Противостояние: Россия – Запад

Гости
Андрей Кошкин
заведующий кафедрой политического анализа и социально-психологических процессов РЭУ им. Г.В. Плеханова
Александр Михайлов
руководитель Бюро военно-политического анализа

Виталий Млечин: Естественно, начинаем с главного. Сначала о делах военных. На прямой связи с нами Александр Михайлов, руководитель Бюро военно-политического анализа. Александр Евгеньевич, здравствуйте.

Александр Михайлов: Здравствуйте-здравствуйте, добрый день.

Виталий Млечин: Александр Евгеньевич, давайте начнем со спецоперации. Вот заявление такое, что российские силы продвигаются на марьинском и артемовском направлениях, – о чем это говорит? Переходят в более активное наступление российские войска?

Александр Михайлов: Прежде всего, идет боевая работа по направлению освобождения Донецкой Народной Республики. У нас это ключевые задачи спецоперации, освобождение республик Донбасса, поэтому, так как территория ЛНР у нас практически полностью освобождена и подвергается в большей степени обстрелам из тяжелой артиллерии либо каким-то вылазкам диверсионных групп, то на территории Донецкой Народной Республики пока еще значительная ее часть находится под контролем Вооруженных сил Украины, поэтому именно это направление в наступательном плане сейчас является приоритетным. И судя по тому, что ежедневно Минобороны докладывает о новых освобожденных уже населенных пунктах ДНР, то именно в этом направлении сейчас концентрируется наибольшая наступательная активность.

При этом опять же по всей линии фронта, как докладывает Минобороны, идет противодействие любым попыткам прорыва линии фронта, т. е. здесь как раз и прослеживается вот эта новая зимняя тактика Минобороны, т. е. когда выстраивается очень крепкая, глубоко эшелонированная линия обороны уже по тем территориям, которые находятся под нашим контролем. То есть на освобожденных территориях продолжается социализация мирных территорий, а вот с западной стороны от этой линии фронта идет перемалывание западной техники, такое методичное уничтожение боевой военной техники, как остатков советских вооружений, так и поступающих к линии фронта западных вооружений.

Вот буквально вчера Минобороны доложило об уничтожении пусковой установки HIMARS, вот этой самой хваленой американской системы, которую довольно сложно поразить, потому что она высокомобильная, она наводится со спутников, она быстро выпускает свой пакет ракет, потом покидает место своего огневого рубежа... То есть это такая практически неуловимая система. Но периодически Минобороны их настигает и одну за одной методично уничтожает, вот еще раз повторюсь, вчера была уничтожена установка HIMARS и два контрбатарейных американских радара. И то и другое – это очень дорогостоящая американская техника, которая вкупе тянет на сумму в сотни миллионов долларов, поэтому каждый такой день нашей армии по работе по именно иностранным вооружениям, потому что они наносят наибольший вред нашей группировке...

И чем быстрее Россия... а у нас другого выхода нет, потому что Запад поставил нас не в ту обстановку, в которой можно вести нормальный дипломатический диалог... Поэтому нам придется в любом случае уничтожить всю поставленную на территорию Украины военную технику Запада, и только после этого, когда Запад окончательно осознает, что европейские арсеналы опустошены, а американский пока не успевает либо не желает полноценно восстановить вот этот статус-кво, то Украине придется идти на какие-то уже, наверное, политические ходы, потому что без западной техники это просто, что называется, большое, сконцентрированное количество малоподготовленных мобилизованных людей, они вряд ли готовы к реальным боевым действиям с российской армией.

Виталий Млечин: Александр Евгеньевич, вот только что агентство «РИА Новости» прислало сообщение: российские подразделения ПВО получили новое программное обеспечение, которое позволяет легко сбивать ракеты HIMARS. Это серьезная помощь, подспорье в проведении спецоперации?

Александр Михайлов: Ну естественно, в ходе военных действий, с одной стороны, вырабатываются военные ресурсы противника, с другой стороны, наша сторона получает все больше практических знаний по борьбе с этими вооружениями. Потому что в первые дни, когда были эти поставки, мы еще практически никогда ранее не сталкивались с такими типами вооружений, причем те же самые HIMARS раньше не участвовали в боевых действиях за пределами полигонов для испытаний, поэтому все эти вооружения нам в принципе были в новинку. Но наши военно-технические специалисты быстро разобрались в особенностях этих комплексов и систем. По большому счету, что касаемо РСЗО, что касаемо ЗРК малой и средней дальности, которые сейчас поступают на территорию Украины, ничего сверхъестественного в техническом смысле в этих изделиях нет, они являются аналогами имеющихся уже на вооружении российских систем и комплексов.

Иное дело то, что те же самые HIMARS довольно сложны в перехвате, ракетам нужно подниматься на высоту до 20 километров... То есть те же самые ЗРК типа «Тор-М2», которые бьют до 12 километров по высоте, уже их не берут, приходится задействовать системы типа «Бук-М2» и «Бук-М3» либо уже задействовать системы типа С-350, либо С-400, т. е. более дальнобойные зенитные системы. Естественно, чем больше номенклатура изделия, тем дороже его зенитные ракеты, поэтому нам тоже не резон, условно говоря, бить ракетами С-400, которые у нас предназначены для более серьезного перехвата, допустим, по ракетам РСЗО, в принципе те же самые «Бук-М2» и «Бук-М3» вполне с ними справляются.

А то, что дополнительное программное обеспечение поступает в войска, это позволяет еще больше скорректировать совместные действия наших комплексов. Дело в том, что Россия выставила глубокую эшелонированную противовоздушную оборону, т. е. мы от систем малого действия до систем большого действия выстраиваем вот эту линию противовоздушной обороны, чтобы соответствующие ракеты поражали соответствующие по своему классу изделия. Поэтому «Торами» мы поражаем Bayraktar, «Буками» мы поражаем сейчас HIMARS, а боевые самолеты противника поражаем системами С-300В и С-400.

Виталий Млечин: Сообщение Соединенных Штатов: «Пентагон изучает возможность расширения программы подготовки украинских военных, их собираются обучить, как вести более изощренную кампанию против российской армии», – это цитата. Как вы считаете, о чем идет речь?

Александр Михайлов: Ну, вы знаете, сейчас каждая сторона упражняется в военно-политических заявлениях, знаете. Вот эти выдумки новых «вундервафель»... Я еще раз говорю: 80 лет прошло, а основные боевые действия ведутся тяжелой артиллерией, боевой авиацией и системами контрбатарейной борьбы, понимаете. Практически ничего не меняется за прошедшие десятилетия. Оружие только дорожает, потому что, по сути, те же самые вооружения получают новые обвесы, программное обеспечение, получают корректировку своего огня, дополнительные … беспилотники и т. д., то есть расширение материальной базы, но по сути мы все равно воюем еще оружием предыдущего поколения.

К новому поколению оружия относят уже спутниковую группировку, авиационную корректировку огня, т. е. инновации, которые позволяют наводить боеприпасы на позиции противника. Но опять же повторюсь, принципиально мы пока не создали какие-то новые типы вооружения. Опять же, конечно же, они есть и в разработках, и даже поступают на вооружение, но пока, допустим, мы не видим заявлений о применении лазерных комплексов, или, допустим, практически не применяют гиперзвуковое оружие, вот были несколько инцидентов с «Кинжалами». Но в принципе это не те боевые действия, в которых нужно применять гиперзвуковые или тем более стратегические наступательные вооружения.

Поэтому мы все-таки имеем дело со спецоперацией, т. е. с локальным военным конфликтом, который ограничен по своему масштабу проведения, хотя, повторюсь, линия фронта более 1 тысячи километров заставляет нашу группировку использовать все имеющиеся у сухопутной авиационной группировки средства, чтобы поражать противника. Опять же я думаю, что вот те стоны, которые доносятся с западного побережья, т. е. то нытье европейских партнеров НАТО и рассказы про то, что арсеналы истощены, говорят о том, что таких поставок хватит еще на несколько месяцев, возможно, до конца зимы.

Виталий Млечин: Так, а потом?

Александр Михайлов: Зима сама по себе очень сложный период боевых действий для западной стороны, потому что Россия традиционно зимой воюет лучше, техника ее работает гораздо эффективнее. А потом, я думаю, им придется приложить все свои усилия, европейские прежде всего, чтобы, с одной стороны, надавить на Зеленского, чтобы он успокоился и предоставил площадку для переговоров, а с другой стороны, дать возможность американцам сохранить лицо и с лицом миротворца, посадив за стол переговоров Россию и Украину, американцы бы аккуратно вышли из украинского кейса и дальше бы разбираться оставили своих европейских партнеров со всем, что они тут наломали дров. И такую примерно стратегию они и будут проводить, мы будем наблюдать.

Я думаю, что сейчас наша задача – максимально быстро перемолоть все оставшиеся пусковые установки, тяжелые установки и возможные пути для дополнительного снабжения группировки войск ВСУ, а дальше приступать к дипломатическим решениям, которые позволят, с одной стороны, сохранить жизни военнослужащих, которых, честно говоря, сейчас украинская сторона бросает ну совершенно безбожно на эти тяжелые вооружения, которые выстроены у нас вдоль линии обороны.

А с другой стороны, дать возможность хотя бы мирным жителям, проживающим на этих территориях, хоть немножко попытаться вернуться к нормальной жизни, восстановить жилище и вообще продолжить нормальное существование, потому что, по большому счету, боевые действия в активной фазе ведутся на Донбассе уже почти целый год, это не считая 8 лет еще наступательных действий со стороны ВСУ, поэтому все, наверно, устали на местах от боевых действий.

Поэтому вот эти новые спецсредства, новая техника, возможности по быстрой утилизации прибывающих к линии фронта вооружений должны стать опорной точкой для восстановления диалога. Ну понятно, что говорить будем с Западом, а не с Киевом, Киев будет только подписывать бумаги, но разговор должен быть предметный и выгодный нашей стране, потому что мы должны завершать операцию только на наших условиях.

Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам большое за ваш анализ и за ваш прогноз. Александр Михайлов, руководитель Бюро военно-политического анализа, был с нами на прямой связи.

Прямо сейчас поговорим с заведующим кафедрой политологии и социологии РЭУ им. Г. В. Плеханова Андреем Кошкиным, он уже к нам подключился. Андрей Петрович, здравствуйте.

Андрей Кошкин: Здравствуйте, Виталий, здравствуйте, дорогие телезрители.

Виталий Млечин: Андрей Петрович, вот завершили как раз беседу с предыдущим нашим гостем на том, что переговоры все-таки, очевидно, должны в какой-то мере произойти. И вот как раз Джо Байден заявил, что вроде готов беседовать с президентом Путиным, но если Путин захочет завершить боевые действия. Как вы считаете, что означает эта формулировка?

Андрей Кошкин: Прежде всего, наверное, стоит сказать, в какой атмосфере шло это заявление. Была встреча с Макроном, и, естественно, пресс-конференция была предназначена для того, чтобы обстоятельно обсудить отношения Соединенных Штатов Америки со своими прежде всего союзниками в Европе. Но такого разговора, судя по всему, не получилось, и те желаемые запросы, которые привез Макрон в Соединенные Штаты Америки и предложил 46-му президенту Соединенных Штатов, они не были удовлетворены.

Кроме рукопожатий, которые длились более 40 секунд, кроме улыбок, похлопываний по плечу, по спине все время Макрон бил своего партнера, ничего больше предложить на пресс-конференции и нельзя было. И вот все перевели в плоскость отношений России и Украины. Вот они с высоты своего пьедестала, как они считают, особенно в Вашингтоне, стали рассуждать по поводу того, как может состояться продолжение отношений между Россией и Украиной.

Да, здесь был весьма упредительным Джо Байден, он сказал: «Я буду сейчас думать и очень взвешенно говорить». И говорит: вот если будут сделаны те уступки, о которых он сказал, т. е. вывести войска, вот тогда это будет сигналом для того, что он может переговоры вести с Путиным, потом я его послушаю, а после этого я приму решение, а потом это будет решение обсуждаться, да только со своими... Очень много неприемлемых выставил требований, что реакция Кремля была однозначная. Это что, они там уже находятся в какой-то нереальной реальности, т. е. в виртуальном каком-то пространстве?

Дело в том, что решить свои проблемы раскола между англосаксонской территорией и территорией европейских государств они не смогли, а вот некие такие высказывания «а вот как я сяду за стол и что я буду делать» – вот, наверное, на пресс-конференции это было, так скажем, высказано. Притом по существу толком ничего не было сказано, потому что те размышления и те фантазии, которые изложил Джо Байден, неприемлемы для серьезного, конструктивного разговора, для продолжения каких-то отношений.

Но то, что специальная военная операция будет продолжаться и мы уже никак не будем идти на поводу того, чтобы прекратить огонь, остановить боевые действия, а потом только садиться за стол переговоров... Мы открыты к переговорам, но пока что с другой стороны абсолютно нет никакого понимания важности этого процесса.

Виталий Млечин: Вот, Андрей Петрович, а как вы считаете... ? Вот Дмитрий Песков уже прокомментировал, сказал, что президент России был открыт для переговоров с целью обеспечить наши интересы, но инициатива взаимности не получила. А как вы считаете, вот если президент Байден ставит определенные условия, так, может быть, и президенту Путину тогда стоило бы поставить какие-то определенные условия и таким образом обозначить свою позицию? Вот точно так же сказать: «Я готов поговорить с Байденом, если...»

Андрей Кошкин: Вы знаете, какая глубокая позиция России сегодня по внешней траектории? Давайте все-таки вспомним конец 2021 года, это совсем недавно: не то что какие-то условия – мы предложили проект, как обеспечить мир на планете. Мы предложили многостороннее соглашение для участников Североатлантического альянса, для того чтобы обеспечить эти действия. Реально, конструктивно изложено на бумаге, с перспективой обсуждения, принятия решения вернуться к классической дипломатии – вот это было серьезно, это предвещало те безобразия, которые устроили Соединенные Штаты Америки, создавая кризис вокруг Украины и втягивая прежде всего всех своих союзников в Европе в эту трагедию, что и явилось причиной приезда Макрона сегодня для беседы к президенту Соединенных Штатов.

А что касается условий, ну в принципе у нас есть ряд требований, мы их письменно излагали, в Стамбуле даже подписала переговорная группа со стороны Киева, потом категорически отказалась, что в принципе неприемлемо по международным уже отношениям, да и праву какому-то, да и нормам элементарным моральным. А теперь вот сегодня уже и Джо Байден думает, а приглашать ли Украину на возможные переговоры. Так что я считаю, что системный подход России к обеспечению международной безопасности и безопасности непосредственно в Европе четко юридически изложен в проектах. Мы не отходим от понимания этих краеугольных камней, и игру в какие-то...

Это же игра была, вы понимаете, Байден игрался перед теми, кто собрались на пресс-конференцию, собрались по одному вопросу, он стал опять козырять... У него все проблемы внутри Америки связаны с Россией: сами наломали дров, а теперь ищут, кто виноват. И вот... извините, я сейчас закончу... весь мир сейчас гадает, они пытаются по физиогномике разгадать, а получил ли то, за чем приехал Макрон к Джо Байдену, и Джо Байден дал ли ему то, что просил Макрон.

И вот похлопывания, засекают, сколько было рукопожатие... А если им нечего сказать на пресс-конференции и они опять возвращаются к вечной проблеме, Джо Байден весь свой срок только и обвиняет Россию, – значит, ни о чем они не договорились. Зачем заниматься физиогномикой – посмотрите на содержание той пресс-конференции, которую проводили Джо Байден и Эммануэль Макрон.

Виталий Млечин: А как вы считаете, раз не смогли договориться, это уже пахнет торговой войной между Соединенными Штатами и Европой, или как-то все-таки потом сумеют договориться?

Андрей Кошкин: Вы знаете, по оценке аналитиков и европейского пошиба, и американского (извините, что так пренебрежительно говорим), в принципе раскол между англосаксами и европейскими государствами откровенно уже набирает довольно динамичные такие действия, т. е. раскол явно виден. И приезд Макрона тоже не просто так – это попытка коллективного донесения некоего запроса от всей Европы, вот так, наверное, надо расценивать эту поездку Макрона. И естественно, что Макрон едет, он же откровенно говорит, что «тогда мы не найдем общий знаменатель под своими взаимодействиями».

Вы посмотрите, как проходит расследование, кто же взорвал «Северные потоки 1–2». В итоге получается, надо найти что-то, какую-то яхту нашли бизнесмена, олигарха, неизвестно, из России и все пытались привязать: наверное, он взорвал эти трубы под водой. Это просто смешно. Но назвать они не могут ту страну, которая организовала этот террористический акт во вред европейским государствам.

Ведь почему Макрон появился? Зима приближается, холодно, избиратели выходят на улицу, требуют комфорта, а никаких действий не предпринимается. Вот Макрон и поехал просить смягчения тех санкций, которые потребовал Вашингтон наложить на Россию, т. е. Макрон поехал от имени улиц просить что-то в Америке, для того чтобы смягчить отношения, которые Соединенные Штаты Америки создали. Но, видите ли, Джо Байдену ведь не так холодно из-за океана, у него как-то дела получше, он не чувствует той атмосферы, которая в Европе сложилась. А вот аналитики чувствуют: все идет пока что к расколу.

Виталий Млечин: Спасибо вам большое за ваш комментарий! Будем внимательно следить за тем, как развиваются события. Андрей Кошкин, заведующий кафедрой политологии и социологии РЭУ им. Г. В. Плеханова, был с нами на прямой связи.