Игорь Белобородов и Евгений Ямбург - нужно ли преподавать школьникам курс нравственных основ семейной жизни

Гости
Игорь Белобородов
научный директор Независимого института семьи и демографии
Евгений Ямбург
заслуженный учитель России, директор Центра образования № 109 города Москвы

Марина Калинина: Ну что же, вот мы и добрались до сегодняшней большой темы. Будем разговаривать о нравственности и об основах семейной жизни, о ценностях семьи.

Почему мы взяли эту тему сегодня? В последние дни много обсуждается такая инициатива, что хотят ввести новый обязательный школьный курс, который так и будет называться "Нравственные основы семейной жизни" – есть такая инициатива, она уже дошла до Министерства образования, там эту идею поддержали и сказали, что будут думать, оценивать и так далее.

Юрий Коваленко: Но главное: инициатива введения курса исходила от Ассоциации родительских комитетов и сообществ. Не значит ли это, что родители хотят переложить нравственное воспитание, собственно, со своих плеч на плечи школы? И вот курсы для старшеклассников составляли екатеринбургский священник Дмитрий Моисеев, который имеет ученую степень кандидата биологических наук, монахини. И вот впервые такие уроки проводились еще в 2009 году в пилотных регионах, и позже вернулись к этой идее в 2017 году. Что же это? Давайте разбираться.

Марина Калинина: Я представлю наших сегодняшних гостей: это Евгений Александрович Ямбург, директор Центра образования №109 города Москвы, заслуженный учитель России, академик, доктор педагогических наук – здравствуйте…

Евгений Ямбург: Добрый день.

Марина Калинина: …и Игорь Белобородов, координатор Национального совета отцов при Уполномоченном по правам ребенка – здравствуйте.

Игорь Белобородов: Здравствуйте.

Марина Калинина: И хотим у вас спросить, кто, по вашему мнению, должен прививать семейные ценности – все-таки школа или семья? И, естественно, призываем вас звонить, рассказывать о своих мнениях, что вы думаете по этому поводу, нужны ли такие нравственные основы семейной жизни в школе, кто это должен делать. В общем, все ваши мнения принимаются. Номер телефона прямого эфира есть на ваших экранах, там же и номер для SMS, все бесплатно, так что ждем ваших звонков, сообщений, мнений, вопросов и так далее.

Давайте в начале нашей беседы все-таки разберемся и определим, что же все-таки такое нравственность. Вот как определить это понятие?

Евгений Ямбург: Уважаемые коллеги, это лекция часов на 6.

Марина Калинина: Краткость – сестра таланта.

Евгений Ямбург: Нет, давайте все-таки не с этого начнем.

Марина Калинина: А мне бы хотелось все-таки с этого, потому что определить…

Евгений Ямбург: Вы понимаете, в чем дело?

Марина Калинина: Для каждого человека она своя просто.

Евгений Ямбург: Нет-нет. Все еще грустнее, чем вам кажется. Вы знаете что? Сегодня инициатив огромное количество, и как только возникает в обществе какая-то очередная острая ситуация, возникает предложение дилетантов. Объясняю: плохо с экономической грамотностью – давайте введем уроки экономической грамотности. Год экологии – давайте введем предмет экологию, чтобы разделяли мусор. Давайте введем отдельный предмет "Семейные ценности". Я прошу прощения, катафалк не резиновый, всех не вместит. И возникает очень интересный вопрос. Вот это экстенсивное расширение, существуют границы программы, границы психологические, физические и так далее. И второй вопрос: а за счет чего? Мы сократим русский язык? Математику? Иностранный? Историю? Все так важно.

Так вот я вам хочу сказать: конечно, это довольно грустная история экстенсивного развития вообще образования, это кажется так дилетантам. А на самом деле все эти семейные ценности реализуются через грамотно преподаваемую историю, через грамотно преподаваемую литературу; существуют внешкольные вещи (классные часы и так далее). Министерство образования я понимаю, они в сложной ситуации. Разве можно сказать, что мы против семейных ценностей? Ну кто же вам это скажет? Но ведь это, во-первых, нереалистично, во-вторых, очень опасно. И наконец: вы не догадываетесь, что мы имеем дело с разными семьями, и каждый по-своему эти ценности понимает. А поскольку в обществе нет консенсуса, то идет полный раздрай. Вот я про это недавно, только что книжку выпустил – называется она "Беспощадный учитель: педагогика non-fiction". У каждой семьи свои модели и представления, а в классе они сидят все вместе. И в этой ситуации, понимаете… Можно, конечно, проповедовать абстрактные семейные ценности, дома демонстрируя полный раздрай в семейных отношениях и призывать детей… Ведь главное – это личный пример, если говорить о семье, а дальше…

Ну представим себе реальную ситуацию, мы с этим сталкиваемся. Вот ко мне входит священник в полном облачении и говорит: "Я запрещаю своему ребенку присутствовать на уроках литературы, пока там изучается Евангелие от дьявола – роман "Мастер и Маргарита". Это оскорбляет религиозные чувства нашей семьи". И в этой ситуации бедная учительница что? "Матильду" тащить в школу, чтобы эти страсти были? Хватит. Но с другой стороны, приходит человек с либеральными ценностями: "А я требую, чтобы изучалось именно "Мастер и Маргарита" Вы знаете что? Давайте разберемся. Если в обществе нет консенсуса, то валить все это на школу – это просто бесчестно. И ведь наша-то задача, школьных учителей – обеспечить диалог, диалог, потому что у всех разные представления об истории (у каждого своя история), о семейных ценностях, о национальных ценностях и так далее. Это очень опасная ведь по той простой причине, что школа должна объединять, а не разделять детей, и учить самому главному – святой науке слушать друг друга. И тогда будет серьезный разговор.

И надо наконец бросить совершенно нереальную идею о том, что можно создать единую идеологию, это абсурд. В сложном, дифференцированном обществе уже не может быть единой идеологии. Для верующих и атеистов они тоже есть, кстати говоря, для людей разных национальностей, для интеллигента окуджавского разлива и прагматика – и все, весь этот горючий котел сегодня в школе, не завтра. А значит, от учителя требуется то, чего не может сделать общество. Я не хочу уйти от проблемы, но нужно людей учить жить вместе. И как только мы начинаем разговор… Почему, я не ушел, я понимаю, что такое семейные ценности. Под этим очень много и идеологии, и политики; очень легко сегодня пиариться, предлагая… Ну кто против семьи? Давайте это введем, это введем, это введем. Но это безответственный разговор дилетантов, а все-таки давайте доверять профессионалам.

Юрий Коваленко: Кто будет учить-то?

Марина Калинина: Давайте у Игоря спросим. Вы как считаете, нравственность и семейные ценности – это что? Они действительно не могут быть чем-то общим? У каждого своя ситуация?

Игорь Белобородов: Спасибо за ваш вопрос и за эту возможность. Я отношусь с бескрайним уважением к моему собеседнику, к вам, но призываю: давайте все-таки избегать таких штампов, как "дилетанты" и так далее. Если речь идет об Ассоциации родительских и комитетов, то там есть и ученые, возглавляет ее юрист высшей категории, сотрудник Совета Федераций. Поэтому давайте воздержимся от таких оценок. Тем более что последний скандал с участием представителя института образования Высшей школы экономики нам вообще показал, понимаете, что нравственность там – извините, какие-то гомосексуальные отношения – и это на каком уровне? Поэтому у родителей есть справедливые вопросы, кто нам сегодня предлагает и указывает, как учить наших детей. Нам надо проводить еще много проверок в системе тех, кто пишет образовательные программы, начнем с этого.

Второе: родители – это субъект образовательного процесса. И вот эти демагогические вещи о том, что семейные ценности у всех разные и так далее – это, извините, демагогия. Почему? Да потому что они универсальны у всех религий и у всех конфессий. Никто не будет учить своего ребенка чему-то злому, чему-то плохому. Мы в тот момент, когда наша страна вымирает с 1992 года несмотря на небольшие флуктуации в демографическом развитии, 13 миллионов с лишним у нас естественная убыль населения, которая была лишь частично компенсирована внешней миграцией (в чем я, кстати, ничего хорошего не вижу)… У нас самый высокий показатель в мире разводов наряду с Украиной, Белоруссией, США в разные годы. Мы лидеры по абортам. И в этих условиях мы до сих пор почему-то не ввели семейное образование. Речь ведь не идет о нравственности или о влиянии церкви. Меня, например, совершенно не интересует источник, то есть автором учебника будет священник – пожалуйста, пускай предлагают другие ученые. Кого-то, значит, резануло, что там священник автор, хотя и кандидат наук. Но я увидел там другое: я увидел рецензентом этого учебника Виктора Ивановича Слободчикова, академика Российской академии образования, которую, кстати, представляет мой собеседник.

Юрий Коваленко: Позвольте. Мне как будущему отцу очень важно это знать: по-моему, что такое хорошо и что такое плохо преподается детям, наверное, еще в дошкольном возрасте. Поэтому этот курс старшеклассникам…

Игорь Белобородов: Что значит в дошкольном? Вы считаете, что все основы особенно таких интимных вопросов, как семейная жизнь, должны детям, значит, прививать в дошкольном возрасте?

Юрий Коваленко: Вы наверняка смотрели статистику абортов и всего остального. Вы знаете, в каком возрасте дети уже начинают делать эти аборты. Не слишком ли поздно старшеклассникам это преподавать?

Игорь Белобородов: Ну явно не в дошкольном, извините.

Юрий Коваленко: Ну не в дошкольником…

Игорь Белобородов: Я рад, что вы согласились.

Юрий Коваленко: …но я говорю, что это уже поздно.

Игорь Белобородов: Нет. Вы знаете, есть понятие все-таки психологической зрелости. Я вам скажу больше: у нас семья-то наполовину разрушена. У нас 6 миллионов 200 тысяч семей являются неполными, к вашему сведению, причем этот показатель вырос с 1990-х гг. в 2.5 раза. Это ли не яркое свидетельство о том, что необходимо… Вообще эта инициатива является запоздалой, лет на 30 мы опоздали с этим.

Юрий Коваленко: А почему бы родителей не учить?

Игорь Белобородов: И кстати, где есть подобные программы – я вам перечислю: Ирландия, Польша, США, Япония, Корея, Малайзия, Турция. В Ирландии и Польше самые низкие показатели разводов на континенте. США с помощью подобных программ образовательных добились того, что уровень подростковых беременностей достиг исторического минимума за последние 90 лет. Поэтому все у нас основания…

Юрий Коваленко: Я еще раз повторю вопрос: может быть, родителей учить?

Игорь Белобородов: Средний родитель – это в том случае, если семья полная, уважаемые коллеги – уделяет своему ребенку (это доказано исследованиями) как вы думаете, сколько? 10-20 минут в день. Сегодня школа намного чаще контактирует с ребенком. Школа – улица – Интернет. Родители в данном случае вправе выступать прямом образом, формируя заказ школе, Министерству образования: в конце концов, они налогоплательщики, в конце концов, они первичная микросреда. Вообще приоритет родителей в отношении всех социальных институтов безоговорочен, безальтернативен. Если есть такая потребность у родителей, давайте обсуждать детали. В исламских регионах, безусловно, должна быть своя специфика; там, где распространен буддизм – своя; среди атеистов – своя; там, где есть верующие семьи – своя, их мнение тоже надо уважать. Но о том, что…

Кстати говоря, этот семейный компонент ведь сегодня присутствует. В обществознании этот компонент уже внедрен, просто мы говорим о том, что он мизерный, недостаточный. Ведь никто из академиков не выступает, чтобы из обществознания это убрать. Никто не говорит, что эти знания относительны, зачем нам в обществознании этот компонент, когда семьи, дескать, разные, у всех разные отношения, у всех разные традиции. Традиции не разные, традиции универсальны и в России, и во всем мире. В 2014 году в Кремлевском дворце был большой конгресс: абсолютно все – и иудейская община, и исламская умма, и православная церковь, и католики – сошлись в едином мнении (52 страны участвовало) о том, что семейные ценности абсолютно универсальны.

Евгений Ямбург: Я могу вступить в диалог с коллегой?

Марина Калинина: Да, конечно, я просто хотела послушать звонок, потому что нам телезрители звонят.

Евгений Ямбург: Просто я хотел бы… Знаете что, давайте определимся. Виктора Ивановича Слободчикова знаем, мы члены одной Академии и так далее. Но я прошу, как вам сказать, быть очень корректным. Когда вы начинаете… Я же понимаю подтексты, а не только тексты. Гомосексуальные скандалы (я очень внимательно читаю Кураева) есть и в церкви православной.

Игорь Белобородов: Да, и о них надо говорить, конечно.

Евгений Ямбург: Обо всем надо говорить.

Игорь Белобородов: Конечно.

Евгений Ямбург: Слава богу, что здесь обо всем можно разговаривать, так что давайте это не передергивать.

Да, действительно, есть шкала ценностей, есть святыни, никто этого не отрицает. Но вы слушайте меня внимательно: я говорю о том, что введение одного дополнительного предмета – это фейковая история, она ничего не решает.

Игорь Белобородов: Как это не решает? Это голословно. Я вам привел страны, где она решает.

Евгений Ямбург: Голословно? Замечательно. Одну секундочку. Я же тоже знаю немножко более точно, что происходит в этих странах. Мы говорим сейчас о другом. Я глубоко убежден, что все мировые религии в своих корнях сплетаются, и ни одна религия не учит злу, потому что на самом деле… Но ведь еще раз, почему я говорю о разных семьях? По той простой причине, что надо отдавать себе отчет. Для меня и буддизм, и иудаизм, это христианство – это разные команды альпинистов, которые поднимаются на одну и ту же… Здесь мы с вами сходимся.

А вот дальше начинаются очень тонкие вещи, чрезвычайно опасные. Потому что на сегодняшний день… Вот вы говорите о том, что священник пишет. Дело не в том, что священник пишет. Я не понимаю, почему должна быть нравственность отдельно мусульманская, отдельно христианская, отдельно иудейская…

Игорь Белобородов: Вообще-то мы о семье говорим, а не о нравственности, это уже крен был…

Марина Калинина: "Основы нравственности…" – так называется предмет, который предлагается.

Евгений Ямбург: Стоп-стоп.

Игорь Белобородов: Мы сейчас уводим разговор в сторону. Речь о семье и о знаниях о семье.

Евгений Ямбург: Нет, не в сторону. Речь идет о том, что… Для меня, знаете… Мне один старшеклассник лет 15 сказал – я все-таки ученик…, как бы немножко понимаю, о чем идет речь, хотя вы можете быть не согласны – сказал: "Бог один, права игры разные". Я с ним согласился. Но как только мы детей начинаем разделять по квартирам разным – национальным, конфессиональным – мы теряем этот стержень. И для того чтобы этого не делать, потому что все-таки представления о нравственности у вас будут одни, фундаменталистские, у либералов другие. Моя задача – не разделить, а объединить.

Игорь Белобородов: О семье будут одни представления. О нравственности разные, о семье одни.

Евгений Ямбург: Нет.

Игорь Белобородов: Да.

Марина Калинина: Давайте послушаем нашего телезрителя, потому что человек дозвонился, надо дать ему возможность высказаться. Здравствуйте, вы в эфире.

Зритель: Здравствуйте.

Марина Калинина: Да, слушаем вас.

Зритель: Меня зовут Сергей, я из Владимира. Хочу сказать, что прежде всего это зеркальное отражение того, что происходит в странах Европы. Я думаю, что у нас остались отголоски Фонда Макартуров, так сказать, семья репродуктивного здоровья и отчасти Фонда Сороса; есть единомышленники, которые этому способствуют. Я напомню, что случилось в скандинавских странах, которые в 1970-1980-е гг. брали модель советской школы – теперь у них свободное посещение занятий в том числе и средней школы, они в непринужденной обстановке изучают прежде всего вот такие предметы, которые полностью вытеснили точные науки, точные предметы, которые сейчас можно, так сказать, преподавать, получить знания по этим предметам за деньги, это во-первых.

Во-вторых, статистика Соединенных Штатов диаметрально показывает, что там количество распадающихся браков растет ввиду того, что нельзя сравнивать данные страны, потому что семья из матери-одиночки и трех ее детей получает социальные и финансовые выплаты, несопоставимые с российской женщиной, и позволяют им не работать. Поэтому там разводятся с мужьями, чтобы не остаться без данных социальных гарантий. В любом случае я уверен, что это ведет к тому, что в 9-10 классах будут у нас преподавать… Будут поэтапно к 2018 году, потому что мы ассоциируемся со многими торгово-политическими организациями, в которых также предусмотрена вот такая модернизация в Минздраве и образовании Российской Федерации.

Марина Калинина: Спасибо, прямо обстоятельно очень.

Юрий Коваленко: Прямо по пунктам.

Марина Калинина: Давайте сразу еще одного телезрителя послушаем – здравствуйте, вы в эфире.

Зритель: Алло, здравствуйте.

Марина Калинина: Говорите, пожалуйста.

Зритель: Меня зовут Людмила, я из Москвы. Я вас послушала, все это очень здорово. Но почему-то вы не говорите о самом главном.

Марина Калинина: О чем? Что на ваш взгляд самое главное здесь?

Юрий Коваленко: Людмила, не пропадайте. Это важно.

Марина Калинина: Людмила?

Игорь Белобородов: Это останется секретом.

Марина Калинина: К сожалению, связь прервалась.

Юрий Коваленко: На самом деле как получается так, что у нас семейные ценности становятся в ущерб основным наукам, которые потом приходится за деньги?

Игорь Белобородов: У нас становятся? У нас их нигде нет.

Юрий Коваленко: Подождите. Какой предмет вы готовы выбросить из школьной программы, чтобы вставить этот предмет?

Игорь Белобородов: Я готов подумать о том, чтобы урезать физкультуру, на которой дети умирают.

Юрий Коваленко: Нельзя: президент сказал заниматься физкультурой.

Игорь Белобородов: Нет, подождите. Президент сказал – хорошо. Мы не говорим ее убрать, мы говорим о том, что задача, если она ставится таким образом, она достижима. В конце концов можно пересмотреть, насколько информатика соответствует сегодня тому объему… Очень часто…

Юрий Коваленко: Не хватает информатики, я подсчитал, статистику я знаю.

Игорь Белобородов: Очень часто ученики знают этот предмет лучше преподавателя.

Марина Калинина: Лучше преподавателя, да.

Игорь Белобородов: Масса предметов, было бы желание, понимаете.

Евгений Ямбург: Так все-таки что убирать-то будем?

Игорь Белобородов: Я уже два как минимум назвал.

Евгений Ямбург: Физкультура?

Юрий Коваленко: Подождите, вы назвали, но не обосновали все это дело.

Евгений Ямбург: Подождите, а как же быть со здоровьем?

Игорь Белобородов: А какой вы хотите?

Юрий Коваленко: А здоровье как тогда?

Игорь Белобородов: Нет, так это спасение здоровья. Дети будут реже умирать на физкультуре, вы что. Трудовое воспитание – кому оно нужно в том виде, в котором оно существует сегодня? Изобразительное искусство, музыка – слушайте, это что, настолько важно?

Евгений Ямбург: Подождите, подождите…

Игорь Белобородов: У нас сегодня учат, как читать, писать, иностранным языкам. Недоучивают, правда: почему-то у нас учат несколько лет иностранный язык, никто в итоге им не владеет. А скажите мне, кто у нас учит, как создать хорошую семью, как стать хорошим супругом, как сохранить в этой семье верность, как пройти все супружеские кризисы, как воспитать ребенка – кто этому учит? Кто за это отвечает?

Юрий Коваленко: И в конце курса экзамен надо будет сдать, да?

Игорь Белобородов: А почему бы и нет?

Марина Калинина: А вот я хочу Евгения Александровича спросить, кто должен вообще этому учить и есть ли такие люди, которые могут этому учить? "А судьи кто?", как говорится.

Евгений Ямбург: Я еще раз хочу вам сказать: это тонкие вещи, и через теоретические курсы смешно на это надеяться. Это личный пример, это харизма родителей, харизма педагогов и так далее. Это смешно: ввели курс нравственности – все стали нравственными. Это механистическая вещь.

Игорь Белобородов: Нравственности не надо, а вот семейного образования – обязательно.

Евгений Ямбург: То же самое: ввели курс семейного – и семьи не распадаются. Ну не смешите вы людей.

Игорь Белобородов: Не так сразу. Но мы идем сейчас к скандинавской модели – то, о чем говорил зритель. Вот там не было семейного воспитания. Знаете, что там было? То, что у нас вводили в 1990-е гг. и некоторые академики даже поддерживали – планирование семьи, когда детей развращали за государственный счет, пока родительская общественность наконец не возмутилась, не выиграла несколько судебных дел, что там происходит. Вот тогда призадумались. А если мы… Вакуум-то образовался. Никто же не спрашивал, за счет чего вводить вот это планирование семьи, где обучали лояльности гомосексуализму, нормальности зоофилии: пользуйся контрацепцией и делай что хочешь. Тогда никто не спрашивал.

Юрий Коваленко: Позвольте, я учился в это время и меня этому не учили.

Игорь Белобородов: Зато масса людей, миллионы от этого пострадали. И, кстати, преступления на сексуальной почве стали расти, как и вензаболевания, именно с того периода.

Юрий Коваленко: Но ведь эти предметы не появились с советского времени.

Марина Калинина: Но дело в том, что все знают о том, что такое хорошо…

Игорь Белобородов: С постсоветского, с постсоветского.

Марина Калинина: Подождите, Игорь, давайте не будем все вместе одновременно разговаривать. Все знают, что такое хорошо и что такое плохо: что семья – это хорошо, что нужно для женщины выйти замуж…

Евгений Ямбург: …чтобы мальчик не пил, не курил, тещу мамой называл, и будет highclass – замечательно, конечно.

Марина Калинина: То есть все это знают, но семьи в любом случае распадаются: у мужчин появляются любовницы, у женщин появляются любовники, кто-то ворует. Но при этом детям-то все рассказывают, что воровать плохо, семья – это хорошо. То есть учить чему?

Евгений Ямбург: Вот послушайте меня. Школа стоит не на Луне, и в колбе их, как в школе, вы никого не спрячете. И поэтому нужен прямой разговор на самые опасные вопросы. Почему я говорю про педагогику non-fiction? Потому что и о контрацепции надо говорить, и не стесняться этого, потому что…

Игорь Белобородов: Только с согласия родителей.

Евгений Ямбург: Разумеется, разумеется.

Игорь Белобородов: Да, но такого согласия не было, не было никогда такого согласия.

Евгений Ямбург: Подождите, кому вы это все рассказываете?

Марина Калинина: Игорь, давайте по очереди, пожалуйста.

Евгений Ямбург: Во-первых, ситуация очень разная.

Игорь Белобородов: Я это рассказываю вам…

Евгений Ямбург: Я же в курсе, я же читаю все, что происходит, и не по журналистским каким-то веселым вбросам. В Америке одна ситуация, в Скандинавии другая, в Ирландии третья.

Марина Калинина: Да что мы страны сравниваем? – в каждой семье разная ситуация.

Евгений Ямбург: Конечно, об этом идет речь. Поэтому речь идет, во-первых, о чрезвычайной деликатности: надо еще уметь эти вопросы ставить, и не каждый учитель… Вы подумайте, кого вы готовили? Кто готовил таких учителей, которые в состоянии это сделать?

Юрий Коваленко: На факультетах педагоги нет такого.

Игорь Белобородов: Это проблема педагогики, это не проблема семьи. Семья должна спрашивать со школы. Вот, пожалуйста, озаботьтесь кадрами.

Евгений Ямбург: Да, конечно. Подождите…

Игорь Белобородов: А то у нас детей, значит, расстреливают уже в школах, травят в столовых, учителя сидят в соцсетях, некоторые совращают малолетних, и все нормально.

Евгений Ямбург: Да-да, я сейчас заплачу от ужаса.

Игорь Белобородов: Не стоит.

Евгений Ямбург: Вы знаете, я не люблю посыпать… Нет, я давно работаю в школе, понимаете, с реальными детьми, у меня 5 тысяч детей: 2 тысячи здоровых и 3 тысячи онкологических больных и так далее по всей стране. Знаете что? Давайте я вам сейчас зачитаю один кусочек из книжки.

Марина Калинина: Давайте.

Евгений Ямбург: Я не себя цитирую – посмотрите: "Наша Земля приходит в упадок. Взяточничество и коррупция процветают. Дети перестают слушаться родителей. Каждый хочет написать книгу. Конец где-то близок". Это про сегодняшний день.

Игорь Белобородов: Все правильно. И в школе в первую очередь поборы на ремонт и взятки. Отлично, что вы привели.

Евгений Ямбург: Замечательно, да, отлично. Это папирус египетский III тысячелетия до нашей эры.

Игорь Белобородов: Отлично.

Евгений Ямбург: Понимаете, каждый раз мы слышим стоны и скрежет зубовный. Да, дети меняются, да, общество меняется, но давайте не строить себе иллюзий, что мы напишем учебник – кстати, его еще сначала напишите…

Игорь Белобородов: А он уже написан. Вы пропустили этот момент: он уже написан.

Евгений Ямбург: Вот еще раз… Вы знаете, я прочитал и с большой тревогой. Плохо написан.

Игорь Белобородов: Прочитали?

Евгений Ямбург: Да, конечно. Я смотрел эти пособия. Давайте говорить конкретно. Еще раз: от жизни не спрячешься.

Игорь Белобородов: Простите, а вы специалист по семьеведению?

Евгений Ямбург: Я педагог.

Игорь Белобородов: Я демограф, занимаюсь 13 лет демографией.

Евгений Ямбург: Замечательно, замечательно.

Игорь Белобородов: Я могу сказать, что учебник отличный.

Евгений Ямбург: Ну хорошо, это мы будем в научном сообществе обсуждать. А я специалист по детям и педагогике, я, прошу прощения, академик РАО и 42 года веду школу и при большевиках, и при перестройке, и при перестрелке, и общаюсь с детьми самых разных семей.

Игорь Белобородов: Ну вы против укрепления семьи или что? Я не пойму наш диспут.

Евгений Ямбург: Вы знаете, что я "за" укрепление семьи, но не демагогическими и фальшивыми способами.

Игорь Белобородов: Не надо демагогическими – не словом, а делом.

Марина Калинина: Давайте узнаем, что думают люди по этому поводу. Наши корреспонденты спросили на улицах просто прохожих, нужны ли нравственные основы семейной жизни в школе. Вот что говорили россияне.

ОПРОС

Марина Калинина: Вот такие вот разные мнения.

Игорь Белобородов: Глас народа "за".

Марина Калинина: Есть у нас еще звонок от телезрительницы – Наталья из Оренбурга нам дозвонилась. Давайте послушаем, что она скажет – Наталья, здравствуйте, вы в эфире.

Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать одну вещь. Я хочу сказать о том, что этот вопрос очень сложный, в самом деле, как было справедливо замечено, что в разных странах ввиду разного общественно-политического сознания, климата и так далее этот вопрос может решаться по-другому. У нас проблема решается… Я считаю, немного в другом ключе нужно ее решать. Прежде всего нужно обратить внимание на ту информацию, то состояние нравственное, критерии, которые прививаются вообще, в целом. Что мы смотрим по телевизору? Что смотрело наше поколение? Был "Клуб кинопутешествий", было "В мире животных", "Очевидное и невероятное" – великолепные передачи. Сейчас с утра до вечера, если ребенок сделал уроки – что он смотрит дома у себя? Ток-шоу на политические темы? Или эти сериалы про бандитов и проституцию, извините?

Игорь Белобородов: Да.

Зритель: О чем мы говорим? При чем здесь школа? У меня такое ощущение – извините, конечно, господин Безбородов – что вы просто над нами смеетесь. Вы просто над нами издеваетесь.

Игорь Белобородов: Вы ко мне обращаетесь?

Зритель: Вы знаете, мне неприятно вас видеть, извините. Я закончила.

Игорь Белобородов: Понятно.

Марина Калинина: Вот такое мнение. Спасибо…

Игорь Белобородов: А я вас поддерживаю, наоборот: на телевидении тоже надо – не только в школе, но и на телевидении – семейно-ориентированный контент, конечно. Я только "за".

Юрий Коваленко: Я с вами соглашусь.

Евгений Ямбург: Вы знаете, я хочу перед вами извиниться. Мы не имеем права говорить, что кто-то кому-то неприятен, на самом деле. Мы с вами на разных позициях.

Игорь Белобородов: Да.

Евгений Ямбург: Мы все-таки должны разговаривать.

Марина Калинина: Главное – друг друга слышать.

Игорь Белобородов: Нет, мне приятно с вами общаться.

Евгений Ямбург: Да-да. Я могу быть абсолютно с вами не согласен, но я вам должен сказать, что литература, музыка, хорошая история – это и есть воспитание. Не "указиловка" – делай так, не делай так, понимаете, чтобы книги хорошие читали, чтобы у костра (у меня экспедиции, походы) читались хорошие стихи и шли разговоры. Но введение предмета, поймите – это будет казенщина в любом случае.

Игорь Белобородов: Ну это как подать.

Евгений Ямбург: Это вам так кажется. Встаньте к столу. Я каждый день стою у стола, понимаете, у педагогического? Это кинофакультативы. Вот нам сказали о фильмах, а я показываю детям фильмы замечательные – и "Доживем до понедельника", и, кстати, Феллини, Антониони, и Вайда, и так далее. При общем фундаменте культуры…

Ведь что такое сегодняшняя семья? Вы знаете, вы удивитесь. Московский ребенок… Я всех учу детей – и одаренных, и одуренных, это огромная адаптивная школа, и очень больных, кстати говоря, и открывать такие школы по всей стране для госпиталей, и так далее. И приходит мальчик. Они переехали в мой микрорайон. И вдруг я узнаю – молодая семья – он не был (москвич) ни в одном театре за всю жизнь, ни в одном музее.

Марина Калинина: А сколько ему лет?

Евгений Ямбург: 7-8 класс. Я тогда начинаю: "А где же вы отдыхаете?" – "Ну как? Барбекю на даче, торговый центр". И наконец он вспомнил, что, оказывается, он был в подвале на Красной площади – я был удивлен, а потом понял: он был в мавзолее Ленина. Братцы, если семья малокультурная, никаких ценностей она транслировать не может.

Игорь Белобородов: То школа должна компенсировать этот пробел.

Евгений Ямбург: Компенсировать, да, нужно литературой, историей, обществознанием, но не каким-то специальным курсом. Эта вера в волшебную палочку очень опасна.

Теперь о физкультуре. А как быть со здоровьем нации? Как быть, что девочки должны рожать? Ей мало физкультуры.

Игорь Белобородов: Укреплять однозначно.

Евгений Ямбург: А как? Мы уберем физкультуру, вы же предлагаете…

Игорь Белобородов: Очень хорошая практика, советский метод…

Евгений Ямбург: Можно я отвечу?

Марина Калинина: Подождите, подождите, не кричите, пожалуйста. Давайте уважайте друг друга.

Игорь Белобородов: Извините.

Евгений Ямбург: Про советскую практику не рассказывайте, я в Советский Союз не плююсь, потому что я оттуда и там образование получил, и учитель уже в 4-м поколении, и мои дети, жена и так далее. Речь идет о другом. Ведь смотрите, что произошло: нужна физическая культура. Но мы знаете где ошиблись и глупость сделали? Дети очень разные по физическим данным. Мы вернулись к ГТО, к советским образцам, а там нормы жуткие, и дети начали гибнуть. И министр правильно говорит. Но это не значит, что надо отменять физкультуру. Снимайте нормативы, и пусть это будет зачет или незачет, чтобы каждый ребенок мог в зависимости от своих физических сил… Не убирать физкультуру, а убирать те наслоения… Мы находим двигаться вперед с головой, повернутой назад, понимаете? Поэтому давайте будем… Давайте начнем хотя бы понимать друг друга. Никто вам не скажет на улице, что он против нравственности, против семьи. Но мы же говорим про другое. Не бывает вот таких учебников, которые прочитал – и ты нравственный.

Юрий Коваленко: Да, в другом случае человек…

Марина Калинина: И учителей таких, получается, нет?

Юрий Коваленко: …и человек, который получил "5" по нравственности, не факт, что будет нравственен в будущем.

Евгений Ямбург: Вы понимаете, это примерно то же самое. Я же с семьями ну каждый день общаюсь. Вот у них такой раздрай, такие скандалы, и они ребенку говорят, противореча тому, что он видит вокруг, он же не слепой: "Надо быть верным, надо любить и так далее". Но когда слово расходится с делом у большинства взрослых людей, ну кто же поверит? Дети же не идиоты.

Марина Калинина: Но если папа вор и говорит ребенку, что воровать плохо, а что он видит?

Евгений Ямбург: Нет, тут еще хуже, понимаете? Они говорят: "Должны быть чистые отношения". Вот сидит компания (а я сколько раз наблюдал, что ранит ребенка): они такие все задушевные, они разговаривают. Только ушли гости, начинают перемывать кости.

Марина Калинина: Это правда.

Евгений Ямбург: Ребенок получает первый образец двоемыслия, что можно так вот и так вот.

Марина Калинина: Лицемерие.

Евгений Ямбург: Да, и так далее. Вот тут идет, понимаете, разъедание.

Еще раз я говорю: я не против религиозного воспитания, только оно очень тонким должно быть. И специалистов нормальных нет, и среди священников пока единицы людей, которые в состоянии разговаривать с детьми. Ведь происходят очень опасные вещи: мы иногда вместо нравственности и ценностей сеем ненависть. Вот ко мне привели девочку (а у меня тоже есть всякие курсы, они выбирают – есть ислам, есть православие, есть светская нравственность) с другого города. Там в нормативном порядке ввели православие, и они сбежали ко мне. Я говорю: "А в чем дело?" – "А поговорите с девочкой". Девочка 5-й класс, из другого региона. Она мне говорит: "Какое счастье, что мы православные". Я говорю: "Нет возражений". – "Но вы не представляете, как я ненавижу католиков". Я говорю: "Что тебе сделали католики?" – "Вы не понимаете, они молятся Примадонне". Я говорю: "Деточка, Примадонна – это Алла Борисовна Пугачева, а они молятся Деве Марии, а православные…" Я что, девочке буду объяснять особенности молитвенной практики? Я разбираюсь, простите, и культуролог, но они уже успели посеять ненависть. Самое страшное – это ненависть.

Игорь Белобородов: А кто они?

Марина Калинина: Преподаватели.

Евгений Ямбург: Те, кто преподавал.

Игорь Белобородов: Вы можете поименно, потому что страна должна знать?

Евгений Ямбург: А я доносы в публичном эфире не делаю.

Игорь Белобородов: Нет, ну речь идет о разжигании межнациональной розни, извините.

Евгений Ямбург: Да, конечно.

Игорь Белобородов: Это очень серьезно. Вы сейчас обвинение сделали. Если оно не будет подкреплено персонально, то это все голословно.

Евгений Ямбург: Нет, коллеги, имена, фамилии и явки я не дам, потому что…

Игорь Белобородов: Вот поэтому разговор ни о чем.

Евгений Ямбург: Нет! Вот разговор о чем. И я скажу вам, о чем разговор. Разговор идет о том, что для того чтобы вести эти деликатные разговоры, нужны кадры. Их нет ни среди учителей, ни среди священников пока. И эти вещи очень опасны. Они опасны в любом виде. И понимаете в чем дело? Семья – живой организм, и эта семья сегодня действительно в раздрае. Но она в раздрае не только потому, что браки распадаются: за этим стоят огромные экономические проблемы. Мы что, действительно создаем реальные условия, для того чтобы семья могла сегодня существовать?

Игорь Белобородов: А что? А какие условия были после Второй мировой войны, когда и абортов было меньше, и рождаемость была выше, и разводов было меньше? Нет же, правильно. Дело в другом. Я не знаю, почему мы о священниках…

Евгений Ямбург: Нет, нет! Подождите, это ложь.

Юрий Коваленко: Давайте снизим градус немножко.

Евгений Ямбург: Не о священниках, подождите…

Игорь Белобородов: Речь о семейном предмете, о семейных знаниях. Они уже преподаются сегодня.

Евгений Ямбург: Подождите. Они преподаются нормальными людьми и всегда преподавались, не отдельным предметом.

Игорь Белобородов: Вот.

Евгений Ямбург: Но то, что после войны абортов было меньше – это ложь.

Игорь Белобородов: Нет, это правда.

Евгений Ямбург: Вы знаете, я тоже изучал этот вопрос. Когда были запрещены аборты, начались подпольные, и женщины гибли – вы этого опять хотите?

Игорь Белобородов: В каком году, простите?

Евгений Ямбург: В 1946, в 1947 и так далее.

Игорь Белобородов: Вы говорите, что изучали. В 1936 году – это до войны.

Евгений Ямбург: А я после войны говорю.

Игорь Белобородов: После войны никто их не запрещал.

Юрий Коваленко: Мы сравниваем два разных государства, действительно, две разных эпохи.

Марина Калинина: Давайте мы сейчас не будем уже эту тему брать, потому что…

Евгений Ямбург: Будьте аккуратны в этих вопросах.

Марина Калинина: …мы немножко о другом все-таки говорим.

Юрий Коваленко: Семья – это больше о душе.

Марина Калинина: У нас есть звонок – здравствуйте, вы в эфире. Говорите.

Зритель: Добрый день. Я бы хотел сказать, что ценности должны прививать как школа, так и семья. Все должно быть гармонично. Детям должна закладываться любовь с детства – они должны любить себя, а не как нам докладывают, что мы должны любить своего ближнего сначала, а потом… Я считаю, что это должно быть с детства.

Юрий Коваленко: А как вы это делаете?

Зритель: А государству не нужны наши дети, потому что глупыми детьми проще управлять, поэтому обучение… Смотрите, какое обучение. Я благодарен старой школе, которая меня воспитала, учителям, которые корпели над этими уроками, заставляли нас учить. А сейчас все изменилось. Я сейчас отдаю своих детей в школу, мы нанимаем педагогов, чтобы им давали знания, потому что в школе их не обучают. Какое будущее у нас будет? У нас будет будущее? Потому что ценности другие. Нам прививают материальные ценности: красивые машины, квартиры, какие-то вещи, гаджеты – нам дают их и прививают. Мы раньше жили после Второй мировой войны, строили Советский Союз, и все были счастливы. Люди ходили в валенках и были счастливы, потому что было много народу. Они ходили в клубы, не было никаких телевизоров и все были рады; не было негатива, который сейчас по телевизору постоянно. Посмотрите новости – один негатив, ничего не рассказывают… Утро начинается с того, что где-то что-то появилось, убийства…

Марина Калинина: Мы поняли вашу точку зрения. Скажите, а как вы своих детей воспитываете, как вы им прививаете вот эти ценности, о которых вы сейчас говорите, что в школе их не дают?

Зритель: Я им говорю, чтобы… Я стараюсь, чтобы они выражали свое мнение, чтобы они не то что хотели делали, а говорю, что вот это хорошо, а вот это плохо. Не насильно говорю, что "не делай этого, а то будет плохо", а говорю: "Ну вот попробуй, сделай, ты обожжешься на этом, на этом и этом". То есть я стараюсь им донести информацию, как до взрослых людей.

Юрий Коваленко: А вы готовы к тому, что в школе вашему ребенку кто-то будет преподавать, как надо вести семейную жизнь?

Зритель: …Он же говорит не то, как будет преподаваться, а он будет говорить о том, какие есть ценности семейные.

Игорь Белобородов: Совершенно верно.

Зритель: Потому что многие родители сейчас мало занимаются детьми.

Юрий Коваленко: А если они будут идти вразрез с тем, что вы говорите своему ребенку?

Зритель: Если они будут идти вразрез с тем, что я говорю своему ребенку, тогда я буду настаивать на том, что я говорю.

Игорь Белобородов: Послушайте, это провокационный вопрос. А если учитель окажется маньяком, то я заберу его из такой школы, понимаете.

Марина Калинина: Спасибо вам большое за ваше мнение.

Игорь Белобородов: Эта же программа будет выверена. Почему обязательно учитель, который преподает семейное знание… Мы к этому все равно придем, однозначно, это неминуемо. Либо будет очень большой отток из школы. Уже сегодня доверие… Я вот не занимаюсь теорией, я занимаюсь исследованиями социологическими и вижу настроение родителей, вижу настроения школьников.

Марина Калинина: Игорь, давайте… Такой вопрос у меня назрел: как можно преподавать, например, человек семейные знания, у которого нет семьи, например?

Игорь Белобородов: Он не должен преподавать.

Марина Калинина: Почему? А, может быть, он считает, что он может.

Игорь Белобородов: Ну вы же не допустите к урокам физкультуры того, у кого нет физкультурного образования? То же самое.

Марина Калинина: Я не знаю. Сегодня у человека есть семья, а завтра он разведен.

Евгений Ямбург: Секундочку. Вы предлагаете запрет на профессию? То есть одинаковая женщина не может вести предмет?

Игорь Белобородов: Нет, я предлагаю профориентацию, извините.

Евгений Ямбург: Ну да, замечательно. Нет, факультативы – бога ради. Кстати, если вводите факультатив, дети…

Игорь Белобородов: Нет, мы настаиваем на непосредственном предмете в школьной программе.

Евгений Ямбург: Замечательно. Мы с вами учились, по-моему, при советской власти, хотя вы моложе.

Игорь Белобородов: Да.

Евгений Ямбург: На каждой стене висел моральный кодекс строителя коммунизма, где было написано, что человек человеку друг, товарищ и брат. Это спасало нравственность? Вы правда так считаете?

Игорь Белобородов: А я никогда не был сторонником коммунизма.

Евгений Ямбург: А при чем тут? Моральный кодекс строителей коммунизма – это довольно грубо, примитивно переложенные библейские ценности.

Игорь Белобородов: Ничего подобного – антибиблейские ценности, и приход их к власти был кровавым, перевернутым с ног на голову.

Евгений Ямбург: Смотрите, мы уже от ценностей сразу ушли к идеологии. Конкретный пример, как это будет.

Игорь Белобородов: Идеологию вы затронули, я хочу деидеологизировать нашу беседу и предмет семьеведения.

Марина Калинина: Игорь и Евгений Александрович, давайте дадим возможность высказаться женщине в нашем эфире.

Евгений Ямбург: Наконец-то.

Марина Калинина: Ольга Медведева, семейный психолог – давайте с ее точки зрения посмотрим на этот вопрос. Ольга, здравствуйте. Вы нас слышите, видите?

Ольга Медведева: Здравствуйте. Рада вас слышать, рада видеть. Меня слышно хорошо?

Марина Калинина: Да, слышно, но не видно, но ладно. Ольга, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к такой идее преподавать в школе в качестве обязательного предмета, видимо, взамен чего-то основы семейной жизни ценностей семьи и нравственности в семье?

Ольга Медведева: Вы знаете, наверное, на данный момент нет у меня однозначного мнения по одной простой причине: ценности ребенок впитывает из эмоционального состояния родителей, это однозначно. То есть он не может оценить поступки, он не может осознать, хорошо, плохо, правильно или неправильно, но он очень четко понимает, что происходит между родителями, между взрослыми. Отношениям нас нигде и никогда не учат – мы их впитываем изнутри. То, что вы говорили про раньше, про Советский Союз, после войны, коммунальные квартиры. Нам приходилось очень много находиться в обществе, и хотели мы этого или не хотели, мы пробовали в этом очень большое количество отношений и из этого делали какие-то выводы, устанавливали некие наши реакции правильные или неправильные, какие результаты нам приносит наше поведение и отношение к другим людям.

Что происходит в школе? Здесь, по моему мнению, будет очень серьезная нестыковка, про которую сейчас как раз говорили в телефонном звонке. Когда мы в школе, допустим, будем говорить, что надо делать так и это есть правильно, а ребенок приходит в семью, и говорит, допустим, девочка маме: "Ты знаешь, ты не очень правильно общаешься с папой, потому что нам в школе сказали, что должно быть вот так и вот так". Какая будет реакция у мамы на эту ситуацию, когда ребенок маме говорит, что она не права? Что здесь будет? По моему мнению, будет не очень качественно в этой ситуации. Да, будет конфликт, и мама никогда не примет сторону.

Игорь Белобородов: Почему? Мама захочет стать лучше, это очевидно.

Юрий Коваленко: Вы идеализируете.

Ольга Медведева: Я сомневаюсь.

Игорь Белобородов: Пускай.

Ольга Медведева: Когда к вам придет ваш сын и скажет: "Папа, ты знаешь, ты однозначно не прав по всем статьям, и вообще то, как ты живешь в семье – это неправильно. Мам, давай мы поменяем папу – найдем некоего другого, который будет правильно".

Игорь Белобородов: Это радикализм.

Ольга Медведева: Безусловно, есть всегда акценты туда либо сюда.

Игорь Белобородов: Сейчас дети мягче, и они любят родителей, поэтому…

Ольга Медведева: По моему мнению, понимаете, когда ребенок приносит в семью нечто извне и начинает это обсуждать с родителями, как правильное или неправильное… По математике мы не будем делать таких вещей, там есть аксиомы – верно либо неверно. Здесь все равно…

Игорь Белобородов: По истории будем, по литературе будем, по обществознанию будем – вас же это не пугает. Всегда есть какие-то…

Марина Калинина: Игорь, уважайте женщину, дайте ей сказать свое мнение.

Игорь Белобородов: Но у нас диалог.

Ольга Медведева: Понимаете, всегда есть традиции. Традиции у нас были забраны очень мощно. Мы берем отношения семейные исключительно из традиций. Если сын приходит к папе и говорит: "Папа, ты знаешь, нам сегодня говорили, что в семье самая главная ценность (допустим) – это уважение. А вот как ты уважаешь маму? Как она понимает, что ты ее уважаешь? Как ты уважаешь меня как сына? Объясни мне это, пожалуйста". Папа поставил бутылочку пивка вечером и сказал: "Ты знаешь, ты отойди, пожалуйста, и не мешай мне тут" (в легкой форме такой, бывает более грубая форма). Вопрос: что он продемонстрировал?

Игорь Белобородов: Вы знаете, а я против. Я Совет отцов представляю, и я против того, что вы российских мужчин считаете алкоголиками. Я категорически против.

Марина Калинина: Игорь, об этом сейчас вообще…

Юрий Коваленко: Ну вы же за всех тоже…

Ольга Медведева: Я сказала просто об этом…

Игорь Белобородов: Бутылочка пивка – давайте мы обойдемся без этих штампов.

Марина Калинина: Слово "алкоголик" тут не звучало.

Игорь Белобородов: Ну почти.

Ольга Медведева: Вы знаете, прослушав большую часть передачи, у меня такое впечатление, что у Игоря самый главный девиз: "А я против". Знаете, Баба-Яга против – не важно, за что, главное, что я против, я поспорю.

Игорь Белобородов: А я "за", я наоборот "за".

Ольга Медведева: Да, безусловно, это тоже ваша ценность, вы берете отсюда энергию, я вас очень хорошо понимаю и поддерживаю, но я высказала свое мнение.

Марина Калинина: Ольга, вы как настоящий психолог.

Ольга Медведева: Я считаю, что вот в этом моменте будет нестыковка, безусловно будет нестыковка детей и родителей, потому что дети в семье взяли эмоциональное состояние, а в школе, вероятно, это будут некие правила. Но резюмируя все вышесказанное, я скажу однозначно: я считаю, что действия в этом направлении делать нужно. И поворачивать детей в сторону семьи, задавать им хотя бы элементарные вопросы "Для чего она нужна?", "А как ты представляешь себе семью?", "А что в ней происходит?", "А сколько ты хочешь детей?", "А каким ты видишь свою женщину или мужчину?" Потому что нам цели ставят с детства, но постановка целей родителями заканчивается, как правило, с выдачей диплома. И вот здесь даже по моей собственной практике люди очень мощно теряются. Почему? – потому что как только диплом они получили, что дальше, они не знают, понимаете? Куда дальше, как дальше, как ты себя видишь на ближайшие 10, 15, 20 лет? Разговаривайте со своими детьми, о чем они мечтают; задайте вопрос сами себе, кем вы хотите, чтобы стал ваш ребенок, и кем ваш ребенок уже хочет стать. То есть как он видит свою жизнь дальше – "Что с тобой будет?", "Как ты будешь жить, когда тебе будет 30 лет?" Спросите у своего ребенка. То есть хотя бы про то, как выглядит по его мнению семья.

Но это еще не все. Основная масса детей на самом деле из неполных семей. И когда мы будем говорить про роли – например, кто такая женщина, какая ее роль, кто такая мама, кто такая жена, кто такой папа, кто такой муж, кто вообще в принципе мужчина, то есть идентификация вот эта – здесь дети, которые из неполных семей, будут теряться. Они не смогут это через себя пронести, они не смогут на это ответить, потому что девочка, которая не представляет, не видит пример некий физический, может высказать некие как бы предположения либо заменить другого человека в этом, и это будет нестыковка. Почему? Потому что она посмотреть на это не сможет, придет домой и скажет: "Мама, а ты знаешь, что ты в жизни потеряла, когда рядом с тобой не находится тот человек, который должен быть?" Вот так.

Марина Калинина: Спасибо вам большое за ваше мнение.

Юрий Коваленко: Да, действительно.

Марина Калинина: Ольга Медведева, семейный психолог.

Я хочу немножко в другое русло нашу беседу перевести. Евгений Александрович, вот дети сейчас отличаются от тех, которые были раньше? Как они воспринимают информацию?

Евгений Ямбург: Вы не поверите. Вы знаете, я против огульных суждений по той простой причине, что дети как были разные, так и разные. Я учился при царе Горохе, и девочка в моем классе в 8 классе сделала аборт. Ее быстро спрятали в вечернюю школу, это не обсуждалось, но весь класс об этом знал. Можно сказать, что для некоторых детей сегодня сексуальный дебют в 13 лет, но не для всех, понимаете? Если брать контент телевидения, телевидение интересует драматурги, острые случаи – наркоманы кольнулись, еще что-то – его не очень интересуют нормальные дети, которые просто учатся, исповедуют хорошие ценности. Но они тоже есть, поверьте; процент добра и зла всегда, есть два плеча коромысла. Поэтому не надо, во-первых, всех пугать и говорить о том, что дети стали паршивцами – 3 тысячи лет назад мы это слышали и так далее. Но и не надо терять бдительность, потому что жизнь и правда очень изменилась. В… вы не удержите, потому что есть Интернет, там много грязи – и надо, кстати, учить отбрасывать – но не запрещать (запретный плод сладок), а быть навигатором в этом Интернете: "Смотри, вот это интересно, давай вместе посмотрим", – понимаете, о чем я говорю?

И второе: понимаете, ведь любой догматизм очень опасен, потому что иногда развод гораздо более нравственная вещь, чем существование в одной семье людей, которые ненавидят и делят ребенка. Вы знаете, я вам одну вещь сейчас приведу. Я не назову ни имен, ни фамилий, потому что есть понятие медицинской тайны, а есть понятие тайны педагогической. Вот у меня в онкологическом центре лежат очень больные дети, иногда некоторые дети ждут почку или пересадку костного мозга, они ждут годами и так далее. Мы в ужасе были – там что получилось? Прибыл один ребенок... А мы учим их сейчас специальными технологиями даже во время химиотерапии – робототехника, математика – чтобы отвлекать их от боли, это дается. И один ребенок ну просто выбрасывает все и так далее. Там учитель поработал, даже психолог. У него умер отец; у него, видимо, какая-то связь духовная с отцом была. Ему психолог или священник – сейчас неважно, кто – сказал: "Твой отец жив, он на облачке. Ты можешь ему писать письма и так далее". А мать вышла замуж, и очень хороший мужик, и он его любит. А он говорит: "Какой ты мне отец? Мой отец на облачке". Ребята, это такие тонкие сферы, понимаете – здесь нельзя, знаете, с дубиной туда погружаться.

Юрий Коваленко: Если честно, я думаю, что вряд ли что-то уже изменится в данный момент, потому что у нас осталась буквально минута на подведение итогов. Результаты нашего соцопроса – я напомню, кто должен прививать семейные ценности, школа или семья – вот мы можем видеть их на экранах: школа – 14%, семья – 86%.

Игорь Белобородов: Одно другому не мешает.

Евгений Ямбург: Мешает, еще как мешает.

Игорь Белобородов: Школа в данном случае дополняет семью.

Марина Калинина: Давайте подведем итоги.

Юрий Коваленко: Мы о добром начали и хотелось бы добрым закончить.

Марина Калинина: Да.

Юрий Коваленко: Давайте сведем все к тому, что и школа, и семья должны помогать друг другу.

Игорь Белобородов: Естественно. Поэтому именно родительская ассоциация была инициатором, не какая-то другая.

Евгений Ямбург: Да.

Игорь Белобородов: Не ассоциация инженеров, летчиков, а родительская.

Юрий Коваленко: Я очень надеюсь, что родители все-таки со школой договорятся каким-то образом.

Игорь Белобородов: Уже договариваются.

Евгений Ямбург: Договариваются, а не диктуют – это все-таки разные вещи. Я за консенсус, я за то, что… называл "святая наука – расслышать друг друга". Разговаривать надо и нам с вами, хотя мы и на противоположных позициях.

Игорь Белобородов: Совершенно верно. Но и мы не хотели бы, чтобы и школа что-то диктовала родителям. Здесь действительно должен быть консенсус.

Евгений Ямбург: Вам сейчас подиктуешь. Мы же сфера обслуживания, а клиент всегда прав.

Игорь Белобородов: Дети у нас самое главное, самое главное – дети.

Евгений Ямбург: Это правда.

Марина Калинина: Клиент – это ребенок, а не родитель.

Юрий Коваленко: Ну что же, действительно очень живая дискуссия получилась. Мы получили большое количество сообщений, большое количество мнений по поводу того, кто и каким образом может воздействовать на детей, чтобы семья получилась здоровой. В общем-то, я думаю, что все поддержат, что мы сошлись на том, что без одного невозможно другое: и школа, и семья должны поддерживать друг друга.

Марина Калинина: Спасибо большое. У нас в гостях сегодня был Евгений Александрович Ямбург, директор Центра образования №109 города Москвы, заслуженный учитель России, академик Российской академии образования, доктор педагогических наук, и Игорь Белобородов, координатор Национального совета отцов при Уполномоченном по правам ребенка. Еще раз спасибо за то, что нашли время и пришли.

Юрий Коваленко: Большое спасибо.

Евгений Ямбург: Спасибо вам.

Игорь Белобородов: Спасибо. 

И какова должна бытьквалификация преподавателя, который будет обучать детей нравственности