Бой за науку

– Мы знаем истину в последней инстанции.

– Важную роль в изучении ментального лексикона играет методика лакунарных текстов.

Екатерина Зиброва: И каждый раз, когда я смотрю определение ученого в России, я думаю: боже, я недостойна этого!

Марат Айрапетян: Там видно, вот так немножко отходит, там парашютный отсек, оттуда вырывается парашют.

Екатерина Юшкевич: Мы хотим, чтобы люди обсуждали науку в барах с такой же страстью, как они говорят про футбол, политику или какие-то свои личные дела.

Мария Юдкевич: Сегодня общество ожидает от науки гораздо большей открытости, чем раньше.

Михаил Гуцалюк: Был блеск в глазах, желание именно проводить исследования.

Евгений Шматко: Никакого кровопролития и уж тем более жестокости не будет, но состязание лучших умов увидим.

Марат Айрапетян: Поднимите, пожалуйста, руки те, кто вообще хотел бы слетать на Марс. Класс, почти все. А кто готов был бы полететь на Марс в один конец и больше никогда не вернуться на Землю? Я тоже готов.

Евгений Шматко: Этот обаятельный молодой парень, сошедший со сцены и рассматривающий модели ракет, может показаться праздно гуляющим по музею туристом. Но это не так. Марат Айрапетян – настоящий ученый, исследователь космоса. Да, наша программа про ученых начинается не в закрытой сверхсекретной лаборатории, а в космическом центре.

Марат Айрапетян: Это Центр управления полетами Молодежного космического центра, одно из мест, где я работаю. Что можно здесь делать? Здесь стоит специальная аппаратура, которая помогает связываться со спутниками, принимать с них данные и отправлять на них вот управляющие воздействия.

Евгений Шматко: С реальными?

Марат Айрапетян: С реальными спутниками.

Евгений Шматко: Которые сейчас реально в космосе?

Марат Айрапетян: Да, да. Сейчас наш центр запустил два спутника, «Ярило-1» и «Ярило-2», ребята сами их делали, мои коллеги, прямо ручками, прямо здесь всё собирали, и мы запустили эти спутники совсем недавно. Еще два спутника тоже скоро отправятся в космос.

Евгений Шматко: Зачем так много экранов? Это разные какие-то вещи?

Марат Айрапетян: Потому что очень много информации приходит и удобно, часть информации на этот комп вывел, часть на тот и т. д.

Евгений Шматко: Здесь что?

Марат Айрапетян: Ну, в этом центре мы можем принимать фотографии с различных спутников, как с тех, которые общедоступные, так и с тех, которые мы отправили в космос. Вот это снимок со спутника «Терра», он общедоступный, т. е. в принципе человек, у которого есть специальная аппаратура, может принимать снимки с этого спутника.

Евгений Шматко: Марат, конечно, совсем не космонавт, хотя с ракетами и шаттлами на «ты». Бо́льшая часть его рабочего дня проходит за компьютером: он считает, программирует и анализирует данные.

Марат, расскажи, вот как давно ты, получается, уже занимаешься наукой.

Марат Айрапетян, инженер Молодежного космического центра МГТУ им. Н. Э. Баумана, ученый-баллистик, популяризатор науки: Ну, вообще мне было интересно космосом заниматься еще в школе, но я просто читал, изучал. В школе очень много ходил на разные олимпиады, т. е. мне интересна была не просто физика вне базовой школьной программы, но и дальше, вот. И я пришел учиться в университет, и у нас специалитет, 6 лет образование, и специфика такая, что первые 2 года очень общее образование, т. е. математическая подготовка, базовая физика и т. д. И мне тогда не хватало моей специальности, мне было, можно сказать, скучно просто сухую науку изучать, мне важно было приложение получить. И вот на II курсе я пришел в этот центр и сразу началась какая-то движуха, проекты, со школьниками мы работали, на стажировки ездили. То есть, можно сказать, со II курса, это, получается, 6 лет назад.

Это вот часть нашей делегации в Хьюстоне 12 апреля, 4 года назад мы ездили. Там есть памятник Гагарину. Ну и, естественно, 12 апреля, в день, когда полетел Гагарин, его там очень сильно чтят несмотря на то, что это Соединенные Штаты, его там очень уважают. Вот это Центр управления полетами американский изнутри, тоже очень интересно было на это посмотреть и на то, как он отличается от нашего центра.

Это тоже интересное место. Космонавты, прежде чем полететь в полет, тренируются под водой, потому что вода симулируем невесомость, можно сказать. То есть у нас в России есть в Звездном городке тоже такая водная, подводная станция, Международная космическая станция, ее аналог под водой, и вот в Америке тоже есть, и там космонавты тренируются. Очень интересно было на это посмотреть.

Евгений Шматко: Благодаря своей профессии и ради нее Марат живет в самом большом по численности наукограде России Королеве. Космическая столица, по признанию исследователя, заряжает особенной атмосферой и вдохновляет на открытия. Даже по квартире сразу понятно – здесь живет фанат космоса.

Марат Айрапетян: Я очень люблю вот этот способ отправки космонавтов с помощью ракетоплана. Вот у меня здесь шаттл висит, здесь тоже тематика шаттловская.

Евгений Шматко: То есть это не просто картинки для декора, это то, что нравится, и то, с чем ты работаешь?

Марат Айрапетян: Да-да. Именно тематика шаттла меня очень зажигает, потому что это в те времена были очень прогрессивные технологии, и вот мне нравится с этим работать.

Евгений Шматко: Ага. А в Королеве поселился просто потому, что к работе близко?

Марат Айрапетян: Да. Я жил раньше на Сходненской, поездил где-то месяц на работу каждый день по 1,5–2 часа, понял, что нет, я так жить не хочу, и решил снять здесь квартиру, пять минут тут до работы. Был еще один важный фактор, почему я решил взять именно эту квартиру: оказывается, что здесь космическая аура, здесь жил космонавт раньше, его фамилия Ревин. Ему выдали эту квартиру после полета, а потом здесь жила его мама. Я когда об этом узнал, я говорю: все, сразу. Приехал в один из дней в универ и смотрю, надпись «Ревин». У меня стало так: откуда я его помню? А потом вспомнил: блин, я же в его квартире живу, ха-ха!

Евгений Шматко: Открытки с автографами коллег с МКС и фигурки космонавтов – это все для настроения. Но где же большой телескоп, большие вычислительные машины или хотя бы скафандр? Оказывается, для работы ученого-баллистика нужен только ноутбук.

Марат Айрапетян: Ну вот область моих научных исследований про возвращение с Луны. И вот я написал программу, которая описывает траекторию возвращения с Луны. Покажу сейчас, как она работает. Вот, то есть вводим мы там параметры траектории, которой мы нужны, программа все считает. Вот это у нас Земля, там где-то находится Луна, и вот траектория возвращения с Луны на Землю посчиталась.

– При этом можно представить, какая нужна энергетика для полета на Марс. Чтобы долететь до Марса, нам нужно разогнать аппарат до скорости порядка 60 тысяч километров в час, это в 2 раза больше примерно, чем та скорость, которая нам нужна, чтобы отправиться на Международную космическую станцию. Чтобы это реализовать, Илон Маск уже строит свою ракету, ракету Starship, она гораздо больше, чем ракета «Союз», о которой мы говорили, она будет размером примерно с Эйфелеву башню. И я очень надеюсь, что у него получится.

Евгений Шматко: А расскажи мне, что тебя двигает выступать со своими исследованиями на публике, т. е. продвигать, популяризировать науку.

Марат Айрапетян: Вообще, наверное, это гены родителей-преподавателей образовывать людей, нести что-то в массы. Мне всегда очень нравилось рассказывать людям просто про космос. Когда друзья узнавали, что я такой специальностью занимались, им всегда было интересно, всегда какие-то вопросы задавали, и я подумал: а почему бы не пойти дальше, не рассказывать об этом людям. И вот благодаря Science Slam началась моя карьера популяризатора, начал выступать, завел себе Telegram-канал про космос и т. д., и т. д.

– 28%, такое количество голосов было отдано за Марата Айрапетяна!

Евгений Шматко: Марата неоднократно признавали победителем научных боев Science Slam, ведь в рамках такого формата молодые исследователи не просто делятся своими знаниями с аудиторией, а еще и соревнуются друг с другом.

Екатерина Юшкевич, организатор научных боев Science Slam в Москве и Санкт-Петербурге: Science Slam – это формат популяризации науки, когда молодые ученые выступают на сцене и рассказывают про свои собственные исследования. На выступление у них есть 10 минут, и в конце зрители определяют победителя. Мы замеряем уровень шума шумомером: кому хлопают громче, тот и считается победителем.

Евгений Шматко: По иностранному названию легко догадаться, что пришел проект из-за рубежа. Сергей Савчук стоит у истоков этого формата в нашей стране. Он не только был одним из инициаторов, но и сегодня является главой некоммерческой ассоциации по популяризации науки «Science Slam Россия».

Сергей Савчук, соучредитель ассоциации по продвижению и популяризации науки «Science Slam Россия»: В 2012 году первый Slam прошел в Германии в рамках такого закрытого малого мероприятия, и вот там и нашлись два человека, которых мы называем отцом и матерью Slam – Сибилла Гросс, Грегор Бьюннинг. И они решили вот попробовать в России провести этот формат и первые провели в парке культуры под открытым небом. А дальше кто, я не помню, Бисмарк, по-моему, говорил, что русские медленно запрягают, но быстро едут, – так и произошло. В России потом в течение следующего года, 2013-го, уже прошли, не знаю, в пяти городах Slam, в Питере начали тоже делать.

Грегор Бьюннинг, основатель формата Science Slam: Мой первый Slam в России был захватывающим, потому что мы не знали, как отреагирует аудитория, что напишет пресса, сколько придет идей и сможет их вместить небольшой клуб. В итоге было 200 человек, и они стояли плечом к плечу, и к нам пришла вся местная пресса, журналы, газеты. И это меня поразило, я такого успеха не ожидал.

Евгений Шматко: Развитие научпопа в нашей стране связывают с первыми университетами, и это совсем не случайно, ведь по сути сам процесс популяризации науки – это донесение научной информации доступным языком до широкого круга людей.

Основоположником этого процесса был Михаил Васильевич Ломоносов, который не только внес огромный вклад в развитие химии, физики, геологии, географии, техники и многих других наук, но и был ярым пропагандистом научных знаний. Он как никто понимал важность просвещения народа, а потому первым вышел читать лекции на русском языке, а вместе со студентами в лаборатории проводил практические занятия и по сути первым разработал студенческие практикумы.

Традицию пропаганды научных знаний и просвещения народа продолжили Менделеев, Циолковский, Столетов и другие ученые. Они считали популяризаторство своей прямой обязанностью и даже долгом перед Отечеством.

Сегодня, чтобы выступить на публике, ученые могут собраться где угодно, от клуба или бара до открытых площадок в городских парках, университетских аудиториях или даже общественных пространствах. Требование к ним одно – только собственные исследования, максимально доступная форма изложения и готовность побороться друг с другом.

Екатерина Юшкевич: Аудитория Slam – это люди неподготовленные в большинстве своем. На самом деле мы проводили несколько исследований аудитории, и в основном это молодые люди, которые интересуются просто всяким новым, интересуются научно-популярной тематикой, читают книжки, слушают лекции, но они не профессиональные ученые. И поэтому, когда мы готовим презентацию вместе со слэмерами, мы пытаемся адаптировать информацию и сделать ее более понятной.

Возможно, отчасти это может кому-то не нравиться, потому что ученые говорят, что мы очень сильно все упрощаем, но иначе просто люди ничего не поймут, к сожалению, и лучше сделать так, чем сделать так, чтобы никто ничего не понял. Понятно, что за 10 минут ты не передаешь полностью все исследование, над которым ты работаешь уже 15 лет, но ты можешь заронить человеку в голову какое-то зерно интереса, и дальше он придет и вообще заинтересуется, может быть, этим, что-то почитает.

– Модель – это исчерпывающее представление о реальности, что мы знаем истину в последней инстанции. Ну, насколько мне известно, наука на такой уровень знаний не претендует.

– В своем исследовании я решила спросить у пользователей: а что вам действительно важно при оформлении подписки? Топ-5 факторов – это: защита персональных данных, например еда или банковская карта на платформе; высокое качество картинки; большой выбор фильмов и сериалов в интернете; возможность офлайн-доступа (смотреть фильмы или сериалы в метро); или... ставки на спорт... отсутствие рекламы на платформе.

– Здесь... Ну, здесь понятно все, здесь три буквы, и правильный ответ – это, конечно, лещеный зель... Ой, то есть зеленый лес... И вот видите, да? Вы заметили эту оговорку? За это я очень люблю психолингвистику, потому что она объясняет и это – это как раз-таки про порождение речи.

– В мире сгорает территория, равная, например, десяти территориям Германии. Если это переводить на нашу страну, это пятая часть нашей огромной страны ежегодно, т. е. огромные территории. Нужно задуматься над этим. Страдают не только территории, страдают и лесные жители. И чаще всего пожары возникают в результате неосторожного обращения с огнем, в результате умышленных поджогов, а также в результате природных аномалий. Для того чтобы разбираться, прогнозировать и предотвращать эти природные катастрофы, ученые занимаются исследованиями возникновения и распространения лесных пожаров.

Сергей Савчук: Slam – это не шуточный формат, потому что, говорят, это формат юморной, обязательно там люди должны смеяться. Такого нет в Slam. Slam – про понятное и интересное. Потом, есть другое определение, что Slam – это выступление с презентацией, веселое или не веселое, но выступление с презентацией. Тоже неверно, потому что Slam намного более широкое понятие. Там можно со слайдами выступать, можно танцевать, играть, с реквизитом выступать, привлекать людей из публики – одним словом, он как бы включает... Максимальная свобода в этом формате.

Мария Юдкевич, проректор НИУ «Высшая школа экономики» по фундаментальной науке и академическому развитию: То, что вы назвали Slam, мы в Вышке это называем научные бои. У нас уже несколько лет в университете проходят научные бои студентов, я несколько раз присутствовала среди экспертов, которые оценивали то, что ребята рассказывают. А там какая очень простая идея вот у студенческих боев? Выбираются ребята, которые сделали какие-то исследования, они про эти исследования очень коротко рассказывают, а потом жюри выбирает лучших. В жюри сидят и признанные эксперты в соответствующих областях, и сами ребята, представители студенческих сообществ и т. д. И в аудитории в основном сидят студенты, это очень увлекательное зрелище. Просто я бы некоторых из этих студентов, прямо ими бы заменила некоторых лекторов.

Евгений Шматко: На одной сцене могут сойтись абсолютно разные исследователи. Это может быть тематическое соревнование, объединяющее ученых научно-естественного или математического направления. Или вот кадры с Science Slam возможностей: на площадке блогосферы собрались ученые, которые разрабатывают изобретения для людей с ограниченными возможностями.

– Все, Софья, давай, время твое, и оно начинается прямо сейчас.

– Я помню, я была еще ребенком, и как-то на одну из моих идей мне мама такая: «Сонь, да не изобретай ты велосипед!» Ну, я всегда правила любила нарушать, поэтому я сегодня тут. Всем привет, меня зовут Соня, мне 19 лет, и я и моя команда уже больше 3 лет занимаемся разработкой велосипеда для людей без рук.

Софья Новикова, студентка Института клинической медицины Сеченовского университета, популяризатор науки: Мне очень нравится, что здесь я могу говорить своим языком, не выпендриваться, не говорить кучу научных умных слов, которых я сама не знаю. И мне нравится то, какие здесь люди: они готовы помогать, они готовы поддерживать. Это такая дружественная, семейная атмосфера.

Евгений Шматко: Готовятся к презентации исследователи заранее вместе с тренерами по публичным выступлениям.

– Если ты за 30 секунд успела внимание человека подцепить, то ты себе выиграла одну-две минуты еще, до трех. Если ты дальше смогла за 3 минуты подцепить внимание, у тебя еще есть до пяти-шести минут. Семь-восемь минут – следующий кризис внимания.

Екатерина Зиброва, ассоциированный член ассоциации «Science Slam Россия», тренер по публичным выступлениям: Я просто беру ученых, они рассказывают что-то, мы пытаемся упаковать это в 10 минут в понятную форму. Я узнаю о мире за свою карьеру человек, который готовит спикеров, но скорее это мое хобби, что ли, такое, еще один мой профессиональный интерес. За это время я подготовила уже, наверное, под 100 людей, ученых из разных-разных областей наук. Ну потому что на сцене выступают пять-шесть спикеров, соответственно, когда готовится Slam, тренер их готовит, т. е. ты либо полностью, либо частично. Но общее количество где-то под 100, наверное, ученых из разных-разных областей наук. Вообще у нас в базе «Science Slam Россия» более 1 200 ученых с момента ведения базы, наверное. В 2012 году Slam пришел в Россию из Германии.

Евгений Шматко: Екатерина Зиброва сама кандидат психологических наук и официальный тренер ассоциации «Science Slam Россия». Она консультирует, разбирает с участниками презентации и помогает структурировать выступление, чтобы уложиться в 10 минут.

Екатерина Зиброва: Задача очень ясная, и она, наверное, одна – сделать максимально понятным выступление спикера, т. е. максимально понятным. Секретов нет никаких, нигде вообще в мире нет никаких секретов, ха-ха. Все очень просто: мы используем техники, которые чаще всего слэмеры используют на выступлениях на Science Slam. Их несколько. Некоторые называют Science Slam научным стендапом, что вот там юмор – это основное такое. Нет, юмор – это одна из целого ряда техник, которые слэмер или слэмерка могут использовать, а могут не использовать в своем выступлении.

Евгений Шматко: Как ты справляешься с тем, чтобы упростить свои сложные выводы, заключения и т. д.?

Марат Айрапетян: Я представляю, что передо мной сидит ребенок, которому надо что-то объяснить. Вот еще великие говорили: если ты не можешь объяснить это досконально ребенку, значит, ты этого не понимаешь. Вот так же и я стараюсь разложить все по полочкам, чтобы даже школьник это понял.

Евгений Шматко: Ну а как тебе тот факт, что очень многие ученые говорят, что это все плохо, все популяризаторы сегодня упрощают науку очень сильно?

Марат Айрапетян: Здесь надо понимать, какие цели у этих людей. У людей, которые упрощают науку, чтобы было понятнее, задача просто в общих чертах рассказать о своих задачах, которые они решают. Это не умаляет достоинство тех ученых, которые занимаются глубокой наукой, которые двигают уже науку вперед, но здесь просто задача другая.

Евгений Шматко: А вот на Slam, кроме задач просветительских, есть еще и коллаборационные: ученые ищут единомышленников. Софья Новикова, например, старается быстрее довести свое изобретение до благополучателей.

Софья Новикова: Я занимаюсь разработкой велосипеда для людей без рук. Это такой специальный механизм, такое специальное устройство, которое позволит таким вот людям с экстремальным опытом жить полной жизнью и получать удовольствие от простых вещей, от которых получаем мы с вами.

На данный момент велосипед почти готов, он почти собран. Понятное дело, что он собран из подручных материалов, выглядит он, мягко говоря, непродаваемо, вид у него не товарный. Но у нас нет никакого кресла, мы не нашли никакого решения нигде, ни на Avito, ни на других барахолках мы ничего не нашли. Поэтому сейчас нам очень остро нужна помощь, может быть, каких-то инженеров, которые смогут что-то такое разработать, может быть, инвесторов, которые смогут поставить этот велосипед на колеса, может быть, даже тех людей, которые могут придать огласке эту проблему и помочь нам распространить эту информацию, чтобы про этот велосипед узнало намного больше людей.

Евгений Шматко: Но не только объединяются в тандемы рабочие, находят время и на личную жизнь. Так, Марат благодаря Slam познакомился со своей второй половиной.

Адель Халикова: Наверное, это была общая точка соприкосновения, потому что я тоже science slamer, но в области психологии. И как бы на этой точке мы пересеклись, что не только наука нам интересна, но еще и делать ее очень понятной для людей. Я смотрела его выступления на YouTube, не вживую.

Евгений Шматко: И как вам?

Адель Халикова: Впечатляет! Очень понятно про Марс впервые слышать, когда ты ничего не понимаешь в этой теме, настолько понятно, доступно человек объясняет на живых примерах, что думаешь: оказывается, так тоже можно науку преподносить, чтобы она была не занудной и не сложной.

Евгений Шматко: А кто вообще придумал, что наука – это скучно? Наверное, главная причина такого стереотипа – школьные воспоминания: у многих были скучные уроки, которые совсем не хотелось понимать и разбирать. Но только не в 130-м лицее новосибирского Академгородка. Здесь дети с интересом проводят время в лабораториях. На лице десятиклассницы Ирины максимальная собранность: химия – это не шутки. Прежде чем смешивать в пробирках что-то, нужно быть уверенной в каждой пропорции.

Ирина Муштина, ученица 10 «М» класса лицея №130 города Новосибирска: На самом деле этот опыт очень простой. Сначала делаешь раствор из йода и этанола, проще говоря спирт, потом ты с помощью специального кварцевого стаканчика... кладешь в этот прибор. Там настраиваешь на определенную длину волны. Прикол в чем? Ты можешь по лучам смотреть плотность вещества, оптическую плотность, и его фактический состав.

Евгений Шматко: Новосибирский Академгородок расположен в 20 километрах к югу от центра Новосибирска. Это наукоград при Сибирском отделении Российской академии наук. На его территории расположены десятки научно-исследовательских институтов, технопарк и, конечно, высшие учебные заведения и центры подготовки кадров для научных учреждений.

Сергей Сопочкин, директор лицея №130 им. академика М. А. Лаврентьева: Основная задача и этого проекта, и лицея – органичное присутствие в научной среде Академгородка. И собственно, лаборатории повторяют то, что есть в этой среде. Мы знаем, что здесь есть институт и ядерной физики, и катализа, и по всем другим предметам. Ну и, собственно, это некоторая такая мини-модель всего Академгородка, если угодно. И задача, чтобы уже за школьной партой, в детстве ребенок, интересующийся наукой, попробовал себя на практике, собственно, как вы видели, и в химии, и в биологии, и в физике, и в других сферах. Кстати, у нас есть еще и лаборатория математического моделирования, ведут, естественно, тоже и доктора наук, и т. д. То есть органично вписывать ребенка в ту среду, в которой он, собственно, родился и вырос.

Евгений Шматко: Получается, что дети, которые рождены в Академгородке, с младых ногтей готовы быть учеными.

Ирина Муштина: Меня вообще затягивает что-то новое. И наука – это всегда хоть и что-то знакомое, потому что я родилась в Академгородке, но при этом я до этого волшебного момента, как сюда поступила, особо этим не занималась, но очень сильно хотела.

– Есть такое ощущение, что здесь учиться сложно, здесь все такие умные. Так это или нет?

Ирина Муштина: Ну, придется попотеть, чтобы хорошо учиться, чтобы успевать за всем. Заодно не только это учеба, это мероприятия, это твои занятия лабораторные, кружки всякие, клубы. Жизнь лицеиста многообразна.

Ольга Дорохова, заместитель директора по научно-методической работе лицея №130 города Новосибирска: Первая половина дня похожа на традиционное обучение, потому что это обычные уроки. Но не совсем так. У нас для всех специализированных классов разработаны отдельные учебные планы, и дети приходят вроде бы на обычный урок, но они приходят в лабораторию, и с ними занимаются именно вот в этих волшебных местах, используя самое современное оборудование. И конечно же, это отличает обыкновенный урок от нашего.

Евгений Шматко: Для преподавателей работа в такой школе – тоже непростое испытание.

Борис Мороз, заведующий лабораторией химических исследований лицея №130 города Новосибирска: Задачи ставятся следующие. Во-первых, стимулировать ребят и развить у них интерес к изучению химии. Вторая задача – это как бы с помощью лабораторных прах работ углубить знания детей по химии и продемонстрировать детям то, о чем говорится на обычных теоретических и семинарских занятиях в классе. Третье – это развить у детей, у ребят исследовательские способности, как мы их называем..., исследовательские способности. И четвертое – это профессиональная ориентация, т. е., так сказать, научить детей каким-то основным навыкам химика-исследователя, учитывая, что в новосибирском Академгородке основными работодателями являются институты, академические институты.

Евгений Шматко: Жертвы ради науки не напрасны, ведь захватывают как процесс, так и результат.

Ольга Дорохова: Мотивация, прежде всего, наверное, в перспективе. Вспоминая свое прошлое школьное образование, я, конечно же, не хотела стать ученым, никогда не хотела, не мечтала. Но сейчас, попадая в эти стены, в эти кабинеты, я испытываю действительно вот такой трепет. И я белой завистью завидую нашим лицеистам, которые имеют возможность учиться и углублять свои знания о тех предметах, которые они любят, которые они выбрали. Поэтому мотивация прежде всего в осознанном таком выборе, вовлеченности изучения предметами.

Евгений Шматко: Возможно, через несколько лет выпускники этого лицея встанут в один ряд с современными популяризаторами или учеными-фундаменталистами.

– Солнышко у нас большое, его надо как-то кружить. Может, у нас сфера будет треугольником? Почему нет. А может, кубом? Нет, погодите, сфера – значит сфера. Я решить не могу. Давайте, кто за куб? Ага, неплохо. А кто за сферу? Так, надо было в целом... Погодите, я сейчас кое-что сделаю, нарисую такого человечка летающего, метеорит называется.

– В принципе в активном слое находится большое количество положительных и отрицательных зарядов, и в спокойном состоянии они все рассредоточены попарно, компенсируют друг друга, как инь и янь. Но как только у нас солнечный свет попадает на эту парочку, он заставляет их разбегаться в противоположные стороны. Соответственно, сначала они разбегаются в транспортные слои, которые им соответствуют, а потом и в электроды.

Сергей Савчук: Понятно, что в рамках этого формата тебе трудно получить именно вот то знание, ту новизну, которую привнес ученый. Но это отличный вход на следующую ступень.

Евгений Шматко: Расскажи мне, вообще где вы ищете ученых? Ну то есть я понял, что, во-первых, можно поделить всех на два лагеря, те, кто мимо, те, кто в лабораториях сидит...

Екатерина Юшкевич: Да, но это... В смысле, мне не хочется, чтобы это прозвучало как-то оценочно, типа они вот плохие люди, не подходят, просто им это неинтересно, у всех разные какие-то карьерные пути.

Где мы ищем ученых? Сейчас у нас есть, я бы сказала, довольно большая сеть сарафанного радио, потому что уже очень долго проходят разные Slam. Slam проходят в 20 городах России, и в каждом из них есть классная команда организаторов.

Сергей Савчук: Мы шли действительно в университеты прежде всего в самом начале, или были ребята, которые уже проводили какие-то смежные форматы, TED например.

Сергей Капица: У нас с наукой случилось некое несчастье: ее поступательное развитие оборвалось 10 или 15, может быть, 20 лет тому назад. И сейчас нам надо думать о том, как восстановить научный потенциал России, как войти в мировую науку. Дело в том, что то, что случилось, – это не случайное явление. Вообще то, что сейчас мы живем в эпоху величайших перемен, вот этот новый мир, в который мы сейчас вступаем, нет ни крестьянства, ни рабочего класса, а есть такой вот средний класс. Вот это ставит перед нами задачи, какова роль науки будет во всем этом деле. Здесь говорят о культуре – культуру бессмысленно рассматривать, не затрагивая проблемы науки, потому что в конечном итоге культура есть способ передачи науки следующему поколению.

Евгений Шматко: А где еще найти ученых? У Министерства обороны есть ответ – на призывных пунктах. Этот китайский квадрокоптер на радиоуправлении – далекий прообраз новой модели беспилотника, который сейчас разрабатывает Сергей Сакулин. Он окончил ведущий московский технический вуз, мог бы пойти в аспирантуру, что дало бы отсрочку от армии, но вместо этого решил отслужить год солдатом здесь, в научной роте.

Сергей Сакулин, солдат научной роты Военной академии РХБЗ им. С. К. Тимошенко: Научная рота мне показалась более перспективной. Да, я вижу свою дальнейшую жизнь связанной с армией, это будет работа на оборонном предприятии.

Евгений Шматко: Сослуживцы Сергея – тоже выпускники гражданских вузов. Каждого отбирали сюда по результатам студенческих научных работ. Одни займутся исследованиями в области химической и биологической защиты, другие будут создавать компьютерные программы для новейшего вооружения. Четыре дня в неделю занятия на кафедрах и в лабораториях, а по пятницам – общевойсковые дисциплины, как у обычных солдат.

– Это очень сложно все вместе совместить, но все-таки есть ощущение того, что являешься и солдатом, и ученым, и студентом.

Евгений Шматко: Сейчас в научной роте 20 человек. Живут новобранцы в общежитии Костромской академии. Здесь есть комната отдыха с музыкальными инструментами и спортивный зал. Но времени на отдых немного, основной упор все-таки на науку: к окончанию службы каждый солдат должен разработать свой проект для Минобороны, лучшие из них будут воплощены.

Михаил Гуцалюк, начальник отдела организации научной работы Военной академии РХБЗ им. С. К. Тимошенко: Первый опыт в войсках именно РХБ «Защиты», опыт, я думаю, будет удачным, потому что, беседуя с операторами, просто был блеск в глазах, желание именно проводить исследования. Люди стремятся. Имея такие квалифицированные кадры, я думаю, многие вопросы будут решены.

Евгений Шматко: В Анапе развернут целый технополис «ЭРА», где проходят службу 320 призывников – выпускники вузов, средний балл которых выше 4,0, имеют патенты, научные статьи, дипломы всероссийских и международных конкурсов и выдержали конкурсные испытания.

Дмитрий Решетов, оператор 3-й научной роты ВИТ «ЭРА»: Ты пишешь заявку на сайте, оформляешь, отправляешь. Если ты подходишь по перечню требований, то, соответственно, с тобой связываются, ты начинаешь собирать документы. Ну, документы какие? Это копии твоих дипломов. Ты проходишь медкомиссию в военном комиссариате своего города, района в зависимости от того, где живешь, и все, и ждешь дальнейших по сути указаний от технополиса.

Евгений Шматко: Так что ученые в бушлатах и с автоматами – это тоже вполне реальная картина.

Ренат Коков, командир 1-й научной роты ВИТ «ЭРА», старший научный сотрудник: Все они взрослые ребята. Самому младшему в моей роте 24 года, это самому младшему. Все они имеют высшее образование, кто-то даже два, средний балл их дипломов 4,5 и выше. Поэтому я считаю каждого из них уникумом, каждый в своей сфере. Проводится очень серьезный отбор для прохождения службы в научных ротах технополиса «ЭРА». Во-первых, нужно подходить по определенным требованиям, как я уже ранее озвучивал, это средний балл диплома 4,5 и выше, это законченное высшее образование, а лучше даже два.

Евгений Шматко: А какой он вообще, типичный портрет современного молодого ученого?

Мария Юдкевич: Кто такой молодой ученый? Ну, во-первых, давайте сразу скажем, что наука и преподавательские кадры, это на самом деле всегда так было еще с советского времени, – это не только про мужчин. Это в этом смысле, когда мы говорим, он сидит и т. д. в пиджаке с грязными от мела локтями и т. д., непричесанный и небритый, то, еще раз, забыли про этот стереотип.

Екатерина Зиброва: Когда ты заходишь условно на мировую Википедию, wikipedia.org/.com, ты видишь, что ученый – это человек, который изучает мир при помощи научного метода. Поэтому каждый может стать ученым, вы, команда специалистов ваших, каждый, если будет использовать научный метод и будет изучать этот мир, пройдет какой-то путь из точки А в точку Б, этот человек ученый.

Екатерина Юшкевич: Ученые теперь выходят, снимаются для глянца, носят красивую одежду... Да нет, ученые... Не знаю, это люди как мы с тобой, такие же классные, открытые. И мне кажется, что ученые довольно много сейчас общаются, потому что у них много коллабораций, в т. ч. научных. Они часто ездят на конференции, они часто выступают, им нужно разговаривать с людьми.

Мария Юдкевич: Сегодня общество ожидает от науки гораздо большей открытости, чем раньше. Если раньше стереотип как раз был в том, что университет – это башня из слоновой кости, научное исследование – это то, что невозможно понять простому человеку, а если тебе кажется, что ты понял, значит, наверное, это недостаточно научно, то сегодня это не так. Сегодня общество, и не только российское общество, это тренд общемировой, заинтересовано в понимании научных результатов. Соответственно, от исследователей ждут, что они становятся не только производителями научного знания, но и популяризаторами научного знания, обладающими умением хорошо, интересно про это рассказывать.

Евгений Шматко: Каждую неделю в крупных городах нашей страны ученые выходят со своими лекциями к зрителю очно или через экран. Самыми популярными темами и участниками в разное время были расшифровка генома (Федор Царев, чемпион мира по программированию ICPC 2008 года), изучение сексуального поведения певчих цикад (Сюзан Груб), региональные мифы (Александра Исакова), оперирование рака шейки матки (Нургуль Разаева), разработка анализатора молока и исследование композитных материалов (Николай Патрушев и Рамаз Чарквиани). Ученые в проекте бьются друг с другом совсем не за призы или признание, они сражаются за возможность быть услышанными.

Евгений Шматко: Когда говорят, что человек популяризатор науки, что непосредственно ты делаешь? Что входит в твои обязанности, так скажем, как популяризатора?

Марат Айрапетян: Ну, вообще здесь есть две задачи. Первая – это общеобразовательная, просто чтобы люди больше знали о космосе, потому что зачастую у людей очень субъективное представление, из фильмов каких-то или из фантастических книжек, они как-то абстрактно себе представляют, что такое космос, а информации не так много от людей, которые реально этим занимаются. И вот мне хотелось бы таким людям, просто которым интересен космос, доносить какие-то свои идеи, свои мысли про космос, это первая задача.

Вторая задача – это, конечно, мотивация людей тоже заниматься космонавтикой. Потому что в космосе очень много задач и очень много задач на стыке наук.

Евгений Шматко: Помните, что настоящий популяризатор науки имеет профильное образование, скажем, биологическое, если пишет и говорит о биологии. В погоне за новым знанием не перепутайте ученого с шарлатаном.

Софья Новикова: Наука – она здесь, вокруг нас. Она не в лабораториях, она не в каких-то зданиях, не в университетах – она здесь, среди нас, и каждый может стать частью науки, если очень захочет.

Екатерина Юшкевич: У ребят в других городах появляются side-проекты, выросшие из Slam. Кто-то делает Science Slam для детей, кто-то делает школу научного доклада, где они учат выступать людей, рассказывать про науку, работать с учеными, заниматься популяризацией. Мы вот, например, в «Бумаге» и в Питере, и в Москве делаем фестиваль, про который я рассказала, Science Bar Hopping. И как тоже часть этого фестиваля, но тоже это все как бы выросло из нашей огромной базы научных контактов и вообще навыка работы с учеными. У нас есть еще подкаст Science Bar Hopping, в котором тоже ученые говорят про науку. У нас есть рассылка, бесплатное научное письмо раз в неделю, ученый пишет письмо о чем-то, что волнует всех, и можно на это подписаться и читать.

Евгений Шматко: Как тебе кажется, откуда вообще тренд пошел на то, чтобы наукой интересоваться сегодня? Это произошло как-то в одночасье?

Сергей Савчук: Это быстро, да, правда произошло. Но оно как бы за рубежом достаточно все-таки давно, этот тренд уже существовал. Но сейчас кажется, что уменьшилось доверие. То есть чему мы доверяем? Информации стало много, мы знаем, что как бы из этой информации очень трудно вычленить то, в соответствии с чем надо свои конкретные решения принимать. Доверие ученым, оно все-таки пока еще очень на высоком уровне находится по сравнению с какими-то другими инстанциями. Именно поэтому мне кажется, что надо, чтобы их стало больше, и информации перепроверялось в т. ч. ими, и ее было больше, проще был доступ к ней.

Евгений Шматко: В следующем выпуске разберемся, где можно стать ближе к научным знаниям.

– У нас почти всегда полные залы, при этом мы не тратим какие-то огромные бюджеты на рекламу. Наши трансляции смотрят, к нашим ученым подходят, задают вопросы.

Евгений Шматко: Как наука приходит в дом к каждому?

– YouTube дает мне практику и в поиске информации, и в развитии, вот в навыках по выступлению.

– Это мелкие загрязнения в воздухе, которые мы не всегда можем увидеть невооруженным взглядом.

Евгений Шматко: Чем пандемия подстегнула тренд на научпоп?

Мария Юдкевич: У нас есть такая программа «Цифровые профессора».

– Он очень любит прикладные задачи, т. е. он не все делает в компьютере, он не все делает в «цифре».

Евгений Шматко: Не пропустите продолжение программы «ЗаДело» – «Бой за науку онлайн».

Главное – любите науку, цените науку и занимайтесь наукой. До новых встреч, пока-пока!