что основная задача вот этого мероприятия – это как раз многие вещи упростить. И вот разделить, исходя из многообразия рынка, который есть, требования, например, тех же самых СанПиНов – это абсолютно разумно. И это было бы абсолютно правильное решение, которое позитивно бы повлияло на развитие рынка.

Олег Сирота: Но пока не сделано.

Дмитрий Лысков: И еще один важнейший вопрос…

Мария Коваль: Еще один очень важный вопрос касаемо качества сыра. На самом деле здесь вообще нужно все-таки очень серьезно разбираться. Молоко – очень сложный продукт. И действительно на сегодняшний момент отрасль только фактически формируется. Иногда не хватает у людей знаний, специфики, работая с молоком.

Дмитрий Лысков: Кстати говоря, в сюжете прозвучала одна мысль, что фермеры обязательно должны пройти некое обучение. Вот о чем речь? Объясните.

Мария Коваль: Ну, дело в том, что молоко – очень сложный и действительно иногда опасный продукт, и поэтому с ним действительно нужно уметь работать. Допустим…

Дмитрий Лысков: То есть просто так… Вот захотел я завтра заняться сырами и молоком. Просто так я заняться не могу?

Мария Коваль: Нет.

Дмитрий Лысков: Я должен пройти определенное обучение?

Мария Коваль: Обязательно.

Дмитрий Лысков: А кто меня будет учить?

Мария Коваль: Специфика должна быть. Кто будет учить? Ну, во-первых, соответственно…

Дмитрий Лысков: То есть куда идти-то?

Олег Сирота: А вот тут начинаются проблемы.

Мария Коваль: Существуют проблемы. Потому что мы с Олегом получили зарубежное образование. И на сегодняшний момент я пока не вижу никаких альтернатив, где можно было бы получить, соответственно, непосредственно эти знания. Но…

Дмитрий Лысков: Не получится у меня стать фермером! Не получится!

Олег Сирота: В России десятки аграрных вузов, а учиться негде. Нам одно ПТУ нужно на всех.

Мария Коваль: Это еще одна проблема.

Дмитрий Лысков: То есть получается как? Вот захотел я стать фермером в молочной сфере или в сырной – за границу придется ехать! Иначе никак?

Олег Сирота: Вы даже ПТУ нормальное не найдете в России. Представляет, до чего дело дошло?

Мария Коваль: Ну, подождите. Это еще одна проблема. Давайте все-таки про качество, потому что людей очень сильно интересует этот вопрос, потребителей. Так вот, дело в том, что молочная продукция требует действительно очень серьезных, страшнейше серьезных санитарных норм для того, чтобы убить все бактерии, которые существуют, болезнетворные возможные, которые могли бы попасть с молоком. Также это опасно и для молодого сыра. Поскольку молоко – это живой процесс, и соответственно, если вдруг там есть какая-то болезненная, болезнетворная бактерия, она, естественно, отработает очень негативно на организме человека. Но для зрелого сыра, если даже вдруг эта бактерия попала, то при сроках созревания от трех месяцев она вообще полностью отмирает. Это абсолютно биохимический процесс. Почему наши, например, предки…

Дмитрий Лысков: Ну, это возвращаясь к вопросу о санитарии.

Мария Коваль: Почему наши предки, например, готовили сыры из непастеризованного молока? И сейчас очень много современных производств в Европе (даже крупных) готовят сыры не из пастеризованного молока. Ну, первое – конечно, это высокое качество сырья. А второе – это, соответственно, вот эта способность сыра самоочищаться. И нужно бояться действительно молодых сыров, которые приготовлены неизвестно в каких санитарных условиях, в том числе молочной продукции. Это действительно очень важно, потому что молоко – это очень коварный продукт. И конечно же, здесь проблема образования и обучения очень важна. И действительно это серьезный вопрос, который еще, в общем-то…

Дмитрий Лысков: Вот Артем Сергеевич как раз к этому вопросу хотел что-то добавить.

Артем Белов: Да. Вы знаете, мне кажется, что…

Дмитрий Лысков: Где же все-таки обучиться?

Олег Сирота: Пусть тогда "Союзмолоко" откроет Университет молока. Давайте прямо.

Артем Белов: Вы знаете, у нас сейчас есть… "Союзмолоко" является одним из учредителей небольшой школы. Мы сейчас не занимаемся сыром, к сожалению, но мы являемся одним из соучредителей школы для производителей молока, для фермеров, которая находится в Липецкой области. Там есть кампус, там проходит обучение фермеров. Но там прежде всего, конечно, направлено на обучение все-таки…

Дмитрий Лысков: Ну, слава богу, хоть не за границу нужно ехать.

Артем Белов: Работа на фермах, именно с животными и так далее. Здесь все-таки пока о сыроделии речь не идет. И мне кажется, что в сегменте, о котором мы говорим, все-таки пока нам нужно, знаете, как губка, впитывать лучший зарубежный опыт. У нас действительно в России есть, наверное, определенные традиции в производстве наших традиционных сыров: "Пошехонский", "Советский", "Российский". У нас здесь есть опыт, мы здесь умеем. Там тоже есть что улучшать.

Дмитрий Лысков: Но хотелось бы больше!

Артем Белов: А здесь нужно впитывать. Понимаете, нельзя сразу с места в карьер. Вот энтузиасты, которые сейчас есть, те, кто эту дорожку протаптывают, – они же потом и будут обучать тех, кто будет приходить сюда. Ну, это объективно. Мы по-другому никак не можем. Но я хотел бы еще одну очень важную вещь сказать. Вы знаете, вот мы говорили о качестве…

Дмитрий Лысков: У нас буквально минута остается…

Артем Белов: Хорошо, буквально очень коротко.

Дмитрий Лысков: …поэтому сразу давайте переходить к принципиальному вопросу. Что сейчас в первую очередь нужно сделать для развития молочной и сырной промышленности?

Артем Белов: Если можно, я очень коротко скажу. Я абсолютно согласен, что нужны кадры. "Кадры – это всё", как говорили. Кадры действительно решают всё. И второе – я считаю, нужны правила игры долгосрочной. Это важно. Чтобы отрасль развивалась, нужны правила на 10 лет. Если вы определили правила, то должны по ним и играть. Деньги – так на 10 лет. Поддержка – так на 10 лет. Санкции – так на 10 лет.

Дмитрий Лысков: Олег Александрович, чего не хватает?

Олег Сирота: Обеими руками "за!" Санкции на 10 лет!

Дмитрий Лысков: Санкции? Нам уже сказали, что нужно готовиться к долговременным санкциям. Чего вам не хватает?

Олег Сирота: Санкции на 10 лет, согласен. Кредиты под 5%. Давайте еще меньше – под 3%, но всем. Чтобы фразу "денег нет, но выдержитесь" мы забыли. И одно ПТУ на всех нужно, одно ПТУ. Одно на всех, мы за ценой не постоим. И мы заместим импорт полностью!

Дмитрий Лысков: Спасибо. Айрат Назипович, ну, санкции от вас не зависят, а вот все остальное, я надеюсь, будете решать.

Айрат Хайруллин: На самом деле мировая практика доказывает то, что чем больше поддержка государства, тем дешевле и качественнее продовольствие. Молочная отрасль очень долго окупаемая и требует много оборотных средств. Поэтому, чтобы сыры и молочные продукты были у нас доступными для россиян, поддержка государства должна быть примерно в 2,5 раза больше, чем сегодня.

Дмитрий Лысков: Спасибо. Ну что же, мы обсуждали проблемы отечественного сыроварения. Как было верно замечено, традиционные для нашей страны сыры никуда не пропадают, но действительно хочется большего и поскорее. Сыр, конечно, зреет долго, но ждать мы готовы. Спасибо огромное уважаемым экспертам за этот разговор.