Дети мигрантов в наших школах

Гости
Леонид Перлов
активист профсоюза «Учитель», почетный работник общего образования России
Ирина Белоусова
руководитель проекта «Одинаково разные»
Вячеслав Поставнин
руководитель Центра аналитических и практических исследований миграционных процессов

Константин Чуриков: Сейчас будем обсуждать с вами очень тонкий, но важный вопрос, вот, поэтому все-таки попросим всех максимально воздержаться от эмоций, потому что он такой взрывоопасный, говорить о сути, во всяком случае соблюдая УК РФ. Тема важная, будем говорить о том, что дети мигрантов все чаще учатся в российских школах.

Марина Калинина: Владимир Путин на днях призвал контролировать число детей мигрантов в российских школах, чтобы не повторить европейский и американский опыт. В ряде стран по понятным каждому взрослому человеку причинам родители вынуждены переводить в другие учебные заведения детей из школ, фактически на 100% укомплектованных детьми мигрантов, вот что сказал президент. Также Путин отметил, что нет ничего важнее укрепления гражданской идентичности для любой страны мира, и Россия, по его словам, не допустит разжигания конфликтов по национальной и религиозной почве подобных тем, которые возникают за рубежом.

Константин Чуриков: Ну да. Вот что было сказано как раз на совете по межнациональным отношениям накануне.

Владимир Путин: Там когда уровень детей мигрантов в школе достигает определенного процента, местные жители своих детей из этих школ забирают. Сейчас не буду останавливаться на причинах, я думаю, что каждому взрослому человеку они понятны. Совершенно очевидно, что количество детей мигрантов в наших школах должно быть таким, чтобы это позволяло их не формально, а фактически глубоко адаптировать к российской языковой среде, но не только к языковой, культурной вообще, чтобы они могли погружаться в систему наших российских ценностей. И для них это будет на пользу, и, соответственно, не будет задевать наши семьи.

Константин Чуриков: Ну, вот что сказал президент. Уважаемые зрители, как вы думаете, каким образом все это реализовать? Потому что вчера Владимир Путин, затронув эту проблему, не сказал, как непосредственно ее надо решить, как вот следить за этими долями детей, не знаю, мигрантов, россиян в школах.

Марина Калинина: То есть как это контролировать, как распределять и так далее, чтобы русские дети учились вместе с детьми мигрантов...

Константин Чуриков: Скажем так, россияне, россияне.

Марина Калинина: ...не было проблем, да. Да, российские дети.

Константин Чуриков: Сейчас у нас на линии, на связи Леонид Перлов, учитель высшей категории, почетный работник общего образования. Леонид Евгеньевич, здравствуйте.

Леонид Перлов: Добрый вечер.

Марина Калинина: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Я вот чего-то не понимаю. Стал смотреть, сколько у нас официально, правда, это данные за 2018 год, по Росстату учится именно детей мигрантов в школах, по-моему, это где-то около всего 1%, вот. Так, собственно, что, это такая актуальная проблема? Почему президент об этом заговорил? Где вот видно, что действительно мигранты, не знаю, преобладают в школах? Такое есть у нас? Дети мигрантов.

Леонид Перлов: Ну, почему заговорил президент, мне ответить сложно, это, наверное, лучше адресовать вопрос к его пресс-секретарю. 1%? Ну, если размазать в целом по России, вероятно, так оно и есть, не более 1%.

Константин Чуриков: Сегодня в российских школах учится 140 тысяч детей мигрантов.

Леонид Перлов: В российских школах учатся миллионы детей мигрантов и не мигрантов, и если 140 тысяч – это не цифра в сравнении с общим числом российских школьников. Другое дело, что бо́льшая часть мигрантов сконцентрирована все-таки в крупных городах и в мегаполисах, соответственно, дети этих мигрантов проживают вместе с ними здесь же.

Марина Калинина: Смотрите, Леонид Евгеньевич, а действительно ли это проблема для учителей и для детей, которые учатся вот в таких вот классах, где большинство детей мигрантов? Ну давайте возьмем Москву, Санкт-Петербург. В чем, собственно, проблема?

Леонид Перлов: Проблема действительно есть, и для учителей проблема, и для детей есть проблема. Мне случилось в свое время поработать в одном из московских районов, где не 1%, а по крайней мере 40% составляли дети мигрантов. Это сложно, для учителей, которые специально к этому не готовились, которых специально работе с этими детьми не обучали. Насколько я понимаю, до сих пор никто не готовит и до сих пор никто не обучает.

Константин Чуриков: Леонид Евгеньевич, у нас вот по закону об образовании, просто скажите, прав я или нет, у нас ведь неважно, собственно, человек, скажем так, приехал по контракту или незаконный мигрант, его дети все равно имеют право учиться в школе, так?

Леонид Перлов: Константин, вы совершенно правы: любой гражданин России и даже и негражданин России, проживающий постоянно, работающий здесь, имеет право отдать своих детей в школу, чтобы они там спокойно себе учились, по закону именно так. Поэтому мне странно слышать о квотировании, контролировании и каком-то перераспределении детей внутри школ.

Константин Чуриков: Давайте сейчас звонок послушаем, да?

Марина Калинина: Давайте, да, звонок послушаем. Из Москвы Игорь нам дозвонился. Игорь, здравствуйте.

Зритель: Ну вот на самом деле в школе училась моя дочь, была ну вот ситуация, как рассказывает ваш гость, там где-то половина детей была, их родители приехали из бывших республик Советского Союза, подчас плохо говорили по-русски. И вы знаете, в чем была самая, на мой взгляд, большая проблема вот для того класса? Учителям в какой-то момент пришлось притормаживать, они не давали полную программу, чтобы те дети успевали что-то выучить хотя бы.

Константин Чуриков: Так. Это, если не секрет, в каком районе Москвы?

Зритель: Это Бибирево.

Константин Чуриков: Бибирево.

Зритель: Район Москвы Бибирево, да.

Марина Калинина: Ага.

Константин Чуриков: А в Бибиреве это такая вот единственная была школа, или вообще, в принципе это часто на окраинах?

Зритель: Ну, мне сложно сказать, но вот наша школа, где учился мой ребенок, да, была такой.

Константин Чуриков: Да, спасибо, Игорь, за ваш звонок.

Марина Калинина: Спасибо за ваш звонок.

Константин Чуриков: Леонид Евгеньевич, как прокомментируете? И вообще, давайте сейчас даже на секунду отвлечемся, не о детях мигрантов. Если, предположим, в классе из 30 человек 3 просто таких закостенелых, круглых двоечника и хулигана, вот в принципе как происходит? Они тянутся к большинству, не знаю, отличников, или отличники съезжают и тянутся к ним?

Леонид Перлов: Как правило, съезжают. Помните старое изречение нашего бывшего начальника департамента о том, что в одной бочке, в одном рассоле все огурцы будут одинаково хорошими? Так вот достаточно попасть туда одному испорченному огурцу, и вся бочка испортится. Я не к тому, что этих детей не надо учить, – да, конечно, надо. Если вернуться к теме детей мигрантов, конечно, их надо учить, и в первую очередь учить русскому языку.

Марина Калинина: Ну а вы считаете, что для обучения этих детей должны быть какие-то созданы совершенно другие, отличные программы, да, для обучения?

Леонид Перлов: Да, совершенно правильно. Точно так же, как работают по специальным программам для людей, которые изучают русский язык, взрослые ли, дети ли, для тех, для кого русский язык не родной. Должны быть специальные программы, должно быть специальное время у учителей, и должно быть специальное обучение.

Константин Чуриков: Леонид Евгеньевич, а в рамках одного класса это должно быть, или это должны быть все-таки отдельные классы? Можно ли в рамках одного класса учить детей по разным программам?

Леонид Перлов: Одновременно в рамках одного класса учить детей по одной программе с разным уровнем владения русским языком нельзя.

Марина Калинина: То есть это должны быть отдельные классы, отдельные группы с отдельными учителями, которые будут это... ?

Леонид Перлов: Нет, я не имел в виду отдельные классы и отдельные группы, я не имел в виду сегрегацию. Я имел в виду, что этих детей надо готовить к обучению в едином классе и по общим программам.

Марина Калинина: То есть до школы еще, получается?

Леонид Перлов: Или до школы, или до того, если ребенок, необязательно же он дошкольник, он может быть и 10, и 12 лет, но до того, как он...

Марина Калинина: Ну то есть, получается, что, прежде чем пойти в школу в России, ребенок должен какое-то время в той же России обучаться по специальной программе, чтобы в этой школе учиться, правильно?

Леонид Перлов: Наша школа называется общеобразовательной. Прежде чем пойти в общеобразовательную школу и работать по общеобразовательным программам, ребенка необходимо к этому подготовить.

Константин Чуриков: Леонид Евгеньевич, давайте сейчас с вами послушаем фрагмент выступления, тоже было вот вчера на этом совете, министр просвещения Сергей Кравцов сказал разные такие важные, такие тоже интересные вещи, я лично многого не знал.

Сергей Кравцов: Мы знаем, видим, что люди приезжают в Россию целыми семьями, со своими детьми. Радушно их принимаем, да. Они сами, как правило, знают русский язык, свободно им владеют. Однако обучение детей, приезжающих вместе с родителями, становится еще одной задачей для нашей системы образования, актуальным вызовом для нас. Мы подошли к решению этого вопроса комплексно, принимаем меры как внутри страны, так и вне. Во-первых, направляем за рубеж, прежде всего в страны постсоветского пространства, российских учителей. Учителя русского языка уже преподают в 6 странах: Таджикистане, Узбекистане, Киргизии, а также Сербии, Монголии и Вьетнаме. Во-вторых, в Таджикистане и Киргизии мы строим школы, где местные ребята будут учиться на русском языке и по нашим образовательным стандартам.

Константин Чуриков: И вот тут много вопросов. С одной стороны...

Марина Калинина: Это вызвало удивление на самом деле, как-то мы не были готовы к такому...

Константин Чуриков: Да. Очень правильно готовить, наверное, заранее, вообще расширять наш русский мир, учить прекрасному, великому, могучему и свободному, писал Тургенев, русскому языку. С другой стороны, у нас в стране учителей не хватает, у нас школ не хватает. Как вы вот это воспринимаете заявление, что мы школы там уже строим?

Леонид Перлов: Это заявление министра просвещения России, и, как мне представляется как учителю, в первую очередь у него голова должна болеть именно о том, чтобы обеспечить учителями российские школы. Но в школах дефицит, учителей не хватает, высококвалифицированных учителей тем более не хватает. Поэтому отправить... Ну я не думаю, что это значимое количество учителей, но все-таки какое-то количество. Жалко. Они не работают с нашими российскими детьми, они работают с детьми в других странах.

Марина Калинина: Давайте еще послушаем Галину, из Калужской области она нам дозвонилась. Галина, здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер, добрый вечер.

Ну, я преподаватель, работаю в Калужской области в одной из школ города Обнинска. Могу сказать, что в нашей школе на сегодняшний день 28% детей мигрантов. Ну и, конечно, есть сложности в обучении этих детей, но мы детей этих сразу распределяем по всем классам, по всем классам. И осваивать нашу общеобразовательную программу им, конечно, непросто, поэтому уже несколько лет мы организуем дополнительные занятия с этими детьми. И вот только на этих дополнительных занятиях эти дети занимаются русским языком, русским языком как иностранным. Соответственно, все остальные предметы они посещают вместе с детьми в обычных условиях, и это дает свой плюс, свой плюс, конечно, уровень русского языка повышается.

Константин Чуриков: Галина, скажите, пожалуйста...

Марина Калинина: А эти дополнительные занятия платные или бесплатные?

Константин Чуриков: Хотел сказать.

Марина Калинина: Школа предоставляет?

Зритель: Они бесплатные, да, у нас они бесплатные, занятия для этих детей, они с удовольствием их посещают.

Константин Чуриков: Имеется в виду для вас они бесплатные, вам за это приплачивает школа?

Зритель: Ну, мы как бы финансируем в рамках общего финансирования школы. И еще могу сказать: у нас в Калужской области есть проект «Мы разные, но мы вместе», и в этом проекте мы принимаем участие, могу сказать, что выиграли грант по этому проекту, поэтому преподаватели, которые занимаются дополнительно русским языком, получают дополнительное финансирование от этого проекта.

Константин Чуриков: Вот, потому что вы сказали «Одинаково разные», я просто смотрю, тут у нас листок, кто у нас еще будет из спикеров, как раз будет Ирина Белоусова, руководитель проекта «Одинаково разные» из Петербурга, через несколько минут. Спасибо большое, Галина, за ваш звонок.

Марина Калинина: Спасибо.

Константин Чуриков: Леонид Евгеньевич, ну вот звонят учителя: да, проблема, но работают, все вроде нормально.

Леонид Перлов: Ну вот это то, о чем я говорил. То, что говорила предыдущая коллега, есть специальные группы, есть дополнительные занятия за дополнительную оплату для учителей, что очень важно, чтобы учителя не собственное время тратили на это, выкраивая из своего небольшого бюджета времени, и не задаром. Боюсь, что не везде будет так, как у них там в Калужской области.

Константин Чуриков: Да, спасибо большое.

Марина Калинина: Спасибо за ваш комментарий. Леонид Перлов, учитель высшей категории, почетный работник общего образования.

Константин Чуриков: Чувашия пишет: «Может быть, проблема не в мигрантах, а в том, что у учителей нет способов воздействия вообще на хулиганистых детей?» Воронеж нам пишет: «В классе число мигрантов (детей мигрантов имеется в виду) должно быть не больше 15%». Свердловская область: «Какие 10%? У нас полкласса. Никуда никого не забираем».

Давайте вот сейчас как раз послушаем Ирину Белоусову, к нам присоединяется Ирина Белоусова, руководитель проекта «Одинаково разные» из Санкт-Петербурга. Ирина, здравствуйте.

Ирина Белоусова: Здравствуйте.

Марина Калинина: Расскажите, что это за проект вот так вот, в двух словах.

Ирина Белоусова: История в том, что я тоже работала учительницей в Калужской области по программе «Учитель для России», случайно там оказалась, в городе с одноименным названием с моей фамилией, в городе Белоусово, и там оказалось больше 300 детей инофонов, детей мигрантов. И мы 2 года, пока я работала в школе, пытались придумать, что с этим делать, и позднее придумали вот такой проект «Одинаково разные», который через 2 года стал проектом региональным, вошел в стратегию развития образования региона. Нас очень поддержал наш министр образования Александр Сергеевич Аникеев, и мы нашли на это финансирование частное. И собственно, мы делаем так, мы делаем программы обучения для педагогов по русскому как иностранному, одна программа, а другая программа по социальной адаптации. Мы закупаем учебники и платим учителям небольшие гранты за их работу, в общем, даем то, что нужно педагогу, модель как бы обучения, учебники и некоторую грантовую поддержку, для того чтобы они вели допобразование.

Константин Чуриков: Ирина, но это же такая точечная, все-таки несистемная работа. Мы желаем вашему проекту, естественно, успехов, но страна огромная и, как мы сейчас понимаем, в общем-то, проблема существует, не на пустом месте вчера этот вопрос был поднят. А вот системно что делать?

Ирина Белоусова: Я думаю, что наш проект – это прототип системного решения. У нас сейчас больше 1 тысячи детей посещают занятия в Калужской области, это не совсем точечное решение, на уровне региона мы эту задачу более-менее решили. И сейчас мы выходим в Новосибирскую область, Новосибирск, и мне кажется, что сейчас вот то, что случилось, что Владимир Владимирович сказал, и то, что Минпрос подтвердил, что эта проблема как-то наконец-то начинает обсуждаться, мне кажется, что наш проект может быть прототипом для какого-то системного решения работы с детьми дополнительной.

Марина Калинина: Ирина, ну смотрите, жить в России – это не только русский язык, это и культура, и история, и так далее, и так далее. Вот дети готовы именно интегрироваться как бы в целом в жизнь в нашей стране?

Ирина Белоусова: Да, это интересный вопрос. У нас две программы, как я сказала, одна по русскому, а другая по социальной адаптации. Это как раз то, о чем вы говорите, про то, как ребенок адаптируется, программы обучения для педагогов. И конечно, дети адаптируются, и это зависит от того, насколько детей много в школе, вот это то, что вам писали в сообщениях, например...

Константин Чуриков: Ирина...

Ирина Белоусова: Да?

Константин Чуриков: Ирина, скажите, пожалуйста, а вот, хорошо, вы их адаптируете – это что, отдельная школа, или это в рамках класса вот эта адаптация происходит? То есть там...

Марина Калинина: В чем программа состоит?

Константин Чуриков: Дети, скажем так, жителей Обнинска и дети, соответственно, мигрантов из-за границы?

Ирина Белоусова: У нас 20 школ по всей Калужской области, в основном это север региона, но и сама Калуга тоже. Это большие города, маленькие города, села, в общем, абсолютно разные места. Это зависит от того, где находятся заводы и большие предприятия. Мы берем школы, в которых большой процент детей мигрантов, и с ними работаем комплексно. Мы берем двух преподавателей, которые занимаются русским как иностранным, делят детей на группы и с ними занимаются, и берем педагога-психолога, который сопровождает детей в смысле социальной адаптации. И это...

Константин Чуриков: Ирина, извините, пожалуйста, что я вас перебиваю, просто хочу сам для себя понять: в этих классах россиян, то есть детей граждан России, то есть тех, кто граждане России наши молодые, юные, их там нет? Это просто дети мигрантов и все?

Ирина Белоусова: Нет, это не отдельные классы, конечно, это не отдельные классы. Отдельные классы – это плохая модель. У нас есть такой прецедент, в одной школе набирали в один класс 30 детей мигрантов, в 1 класс, и они во 2 классе даже не начали разговаривать, потому что они находятся в неязыковой среде.

Константин Чуриков: Ага. Ирина, давайте теперь поговорим о том, как наши, значит, дети россиян, граждан России будут разговаривать. Вот вы говорите о русском языке, безусловно, такая проблема есть, но, пардон, в школе еще учат математику, литературу, в общем, все это так или иначе требует филигранного даже подчас владения русским языком. Как можно плохо знать русский язык и потом хорошо отвечать по математике? Вот я не очень понимаю, вот этот вопрос-то как решается?

Ирина Белоусова: Ну, первый вопрос, чтобы выучить русский язык, собственно, мы и занимаемся, мне кажется, этим и нужно заниматься, русским языком в первую очередь, это помогает детям по всем другим предметам достичь образовательных результатов.

Марина Калинина: А как они адаптируются в отношениях с одноклассниками российскими?

Ирина Белоусова: Мне кажется, что у детей друг с другом чаще всего нет проблем, нет социальной напряженности в классе. Обычно это установки, которые они приносят из дома или из какого-то местного сообщества, потому что дети между друг другом обычно на почве разной национальности не спорят. И школа, где большой процент мигрантов, вообще этого вопроса не стоит, потому что дети понимают, что есть люди, которые по-разному выглядят, их по-разному зовут, это кажется нормальным...

Константин Чуриков: Ирина, вот такой вопрос, может быть, да, провокационный, из Челябинской области: «А не направить ли эту энергию на наших детей?»

Ирина Белоусова: Это очень хороший вопрос, и мы тоже этим задавались вопросом, когда начинали проект. На самом деле если в классе 20% детей мигрантов, то другие дети тоже не могут учиться. Когда в школе большой процент детей мигрантов, это сказывается на образовательных результатах всех детей, учитель не может заниматься с детьми российскими, местными и как-то оставить без внимания детей мигрантов, они же в это время чем-то занимаются на уроке.

Константин Чуриков: То есть если из 30 человек в классе 6 – это дети мигрантов, то уже процесс не пойдет? Если 5, окей, норм, да?

Ирина Белоусова: Я думаю, что, если заниматься русским языком дополнительно, не просто их оставить без помощи сидеть в классе… А чем занимаются дети, когда им нечем заняться? – они срывают урок. И так же происходит что с детьми российскими, что с детьми мигрантов.

Константин Чуриков: Ну, они в определенном возрасте вообще просто срывают урок, даже когда есть чем заняться.

Хорошо, но я просто вот еще к чему. Жизнь требует от каждого индивида владения многими знаниями, сейчас называют компетенциями, навыками. Ну хорошо, выучили русскому языку, но надо же еще в математике прогрессировать и тем, кто дети мигрантов, и нашим детям, да? Им надо английский хорошо знать, понимаете. Вот если, вы меня извините, в классе, вы говорите, 20% – это дети, которые очень слабые и в русском языке, и, соответственно, в остальных предметах, ну что ж тогда вообще получится из этого класса многонационального?

Марина Калинина: В целом.

Константин Чуриков: Да.

Ирина Белоусова: Если ничего не делать, то ничего хорошего не получится. Если заниматься русским языком, дети быстро учат язык, и вы представляете, что дети, не знаю, во 2 классе, например, знают два языка уже и могут ими владеть хорошо, и это большой успех детей. Если они приходят в начальной школе, то они адаптируются вообще без проблем, к концу начальной школы даже акцент не сохраняется. Если они приходят в средней школе, то это тоже легко вообще-то, то есть дети учат за год язык хорошо и по предметам...

Константин Чуриков: Секунду, можно узнать? То есть с нуля прямо, получается, вот ребенок пришел, семилетка, с нуля, вот он вообще практически не знает русского, он уже через год нормально говорит, читает, проблем нет?

Ирина Белоусова: Да, да, в 1 классе он заговорит за год точно, потому что в 1 классе дети легко адаптируются. Если он придет в 1 классе, конечно, он заговорит за год. Мы проводим диагностики и знаем, что это так и происходит.

Марина Калинина: Спасибо. Ирина Белоусова, руководитель проекта «Одинаково разные», была с нами на связи.

А сейчас поговорим с Екатериной из Московской области. Екатерина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

У меня ребенок учится во 2 классе в Московской области, и у нас класс поделен где-то 50 на 50, я бы так сказала: 50% – это дети родителей из стран СНГ, и 50% русских детишек. Вот я столкнулась, я не назову это проблемой, но с такой ситуацией, что у меня ребенок приходит из школы, и поскольку дети общаются между собой, у них происходит такой и национальный, и лингвистический обмен...

Константин Чуриков: Так.

Зритель: У меня ребенок произносит слова на киргизском языке. То есть у него в классе очень много детей с Киргизстана...

Марина Калинина: То есть обратный процесс у вас идет?

Зритель: Обратный процесс, да. И если честно, я немножко была этим шокирована, я не знаю, как это воспринимать, то ли хорошо, то ли плохо. В общем, происходит такой языковой обмен. И если честно, меня это немного тревожит, точнее не немного, а очень тревожит, потому что я боюсь, что мой ребенок недополучит тех знаний школьных, которые он должен получить, потому что таким детям, детям мигрантов, нужно немножко дольше и более как-то...

Константин Чуриков: ...вдумчиво, доходчиво.

Зритель: Вдумчиво объяснять, да, какие-то предметы, русский язык, математику. Вот они совсем малыши, но тем не менее вот у меня тревога и опасения, что мой ребенок может недополучить. Я не знаю, это плохо или хорошо, что вот...

Константин Чуриков: Да. Екатерина, а какой это город Московской области?

Зритель: Королев.

Константин Чуриков: Это только в вашей школе в городе Королеве такая проблема, или это вообще сплошь и рядом?

Зритель: Вы знаете, нет. Я общаюсь с другими родителями, с мамами, и все сталкиваются с такой вот ситуацией, что детей делят 50 на 50, 50 на 60, причем 60% – это вот как раз дети из стран СНГ.

Константин Чуриков: Если бы у вас была возможность ребенка перевести в другую школу, которая находилась бы неподалеку, условно говоря, от вас или даже подальше, но там бы не было, например, такого соотношения, вы бы это сделали?

Зритель: Я бы перевела, если бы было соотношение меньше, но, к сожалению, такой возможности нет, потому что в основном в школах именно такая ситуация.

Марина Калинина: Спасибо за ваш звонок.

Константин Чуриков: Да, спасибо большое.

Марина Калинина: У нас на связи Вячеслав Поставнин, заместитель директора Федеральной миграционной службы бывший с 2003-го по 2008-е гг., эксперт по вопросам миграции. Вячеслав Александрович, приветствуем вас.

Константин Чуриков: Здравствуйте.

Вячеслав Поставнин: Добрый вечер.

Константин Чуриков: Вячеслав Александрович, это вообще, вот то, что мы обсуждаем, это вопросы к детям мигрантов, к самим мигрантам, которые приезжают, ну если трудовые мигранты, по контракту, по квотам работать, детей зачем-то берут...

Марина Калинина: Ну да, к учителям, к родителям и так далее.

Константин Чуриков: ...или это вопрос к миграционной политике нашей?

Вячеслав Поставнин: Ну, это вопрос к миграционной политике, конечно, вот. И вы знаете, я из своего опыта могу сделать вывод: когда в таких ситуациях, так сказать, президент озвучивает, что у нас проблема с чем-то, с мигрантами, это значит, надо готовиться к некоему ужесточению миграционной политики, обычно так бывает всегда. Хотя вот эти вот последние заявления несколько противоречивы, потому что в начале года говорили, что у нас не хватает мигрантов, надо их завозить для строительного сектора, для сельского хозяйства сделали определенные упрощения, а вдруг вот здесь заявление про детей мигрантов...

Марина Калинина: Нет, Вячеслав Александрович, смотрите, но завозить мигрантов, для того чтобы люди здесь работали, это одно, но завозить мигрантов с семьей, с детьми – это совершенно другое.

Вячеслав Поставнин: Ну слушайте, нет, это вам так представляется. На самом деле мигранты приезжают и они привозят, многие привозят с собой семь, в том числе и детей, или здесь рожают детей, так что это проблема одна и та же, это проблема миграционная, понимаете, нельзя разделять, трудовая миграция, такая миграция, у нас уже все сложилось в одну сложную миграционную проблему.

Поэтому ее можно, конечно, разделить, как ее решать, вот теперь как ее решать, да? Первое, что надо сделать, конечно: мигранты должны входить легко, коль у нас свободный въезд сюда и сейчас будет свободный миграционный учет, ну более-менее облегченный миграционный учет, они должны легко входить в рынок труда. Дальше к чему это приводит? Значит, надо сделать механизм распределения рабочей силы. Это не просто так я говорю, сейчас подойдем к детям. Если мы хорошо их распределяем по России, то тогда не будет такой сумасшедшей концентрации, как сейчас, в Москве и в области, безусловно, избыток мигрантов, отсюда все проблемы и в школах возникают.

Если бы мы распределили их более правильно по территории Российской Федерации, то есть переправили эти потоки туда, где они нужны, а они нужны, потому что и на Дальнем Востоке, и в Сибири строятся определенные объекты, там нужны рабочие руки, не только же в Москве это нужно, это первое. Второе: это еще связано с этим вот нелегальным миграционным учетом, вот эта неразбериха, потому что если бы мы точно знали, где эти люди проживают, мигранты, какая у них семья, тогда мы могли бы понимать, какие школы еще надо построить, какая будет нагрузка этих школ...

Константин Чуриков: Вячеслав Александрович, извините, что вас перебиваю. Господи, да мы до сих пор, мы уже сколько лет боремся с бедностью, мы должны уже составить этот портрет бедности, вычислить, кто эти нуждающиеся, понимаете, и это все не могут сделать, понимаете? Даже, как говорится, своими заняться не могут, их хотя бы вычислить.

Давайте сейчас послушаем звонок Любови из Владимирской области, потом вы продолжите. Любовь, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Да, пожалуйста.

Зритель: Я что хочу сказать? У меня внуки учатся в Новое Аннино, Петушинском районе. В школе очень много иностранных, как сейчас говорят, иммигрантных детей: и цыгане, и таджики. Вот я думаю, что зависит очень от учителей. Вот у нас очень хорошо относятся учителя к детям, это школа для детей, всех детей они как-то не разделяют, учатся вместе. Дети цыгане даже грамоты получают, ведут вместе концерты. Короче, все мероприятия, все делают вместе...

Константин Чуриков: Проблем никаких вы не видите, Любовь, да?

Марина Калинина: В общем, все у вас хорошо, вам повезло.

Зритель: Да, да. Вот я даже ничего не могу сказать, что вот там что-то, какие-то у нас конфликты были с детьми.

Константин Чуриков: Ну и дай бог.

Зритель: Вот я понимаю, учителям тяжело, могут быть проблемы, но у нас не показывают, все дети наравне, что русские, что таджики, что цыгане, вот я что хочу сказать.

Константин Чуриков: Спасибо. Любовь из Владимирской области.

Марина Калинина: Спасибо.

Константин Чуриков: Вячеслав Александрович, вы обещали, собственно, о детях мигрантов сказать.

Вячеслав Поставнин: Да, вот. Вы знаете, что проблема, да, с мигрантами. Но вот здесь зачастую у людей путаница происходит, вот говорят про мигрантов. На самом деле другие этносы, у нас проблема-то, у нас, кстати говоря, детей много выходцев с Кавказа, вот, это наши граждане, и вы знаете, порой они приносят гораздо больше проблем, чем даже мигранты, и даже больше проблем точно, не порой, а больше проблем, чем мигранты: тоже слабое знание русского языка, отставание от занятий и так далее. Ну, это дети. Но это проблема в адаптации и интеграции не только детей, а прежде всего их родителей, вот в чем проблема, вот это самая большая проблема. У нас ведь даже больше искрит не с таджиками и узбеками, а с выходцами из Северного Кавказа.

Марина Калинина: А они хотят интегрироваться? Есть у них такое желание, вот в чем вопрос.

Вячеслав Поставнин: Вот, абсолютно правильно. Не очень, честно говоря. Прежде всего, кстати говоря, у наших вот сограждан. Так что вот здесь надо задуматься вообще. То есть это политика гораздо серьезнее, чем...

Константин Чуриков: Подождите, очень интересно, Вячеслав Александрович, а вообще вот такой, может быть, вопрос в лоб, сложный, но кто-то должен быть, скажем так, в идеале все должны быть толерантными, терпимыми так или иначе, вот. А кто у нас толерантнее, я сейчас про мигрантов, которые из-за границы мигранты, потому что остальные – это наши граждане? То есть мигранты, которые приехали, или мы, которые их встречают здесь?

Вячеслав Поставнин: Ну, я бы сказал, что наше общество, к счастью, что бы там ни говорили, порой, да, наше общество как бы, так сказать, в расизме там часто, в ксенофобии обвиняют. Есть на бытовом уровне, но в общем я считаю, что достаточно толерантно. Может быть, не так, как на Западе, но достаточно толерантно. Мигранты, которые приезжают, в общем-то, они достаточно доброжелательны в большей своей степени, по крайней мере делают вид. Но потом начинаются проблемы, ведь не надо забывать, вот эта вот узбечка, которая там, господи, даже не хочется повторять, что она сделала...

У нас нет программы по адаптации и интеграции мигрантов как таковых и членов их семей. Вот эта девушка, которая выступала и рисовала очень красивую и правильную картинку, как надо работать с детьми, – это фон какой-то негосударственный, понимаете? А само государство этим не занимается, правильно говорил наш коллега, который выступал, заслуженный учитель, не занимается, у нас нет такой государственной программы заниматься ни детьми, ни мигрантами. Нет, у нас государство этим не занимается, в этом самая большая проблема как и с нашими гражданами, так и с иностранцами.

Константин Чуриков: В том-то и дело, Вячеслав Александрович, у нас кружки и секции платные большинство, мы уже этот вопрос тоже выясняли в нашем эфире. Спасибо вам большое. Вячеслав Поставнин, заместитель директора Федеральной миграционной службы в 2003–2008-х гг., эксперт по вопросам миграции.

Зрители пишут, Татарстан, кстати говоря: «Странно – иностранному языку в школе учат 11 лет, результат плачевный, а русскому за год обучают и они способны изучать математику, физику и химию?» – вот я ровно тем же вопросом и задавался, и задаюсь. Рязань пишет: «Зависит все от знания русского языка. Отстающие дети мигрантов должны учиться отдельно». Ну и многие пишут, что, конечно, я так очень толерантно скажу, испытывают их дети определенный дискомфорт от такого пропорционального соотношения. Через пару минут...

Марина Калинина: ...к следующей теме перейдем.

Константин Чуриков: О братском народе, о белорусах, и о нашем бензине.