Фрунзе. Часть 2: Неудачная операция или убийство?

Леонид Млечин: Внезапная смерть председателя Реввоенсовета, народного комиссара по военным и морским делам Михаила Васильевича Фрунзе 90 лет назад породила массу слухов, в официальную версию мало кто поверил, большинство уверилось в том, что военного министра, который и года не пробыл на своей должности, убрали, потому что он сам метил в вожди.

Боевые генералы приходят в политику, когда им очень не нравится происходящее, они намерены навести порядок, генералы врываются в политику в блеске эполет и наград, они производят впечатление, они крайне амбициозны, они нравятся людям своей решительностью и у них всегда много поклонников.

А вот политики побаивались военных и действующих и отставных, многих генералов и до Фрунзе и после Фрунзе подозревали в бонапартизме, в желании совершить военный переворот и взять власть – им это дорого обошлось. Приведу 2 характерных примера: расстреляли самого крупного военного деятеля страны – маршала Михаила Николаевича Тухачевского, а с ним ещё несколько крупных военачальников. Молотов, второй человек при Сталине, до конца жизни твердил, что Тухачевский был очень опасным военным заговорщиком, которого только в последнюю минуту поймали. Есть люди, которые и по сей день считают, что маршала Тухачевского наказали не зря, что он действительно был опасным врагом, готовил государственный переворот и свержение Сталина, собираясь стать диктатором. Тухачевского не следует идеализировать: он, не колеблясь, подавил народное восстание в Кронштадте и в Тамбовской губернии, но, милитарист до мозга костей, он был блестящим профессионалом, одарённый от Бога, следил за развитием военного искусства и боевой техники в мире и сам постоянно учился.

Маршал был честолюбив и амбициозен, он желал был первым и лучшим, он жаждал побед и наград – вот его точно называли «молодым Бонапартом». Так, может быть, Сталин был прав, подозревая в Тухачевском стать во главе страны и превратить её в военную диктатуру? Судя по всем имеющимся у нас документам, Тухачевский никогда не думал о политической карьере, все свои планы он связывал исключительно с вооружёнными силам, наркомом обороны он хотел быть и по праву, хозяином страны – нет. Следующим жертвой подозрения в «бонапартизме» стал ещё один выдающийся военачальник – маршал Жуков.

Никита Сергеевич Хрущёв, уже будучи на пенсии, вспоминал: «Члены президиума ЦК не раз высказывали мнение, что Жуков движется в направлении военного переворота – захвата им личной власти, такие сведения мы получали от ряда военных, которые говорили о «бонапартистских» устремлениях Жукова, постепенно накопились факты, которые нельзя было игнорировать без опасения подвергнуть страну перевороту типа тех, которые совершаются в Латинской Америке. Мы вынуждены были пойти н отстранение Жукова от его постов».

Константин Михайлович Симонов, который знал маршала, рассуждал: «А собственно говоря, почему у Жукова в глубине души не могло быть желания стать главой государства? Генерал Дуайт Эйзенхауэр стал президентом США, а Жуков с полным основанием мог считать, что воевал лучше Эйзенхауэра и слава у него в своей стране была побольше». Это верно, как полководец он был крупней и Дуайта Эйзенхауэра, которого 2 срока избирали президентом Соединённых Штатов, и Шарля де Голля, который дважды возглавлял Францию. Деятельность Жукова на посту министра обороны СССР недооценена.

Нам ничего неизвестно о политических амбициях Георгия Константиновича Жукова, он никогда не выражал желания оставить военную службу и уйти в политику, он никогда не говорил об этом и нчего для этого не сделал.

Словом, обвинения не подтвердились, на генералов возводили напрасно, всё-таки Россия – не Латинская Америка, где к власти постоянно приходят генералы. В истории Советского Союза было несколько дворцовых переворотов, но они были совершенно бескровные, эти политические баталии выигрываются не на поле боя, а в тиши кабинетов, на охоте или в сауне и кто-то из участников такого переворота если и брался за оружие, то не для того чтобы стрелять в соперника, а для того чтобы застрелиться и смыть позор.

А Михаил Васильевич Фрунзе вообще не был ни жестоким, ни фанатичным, он оставался тонким и чувствительным человеком и в революцию и в Гражданскую войну. Летом 17-го года, 17-го, когда полыхала революция, он подарил свою фотографию близкому человеку и сделал стихотворную надпись: «Быть свободным, несвязанным, как движение мечты, никогда нерассказанным до последней черты».

Бонапарты таких стихотворений не пишут. Михаил Васильевич Фрунзе стал военным министром в январе 25-го года, потому что партийные товарищи по-настоящему боялись Льва Давидовича Троцкого и через год после смерти Ленина убрали его с должности председателя Реввоенсовета и военного министра, а Фрунзе всех устраивал как компромиссная фигура.

После его смерти Михаила Васильевича назовут и выдающимся большевистским полководцем и выдающимся марксистским теоретиком военного дела, хотя теоретиком он как раз и не был. Со многими красными командирами победа в Гражданской войне сыграла злую шутку: они разгромили Белую армию, белых генералов и уверились в своём военном таланте, решили, что они безо всякого образования прекрасно разбираются в стратегии. Они разбирались. Михаил Васильевич Фрунзе был пламенным сторонником мировой революции и считал, что Красная армия существует именно для того, чтобы помогать этой революции, поэтому он читал необходимым красноармейцев учить только наступлению и уверял, что вражеские армии окажутся бессильными перед плохо вооружёнными, но охваченными энтузиазмом Красными армиями.

Троцкий же говорил, что принятие только наступательной стратегии, авантюризма – непростительная ошибка, которая приведёт к колоссальным жертвам. Армия обязана учиться и обороне, к которой придётся прибегнуть на первом этапе войны, возможно и стратегическое отступление, которое позволяет выиграть время для мобилизации и развёртывания собственных сил. Он считал, что не надо выдумывать какую-то особую стратегию и тактику. Десятилетиями Троцкому приписывали какие-то чудовищны глупости, а между тем выяснилось, что рассуждал он разумно и точно. Цена всем этим теоретическим дискуссиям станет ясна летом 41-го, но это уже другая история.

Михаил Васильевич Фрунзе скончался после хирургической операции, проведённой в Солдатенковской больнице, ныне она называется Боткинской. Но почему операция завершилась так трагически? История болезни и смерти Фрунзе вот уже многие десятилетия волнует и историков и врачей: одни говорят, что ему вовсе не была показана операция, другие уверены, что врачи нарочито действовали неумело, третьи – что ему нарочно дали двойную порцию хлороформа, и изношенное сердце не выдержало.

Разговоры о том, что его зарезали хирурги пошли, наверное, от того, что оперировал его в Солдатенковской больнице Владимир Николаевич Розанов, а за ним укрепилась репутация сталинского врача, всего лишь потому что он когда-то в тяжёлых условиях удалил генеральному секретарю воспалившийся аппендикс.

Михаил Васильевич долгие годы страдал от острых болей в желудке, у него диагностировали язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки ещё до революции, это сделал его старший брат – врач. В последние годы у него часто случались кровотечения, конечно, язвенную болезнь можно лечить консервативно – терапевтически, но провели консилиум, и большинство высказалось за операцию, боялись прободения язвы. Но вот главный вопрос: сам-то Михаил Васильевич Фрунзе хотел операции или противился ей?

Накануне операции Михаил Васильевич написал последнее письмо жене в Ялту: «Ну, вот наконец подошёл и конец моим испытаниям, завтра утром я переезжаю в Солдатенковскую больницу, а послезавтра – операция. Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и смешно даже думать об операции, тем не менее оба консилиума постановили её делать, лично я этим решением удовлетворён, пусть уж раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть и попытаются наметить настоящее лечение».

Это письмо показывает, почему Михаил Васильевич хотел операцию – ему надоело числиться среди больных и хворых, он хотел разом избавиться от своего недуга, так что никто не заставлял его ложиться под нож. Оперировали его в Солдатенковской больнице, потому что хирургического отделения в Кремлёвской больнице ещё не было, операция продолжалась 35 минут, а наркоз больному давали больше часа. Сначала использовали эфир, но поскольку Фрунзе не засыпал, наркоз изменили, прибегли к хлороформу – это очень сильное и опасное средство, передозировка хлороформа смертельно опасна. Во время операции использовали 60 грамм хлороформа и 140 грамм эфира – это значительно больше, чем можно было дать Михаилу Васильевичу.

Во время операции у Михаила Васильевича стал падать пульс, ему понадобились препараты, стимулирующие сердечную деятельность, в те годы таким препаратом считался адреналин, 90 лет назад кардиологам не было известно, что сочетание хлороформа и адреналина ведёт к нарушению сердечного ритма. Сразу же после операции сердце стало отказывать, все попытки восстановить работу сердца не увенчались успехом. Через 39 часов после операции в 05:30 утра 31 октября 25-го года Фрунзе скончался.

Был ли кто-то виновен в таком исходе операции? Владимир Николаевич Розанов был выдающимся хирургом, очень внимательным к пациентам, столь же профессиональными были его ассистенты, помогавшие во время операции, но вот врач, которому тогда поручили давать наркоз, не имел достаточного опыта. Алексей Дмитриевич Очкин – известный медик, ему поставлен памятник на территории Боткинской больницы, но в тот раз он не справился со своей работой.

И, пожалуй, последнее, что я должен рассказать о Фрунзе: у него осталось двое детей – сын и дочь. Тимур Фрунзе окончил Качинское военное училище, стал военным лётчиком и ушёл на фронт в 41-м. В феврале 42-го в воздушном бою над Старой Рузой он погиб, защищая наш город. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

В семье Фрунзе мужчины как-то рано уходили из жизни: отцу военного министра было немного за 40, самому Михаилу Васильевичу – 40, Тимуру Фрунзе – 19. И не имеет большого значения, что именно было непосредственной причиной смерти: смерть в бою или болезнь – мужчины в этой семье не желали себя и потому сохранились в благодарной памяти потомков за своё бескорыстие, мужество, за служение народу. А теперь спасибо вам и, надеюсь, встретимся в следующие выходные.

Внезапная смерть председателя Реввоенсовета, наркома по военным и морским делам породила массу слухов, в официальную версию мало кто поверил