Константин Ордов: Сегодня многих пугает то, что им не дадут не столько открыть, сколько спокойно закрыть бизнес в случае необходимости

Гости
Константин Ордов
директор Высшей школы финансов РЭУ им. Г.В. Плеханова, доктор экономических наук

Ольга Арсланова: Ну а сейчас к темам этого дня. Волна банкротств захлестнула Россию. Вот данные Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования: во втором квартале 2017 года было ликвидировано почти на 5.5% больше организаций, чем годом ранее.

Петр Кузнецов: Массовые банкротства предприятий случались и ранее, но специалистов тревожит то, что уже второй год подряд в России значительно больше ликвидируется предприятий, чем регистрируется новых – разница составляет 35%. Для сравнения: в кризис 2008 года новых предприятий создавалось больше, чем ликвидировалось.

Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на еще один важный аспект статистики: интенсивность банкротств выросла, по последним данным, практически во всех отраслях. В строительстве и коммерческих услугах обновились максимумы предыдущих трех лет; значительно выросло количество в электроэнергетике и металлургии; в торговле число банкротств юрлиц выросло лишь на 0.5%, но половина крупнейших по выручке банкротов сосредоточена именно в этой сфере. Заметно снизилось число банкротств только в финансовой деятельности, все остальные важнейшие отрасли серьезно проседают.

Петр Кузнецов: Среди регионов по числу банкротств лидирует Амурская, Тамбовская и Волгоградская области.

Ольга Арсланова: Поговорим об этом в ближайшие полчаса. Хотим узнать вашу точку зрения: почувствовали ли вы, что кризис как-то отразился на вашем работодателе? Позвоните, расскажите или напишите в прямой эфир.

У нас в гостях Константин Ордов, профессор Российского экономического университета имени Плеханова – здравствуйте, Константин.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Константин Ордов: Добрый день.

Ольга Арсланова: Давайте разберемся для начала с отраслями. Получается, что практически везде дела не очень хорошо идут, но торговля проседает очень заметно. С чем это связано? – у людей просто мало денег и они значительно меньше покупают? Все ли так просто?

Константин Ордов: Да. Мы с вами уже практически 3 года испытываем падение уровня жизни, реальные располагаемые доходы населения сокращаются. И это, безусловно, приводит к необходимости сокращать свои траты, и тем самым первым, кто сталкивается с этим сокращением нашего спроса, являются розничные продавцы. И розничные продажи падают, падают, падают. Только июнь принес нам, так сказать, какие-то более-менее утешительные цифры, что падение закончилось. Но, к сожалению, похоже, по итогам первого полугодия все равно в целом падение продолжилось (мы зафиксировали); второй квартал оставляет надежды на то, что мы что-то можем в этой связи изменить.

Петр Кузнецов: И это действительно что-то серьезное? Мы наверняка можем говорить о негативных тенденциях в экономике, потому что банкротство, как правило, не финал, не окончательное закрытие предприятия, а возможность, например, в каких-то случаях закрыть предыдущее юрлицо и открыть новое. Здесь мы в статистике видим, что разница была около 35%, то есть сейчас закрывается намного больше, чуть ли не в 2 раза, предприятий, чем открывается новых.

Константин Ордов: Не самые благоприятные условия для открытия бизнеса.

Петр Кузнецов: То есть такого не было даже в кризисный 2008?

Константин Ордов: Тогда еще сохранялись надежды на то, что кризис будет краткосрочным. Сейчас, к сожалению, надежды все растаяли о том, что нас ожидает быстрое и скорое восстановление.

Петр Кузнецов: Все это как раз последствия кризиса, который начался с введением импортозамещения?

Константин Ордов: Я бы вот сказал, наверное, что, пожалуй, эти условия спасли и отодвинули на сегодня, завтра эту череду банкротство и череду разочарований в открытии нового бизнеса.

Ольга Арсланова: То есть без импортозамещения мы бы увидели еще менее впечатляющую статистику?

Константин Ордов: Абсолютно точно. Потому что причиной импортозамещения стал рост сельского хозяйства. Как бы мы ни относились и что бы мы ни говорили, но все-таки сельское хозяйство – это одна из немногих отраслей сегодня, которая не дает ВВП упасть еще сильнее.

Ольга Арсланова: Но как бы мы ни хотели порадоваться успехам сельского хозяйства в нашей стране, все-таки вклад в ВВП именно этой сферы не очень велик.

Константин Ордов: Поэтому мы с вами 2 года и наблюдали отрицательные темпы.

Ольга Арсланова: При этом относительно недавно глава Минэка Орешкин заявил о формировании некоторых позитивных трендов. О каких позитивных трендах мы можем сейчас говорить при таком количестве банкротств?

Константин Ордов: Я-то смотрю, Орешкин пришел на смену предыдущему своему аналогичному руководителю, который…

Петр Кузнецов: Там очень много позитива, да.

Константин Ордов: …тоже искал все время позитива, и каждый раз мы пробивали дно и шли куда-то дальше. Я думаю, что, к сожалению, господин Орешкин не имеет функционала, который мог бы реализоваться и привести к росту экономики. Этот функционал в Министерстве финансов и в Центральном банке в большей части, экономический функционал.

Петр Кузнецов: Как правило, в таких случаях говорят о естественной убыли предприятия, то есть закрывается, обанкротился – значит, слабый, значит, ненадежный, так должно быть.

Константин Ордов: Да, это австрийская школа экономическая Шон Петра…

Ольга Арсланова: Не очень применимая к России.

Петр Кузнецов: Это правильный подход?

Константин Ордов: Это про созидательное разрушение. Это одна из экономических концепций, естественно. Потому что если мы с вами полагаемся на силу рынка, то мы не способны отделить эффективных от неэффективных. Нам с вами никогда не удастся определить будущие отрасли, которые должны стать драйвером развития экономики. В этом смысле государственное финансирование становится неэффективным: оно консервирует ту структуру экономики, которая сегодня сложилась. У нас есть значимые предприятия, которым мы готовы оказать поддержку; у нас есть банки, которым мы даем сотни миллиардов рублей в поддержку, а есть банки, которые, например, остаются за бортом. А в этих банках есть деньги граждан, которые, слава богу, до 1 миллиона 400 тысяч гарантированы. Но есть малый бизнес, есть средний бизнес, и в случае банкротства этого банка, в случае утраты им лицензии эти деньги пропадают.

Петр Кузнецов: Чем крупнее банк, тем крупнее бизнес, который к нему привязан, правильно?

Константин Ордов: И тем страшнее последствия банкротства этого банка: вы теряете все свои средства, на которые вы рассчитывали, вкладывали, развивались, накапливали многие годы. И одним мановением руки вас лишают абсолютно всяких перспектив.

Петр Кузнецов: То есть банкротство банков и банкротство предприятий непосредственно связаны?

Константин Ордов: Да. Никаких гарантий для юридических лиц нет.

Ольга Арсланова: Несколько сообщений от наших зрителей: "Были проездом в Волгограде – там сносят знаменитый тракторный завод. Работы нет, зарплаты минимальные, при этом на каждом перекрестке открываются пивные". "Банкротов прибавится по весне в связи с вводом онлайн-касс", – предполагают зрители из Хабаровского края.

В структуре нынешних банкротов каков процент малых предпринимателей? 

Константин Ордов: Вот я, прежде чем к вам подъехать, посмотрел официальную статистику Федеральной налоговой службы, и на август по сравнению с началом года у нас с вами количество малых и средних предприятий сократилось на 93 тысячи. Но пускай это не вводит нас всех в заблуждение, что всего лишь на 93 тысячи при почти 5.7 миллионов ИП и юридических лиц, относящихся к мелкому и среднему бизнесу. На самом деле мы с вами увидим, что примерно 1 миллион 700 тысяч открылось новых, а вот 1 миллион 800-900 тысяч мелких предприятий закрылись.

Ольга Арсланова: То есть мы говорим сейчас просто об этой разнице.

Константин Ордов: Да. Она вроде бы незначительная, но на самом деле объем людей, которые вынуждены отказаться от своей светлой идеи заняться частным бизнесом, не сидеть на шее у государства, не получать социальные и все прочие пособия, а своим трудом и умом заработать, к сожалению, в миллионных масштабах измеряются – это утрата людей.

Петр Кузнецов: Мы можем нашим телезрителям поэтапно объяснить, чтобы понять, как банкротство ухудшает макроэкономическую ситуацию. Итак, банкротится предприятие, уменьшается количество рабочих мест – что дальше?

Константин Ордов: Безусловно, это приводит к сокращению доходов населения в общем и целом; сокращение доходов не дают нам возможности пойти и купить отечественные, например, продукты; отсутствие спроса с нашей стороны приводит к тому, что производители не видят рынка сбыта, начинают сокращать производство, отказываются от инвестиций и тем самым…

Ольга Арсланова: То есть это заражение с мультиэффектом: одно банкротство влечет за собой новые банкротства.

Константин Ордов: Да, конечно, это спираль. Порождается сокращение экономической активности, которая в свою очередь, естественно… Все начинают экономить прежде всего и на зарплатах, и на персонале, дальнейшие увольнения, дальнейшие сокращения зарплат, и вот эта спираль начинает раскручиваться, и именно здесь помощь государства нужна, чтобы это прекратить, чтобы задать новый импульс. Но что-то вот не заладилось.

Петр Кузнецов: Теперь представьте, уважаемые телезрители, сколько сейчас подобных предприятий, возвращаясь к началу разговора.

Ольга Арсланова: Ульяновская область: "На месте уничтоженных за 20 лет заводов и фабрик по всей России стоят торговые центры. Кто хозяин?" Еще: "У нас в Сибири никаких предприятий, одни магазины, на питании мы уже экономим". Кемеровская область: "Все хорошо только у Росстата: покупательская способность падает, а бизнесу жить сложно". И город Чебоксары: "Полгода не работает чулочно-трикотажная фабрика, с 5 июля мы сидим бесплатно. Людям говорят увольняться, а сокращения не делают".

У нас есть два сюжета из двух регионов – Челябинской и Ростовской областей – о трудностях на местных предприятиях. Давайте посмотрим.

СЮЖЕТ

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, возможно, здесь некий региональный фактор просто работает? Мы понимаем, что в каждом регионе есть свои проблемы: отсутствие спроса, сосредоточенность излишняя в одной сфере капитала. В целом остальным регионам можно не переживать?

Константин Ордов: Нет, я бы очень сильно стал переживать, особенно глядя на эти сюжеты. Я думаю, что здесь классический пример этого российского феномена "работающие бедные". То есть человек трудоспособного возраста…

Ольга Арсланова: …работающий полный рабочий день…

Константин Ордов: …который в самом расцвете сил, не способен сам или его зарплаты не хватает на то, чтобы покрыть свои собственные потребности и необходимость в развитии и совершенствовании, не говоря уже про семью. Это же совершенно искажает все экономические предпосылки, которые ложатся в основу. На этом фоне мы с вами слышим из недавнего заявления Центрального банка, который говорит о том, что рост зарплат, эта динамика сильно мешает им. Они просто трудятся не покладая рук, а рост зарплат им все портит в этой жизни – у наших с вами граждан, у нас.

Петр Кузнецов: Там кажется, что… производительность труда вторым предложением шла.

Константин Ордов: Она, к сожалению, тесно увязана с ВВП: когда ВВП падает, производительность падает, а это суть один и тот же показатель. У нас же количество населения сильно не меняется, поэтому и производительность труда не может тут отличаться по динамике. А вот то, что рост зарплат… У нас с вами реальный рост зарплат за первое полугодие составил 2% – это пугает всех.

Ольга Арсланова: Простите, а у кого "у нас"?

Константин Ордов: В среднем по России.

Ольга Арсланова: Понятно.

Петр Кузнецов: Можно предположить, что такая динамика банкротств негативно сказывается на желании совершенно нового предпринимателя, во-первых, идти в предпринимательство, открывать свое дело, отсюда мы тоже не получаем создание новых рабочих мест.

Константин Ордов: И про банкротство мы с вами тоже не все говорим. Если вы помните, мы очень много раньше говорили о рейтинге Doingbusiness, о том, что мы должны войти в 20-ку лучших стран, для того чтобы сформировать условия для бизнеса. К сожалению, в последнем рейтинге мы на 40-м месте, но если попытаться проанализировать те условия, на основании которых этот рейтинг составляется, то по открытию бизнеса мы на 26-м месте, а по закрытию бизнеса мы на 51-м месте. И многих начинает пугать то, что им не дадут даже спокойно закрыть свой бизнес в случае, если что-то пойдет не так и они оказываются финансово несостоятельными. Так что в наше время и с закрытием бизнеса начинаются проблемы, и это начинает всех пугать в том числе и при открытии бизнеса.

Мы с вами слышали последние новости о том, что мы 15 миллионов населения работоспособного возраста найти – не платят налоги. Где они? – в черной экономике? А еще последние исследования плюс к этим 15 – еще 15 миллионов населения примерно, по предварительным оценкам, получают зарплаты в конвертах. Это тоже формирует черную экономику, не отчисляя ни в фонды, никуда в государство. Поэтому кризис, к сожалению, уже сейчас затянувшийся приводит к тому, что люди закрывают бизнес и не бросают работать, а переходят, к сожалению, на темную сторону нашей экономической жизни.

Ольга Арсланова: Судя по той статистике, о которой мы говорили, и инвестиции в том числе прирастают, скажем так, крайне медленно. Что сегодня больше всего пугает инвесторов, какие факторы?

Константин Ордов: Инвесторов пугает… Здесь нам с вами пальцев ни рук, ни ног, боюсь, не хватит, но мы можем выделить главные. К примеру, последние изменения в закон об акционерных обществах. Все начиналось с того, что мы должны были законодательно гарантировать права миноритариев. В итоге получилось каким-то образом – следите за руками – что миноритарии потеряли практически все права запрашивать документы совета директоров, учета бухгалтерского, отчетности. Вообще никаких прав не осталось. Мы будем инвестировать? Как мы будем развивать фондовый рынок? Как мы будем с вами объяснять, что население должно свои сбережения, например, инвестировать в российские компании, которые будут от этого иметь относительно дешевые финансовые ресурсы, которые послужат их развитию? Так что тут для развития бизнеса…

Мы с вами четко понимаем, что те ставки, которые сейчас сформировались по кредитам… Непонятно, как нам конкурировать с Китаем, как нам конкурировать с европейцами, у которых они чуть ли не от 0% до 3-4%, редко когда 5%, а у нас от 10% начинается и заканчивается на 20% для небольшого бизнеса (среднего и малого)? Это совершенно неконкурентоспособно. Здесь, как бы эффективно мы ни настраивали экономическую систему, ничего предпринять невозможно. Можно продолжать, если хотите.

Ольга Арсланова: Давайте перейдем к прогнозам. Примерно констатировали то, что сейчас видим: экономика в фазе стагнации (вежливо). Вероятно, хуже не будет, или пока рано расслабляться и новая волна возможна? – новая волна банкротств?

Константин Ордов: Это "никогда не говори никогда".

Ольга Арсланова: Просто у нас сейчас слово "стагнация" воспринимается с таким положительным оттенком: по крайней мере мы перестали быстро заметно падать.

Константин Ордов: Да. Следует помнить, что нет такой ситуации, которую нельзя было бы ухудшить, поэтому, как в Алисе, для того чтобы хотя бы оставаться на месте, надо очень быстро бежать. Поэтому отмахнуться от каких-либо изменений в экономической, финансовой сферах значит обречь себя на дальнейшее падение. Здесь не должно быть иллюзий: если мы ничего не делаем, это не приведет к стабилизации экономики, это приведет к дальнейшему падению. На самом деле по итогам этого года мы с вами все-таки ожидаем 1.5% (плюс-минус) роста ВВП; мы ожидаем, что инфляция стабилизируется, что наконец-то разбудит Центральный банк и заставит их снижать ставки (в том числе предоставление для банков кредитов), и это все должно нам позволять увидеть более дешевые кредиты. Мы с вами сейчас уже можем констатировать, что ипотека бьет рекорды как по количеству, так и по суммам. То есть потребительское кредитование оживает, а если оно оживает, то, скорее всего, вслед за ним производители это тоже почувствуют и тоже начнут инвестировать в себя, в развитие. И это запустит цепочку восстановления экономики. Так что шансы есть, надежда тоже есть.

Петр Кузнецов: Наши телезрители из регионов уверены, что все то, что мы обсуждаем уже 26 минут – это про все что угодно, но не про Москву и Санкт-Петербург.

Ольга Арсланова: В Москве и Санкт-Петербурге статистика по банкротствам особенная? – отдельная страна?

Петр Кузнецов: Статистика по банкротствам, по рабочим местам, по зарплатам.

Константин Ордов: Если мы с вами понимаем, что в Москве 80% финансов всей России сконцентрировано, то, к сожалению…

Ольга Арсланова: Но не производств.

Константин Ордов: Банкротство в Москве – это совершенно не случайное событие.

Ольга Арсланова: То есть наши зрители зрят в корень.

Константин Ордов: И если всем кажется, что Москва процветает, то я вас могу убедить в том, что… Можно сделать какой-нибудь эфир и показать эти огромные торговые центры – они пустуют. Но пустуют они не с точки зрения граждан, а с точки зрения людей, которые продают. Все больше и больше освобождается торговых площадей в торговых помещениях – никто не покупает, невыгодно. Опять же у людей нет определенности с точки зрения валютного курса, что будет завтра, неизвестно. Как можно в условиях отсутствия определенности делать инвестиции и обоснованные бизнес-планы? Никак.

Ольга Арсланова: Важный совет, наверное, нужно дать нашим зрителям, которые подозревают, что у работодателя плохо идут дела. Очень часто о том, что предприятие на грани банкротства, сотрудники узнают последними – так у нас информирование работает. На какие вещи сотруднику нужно обращать внимание, чтобы заподозрить, что пора куда-то оттуда убегать, так как впереди банкротство?

Константин Ордов: Я боюсь, что уже сейчас можно задумываться о том, что в случае государственного заказа и исключительно только на него всей ориентированности производства, после 2018 года можно призадуматься. У нас уже Резервный фонд израсходован, дефицит бюджета остается, его придется резать так или иначе, государственные расходы мы должны будем сокращать, потому что доходы не растут и не вырастут в таком объеме.

Ольга Арсланова: То есть если ваше предприятие работает по госзаказу, время напрягаться?

Константин Ордов: Да. Время напрягаться и очень правильно распределить это оставшееся время для себя с точки зрения освоения новых специальностей. Поверьте, их достаточно много, потребность в них растет, в частности в России. Квалифицированные кадры новой экономике очень нужны, востребованы. Причем это не будет обязательно связано с переездом. То есть мы говорим о том, что рано или поздно будет проведена модернизация производства и на смену ручному труду придут станки, оборудование полностью автоматизированное. К этому как раз надо быть готовым, для того чтобы себя вовремя позиционировать на рынке труда и рассчитывать на очень достойную оплату труда.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Петр Кузнецов: Спасибо. Константин Ордов, профессор Российского экономического университета имени Плеханова.

Константин Ордов: Спасибо, всего доброго.