Таких не берут на работу

Гости
Татьяна Баскина
заместитель генерального директора международной компании ANCOR
Михаэль Гермерсхаузен
управляющий директор рекрутинговой компании
Владимир Морыженков
профессор бизнес-школы МИСИС

Ксения Сакурова: А прямо сейчас будем разбираться, почему у людей не хватает денег на то, чтобы отдавать те самые кредиты, которые они набирают, да? Почему, может быть, им негде зарабатывать деньги, для того чтобы не брать эти кредиты.

Константин Чуриков: Я бы даже сказал, что мы будем говорить конкретно о такой группе риска, как молодые работники, молодые сотрудники. Давайте сейчас просто оценим в целом картину безработицы.

Сейчас, по официальным данным Минтруда, у нас безработица на уровне 5.4%, но, если мне не изменяет память, это 4 с лишним миллиона. Это только кажется, что это мало — 5.4. На самом деле много. И это еще только официальная статистика.

Далее, безработица среди выпускников. Вот смотрите, какие данные у Росстата, который тоже может что-то не знать. Больше миллиона человек среди выпускников вузов (это как минимум 13%), среди выпускников ПТУ и колледжей — 18%. Опять-таки, официальная статистика. Можно спорить, можно в этом сомневаться. И вот мы видим новость. Государство будет готово субсидировать трудоустройство выпускников, которые в этом году закончат свое обучение в вузах и сузах.

Ксения Сакурова: Это было предложение Минтруда. Конкретно Минтруд предлагает работодателям раздавать субсидии за то, что они возьмут на работу выпускников, которые закончили вузы в 2020 (прошлом) году и до сих пор не смогли найти работу. Но при этом они должны встать на биржу труда.

Константин Чуриков: Ну, с одной стороны, явление абсолютно благое и, наверное, по-своему правильное. С другой, думаем мы, а что это за такие уникальные специалисты-выпускники, за трудоустройство которых еще и приплачивать надо. Вот что недавно сказал по поводу наших выпускников вузов, по поводу студентов глава РАН Александр Сергеев.

Александр Сергеев: Качество студента на выходе из университетов, скажем так, не улучшается – падает. Мы были свидетелями этого процесса и в 1990-е, и в 2000-е годы, и связывали это с очевидной причиной беспорядка, который был в стране. Но, тем не менее, задача заключается в том, как нам качество студента повысить. Но когда университетам высказывается такая претензия, то университеты кивают на школы. А из школы кто приходят? Так что, извините, надо таблицу умножения учить.

Ксения Сакурова: То есть получается, что не только работодателей не устраивает вот этот продукт, но и науку тоже. Ни в науку они не годятся, ни в бизнес.

Константин Чуриков: Мы сейчас будем разбираться, вообще в чем проблема: в образовании как таковом, в рабочих местах или и с тем, и с другим, и в чем конкретно. У нас в студии Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСИС. Добрый вечер, Владимир Алексеевич.

Владимир Морыженков: Добрый вечер.

Ксения Сакурова: Добрый вечер.

Константин Чуриков: И Михаэль Гермерсхаузен, управляющий директор рекрутинговой компании Antal Russia. Добрый вечер.

Ксения Сакурова: Добрый вечер.

Михаэль Гермерсхаузен: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Ну что, давайте разматывать этот клубок. Студент не тот, поэтому его не берут на работу? Работы для студента (любого — хорошего, плохого, умного, не очень) нет? Что происходит?

Михаэль Гермерсхаузен: Мне кажется, много из студентов и сначала не хотят работать.

Ксения Сакурова: Необычно.

Константин Чуриков: Серьезно?

Михаэль Гермерсхаузен: Да, я часто это наблюдаю. Мы же очень любим взять, например, так называемых интернов на работу, чтобы они у нас работали лето или параллельно университету и так далее. И довольно сложно найти людей, которые действительно ответственно к своей работе относятся, которые к нам приходят, потому что они сами хотят, а не мама там стоит и пишет им резюме. Бывало даже, что вместо студента мама пришла на собеседование, пыталась нас уговаривать.

Константин Чуриков: Да вы что!

Михаэль Гермерсхаузен: Поэтому, к сожалению, молодежь стала гораздо менее самостоятельна. Это, конечно, всегда старшее поколение так говорит. Я думаю, моя мама то же самое говорила. И я сейчас именно в этом поколении. Но, мне кажется, они стали как-то менее стремительны и менее самостоятельны. И с этим тоже связано, что многие из них, может быть, и не работают.

Константин Чуриков: Простите, а на какую позицию мама трудоустраивала?

Михаэль Гермерсхаузен: Мама хотела устраивать своего сына именно к нам на работу рекрутера.

Константин Чуриков: Рекрутер, да? «Деточку возьмите». Владимир Алексеевич, в чем проблема?

Владимир Морыженков: Я полагаю, что эти тренды, которые наметились у нас в реформе высшего образования, не оставляют практически никаких надежд, чтобы в университете задержался кто-либо сильно здравомыслящий человек, который мог бы создавать свои научные школы, мог бы увлекаться собственной идеей, а не был бы принужден к попытке опубликовать какие-либо работы, для того чтобы набрать какой-то рейтинг, чтобы сохраниться в рядах. То есть получается, что ты не являешься лидером направления, когда люди мечтают овладеть той профессией, которой ты сам владеешь, то есть мастер по цеху для своих последователей. А ты просто вместе с толпой несущихся преподавателей, когда тебе установлены такие скоринги.

Хочешь подтвердить свое звание – опубликуй столько-то статей. Хочешь туда-то – попади в такой-то коллектив. И люди попадают любой ценой. Никакой цены от этого результата, научного вклада, гордости этим профессором нет. Он просто выбивает очки, как в тире по мишени. Это большая беда для нас.

Ксения Сакурова: Но, подождите, не все же хотят идти в науку и не всегда цель высшего образования – это действительно стать учеными. Хотя бы специалистом.

Константин Чуриков: Давайте говорить о большинстве.

Ксения Сакурова: Большинство хотят быть специалистами и потом прийти на работу и быть востребованными.

Константин Чуриков: Но без мамы.

Владимир Морыженков: Я сейчас консультирую одну компанию. И я хочу заметить одно: если ты хочешь чему-то научиться, выбери самого умного, самого толкового специалиста, будь он мастер на дороге будет, то ли он будет работать в цехе, то ли это будет профессор, но иди ровно к тому, кто является лидером отрасли, кто на сегодняшний день знает так много, что от лучей его знаний ты разогреешь свой мыслительный аппарат, чтоб тебе комфортно находиться и тебя оставят в этой команде, потому что ты знаешь.

После этого не стоит думать, найдешь ты себе работу… Ты будешь заниматься своим делом и ты будешь получать приглашения ото всех, потому что ты становишься уникальным.

Ксения Сакурова: То, о чем вы говорите, это же, получается, зачем университет. Мы идем к лидеру отрасли, мы знаем, какая компания лидер. Сейчас многие компании предлагают свои корпоративные университеты. И учимся там. А зачем нам высшее образование?

Владимир Морыженков: Нет, секундочку. Это и так, и не так. Смотрите, для того чтобы тебя взял лидер отрасли либо хорошо знающий профессионал, он должен понимать, что к нему приходит благодатный, подготовленный человеческий ресурс, материал, где голова, как процессор, хорошо мыслит, хорошо знает. Если у тебя нет системного знания, то ты будешь хорошо соображающий человек. Ты можешь нажимать лайки, кнопки, быстро соображать вроде как-то, но ты все время являешься какой-то частью конструкции, ты не являешься частью процессорного мышления.

А вот чтоб подготовить процессорное мышление, твою голову нужно разогреть мощными задачами, очень серьезной логикой. И для этого базовое образование. Ты должен находиться среди звезд в университете, а не среди тех, кто тоже пытается набрать свои скоринги.

Михаэль Гермерсхаузен: Я согласен с вами, что не нужно… Мне кажется, слишком много студентов. Зачем всем нужно учиться именно в университете?

Константин Чуриков: Так, отлично.

Михаэль Гермерсхаузен: Попробуйте сейчас, например, вашу дачу и ваш дом отремонтировать и найти хорошего плотника, который с руками может строить вам дом. Мне кажется, вам надо доехать до Узбекистана, до Киева, до Украины, чтобы хорошего плотника найти. А здесь его не найдете. И столько много профессий, которые именно с руками, там не обязательно надо именно университетское образование. Они исчезнут. И в Германии сейчас то же самое. Они сейчас золото получают. Вот такие профессии, которые просто вымирают. И люди с руками уже ничего не могут делать. Каждый второй хочет просто закончить университет. А дальше?

Константин Чуриков: Логично. Хорошо. Сколько сейчас у нас выпускников? Сколько сейчас у нас учится студентов, получают высшее образование? И сколько их вообще должно быть? В 2 раза меньше, в 1.5? Как?

Владимир Морыженков: Я с Михаэлем не могу согласиться здесь. Я хочу привести пример из солнечной Калифорнии. Огромное количество людей даже из области IT или неудачно стартовавших ученых и специалистов, в частности, приехавших из России, умеющие работать руками, оставляют свои профессии и идут в те профессии, где они между ремонтировать дома, что-то строить, и переходят на эту золотую жилу. Она стала известной. И в России на сегодняшний день действительно ты можешь пойти в золотую жилу. Почему? У тебя к хорошим рукам должна быть отлично работающая голова.

Получи не слово «образование» и не образованность, а получи хорошие системные знания, разогрей свою голову, чтобы она работала, как часы. И будет все отлично.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, такой вопрос. Поскольку у нас многие не по специальности работают по окончании вузов и сомнительно вообще, зачем было нужно это высшее образование, вот такой вопрос. Мы все помним, как мы начинали. И, честно говоря, я думаю, далеко не все прям после вуза или в процессе обучения уже работали по специальности, да? У меня, например… Я и по специальности работал, но и не по специальности. Я работал диджеем в ночном клубе. Подрабатывал, да?

Вот скажите, пожалуйста, по окончании вуза сколько лет человек может так, грубо говоря, дурака валять, экспериментировать, пробовать? И в какой момент он уже должен выйти на какую-то правильную карьерную траекторию?

Михаэль Гермерсхаузен: Этот процесс уже раньше начинается, уже во время университета. В университетское время вы должны себя попробовать. Очень много вузов. Наверное, потребуется от 0.5 до 2 лет именно практический опыт. И эту практику надо обязательно проходить, чтобы понять, я ближе к бухгалтерии, я ближе к маркетингу, я ближе к программированию и так далее.

И там я могу себя уже подготовить. Поскольку, если я себя там проявляю и работодатель это увидит, он меня обратно приглашает уже после университета. А очень много людей это не используют. Они понимают или они видят, что университет с меня требует сделать internship. И все. Я это делаю, чтоб галочку получать. И сидят с 9 до 18 – вот, сейчас дальше.

Константин Чуриков: Обмен, да?

Михаэль Гермерсхаузен: Даже не обмен. Именно работа в компании.

Ксения Сакурова: Интересная тема. Работодатели хотят от студента, от молодого специалиста, чтобы у него был опыт. То есть в принципе работодатели приветствуют тех студентов, которые получали этот опыт в том числе и совместно с учебой. Но в вузах, как правило, на таких студентов, которые подрабатывают, пусть даже по специальности, смотрят косо до сих пор. Так ли это?

Владимир Морыженков: Я не соглашусь с вами частично. Не из принципа я не согласен. Я замечу, что косо смотрят на тех, кто не демонстрирует ярких умственных способностей. Человек ошибочно выбрал траекторию своего пути. Но теперь он уже пошел по ней и должен дождаться своего диплома, а сам подрабатывает в различных местах. Я хочу вам сказать. Среди вот этих подрабатывающих в силу особых обстоятельств в жизни есть такое количество невероятно талантливых. Вот его взяли подрабатывать. Почему? Потому что хорошо соображает. Он может диджеем в клубе работать. Вы думаете, что просто от сохи пошел диджеем в клубе работать? Нет. Это институт…

Но не только. Ты демонстрируешь искры своего сознания. Поэтому тебя любят и слышат. И для того чтобы это разогреть, ты получаешь не только базовые принципиальные знания, у тебя скорость соображения развивается. И никогда не смотрел косо на студентов, которые все время где-то подрабатывают. Потому что они все время приносят какую-то новинку внутрь твоего обращения. И ты все время думаешь: «Как же мне тебя выдернуть из того, чтобы моими часами профессионального знания занять твое сознание, потому что это все время конкурент. Ах, ты там? Значит, не со мной. Как мне тебя выдернуть?» Это состязание. Но я вынужден когда-то был уйти из профессорства в университете как штатного профессора, потому что я хочу вам сказать. Бесчисленное заполнение отчетности, документов, журналов, о каких-то профессиональных скиллах, о которых ты даже не представляешь, как это нужно и можно делать, а тебя сверху все время давят, давят и давят.

Константин Чуриков: На слово «скиллы» будем сразу подстрочный перевод.

Владимир Морыженков: Все время ты должен соответствовать каким-то оценкам и должен эти оценки переводить в стандартах подготовки своих студентов. Они могут ответить на 100 вопросов таких-то, они могут такие-то знания… У них такая-то коммуникация. Как получится, так и получится. Но ты тогда приди на защиту диплома к студенту и посмотри, что он умеет. Устрой ему такое настоящее контрольное испытание, а не то, что он у тебя по параметрам подходит – значит вот у тебя уже и диплом готов, да?

Константин Чуриков: Звонок давайте послушаем. Наталья, Петербург. Здравствуйте.

Ксения Сакурова: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Вы меня слышите?

Константин Чуриков: Отлично слышим.

Зритель: Я хотела вот что сказать. Поскольку мне лет уже очень много, я хотела сказать, что, например, в советском образовании было некое сито. В чем оно заключалось? Сейчас уже современные люди этого не помнят. Это когда человек учится, доходит до 8 класса. И если он не имеет определенных баллов и определенных знаний, он просто не переходит в 9-10 класс, а, естественно, ему предлагали пойти в училище, в техникум, в педучилище. А дальше он уже мог продолжать свое высшее образование.

Но при этом многие из них приобретали профессии. И профессии приобретались на всю жизнь. А те люди, которые имели высокий проходной балл, они заканчивали 10 классов, получали диплом и имели право поступить в институт, на общих основания сдавая экзамены.

Не было, конечно, такого количества институтов, но, например, сейчас уже, когда нет вот этого отсеивания и нет вот этих рабочих профессий, когда человек, выходя, мог уже… Или хотя бы пойти на завод, уж если совсем… Быть учеником. И опять остаться на этом заводе. И от простого рабочего, потом заканчивая это все, стать чуть ли не директором.

Константин Чуриков: Наталья, вы очень важные вещи говорите. Вы хотите сказать, что раньше все примерно уже понимали: вот этот пойдет в вуз учиться, он гениальный врач будет. Этот… ну у парня руки хорошие. И все это так развивалось. Сейчас все идут просто тупо в вуз.

Зритель: Образование стало платное. Вы понимаете? И очень много развелось профессий гуманитарных. Ну не каждый человек пойдет учиться в медицинский институт, в политехнический. Я уж не говорю – физико-математический. Почему-то огромное количество дизайнеров, артистов. Неизвестно вообще какие институты готовят каких актеров. И куда же потом вся эта орава людей денется? Уже не говоря о том… То есть это какие-то сломанные судьбы…

Константин Чуриков: С каждым годом советские актеры играют все лучше и лучше.

Зритель: Я просто сама разговаривала с молодыми людьми по роду своей профессии, которые заканчивают московский институт. Ну не буду называть, чей. Он частный. И я говорю – да как же… Они не попали в «Щуку», они не попали в ГИТИС. И они пошли в такой средненький частный. Я говорю: а что же ваши девушки делают, когда они заканчивают ваш институт? – «Они у нас работают консуматорами в Японии». Ну что же это такое?

Ксения Сакурова: Что такое консуматор?

Константин Чуриков: Те, которые способствуют заказу (кофе, чай и так далее).

Зритель: Более того скажу. Вы вообще откройте интернет. Что мы видим? Любой человек, имея денежки и имея богатых родителей, или вообще как-то… Пожалуйста, за вас напишут диплом, за вас напишут курсовую. За вас напишут все, что хотите.

Константин Чуриков: Наталья, понятно. Спасибо. Тем, кто вам это рассказывал, просто передайте: в Японии там трудно, наверное, с этим делом, потому что они же там не берут чаевые. Поэтому там много не заработаешь. Лучше куда-нибудь в другое место. Спасибо большое.

Михаэль, ну а что? А как нам решить эту проблему? Вот это псевдообразование. Я тоже не буду называть вузы. Ну условно это назовем институт, балет, бизнес, медицина и психология.

Михаэль Гермерсхаузен: Мне очень приятно было сейчас слышать человека из Санкт-Петербурга. Я там учился целый год. И перед тем, как я вернулся в Германию, я все лето было на стажировках. Я себе нашел там банк, который именно меня брал на стажировку по ценным бумагам и так далее. Я тогда вообще очень плохо русский язык знал. Но это был самый лучший год моей жизни.

И после этого я понял, например, что в банке мне нечего делать. И слава богу, что был этот опыт именно в Питере. Банк – это не про меня. Следующая практика, которую уже во время университета сделал – это компьютерная компания. Это тоже не мое. И третья практика, которую я сделал – это уже была компания Роллс-Ройс, которая делает двигатели для самолетов. Я туда ходил. Понравилось. И после университета туда вернулся. Что я хочу сказать? Во-первых, если вузы продолжают именно сотрудничать с бизнесом и интегрируют свой образовательный процесс полгода, 3 месяца или определенное время, когда студенты обязательно должны делать практику, и это продолжают делать. И в том числе студенты сами… либо подрабатывать... Я даже не имею в виду подрабатывать в смысле деньги зарабатывать, а именно получать опыт и навыки. И потом уже определить, куда идти и куда не идти. Совершенно верно говорили, что большинство людей не работают по специальности. Я сейчас 20 лет рекрутером работал, но до этого учился в Кембридже на экономиста и работал закупщиком.

Константин Чуриков: Давайте сейчас посмотрим, наверное, видеоопрос, который устроили наши корреспонденты.

Ксения Сакурова: Они спросили: «Работаете ли вы по специальности»? Спрашивали жителей подмосковной Балашихи, Екатеринбурга и Новосибирска.

ОПРОС

Константин Чуриков: Мы сейчас, наверное, устроим такое заочное собеседование, да?

Ксения Сакурова: Да, у нас на связи Татьяна Баскина, заместитель генерального директора международной стаффинговой компании ANCOR. Татьяна Владимировна, здравствуйте.

Татьяна Баскина: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Татьяна Владимировна, я понимаю, что, может быть, вы и не все видели из этого опроса, но все-таки, скажите, пожалуйста, большинство из этих людей вам как кадровику вам хочется взять на работу?

Татьяна Баскина: Решение о приеме на работу на основе трехсекундного видеоролика не делается. Но мне запомнился друг одного из говоривших (сварщик). Где этот сварщик, мне коллеги по цеху не дадут соврать, потому что если где-то есть еще нетрудоустроенный сварщик, за него сейчас будут биться самые лучшие компании, где в принципе такого рода специалисты нужны. Это прямо запомнилось. Очень странно, что есть сварщик, получивший профильное образование, который не может найти работу.

Ксения Сакурова: Кстати, вопрос. Почему у нас выпускников колледжей готовы отрывать с руками? То есть, получается, им дают такую работу, что они востребованы, а выпускники вузов у нас вынуждены мыкаться, и за них еще доплачивать нужно?

Татьяна Баскина: Выпускники вузов тоже не мыкаются.

Константин Чуриков: Смотря каких, Татьяна Владимировна.

Татьяна Баскина: За толковых выпускников всех специальностей идет борьба и война и лучших работодателей, и амбициозных стартапов. Кому что. Каждому свое. Однако, действительно, и в этом случае идет отбор. И как идет отбор? Отбор идет по тому, чему в вузах не учат. Потому что опыта нет. Отбирают по потенциалу, личностным качествам, по, так сказать, объекту инвестиций в это молодое дарование.

И те ребята, которые такой потенциал демонстрируют, коллегу по цеху вижу, Михаэль, привет, не даст соврать. Не бедствуют они. У них несколько предложений. Они востребованы работодателями. Но, в отличие от того, о чем вспоминал один из говоривших у вас авторов о советской распределительной системе, сейчас не все готовы, в том числе и не все выпускники готовы к тому (и не все вузы, не все работодатели готовы), что мы вступаем в эпоху, по мнению всех аналитиков рынков труда, вечного обучения и переобучения. Потому что мир меняется очень стремительно. Ты можешь получить самое блестящее образование, быть суперотличником, пройти все тесты и вообще обладать всем, чему только можно научиться. Но в лучшем случае через годик (а, скорее всего, и раньше) тебе уже нужно будет учиться чему-то новому. И это касается не только молодежи.

Константин Чуриков: Но мы же все-таки говорим про молодежь. Вот они как раз свеженькие, понимаете, с конвейера, вот только что приобрели все знания. То есть они с пылу с жару должны быть вообще, извините, такой горячий пирожок, понимаете? А тут вот этот, понимаете, его нужно разогревать в микроволновке, какую-то начинку еще в него добавлять. Что не так с образованием? Вы же это тоже видите.

Татьяна Баскина: Не так две вещи. Скорость. И здесь нет универсального рецепта, как это решить. Экономика, технологии, мир развиваются настолько быстро, что образованию (особенно государственное образование), где утверждение любой учебной программы – целая история, не поспеть. И здесь нужно совместными усилиями к этому подходить. Такая работа ведется. И вторая вещь. Мне кажется, вот это в вузах в меньшей степени на это обращают внимание. По крайней мере это то, что вижу я, когда преподаю студентам. В меньшей степени… То есть пытаются научить… По моим наблюдениям. Здесь я могу смотреть только в рамках наших специальностей… Пытаются научить тому, что можно освоить только на практике. А вот фундаментальные вещи, базовые, одна из основных ценностей вузовского образования… Общий кругозор, какая-то эрудиция – вот это развивается в меньшей степени.

И до смешного доходит. Вы знаете, одна из основных причин… Вот, моя претензия к вузовскому образованию, чего недодают молодежи. Вы будете сейчас смеяться. Но я сталкиваюсь с тем, что та самая наша цифровая молодежь, которая круче нас должны себя чувствовать и проявлять в цифровом мире, они страшно наивные в плане работы с информацией, они верят первому поисковому запросу в интернет-выборке, когда ищут что угодно – от своих бытовых нужд… Я в ужасе от того, как они научные работы пишут. Потому что они реально верят первой поисковой строке в выборке. Но кое-что в этом тоже начинает меняться. Но вот пресловутое цифровое поколение.

Константин Чуриков: Раньше были энциклопедисты, теперь – википедисты. Понятно.

Ксения Сакурова: Спасибо большое.

Константин Чуриков: Спасибо. Очень интересно. Спасибо, Татьяна Владимировна. Татьяна Баскина.

Ксения Сакурова: Заместитель генерального директора международной стаффинговой компании ANCOR была у нас на связи.

Константин Чуриков: Вы хотели прокомментировать, Михаэль, да?

Михаэль Гермерсхаузен: Да, мы с коллегой, с Татьяной я соглашусь с многими этими пунктами. К сожалению, очень много студентов и интернов, которые у нас работают, они даже Excel не могут управлять. И самая базовая программа. И это, конечно, удивляет. Они делают лучше тикток-видеоролики. Полностью согласен. А здесь гораздо хуже. Но вот такие базовые стандарты офисных программ, ты не поверишь, они не подготовлены.

Константин Чуриков: Другой вопрос – о чем эти ролики в тиктоке? Мы сейчас не будем повторять их и показывать. Это как бы не рекомендуется. Но мы однажды показали. Потом несколько дней у нас аппетит пропал.

Ксения Сакурова: Давайте зрителям дадим слово. Татьяна из Свердловской области дозвонилась. Татьяна, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте, уважаемые ведущие. Я очень рада слышать вас. И вопрос. Сейчас женщина из Санкт-Петербурга объясняла вам. Вы меня слышите?

Ксения Сакурова: Слышим, да.

Зритель: Она хорошо все говорила. Заканчивают люди. Негде устроиться молодежи. Не берут. После 40 не берут. Понимаете, после 40 не берут. Как жить? У нас в Тагиле, например, 7 производств не работает. Куда молодежь пойдет? Некуда идти. Не берут. Не хотят.

Константин Чуриков: Людмила, а в тех случаях, когда теоретически можно себе найти работу. Ну вот вышла такая талантливая молодежь, понимаете, она только ролики для тиктока может делать, да? А таблицу какую умную составить, цифры посчитать не могут. Об этом глава Российской академии наук еще говорит.

Зритель: Вот у нас правительство неправильно работает. Мишустин пришел. Мы думали, что польза от него будет. Тоже нет никакой пользы. Одни законы против народа. Для народа ни одного закона не сделано. Почему? Объясните.

Константин Чуриков: Хорошо. Людмила, мы сейчас обсуждаем. Людмила, давайте так. Мы здесь на ОТР про правительство, про законы много чего говорим. Сегодня мы говорим немножко о другом. Мы говорим о том, какие молодые работники, что за них приплачивает государство. Понятно, что сейчас пандемия, сейчас сложности с работой. Мы это все понимаем.

Мы сегодня ищем какие-то, может быть, даже сложные ответы, чем вы нам предлагаете. Давайте еще звонок. Еще нам звонит Людмила, еще одна зрительница.

Ксения Сакурова: Людмила из Ленинградской области. Людмила, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я тоже по поводу того, что у меня сын закончил вуз. И мыкался 3 года, искал работу.

Ксения Сакурова: Людмила, а какой вуз, какая специальность?

Зритель: Специальность – социальная работа. И тоже бегал по этим… Бесполезно, не устроиться, потому что опыт надо. И потом уже не по профессии этой искал. Тоже тяжело найти, хотя вуз закончен. В итоге через три года он сейчас устроился и работает механиком в автосервисе. Причем, учился в институте – тоже непонятно. Вот так. Не найти. Я вообще считаю, что раньше опыт советского времени… Мне нравится, когда заканчивали. И по направлению работали. Направляли именно по окончании вуза. И тогда все были трудоустроены. Сейчас просто бегают все. Эти молодые позаканчивали.

Ксения Сакурова: Когда ваш сын выбирал вуз, может быть, он с вами советовался. Почему он пошел и выбрал именно такую специальность? И смотрели ли вы на рынок труда…

Константин Чуриков: Социальный работник.

Ксения Сакурова: Да, социальный работник. Где он может трудоустроиться.

Зритель: Да, мы рассматривали. Потому что он гуманитарий сам по себе. И мы рассмотрели эти все факультеты и выбрали социальную работу, потому что он не потянул бы, например, точные -науки.

Константин Чуриков: Социальный работник – в чем конкретно выражается работа? В чем его специальность? Социальный работник – это как?

Зритель: Как нам там объяснили в вузе, что это можно работать в соцстрахе, в соцзащите, в пенсионных фондах и т.д. и т.п. Вот по этому профилю.

Константин Чуриков: А сын об этом всегда мечтал?

Зритель: Не то что мечтал. Но он хотел закончить вуз. Он пошел закончить вуз. И он захотел…

Константин Чуриков: Вот. Людмила. Вот это спасибо. Спасибо вам за звонок. Сын хотел закончить вуз и он его закончил. Сын потом стал думать, что такое социальный работник, куда его возьмут. Что это такое? Михаэль.

Михаэль Гермерсхаузен: Мне кажется, здесь есть определенная инфляция вузов. Я при всем моем уважении к профессиональности социальной работы. Она очень востребована… Например, Германия не может себя обеспечить социальными работниками. И половина Польши работает на Германию, потому что просто не хватает.

Константин Чуриков: Я думаю, что сын Татьяны с удовольствием переехал бы как раз в Германию.

Михаэль Гермерсхаузен: Почему для этого учиться в университете 5 лет? Мне кажется, это не совсем так. Но и, наверное, есть еще особенность России, что здесь очень рано начинаете учиться. В 17 лет они уже идут в университет. Значит, в 16 лет они уже должны определиться, куда идти. Если я помню, когда мне было 16 лет, мне вообще не до этого было – определить, какой вуз, какая профессия и так далее. Наверное, мечтал о том, чтобы путешествовать по миру, сделать какой-то обмен студентов из школы, еще что-то, может быть, в армии служить. Но выбрать вуз в 16-17 лет… В основном это делают родители, когда ты в этом возрасте.

Константин Чуриков: Да. Но вы при этом уже выбрали профессию. У нас же бывает всегда наоборот. Мы выбрали вуз, да, а профессию – ну это как пойдет.

Ксения Сакурова: Нет, ну наших спроси в 16 лет – хочешь путешествовать по миру? Они тоже скажут, что хотят. Поэтому тут еще вопрос.

Михаэль Гермерсхаузен: Ну мы учимся 13 лет. Поэтому у тебя есть еще немножко больше времени в школе, чтобы именно выбрать уже , на кого учиться в университете.

Ксения Сакурова: Владимир Алексеевич, вот так получается, что очень много камней у нас тут полетело с разных сторон в высшее образование. С чем вы согласны, а с чем – нет?

Владимир Морыженков: Моя точка зрения о том, что высшее образование и роль университета – это прежде всего разогрев твоих способностей, разогрев способностей студента хорошо широкоформатно мыслить и думать. И когда твой процессор подготовлен к решению задач, то после этого перепрофилирование, выбор другого пути в жизни заметно облегчает. Тебя любое рекрутинговое агентство, поняв, насколько у тебя есть способности, насколько был вклад университета в том, чтобы подготовить в тебе личность хорошо мыслящую. Понимаете, да? И после этого тебе открыты все дороги.

Но я вспоминаю еще тот советский период, академика Раушенбаха, который сказал в свое время, что «если мы хотим получить какое-то лидерство в отрасли (он работал в атомной энергетике), надо принимать в университеты на инженерные профессии огромное количество людей, которые, может быть, потом и не сработают, и не реализуют себя». Но среди этого огромного количества есть всегда шанс, что кто-то один появится типа Курчатова, который потом перевернет весь мир, и это окупит все затраты на образование.

Ксения Сакурова: А остальных куда?

Владимир Морыженков: А вот теперь я хочу сказать, что, работая при таких великих людях, когда ты ставишь эту задачу – подготовить человека в атомной отрасли, то любой, кто учился в этой массовой системе, имеет такой разогрев мыслительного аппарата, что его возьмут везде: он и руками дома сможет строить, он и пойдет в любые направления, и педагогом станет, и будет всегда нарасхват.

Константин Чуриков: А вот еще такой вопрос. Сейчас пока не надо показывать мой компьютер. Я просто не хочу ругать какие-то конкретные вузы и сомневаться в их правильности. Один очень известный вуз. У него есть факультет бизнеса. Не буду говорить тоже, как он называется. Смотрите, что там они пишут.

В обучении используются уникальные технологии. Вот теперь можно показывать мой компьютер. Практика управления. Хорошо. Активно используются креативные сессии, воркшопы. Студенты представляют специальному жюри свои проекты. Мастер-классы с предпринимателями. Большие трекинговые сессии. Каждый проект индивидуально работает с трекером (это такие коучи, но с уникальной технологией помощи проекту). Наставничество. Спортивные и образовательные лагеря.

Но они пишут, что у них там есть задания, например. Первое задание. Ну вообще самое главное – бизнес-практика. На 1 курсе у студентов два модуля – быстрые деньги и бизнес-пилот. Первый (быстрые деньги) длится 10 дней. За это время студенты должны заработать 10 000 рублей. Скажите, пожалуйста, Владимир Алексеевич и Михаил, это прям полезно?

Владимир Морыженков: Я много лет отдал бизнес-школам в стране. И всегда утверждал одну фразу. Что нельзя иметь профилированные факультеты бизнеса, куда ты берешь детей на обучение бизнесу. Ты должен брать профилированных инженеров, специалистов, чтобы появилась страсть к предпринимательству.

Константин Чуриков: В конкретной сфере.

Владимир Морыженков: В конкретной сфере. Неизвестно, какая сфера, где у тебя начинает получаться. Но у тебя голова уже сложившегося специалиста. Потому что такие горе-молодые бизнесмены, которые выходят и говорят: «А я теперь по бизнесу и могу пойти в менеджмент», представляют колоссальную опасность, потому что был у нас когда-то герой Иван Сусанин, который завел не туда. Так вот эти «герои…»

Ксения Сакурова: Ну он кого надо не туда завел.

Владимир Морыженков: Да, кого надо. А здесь… Великолепно сказано. А здесь ты доверяешься человеку, которого не знаешь, а куда ведет. Когда я веду какое-то консалтинг-предприятие, я каждый шажок должен настолько вычислить детально. И мне помогают инженерные знания.

А если бы я просто по менеджменту или по бизнесу давал советы, я хочу сказать – это, конечно, гибель.

Константин Чуриков: Так, Михаэль, ваши комментарии. Как вообще, на рынке востребованы специалисты, которые прошли вот такие программы?

Михаэль Гермерсхаузен: Я думаю, это хобби всех глобальных бизнес-школ, которые любят делать все эти кейсы и так далее. Какие-то из них действительно пригодятся. Я с вами согласен, что мы учимся в университете не техническим знаниям, мы учимся именно навыкам, мы учимся, как коммуницировать, мы создаем network, мы создаем именно сеть контактов, с которыми мы продолжаем дальше работать.

Константин Чуриков: И еще смотрите. Убираю заглавную страницу. Учебный план по одной из программ. Там просто на первой стоит название этого вуза. Значит, называется Факультет дополнительного профессионально образования. Профессиональная программа «Специалист похоронного дела (руководитель предприятия)» с присвоением квалификации. Смотрите, 24 часа – правовые основы ритуально-похоронной отрасли. Организация похоронного дела – столько же. Потом 26 часов – похоронное дело в регионах России и в зарубежных странах. Развитие конкуренции. Тут и менеджмент. Особенности психологии – 24 часа. Этические принципы – 16 часов. И так далее.

Слушайте, ну вы мне скажите, это то?

Владимир Морыженков: По большому счету, я должен признать, что похоронное дело как профессия важно. Я один раз в Финляндии видел, с какой тщательностью отбирает себе очень известный похоронный дом специалистов, потому что они говорят, что это, во-первых, огромный, невероятных размеров бизнес. И второе – там нужно очень много чего знать. Но ты всегда пересекаешься с трагедией человека, и любое некорректное, неумное поведение – это очень… Слушая это, я должен сказать, что имеет право на профессию, на подготовку. Но может быть профпереподготовка. Не так, чтобы ты поступал молодым туда, чтоб стать этим специалистом. Вот это мне режет ухо, конечно.

Михаэль Гермерсхаузен: Естественно, что не хватает, что надо уметь работать с оружием и драться, и так далее. Это именно похоронный бизнес Москвы ассоциируется у меня только с коррупцией и с криминалом, и как они не могут между собой поделить место.

Ксения Сакурова: А это все почему? Потому что неквалифицированные специалисты.

Михаэль Гермерсхаузен: Видимо, они не учились.

Константин Чуриков: А нужно было вот идти. Давайте сейчас послушаем еще звонки наших уважаемых зрителей.

Ксения Сакурова: Лариса на связи из Белгорода. Здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер. Я чувствую, что времени мало. Я скажу основное. Первое предложение – провести аудит всех рабочих мест, всех специалистов в стране через биржи труда. Чтобы знать, кого нам готовить, в каком количестве. Сколько врачей, сколько учителей. Этого у нас нет.

Константин Чуриков: Подождите, Лариса. Это как? Секунду. Это как было с полицией. Помните, когда сначала милиция, потом полиция. Всех уволили. Потом кого-то набирали. Вы вот это предлагаете?

Ксения Сакурова: Медицинских работников сокращали.

Зритель: Поймите правильно мою мысль. Мы не знаем, сколько нам нужно врачей, сколько учителей, тех же сварщиков и так далее. А вот мое такое еще предложение. А вот пенсионеров, которые занимают должности, нужно освободить, дать дорогу молодым.

Теперь далее. Артистов, всяких вот балет Аллы Духовой. Смотрите, какие парни скачут, прыгают. Первый, второй канал ликвидировать надо. Потому что они не показывают нормальной жизни. Они показывают безобразие на экране. Не стремятся, чтобы люди жили нормально.

Константин Чуриков: Ларис, Большой театр – разогнать.

Зритель: То есть нужно готовить специалистов для жизни. Сколько именно нам нужно в стране. Как раньше был баланс труда.

Константин Чуриков: Спасибо.

Зритель: Потому что я имею…

Константин Чуриков: Спасибо. Мы, конечно, и посмеялись, и повеселились. Но, простите, Лариса в целом говорит правильные вещи. В стране кто-то должен понимать, сколько нам сварщиков, сколько у нас специалистов похоронного дела, сколько врачей, сколько учителей.

Владимир Морыженков: И сколько диджеев.

Константин Чуриков: И сколько диджеев, кстати.

Михаэль Гермерсхаузен: Сначала говорили, что сейчас опять придумают какие-то субсидии, которые будут работодателям платить. Наверное, с этим тоже надо разобраться. Я категорически против, потому что все равно появится потом вопрос: бизнес должен взять инвалида или должен взять студента. Я не хочу их сравнивать. Но дают субсидии за инвалида, потом студента, или лучше взять кого-то, который уже старше 50, потому что им трудно найти работу, и так далее. И это будет столь бюрократично. Мне кажется, это никуда не ведет. И это нам точно не помогает.

Лучше, например, помогать развивать… У них есть сейчас, по-моему, называется… давайте найти работу. Потому что у наших конкурентов есть такая… которую вы слышали. Такую монополию сейчас построили. Они сейчас для рекрутеров его закрыли. Берут с нас сейчас в 3 раза больше денег, чтобы именно работать с этим сайтом. И лучше в дигитальных услугах вкладывать, чтобы люди могли найти работу.

Константин Чуриков: У нас очень мало времени. Давайте вы сейчас поможете той молодой все-таки части аудитории, которая, я уверен, нас тоже сейчас смотрит. Как сейчас быстрее найти работу?

Владимир Морыженков: Найти работу – это фактически обратиться и к рекрутерам, и иметь свою страничку в социальных сетях и продвигать свои интересы, быть ярким и интересным – тебя точно подметят. И все время быть чем-то увлеченным. Вот эту увлеченность человека можно перенаправить. Но тебя все время видят. Тебя вычислят, увидят и пригласят.

Ксения Сакурова: Так что тикток – это полезно.

Владимир Морыженков: Но только имей голову для тиктока.

Константин Чуриков: Авторов, да. Только в тикток. Тикток ради тиктока. Михаэль, ваш совет какой?

Михаэль Гермерсхаузен: Полностью согласен с вами, что социальными сетями не надо просто пользоваться для расслабления. Там масса контактов, людей, которые могли бы вам пригодиться как работодателю. Поэтому там надо быть везде – и в LinkedIn, и в Facebook, и в TikTok.

Константин Чуриков: LinkedIn заблокирован в России, к величайшему сожалению.

Михаэль Гермерсхаузен: Но надо тоже разобраться, чтобы он снова здесь стал работать, потому что для рекрутеров…

Константин Чуриков: Что опаснее – TikTok или LinkedIn. Тоже вопрос, да?

Ксения Сакурова: Учиться самопрезентации.

Константин Чуриков: Спасибо вам большое. Спасибо. Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСИС, Михаэль Гермерсхаузен, управляющий директор рекрутинговой компании Antal Russia. Говорили о том, кого не берут и почему на работу. И как сделать, чтобы все-таки на работу брали молодых.

О субсидиях работодателям за наём выпускников вузов и колледжей. Инициативу обсудим с экспертами