Анатолий Лысенко: есть ли жизнь после правды?

Леонид Млечин: Четверть века назад Анатолий Григорьевич Лысенко, можно сказать, спас Останкино. После Августовского путча звучали призывы к чистке личного состава союзного Госкомитета по телевидению и радиовещанию, который подержал ГКЧП. На собрание впавшего в уныние трудового коллектива приехал Анатолий Лысенко, генеральный директор недавно созданного российского радио и телевидения. Три августовских дня и он, и его коллеги ждали ареста. Теперь он принадлежал к числу победителей. От него ждали слова торжества и гневных обвинений. Анатолий Григорьевич сказал совсем другое. Мы впервые показываем кадры, снятые в августе 1991.

Анатолий Лысенко: Да, есть люди, которым я не подам руку, есть такие люди здесь. Но ведь мы же знали их и раньше, и мы и раньше старались большинство не подавать им руку. В крайнем случае вежливо иногда кивнуть головой. Но устраивать судилище над всем коллективом, я считаю, это неправильно. У меня нет особых причин любить Кравченко. Нет. Но когда я смотрел вчера, мне было жалко чисто по-человечески, потому что я помню его еще молодым журналистом, пришедшим сюда. Мне было это жалко. Я не хочу, чтобы никого судили. Да, человек, который почувствует, что он не может жить – будет все равно новая атмосфера, новые посылы. Не сможет человек работать, он уйдет сам. Выбор, слава богу, появился сегодня даже у телевизионного журналиста. И если сегодня выступают люди, вот так, выходя из рядов, начинают кричать, что "Да, мы не можем остаться стороне!". Давайте так говорить: если человек не мог остаться в стороне, он мог уйти год тому назад. Кто-то же совершил выбор – ушел в российские компании. Если ты не совершил год тому назад, то эти три дня переродить полностью тебя не смогли.

В субботу у нас выступал Александр Николаевич Яковлев, и он сказал правильные слова. Он говорит: "Я смертельно боюсь эффекта Ленинского бревна". Вы помните, что с Лениным бревно несло несколько тысяч человек? Я боюсь эффекта баррикад. Не надо судить никого. Если мы сейчас перейдем на новый виток суда, то, ей богу, все повторится. Вот единственное, что я хотел сказать.

АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО. ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ПРАВДЫ?

Леонид Млечин: Составители Оксфордского словаря, который включает все слова, бытовавшие или бытующие в английском языке аж с 1150 года, назвали словом года новый термин "постправда", описывающий эпоху развития массовых коммуникаций, когда истина становится не принципиально важной. На наших глазах исчезают границы между реальной информацией и придуманной. Более того, создается впечатление, что общество и не хочет, чтобы его предупреждали, где правда, а где неправда.

Анатолий Лысенко: Как мы ни преувеличиваем значение и влияние общества, общество не очень заинтересовано в горькой истине. Лучше полуобман, зато забот меньше.

Леонид Млечин: На самые острые, болезненные и неотложные вопросы, возникающие перед обществом, даются примитивные ответы. Торжествует стремление максимально упростить реальность. Не возникает ли в таком случае ощущение если не похорон, то упадка профессии журналиста?

Анатолий Лысенко: У меня ощущение как раз даже не похорон и не упадка, а просто исчезновения. Сегодня нужна фактография и все. Да и фактография особо не нужна. Происходят странные вещи. Это что, журналист? Нет, это блогер. За что отвечает блогер? За себя? Это слабая ответственность. Журналист отвечал за себя, за профессию и за то издание, которое он представлял, потому что это напечатано в газете, это авторитет журналиста, который подкреплялся, ставилась печать одобрения авторитетом издания. Сегодня этого нет. Если это блогер и ничего его не подкрепляет, то я могу написать все, что угодно. Я иногда выхожу в интернет, читаю, и с таким ужасом думаю: "Человек вообще отвечает за то, что он пишет?"

Леонид Млечин: Как работают социальной сети? Получаешь информацию о жизни одноклассников, которых давно не видел. Фото счастливчика, отдохнувшего на Эльбрусе, приглашение от друзей на дачу. А заодно сообщение о том, что все медицинские прививки ведут к аутизму, и призыв: "Берегите детей от прививок". Это сообщение не нам адресовано, но сайт механически расписал новость всем. При этом компьютер, управляющий рассылкой, не уполномочен определять подлинность информации, но ты воспринимаешь ее как вполне надежную.

Анатолий Лысенко: Читаю у моего знакомого "Доставлен в больницу в тяжелом состоянии". Я перепугался, звоню его жене, говорю: "Что случилось?". Она говорит: "Да нет, у него что-то в носу какой-то прыщик вскочил. Мы заехали в субботу к врачу, чтобы посмотрел". Кто-то увидел – "В тяжелом состоянии". Я уж не говорю о Якубовиче. Регулярно у меня развлечение – я ему звоню и выражаю глубокое соболезнование в связи с его кончиной, потому что его хоронят. Почему-то это стало таким хобби – похоронить Якубовича. Шиш дождутся. Ленька – человек крепкий.

Леонид Млечин: Изначально предполагалось, что общественно значимые новости берутся из профессиональных средств массовой информации. Но теперь есть новости, которые изготавливаются специально для Facebook. Они изначально предназначены для того, чтобы компьютер обратил на них внимание и распространил по всей сети. Главное – заставить получателя придуманной новости поделиться прочитанным, разослать в своем кругу. Это не просто новости, это новости от друзей. Раз это кому-то понравилось, значит, заслуживает и моего внимания. Именно эти новости читают и комментируются, ими делятся и их обсуждают.

Анатолий Лысенко: Я думаю, что виноваты здесь все. Виновато общество, которое не очень хочет думать. Ему предложили, оно взяло. Как комплексный обед. Чего я буду думать? Как у Ильфа с Петровым, которые не знали английского, когда плыли в Америку, и они заказывали правую или левую сторону меню, и говорили: "Сегодня что-то правая подвела", "Нет, сегодня левая нормальная была". То же самое – правое или левое выбрать. Виноват заказ: "Пожестче, ребята, погрубее". Я считаю, это виноваты политики, потому что все-таки пропаганда должна быть более точной. Я не говорю, что не должно быть пропаганды, это глупость. Нет страны, в которой нет пропаганды, но пропаганда должна быть отточена. Пропаганда – на мой взгляд, это, скорее, мушкетерский бой. Выпадка, укол, капелька крови и покойник. Вжик-вжик – уноси готовенького. А когда с топором – это, может, наше историческое. К примеру, "К топору зову Святую Русь". Мы же учили это в школе, восторгались и умилялись. К чему это привело, мы хорошо знаем, и уже 100 лет не можем избавиться от этого.

Леонид Млечин: Сетевые пропагандисты свободнее профессиональных журналистов. Они не должны проверять подлинность своей информации. Им и не надо. Кто предъявит им претензии?

Анатолий Лысенко: А когда пропадает ответственность, пропадает и профессия. Если я ни за что не отвечаю, то я могу писать левой ногой, правой ногой. Основная масса начинает верить все больше и больше интернету, хотя по уровню заполошенности, загранности он ничем не уступает самой оголтелой пропаганде.

Леонид Млечин: Почему мы верим в придуманные новости? Они придуманы в расчете на нас. На! Ум постоянно в поиске простых схем, позволяющих все объяснить. Мы ведь не хотим узнать что-то новое, мы верим тому, что подтверждает уже сложившееся у нас мнение.

Анатолий Лысенко: Вначале, когда независимая журналистика, блогер, свободная журналистика – это была попытка добиться свободы творчества, свободы журналистики. Сегодня, когда в блогерство пришли денежки, и стоимость рекламы у блогера стала весьма высокой, это исчезло. Это способ зарабатывать деньги с меньшей ответственностью. И они действительно могут написать что угодно, потому что ни за что не отвечают. И так потихонечку профессия тихо стала исчезать. И боюсь, что навсегда.

Леонид Млечин: Знание – это не то, что содержится в голове от природы. Знанием делятся и знание приобретают. Но предложение на рынке информации резко ухудшилось. Из современной журналистики исчезает два наиважнейших жанра – аналитика и расследование. А разве общество может жить без осмысления того, что происходит?

Анатолий Лысенко: И аналитика, и расследование требуют работы, подготовки, времени и усилий. А желания нет. Может быть, поэтому появилось такое гигантское количество политологов, которые непонятно чего политоанализируют, но общество особо не хочет утруждать себя. Привыкли к полуфабрикатам.

Леонид Млечин: Происходит отчуждение от всё усложняющегося и набирающего невиданный темп мира. Он рождает страх, и звучит испуганный призыв: "Ничего не менять! Оставить как есть! Не мешайте нам жить, как жили наши отцы и деды!"

Анатолий Лысенко: Я помню, мы были на целине, я был комиссаром отряда, ко мне подбегает местный парторг (воскресенье было вроде), и говорит: "Слушай, Толяныч, там сейчас мои бабы твоих убивать будут". – "А что такое?" – "Твои голышом купаются". Думаю: "Епсель-мопсель! Только этого не хватало!". Это 1956 год, Казахстан, граница Оренбургской области и Казахстана. Я рванул туда, думаю: "Девки, навряд ли они доперли до этого". Выясняется, что девчонки были одеты в раздельные купальники, купленные в московском магазине: отдельно верх, отдельно трусики, из сжатого материала, такая бронеткань, в которой можно было выдержать большой рыцарский турнир. Я говорю: "Слушай, где голые? Посмотри, пузо видно, и все. А в чем они должны быть?" – "Вот, как наши девки". А их девки купаются в ночных длинных рубашках. И когда они выходят из воды, там не то, что пузико, там видно все, и даже немножко больше. Но это морально, а это аморально. Условность? Условность.

Но к чему веду разговор? Был свой образ общественного мнения, будем так говорить, но он не выходил в директивное, потому что все-таки была газета, было телевидение, и за человеком, который говорил "Откуда ты это знаешь?" – "По телевидению передавали".

ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ В КНИЖНОМ МАГАЗИНЕ

Леонид Млечин: Все телеканалы пытаются учесть интересы некоего среднего зрителя, но множество людей хронически недовольны телевидением, потому что в каждую данную минуту кто-то желает смотреть совсем не то, что сейчас показывают. Но смешно слышать обвинение телевидения в бездуховности. А кто же смотрит все эти программы? Кто создает им высокий рейтинг и повышает ставки рекламы внутри этих программ? Сколько недовольных грубоватыми пошлыми реалити-шоу? Но почему же их показывают? Потому что их смотрят. Резко выделяются программы, которые воздействуют не только на инстинкты, но и на сердца и умы зрителей. Где искать ответы на волнующие тебя вопросы? У тех, кому доверяешь, кто не подведет. Надежно.

Анатолий Лысенко: Честно скажу, я очень подозрительно отношусь к слову "надежный". А вообще, в книгах, специальных журналах. Сергей Георгиевич Лапин, когда прошла в эфир первая передача "Что? Где? Когда?", он задал два вопроса Ворошилову: "Откуда они все это знают?". Потом подумал и сказал: "А зачем они все это знают?". Он же был очень умный человек, и он понял, что коллективный поиск ответа на решение очень важных вопросов – коллективный поиск, – опасная вещь для идеологии и для страны.

Леонид Млечин: Сергей Георгиевич Лапин, любимец Брежнева, 15 лет руководил всем телевидением в стране. Человек с богатой биографией, едким юмором и очень консервативными убеждениями. Прекрасно знал русскую поэзию Серебряного века, но не пускал ее на экран, ценил джаз, но не разрешал своим зрителем им наслаждаться. Но как общество может существовать, не имея ежедневной возможности свериться с надежными источниками информации?

Анатолий Лысенко: Не знаю. Это требует времени, сил, поиска, усилий и желания. А когда желания нет – ну, и гори огнем. Мы потеряли читающее поколение. Мы пока еще держимся очень тонким слоем – ходящее в театр поколение. А читающее поколение мы потеряли. Читают модных авторов. А когда я задал вопрос студентам, читали ли они Паустовского, на меня посмотрели с каким-то недоумением, и даже с жалостью. Наверное, так же, как если бы я сейчас посмотрел, если бы меня спросили: "А вы вообще Аристотеля хорошо знаете?". Сегодня навряд ли кто-то может потратить столько времени на чтение, сколько тратил в свое время я. Но у меня была жадность знать. Она и сейчас сохранилась. Я иногда себя ловлю на том: "Ну, на фига я купил эту книжку? Я ее не прочту при жизни уже".

Леонид Млечин: Анатолий Лысенко – не просто читатель и человек энциклопедических познаний. Это он, работая в Московском правительстве, спас книжное пространство столицы. 20 лет назад, когда эти магазины закрывались, он путем неимоверных усилий сохранил крупнейшую книготорговую сеть. "Московский дом книги" существует только благодаря Лысенко. И чтение по-прежнему доставляет удовольствие как процесс?

Анатолий Лысенко: Да. За исключением редких всплесков: "Господи, я же это уже не успею прочитать", когда смотрю на ту часть библиотеки, в которой стоят книги, которые я еще не успел прочитать. Тогда возникает: "Ну, не успею я это прочитать!"

БОЛЬШАЯ ЖУРНАЛИСТИКА И БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА

Анатолий Лысенко: Меня очень смущает наша профессия, а учитывая, что в последнее время очень резко увеличилась доля пропаганды, причем пропаганды жесткой… Я вспоминаю ту пропаганду, которая была в дозастойное время, застойное время, подзастойное время – она была все-таки более разнохарактерна, потому что был Саша Бовин, был Аркадий Арбатов, был Цветов, и был Жуков, и был Михеев. И это, как говорили в Одессе, две большие разницы, и зритель это понимал. И он выбирал. Кому-то нравился Жуков. Как говорил Никита Сергеевич: "Никто никому не указчик. Одному нравится арбуз, а другому свиной хрящик".

Леонид Млечин: Когда-то Михаил Шолохов на съезде партии под аплодисменты провозгласил: "Нас обвиняют в том, что мы пишем по указке партии. Это не так. Мы пишем по указке сердца, но наши сердца принадлежат партии". Всегда найдется масса оснований для того, чтобы сердце принадлежало начальникам, которые умеют быть благодарными. Ставки арендной платы высоки.

Анатолий Лысенко: Не берусь осуждать. Время. Были, конечно, первые ученики, которые… Как говорил домоуправ в фильме "Иван Васильевич меняет профессию": "Господи, с восторгом предаюсь". Были такие. Были, которые искренне хотели и считали. Ведь нельзя же считать… Я недавно читал подборки стихов 1937 года. Боже мой! Ничего другого я произнести не могу. Люди, которых я держал как поэт, действительно блистательных поэтов, что они писали… Что они писали! И хватило силы осудить самого себя, наверное, только у Фадеева.

Леонид Млечин: Генеральный секретарь Союза советских писателей, автор знаменитого роман "Молодая гвардия" Александр Фадеев пустил себе пулю в сердце в 1956 году после разоблачения преступлений сталинской эпохи. Все, чему он служил, оказалось фальшью.

Анатолий Лысенко: Журналисты входят, а за ним хвостом остается: "Готовится Америка к Рождеству, но не приносит счастья это Рождество простому американскому рабочему Джиму Смиту. Бастуют мусорщики Парижа". Для меня "бастуют мусорщики Парижа" – надеюсь, Гоша Зубков на меня не обидится, – это было символом, потому что когда я приехал первый раз в Париж, меня наша переводчица спрашивает: "Анатолий, а что бы вы хотели увидеть?" – "Я хочу увидеть мусорщиков Парижа", потому что мне каждый год рассказывали "Бастуют мусорщики Парижа". И на заднем плане шли хорошо одетые в кожаных пиджаках, которые тогда были у нас символом благополучия, люди довольные.

Леонид Млечин: Но и в советские времена находились журналисты и целые редакции, которые демонстрировали высокий профессиональный класс и ответственность перед аудиторией. Это вопрос личного выбора, нравственных ценностей и понимания своего профессионального долга.

Анатолий Лысенко: Я помню, когда началась перестройка, у меня покойный зять собирал, вырезал из десятков газет. Я ему говорю: "Валик, зачем ты это делаешь?" – "Толь, понимаешь, а вдруг все кончится?". Как в воду смотрел. Но тогда было желание докопаться до сути. Вспомните стихи того времени. А сейчас этого нет.

Леонид Млечин: Президент "Международной академии радио и телевидения", генеральный директор "Общественного телевидения России" Анатолий Григорьевич Лысенко трижды с нуля создавал новые телекомпании: "ВГТРК", "ТВ-Центр" и "ОТР". Таким послужным списком не может похвастаться ни один из деятелей отечественного телевидения. Когда четыре года назад создавалось "ОТР", много было споров, каким оно должно быть. Власть – это единственное, что приносит удовольствие всегда. Анатолий Григорьевич Лысенко равнодушен и к лести, и к атрибутам власти. Чужой успех его не огорчает, тем более что на всех телеканалах его воспитанники и недавние подчиненные. Он напоминает начальника Генерального штаба Вооруженных сил страны маршала Советского Союза Куликова, который по армейской традиции, вручая полковничьи погоны своим помощникам, меланхолически заметил: "Да, растут ребятки, а я все маршал и маршал".

Лысенко не завистлив и полон самоиронии, видит насквозь и без очков, без ценника знает цену каждому, помнит то, что другие рады были бы забыть, ироничен и на веру ничего не принимает, брезглив к подлости и к предательству, предан друзьям, особенно тем, кто попал в беду, умеет, если надо, отказать, не обидев, делает телевидение, непохожее на другие каналы, без заполошных криков и наглого вранья, без пены на губах и без глупостей.

Наверное, все-таки рановато говорить, что профессиональная журналистика умирает. Слухи о безвременной кончине профессии преувеличивает, что и доказывает повседневная жизнь телеканала "ОТР". Профессионала по-прежнему отличает талант, любовь к тому, что делаешь, осознание своей миссии, понимание, что надо дорожить репутацией. Других ценностей у нас нет.

Какой телевизионный канал мог бы доставить удовольствие такому опытному зрителю, как Анатолий Григорьевич Лысенко?

Анатолий Лысенко: Канал "ОТР" с хорошим финансированием.

Леонид Млечин: Увенчанный всеми наградами и премиями, один из отцов-основателей отечественного телевидения, чьими идеями, начиная с легендарного взгляда, голубой экран живет уже несколько десятилетий, отмечает свое 80-летие на трудовом посту, как говорили в годы нашей юности.

Размышления мэтра о современной журналистике