В гостях у "Правды" экс-министр культуры Наталья Дементьева

Анастасия Урнова: Здравствуйте! Вы смотрите Общественное телевидение России. Это программа "ПРАВ!ДА?". Меня зовут Анастасия Урнова.

Николай Матвеев: А я – Николай Матвеев. И гостья программы сегодня – государственный деятель, член Совета Федерации, заслуженный работник культуры России Наталья Дементьева. Наталья Леонидовна, здравствуйте.

Наталья Дементьева: Добрый день.

Анастасия Урнова: Здравствуйте.

Наталья Дементьева: Добрый день.

Николай Матвеев: Спасибо, что нашли время. Впереди у нас чуть меньше часа разговора. Но давайте начнем с того, с чего мы традиционно начинаем, – с короткого профайла на нашего гостя. Мало что вы для себя, наверное, нового узнаете, а вот наши зрители – думаю, да. Давайте посмотрим.

Она – вторая после Екатерины Фурцевой женщина-министр культуры в истории нашей страны. По образованию историк-археолог. В 70-е годы занялась охраной памятников и музейным делом. С 1987 года в течение 10 лет была директором Музея истории Ленинграда/Санкт-Петербурга. Сделала многое для того, чтобы Петропавловская крепость, на территории которой он находится, воспринималась не как русская Бастилия, а как современный культурный центр. В годы ее директорства был отреставрирован символ города – ангел на шпиле Петропавловского собора. Она не побоялась установить в стенах крепости весьма спорный по трактовке памятник Петру I работы Михаила Шемякина.

Ее приход в Министерство культуры в 1997 году воспринимался как победа западнической линии в этой сфере государственной политики. При минимальном госбюджете сохраняла историческое наследие как драгоценность, поощряла современное искусство. Считая музей школой патриотов, никогда не стеснялась слова "менеджмент" и утверждала, что России нужно учиться завоевывать туристов. С 2004 года работает в Совете Федерации. О государственной службе говорит: "Никакая запись в трудовой книжке меня не портит", – а о культурном наследии – что "памятники должны жить".

Анастасия Урнова: Наталья Леонидовна, вы работали в сфере культуры, можно сказать, в двух разных странах. Я имею в виду, конечно, Советский Союз и Россию. Вот у нас с Николаем нет такого опыта, мы практически всю свою сознательную жизнь уже живем в России и сравнить с тем, что было прежде, не можем. Но очень хочется у вас спросить…

Николай Матвеев: Союз захватили в бессознательном.

Анастасия Урнова: Абсолютно верно. Насколько велика разница в культурной политике, которая была прежде и которая есть сейчас? И я, честно говоря, здесь имею в виду все. Насколько высоко в шкале приоритетов вообще культура в той стране, которая была, и в той стране, которая сейчас? Много ли внимания этому уделяется? Выделяются ли этому деньги? Достаточно ли об этом говорят? Какую цель преследует культурная политика? Вот обо всех этих различиях вы нам расскажете?

Наталья Дементьева: Да вы знаете, Анастасия, вот вопрос различий только, наверное, на поколенческом уровне может быть заметен. Люди моего возраста, переходя в стадию ворчливости, говорят: "Боже, как это все громко! Ах, они мало читают! Они заняты не тем. Они не берегут книги". Ну, такие вещи, которые… Они идут абсолютно параллельно к нормальному современному развитию всех культурных институций. И особенно важно, может быть (ведь вы люди нового поколения), что нет никаких жестких условий и ограничений, в которых работали мы. Я не имею в виду финансы, я имею в виду…

Николай Матвеев: Идеологические?

Наталья Дементьева: …возможно открыть эту выставку или по каким-то причинам вот это и вот это надо снять.

Анастасия Урнова: То есть сейчас меньше ступеней согласования?

Наталья Дементьева: Естественно, меньше ступеней согласования. Больше открыто возможностей использовать те богатейшие архивы, те музейные хранилища, в которых поколениями были накоплены предметы благодаря вот этому верному музейному служению.

Николай Матвеев: Наталья Леонидовна, возвращаясь к вопросу Насти. Ну, понятно, что было в приоритете у Советского Союза, когда он делал акцент на культуре: через культуру рассказывать о своих ценностях, рассказывать позицию государства через культуру. Например, я окончил факультет, и нам рассказывали: "Вы поймите, в совершенном государстве не может быть соревнования между плохим и хорошим, поэтому в литературе главным трагическим моментом было соревнование хорошего с лучшим". Вот если говорить о музеях, об этой составляющей культурной жизни, то какие установки у Советского Союза были в вашу бытность (конец 80-х), и как эти приоритеты изменились, когда наступила новая жизнь?

Наталья Дементьева: Ну, ведь и сегодня есть выставки к датам. Только тогда были другие даты. Нужно было сделать выставку, отправить ее в город-побратим. Существовали города-побратимы у Москвы, у Ленинграда, у других городов. Выставки к датам, какие-то специальные сборы материалов. И это тоже было очень важно, потому что… Если когда-нибудь сотрудники фотохроники… хранители фотохроники ТАСС Москвы или Петербурга решатся на выставку "Лицо города", то они только в наших архивах могут взять фотографии токаря Виноградова, одного из ученых, уже нет его в живых. То есть мы фиксировали то, что было тогда в городе важным во всех спектрах. И это особый род хранения.

Анастасия Урнова: Ну, вы их выставляли или просто хранили?

Наталья Дементьева: Нет, у нас были выставки. Вот накопление материала показывает… Я отвечаю на ваш вопрос. Сбор материала, сбор макетов первой атомной электростанции в Сосновом Бору – это все история, кусок истории этого города, от первой иконки до новой станции метро.

Николай Матвеев: Нет, я сужу вопрос, хорошо. Литература однозначно была языком пропаганды…

Наталья Дементьева: Боже мой! Ну что вы? Ну как же так?

Николай Матвеев: А установки Ленина, которые работали? Через литературу рассказывать о том, как…

Анастасия Урнова: А запрещенная литература?

Наталья Дементьева: Через "Апельсины из Марокко"? Через "Звездный билет"? Через что они работали? Это уже было время журнала "Юность".

Николай Матвеев: Ну хорошо, деревенская и городская проза, Трифонов и Белов. Давайте сузим.

Наталья Дементьева: Трифонов, Белов, потрясающий прозаик Лихоносов, Юрий Казаков… Вы что?

Николай Матвеев: Я не хочу никого обидеть. Но когда в литературе идет соревнование хорошего с лучшим, уже сама задумка порочна.

Анастасия Урнова: Знаете, я сразу вспоминаю "Повесть о настоящем человеке". Хотя я люблю эту книгу.

Николай Матвеев: Да. Уже сама задумка порочна.

Наталья Дементьева: Ребята, вы зашоренные. Особенно эта книга хорошо прозвучала, когда Кадочников играл Мересьева. Я, например, люблю наше старое кино и всегда его с ностальгией пересматриваю. Каждый выбирал себе свою литературу. Только благодаря Астафьеву, Распутину, Белову, деревенскому детективу, Казакову, Трифонову, толстым журналам…

Николай Матвеев: Повесть "Обмен".

Наталья Дементьева: …была подготовлена перестройка. И это никто не отнимет, никто не отнимет. Музыканты скажут: "Нет-нет-нет, это мы в рок-клубах варили этот, как говорится, большой котел".

Николай Матвеев: А музеи готовили перестройку?

Наталья Дементьева: Вы знаете, музеи фиксировали. Музеи фиксировали все. Когда ворота открылись и некоторые наши художники уехали и состоялись, а потом вернулись, они приходили в хранилище нашего музея и говорили: "Слушайте, а помните, вот в трудную пору я принес вам вот эту вещь? И только вы у меня купили. И мы могли с семьей прожить". Наша хранитель Галина Борисовна шла в хранилище и говорила: "Да, вот она. Вот на паспарту. Вот она лежит". – "Разрешите я ее возьму на выставку".

Почему мы это собирали? Не без сложностей. В закупочной комиссии были члены партбюро (я отвечаю на ваш посыл) и говорили: "Ну зачем это?" Но этот художник состоялся, встал на ноги, был учеником Мыльникова или учеником Ветрогонского. Ну, немножко он пошел в это современное новое видение живописи или графики, но он же ленинградский художник. Его первую работу, раз он принес и просит купить, мы быстренько покупаем.

Анастасия Урнова: Кстати, очень интересная вещь, мне кажется. Вы сказали, что музеи все фиксировали, но не готовили перестройку. Мне просто кажется, что музеи сегодняшнего дня принимают очень активное участие в жизни города, вообще того комьюнити, если можно так себе позволить сказать…

Наталья Дементьева: Абсолютно с вами согласна.

Анастасия Урнова: Как мне приятно!

Наталья Дементьева: Абсолютно согласна, потому что музеи-то, особенно музеи истории этого края… Давайте так, мы немножечко… Художественные музеи занимаются своим делом. Музей Дарвина, самый лучший музей Москвы, занимается своим делом. А музеи истории городов занимаются воспитанием горожанина или…

Николай Матвеев: То есть это место, где представлены вещественные доказательства истории?

Наталья Дементьева: Доказательства. Абсолютно. И если в крупный мегаполис, такой как Москва, люди съезжаются, с ними приезжают их дети-школьники. Они же должны знать, куда они приехали. Вот на нашем международном союзе музеев и музейщиков истории городов мы это определили: нужно горожанина воспитывать. Ну, не повезло в детском саду, не успели дома…

Анастасия Урнова: Тоже не до этого.

Наталья Дементьева: Чтобы он понял в музее, вот в каком городе он живет. И тогда, гуляя по парку Царского Села или Пушкина, или Павловска, он не будет балясинки на мосту ногой сбивать.

Николай Матвеев: А вы можете выделить, какие города страны с этим успешно справляются, а какие отстают? И главное – почему? От кого это зависит? От муниципальной власти? Может быть, от энтузиастов, которые должны быть в городе?

Анастасия Урнова: Или от команды просто музейной?

Николай Матвеев: От команды, да.

Наталья Дементьева: В основном это как бы общие какие-то проблемы. Но я думаю, что если в этом городе есть то, что называется "краеведы", если есть какой-то такой опытный и любящий свой город учитель истории, если уже теперь, как мы говорим, зародилось волонтерское движение, то это все получается. Все получается. С этого все начинается – с интереса к своим альбомам, с выяснения у бабушки: "А это кто? А это кто?" Все это передается устно – вот любовь к своему городу и гордость за свой город. Закончил – уехал. Выучился в большом городе. Может быть, будет приезжать только навещать, но он будет с гордостью говорить своим друзьям: "Послушайте, поедете ко мне в Бежецк?", "Поедете ко мне в Орел?", "А вы знаете, что у нас там недалеко Спасское-Лутовиново?" Это очень важно. Поняли, да? Это такая связующая…

Николай Матвеев: Настя, прости. У меня единственный на этот счет вопрос. Я просто вспоминаю себя. Я сам учился в маленьком военном городке. Понятно, что нет никаких музеев. И в губернский город уехал учиться. Замечательный город со своей историей – Оренбург, при Екатерине II открытый. Там есть замечательные музеи.

Наталья Дементьева: Потрясающий город!

Николай Матвеев: Конечно, потрясающий город.

Наталья Дементьева: Исторически просто украшение…

Николай Матвеев: Ну, смотрите. Тогда только история с Интернетом начиналась, но уже веяния среди молодежи (по своему опыту скажу), что "вся жизнь в столице", "посмотрите, как живет активно и энергично Москва". Это маленький захолустный городок. Это настроения молодежи, особенно тех, кто вырос в этом городе. Я уже молчу про тех, кто просто временщиком приехал сюда отучиться. "Надо уезжать". Вот как эту аудиторию, и без того критично настроенную к окружающему пространству, еще и в музеи завести? Когда слышат слово "музей" – думают: "Ну, это что-то архаичное, что-то вот не про нас. Нам бы потусить", – простите за такое выражение. Вот у музеев есть язык коммуникации с молодежью?

Наталья Дементьева: Если музеи этого захотят, если они заинтересованы. Вы знаете, ведь есть музеи, которым все хорошо: зарплата приходит, школьников приводит учитель, вечером включается свет, включается сигнализация. И все, достаточно.

Николай Матвеев: Но там нет жизни?

Наталья Дементьева: Нет, она есть, но она в рамках вот того сонного мира, из которого убегают. Но если музей-усадьба – не самый такой яркий, как, например, Оренбург… Город стоящий на таблице Менделеева, с Соль-Илецком под боком, с массой интересного! Это очень интересный город. Не менее интересный город Пенза. Но Тарханы, родина Лермонтова, находятся чуть дальше от этого, и все равно Тамара Мельникова нашла путь к тому, что… Ну, может быть, и не нужно, чтобы лермонтовские музеи так же были вытоптаны туристами, как пушкинские музеи. Но то, что Тарханы – живой, интересный, яркий музей, – это заслуга директора и всех, кто рядом с ней. То, что балы происходят в Тарханах и на них съезжается весь Пензенский край – это тоже в программе (я отвечаю на ваш вопрос) музейного открытого пространства, которое воспитывает, к себе приближает. Баночка, которую мне когда-то привезла Тамара Мельникова, баночка варенья бабушки Лермонтова. Это вишни в саду там растут. Сделать вот этот вот вариант.

Сегодня это все возможно, вот поверьте мне. Когда я еще этим занималась на Китайгородском проезде в 98-м году, я ездила и рассказывала своим коллегам-музейщикам, что можно все. "Губернатор какой?" – "Такой". – "Дети есть?" – "Есть". – "Идите к нему…"

Анастасия Урнова: "Делайте детскую программу".

Наталья Дементьева: Нет, сначала – губернаторскую елку. "Срочно придите и ему расскажите, что вот такая программа – губернаторская елка. Вы ее ставите, он вам на это дает средства". И так далее. Все зависит от кадров, от их интереса.

Анастасия Урнова: То есть, по-хорошему, получается, что ключ к успеху музея – это дополнительная программа, которая проходит в этом музее, сверх просто его коллекции, если я вас правильно понимаю?

Наталья Дементьева: Ключ к успеху музея – это коллекция и правильная ее интерпретация, это рассказ на коллекции о том, что характеризует это место (если мы говорим о краеведческом или историческом музее). Коллекция, рассказ о коллекции, рассказ о тех, кто ее собирал. Рассказ о тех, кто ее собирал – это рассказ опять о городе, потому что "вот эта вот коллекция граммофонов или вот эта коллекция музыкальных шкатулок поступила нам от почетного горожанина такого-то".

Дополнительно, то, что вот с новым… Мы возвращаемся к ответу на ваш вопрос. То, что новое время принесло – всевозможные дополнительные затеи, услуги, программы. Кем-то принимаемая, а кем-то – не очень, "Ночь музеев". В общем, я согласна с Ириной Александровной Антоновой. Ну а что же, не хватает дня, чтобы посмотреть?

Анастасия Урнова: Ну, это же как звучит – "Ночь музеев"! Уже понятно, что привлекательно.

Наталья Дементьева: Ну, немножко… Сейчас уже чуть-чуть выправилось, но первые эти "Ночи музеев"… Ведь этот же опыт был взят нами, и публика была не совсем к нему готова.

Анастасия Урнова: Но там такой вал был, сразу такие очереди огромные.

Наталья Дементьева: Вот тогда туда, на первые "Ночи музеев", пришла публика, которую не воспитывали в любви, уважении и понимании, что такое музейное пространство, что это особая территория.

Анастасия Урнова: И надо вести себя…

Наталья Дементьева: Да. И даже если не одеваешь войлочные тапочки, которые теперь не актуальны, но ты переходишь вот из этого зала в этот зал… Мы всегда спорили, кто важнее – научный сотрудник, подготовивший материал, или экскурсовод, дающий интерпретацию этого материала? Если экскурсовод обладает даром артистическим и подает рассказ так, что он уже все, закончил, а они еще не уходят… В этот момент все сложилось, паззл сложился. Материал не скучный, в витрины можно заглядывать, но все смотрят на экскурсовода.

Николай Матвеев: Вот в коммуникации с культурой (ну, может быть, высокопарно будет сказано) человек испытывает культурный шок, ну, некое переформатирование. Посмотрел какой-нибудь изящный фильм – и после этого ходишь и не знаешь, где себе место найти.

Наталья Дементьева: Скажите, где такой фильм посмотреть.

Николай Матвеев: Ну слушайте, со мной это случилось в 99-м году с фильмом "Матрица", честно.

Анастасия Урнова: Давно в последний раз это случалось.

Николай Матвеев: Это случилось со мной, когда я посмотрел "Побег из Шоушенка". Да в конце концов, когда мне было девять лет и я посмотрел "Белый Бим Черное ухо"… Понимаете?

Наталья Дементьева: Вот! Ну наконец-то мы сошлись! Я до сих пор плачу.

Николай Матвеев: Здесь симбиоз разных культур.

Анастасия Урнова: Поэтому я даже не стала смотреть. Мне кажется, я бы не прекратила рыдать.

Наталья Дементьева: Его показывают – и я до сих пор плачу.

Николай Матвеев: Книги. Когда я прочитал "Братьев Карамазовых", у меня этот переформат случился. Знаете, я честно вам скажу, что и с музеем у меня такое было. Я вот был тот самый человек, который закрывался от этой истории. Ну как? Я рос без них, я говорил: "Не-не-не! Мне это не интересно". Меня повели, но при этом спросили: "Кто для тебя Пушкин?" Я говорю: "Да вы что? Это же Олимп недосягаемый!" И так по-прежнему остается. Но тогда для меня это был небожитель. Я увидел рабочие материалы, я увидел эти зачеркнутые рифмы, я увидел эти неправильно расставленные запятые (а они были).

Анастасия Урнова: Да это же человек!

Николай Матвеев: И я понял, что это такое же биологическое существо, как и я. И вот у меня этот переформат случился. Я вас хочу спросить: у вас такой переформат в жизни происходил, когда вы в первый раз, может быть, второй раз попали в музей? С вами такое было, случалось?

Наталья Дементьева: Ну, вы знаете, я ведь тоже дочка военного. И мы кочевали-кочевали, пока… Последним местом службы папы был Ленинград. И мы остались. И я стала ленинградской девочкой, ученицей четвертого класса. А до этого – от Сахалина до Лиепаи в Латвии. Поэтому я не могу вам сейчас сказать про этот шок, но то, что… Почему я защищала книги?

Николай Матвеев: Я на них не нападал!

Наталья Дементьева: Нет. Профессию я выбрала оттого, что я много читала, и стала археологом благодаря всем книгам, связанным с естественной историей, с историей раскопок. Вот это для меня был как бы внутренний такой момент, что я хочу: как вот этот Тутанхамон, как вот эти скифы, как вот это все конкретно? Совершенно никого не было в семье, которые близко бы стояли к истории.

А про музеи – ну да. Но это уже не шок, это уже зрелый возраст. По обмену мы приезжаем… Музей истории Петербурга – Музей истории Нью-Йорка. Музей истории Петербурга – Музей истории Лондона. Музей истории Петербурга – Музей истории Иерусалима. Музей истории Варшавы. Все музеи истории городов. Мы заключили такой вот договор. И меня свозили в Уильямсберг под Вашингтоном. Это родина Джорджа Вашингтона, где билет в этот заповедник называется "паспорт патриота", с фотографией вот такая картоночка. Вы проходите жизнь вот этого периода американского с фермами, с судом присяжных… Это то, что мы видим в исторических вестернах.

Николай Матвеев: То есть если там не побывал, то не патриот?

Наталья Дементьева: У них так считается.

Николай Матвеев: Нам бы такой индикатор, да?

Наталья Дементьева: И они это очень хорошо пропагандистки подают, очень хорошо. "Вот сейчас при вас будет суд. Вот прошли рабы-негры. А вот и комната, где Джордж Вашингтон с женой собираются с друзьями. А вот ее огород". И маленькая лавочка рядом с огородом. И первый раз я увидела очередь, где стояли американские посетители и покупали пакетики – семена с огорода Марты Вашингтон, саженцы, еще что-то, еще что-то. Набивали свои сумки и с этим уезжали.

Николай Матвеев: А у нас сейчас в России есть такие створы, которые нужно пересечь?

Наталья Дементьева: Я подумала – ведь в Пушкинских Горах существует гербарий, который Наталья Николаевна собирала с детьми, оставшись вдовой и приехав туда. Почему же так никто не подумал…

Анастасия Урнова: Продавать?

Наталья Дементьева: Да. Что вот это тоже условие для соприкосновения.

Николай Матвеев: А можно предположить? Может быть, потому, что та страна, историю которой мы сейчас услышали, живет давно в рыночных условиях, а мы вот это перестроение не смогли пережить? Ну, вспомните пример Маргарет Тэтчер, которая просто музей скинула с баланса. Понятно, что они полтора года в каком-то дичайшем состоянии пребывали, но тем не менее выкарабкались. Вот у нас такое возможно?

Наталья Дементьева: Уже возможно, потому что к нам приехали учителя по линии Фонда принца Чарльза, к нам приехали англичане и, посмотрев музеи Петербурга, выбрали ряд музеев, которые… Сначала они учили и рассказывали все у нас в городе, а потом свозили на неделю и показали, как работает вот та система, о которой вы сказали.

Николай Матвеев: Именно как они себя продают.

Наталья Дементьева: Вот что такое… Она сказала: "Что за бездельники? Что, они получают деньги из бюджета? Быстро выбросить их отсюда".

Анастасия Урнова: Это Маргарет Тэтчер.

Наталья Дементьева: Да. И они остались без бюджетного финансирования. Спонсорская помощь, фандрайзинг, написание писем, чтобы… В этих письмах придут чеки, а писем написано 200. Может прийти 1 фунт или еще что-то. Некоторые останутся без ответа, но это тоже часть денег.

Единственное, что мы не могли тогда себе позволить: у них музейные служители – это одетые в красивую ливрею пенсионеры-англичане. Они одинокие, дети приезжают к ним только в праздники. И для них почетно стоять в хорошем костюме в зале и иногда даже что-то объяснять. Наш музейный служитель – в основном это женщина, которая имеет своих внуков. И она должна заработать немножечко, чтобы внуки были новые кроссовки.

Анастасия Урнова: Ну, наверное, не только у внука должны быть новые кроссовки, но и у нее тоже.

Наталья Дементьева: Вы понимаете, что есть такой период, когда вдруг они все уезжают с внуками на дачу. И мы ищем лихорадочно, кто заступит в залы.

Анастасия Урнова: Интересная проблема.

Наталья Дементьева: Да. Потому что с июня по август…

Анастасия Урнова: Сезонность такая.

Наталья Дементьева: Сезонность такая. Но мы не можем волонтеров найти. У нас не будет этого.

Николай Матвеев: Вот смотрите – данные последние. Оказывается, как раз в музейной сфере одни из самых низких зарплат. Это февраль 2017-го. По Ивановской, по-моему, и по каким-то еще областям, там ряд областей – 18 тысяч рублей средняя зарплата музейного работника.

Наталья Дементьева: Ну, вы знаете, в школе тоже учитель получает не больше.

Николай Матвеев: Не больше.

Наталья Дементьева: И огромные нагрузки.

Анастасия Урнова: Вот интересно. Много же спорят, должны ли учреждения культуры, как говорится обычно в какой-то государственной риторике, самостоятельно зарабатывать. Одни говорят, что это категорически исключено, потому что это приведет к вырождению культуры, и тогда уже…

Наталья Дементьева: Нет, сейчас уже не говорят.

Николай Матвеев: Ну а как? Не смогли заработать – закрылись.

Анастасия Урнова: Ну да. Но с другой стороны: "Каким образом тогда мы должны зарабатывать? Тогда мы будем служить вот этому массовому потребителю. И все-таки у вас выродится культура".

Николай Матвеев: Я прошу прощения, я только дополню. Как сейчас-то обстоят дела? У нас все на госбюджете или есть тот, кто, знаете, на аутсорсинге, сами все?

Анастасия Урнова: Я просто очень хорошо помню, как в Москве, когда пришел городской министр культуры Капков и стал говорить: "Ребята, вы должны зарабатывать", – это, вообще-то, была огромная буча, и многие были против этого. И сейчас там кто-то как-то учится. Вот ваше мнение по этому поводу какое?

Наталья Дементьева: Вы знаете, это ведь…

Анастасия Урнова: Должны/не должны? Могут/не могут? Вот так.

Наталья Дементьева: Как вам сказать? Кто хочет и умеет, тот все делает.

Анастасия Урнова: Не умеют многие.

Николай Матвеев: Но хотят.

Наталья Дементьева: Нет, не хотят, не хотят. Вот чтобы к 18 тысячам раз в квартал выдать премию – это нужно постараться найти источники дополнительные к бюджету. Съемки фильма "О бедном гусаре замолвите слово". Эльдар Рязанов и его гусары проскакали через Петропавловскую крепость – и денежки пришли. И масса других…

Анастасия Урнова: О сувенирах начали говорить.

Наталья Дементьева: Сувенирная торговля. Кто-то, кто посмелее, добившись разрешения, новым ребятам, умеющим делать художественное литье… Вот замечательный такой Сентябрев – сейчас уже, по-моему, на Дмитровке есть его магазин бронзы, а начинал с изучения наших коллекций колокольчиков. И это тоже была сначала наша сувенирная продукция – подсвечники, колокольчики, щипцы для снятия нагара со свечей. Вы помните, как нувориши играли и ставили у себя дома подсвечники?

Анастасия Урнова: Конечно.

Наталья Дементьева: Это все были наши доходы. И никто меня не столкнет с моего собственного восприятия. Кто умеет и хочет, чтобы у него музей не терял квалифицированные кадры, чтобы они не перебежали туда, где чуть-чуть, но больше, тот старается.

Николай Матвеев: А как бы вы ответили тем, кто мыслит следующим образом? Ну, если расценивать музеи, как места, где собираются вещественные доказательства истории: вот ты можешь это потрогать, посмотреть, как-то с этим выстроить какую-то коммуникацию. Вот люди мыслят следующим образом: "Есть музыка – я ее слушаю на каком-то носителе. Раз в год приехал ко мне артист – я сходил, удовлетворил свою потребность в коммуникации с этим артистом. И точка. Каждый день я же не буду на концерты ходить. Да и раз в месяц – это очень много". Так же, например, и в случае с музеями художественными: "Ну, изучил я экспозицию этого музея через какое-то интернет-пространство". Например, какому-нибудь известному музею запустить свою платформу на Android или…

Анастасия Урнова: Google, пожалуйста, все сфотографировал.

Наталья Дементьева: Уже все есть и в этом пространстве. Но согласитесь…

Николай Матвеев: Так же они ходит тогда не будут.

Наталья Дементьева: Ну, как же не будут? А зачем же они, бедные, мерзли, и Третьяковская галерея вместе с директором искала любые возможности, чтобы согрелись на выставке Серова?

Николай Матвеев: Третьяковка одна, а страна большая.

Наталья Дементьева: Нет, а каждый может достать и устроить такую же выставку.

Анастасия Урнова: Но не к каждому президент на открытие приходит.

Наталья Дементьева: Я прошу прощения. Давно-давно, в советское время, в той же Пензе первый секретарь обкома Георг Мясников придумал музей одной картины. Это был особнячок, который был отреставрирован. Туда приезжали шедевры из Русского музея, из Третьяковской галереи, из Пушкинского музея. Я думаю, что пространство было не больше вот этой, а может быть, даже и меньше этой студии.

Николай Матвеев: А какие годы?

Наталья Дементьева: Это был 75–87-й.

Николай Матвеев: Ну, понятно. Чем ограничена была жизнь в отдельно взятой комнате? В лучшем случае, наверное, телевизором, книжным шкафом. А сейчас Интернет, гаджеты…

Наталья Дементьева: Ребята, жизнь ограничена тобой лично, вот ты сам свою жизнь ограничиваешь или книжным шкафом, или лыжной прогулкой, или игрой в волейбол на площадке во дворе. Не было никаких ограничений. Просто было придумано вот такое для жителей Пензы, вот такой был подарок – музей одно картины. Практически последователей не пошло, музеи одной картины не стали расти как грибы. Но я это просто помню, какой это был прорыв. Договориться, застраховать, привезти, соблюдать температурно-влажностный режим.

Или особое хранилище карет и хранилище то, что выстроил Эрмитаж. Сколько было страданий! Как бы залезаю, простите, Михаил Борисович, на вашу территорию. "Куда? В Новую Деревню? Отсюда, с Дворцовой набережной? Все разбегутся, никогда ничего не получится, этого не будет". Это прекрасное, совершенно уникальное хранилище. Оно дало рабочие места той части города. И оно показывает и рассказывает о том, что еще очень не скоро можно было бы открыть.

Николай Матвеев: А может, тут еще и поддержка, если так можно сказать, других видов искусства нужна? Вот как вы относитесь к истории, когда известный музыкальный коллектив записал песню с такими словами: "Водил меня Серега на выставку Ван Гога"? И дальше…

Анастасия Урнова: И вы знаете, все пошли.

Николай Матвеев: Да, и все пошли. Понимаете?

Наталья Дементьева: Ну, хороший стеб, если он не мешает, если он грамотен и талантлив…

Николай Матвеев: В Совете Федерации используют такое?

Анастасия Урнова: Ну, с учетом того, что и выставка была мультимедийная, а не классическая.

Наталья Дементьева: Да. Поверьте, что то, что натягивалось и на Конюшенной площади у нас, и здесь, и показано – это все-таки аттракцион. Вот все эти мигающие прекрасные вещи на экране, и ты в центре…

Анастасия Урнова: Ну, живая картина.

Наталья Дементьева: Это живая картинка. И все-таки это разряд аттракциона для меня. Другие могут воспринимать это как современный вид искусства, современный вид показа.

Анастасия Урнова: Вы знаете, не могу тут не спросить, потому что знаю людей, которые мне говорили: "Ты знаешь, мы тут ходили на ожившие полотна импрессионистов – и нам так понравилось! Я узнал, что такое импрессионисты, и подумываю, а не сходить ли мне в Пушкинский, в Третьяковку или, может быть, даже в Эрмитаж". То есть это же все-таки мостик.

Наталья Дементьева: Ну, толчок, конечно, современный толчок. Потому что при закрытой стране мы узнавали, что такое импрессионисты, когда кто-то возвращался из командировки и привозил набор открыток, и вот мы этот набор открыток – 12 штук или 24 штучки – разглядывали. Потом – магазин "Демократическая книга". Я помню, что 42 рубля стоил альбомчик Боттичелли.

Анастасия Урнова: Огромные деньги.

Наталья Дементьева: Это сумасшедшие деньги! Я позвонила маме и говорю…

Анастасия Урнова: Ползарплаты, если я правильно понимаю, в среднем.

Наталья Дементьева: Ну да.

Николай Матвеев: Сколько?

Анастасия Урнова: 42 рубля.

Наталья Дементьева: 42 рубля.

Николай Матвеев: Ну нет. Средняя зарплата где-то…

Наталья Дементьева: Я позвонила и спросила: "Мама, я могу купить?" Она сказала: "Очень хочется, да? Ну, покупай". И я так… Боттичелли, и я просто: "А-а-а!" А потом я пришла, уже приехала, смотрю на "Весну священную", сижу в галерее. Она уже за стеклом, ее уже спрятали. И, наверное, все бы сошло на нет, даже стекло бы мне не помешало. Вдруг влетела куча японцев в беленьких панамочках, затрещали фотоаппараты. Все хорошо и вовремя. С искусством надо встречаться вовремя.

Николай Матвеев: А какая форма популяризации музеев может быть? Может, через художественные полотна? Фильм какой-нибудь интересный снять?

Наталья Дементьева: Ребята, а кто вам сказал, что они непопулярные? Кто?

Николай Матвеев: Музеи?

Наталья Дементьева: Да. Кто?

Николай Матвеев: Я не говорю, что они непопулярные.

Наталья Дементьева: А зачем их популяризировать?

Николай Матвеев: Ну, я думаю, любой продукт требует…

Наталья Дементьева: Постоянные, и не только каникулярные, но и сезонные очереди. Малюсенький период есть, когда тихо и спокойно, но он очень небольшой.

Анастасия Урнова: Ну хорошо. Но музею же нужно рассказывать о том, что он есть, во-первых, за пределами своего региона; во-вторых, туристов привлекать. То есть ему все равно нужно предлагать какие-то интересные ходы. Я думаю, об этом вопрос. Вот какие они могут быть сегодня, чтобы человеку из Москвы захотелось поехать в другой город, из Питера в другой город (хотя там-то уж очень сложно, мне кажется, выманить аудиторию, когда столько всего своего), из другой страны поехать? Вот там, где-то в Перми, например, что-то проходит.

Наталья Дементьева: Пермь всегда была на острие фестивалей.

Анастасия Урнова: Ну, суперразвитый культурно город, конечно.

Наталья Дементьева: Хорошо, берем нашу подмосковную Коломну. Придумали же девочки свои интересные затеи со своей пастилой, со своей программой "Историческая Коломна".

Анастасия Урнова: Сейчас мой город Мышкин вспомним.

Наталья Дементьева: Да. Город Мышкин – он делится там на два варианта: Мышкин исторический, придуманный краеведами (краеведы – моя любимая часть горожан), и Мышкин новодельный. И там у них была… Сейчас, наверное, все уладилось, но был почти конфликт, потому что за туристов, которые сходят с парохода, была борьба.

Анастасия Урнова: Ну, мне кажется, если с музеями еще плюс-минус понятно и все-таки находятся возможности привлекать к себе людей, но вы же занимаетесь еще сохранением памятников. Мне кажется, что к памятникам привлечь внимание и объяснить общественности и, не дай бог, тем, у кого бюджет, что это важно, гораздо сложнее.

Наталья Дементьева: Это вы сейчас говорите об историческом наследии, выраженном в каких-то конкретных зданиях, которые…

Анастасия Урнова: Ну да, архитектурное наследие.

Наталья Дементьева: Архитектурное наследие, которое еще, слава богу, живо.

Анастасия Урнова: Да, да, да.

Наталья Дементьева: Вы знаете, мне вот повезло. В 2004 году была подготовка к 400-летию города Томска, и я была в оргкомитете подготовки и летала в Томск. Так бы, может, я туда не сразу и попала. Я удивилась и поняла, почему Томск такой самый молодой интересный студенческий город. И Томский университет, и потрясающая оранжерея, все. Это город, сохранивший свою историю, свою историческую застройку. Это прямо роман "Угрюм-река". Эти могучие здания, в которых… И сохранившиеся целыми улицами.

Тогда был губернатором Виктор Мельхиорович Кресс (сейчас он у нас сенатор). Он не успевал. Много нужно было сделать к такому важному событию, как 400-летие. И он позвал молодых бизнесменов и сказал: "Ребята, ну ведь неправильно, что на центральных улицах стоят вот эти немножко сильно помятые и усталые дома. Может быть, надо их привести в порядок? Но они же памятники. Без глупостей, без сайдингов!" И они очень хорошо и грамотно отреставрировали те особняки купеческие, которые стояли в центре. Им это понравилось. Они бросили клич губернатору после юбилея: "Давай нам следующую улицу". И он хотел бы это, но здесь охрана памятников сказала: "Как это? Как это? Это федеральные памятники. А так ли вы их реставрируете? А как это вы можете без нас, без нашего согласования, без нашей проектной документации?" – и так далее, и так далее.

Николай Матвеев: И все уперлось в демократию… ой, в бюрократию.

Анастасия Урнова: В демократию, как обычно.

Николай Матвеев: По Фрейду.

Наталья Дементьева: Да, ребята, это очень сложное дело, очень сложное. Вот этот наш пресловутый раздел – федеральные и местные – это очень сложная научная проблема, очень сложная.

Анастасия Урнова: В первую очередь научная?

Наталья Дементьева: Она и научная, потому что… Что греха таить? Было время (вот видите, как по кругу) то советское, о котором вы вспоминали…

Николай Матвеев: С уважением.

Наталья Дементьева: Памятнику грозит исчезновение. В Суйде, где места Ганнибала (Ленинградская область), будут распаханы… там что-то будет распахано, и могут исчезнуть Ганнибаловские места. Начальник Инспекции охраны памятников Ленинградской области Наталья Дементьева быстренько садится в поезд, приезжает в Министерство культуры РСФСР на Китайгородский проезд и говорит: "Быстренько напиши меня в список, сейчас же в список, что мы уже на подходе перехода из местного значения в республиканское".

Анастасия Урнова: В федеральное…

Наталья Дементьева: В республиканское. И с этой бумагой я возвращалась и говорила: "Приостановить нужно все, потому что на рассмотрении в министерстве находится вот это место, его нельзя уничтожать". Такие случаи тоже были.

Но сама ситуация, когда у нас нет… Сегодня Министерству очень сложно. При хорошем финансировании, при всех как бы больших выставках – масса фестивалей, масса форумов – не доходят руки до того, чтобы заниматься вот именно тем, о чем вы сказали – архитектурным и культурным наследием. Нам нужен федеральный орган – Росохранкультура. Он жил, он был в 2004 году, но почему-то в 2010-м при реформе он исчез, ну, растворился. Понимаете, вот реформа – надо чиновников сократить.

Николай Матвеев: Вообще полномочия тоже эти растворились или они кому-то делегированы?

Наталья Дементьева: Растворились. Никому.

Анастасия Урнова: А по какому принципу становится понятно, что какой-то памятник будут реставрировать, поддерживать и охранять, а какой-то будет потихонечку умирать? Как везет кому-то?

Наталья Дементьева: Вы сейчас так аккуратненько подошли к моему подарочку. Я вам принесла журнал "Зодчий".

Анастасия Урнова: Что там?

Наталья Дементьева: Журнал "Зодчий" разрабатывает методические… только не журнал, а авторы.

Анастасия Урнова: Редакция.

Наталья Дементьева: Авторы – кандидаты архитектуры, ученые. Руководит этим журналом Элеонора Арсеньевна Шевченко. Она и ее сотрудники делают методические рекомендации к оценке историко-культурного наследия. И эти методические рекомендации продуманы и по сетке улиц, продуманы по всей планировке. А потом принимает Министерство культуры.

Николай Матвеев: То есть амбициозные и творческие люди.

Наталья Дементьева: И тогда они уже становятся законом для местной власти.

Николай Матвеев: Амбициозные и творческие люди приходят и говорят: "Это важно. Важно потому-то, потому-то, потому-то".

Наталья Дементьева: Просто творческие люди, любящие наследие. Очень важно.

Николай Матвеев: Сидит чиновник в кабинете и говорит: "Ну, почему это важно?" Люди приходят и объясняют ему, почему важно. И потом он уже своим росчерком пера принимает решение – реставрировать или нет?

Наталья Дементьева: Они ему показывают на документах, на планировочных решениях, что у него сохранилось в Вязьме, в Липецке, в Елабуге. Ну, в Елабуге, слава богу, все нормально. И тогда он принимает решение – отдать эту землю застройщику или сказать ему: "Нет, голубчик, отодвигайся вот туда, потому что здесь внедрить…"

Николай Матвеев: А если чиновнику узколобие не позволяет понять, что это тоже в перспективе деньги, отреставрированный город – это турист, это тоже монетизация? А он мыслит на расстоянии вытянутой руки: "А поставлю-ка я там торговый комплекс – будет копеечка в бюджет прилетать в виде налогов и сборов. И достаточно".

Наталья Дементьева: И тогда мы с вами опять будем говорить о краеведах, об обществе охраны памятников, о местных жителях, которые пойдут к своей власти. Вы знаете, у меня был такой когда-то в конфликтное время разговор, когда я примерно так же, только на ленинградской студии, сказала: если главный архитектор города не имеет своих предков на кладбище этого города, он не должен быть главным архитектором. Он должен иметь право говорить об этом городе, потому что в нем жили его бабушки, прабабушки, дедушки, и он в нем вырос. Да, потом он уехал, выучился, а потом вернулся.

Анастасия Урнова: Но вернулся.

Наталья Дементьева: А может быть, остался и не уезжал. Но курочить, строить то, что не грамотно и не должно, ни за какие деньги он не может. Ему совесть не позволяет. Ему не позволяют те, кто стоит за его спиной. Вот то поколение не позволяет ему этот торговый центр, как вы сказали, сюда поставить.

Николай Матвеев: То есть иногороднему будет легче стать мэром, чем главным архитектором.

Наталья Дементьева: Вполне может быть и так. Ну, это очень важная должность.

Николай Матвеев: Скажите, а вот Юрия Михайловича Лужкова, который собственно и затеял эту глобальную стройку Москвы, перестройку Москвы, обвиняли же в том, что человек не очень уважительно относится как раз таки к старой, такой породной Москве. Вы согласны с этим? Я вижу по выражению лица, что вы не очень понимаете, о чем я говорю.

Наталья Дементьева: Почему? Очень хорошо понимаю.

Николай Матвеев: Вы согласны с этим? Или это просто крики?

Наталья Дементьева: Я пришла сюда работать 1 сентября 97-го года. Главами крупными, деятельными, шумными, много делающими очень часто обыватели недовольны, потому что комфортная среда вдруг исчезает. Но она исчезает не надолго, потом она возвращается в новом качестве. Для этого и существует вот та общественность…

И я прекрасно помню один момент, который для меня был очень таким ярким. Дом Деда Мороза, который построили в Великом Устюге, – это же московская инициатива. Градостроительный совет – архитектор главный Александр Кузьмин, Юрий Михайлович, научно-методический совет и замминистра Дементьева. Один за другим подрамники, подрамники, подрамники… Юрий Михайлович молчит. Наконец уже доходит до него. "Юрий Михайлович, а вы как?" Он подходит к подрамнику, который, казалось бы… вот уже по мнению этого стола казалось, что вот это будет. И он говорит: "А что это такая за холодная какая-то трехлучевая? Мне напоминает сказку, где Снежная королева. Вот у нее такой трезубец на голове был. И вот это – какой же это дом Деда Мороза? Какой-то холодный трезубец. Вы что, ни Конашевича, ни Билибина никогда не читали? Вы что, русских сказок не читали?" Слова "Конашевич" и "Билибин" – и я, знаете, вот так вот: "Оп! Упс!" "Это же терем должен быть! Это должен быть русский терем, в котором Дед Мороз, и к нему все приходят, и он на крыльце стоит. Где тут крыльцо?" У человека свое представление было очень грамотным.

Анастасия Урнова: Вы только что подтвердили существование Деда Мороза.

Наталья Дементьева: Да.

Анастасия Урнова: Это важно.

Наталья Дементьева: Конечно. А как же! А как же! Раздается звонок – все бегут к дверям. Открывают – а там уже подарочки стоят. Кто приходил? Дед Мороз приходил. Поставил и ушел. До утра никто не хочет ждать. Вот мы-то ведь лазили утром.

Анастасия Урнова: Время ускоряется.

Наталья Дементьева: Мы утром лазили под елку. А уже никто не хочет. Все хотят… Пробили часы – Дед Мороз должен звонить.

Анастасия Урнова: Но, с другой стороны, мне кажется, сейчас должно быть уже немного примеров, как вы говорите, такого узколобия чиновников, которые… Да мне кажется, даже не то что предки стоят за спиной, но есть же кейсы. Есть, например, замечательный город Ярославль, я была там недавно: прекрасно отреставрированный центр, новая набережная. Туда хочется приезжать. И я потом читала, что туристов становится больше и больше. Естественно, это деньги, это благосостояние города. Это город людей, которые просто не хотят уезжать. Это я так плавно перехожу к среде…

Николай Матвеев: Ну, как же, это Золотое кольцо России. А если город на отшибе, до него 2 тысячи километров добираться на поезде, лететь несколько часов, вот как местный музей может замотивировать туда прилететь?

Наталья Дементьева: Понимаете, не будем так вот брать "город на отшибе". Значит, у этого города что-то есть манкое: источник, какая-то гора, какая-то пещера…

Анастасия Урнова: Экотуризм у них, может быть, есть тогда.

Наталья Дементьева: Да. За что я люблю ваш канал? Не только за то, что вы малыми городами занимаетесь. Если вы находите что-то интересное… По-моему, вы показывали, как деревня в Архангельске или в Карелии… Вы показывали?

Николай Матвеев: Даже если не мы, то мы.

Анастасия Урнова: Мы. Конечно, мы.

Наталья Дементьева: Они придумали все это. Вепсская культура существовала, аланецкие культуры существовали. И они все это придумали. И уже иногда они даже вздыхают: "Ой… Как вот этот вал пережить?" Любознательность, желание узнать что-то…

Николай Матвеев: А что это еще, кроме географического названия?

Наталья Дементьева: Как вам сказать? Может быть, вы со мной не согласитесь, но размах нашей страны, интерес и культурная подготовка в школе, дома, генетическая культурная подготовка приводит к тому, что уже от Москвы до Барселоны все известно, вся эта Европа. "Господи, это уже прямо как-то… И куда же отдыхать-то? В Турции надоело. Это все мы уже видели". К сожалению, с языками у нас плохо. Дети говорят, мы не говорим. Что еще показать? "Там уже не интересно, все попробовали. А туда-то, до Сахалина – мама дорогая! – извините за сленг. – Боже мой!"

Николай Матвеев: А дороги-то есть?

Анастасия Урнова: Доехать можно?

Наталья Дементьева: На джипах ездят любители этого дела. Правда, семью не берут.

Николай Матвеев: Ну, либо на маршрутке.

Анастасия Урнова: Ну да.

Наталья Дементьева: Семью не берут. Доезжают до какой-то столицы. Не важно, что это. Да, тяжело добраться до Кызыла, согласна. Ну, скоро там будет железная дорога.

Анастасия Урнова: Но, с другой стороны, в Териберку теперь все ездят.

Наталья Дементьева: Кстати, мы совсем упустили в ваших вопросах… А я не могу этого не сказать. Работа созданного недавно Географического общества дала такой толчок!

Николай Матвеев: Русское географическое общество.

Наталья Дементьева: Я просто очень восхищена тем, что…

Николай Матвеев: А что? Вопрос логистики был решен?

Наталья Дементьева: …во-первых, возглавил Сергей Кужугетович Шойгу, понимая, что когда-то и Тыва будет важнейшим и привлекательным в силу своей истории, в силу своей природы, важнейшим и привлекательным туристическим местом, наша Тыва.

Анастасия Урнова: А что уже сделано?

Наталья Дементьева: Все дает интерес к любознательности. Байкал Байкалом. Томские писаницы археологические – свой интерес. Екатеринбургские ребята с театром Николая Коляды, со своим особенным… Ведь это же нужно только взять книгу. Вот все время вы меня на книги сталкиваете.

Николай Матвеев: Я, кстати, и последний вопрос про книги приготовил.

Наталья Дементьева: Возьмите Анатолия Иванова. У нас есть "Петербург", но у нас есть и книга Анатолия Иванова под названием "Ёбург". Вот такой томик, где рассказано обо всех новациях, которые принес этот потрясающий свердловский Екатеринбург в жизнь большой страны.

Николай Матвеев: Ну, взять хотя бы рок-группы.

Анастасия Урнова: Как минимум.

Наталья Дементьева: Рок-группы, Бутусов, МЖК, первые строительные кооперативы, то есть массу интереснейших… Да и моего коллегу Эдуарда Эргартовича Росселя.

Анастасия Урнова: Тоже немало.

Николай Матвеев: Наталья Леонидовна, можно вопрос последний задать? Ну, я думаю, он в принципе не последний, потому что, я надеюсь, наши встречи еще в перспективе состоятся. Мы вас приглашаем тем самым. Это уж ваш выбор – согласиться или не согласиться.

А вопрос следующего характера. Обычно он звучит в контексте опять же книг: "Вот если бы вы оказались на необитаемом острове, какие бы три книги вы бы с собой взяли?" Применительно к музею было бы странно, поэтому вообще переиначу. Условно, цивилизация рухнула, вы строите новую. С каких пяти музеев вы бы начали в первую очередь?

Наталья Дементьева: С пяти музеев?

Николай Матвеев: Да. Человечество должно зайти в первые пять музеев, вот обязательно в эти.

Наталья Дементьева: Музей Андрея Рублева, Эрмитаж, Русский музей, Третьяковская галерея и Музей Дарвина. О, пять! Уложилась, уложилась!

Николай Матвеев: Спасибо вам большое, спасибо за этот визит. Я себе тут законспектировал, два успел.

Наталья Дементьева: Но чтобы отвечать на ваш вопрос, ребята… Только что – в мае, по-моему, или в июне – избран молодой человек председателем Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников.

Анастасия Урнова: Артем Демидов.

Наталья Дементьева: Да. Вот я считаю, что после ветерана этого движения вам нужно обязательно провести беседу с этим молодым человеком. Он, оказывается, основатель волонтерского движения. Я сама это недавно узнала. Вот мне кажется, что за этим большое будущее.

Анастасия Урнова: Интересно.

Николай Матвеев: Логика продюсерская работает.

Наталья Дементьева: У него большое будущее, правда-правда. Ну, вы сами меня спровоцировали.

Николай Матвеев: Хорошо, хорошо.

Наталья Дементьева: Может быть избран не местный губернатор, он бог знает откуда, и будет делать что угодно. А у него будет очень мощное общество охраны памятников, и оно ему не даст сделать что угодно.

Николай Матвеев: В общем, прорвемся.

Наталья Дементьева: И все в руках этого молодого человека.

Николай Матвеев: Спасибо.

Наталья Дементьева: На здоровье!

Николай Матвеев: У нас в гостях была государственный деятель, член Совета Федерации, заслуженный работник культуры России Наталья Дементьева. Ну а мы с вами встречаемся в "Правде". Будьте с нами. Всего доброго!