Мятеж преданных. Кронштадт. История восстания и выселения целого города

Гости
Леонид Прайсман
доктор исторических наук, писатель

Ангелина Грохольская: «Краса и гордость русской революции», – так Троцкий называл кронштадтских матросов. В 1917 году они не только помогли Ленину и его партии прийти к власти, но и участвовали в разноге учредительного собрания, по большому счёту, это они сделали Октябрьскую революцию и были опорой большевиков до 1921 года. Уставшие от военного коммунизма крестьяне и рабочие поднимают бунты, повстанцы действуют по всей стране: в Сибири, Поволжье, на Дону, Кубани. Но никто не ожидает, что восстание произойдёт в Кронштадте. Так же, как и преданные большевикам матросы не ожидали тогда, что их надежды на светлое будущее будут расстреляны.

СЮЖЕТ

Ангелина Грохольская: О тайнах Кронштадтского восстания поговорим и с нашим экспертом. На связи с нашей студией Леонид Прайсман – доктор исторических наук, писатель.

Леонид, здравствуйте!

Леонид Прайсман: Добрый день!

Ангелина Грохольская: Насколько, на ваш взгляд, было подготовлено это восстание?

Леонид Прайсман: Восстание было абсолютно стихийным. Главным доказательством этого является то, когда оно началось. Оно началось с принятия резолюции бригады линейных кораблей Балтийского флота и потом марта на митинге на Якорной площади. Им достаточно было подождать несколько недель всего-навсего, что лёд тронулся. Если лёд тронулся основные силы балтийского флота в их руках, основные корабли стоят в Кронштадте, матросы Кронштадта, рабочие, солдаты их поддерживают, то есть Петербург был занят практически без борьбы.

Ангелина Грохольская: Почему не было продуманной тактики такой, почему не подождали?

Леонид Прайсман: Без сомнения основной причиной было то, что они увидели дома, 10% отпустили домой, они были очень недовольны отсутствием любой социальной справедливости, отсутствием демократических свобод, за которые они боролись с 17-го года и всю Гражданскую войну, но с этим можно было бы подождать. Поводом послужило другое, поводом послужили те события, которые происходили в Петрограде, где 22 февраля был урезан на треть и без того полуголодный продовольственный паёк, а остальные жители получают 200 граммов хлеба, работающие, заводские рабочие получают 400 граммов хлеба, а рабочие тяжёлых и вредных производств – 600. Его закрыли на одну треть и закрыли 22 металлургических завода, то есть рабочие были буквально обречены на голодную смерть. Это вызвало забастовку, рабочие фермы Обуховского завода стали снимать рабочих с других предприятий, это вызвало массовые демонстрации, очень напугавшие большевиков, потому что на Васильевском острове слышались лозунги не только о перевыборах Советов, но и «Вся власть учредительному собранию!». Были освобождены матросы, сидевшие в Дерябинских казармах – это была гауптвахта петербургского гарнизона. То есть в Петербурге шла волна арестов, и они отправили туда делегацию, и когда они увидели, что происходит в Петербурге непосредственно сейчас, это получилось, как поднести спичку к приготовленным дровам, вот после этого они приняли Кронштадтскую резолюции.

Ангелина Грохольская: Почему вообще так жестоко расправилась власть с матросами, которые буквально ещё некоторое время назад были, скажем так, самой главной опорой большевиков?

Леонид Прайсман: В их руках флот, они могут взять Петербург. Большевистские власти прекрасно понимали, что они являются самыми передовыми частями Красной армии. Нигде не было такой прослойки большой коммунистов, ни в одной части Красной армии, как в штаб-квартире восстания линкора «Петропавловск». Они выражают мнение всей Красной армии, всей страны, которые считают, что Гражданская война в основном окончилась и можно отменить ту политику военного коммунизма, это совершенно безумный террор, они хорошо знали боевые качества матросов, они с ними познакомились на фронте, им было чего бояться. Как говорил известный партийный идеолог Гераславский: «Кронштадтское восстание поставило под угрозу само существование рабоче-крестьянской республики». А Ленин писал об этом, что это выступление «куда страшнее, чем все походы Деникина, Колчака и Врангеля вместе взятых». Это самое страшное.

Ангелина Грохольская: То есть понятно, что здесь власть должна была только подавить, ни о каких переговорах и договорах с её стороны, со стороны большевиков, вообще речи не могло быть.

Леонид Прайсман: Власть должна была поговорить, но у власти был очень трудный вопрос: «Чем давить? Если кронштадтцы выражают мнение Красной армии, можно ли рассчитывать на Красную армию?». И первый штурм это прекрасно показал, потому что в первом штурме были отряды заградителей, отряды чекистов, но там были армейские части, и вдруг увидели, что не только батальон полка перешёл на сторону кронштадтцев, но курсанты фактически перешли на сторону кронштадтцев, поэтому закончится полным провалом. И вообще Тухачевский, и вообще Красная армия, видя бои, они, в первую очередь, опирались на так называемую психологическую войну, у Тухачевского даже книга была о войне и войне идеологической, о войне гражданской. Все победы Тухачевского во многом объяснялись тем, чувствительно ли восстание в тылу белогвардейских войск, как разбили Колчака, взяв Челябинск. Ведь когда они пошли на штурм первые у них было гораздо-гораздо меньше сил, чем у кронштадтцев, по артиллерии было вообще подавляющее превосходство, ещё не успели привезти так называемые ТАОНы, тяжёлые артиллерийские дивизионы. Сам Тухачевский говорил: «У меня не армия, а старожилы стоят на берегу». Они пошли в атаку, потому что они были уверены сами под действием большевистской пропаганды, что из всего 16-тысячного гарнизона сопротивляться будут 3000 человек. А сопротивлялся весь гарнизон, поддержанный полностью кронштадтскими рабочими. Лучшая агитационная литература для кронштадтцев была та, которую разбрасывали большевистские аэропланы, которые им пытались внушить: «У вас у власти белогвардейские генералы». Это тут же писали в кронштадтской газете, и кронштадтцы видели, как чудовищно врут большевики, они-то хорошо знали, что никаких белогвардейских генералов у них нет. Когда начались бои в Кронштадте, когда они вошли в Кронштадт, то лучшими защитниками города были рабочие, которые против большевиков сражались целыми семьями, мужья, жёны, дети подносили оружие.

Ангелина Грохольская: Да, кровавая история. Какой главный вывод? Вообще власть делала какие-то выводы после этого восстания? Что-то изменилось всё-таки?

Леонид Прайсман: Выводов было 2, конечно, главный вывод – это введение новой экономической политики, но она уже была подготовлена до Кронштадтского восстания, тем не менее их можно как-то сопоставить. А второй вывод был в том, Ленин сделал, что если мы отступаем в области экономики, мы должны покончить со всякими расколами в партии и жесточайшим путём террора укрепить нашу власть. Ведь первые приговоры судом над Кронштадтом: 18-го падает Кронштадт, 20 марта начинаются суды. Всё очень просто: всех моряков Петропавловска, которые попадают им в руки, их сразу приговаривают к смертной казни. Первым приказом по 7-й армии было: «Пленных быть не должно», – это написано чёрным по белому. Потом они решают, что этот приказ стал известен в Кронштадте, они решили его несколько смягчить, но всё равно расстреливали. Можно сказать, что расстрелы продолжались и потом, выявлялись новые участники Кронштадтского восстания, многие возвращались из Финляндии, где им не нравилось жить в трудовых лагерях, кого-то отправляли в конкреционные лагеря, кого-то освобождали, а кого-то расстреливали. Кроме того, произошла колоссальная фильтрация на флоте, большинство офицеров были арестованы, большинство из них было потом уволено из флота, многие были отправлены в тюрьмы – это резко ослабило боеспособность Балтийского флота, но это укрепило его с политической точки зрения, а для власти большевиков это было самое главное.

Ангелина Грохольская: Леонид, спасибо вам огромное за эту беседу! Я думаю, что очень многие тайны вы нам сейчас приоткрыли, которые касались этого кровавого поистине события.

Леонид Прайсман: Спасибо вам!