Денис Бутовичев и Кирилл Холопик: дольщики против застройщиков — кому выгодно их противостояние?

Гости
Кирилл Холопик
руководитель аппарата Национального объединения застройщиков жилья
Денис Бутовичев
юрист юридического бюро Realex, эксперт в сфере защиты прав дольщиков

Ольга Арсланова: Дольщики против застройщиков. И застройщики против дольщики. Представители стройкомпании просят власти спасти их от терроризма дольщиков.

Юрий Коваленко: Национальное объединение застройщиков жилья просит законодателей запретить уступку прав требований неустойки отдельно от основного обязательства. Ну, проще говоря – обязательство получить квартиру дольщик оставляет за собой, а право требования неустойки приобретает уже специализированная юридическая компания или же индивидуальный предприниматель.

Ольга Арсланова: Как мы понимаем, у дольщиков свои интересы – они хотят просто быстрее получить ключи от квартиры либо компенсацию, если сроки нарушаются. Вот на днях Минстрой упростил правила, по которым дольщики признаются обманутыми. Уменьшен срок просрочки исполнения обязательств застройщиком с девяти до шести месяцев. И также в отношении застройщика введены банкротные процедуры. Многие дома будут достраиваться за счет региональных бюджетов. Такие новости уже приходят. В частности, Москва, которая пошла навстречу дольщикам и какие-то объекты будет достраивать за свой счет.

Юрий Коваленко: По состоянию на январь 2018 года в реестре Минстроя России числится около 29 тысяч человек и 838 проблемных объектов. Это размером с небольшой город. Ранее глава министерства Михаил Мень говорил, что пострадавших граждан на данный момент намного больше – минимум 86 тысяч.

Ольга Арсланова: Ну что ж, будем разбираться в этом конфликте вместе с нашими гостями. У нас в студии Денис Бутовичев, управляющий партнер "Общества защиты дольщиков". Здравствуйте.

Денис Бутовичев: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: И Кирилл Холопик, руководитель аппарата Национального объединения застройщиков жилья. Добрый вечер.

Юрий Коваленко: Добрый вечер.

Кирилл Холопик: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Кирилл Владимирович, давайте начнем с прояснения позиции застройщиков, которые назвали дольщиков террористами, не побоюсь этого слова. В чем этот терроризм заключается?

Кирилл Холопик: Вы неправильные акценты расставили.

Ольга Арсланова: Хорошо. Ну, поясните.

Кирилл Холопик: Никто не просит защитить застройщиков от дольщиков. Национальное объединение застройщиков просит защитить дольщиков строящихся домов от юристов, которые перекупают право требования неустойки у дольщиков, построивших дома. То есть мы не застройщиков просим защитить, мы просим защитить дольщиков, у которых сейчас дома свои, и еще дома не построены.

Ольга Арсланова: А к юристам они обращаются, простите, почему?

Кирилл Холопик: Дольщиков два вида – построившие дома и не построившие дома. Дольщик, построивший дом, но дом построен с просрочкой… А сейчас, к сожалению, это очень распространенное явление, только 50% домов строится вовремя. Ну, это связано с кризисными явлениями. И получается, что дольщик по закону имеет право на неустойку. Он обладает этим правом, это абсолютно законное право. Но вместо того, чтобы самостоятельно решать эту проблему… И застройщик, конечно, с ним договорится. Он ему выплатит эту неустойку, если к нему дольщик самостоятельно обратится, или найдет способ, как урегулировать – ремонтом, еще чем-то другим, скидками в каких-то других нюансах. Он продает, просто очень дешево продает право требовать неустойку юридическим компаниям.

Юридическая компания подает сразу в арбитражный суд, то есть не в обычный суд, а в арбитражный суд. Там ускоренная процедура, и там нет возможности, так скажем, снизить размер неустойки. Там другие действуют правила. И фактически она забирает деньги у кого? У застройщиков своих денег нет. Она забирает деньги, целевые деньги дольщиков, чьи дома еще не достроены. В результате срываются сроки строительства тех домов, которые должны были быть скоро сданы.

Ольга Арсланова: Это очень похоже на жалобы автостраховщиков на юристов.

Кирилл Холопик: Похоже.

Ольга Арсланова: Когда люди не могут получить свои деньги, на которые, как они считают, имеют право сами, и они обращаются к таким юристам. Почему люди обращаются к юристам в вашем случае, если вы говорите, что так просто договориться с застройщиком и эти деньги получить?

Кирилл Холопик: Люди не обращаются к юристам. Юристы атакуют дольщиков на форумах, заваливают подъезды вновь построенных домов своими листовками, оклеивают там все что только можно в подъездах вновь построенных домов – в поиске дольщиков, которые хотят получить халявные деньги, но быстро, то есть без суда быстро получить. Находят таких дольщиков, а дальше сами судятся. То есть люди сами… Ну, наш опыт изучения этого вопроса показал, что сами дольщики с этим вопросом крайне редко обращаются к юристам. Если дольщик сам хочет получить неустойку, то, конечно, он сам будет судиться и сам будет требовать от застройщика эту неустойку.

Юрий Коваленко: То есть сами виноваты в том, что следующий дом будет не построен, получается, да? Не построен вовремя. А юристы получат новых людей, с которых можно за неустойку брать.

Кирилл Холопик: Сейчас получаются неустойки очень большие. Закон, мотивируя застройщика вовремя сдавать дома, установил очень большие неустойки. И еще 50-процентный штраф сверх неустойки. И еще моральный вред. То есть там довольно большие суммы компенсаций. Мы знаем пример, когда квартира стоит 3 миллиона рублей, а сумма неустойки – 5 миллионов рублей. И решение суда вступило в силу, и застройщик должен оплатить. Но проблема-то в том, что он платит этой юридической компании, а не дольщику, не пострадавшему гражданину. Пострадавший гражданин получит всего лишь из этих 5 миллионов рублей 15–20 тысяч, которые ему мгновенно выплатила юридическая компания. А 5 миллионов возьмет юридическая компания. Зачем это? Для чего это? Кому это надо?

Ольга Арсланова: А если бы он обратился напрямую к застройщику, сколько бы он тогда получил? Ни 5 миллионов, ни 20 тысяч?

Кирилл Холопик: Ну, я думаю, они бы нашли какие-то компромиссы и урегулировали бы этот вопрос. Во всяком случае, там есть даже чисто человеческие отношения. Ну, он же принимает квартиру, которую построил застройщик. У них есть годами сложившиеся отношения. Как правило, эти отношения могут быть добрые. И просто у него совести может не хватить подавать в суд, когда он просто встретится с застройщиком и переговорит с ним, с представителем.

Ольга Арсланова: Денис, по вашим наблюдениям, по вашим данным, почему дольщики обращаются к таким нехорошим юристам?

Денис Бутовичев: Дольщики обращаются к разным юристам – и к тем, кто к ним идет сам, и сами находят юристов. По нашей информации, застройщики крайне редко выплачивают хотя бы десятую часть неустойки. Между прочим, дольщики не от хорошего идут в суд или продают свое право требования. Как правило, застройщики предлагают что-то вроде, ну, залить пол. "Вот есть право на неустойку – 500 тысяч. А мы вам что-нибудь на 10–15 тысяч уступим". Это неадекватно тому, на что есть право у дольщика. Это первое.

Второе. При выкупе права требования, по моей информации, сейчас в связи с большой конкуренцией предлагают 50%, 70%.

Ольга Арсланова: То есть это не 5 тысяч рублей, о которых шла речь?

Денис Бутовичев: Это не 5 тысяч рублей. 5–10 тысяч рублей – это суд в Краснодарском крае присуждает. Вот такая интересная информация. Там дольщик обращается сам в суд общей юрисдикции. Соответственно, практика и политика Краснодарского областного суда – никому ничего не давать. 10 тысяч рублей. Об этом пишут и мои уважаемые коллеги, и дольщики непосредственно, с которыми я общаюсь. То есть люди просто прописываются в Москве, чтобы взыскать здесь неустойку.

Ольга Арсланова: Денис, смотрите, у нас очень многие зрители все-таки встают сейчас на сторону – неожиданно, может быть, для кого-то – застройщиков, потому что дольщики изначально покупают недвижимость с учетом рисков. Именно поэтому такая недвижимость, которая строится с нуля, стоит дешевле. Неужели дольщики не понимают, что в кризисной ситуации, да вообще в сложном экономическом пространстве в том числе и строители могут задерживать сдачу того или иного объекта? И когда вы идете и судитесь с вашим застройщиком, вы тем самым только пролонгируете этот процесс.

Денис Бутовичев: Ну, мы идем и судимся постольку, поскольку хотят того дольщики. Если они бы не хотели, понимали бы, что нужно здесь смириться… Они закладывали риски. Они смотрели на сроки в договоре. Мы либо считаем, что застройщик не связан никакими обязательствами, в том числе по срокам, и это что-то вроде лотереи. Построит – хорошо. Не построит – ну, подождут еще. Либо мы считаем, как и закон, в общем-то, устанавливает, что есть сроки. Если сроки нарушены… Никто не мешает установить срок – пять лет. Зачем устанавливать три года? Чтобы быстрее продать. Давайте пять лет установим – и, пожалуйста, никакой неустойки. Большая неустойка? Можно поменять закон. Но закон установил то, что установил. И она уже снижалась.

Закон изначально, в 2004 году, содержал в два раза большую неустойку. Я считаю, что нужно идти не по пути простому – рубить то, что, в общем-то, является базовым принципом гражданского права, возможность уступить свои права. А нужно идти по пути, смотреть, какая неустойка в принципе может быть установлена в законе, какой порядок может быть досудебного урегулирования, потому что действительно застройщики ничего не платят. И пока они не платят, с них будут взыскивать.

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, а как часто застройщики нарушают сроки сдачи? И почему это происходит?

Кирилл Холопик: Мы ведем статистику, у нас есть полные данные. В 2016 году ввод жилья был обеспечен своевременно в 70% сданных домов. А в 2017-м ситуация ухудшилась, то есть уже 54%, по-моему, сдано в свое время, а остальные с просрочкой. Это связано с перепроизводством, то есть с элементарным перепроизводством. В 2014 году застройщики вывели в строительство 75 миллионов метров квадратных жилья в расчете, конечно, на лучшие условия экономические.

Ольга Арсланова: То есть не рассчитали свои силы, получается?

Кирилл Холопик: Ну, был бизнес-план. Естественно, каждый застройщик очень четко планирует будущие продажи. И он был рассчитан на другой уровень заработной платы людей. То есть эти бизнес-планы не сбылись. Соответственно, классическое, обычное в экономике, периодически в любой стране мира случающееся перепроизводство. Результат перепроизводства – часть объектов останавливается, на часть объектов переносятся сроки ввода. Это обычная экономическая ситуация. Здесь нет массового мошенничества, нет каких-то страшных сговоров и преступлений. Ну, обычные экономические последствия.

Юрий Коваленко: Вы сейчас говорите про "белых" и абсолютно экономически открытых застройщиков, которые честно исполняют свои обязательства.

Кирилл Холопик: Да. И таких подавляющее большинство.

Юрий Коваленко: То есть мы можем сейчас поговорить и про не чистых на руку, скажем так? Вам не углядывается коррупционная схема в новой системе, когда государственный бюджет отвечает за застройщика? То есть застройщик соберет со всех деньги, потом начнет что-то строить, а потом скажет, что он банкрот. Уходит с рынка, выводит деньги. Государство за него достраивает дом. И в итоге к нему, естественно, неустойку не предъявишь, потому что он банкрот. Его ни в чем нельзя обвинить. Ну, бизнес-план не сбылся. В общем-то, получается такой отъем законный за счет государственного бюджета. Так?

Кирилл Холопик: Среди застройщиков мошенников ровно столько же, такой же процент, как и среди населения любой страны и любой отрасли. Да, здесь есть мошенники, но их ровно столько же, сколько и везде. Мы знаем депутатов, которые потом оказались мошенниками. Ну, вот такие люди – есть хорошие, есть плохие.

Юрий Коваленко: То есть вы считаете, что схема эта возможна?

Кирилл Холопик: Да. Но это очень маленький процент людей мошенники. Их же немного совсем. Они встречаются и среди застройщиков. Они могут воспользоваться этим механизмом. Могут воспользоваться какими-то другими механизмами, брешами в законодательстве. Но мы-то видим, что их немного, а в основном все добросовестные и хотят реально достроить дом в срок. У них есть планы, которые они показывали банку в свое время, банк проверял эти планы. Показывали другим, государственным контролирующим органам. То есть все как бы сходилось, но потом не сошлось.

Ольга Арсланова: У нас на связи дольщик из Московской области. Валерий, здравствуйте. Ваша история.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Да, слушаем.

Зритель: Ну, моя небольшая история. В 2006 году купили квартиру с супругой в Кокошкино, это сейчас Новая Москва. Дом был сдан в 2007 году. На дворе сейчас 2018 год.

Ольга Арсланова: Так?

Зритель: Это, как говорится, небольшая моя история. Ждем, все надеемся. У меня небольшой такой комментарий к Кириллу, когда он высказал такую вещь, что дольщики хотят получить какие-то халявные деньги за то, что не вовремя построен дом. Вот интересно, как это? Я абсолютно, в корне не согласен. Я заплатил деньги, договор был заключен. Сколько с меня надо было – я столько и заплатил. Я больше 10 лет жду. И получается, что я еще хочу какие-то халявные деньги получить? Ну, это я так немножко порассуждал.

И вопрос у меня такого плана. Я не знаю, кто ответит. А есть ли на практике сейчас такие случаи судебного решения и реального получения дольщиками обманутыми своих средств за не вовремя сданное строительство?

Ольга Арсланова: Спасибо.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Ольга Арсланова: Денис, знаете о таких случаях?

Денис Бутовичев: Когда все в итоге хорошо?

Ольга Арсланова: Да, когда все в итоге хорошо.

Денис Бутовичев: Даже из таких случаев люди выходят. Ну, вопрос времени. Если там было действительно какое-то мошенничество совершено и ничего не происходило, то можно как-то попытаться это все через уголовное дело, а потом взыскать лично с того, кто совершил преступление. Но если не получается, надо скидываться и достраивать. Можно ничего не делать, все на самотек пустить – только ничего не произойдет.

Юрий Коваленко: Кстати, какую сумму удается получить, если удается получить по суду? Ведь деньги в 2006 году и деньги в 2018-м – это разные, скажем так, суммы. Индексируется или та же самая сумма?

Денис Бутовичев: Если говорить о расторжении договора, то, как правило, если застройщик ушел в банкротство, ничего получить не получается, никаких денег. Если речь идет о таком глухом банкротстве, которое случилось много лет назад и ничего не строится, то, естественно, тот, кто расторг договор, ничего вообще не получит. Просто ноль, и все.

Ольга Арсланова: Понятно.

Денис Бутовичев: Те, кто не расторг, они еще, может быть, недострой свой будут иметь в руках, могут скинуться и достроить.

Юрий Коваленко: А если не достроили два-три этажа, то кто его будет достраивать?

Денис Бутовичев: Придется доплатить столько же и достраивать. Либо продать его по бросовой цене тому, кто готов достраивать. К сожалению, у нас же есть, по сути, две стороны проблемы. Где совсем все плохо, и там дольщики ничего не получают, и мы там ничего сделать не можем вообще, ни юристы, ни застройщики, никто. Только какими-то совместными усилиями получается, и то не всегда. А если говорить о "белой" стороне (да, действительно, таких большинство), которые добросовестно задержали, просрочили, то там люди получают деньги, они могут отказаться от исполнения договора, вернуть назад свои деньги и сверх этого еще что-то получить. Действительно, индексируются деньги, причем порой так, что можно в два раза больше, чем стоила квартира, получить. Но ситуация, которую мы услышали, конечно, она скорее такая безнадежная, ну, по внешним признакам.

Ольга Арсланова: Смотрите. Вот Минстрой упростил правила, по которым дольщики признаются обманутыми. Что это на вашем рынке изменит? Будет сложнее работать, спрос уменьшится или дольщики станут просто более внимательными?

Кирилл Холопик: Смотрите. Сейчас есть реестр проблемных объектов, он ведется на сайте Минстроя. И там есть счетчик, которые показывает, сколько этих объектов и сколько дольщиков, которые в этих объектах.

Ольга Арсланова: Кстати, это очень приличная такая цифра.

Кирилл Холопик: И там около 40 тысяч. Ну, колеблется, постоянно меняющаяся цифра – она то уменьшается, то увеличивается. И министр недавно заявлял, что на самом деле их больше, но проблема была в нормативном акте, который не позволял определенные виды объектов признавать проблемными и, соответственно, людей включать в этот перечень. Вот сейчас снимается целый ряд ограничений, которые были. Ну, допустим, ответственность застройщика застрахована – по идее, действительно, ну какая там проблема? Иди в страховую компанию, и она тебе выплатит возмещение, и все решится. Но страховая компания сама банкрот. Вот раньше это была непреодолимая проблема. Сейчас это препятствие сняли.

А таких случаев довольно много. Соответственно, это приведет к тому, что количество проблемных объектов просто по формальным признакам увеличится. Все и так знали, что он проблемный, но не могли его юридически включить в этот список. Это как бы одна сторона. И, соответственно, этим людям станет намного проще помогать государству, другим застройщикам, которых привлекают помогать достраивать проблемные объекты. На рынке это в целом ничего не изменит, потому что все равно этот объект был проблемным, это не добавит новых.

Но я как раз хотел бы здесь обратить внимание, что добросовестные застройщики очень часто берутся достраивать проблемные объекты. Это что означает? Они делают хорошее дело. А что такое проблемный объект? Он же всегда имеет просрочку, он заведомо является просроченным.

Ольга Арсланова: Ну, они же не бесплатно это делают, правильно?

Кирилл Холопик: Да. Принимаются местные законы в регионах, когда им в обмен на то, что они вкладывают свои, условно говоря, 200 миллионов рублей…

Ольга Арсланова: Дают какой-нибудь участок.

Кирилл Холопик: …им компенсируют снижением стоимости на земельный участок. То есть это все в балансе происходит. Но дальше происходит следующее: она еще должны заплатить штрафы за того нерадивого застройщика, который бросил объект. Вот это то, о чем мы сейчас говорим. И штрафы гигантские. Вообще все в убыток. И в результате добросовестные, хорошие застройщики, взявшиеся выполнять социальную функцию…

Юрий Коваленко: Сами банкроты.

Кирилл Холопик: Сами попадаются в банкротство. Благодаря чему? Благодаря как раз не дольщикам. Дольщики-то это все понимают. А благодаря тому, что они переступают… Ведь суды-то завалены не спорами между дольщиками и застройщиками, а спорами между юристами и застройщиками. Вот в чем дело.

Ольга Арсланова: Послушаем Игоря из Тулы. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Игорь, ваша позиция?

Зритель: Вы знаете, я бы хотел заступиться за застройщиков. Дело в том, что, по моему мнению… А я сам работаю в строительной компании. Не буду говорить, конечно, в какой, но компания на рынке уже 12 лет. И у нас точно такая же проблема сейчас получается – мы не успеваем в сроки сдавать. А все дело произошло, мне кажется, из-за 2014 года, когда начался рост на материалы. Предположим, куб бетона в 2014 году, если мы берем кирпично-монолитный дом, стоил… Ой, не куб бетона, а тонна арматуры – 23–25 тысяч рублей. На данный момент тонна арматуры стоит уже 50–53 тысячи рублей. Правильно? Но те дольщики, которые до 2014 года, будем говорить, то есть они, как положено, купили квартиры, внесли деньги, но этот скачок в два раза по материалах. Так же и по кубу бетона, так же, допустим, и по отделочным материалам. Все это возросло в два раза. Вот из-за этого и произошла наслойка. Это мое мнение такое, конечно.

Ольга Арсланова: Скажите, разве вот эта возможность роста не закладывается в цену тех же квартир? Вы же прекрасно понимаете, что рынок такой эластичный.

Зритель: Рынок недвижимости фактически не подорожал по Туле практически.

Ольга Арсланова: Понятно.

Юрий Коваленко: То есть вы в убыток работаете себе, получается? Вынуждены работать в убыток, чтобы не быть банкротом?

Зритель: Да, практически в ноль.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Ольга Арсланова: Видите как? Не зарабатывают застройщики у нас, не зарабатывают. А цены, кстати, не снижаются на жилье при этом.

Кирилл Холопик: Я как раз это хотел пояснить, если можно. Сейчас вообще сложилась парадоксальная ситуация. В целом на рынке России однозначно перенасыщение…

Ольга Арсланова: Но цены…

Кирилл Холопик: И должны цены лететь вниз.

Ольга Арсланова: Вот!

Кирилл Холопик: А цены растут. Ну, это нонсенс, такого быть не должно! И причина оказалась крайне простая: потому что цены прижались к себестоимости, и они растут сейчас ровно так, как растет себестоимость, как растет бетон, арматура и прочее-прочее. Просто застройщикам некуда их снижать. Их рынок заставляет, но если они в минус будут, то это точно банкротство. Более того, мы знаем, прямо видели решения уголовных дел, где застройщика обвиняли в продаже ниже себестоимости. Считают, что если он заведомо продает ниже стоимости, то… А это же он за свои деньги строил, за деньги дольщиков. То получается, что он заведомо выходит в банкротство, заведомо злоупотребляет. И его обвиняют в уголовном преступлении. То есть он не может продавать ниже себестоимости, это незаконно. Соответственно, вот сейчас парадоксальная ситуация, потому что цены идут вровень себестоимости.

Ольга Арсланова: Смотрите, Москва решила, что будет достраивать три крупных проблемных объекта в городе (вот одна из новостей) за счет городского бюджета. Это можно назвать прецедентом, это пока еще новое явление для нас. Как вам кажется, это важный момент? Это будет воспринято как сигнал для других регионов? И смогут ли дольщики рассчитывать в дальнейшем на помощь от региональных властей.

Денис Бутовичев: Думаю, что в том или ином виде помощь всегда была от властей – и от федеральных, и от местных.

Ольга Арсланова: А ее достаточно было?

Денис Бутовичев: Да всегда недостаточно, естественно. Ну и другой вопрос, конечно: должна ли она быть вообще? Потому что это же частное дело, это не какая-то социальная программа, это все-таки инвестиции в жилье.

Ольга Арсланова: Ну, это деньги налогоплательщиков.

Денис Бутовичев: Да. То есть мы, по сути, скидываемся другим людям, чтобы достроить им жилье. Это тоже неправильно. И в то же время люди имели благородные намерения, хотели себе купить жилье – и у них не получилось. Кто недосмотрел? Тоже непонятно. Ситуация такая… Здесь вопрос скорее политический. Могут ли одни за счет других или не могут? Все равно мы живем, в конце концов, все живем друг за сет друга.

Ольга Арсланова: Ваше мнение на эту тему? Как вам кажется, кто должен в итоге это компенсировать?

Денис Бутовичев: Я думаю, что все-таки… Моя позиция скорее такая политическая. Люди должны сами скидываться, достраиваться и прежде всего проверять застройщика перед тем, как входить в проект. Потому что если мы будем всегда скидываться и достраивать за все, то ничего хорошего не получится. А сейчас, конечно, государственный компенсационный фонд, по сути, и решает эту проблему. То есть сейчас не будет этих проблем. Ну, как сейчас? Через три года не должно быть этих проблем, если фонд будет наполнен деньгами. Понятно, что денег там может не хватить просто. Ну, государство может его дополнить, или дефолт случится у фонда, я не знаю.

Но те проблемы, которые есть, они по факту решаются в основном за счет либо того, что находится какой-то девелопер, который видит потенциал, просто коммерческий потенциал в этом деле, и государство как-то подбадривает его, дает ему землю какую-то и, может, какие-то особые условия, поручительства банковские и так далее. Либо люди сами скидываются. Вот то, что там за счет города достраивается – это все-таки, наверное, единичные случаи. Но они есть и будут, я думаю. Выборы и так далее.

Ольга Арсланова: Понятно. Кирилл, тот же вопрос вам хочу задать: кто этим людям должен помогать в итоге?

Кирилл Холопик: Нет, конечно, государство при таких масштабах проблемы не может оставаться в стороне. При этом любое государство. Это абсолютное правильное государство. Я не говорю уже, правильно ли решение – выделять бюджетные средства. Каждый раз надо находить индивидуальный подход. Но то, что отрасль надо поддерживать и людям надо помогать, попавшим в трудную ситуацию, – ну, это, конечно, не вызывает сомнений. Здесь все правильно делается.

Другое дело, что формы поддержки могут быть самые разные. По моему мнению (но это абсолютно субъективное мнение), то, что было сделано в 2015–2016 годах, – это субсидирование процентной ставки по ипотеке, а это более эффективный способ, чем прямое бюджетное финансирование на достройку.

Ольга Арсланова: Спасибо нашим гостям. У нас в студии были Денис Бутовичев, управляющий партнер "Общества защиты дольщиков", и Кирилл Холопик, руководитель аппарата Национального объединения застройщиков жилья. Спасибо, уважаемые эксперты.

Юрий Коваленко: Спасибо.

О проблемах долевого строительства