Кирилл Парфенов: Проблема не в распределении средств между блоками бюджета, а в приоритетах бюджетной политики

Гости
Кирилл Парфенов
кандидат политических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления РЭУ им. Г.В. Плеханова

Константин Точилин: Переходим к первой теме нашего эфира. Говорить будем о программах адресной помощи малоимущим россиянам. 40 млрд рублей на это требуется. Но требоваться может сколько угодно. Их все равно нет. Об этом так и сказал глава Минсельхоза. Но, тем не менее, какие-то программы существуют. И, насколько мы понимаем, они не столько государственные, сколько волонтерские. Есть информация про Астрахань, где можно получить продукты в долг. В Кемерово семьям раздали по барану и овце. Сейчас мы попросили наших корреспондентов, как обычно, посмотреть, что у них в регионах происходит в этой связи, а смотреть мы это будем вместе с нашим гостем, с которым мы будем разбираться в ситуации. Это Кирилл Парфенов, доцент кафедры государственного муниципального управления Университета имени Плеханова. Давайте посмотрим наш видеосюжет, чтоб было о чем говорить, и будем разбираться в деталях.

Корреспондент: В этом магазине на окраине Астрахани покупателям продукты отпускаются в долг: когда деньги кончились, а до пенсии или зарплаты нужно продержаться еще несколько дней. Небольшую торговую точку молодой предприниматель Вадим Бородин оборудовал на месте своего гаража. В помещении на 50 квадратных метров разместились полки с товарами почти 500 наименований. Есть мучные изделия, колбасные, молочные, крупы, полуфабрикаты, фрукты и овощи. В этом районе всего несколько трехэтажных домов и детский сад, за которыми простирается большой массив частных строений. Покупатели в основном постоянные.

Многим из них Вадим предлагает скидку, отпуская продукты в долг. В его потрепанной тетрадке с фамилиями должников более 100 человек. Продукты первой необходимости расходятся быстро, особенно в конце каждого месяца, когда наличных на руках у покупателей совсем немного. Но сигареты и пиво под запись не отпускают.

Вадим Бородин: Бывает, у кого есть денежки, то есть просто забыл сегодня или он рядом проходил, с собакой гулял, но нету с собой наличности, то есть зашел, записали – это очень удобно. Он набирает товар на энную сумму, мы записываем в нашу драгоценную тетрадку, в которой все фиксируется, и отпускаем человека. И он идет спокойно. Когда есть возможность, он отдает. В течение месяца желательно, чтоб отдал.

Корреспондент: Свежие продукты небольшими партиями Вадим привозит каждый день. Цены на молоко, хлеб, яйца почти не отличаются от оптовых. Поэтому здесь дешевле, чем в других магазинах.

- До пенсии не хватает денег. Придет, попросит – дадут под запись. Мы благодарны ему очень за это.

Корреспондент: Такое душевное отношение к покупателям стало приносить пользу торговой точке. Магазин пользуется популярностью среди местных жителей, а значит и товарооборот растет, что экономически выгодно с точки зрения бизнеса. Сейчас молодой предприниматель готовится открыть еще один социальный магазин уже в центре города. Он считает, что продукты в долг будут востребованы. Ведь пенсионеров и домохозяек привлекает шаговая доступность и возможность иногда покупать продукты в рассрочку.

Корреспондент: Сегодня волонтеры Пермского фонда еды фасуют продуктовые наборы, а завтра в социальном центре будут их раздавать. Всего в городе таких центров 4, и в каждый волонтеры стараются приехать хотя бы раз в месяц. Фонд еды организовали супруги Ситниковы. Год назад они вышли в центр города с плакатом "накормим вместе". Всего за час работы удалось собрать несколько десятков килограммов круп и макарон. Но этого явно было мало для всех нуждающихся. Сегодня такое объявление можно увидеть в интернете на страничке фонда. Желающие поделиться продуктовыми запасами оставляют заявки на сайте, а волонтеры затем собирают крупы, консервы, чай, печенье, выезжая по указанному адресу. За месяц таким образом удается собрать около 200 кг продуктов.

- По статистике у нас порядка 20% населения находится за чертой бедности. Мы работаем в первую очередь для этих людей и для тех людей, которые не имеют официального статуса нуждающихся.

Корреспондент: Получить паек может любой человек, предъявив паспорт и справку либо о составе семьи, либо о тяжелом материальном положении. Это инвалиды, пенсионеры, многодетные, матери-одиночки. С началом холодов, чтобы люди не стояли в очередях в ожидании помощи, волонтеры стали привозить продуктовые наборы только в социальные центры.

За год супругам Ситниковым удалось накормить около 1000 человек. Эта цифра могла быть больше, если бы помощь фонду оказали предприниматели и местные власти. У фонда до сих пор нет помещения для хранения продуктов.

Корреспондент: В семье Кудрявцевых каждый день пьют парное молоко. 1.5 года назад по областной программе помощи маме троих детей бесплатно выдали корову. Точнее, семья купила корову сама, но деньги на ее покупку 50 000 рублей перечислили из правительства области.

40 000 ушло на покупку коровы и 10 000 стоит 4 тонны сена. Корова дает 10 л молока в сутки. Дома всегда свежие сметана и молоко, столь необходимые для детского организма.

- Помощь от коровки, конечно, есть. И сами молочко мы пьем, делаем творог, сметану, домашнее масло, также продаем и живем на эти же деньги.

Корреспондент: Троих ребятишек, один из которых инвалид… воспитывает одна. Доход всего 20 тысяч рублей. Конечно, купить корову они сами не могли. Продавать или отправлять на мясо полученных буренок нельзя. А первых родившихся от этих коров телочек передают следующим в очереди на получение помощи многодетным семьям.

Аграрная программа помощи малообеспеченным семьям существует в регионе 11 лет. А началась она с бесплатной раздачи семян овощей и саженцев. А с 2009 года тем, у кого есть условия для содержания скота, предлагают бесплатно получить в хозяйство кроликов, кур-несушек, овец или корову. С каждым годом список домашних животных меняется. Достаточно написать заявление в соцзащиту – там составят списки нуждающихся.

До апреля 2017 года заявления принимают на получение овец. Кстати, только в этом году по разным социально-аграрным программам около 25 тысяч кузбасских семей получили помощь.

Ольга Арсланова: А пока мы смотрели эти сюжеты, пришло сообщение: "При российских зарплатах в 10-15 тысяч в продовольственной помощи уже нуждаются 50% россиян". Хотелось бы как-то, может быть, понять, сколько действительно россиян чувствуют необходимость в такой помощи. И вас хотим спросить: лично вы нуждаетесь в продовольственной помощи? Позвоните, расскажите, пожалуйста.

Константин Точилин: А вот мы посмотрели с вами три материала. И в 2 из них спасение утопающих – это дело рук тех, кому просто их жалко. Люди просто помогают. И, как хозяин этого магазина, понимают, что они зарабатывают меньше, деньги к ним приходят позже. Но они на это идут. И честь им и хвала, конечно. Давайте разберемся. У нас государство вообще как декларирует свое участие в этом?

Ольга Арсланова: Не по Конституции, а на самом деле.

Константин Точилин: Во-первых, что обещало государство и что оно реально в этом смысле делает?

Кирилл Парфенов: То, что касается обещаний государства, уж если начинать с Конституции, то по Конституции у нас государство социальное. К сожалению, в реальности так получается далеко не всегда. И мы постоянно сталкиваемся с какими-то пробелами в социальной защите, в социальном обеспечении. Самое известное – это отмена индексации пенсий, хотя это установлено законом. И так далее.

Попытка создать какую-то программу продовольственной помощи в нашей стране была впервые предпринята, пожалуй, летом 2014 года. Предпринята раньше. Выплеснулась в публичное пространство летом, когда правительство утвердило так называемую концепцию внутренней продовольственной помощи.

Константин Точилин: Так.

Кирилл Парфенов: Российской Федерации. На сегодняшний день уже понятно, что тот календарный план, который был в состав этой концепции включен, не реализован и реализован уже не будет. Потому что предполагалось, что к 2020 году у нас 90% населения будут обеспечены сбалансированным питанием и так далее, и так далее.

Константин Точилин: А тут кризис случайно?

Кирилл Парфенов: Да. Июль 2014 года – это тот период, когда специалисты этот кризис уже прекрасно видели. Поэтому, возможно, эта программа и задумывалась из благих побуждений.

Константин Точилин: А что в этой программе было? Что должны были сделать?

Кирилл Парфенов: Собственно говоря, это не программа. Это концепция. То есть это документ, который определяет ряд ведомств, которые в определенные сроки должны разработать определенные нормативные акты.

Константин Точилин: То есть это такая декларация о намерениях?

Ольга Арсланова: Бумага о бумаге.

Кирилл Парфенов: Конечно. Как это у нас довольно часто.

Константин Точилин: Хорошо. А кто по этой концепции был ответственным за все это дело?

Кирилл Парфенов: Ответственными за это… Здесь возникает некий логический разрыв. Когда мы говорим о помощи населению, у нас есть достаточно сильный социальный блок в правительстве, который как бы и должен за это отвечать. Но если мы посмотрим, кто являются основными интересантами или основными лоббистами на сегодняшний день, то окажется, что это не Министерство социальной защиты, а это Министерство сельского хозяйства и Министерство промышленной торговли.

Ольга Арсланова: Заявление делает как раз Минсельхоз почему-то, что уже странно.

Константин Точилин: При этом, смотрите.

Кирилл Парфенов: Совершенно с вами согласен.

Константин Точилин: Глава Минсельхоза говорит, что требуется 40 млрд. рублей. Если у него есть цифра, значит, есть некий посчитанный бюджет уже. И вот теперь его не хватает.

Ольга Арсланова: И самое интересное в этой истории, что он даже посчитал, что эта помощь не так уж и нужна. Потому что это примерно 5-6 рублей на каждого малоимущего в день. То есть, по его словам, нет этих денег, да они, в общем-то, нам бы и не помогли. Вот что это? Цинизм или такая правда.

Константин Точилин: Тогда зачем эту программу, тем более что, как мы знаем, концепции же ведь тоже бесплатно не пишутся. Выигрывается некий тендер, платится несколько миллионов, я думаю, рублей. Умные люди сидят, это все пишут, а потом... вот все.

Кирилл Парфенов: Я подозреваю, что эта программа – это такая технология двойного назначения. И именно поэтому основной интерес к ней проявляют не те, кто отвечают за социальный блок, а те, кто рассчитывают за счет этих бюджетных вложений как-то оживить экономику в своих секторах.

Дело в том, что если смотреть по данным за прошлый год (за этот год данных пока нет, он еще не закончился), у нас розничная торговля за 2015 год упала примерно на 11%. Это то самое пресловутое сокращение платежеспособного спроса, которое является основным тормозом для выхода из кризиса и дальнейшего развития экономики.

И в значительной степени я думаю, что вот эта цифра 40 млрд, конечно, посчитана не исходя из нужд населения, а исходя из нужд сельского хозяйства.

Ольга Арсланова: Это разве такие большие деньги? Неужели их так трудно найти? Даже пускай вот столько.

Константин Точилин: Один гараж полковника Захарченко – в общем, проблема решена.

Ольга Арсланова: Даже для нашего бюджета чуть перераспределить, из силового блока немножечко взять – и вот люди хоть как-то накормлены.

Кирилл Парфенов: Я выскажу довольно крамольную мысль, но это же не проблема распределения средств между блоками бюджета. Это проблема приоритетов, которые расставляются в политике, в том числе в бюджетной политике нашей страны. На сегодняшний день мы видим экономическую безопасность России в сильной армии, в сильном государстве, в авторитете этого государства на внешней арене и так далее. Что с этим можно сделать?

Константин Точилин: Ничего плохого в этом нет, если бы с другой стороны мы еще бы делали ставку на обеспеченных граждан.

Кирилл Парфенов: Конечно.

Константин Точилин: Просто не очень понятно, почему это не противопоставляется иногда, почему нельзя и то, и другое.

Кирилл Парфенов: А противопоставляется, потому что пирог маленький. Его нельзя разделить на тех и на других. Государство в этот момент ведет себя абсолютно естественно, как всякий человек, у которого заканчиваются деньги.

Константин Точилин: Но государство – это же такая очень хитрая штука. Государству совершенно не обязательно иметь достаточно денег. Государство может вмешиваться в ситуацию с помощью некоторых правил.

Например, мы посмотрели сюжет из Астрахани. Человек делает собственно работу социального блока правительства – поддерживает малоимущих в своем районе. Почему бы тогда не не брать с него налоги, например, вообще или брать по какому-то минимуму? Кстати, о налогах сегодня еще будем говорить. Почему не дать ему каких-то преференций, к примеру?

Кирилл Парфенов: Мне кажется, что если говорить о роли государства, здесь интереснее из того блока, который мы посмотрели, третий сюжет.

Константин Точилин: Про коров?

Кирилл Парфенов: Там, где местные власти взяли на себя в рамках определенной программы готовность помогать людям самим себя накормить.

Ольга Арсланова: Это та самая удочка для ловли рыбы.

Кирилл Парфенов: Конечно. Здесь я знаете, что должен сказать? Что, конечно, нам бы очень хотелось видеть в государстве доброго дядю или папу. Есть даже специальное понятие – паттерналистская модель, которая нам в трудную минуту поможет, накормит…

Константин Точилин: Вытрет сопли. И всем будет хорошо.

Кирилл Парфенов: Да. Но дело в том, что чтобы государство это могло делать, оно должно быть достаточно сильным, достаточно состоятельным. Банальности говорить не хочется. Но состояние нашего бюджета и состояние экономики просто не позволяет государству всерьез взять на себя сейчас такую заботу.

Константин Точилин: Давайте мы эту тему расширим, углубим и продолжим буквально через несколько минут, потому что сейчас время новостей.

Константин Точилин: Мы возвращаемся к теме продовольственной помощи малоимущим гражданам. И вот, собственно, что наши граждане пишут на наш СМС-портал: "Не пирог маленький, а плохому танцору много что мешает". То есть примерно то, о чем я вас спрашивал: если пирог маленький и денег нет, может быть, как-то потанцевать вокруг этого пирога и придумать правила, чтобы те люди, которые могут помогать, им было бы это удобно, еще и выгодно. Не только чтобы они моральное удовольствие от того, что они помогают, получали.

Ольга Арсланова: Потом, помните, была идея Минпромторга ввести продовольственные карты и, возможно, привлечь к этому и бизнес. И что-то как-то заглохла идея.

Кирилл Парфенов: Эта идея заглохла. Она переродилась в идею продовольственных карт за счет бюджетных дотаций по сути дела. И последняя версия – это как раз то, что сейчас озвучивалось, это 40 млрд на 22 миллиона малообеспеченных жителей. То, что касается предоставления льгот тем председателям бизнеса, которые берут на себя труд и какие-то риски…

Константин Точилин: Не какие-то, а вполне себе риски. Я не думаю, что у него какие-то запредельные обороты.

Кирилл Парфенов: Конечно. Риски, связанные с обеспечением наименее обеспеченных, наименее защищенных жителей какими-то продуктами.

Константин Точилин: При этом, вы обратите внимание, это маленький частный магазинчик в гараже. У него явно один магазин. Он, может быть, откроет второй. Огромные сети, от которых просто ни в одном уже городе прохода нет, которые явно такую возможность имеют, у меня что-то ощущение, что они как-то не про это немножечко. Может быть, если частные люди сами могут и хотят их поддержать, а гигантам, может быть, как-то государство могло бы намекнуть? Или нет? Или нам скажут: "Да вы что! У нас свободный рынок. Вы не имеете право!".

Ольга Арсланова: Они и так дают скидку пенсионерам. Что вы еще хотите?

Константин Точилин: Да?

Ольга Арсланова: Да. Утром один час в течение дня.

Кирилл Парфенов: Могло бы. Если мы посмотрим 1990-е годы, которые сейчас все проклинаем, "лихие" 1990-е, на самом деле это было время активного поиска каких-то новых форм взаимодействия государства с тогда еще нарождающимся бизнесом, конечно.

Константин Точилин: И нарождавшееся государство, в общем, тоже.

Кирилл Парфенов: Конечно. Два новорожденных искали контакт друг с другом. И в это время был достаточно широкий перечень возможных льгот, в том числе налоговых. Но сейчас давайте посмотрим, что государство делает в отношении тех же налогов. Вы прекрасно знаете, что с этого года в целом ряде субъектов федерации произошел значительный рост налога на недвижимость.

Вопрос как раз в том и состоит, что доходность федерального бюджета резко падает. Его значительную часть составляли нефтедоллары, которых теперь становится мало. И государство лихорадочно ищет возможность пополнить эти доходы. И я боюсь, что если мы всерьез начнем разговаривать о том, чтобы таким социально ответственным предпринимателям предоставлять какие-то льготы, нам государство скажет: "Да что вы! У нас и так денег нет. Вот если бы у нас все платили…". Ведь буквально только что на днях опять возникла идея, и, по-моему, уже вполне всерьез на этот раз, с введением пресловутой прогрессивной шкалы подоходного налога…

Константин Точилин: Пользуясь случаем, напоминаем, что в 17 часов сегодня как раз эту тему мы будем отдельно обсуждать. Тем более, что совершенно без наших с вами подсказок люди уже пишут: "Только введение гибкой шкалы прогрессивки на сверхдоходы буржуинов поможет хоть как-нибудь…". В 17 поговорим. Все не так просто. Я вас должен заинтриговать в этом смысле.

Ольга Арсланова: По поводу малоимущих. Что вы думаете об этом оценке в 20 миллионов? Это 15% населения.

Константин Точилин: Вообще сколько их на самом деле? И как это считается?

Кирилл Парфенов: Вы знаете, считается это достаточно формально просто. Оценивается количество граждан страны с доходами ниже прожиточного минимума.

Константин Точилин: Естественно, с официальными.

Ольга Арсланова: И это 15% страны?

Кирилл Парфенов: И это 15% страны по официальным оценкам. В неофициальных оценках мне доводилось встречать более драматические цифры. И в том числе один из очень авторитетных исследователей, это Институт социологии Российской академии наук, утверждает, что четверть россиян испытывает недостаток в еде, жилье, медицинских услугах и недоедают мясо, молоко, овощи и фрукты.

Константин Точилин: А насколько это корректные оценки? Потому что если мы себе представим ситуацию, что существует некий высокооплачиваемый гражданин, у него есть, предположим, неработающая жена, которая получает официально ноль целых хрен десятых. Она малоимущая по статистике? И входит сюда? И на нее тоже эти 40 млрд. господина Ткачева приходится, или нет?

Кирилл Парфенов: Расчет ведется, как правило, по…

Константин Точилин: Потому что у нас же это замечательная история. Безработная москвичка на Ягуаре – она же ведь тоже, наверное, как малоимущая в каких-то ведомостях проходит.

Кирилл Парфенов: На самом деле если это жена официальная, то не входит. Потому что основные расчеты нуждаемости ведутся не по отдельным лицам, а по так называемым домохозяйствам, или семьям. Но прожиточный минимум рассчитывается на душу населения.

Константин Точилин: И все равно мы оперируем только белыми доходами?

Кирилл Парфенов: Конечно.

Константин Точилин: То есть ведь этот гаражный бизнес, весь этот теневой сектор – это очень много. И там вполне себе приличные заработки бывают. Но мы их тоже пишем в малоимущие, получается?

Кирилл Парфенов: Получается, что так. И, собственно говоря, один из факторов, который сдерживает для нашей страны внедрение каких-то программ дополнительно к отсутствию средств – это как раз и отсутствие единой согласованной и продуманной методики определения нуждающихся.

Константин Точилин: То есть, смотрите, у нас проблема №1: мы точно не знаем, сколько у нас нуждающихся. И проблема №2: мы не можем, не умеем, видимо (или умеем, но не хотим) сделать эту помощь адресной тем, кому она действительно нужна.

Ольга Арсланова: Нам тут как раз пишут: "Почему малоимущему сложно стать малоимущим по документам? Ужасная бюрократия".

Константин Точилин: А по каким документам? Есть удостоверение малоимущего?

Кирилл Парфенов: Нет, конечно. Строго говоря, понятия "малоимущий" у нас не существует. У нас очень сильно…

Константин Точилин: Конечно. У нас же социальное государство. Откуда у нас малоимущие?

Кирилл Парфенов: Разветвленная и запутанная система предоставления различных льгот, субсидий и так далее. Для получения большинства этих льгот и жилищных субсидий, и субсидий на образование требуется действительно собрать огромное количество документов. Несмотря на то, что правительство не так давно утвердило список документов, которые теперь запрещено запрашивать у граждан, потому что один государственный орган должен получить у другого, не вовлекая в этот процесс человека, количество документов все равно остается огромным.

То, что касается посчитать – мне кажется, что здесь есть вторая проблема. Мы не можем посчитать потому, что мы не понимаем, как считать. Но здесь надо сказать, что никакой общепринятой мировой методики подсчета малоимущих не существует.

Константин Точилин: Но малоимущие там существуют.

Кирилл Парфенов: Существуют.

Константин Точилин: В общем, если посмотреть скандинавские страны, например, там полным-полно разнообразных палестинских товарищей, которые малоимущие, получают свою тысячу евро в месяц и спокойно курят траву в подземных переходах.

Ольга Арсланова: В общем, их малоимущие на наших не очень похожи.

Кирилл Парфенов: Злые языки говорят, что больше всего малоимущих в Соединенных Штатах по официальным оценкам, которым тоже можно доверять с такой же осторожностью, как нашим. Их около 15% населения страны. По неофициальным, по оценкам независимых экспертов, эта цифра в 1.5 раза больше. И по стечению обстоятельств именно Соединенные Штаты имеют одну из самых хорошо продуманных и хорошо построенных программ продовольственной помощи населению. На самом деле это целый пакет программ, который насчитывает где-то от 15 до 20 программ в разные годы. Но, понимаете, дело в том, что Америка – это страна богатая. Они могут себе позволить такой пакет программ. Там помимо основной программы, которая как бы задумывалась как программа продовольственных купонов и которой пользуются около 20 млн человек, в этот же пакет входят еще программы школьных обедов и завтраков, программа дополнительного питания для лиц, находящихся в особо важном положении. То есть это женщины, которые готовятся стать мамами. Это кормящим мамам, младенцам и так далее. И, кроме того, там есть специальная программа поддержки лиц пожилого возраста. И там тоже довольно запутанная система. Там тоже для каждой из этих программ свои критерии определения нуждаемости.

Скажем, там существует национальный показатель уровня бедности. Если у школьника в семье этот показатель в этой семье выше национального на 30%, то он еще имеет право пользоваться бесплатными завтраками и обедами. А если он достигает до 185% национальной бедности, то он может оплачивать эти завтраки и обеды по льготной цене. А то, что касается программы питания для лиц пожилого возраста (это порядка 1 млн порций пищи в день), то там вообще не учитывается никакая обеспеченность. Единственным критерием, позволяющим участвовать в этой программе, является возраст.

Поэтому здесь нет какой-то общепринятой системы, которую мы могли бы пытаться взять на вооружение.

Ольга Арсланова: Давайте посмотрим, что нам пишут. Вот идея, кстати: "Продукты хорошего качества списывают в торговых сетях в огромных количествах. Могли бы взять на обслуживание бедных. Рестораны и кафе тоже могут. Я пристроила к крохотному буфету многодетную семью. Они довольны".

"Продовольственная помощь нужна особенно в регионах. Гаражные виды деятельности не особенно рентабельны. Здесь денег нет".

А вот нам пишут и из Москвы: "В последние 2 года ко мне часто подходят на улице люди, просят не денег, а хлеба. Покупаю то, что они хотят. Это всегда тушенка, кефир или молоко. И все эти люди от 60 лет и старше".

О числе малоимущих мы примерно поговорили. С не очень понятным результатом, но попробовали. Социодемографический состав – это действительно в основном пенсионеры, пожилые люди?

Кирилл Парфенов: Вы знаете, это продолжение все той же болезненной темы. Мы ничего не умеем понять. По моим сведениям… Во-первых, я просто по роду работы довольно много езжу, а, во-вторых, у нас очень демократичный университет. У нас примерно треть студентов (по крайней мере, на нашем направлении) – это не москвичи. И когда мы с ними на семинарах встречаемся, мы всегда обсуждаем то, что происходит у них дома.

По моим впечатлениям, это в первую очередь люди либо действительно пенсионного возраста, либо люди, приближающиеся к пенсионному возрасту, которые по состоянию здоровья еще не тянут на инвалидов, но уже не могут работать в полную силу и их не берут на работу. В условиях дефицита рабочих мест…

Константин Точилин: Я так понимаю, вообще после 40 на работу уже можно не пытаться?

Кирилл Парфенов: Да. Это проблема достаточно серьезная. Но при этом, если мы посмотрим официальную точку зрения, есть довольно широко известное интервью Татьяны Нестеренко (это заместитель министра финансов), как раз и посвященное проблемам проекта бюджета на 2017 год и в том числе проблеме обеспечения продовольственной помощи гражданам.

С ее слов, в наиболее сложном положении оказываются семьи с детьми до 16 лет, особенно семьи, где двое и больше детей. И уж тем более, где один из родителей просто не работает.

Ольга Арсланова: Вот в подтверждение ваших слов сообщение от нашей зрительницы: "Волгоградская область, 9 месяцев, получаю 3500, - это, видимо, пособие, - помощи как малоимущая не получаю. Как на эти деньги купить еду, дрова, уголь, питание ребенку?".

Константин Точилин: Смотрите, еще какая история. Я верю, что когда министр, например, в данном случае сельского хозяйства, но не обязательно, говорит про 40 млрд, я понимаю, что он понимает, о каких деньгах идет речь. А когда люди пишут про то, как жить на 5000 рублей, у меня ощущение, что этот порядок сумм министром уже к понимаю недоступен. То есть они, может, что-то там выдумывают. Может быть, они как-то утром мажут бутерброд и сразу мысль "а как народ?". Насколько, по вашей оценке, у тех, кто принимают решения, есть действительное понимание того, как живет огромное количество наших сограждан – на 5 тысяч в месяц, на 10 тысяч в месяц, на 15 тысяч в месяц? Они вообще деньги давно в руках держали?

Кирилл Парфенов: Я боюсь, что проблема не в том, насколько у них есть реальная информация, а насколько у них есть реальное понимание. Как только ты перестаешь считать копейки от зарплаты до зарплаты, ты перестаешь понимать людей, которые так живут. И в этом отношении… Так человеческая психология, к сожалению, устроена. Я отнюдь не защищаю наших министров. Но, может быть, их надо тогда менять почаще.

Константин Точилин: Моя любимая идея, например, чтобы когда люди разрабатывают новую пенсионную систему, их запереть в каком-нибудь небольшом населенном пункте и чтобы во время разработки они получали реально существующую пенсию, к каждому приставить по фсбшнику, чтобы он следил, чтобы он не тратил больше, чем ему положено. И тогда, может быть, у нас бы с пенсиями что-то было по-другому.

Ольга Арсланова: Желающих работать в правительстве тогда, наверное, не останется.

Кирилл Парфенов: Поубавится, да. К сожалению, когда мы говорим о необходимости снижать квартплату, повышать пенсию и так далее, мы при этом должны понимать, что это только внешняя сторона медали. Я понимаю, что я сейчас непопулярные вещи вынужден говорить. Но тем не менее. Если мы перестаем поддерживать квартплату на том уровне, которая позволяет закрывать хотя бы издержки поставщиков услуг, мы тем самым загоняем в угол коммунальную сферу по уже имевшей место схеме недофинансирования. До сих пор, вы посмотрите, если в Москве еще более-менее копают и меняют теплотрассы… В Петербурге была нашумевшая история, когда при замене теплотрассы положили уже отслужившие трубы, мы это все знаем. Но в большинстве городов не делают даже этого. И там просто коммунальная катастрофа.

Константин Точилин: Мы знаем очень хорошо. Потому что в эфире наших новостей такие истории постоянно. Никто же, наверное, не против того, чтобы у нас была хорошо профинансированная вот эта жилищно-коммунальная история. Но когда людям даже на квартплату не хватает тех доходов, как-то об этом тоже ведь надо думать.

Кирилл Парфенов: Здесь мы как раз и упираемся в уровень бюджетной обеспеченности. А это уводит нас в совершенно другую сторону, которая, как говорилось в одной хорошей книжке, "это уже совсем другая история".

Константин Точилин: Это совсем другая история. Вот еще нам пишут. То есть то, что мы с вами говорили, что чиновники должны не только видеть цифры, но и чувствовать действительно, как на эти цифры живут. Пишут еще, что наши чиновники видят только данные Росстата. Не могу не сказать, что именно для этого мы придумали рубрику "Реальные цифры". И каждую неделю поверяем данные Росстата ощущениями наших зрителей. Заходите на сайт, смотрите и участвуйте. Потому что мы это тоже будем пересылать, наверное, куда-то в структуры, принимающие решения, я очень надеюсь, чтобы они видели не только картинку Росстата, но и то, о чем пишите нам, собственно говоря, вы.

Ольга Арсланова: Причем, нужно понимать, что наши зрители – это те самые 9/10 населения нашей страны, жителей регионов, которые получают эти самые реальные зарплаты.

Константин Точилин: Они не верят, что народ живет на 6000, потому что для них это не деньги.

Ольга Арсланова: "С мужем на двоих 14000. Есть домик в деревне. Выращиваем овощи, фрукты, зерно, выдаваемые в качестве арендной платы. Меняем на молоко и мясо летом. А зубы вставить уже не можем".

Константин Точилин: Миллион таких сообщений на самом деле. А вот еще. "Смотрели сюжет, что в Кемерово малоимущим государство выдает коров, коз, кур, а в городе Чусовой ситуация иная: администрация запрещает выгул крупного рогатого скота. Оформили землю в личное подсобное хозяйство – не можем взять в аренду 24 квадратных метра земли. Чем отличается Кемерово от Пермского края? Почему такие различия? Нам не то, что не выдают, а запрещают". Координаты все есть, я думаю, с вами свяжется наш пермский корреспондент. И попробуем что-нибудь сделать в этой ситуации.

Ольга Арсланова: Это же то, что может региональная власть сама решать.

Константин Точилин: Конечно. Им же даже ничего не нужно делать. Им просто не запрещать. Почему вот такое отношение к людям? Я пытаюсь понять и не могу. Логика какая-то должна быть.

Кирилл Парфенов: Вы мне адресуете вопрос, как будто я министр. Такое отношение к людям у них, а не у нас с вами. Потому что мы к этим людям гораздо ближе.

Ольга Арсланова: Может быть, мы их психологию попробуем понять? Что там у людей…

Константин Точилин: Они же в какой-то внутренней логике существуют. Они делают А, потому что Б.

Ольга Арсланова: И, потом, они же все хотят продолжать, наверное, работать.

Кирилл Парфенов: Я думаю, что это логика абсолютных рационалистов. То, о чем мы с вами уже несколько минут говорим. Они не могут, опираясь на данные Росстата, отойти от мертвых цифр. Они рациональны. Они вынуждены исходить из того, что есть в их распоряжении. Поменять то, что есть в их распоряжении, едва ли в их власти. Зачастую это не так. Пожалуй, единственное, что они могут изменить или хотя бы пытаться изменить… Мне не хочется на эту тему что-то спекулятивное говорить, но это проблема, которая тоже наболела у всех – это безумное казнокрадство. Вот это можно попытаться изменить.

Может быть, если у нас будут видеть в чиновниках не воров и жуликов, может быть, это чему-то поможет. Может быть, те люди, с которых начался…

Константин Точилин: А они в свою очередь не будут ими являться.

Кирилл Парфенов: Конечно. Может быть, те люди, с которых начался наш сегодняшний разговор, которые готовы поддерживать жителей своими силами, может быть, они смогут это расширять, находя общий язык с властью.

Константин Точилин: Ну что ж, на этой все-таки относительно оптимистической ноте, что, может быть, когда-нибудь будет хорошо, мы закончим этот разговор. Кирилл Парфенов был у нас в гостях, доцент кафедры государственного и муниципального управления Университета имени Плеханова. Спасибо.