Как решить пенсионный вопрос?

Гости
Никита Масленников
экономист, ведущий эксперт Центра политических технологий
Константин Добромыслов
доцент кафедры труда и социальной политики РАНХиГС
Игорь Варьяш
научный руководитель Аналитического центра финансовых исследований НИФИ Минфина России
Иван Грачев
председатель движения «Развитие предпринимательства»
Владимир Громковский
основатель ГК «Финематика»
Андрей Нечаев
председатель партии «Гражданская инициатива»

"Старость – это когда беспокоят не плохие сны,
а плохая действительность".

Фаина Раневская

Николай Матвеев: Здравствуйте! Это программа "ПРАВ!ДА?" на Общественном телевидении России. Меня зовут Николай Матвеев. И вот тема сегодня:

В России вновь обострилась дискуссия о будущем пенсионной системы. Возмутителем спокойствия выступил глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин, заявивший, что у государства практически не осталось денег на исполнение социальных обязательств. Отказ от индексации пенсий в прошлом году, разговоры о возможном ограничении выплат работающим пенсионерам и многие другие проблемы, связанные с пенсионным обеспечением, являются следствием хронического дефицита средств в Пенсионном фонде. И закрыть эту дыру совершенно нечем, утверждает экс-министр финансов. "Чтобы поддерживать пенсионные выплаты даже на текущем уровне, государству придется отказаться от инвестиций в образование, медицину, строительство новых дорог и будущее наших детей", – предупреждает Кудрин.

Со стороны Министерства труда, Пенсионного фонда России и вице-премьера по социалке Ольги Голодец тут же последовали опровержения. Чиновники практически в один голос заявили, что ситуация абсолютно не соответствует действительности – никакого дефицита средств в Пенсионном фонде нет и пенсиям ничего не угрожает. Более того – их размер не только не уменьшится, но и в дальнейшем будет только расти.

Между тем, Россия остается одной из худших в мире стран для жителей, выходящих на пенсию: в глобальном пенсионном индексе мы заняли 40-е место из 43 возможных, уступив в том числе Турции, Китаю и Мексике. Размеры государственных пенсий в России сложно назвать оптимальными, а жизнь российских пенсионеров все больше напоминает борьбу за выживание, чем заслуженный отдых. По мнению экспертов из Центра стратегических разработок, одним из вариантов решения проблемы может стать повышение планки пенсионного возраста, однако именно этот вопрос до сих пор вызывает самые ожесточенные споры как в обществе, так и в верхних эшелонах власти.

Николай Матвеев: В каком только контексте, вплоть до комичного, не использовалось уже нашумевшее, даже успевшее стать притчей во языцех "денег нет, но вы держитесь". А я напомню – ровно полтора года назад, отвечая именно на вопрос пенсионерки, Дмитрий Анатольевич Медведев, председатель Правительства, дал понять, что денег в бюджете нет, и увеличение пенсий – это, наверное, что-то из разряда будущего, неизвестного будущего. Прошло полтора года. Давайте узнаем, как изменилась ситуация, и изменилась ли она в принципе.

Андрей, кто ближе к правде – Кудрин, который посетовал, что у нас большие проблемы, связанные с пенсиями, или все-таки чиновники, в том числе и Голодец, которые ответили, что вроде все в порядке, не надо бить в набат?

Андрей Нечаев: Я думаю, что лучший ответ на этот вопрос дали бы пенсионеры, если бы вы провели опрос…

Николай Матвеев: А мы проводили.

Андрей Нечаев: …насколько они удовлетворены своей пенсией, насколько она обеспечивает им достойное существование, насколько они чувствуют себя социально защищенными. Боюсь, что ответы расстроили бы социальный блок Правительства.

Если говорить формально, то я не знаю, откуда у них появилась фраза, что "дефицита Пенсионного фонда нет", потому что этот дефицит, безусловно, есть. Другое дело, что он покрывается целевым финансированием из федерального бюджета. И в каждый момент времени при данном размере пенсий, конечно, бюджет Пенсионного фонда сбалансирован, но, повторяю, с серьезными перечислениями из федерального бюджета, превышающими триллион рублей.

И это, кстати, стало одной из причин вот той пенсионной реформы, которую проводили в последнее время, а называя вещи своими именами – ковали буквально на коленке для того, чтобы именно снять нагрузку с федерального бюджета по поддержке бюджета Пенсионного фонда. Ну, вы правильно во вступлении многие позиции обозначили: отказ от индексации в прошлом году…

Николай Матвеев: Единовременная выплата, единоразовая в 5 тысяч рублей.

Андрей Нечаев: Там было большое лукавство, как вы понимаете. Когда вы индексируете, то последующие индексации идут от увеличенного уровня.

Николай Матвеев: Конечно.

Андрей Нечаев: А когда вы один раз выдаете некую сумму (не важно даже – какую), то последующие, предусмотренные законом индексации, идут от неиндексированной суммы. Поэтому здесь…

Николай Матвеев: Подождите. По-моему, было обещание проиндексировать согласно упущенной индексации за предыдущий год. То есть если, условно, обещали проиндексировать на 7%, но не проиндексировали, то на следующий год будет…

Андрей Нечаев: Да. Но реально ничего этого не произошло. А потом, многолетнее уже замораживание пенсионных накоплений граждан, все более усиливающиеся разговоры о том, что не будет индексироваться пенсия работающим, – все это такие, конечно, косвенные признаки того, что ситуация с пенсиями и с Пенсионным фондом не благополучная. Но я думаю, что… Хотя, наверное, лучше бы Алексея Леонидовича было пригласить в студию и спросить, что он имел в виду. Но я думаю, что он имел в виду не столько текущую ситуацию…

Николай Матвеев: А что будет в будущем.

Андрей Нечаев: …а сколько ситуацию будущую, потому что у нас крайне неблагоприятная демографическая ситуация. И по прогнозам демографов (а вы знаете, что они наиболее консервативные, поэтому чаще всего сбываются), у нас к 2030 году будет примерно на одного работающего один неработающий. Ситуация, в которой (я абсолютно в этом убежден) ныне существующая так называемая солидарная система пенсий, когда ныне работающий кормит работавшего вчера…

Николай Матвеев: Поясните, что это значит.

Андрей Нечаев: …она не будет эффективной.

Николай Матвеев: Что будет впереди – мы обязательно обсудим. Давайте разберемся с заявлениями и контрзаявлениями все-таки. Цитирую: "Ситуация абсолютно не соответствует действительности, – это к комментарию, к тому, что сказал Кудрин. – Никакого дефицита средств в Пенсионном фонде нет". Чем руководствовалась Ольга Голодец, когда делала такое заявление?

Константин Добромыслов: Очень просто. Она руководствуется тем балансом бюджета Пенсионного фонда, который сегодня существует. На ближайшие три года у нас формируется бюджет. Бюджет действительно сбалансирован. Надо просто понимать, что наша пенсионная система состоит из двух частей: есть страховая часть и есть та часть обязательств, которые государство выдало людям, то есть это не страхование, а это обеспечение. Просто Пенсионный фонд выполняет достаточно много функций государственных, когда он должен перед людьми расплатиться. Это не обязательно пенсии, это пособия. И таких выплат достаточно много. Если бюджет Пенсионного фонда на 2018 год сформирован в размере 8,3 триллиона рублей, то из этих 8,3 триллиона рублей 3,3 – это как раз федеральные обязательства, государственные обязательства перед людьми. Остальное – это страховые. Если мы говорим о страховых…

Николай Матвеев: А можно для сравнения цифр? Не подскажете, за 2017 год какой бюджет страны в целом? 16?

Константин Добромыслов: 16 с небольшим триллионов рублей.

Андрей Нечаев: Вы про расходы?

Николай Матвеев: Да, конечно.

Андрей Нечаев: Доходы меньше.

Константин Добромыслов: Да, ближе к 17. Но здесь надо говорить о чем? Что бюджет Пенсионного фонда не входит в федеральный бюджет. Это совершенно самостоятельная организация. Хотя в общую бюджетную систему это входит, но в ту цифру, о которой мы говорим (17 триллионов – бюджет страны), эта цифра не входит. Это совершенно отдельный и обособленный бюджет, который направлен исключительно на выплату гражданам

Андрей Нечаев: То есть, согласно заявлению Голодец, деньги для того, чтобы соблюсти обязательства по пенсиям, по выплатам, они есть?

Константин Добромыслов: Есть. На сегодняшний день они есть. Вопрос действительно правильно был поставлен, что речь идет не о текущей ситуации, а о долгосрочном развитии системы. Абсолютно правильно Андрей назвал цифру, что к 2030 году, по всей вероятности, у нас сравняется численность работающих и численность неработающих. Соответственно, это произойдет где-то через 13 лет, то есть некий лаг к этому есть. Но опять же ситуация не настолько критична, насколько ее представляют. Почему? Потому что Кудрин Алексей Леонидович исходил из инерционной модели прогноза…

Николай Матвеев: Если все останется так, как есть, то тогда в 2030 году будет проблема.

Константин Добромыслов: Если ничего не будет изменяться, то тогда возникнет проблема.

Николай Матвеев: Хорошо, спасибо. Тогда помогите мне понять, о чем говорит бывший министр финансов. О том, что сейчас…

Иван Грачев: Если дальше так пойдет, то будет еще хуже.

Николай Матвеев: И что предлагает он делать?

Иван Грачев: И надо просто понимать, почему это так, прежде чем его оценки… Вот первый раз ко мне как к депутату пришли в 97-м году "кудринисты" от МВФ, которые говорили, что все пропало, через 15 лет один к одному будет, что надо немедленно повышать пенсионный возраст, и дали расчеты. Я, естественно, взял, перепроверил и решил, что это фигня все.

Николай Матвеев: Почему?

Иван Грачев: Ну, у меня были представления о том, как на самом деле демография будет развиваться. Там немножко по-другому. Что на самом деле имело место? Вот теперь давайте посмотрим – прошло 20 лет. Тогда пенсионеров по старости было порядка 30 миллионов. Точную цифру не помню – то ли 29,5, то ли 31,5. Порядка 30 миллионов. Сегодня пенсионеров по старости 35 миллионов. Это значит, что средние темпы нарастания проблем были менее 1% в год. Ну, то есть взял, поделил одно на другое, поделил на 20 – получил меньше процента. Это значит, чтобы эту проблему закрыть, надо расти по зарплате всего на 1% в год. Это экономике достаточно по 2% в год расти, чтобы никаких проблем у страны не только не было 20 лет предыдущих, но еще 20, потому что…

Андрей Нечаев: Это если не индексировать пенсии.

Иван Грачев: Индексировать ровно на инфляцию.

Андрей Нечаев: Если не повышать пенсии.

Иван Грачев: Так, как по закону написано – ровно на инфляцию. А для того, чтобы индексировать больше инфляции, надо расти по 4% в год. Вот задача. Между тем, они взяли и страну загнали с 2008 года в кризис так, что она и по 2% не растет. Отсюда начали нарастать проблемы у учителей, врачей и пенсионеров.

То есть поступить надо очень просто – прогнать тех, кто не может дать экономический рост. Президент дал задание, что выше среднемирового уровня надо расти, а это 4% в год. На мой взгляд, это легко обеспечить, потому что наш сельскохозяйственный сектор показал, что ничего в этом сложного нет, что можно расти и в условиях кризиса достаточно быстро. И здесь никаких проблем на самом деле не возникнет ни у пенсионной системы, ни у врачей.

Николай Матвеев: Просто нужен умный подход.

Иван Грачев: А с точки зрения такой текущей ситуации, картина тоже вовсе не такая. То есть мы можем прикинуть, а сколько собственно у нас работников в стране. Я заглянул в данные ФНС. У нас 64 миллиона платят подоходный налог. Плюс "упрощенщики", плюс "вмененщики". Это примерно 69–70 миллионов плательщиков, которые должны платить по закону по 22 копейки с рубля.

Константин Добромыслов: Ну, там немножко не так получается.

Иван Грачев: А среди 35 миллионов этих самых пенсионеров 15 миллионов продолжают работать. Следовательно, это 70%…

Николай Матвеев: Хорошо, тогда скажите мне…

Иван Грачев: Никаких проблем в пенсионной системе ни в текущей, ни в будущие 15 лет нет.

Николай Матвеев: Если ситуация не такая плачевная, то это заявление Кудрина было практическим, имело экономическую подоплеку или политическую? Ему пророчат, по разным данным…

Иван Грачев: Это такое общее направление, которое связано с мировыми такими… Украину заставляют, других заставляют. То есть без оценок на самом деле реальной ситуации в стране… Ведь есть еще следующая проблема: а если собственно они останутся на работе, как молодые-то рабочие места будут получать?

Николай Матвеев: Как?

Иван Грачев: Рабочих мест-то не хватает в стране. У нас безработица для молодых довольно приличная. Ну хорошо, вы догоните, допустим…

Николай Матвеев: А безработица потому, что мест нет, или потому, что не хотят идти на ту работу, которую им предлагают?

Иван Грачев: Если пенсионеры будут занимать, ну, продавцы, например, то как заставить?

Николай Матвеев: Давайте вспомним, что сказал Кудрин, и дальше пойдем рассуждать. Пожалуйста.

Алексей Кудрин ("Аргументы и факты", 15 ноября 2017 г.): "В 2016 году государство впервые нарушило свои обязательства и не провело индексацию пенсий, была лишь однократная выплата в размере пяти тысяч рублей. Однократная выплата в размере 5000 рублей не компенсировала то, что люди недополучили. Сейчас обсуждается ограничение выплат работающим пенсионерам. Это все – следствие дефицита средств в Пенсионном фонде. Можно ли закрыть дыру за счет других источников — например, повышения налогов? Нет. Сравните масштабы трат: за последние 7 лет расходы на пенсии выросли на 3% ВВП. В нынешних ценах это примерно 2,5 триллиона рублей в год – почти столько же, сколько мы тратим на все образование в стране. Получается, чтобы платить даже нынешние пенсии, нам нужно отказаться от инвестиций в образование, медицину, строительство новых дорог, будущее наших детей".

Николай Матвеев: Владимир, ну, я логику-то понимаю: если вы хотите соблюсти обязательства на ближайшие три года по пенсиям, то вам где-то от чего-то придется отказаться. Верно?

Владимир Громковский: Если исходить из тех цифр, которые привел Алексей Кудрин, то это несомненно так. И я бы не стал ограничивать это сроком в три года. Эта ситуация не становится лучше.

Николай Матвеев: То есть уже сейчас где-то придется "подсушить" бюджет?

Владимир Громковский: Ну а мы что, не знаем с вами, что в некоторых вопросах социальные статьи по крайней мере не растут? Я уж не говорю, что некоторые из них уменьшаются.

Николай Матвеев: Какие?

Владимир Громковский: Ну, это и здравоохранение, и образование. Там жалобы, почитайте Интернет. Все жалуются на то, что убирают бесплатные кружки в школах. Я не знаю, теперь к врачу надо стоять в очереди 10 часов (ну, я утрирую, неважно), и при этом он тебя принимает 15 минут, из которых 13 что-то пишет, а остальные 2 минуты он тебе говорит, что ты неправ. Ну, понимаете, вот это. Я сейчас на уровне такого обывательского отношения. Но ведь на нем же строится политика в таком обществе, как наше, в так называемом, условно говоря, демократическом. И вот то, с чем вы обратились. Да, эта проблема, безусловно, существует. Эта проблема будет только нарастать.

И я хочу высказать категорическое несогласие с тем, что сказал Иван насчет 4% роста. Я много лет занимаюсь исследованиями… занимался исследованиями экономики, а в последнее время инвестор и банкир, но не в этом дело. Я это хорошо понимаю и знаю. Господа, воображать, что правительство может легко что-то улучшить – это значит просто быть совершенно наивным человеком. Да, если правительство совершает ошибку, оно может затормозить экономический рост и даже вызвать кризис. Такого в истории сколько хотите. Но вот так сказать, что мы сейчас поменяем плохого премьера на хорошего, и у нас станет 4% или хотя бы 2% роста в той ситуации, которая сейчас есть в мире, – это, мне кажется… Ну, как сказать? Это шапкозакидательство.

Иван Грачев: Весь мир на 3,5% растет в год. Почему мы не можем?

Владимир Громковский: Это шапкозакидательство. На это у меня есть ответ, просто он выходит за рамки темы – пенсий.

Николай Матвеев: Ответьте, коротко ответьте.

Игорь Варьяш: Абсолютно правильно. Можно прогнать плохих, но где найти хороших?

Николай Матвеев: Секундочку, секундочку!

Владимир Громковский: Ну, давайте посмотрим простейшую…

Николай Матвеев: Подождите. Давайте закроем эту тему ответом на один простой вопрос. У нас проблема в экономическом менеджменте правительства или все-таки проблема, что мы так и не сумели соскочить с "нефтяной иглы", нефть провалилась в цене, рубль подешевел, получается, а доллар на фоне него подорожал, и при этом диверсификацию экономики мы не провели ни в коем случае?

Владимир Громковский: Это, безусловно, второе решение…

Николай Матвеев: В этом проблема?

Владимир Громковский: Только я категорический противник выражения "нефтяная игла".

Андрей Нечаев: Это повлияло на ситуацию, но не является первопричиной.

Николай Матвеев: А что первопричина?

Владимир Громковский: Мы должны благодарить Господа, что у нас есть нефть, а не то, что мы пытаемся "соскочить"…

Николай Матвеев: Мы вдвойне будем благодарны, если она будет еще 100 долларов за баррель.

Владимир Громковский: Да. Но, конечно, вы правы – у нефти очень высокая волатильность так называемая: может быть 140, а может быть 28.

Николай Матвеев: Волатильность. А мы зависимы от этой волатильности?

Владимир Громковский: И конечно, основная причина того, что сейчас у нас пошел так называемый кризис, хотя это и не типичный, классический кризис, – это всего-навсего, что в 2014 году американцы прекратили "печатать" деньги, то есть сократили программу своих количественных смягчений, которой они пытались "лечить" кризис 2008 года. И ровно в 2014 году пошло падение цен на нефть, потому что эти все огромные деньги, которые они впускали в экономику, шли на раздувание разного рода…

Николай Матвеев: Все, механизм понятен.

Владимир Громковский: Понимаете, да? И по нам это ударило.

Николай Матвеев: Я прошу прощения…

Владимир Громковский: И никакое правительство с этим ничего сделать не может.

Николай Матвеев: Сейчас, секундочку, секундочку! У нас еще не все эксперты выступили. Давайте вернемся к пенсиям. Все же у государства сейчас есть деньги выполнять обязательства по пенсиям. Скажите, если встанет вопрос, что денег не будет хватать, какие области будут купированы и на сколько? Медицина, здравоохранение, образование?

Игорь Варьяш: Я думаю, что не очень корректно этот вопрос прозвучал. Дело вот в чем. Тут уже говорили…

Николай Матвеев: Это не мой вопрос. Это опасения Кудрина.

Игорь Варьяш: Кудрина, да.

Николай Матвеев: Просто переведенный вопрос

Игорь Варьяш: Надо иметь в виду следующее. Коллеги же, в общем-то, правы, что хотя у нас и не циклический кризис, но есть такие, так сказать, моменты. Но имейте в виду, что после 2022 года у нас должен начаться повышательный цикл. И поэтому я склонен…

Николай Матвеев: Что это значит? Поясните.

Игорь Варьяш: Ну, экономика будет расти немножко лучше, чем она до этого росла. Поэтому вы, конечно, правы…

Николай Матвеев: А "немножко лучше" – это сколько? 0,1? 0,2? Сколько?

Игорь Варьяш: Но я склонен в этом смысле согласиться с Голодец. У нее, может быть, ощущение правильное. Но надо иметь в виду вот что. Я категорически против того, чтобы раздавать людям деньги просто так. Деньги должны быть заработаны. А с этой точки зрения…

Николай Матвеев: Это вы про кого – "просто так"?

Игорь Варьяш: Я имею в виду государство. Вот эти льготы…

Николай Матвеев: Нет-нет-нет. Вы говорите "раздавать людям деньги просто так".

Игорь Варьяш: Льготы.

Николай Матвеев: А у нас, по-моему, в Конституции прописано, что мы социальное государство. Что имеется в виду?

Игорь Варьяш: Социальное государство, но деньги все равно не надо давать просто так. Деньги должны быть заработаны.

Николай Матвеев: Простите, а кому у нас сейчас просто так дают?

Андрей Нечаев: А Запад сейчас пошел по другому пути…

Николай Матвеев: Секундочку, секундочку!

Владимир Громковский: Никто и не дает нам…

Николай Матвеев: Подождите, подождите, подождите!

Владимир Громковский: Мало ли что в ней записано.

Николай Матвеев: Давайте выясним, кому "просто так". Я, может, этих людей-то встречаю на улице, но не знаю. Кому просто так мы деньги даем? Я как налогоплательщик хочу спросить.

Игорь Варьяш: Мы даем деньги, особенно на местах, и это массовое явление, конечно, не совсем целевым образом, скажем так.

Николай Матвеев: Пример приведите.

Игорь Варьяш: Ну, потому что надо ходить по семьям, смотреть, как они живут…

Иван Грачев: Я вам пример приведу. Я не поддерживаю идею, но пример приведу. Например, у нас откуда дефицит так называемый берется? У нас с больших зарплат не берут… Вот с нас с вами берут 22 копейки с рубля зарплаты. А если зарплата выше 1,5 миллион примерно, то уже берут 10%, дают льготу. А зачем?

Игорь Варьяш: Ну, это понятно.

Николай Матвеев: Нет, мне не понятно.

Иван Грачев: Почти треть доходов…

Игорь Варьяш: Вопрос. Понимаете, о чем говорят…

Иван Грачев: Я прошу прощения, я закончу. У нас большие зарплаты на самом деле около 25% занимают. Потому что есть огромные зарплаты. Есть заводы, где 15 тысяч людей получают столько же, сколько 15 первых менеджеров. И вот эти 15 первых со своей зарплаты не платят в Пенсионный фонд – им дали льготу, как коллега говорит, непонятно зачем. А 15-тысячный коллектив платит. С какой стати? Вот и потери в Пенсионном фонде.

Константин Добромыслов: Нет, им льготу не дали, а сделали ограничение на фонд оплаты труда, с которого взимают страховые взносы…

Владимир Громковский: Есть же объяснение.

Николай Матвеев: Вот! Давайте услышим такое объяснение.

Владимир Громковский: Очень просто…

Николай Матвеев: По одному, пожалуйста!

Владимир Громковский: Если я получаю 50 тысяч рублей и с меня вычли эти самые 22 копейки, то абсолютный фонд денег, который идет от меня в Пенсионный фонд, он очень невелик. А если кто-то получает 1,5 миллиона рублей и платит всего-навсего 10 копеек с рубля, то он все равно гораздо больше вносит, чем тот, кто получает 50 тысяч. Это первое. И второе – он никогда сам не получит столько из Пенсионного фонда, сколько даже при 10% он туда внес, впоследствии. То есть подавляющая часть его взносов все равно пойдет другим людям при распределении в Пенсионном фонде.

Николай Матвеев: А мне казалось, что смысл фразы "социальное государство" заключается в том, когда одни готовы беспокоиться за других.

Никита Масленников: Понимаете, мне эта дискуссия между нашими замечательными социальщиками в Правительстве и Алексеем Леонидовичем отчасти напоминает старый анекдот про тумбочку.

Николай Матвеев: Расскажите.

Никита Масленников: "Где там деньги-то? Вы откуда деньги берете?" – "Из тумбочки". – "И всегда там есть?" – "Да, всегда в тумбочке есть деньги". – "А кто в тумбочку кладет?" – "Муж, наверное". Вот кто кладет в тумбочку госпоже Голодец?

Николай Матвеев: Муж, наверное.

Никита Масленников: Ну, наверное, все-таки Антон Силуанов. И на минуточку, еще Фонд национального благосостояния, в котором, напомню… Коллеги, может быть, меня поправят, а может быть, уточнят. На Пенсионный фонд России из Фонда национального благосостояния в этом году сколько идет денежек?

Николай Матвеев: Сколько?

Никита Масленников: 660 миллиардов рублей. Запомните цифру. Это вопрос тумбочки. Кто кладет в тумбочку?

Константин Добромыслов: Ну, реально небольшая цифра – 660 миллиардов.

Никита Масленников: Реально небольшая? Стоп, стоп, стоп!

Константин Добромыслов: Потому что требуется 8,3 триллиона…

Никита Масленников: Стоп, стоп, стоп!

Константин Добромыслов: Какая часть?

Андрей Нечаев: 8%.

Николай Матвеев: Сейчас, секунду.

Никита Масленников: Стоп, стоп, стоп! Я просил меня дослушать. А теперь наша ситуация, состояние. Давайте не будем настраивать себя на благостные картинки, что все у всех есть и так далее и тому подобное, потому что важно качество пенсионного обеспечения. Давайте возьмем только два показателя, больше не буду. Первый – коэффициент замещения (соотношение средней пенсии и средней заработной платы). Вот что происходит в ближайшую финансовую трехлетку?

Николай Матвеев: От 35 до 38%, да?

Никита Масленников: Ну подождите вы ради бога! Я тоже могу кричать. Я бывший взводный командир. Вот сейчас как гаркну! Значит, пожалуйста, среднегодовой размер страховой… Сейчас, извините. Вот сбиваете меня!

Константин Добромыслов: 14 тысяч. Я вам подсказываю.

Никита Масленников: Коэффициент замещения, пожалуйста…

Иван Грачев: 35 сегодня.

Никита Масленников: 35. А в 2020 году сколько? 31,5. Очень большой прогресс.

Николай Матвеев: Давайте объясним, что такое коэффициент замещения. Давайте объясним.

Никита Масленников: Отношение средней пенсии к средней заработной плате. То есть вы выходите на пенсию в 2020 году и получаете ровно минус 70% от своей заработной платы – и у вас сразу обрушение жизненного уровня на две третьих.

Николай Матвеев: Если бы у вас была зарплата средняя 10 тысяч рублей, то пенсия будет 3,5 тысячи рублей.

Никита Масленников: И второй показатель, который еще важнее, – отношение, допустим, среднегодового размера страховой пенсии по старости в реальном выражении к 2013 году. Сколько будет в 2020 году? 93,8%.

Николай Матвеев: А теперь объясните понятным языком, что вы имели в виду?

Никита Масленников: А это значит, что вы по уровню реальному содержания пенсии, даже с учетом падения инфляции и тому подобного, в 2020 году от 2013 года будете получать… если в 2013 году получали 100 рублей в реальном выражении, то в 2020-м при полном сопоставлении вы получаете 93 рубля 80 копеек.

Николай Матвеев: В общем, жить будут еще хуже?

Никита Масленников: В общем, качественное состояние наполнения пенсии в ближайшие три года становится хуже – плавно, медленно, ползуче, но хуже. И поэтому когда Алексей Кудрин говорит, мол: "Ребята, надо о чем-то думать", – он думает, так сказать, на следующее десятилетие о тех ребятах и людях среднего возраста, которые либо уже начинают осваиваться на рынке труда, либо которые на него приходят. Вот им уже через 20 лет надеяться на государственное пенсионное обеспечение просто-напросто нельзя.

Николай Матвеев: Вот если не в частностях, то в общем картина понятна. А теперь давайте выяснять, что же с этим делать. Как мы можем изменить ситуацию? Начнем с цитаты, которую сказал президент Владимир Путин. Давайте послушаем:

Владимир Путин, президент России: "Ну, вы знаете, что у нас активно обсуждается возможность повышения пенсионного возраста. Некоторые эксперты полагают, что без повышения пенсионного возраста нам не обойтись, ссылаются на опыт других стран, в том числе соседних государств. Ну, взять ту же Украину. Да вообще все практически… Белоруссию. Я уже не говорю о Европе. Ну, с Европой не очень корректное сравнение, имея в виду продолжительность жизни, а вот с этими странами вполне корректное. Но там это решение принято, а у нас нет. Я считаю, что к этому относиться нужно очень аккуратно. По поводу всяких слухов, что решение уже принято. Нет, решение не принято, но оно действительно обсуждается. Оно обсуждается на экспертном, на правительственном уровне. Эксперты полагают, что если нам этого не сделать, то тогда уровень пенсионного обеспечения будет просто сокращаться, будут падать пенсии, а количество работающих в связи с демографическими проблемами и структурными изменениями, количество работающих, которые должны будут, ну, условно говоря, собирать деньги на то, чтобы обеспечить доходы пенсионеров, оно будет уменьшаться. Количество неработающих – увеличиваться, а количество работающих – уменьшаться. Вот это все реалии, с которыми мы сталкиваемся, которые мы должны иметь в виду, но принимать такие решения нужно взвешенно, без всякой суеты и спешки".

Николай Матвеев: Вот сказано "без всякой суеты и спешки". Если закладывать вот этот временной лаг и отсутствие суеты и спешки, то когда мы к этому придем? Я так понимаю, все равно рано или поздно к повышению пенсионного возраста мы придем. Какой временной лаг?

Андрей Нечаев: Ну, понятно, что здесь есть чисто политический аспект, потому что, конечно, повышение пенсионного возраста – мера непопулярная, совершенно очевидно. Поэтому точно это решение до президентских выборов не будет принято и не будет анонсировано.

Николай Матвеев: А как же быть с каждым третьим, по соцопросам, который хочет дальше продолжать работать?

Константин Добромыслов: И не факт, что мы к этому придем.

Андрей Нечаев: Смотрите, я хотел бы на другое обратить внимание. Вот часто основной аргумент, который выдвигается против повышения пенсионного возраста, – это низкая продолжительность жизни в России, особенно в сравнении с некоторыми европейскими странами. Но низкая продолжительность жизни в значительной степени является следствием развития и финансирования нашей медицины.

И мы загоняем себя в замкнутый круг. Мы недофинансируем, катастрофически недофинансируем медицину. Сейчас вот та реформа здравоохранения, которая проводится, в том числе в Москве и во всех других регионах, она вызывает исключительно чувство протеста, когда это просто механическое сокращение, часто абсолютно бездумное, но связанное среди прочего с недофинансированием.

И когда мы закрываем дефицит бюджета Пенсионного фонда… Вот здесь у нас было такое как бы терминологическое лукавство со стороны социального блока. Действительно, в каждый момент времени, конечно, дефицита Пенсионного фонда нет. Его быть не может, потому что Пенсионный фонд не может выпускать долговые бумаги, он не может брать деньги взаймы, поэтому по определению он может потратить только столько, сколько ему дали. Но дальше совершенно прав мой добрый друг и однокашник, что дает-то ему федеральный бюджет. Значит – изымает еще откуда-то, в том числе из того же самого здравоохранения, финансирование которого теперь снижается не только относительно в этом году, а абсолютно. Так о какой продолжительности жизни мы говорим, если мы недофинансируем медицину?

Николай Матвеев: Понятна мысль.

Андрей Нечаев: Поэтому я боюсь, что ситуация в пенсионной сфере сейчас такова, что нравится нам это, не нравится, но избежать повышения пенсионного возраста просто для того, чтобы обеспечивать минимально достойный уровень пенсии… Вот Никита назвал коэффициент замещения – 35. А ожидается чуть более 30. А в Европе он 60.

Николай Матвеев: 40.

Андрей Нечаев: Нет, 40…

Николай Матвеев: Нормой считается 40.

Андрей Нечаев: 40 – это рекомендация Международной организации труда.

Константин Добромыслов: 102-я конвенция.

Андрей Нечаев: Не менее 40. В развитых европейских странах он приближается к 60.

Николай Матвеев: Давайте к пенсионному возрасту. Вот несколько вариантов было предложено. Женщинам увеличить до 63 лет, а мужчинам – до 65, это первый вариант. Второй: выровнять пенсионный возраст для мужчин и женщин, повысив его до 63 лет. И третий вариант: мужчинам – до 65, а женщинам сделать 60 лет. Вот вам какой вариант ближе?

Константин Добромыслов: Ну, вы знаете, на самом деле никакой. Почему?

Николай Матвеев: Почему?

Константин Добромыслов: Потому что если мы говорим о долгосрочной перспективе (а это не ограничивается 2030 годом), мы должны смотреть гораздо дальше. И в условиях цифровой экономики сегодня…

Николай Матвеев: Поясните, что значит "цифровая экономика".

Константин Добромыслов: "Цифровая экономика" – сейчас это очень популярный термин. Это когда все автоматизируется, роботизируется, и рабочие места начинают замещаться роботами, то есть происходит освобождение рабочей силы. Вот в этих условиях, когда у нас начинается… Этот процесс идет во всем мире, то есть высвобождение рабочей силы. Один робот сейчас в среднем заменяет восемь рабочих мест, ну, восемь людей. Так вот, в такой ситуации, если мы смотрим в долгосрочную перспективу… И все эти прогнозы, которые мы сегодня обсуждаем, они основаны исключительно только на инерционном взгляде, сегодняшнем моменте. Они, в общем-то, несправедливы.

Николай Матвеев: То есть вы считаете, что и без того не будет рабочих мест? Хорошо, давайте практический пример.

Константин Добромыслов: Реально у нас встанет вопрос – куда девать рабочую силу?

Николай Матвеев: Давайте я практический пример приведу.

Константин Добромыслов: И надо ли вообще людей оставлять…

Николай Матвеев: Можно практический пример? Сейчас мы начнем выяснять, у кого где произведен пиджак и галстук. Выяснится, что делали не наши люди его. У кого какой телефон? Не наши люди делали. Мы все, нас окружающее, закупаем откуда-то, дома ничего не производим, при этом мы сетуем: "А чем же нам занять наших пенсионеров?" Что мешает научить их делать качественные продаваемые перчатки?

Константин Добромыслов: Тем не менее сегодня…

Андрей Нечаев: Я вам скажу другое…

Николай Матвеев: Секундочку, секундочку!

Константин Добромыслов: Давайте меня дослушаем. Сегодня, по статистике, добросовестных плательщиков страховых взносов, если считать по людям, их порядка 58 миллионов. Это те, кто нормально платят страховые взносы. Дальше у нас есть малый бизнес – порядка 15–20 миллионов, которые очень тяжело определить. Как плательщик он платит вмененный доход, который не позволяет ему даже собрать на минимальную пенсию. А экономически активных, тех, которые могли бы принимать вообще трудовое участие в производстве полезного продукта, их порядка 72 миллионов.

Исходя из этих параметров, мы с вами должны определять на будущее, а как у нас будет развиваться экономика. И проблема-то на самом деле не в том, что у нас, так сказать, растет количество пенсионеров, и поэтому денег не хватит на пенсию. А проблема в том, что у нас, во-первых, недооценка труда происходит, стоимости труда. То есть сегодня у нас явно низкие заработные платы, которые не позволяют в большинстве случаев человеку сформировать даже минимальные обязательства на пенсию, поэтому региональные бюджеты вынуждены доплачивать этим людям, когда им назначают пенсию, до прожиточного минимума.

Николай Матвеев: Эта схема понятна.

Константин Добромыслов: И таких людей 20 миллионов.

Николай Матвеев: Давайте выяснять, что делать.

Константин Добромыслов: Из 58 миллионов 20 миллионов тех, кто не может себе заработать на пенсию. Это вопрос системы оплаты труда. Дальше…

Николай Матвеев: Скажите, они не могут… Давайте сейчас выясним. Они не могут, исходя из того, что действительно зарплаты низкие, или из-за того, что система была в 90-е порушена, и не знают, как оплачивать пенсии тем, кто зарабатывал свой рабочий стаж еще в советское время?

Константин Добромыслов: Это не важно.

Николай Матвеев: Ну, как? Это очень важно.

Константин Добромыслов: Это не важно.

Николай Матвеев: А почему это не важно?

Константин Добромыслов: Почему? Потому что у нас солидарно-распределительная система. У нас работающее население сегодня содержит пенсионеров. Это солидарность поколений. Это правильно, наверное. Это одна из лучших, я думаю, систем, которые в мире существуют.

Андрей Нечаев: Но весь мир от нее отказался.

Константин Добромыслов: Нет, мир не отказался.

Иван Грачев: Все "накопиловки" пролетели.

Константин Добромыслов: Все "накопиловки", действительно, правильно говорите, сегодня рушатся. Недавно проходил семинар в Высшей школе экономики с участием Всемирного банка, и там он четко показал, что ни одна из систем накопительных, которые были внедрены, она не работает.

Иван Грачев: Государственные.

Константин Добромыслов: Государственные.

Николай Матвеев: Нет, понятно. Давайте выясним…

Андрей Нечаев: Это неправда.

Николай Матвеев: Друзья, друзья, мы немножко ушли.

Андрей Нечаев: Был один-единственный чистый эксперимент, когда перешли только на накопительную…

Николай Матвеев: Услышьте меня, пожалуйста.

Андрей Нечаев: Это Чили.

Николай Матвеев: Друзья, мы ушли немножечко вбок! Давайте вернемся. Давайте, пожалуйста, вернемся к повышению пенсионного возраста. Если это необходимо, к чему это приведет?

Константин Добромыслов: Дайте я мысль закончу.

Николай Матвеев: Я прошу прощения, вы минуты полторы назад сказали, что закончите мысль, и продолжаете ее, продолжаете. Я верну вам, пожалуйста…

Андрей Нечаев: Можно по поводу…

Николай Матвеев: Давайте выясним. Давайте по очереди. Пожалуйста, по очереди! Пожалуйста.

Иван Грачев: Я скажу, а потом ты. На самом деле позиция исходная очень понятная: тумбочка – это экономика. Кусок пирога достается пенсионерам. Для того чтобы он рос, должна расти экономика. Все остальное – это от лукавого. КПД системы такое, сякое… "Госнакопиловки" объективно хуже, это можно посчитать, солидарная система, просто по накладным расходам. Мы эту модель просчитали обстоятельным образом. Нигде и никогда она не будет…

Николай Матвеев: Переформулирую вопрос.

Иван Грачев: Дальше, по поводу…

Николай Матвеев: Я быстро задам вопрос. Пожалуйста, давайте к конкретике.

Иван Грачев: Сегодня очень просто…

Николай Матвеев: Услышьте мой вопрос, пожалуйста. Средняя зарплата – 38 тысяч рублей. Средняя пенсия – 14 тысяч рублей.

Иван Грачев: 40 тысяч – средняя зарплата.

Николай Матвеев: Хорошо. Но это не сильно поменяло ситуацию. 14 – средняя пенсия. Человеку говорят: "В 60 ты не уходишь на пенсию, ты работаешь до 65. И ты получаешь за бездействие 14 тысяч, а за действие – 38". Скажите, человек, попавший в обстоятельства нынешней ситуации, что он выберет?

Иван Грачев: Он требовать повышения пенсии должен, потому что там два есть фактора…

Николай Матвеев: Нет, вот что он выберет? Я вам могу сказать за моих родителей – ближайшие пенсионеры ко мне. Они выберут работу за 38 тысяч рублей.

Иван Грачев: Ну, пусть идут и работают.

Николай Матвеев: Но вы же говорите, что не будет рабочих мест.

Константин Добромыслов: Если будет работать, если будет работать.

Иван Грачев: Подожди. Если остается работа, если экономика растет, то он может спокойно работать и получать всю пенсию. И он это выберет. Если его спросить: "Ты будешь работать, получать дополнительные деньги, и всю пенсию тебе сохранят, потому что ты ее уже заработал"…

Николай Матвеев: А как теперь тем, кто не заработал, и им просто перенесут?

Иван Грачев: А это совершенно отдельно. У нас на самом деле примерно 42 миллиона пенсионеров. А вот 35 – это те, которые заработали. А инвалидов и всех военных – их надо отдельно рассматривать, это отдельная бюджетная проблема. А вот эти 35 миллионов, я уже говорил…

Андрей Нечаев: Отдельно? А кошелек-то общий.

Иван Грачев: Еще раз, Андрей…

Николай Матвеев: "Инвалиды и военные – отдельная бюджетная проблема".

Иван Грачев: Еще раз – финансирование может быть разное. Если мы говорим, что сборы налогов и пенсионных денег по-разному, то и финансирование может идти по-разному, и рассмотрение проблемы может идти по-разному. Вот как для пенсионеров это сегодня выглядит? На самом деле я же начинал считать. 70 миллионов плательщиков, часть из которых не платит, это правда. Вот представьте себе, что все они отдают по 22 копейки с рубля. А пенсионеров, которые не работают, их всего 20 миллионов. А 15 миллионов из 35 – они зарабатывают, они продолжают платить эти самые пенсионные налоги. То есть их надо по-другому учитывать. Так вы поделите 70 на 25 при учете.

Андрей Нечаев: А что делить-то? И получится бюджет Пенсионного фонда, Ваня.

Иван Грачев: Ничего подобного! Вы получите тогда цифру, что коэффициент замещения будет более 50%.

Николай Матвеев: Все, мысль понятна.

Иван Грачев: Вот и все. Сделайте нормальные налоги для всех.

Николай Матвеев: Кто-нибудь мне из присутствующих объясните – если повышение пенсионного возраста не дает никаких результатов, то зачем вообще вести разговоры в этой области? Пожалуйста.

Андрей Нечаев: Как не дает?

Николай Матвеев: Или дает?

Никита Масленников: Вы знаете, я бы так сказал, что…

Константин Добромыслов: Разговор вести надо, это нужный разговор.

Никита Масленников: Так, стоп! Опять начнем спорить? Смотреть и слушать сюда!

Андрей Нечаев: Дает, потому что люди дольше работают на пенсию…

Никита Масленников: Андрей, Андрей, Андрей!

Николай Матвеев: Начвзвода. Ваш однокашник – начвзвода. И он сказал: "Смотреть и слушать сюда!"

Андрей Нечаев: Срок дожития меньше. Вот и все.

Николай Матвеев: У вас преференции какие-то перед другом. Пожалуйста.

Никита Масленников: Андрей, ну ты что? Я долго не буду. Знаете, я, честно говоря, с большим подозрением отношусь к дискуссиям о повышении пенсионного возраста.

Николай Матвеев: Почему?

Никита Масленников: По одной простой причине: это только одна из частных проблем перезагрузки пенсионной системы в целом. И мы, когда не хотим обращать внимания на другие вопросы и их решать тем более, все сразу, так сказать, побежали строем впереди прогресса – повышать/не повышать?

Вот я могу сказать, что у меня нет позиции "да" и "нет". У меня есть позиция "но", потому что повышение пенсионного возраста, да, оно продиктовано демографией. Демографические прогнозы и такие, и сякие. Тем не менее, совершенно понятно, что будет натиск этой технологической революции, не будет этого натиска, но уже в 2018 году у нас с рынка труда уходят 300 тысяч человек, в 2019-м – около 400, в 2020-м – около 600, и так далее и тому подобное. То есть до 2024 года у нас чистый минус на рынке и дефицит рабочей силы.

Как вы решать будете, господа из правительства? Непонятно. Потому что баланса трудовых ресурсов на эти деньги достоверного и доверительного, которому, допустим, мы как финансовые аналитики и участника рынка могли бы верить, ну, не вижу. Это первый вопрос. Побежали куда-то…

Второе. Ни одна пенсионная система в мире не является либо накопительной, либо солидарной. Это всегда некий микст из нескольких элементов. Есть накопительные модели, есть индивидуальное управление (ты инвестируешь в трестовые фонды и накапливаешь). Есть огромное количество всяких разных вещей. И поэтому никто не собирается говорить, что вот накопительная лучше, чем солидарная. Понимаете? Всегда важен микст, всегда важна смешанность, так сказать, синергия, конвергенция.

Но когда у вас в стране, по сути дела, уже пять лет нет накопительной пенсионной системы, то, извините, это проблема. Потому что из экономики, господа, которые голосовали, наверное, и все время, так сказать, призывают дальше гнобить накопительную систему, за эти годы вынуто 2,5 триллиона рублей и помещены… мне не понятно куда.

Константин Добромыслов: Из какой экономики 2,5 триллиона рублей? Поясните, пожалуйста.

Никита Масленников: Из российской!

Константин Добромыслов: Сегодня в негосударственных пенсионных фондах…

Никита Масленников: Из российской за пять лет за счет заморозки экономики вынуто…

Константин Добромыслов: Вы знаете, сколько в негосударственных пенсионных фондах сегодня денег?

Никита Масленников: Дослушайте!

Константин Добромыслов: 5 триллионов рублей. Где? Какая часть этих денег?

Никита Масленников: Слушайте, ну что вы…

Николай Матвеев: Друзья, по одному, пожалуйста!

Никита Масленников: Вы меня перебиваете.

Николай Матвеев: Давайте от пенсионного возраста…

Никита Масленников: Сразу второй вопрос. Накопительной системы нет, ее надо восстанавливать.

Николай Матвеев: Услышьте, пожалуйста.

Константин Добромыслов: Зачем?

Никита Масленников: Да затем, что невозможно…

Николай Матвеев: Друзья, услышьте меня, пожалуйста! Я здесь! Я возле этой тумбы! Если я стою возле этой тумбы – значит, я хочу ее обладателю (а вы сейчас ее обладатель) задать вопрос.

Никита Масленников: Тогда мне вообще можно заткнуться – и все.

Николай Матвеев: Нет-нет-нет! Пожалуйста, я вам дам слово, но немножко попозже. Давайте сбалансированно мыслить и продолжать дискуссию. Смотрите, от пенсионного возраста… Хорошо, денег нет, но на чем-то нужно зарабатывать. Несколько предложений. А что, если пойти по норвежскому пути и из прибыли от нефти напрямую выделять деньги нашим пенсионерам? Или, например, в 150… Сейчас, секундочку!

Андрей Нечаев: Так это уже сделали.

Николай Матвеев: Это сделали? А как? На что? Куда? У меня мама просто не получает от нефти.

Константин Добромыслов: Фонд благосостояния – это оно и есть.

Андрей Нечаев: Фонд национального благосостояния. Он задуман исключительно как средство поддержки пенсионной системы в сложные времена. С этого года, ну, со следующего, как вы знаете, его…

Николай Матвеев: А сколько Фонд национального благосостояния?

Андрей Нечаев: 5 триллионов. Его объединяют с остатками Резервного фонда. А дальше следите за руками, самое главное. Функция Резервного фонда была – финансировать дефицит бюджета. Функция Фонда национального благосостояния – поддержка пенсионной системы.

Константин Добромыслов: Социалка.

Андрей Нечаев: А теперь функции объединяют. Догадайтесь с трех раз, какая функция будет превалирующей.

Николай Матвеев: Ха-ха-ха! Все правильно.

Андрей Нечаев: Конечно, финансирование дефицита бюджета.

Николай Матвеев: Хорошо, хорошо, хорошо. Ваша позиция понятна.

Андрей Нечаев: Фонд, созданный по вашей задумке, для финансирования пенсий, будет истрачен на текущие нужды. Вот вам и Норвегия.

Николай Матвеев: А теперь мой механизм. Смотрите, а теперь мой механизм. Я не создаю никаких фондов, выделяя деньги туда от нефти в таком количестве, в каком я захотел (положил туда 100 рублей, а 100 рублей потом потратил на пенсионеров), а ровно так: продал нефти на 10 тысяч рублей – часть в процентном соотношении, утвержденной законодательно, выделил, разделил между пенсионерами. Тогда не получится, что захотели 660 миллиардов рублей дать пенсионерам в помощь в этом году – дали 660. Нет, заработали, например…

Константин Добромыслов: Хорошо, а в следующем году вы ничего не заработаете – и что?

Николай Матвеев: Подождите, подождите. Да, мы выходим на трибуну и говорим: "Господа, мы же договорились". Во-первых, давайте так: можем ли мы от нефти что-то не заработать?

Константин Добромыслов: Вот этим-то и отличается социальная система, социальная защита от просто коммерческого страхования

Николай Матвеев: Хорошо.

Константин Добромыслов: Обязательное социальное страхование гарантирует людям получение этих выплат при любой ситуации.

Николай Матвеев: Все ясно. Возвращаюсь к возможности экономить. Я здесь себе выписал: на 146-миллионную Россию у нас в два раза больше пенсионных сотрудников, чем в 350-миллионных Штатах. Вот смотрите, еще можно пример привести. Да, кстати, по зданиям. Когда пенсионерка приходит… Вот у моего папы…

Андрей Нечаев: Вы имеете в виду – в Пенсионном фонде?

Николай Матвеев: Сейчас, секундочку. Да, именно сотрудников Пенсионного фонда. У моего папы пенсия – 8 300 после индексаций и каких-то оплат.

Константин Добромыслов: А где живет? В Москве?

Николай Матвеев: Нет, Оренбургская область. 8 300. Он говорит: "Я прихожу в Пенсионный фонд. Это царство какое-то из бетона и стекла! Ну, хотя бы стеклышко одно разобрали – у меня бы пенсия была побольше". Ну, это папин юмор, ладно.

Иван Грачев: Абсолютно правильно.

Николай Матвеев: Слушайте по сотрудникам Центробанка: у нас 71 200 человек. Сравнение, ФРС США – 19 900. Япония – 4 900 человек. А в Китае, где, я напомню, 1,5 миллиарда человек почти проживает, 2 500 трудится в системе, похожей на наш Центральный банк. Скажите, исходя из услышанного, есть у нас возможность деньги экономить?

Владимир Громковский: Понимаете, какая штука? Если вы уволите этих сотрудников, которые, кстати, не так много получают на самом деле в массе… Я не имею в виду больших начальников.

Андрей Нечаев: Ну, в Центральном банке хорошо получают.

Владимир Громковский: Ну, Центральный банк – вообще неудачный пример. Мы не можем сравнивать ФРС с нашим или с японским. Они разные задачи решают. Не совпадает.

Николай Матвеев: Так, может, у нас что-то неэффективно, если в Китае 2,5 тысячи, а у нас 71?

Владимир Громковский: Дайте я простую мысль скажу. Если вы увольняете большое число не очень квалифицированных сотрудников среднего уровня и низшего, то вы просто получаете огромное количество безработных. И если не нужно им платить зарплату, вам придется им платить пособия по безработице. И это тоже будет социальная проблема, нисколько не меньшая, чем если бы вы…

Николай Матвеев: Я не предлагаю людей выгонять на улицу. Я предлагаю, может быть, придумать более оптимистичную и эффективную…

Владимир Громковский: Вот это фантазия.

Николай Матвеев: Ну, почему же?

Константин Добромыслов: Вы предлагаете оптимизировать управленческий аппарат на самом деле. Вот что вы предлагаете.

Владимир Громковский: Потому что такие вещи делаются чрезвычайно большим трудом и в основном от роста экономики. Вы понимаете…

Николай Матвеев: Ну хорошо, давайте экономить на зданиях.

Константин Добромыслов: Давайте дадим всем по табуретке – пусть на улице сидят.

Владимир Громковский: Мой тезис заключается на самом деле не в том, что есть лучшая система и худшая. Можно так сэкономить, а можно так. Фундаментально через три года, через пять, через двадцать, в зависимости от разных обстоятельств – дорогая нефть, дешевая, неважно, что бы ни было, как бы у нас ни росла производительность… Хотя мы понимаем, что она ограниченно растет все-таки. Скажем, в мире считается, что раза в два за 100 лет выросла в среднем. Ну, оценка условная, но примерно так, а не в 100 раз.

Константин Добромыслов: Ну, смотря как считать.

Владимир Громковский: То все равно мы при нашем демографическом положении и при усугублении его рано или поздно приходим к точке, когда работающие не могут содержать неработающих. Ну, какая разница? Ну, не сегодня, так через 10 лет. Не через 10, так через 15.

Николай Матвеев: И что нам – Спарту устроить?

Владимир Громковский: Вот! И здесь мы задаем вопрос… И я утверждаю, что одна из причин такого положения – это как раз существование пенсии вообще. И знаете – почему?

Николай Матвеев: Почему? Революционная мысль.

Владимир Громковский: Почему крестьянин рожал много детей? Вовсе не из чадолюбия.

Николай Матвеев: А чтобы потом они его содержали.

Владимир Громковский: Потому что они его содержали. А теперь вот смотрите…

Константин Добромыслов: Это переход к практике безусловного дохода.

Владимир Громковский: Смотрите, у меня один сын, да? А у кого-то, может быть, у вас или у кого-то трое, да? Вот этот человек всю жизнь на троих детей, образно выражаясь, пахал, вырастил их, а я – всего на одного.

Николай Матвеев: А кто-то бездетный – и ему как быть?

Владимир Громковский: Нет, бездетных уберем. Это несчастье.

Николай Матвеев: Подождите, кто-то осознанно бездетный.

Владимир Громковский: Их все равно мало. Давайте возьмем… Так что получается? Получается, что человек, который вырастил троих детей, вот его дети частично содержат меня. Понимаете?

Константин Добромыслов: Совершенно правильно.

Владимир Громковский: То есть, во-первых, тут есть элемент большой несправедливости. Это социальная такая солидарность поколений.

Константин Добромыслов: А почему?

Владимир Громковский: Потому что эти люди очень тяжело жили…

Константин Добромыслов: Все наши дети содержат пенсионеров, все дети. Это большая семья.

Владимир Громковский: Самое главное – уверенность в том, что у тебя будет пенсия хорошая.

Николай Матвеев: А давайте… а давайте…

Владимир Громковский: Она совершенно категорически изменяет демографическое поведение человека.

Николай Матвеев: А давайте на эту ситуацию посмотрим…

Константин Добромыслов: Мы же ушли от государства…

Николай Матвеев: Секундочку, пожалуйста! Секундочку, пожалуйста! Давайте посмотрим на эту ситуацию глубже – в несколько поколений. Выяснится, что тот, у кого трое детей (у вас один, а у него трое), у него, например, по папиной и по маминой линии на фронте погибло всего 6 человек, а у вас выяснится, что 30. Тогда получается, что ваши предки сражались за его предков…

Владимир Громковский: Это правильное рассуждение.

Николай Матвеев: Понимаете, в чем дело? Смысл?

Владимир Громковский: Но проблема ведь все равно останется. В чем она будет заключаться? Если люди не начнут рожать детей больше… Если у нас 1,4 ребенка на семью, то это значит, что семья не воспроизводится. Нужно, чтобы было 2,1–2,2.

Николай Матвеев: Опять замкнутый круг. Будут деньги – будут дети.

Владимир Громковский: Да не в этом дело. Надо просто смотреть далеко. И людям, которые через 40 лет будут выходить на пенсию, пенсии не будет.

Игорь Варьяш: Решительно поддержу коллегу, который за общим гвалтом сказал потрясающую вещь и очень правильную: у нас недооценен труд.

Николай Матвеев: Не низкая производительность, а труд недооценен?

Игорь Варьяш: Ничего подобного. Докажите мне низкую производительность, когда наш человек первый вышел в космосе, когда мы запустили первые спутники, когда мы обогнали Америку по технологическому состоянию войск.

Николай Матвеев: А вы не напомните, какой ценой?

Андрей Нечаев: "А советский микрокалькулятор – самый большой микрокалькулятор в мире!" Это мы понимаем.

Игорь Варьяш: Был, был. Почему у нас труд недооценен?

Андрей Нечаев: Возьмите ВВП и разделите на количество населения – и получите.

Владимир Громковский: У нас 100 последних лет – четверть производительности в Соединенных Штатах. Как была в начале XX века, так и сейчас, с небольшими колебаниями. При чем тут космос?

Константин Добромыслов: Вы смо́трите макроэкономические показатели. А вы смотри́те показатели конкретного предприятия. А на конкретных предприятиях сельского хозяйства у нас, наоборот, очень эффективный получается труд, если мы берем сельское хозяйство.

Игорь Варьяш: Конечно.

Константин Добромыслов: У нас яйцо стоит гораздо дешевле, чем в Америке.

Николай Матвеев: Скажите, пожалуйста, а вот в ТОП-50…

Андрей Нечаев: Ну и что?

Константин Добромыслов: А это значит, что производительность труда…

Николай Матвеев: Секундочку! Друзья, подождите! Друзья! Сейчас, секундочку! Мы в 2017-м… Хотел сказать, что в 2016-м, и вспомнил, что 2017-й. В 2017-м году назовите мне из ТОП-50 предприятий, самых известных компаний, самых богатых компаний хоть одну, которая занимается сельскохозяйственной деятельностью? По-моему, это давно электроника, давно это производство…

Игорь Варьяш: Николай, ну нельзя так сравнивать.

Николай Матвеев: Ну ладно. 10 точно, первые 10 компаний.

Игорь Варьяш: Николай, так нельзя.

Николай Матвеев: Ну, как нельзя?

Игорь Варьяш: Потому что…

Николай Матвеев: Да вы можете сколько угодно яйца выращивать, но я один телефон вам продам, как 10 тысяч яиц.

Андрей Нечаев: Потому что производительность труда выше.

Игорь Варьяш: Дайте мне сказать. Дело не в этом совершенно. Дело в том, что на предприятиях на Западе, в ведущих развитых странах, на балансе иногда почти 60% – это нематериальные активы, это интеллектуальная собственность. У нас знаете сколько? 1,5%. И это при том, что мы выпускаем самую передовую технику в мире. Это же вранье все.

Андрей Нечаев: Какую? Вы смеетесь, что ли? Какая передовая техника?

Игорь Варьяш: Это значит, что мы недоплачиваем рабочим.

Андрей Нечаев: Мы в каких-то разных странах, по-моему, с вами живем.

Никита Масленников: Мы на одном из последних мест по количеству патентов, которые мы в год реализуем. Это что такое? Это интеллектуальная собственность.

Николай Матвеев: Друзья, по одному!

Никита Масленников: Ну, кто за это отвечает-то, в конце концов? Пенсионная система, что ли, или Министерство финансов?

Иван Грачев: Есть оценка, что на доллар продукции у нас в стране производится долларов больше, чем на доллар зарплаты, поскольку зарплата низкая. Вот есть нигматулинские оценки. Хорошая оценка.

Константин Добромыслов: Да, совершенно правильно.

Иван Грачев: Реально продукта, товара, например, зерна на доллар зарплаты производится больше, чем в Америке.

Константин Добромыслов: Это к тому, что производительность труда высокая.

Никита Масленников: И какое зерно вы производите, господа? Третьей и четвертой категории, фуражное?

Николай Матвеев: Господа, господа, господа, господа, господа! Уважаемые друзья! Уважаемые друзья! Самое обидное… самое обидное… Послушайте меня, пожалуйста! Самое обидное, что вы-то друг друга слышите, а зритель не слышит никого, потому что вы все говорите в унисон (простите за профессиональный термин), в один электрический канал, в один-единственный. У нас, к сожалению, уже близится к финалу программа, давайте умозаключим. Я попрошу вас ответить на мой вопрос. Он больше эмпирический, но если получится ответить – пожалуйста. Вот что касается Пенсионного фонда и обеспечения наших пенсионеров. По какому пути в ближайшие 5–10–15 лет нам надо двигаться и по какому пути мы все же пойдем?

Андрей Нечаев: Ну, я могу очень коротко ответить. Почитайте программу партии "Гражданская инициатива", где есть много предложений по этому поводу (с учетом того, что время кончается). Если коротко, то я считаю, безусловно, что мы должны восстанавливать накопительную систему. Безусловно, мы должны передать Пенсионному фонду, скажем, акции компаний, которые подлежат приватизации. Безусловно, мы должны сохранить целевое назначение Фонда национального благосостояния. И тем не менее боюсь, что постепенно мы должны думать о повышении пенсионного возраста.

Николай Матвеев: Что же, это были мнения экспертов, ни одно из них "ПРАВ!ДА?" вам не навязывает, в конечном счете выводы делать вам самим. Оставайтесь с нами на ОТР. Всего доброго! До свидания.

Что происходит с пенсионными выплатами: достаточно ли для них денег в бюджете?