Вячеслав Поставнин: У нас как вопрос мигрантов в прессе освещается, так на них люди и реагируют

Виталий Млечин: Большинство россиян тем временем негативно относятся к мигрантам. Высказываются за сдерживание притока приезжих. Хотя гастарбайтеры приносят государству неплохой доход, платят налоги. Кроме всего прочего, они работают.

Ольга Арсланова: Да. Но по поводу негативного отношения все-таки, как говорится, есть нюансы. Давайте как раз об этом сейчас поговорим.

Итак, действительно не работают. Они работают на стройках, метут улицы, продают товары в магазинах. Без мигрантов экономике любого развитого государства придется туго. Это нужно признать.

И мы часто слышим: если не они выполняют эту работу, то кто? И, кстати, со многими из них не так давно мы вообще жили в одной стране. При этом отношение к мигрантам у россиян довольно сложное.

Давайте посмотрим на данные свежего опроса "Левада-центра". Две трети россиян за сдерживание потока мигрантов. Но еще в марте такого мнения придерживалось значительно более внушительное число россиян – все 80%. Вот динамика налицо.

Давайте посмотрим еще на один важный показатель. На межнациональную напряженность пожаловались всего менее 20% опрошенных. Так называемый показатель раздражения достиг, кстати, своего минимума за последние 5 лет. Не исключено, свою роль внес и кризис, потому что мигрантов просто стало меньше, их меньше видно, они меньше раздражают. А, возможно, дело и в том числе в новой миграционной политике. Вообще мигранты приносят огромный доход. И он значительно вырос.

Например, Петербург в этом году заработал на патентах в 2 раза больше, чем год назад. Вот цифра. Мне кажется, столько нулей мы вообще не привыкли видеть. Именно столько заработала на мигрантах Москва. Точнее, только на патентах за полгода. Это 7 млрд рублей.

Кстати, нефтяные компании, которые зарегистрированы в столице и за счет которых, как традиционно считалось, Москва и жирует, дали налога на прибыль в 2.5 раза меньше. И это только доход от патентов. А, насколько я понимаю, общий вклад мигрантов в экономику страны значительно больше. Его не так просто посчитать. Москвичи уже даже шутят, что чиновникам выгоднее заселить город мигрантами, а коренных отправить куда подальше.

Как вы думаете, меняется ли в нашей стране отношение к мигрантам и меняются ли сами мигранты? Звоните и пишите. А мы узнаем профессиональный взгляд нашего гостя. К нам пришел Вячеслав Поставнин, президент фонда "Миграция. XXI век", бывший замдиректора Федеральной миграционной службы, один из главных экспертов по миграции в нашей стране. Мы всегда рады вас видеть. Здравствуйте.

Вячеслав Поставнин: Спасибо.

Ольга Арсланова: Давайте поговорим о том, что меняется. На мой взгляд, динамика серьезная.

Вячеслав Поставнин: В общем, да. Серьезная. Если, кстати, смотреть даже по той же "Леваде-центр", там прямо видны такие волнообразные реакции наших граждан на мигрантов. Первая такая волна, самая негативная – это начало 2000-х годов. Тогда был Совбез в 2002 году и тогда была очень жесткая борьба с нелегальной миграцией.

Как освещается в прессе, так реагируют, собственно говоря, наши жители. Вот тогда была такая жесткая позиция – борьба с нелегальной миграцией. Потом в 2005 году резкое улучшение отношения к мигрантам, потому что президент объявил, что мигранты нам нужны, то, что вы говорили, приносят большую пользу, это наши бывшие сограждане. И тогда была такая очень прагматичная и хорошая миграционная политика. Потом она кончается где-то с началом кризиса 2008 года. Опять начинается борьба с миграцией. Потом Крым и Украина немного снижают, это внимание переключается. Сейчас опять кризис. Вот такие волны как отражение сознания…

Виталий Млечин: Почему именно в кризис борьба с мигрантами, если мигранты деньги приносят, которые в кризис так нужны?

Вячеслав Поставнин: Рабочие места. Ведь идет сокращение рабочих мест. В чем вся проблема? "Они приезжают и замещают наши рабочие места. Да, им платят копейки, вместо того чтобы платить нашим гражданам большие деньги. Поэтому давайте выгоним мигрантов, поставим наших и будем платить много денег". Вот это, конечно, совершенно такая несколько детская, наивная… Давайте дворникам будем платить 150000 – и все пойдут в дворники. Конечно, все пойдут в дворники. И учителя пойдут в дворники, и врачи пойдут в дворники. А кто будет учителями? Тогда надо учителям сделать не 150000, а 250000. И поехали. А где деньги?

Ольга Арсланова: Поразительная новость, на которую я наткнулась. Она меня удивила. В Татарстане, где очень активно привлекают мигрантов последнее время, серьезно над этим работают, по некоторым отраслям до 40% разница в пользу мигрантов в зарплате. То есть они уже начинают зарабатывать по некоторым позициям больше, чем местное население. В некоторых регионах мигранты уже приезжают и подкованные, высококвалифицированные и совершенно не демпингуют по зарплатам.

Вячеслав Поставнин: Это связано с чем? Миграционный процесс у нас уже длится достаточно длительное время, наверное, уже скоро 20 лет будет, как пошла трудовая миграция. С конца 1990-х годов, после кризиса 1998 года они поехали к нам уже не как переселенцы, а как трудовые мигранты. Поэтому в 2002 году и Совбез проходил уже. И действительно есть такие специальности, как, скажем, бетонщики на стройке, возводящие вот эти современные дома – это, как правило, молдаване. Зарплата 150000.

Ольга Арсланова: У крановщиков еще выше.

Вячеслав Поставнин: Еще выше, да. И они туда идут. Кстати, вот эти все должности занимают молдаване, украинцы, белорусы. Сложные машины и прочие такие квалифицированные работы выполняют наши бывшие соотечественники Еще остаются, конечно, и неквалифицированные рабочие. Метро строится – там тоже благодаря… Почему такие бешеные темпы? Казалось бы, кризис, мало денег, метро строится и строится. Потому что используют дешевый труд мигрантов. Получают они, кстати, в 2 раза меньше.

Ольга Арсланова: В метро?

Вячеслав Поставнин: Да. Чем наши.

Ольга Арсланова: У нас тут как раз у телецентра недалеко открыли новую станцию метро. Мы очень рады. Мы теперь ходим пешком и постоянно видим, что на этом объекте работают мигранты в Москве.

Вячеслав Поставнин: Да.

Ольга Арсланова: Вот этот момент, который мы отразили в нашей графике по опросу "Левада-центра" – это снижение градуса межнациональной напряженности. Ведь действительно сейчас эта напряженность снижается. Вы с чем это связываете?

Вячеслав Поставнин: Я это связываю в основном, наверное, с нашей внешней политикой в связи с тем, что сейчас интерес переключился с внутренних проблем в большей степени на внешнюю политику. У нас там достаточно много всяких интересных ситуаций, проблем (Украина, Сирия, Америка и прочее). Мне кажется, с этим связано. С другой стороны, конечно, эта 282-я статья, которая была введена (разжигание национальной розни) – она, конечно, работает. И национализм вообще, движение скинхедов, другие, русские марши прекратились. Тоже сказалось. Но это не ушло совсем. Это ушло в подполье. Кстати говоря, на мой взгляд, некоторое несоответствие истинным настроениям россиян или той ситуации, которая складывается в стране в этой связи, в том числе и с межнациональными отношениями.

Потому что ситуация кардинально поменялась в 2001 году. Если приезжали иностранцы все бедные в основном, только не считая рынков, и то там шла конкуренция между российскими гражданами и выходцами из Азербайджана, то сейчас ситуация такая, что во многих местах социально значимые объекты находятся уже в руках, кстати, уже и граждан Российской Федерации, но выходцев, скажем, с Кавказа. И это социально значимые объекты. Мы в своих исследованиях отмечаем, что вот эти межнациональные конфликты возникают как раз там, где практически начинается уже контроль не только над этим социально значимым объектом (это может быть рынок в маленьком городе, большой торговый центр), он начинает контролировать уже и город. Там и властные структуры, и правоохранительные органы. Я уж не говорю про ФМС. И это не нравится людям.

Вот это страшно начинается. Вот эта ситуация очень страшная. А вот эта ситуация как-то выходит из поля зрения. Мы поднимали этот вопрос. Посмотрите, что происходит. Это все связано с коррупцией. Потому что ФМС на эту проблему вообще не обращала внимания.

Ольга Арсланова: Там, вероятно, все формально по закону проходило.

Вячеслав Поставнин: И даже поощряла ситуацию. Да нет, я бы не сказал, что это по закону. Просто некоторые диаспоральные объединения могли консолидировать деньги и выкупать эти объекты соответствующим образом, как у нас иногда бывает.

Ольга Арсланова: А вы о каких объектах говорите?

Вячеслав Поставнин: Такие, как рынки… То есть получать монопольное право. Это коррупционные связи. Российские граждане не могут консолидировать большие капиталы сразу. То есть они действуют по закону, а здесь не совсем по закону. То есть вот эти проблемы… И вот эта ситуация надвигается.

Виталий Млечин: А что сейчас происходит? С началом последнего кризиса стали говорить, что их меньше, что действительно уехали, стало невыгодным по каким-то причинам. Это действительно так?

Вячеслав Поставнин: Нет, это не так. Тогда, когда это случилось, там действительно был момент, когда был зафиксирован совершенно четко их отток, и действительно он был. Но это был сезон, и тогда было связано с тем, что вводилась патентная система, и неизвестно, какие будут правила, никто не знал, как эти правила будут работать. Поэтому люди выезжали и ждали, когда эти правила станут понятными. Потому что у нас закон принимается. А как он исполняется, не очень ясно. Надо было прописать все эти инструкции, порядок. И тогда где-то месяца три такой лаг, люди разъезжались. А потом все восстановилось опять. А куда им деваться?

Ольга Арсланова: Да и рубль как-то укрепился в сравнении с тем, что было.

Вячеслав Поставнин: Рубль стабилизировался. Просто надо понять: а куда им деваться? В Таджикистане каждый год выходит на рынок труда десятки тысяч молодых людей. Каждый год новые и новые. Узбекистан – то же самое. Киргизия – то же самое. А куда им деваться. У них нет новых рабочих мест. Они сюда все равно приедут. Либо им надо переправлять свои потоки (в Саудовскую Аравию, на Ближний Восток). Европа для них и так, закрыта, потому что там свои проблемы есть. Ближний Восток – ну что ты, там такая конкуренция: Китай, Бангладеш, Пакистан, Индия. Там еще дешевле рабочая сила, еще более работоспособнее, чем то, что мы имеем. Поэтому там перенастроиться очень сложно. А чтобы просто перенастроиться, надо чтобы кто-то уже приехал и тебя ждал там. Здесь они приезжают – здесь их уже ждет диаспора, есть рабочие места. Люди ездят из года в год. Уже понятно, куда, кому, чем ты будешь заниматься. Инерционность процесса очень велика. Поэтому что вы… Как у нас представляют: закроем – и никто никуда не приедет. Все обрушится вообще. Если даже представить на секунду, чтобы мы взяли и всех отсюда выгнали туда (в Таджикистан, в Узбекистан, в Киргизию), гипотетически представить, это будет самое страшное и для них, и для нас. Что будет? Режимы, которые там существуют, они рухнут, потому что не выдержат такого на рынке труда, переизбытка такой молодой пассионарной рабочей силы. Просто надо кормить людей, семьи.

И что тогда произойдет? Тогда хлынет Талибан. Мы там получим то, что имеем на Ближнем Востоке. Только на границе. И тогда к нам уже пойдут не гастарбайтеры, которые готовы работать везде, а десятки миллионов беженцев. Это будет похлеще, чем Европа.

Ольга Арсланова: Нам пишут люди: "Мигранты, которые едут работать, должны приезжать по рабочей визе, а не разбойничать". Пишут об этнической преступности и так далее. Но мы понимаем, что очень многие проблемы связаны все-таки с нелегальным потоком, с нелегальными мигрантами. Вот эта новая система уменьшила нелегальный поток? С ним удается сейчас что-то сделать?

Вячеслав Поставнин: Вы имеете в виду патенты?

Ольга Арсланова: Патентная система, система экзаменов, система проверок.

Вячеслав Поставнин: Мы должны констатировать, что, к сожалению, нет. Система патентов сама по себе – я приветствую. Мы всегда были за патент. Можно сказать, в какой-то степени мы у истоков стояли, в том числе я стоял у истоков создания этой системы. Хотя они первые заявили… Кто-то из членов Совета Федерации, давно уже. Создали хорошие условия. Потому что приезжаешь в Сахарова – прекрасный центр, наконец-то. Это не то, что было ФМС… Я уже забыл, какая-то улица на окраине Москвы, железные решетки. Как какой-то зоопарк, там люди бежали друг по другу. В общем, страшное дело, топтали друг друга. Сейчас нормальные такие цивилизованные условия – огромные площади, все автоматизировано. В общем, все прекрасно. Но вопрос в том, что патент был 1200-1400, а сейчас стал 4 тысячи с чем-то.

Ольга Арсланова: В некоторых регионах, по-моему, до 5000 сейчас поднимают.

Вячеслав Поставнин: Да. Это 5000. Это значит 60000 ты получаешь. 60000 ты должен заплатить. Потом экзамены, потом обязательное медицинское страхование. И выходит до 80000 рублей. Дорого.

Ольга Арсланова: Их же еще надо отработать.

Вячеслав Поставнин: Дорого. А человек приезжает – у него нет таких денег. Их надо где-то получить сначала. Это первое.

Второе. Вот этот экзамен по русскому языку. Идея, конечно, правильная, хорошая. Это самый простой и понятный путь адаптации, интеграции мигрантов – это изучение русского языка. А где они его выучат? Смешно думать, что он приехал и за неделю, за месяц, который он может здесь находиться до получения патента, он его выучит. Смешно. Вот так бы я выучил все бы языки давно.

Значит, что? Вопрос – как они сдают экзамены? Большой вопрос. Этот вопрос изучался. Там такая коммерция. Знаете, сколько Минобразования на этом заработало? Москва на патентах. А они только на языке 8 млрд рублей заработали. Но только вопрос – как эти люди сдавали экзамены, если они не знают язык.

Ольга Арсланова: Так проще же вообще обойти эту систему. Не сдавать, не покупать, а приехать нелегалом и давать взятку каждому встречному.

Вячеслав Поставнин: Да. И это, к сожалению, и происходит сплошь и рядом. То есть у нас легально работающих уменьшилось. В Москве, например, если мы возьмем 2014 года, работало легально миллион человек, то в 2015-ом, когда заработали 7 млрд – уже 460 тысяч. А приехало столько же. То есть в принципе очень хороший шаг был сделан, абсолютно правильное направление. Работа была гигантская. Я обеими руками за, работа гигантская. Но надо дальше что-то делать. Ошибка была в самом законе. Здесь не московские власти виноваты, а закон. Его не проработали. Очень поспешно подняли, высоко задрали по деньгам. Надо было потихонечку поднимать. Как с нами поступают. Потихонечку, чтоб мы привыкли. Люди должны к этому как-то приспособиться.

И с языком надо было как-то решить… Посмотрите, как в других странах. Не мы же одни принимаем мигрантов. Никто же от них не требует языка. Ты приезжаешь, ты работаешь. Пожалуйста, вот те курсы – ходи, учись бесплатно. Иди и учись. А в нашей ситуации, на мой взгляд, конечно, надо было настаивать. Хотя, что бы там ни говорили, надо было туда педагогов направлять в эти страны, учителей. Там просто нет учителей русского языка. А нам это было гораздо проще сделать вот таким образом.

Вот эти, казалось бы, такие мелкие детали, которые недоработаны, на самом деле они вылезли вот в такую ситуацию.

Виталий Млечин: Давайте сделаем короткий перерыв и продолжим.

НОВОСТИ

Виталий Млечин: Возвращаемся к миграции. Наши зрители пишут, что если бы не пускали мигрантов в Россию, то было бы меньше преступлений. А есть статистика, которая бы это доказывала, что чем больше мигрантов, тем больше преступлений, или это как-то такое мнение необоснованное?

Вячеслав Поставнин: Есть статистика. Они совершают, по-моему, в пределах 3%.

Ольга Арсланова: Легальные мигранты? Или мигранты вообще?

Вячеслав Поставнин: Вообще. Там уже неважно. Когда преступление совершается, там фиксируется. Уже неважно.

Ольга Арсланова: Просто мы понимаем, что нелегал – он уже преступник априори. Его в эту статистику…

Вячеслав Поставнин: Самая большая наша российская ошибка. Мы приравниваем человека, нарушившего миграционное законодательств и ставшего нелегалом, к преступнику. Нет. Во всем мире это не считается за преступление как таковое. Мы к нему относимся: "Давайте его быстро за решетку посадим". Нет. Это человек приехал работать. И по ситуациям. Не сдал язык, не знал, нету денег уехать. И он стал вдруг нелегалом. Вот он преступник? Он несчастный человек, оказавшийся в плену обстоятельств. Он не преступник. Вот это надо тоже понимать. Он приехал, он готов работать. И он не собирается никого здесь убивать. Совершить преступления могут очень мало людей. Надо тоже понимать.

Ольга Арсланова: Люди, которые официально здесь как-то себя оформляют, то есть они о себе заявляют, за ними соответствующие органы уже следят – зачем им идти на преступление? Зачем это нужно, если они собираются здесь работать? Кто-то собирается интегрироваться.

Вячеслав Поставнин: Закон больших чисел. Преступления всегда будут совершать. Люди приезжают. Их больше 10 млн находится здесь. И понятно, что из них кто-то будет преступником. Потому что кто-то уже родился им или стал преступником у себя на родине. И он приедет… Даже не хочет… Но все равно уже пошел по этому пути. Как и у нас свои преступники существуют, как во всех нациях они существуют, так и здесь. Но хочу сказать: меньше 3% - это очень мало преступлений. Меньше 3%. Поэтому это просто кто-то говорит - "цифры с потолка". Это данные МВД. Зайдите на сайт МВД и посмотрите.

Виталий Млечин: Еще про болезни пишут. Что приезжают люди, привозят с собой болезни всякие.

Ольга Арсланова: Они проходят медкомиссию, насколько я понимаю.

Виталий Млечин: Всякие плохие болезни. Действительно так?

Вячеслав Поставнин: Правильнее сказать, что они не привозят сюда свои болезни. Исследования такие были. Если говорить о серьезных исследованиях, то эти люди, как правило, здесь получают эти заболевания. Работая и проживая в таких условиях, например, зимой, они живут в каких-нибудь бытовках, в не очень приспособленных для жилья помещениях, и работая по 12-14 часов, плохо питаясь. Все это, конечно, приводит к заболеваниям. Повысился туберкулез и прочее. И другие заболевания. Они в основном получают здесь. Они их везут туда, как ни странно.

Ольга Арсланова: Но тут же, естественно, разорвался от негодования наш СМС-портал: "3% - это вранье. Мигранты совершают до половины всех преступлений". Еще раз повторим. Официальная статистика…

Вячеслав Поставнин: Пусть зайдут на сайт МВД и посмотрят. Это не мои данные.

Ольга Арсланова: Потом мы как раз это обсудим. "Мигранты строят дома, чтоб частник мог им меньше платить, чем местным работягам. Деньги на них себе зарабатывает. Как строит? Лишь бы сдать, деньги урвать. Потом в новых домах жить нельзя". И так далее, и тому подобное.

Если мы говорим о нынешних мигрантах, какая часть из них действительно заинтересованы в том, чтобы работать качественно, далее, возможно, остаться здесь и вообще каким-то образом интегрироваться, а не действительно срубить что-то быстро – и до свидания?

Вячеслав Поставнин: Вообще все зависит от организации производства. Это все ерунда, что не так работают. Я въезжал еще в позднесоветский период в новую квартиру, помню, в 1985 году. Там такие щели были между окнами и стенами, такие кривые стены и потолки… Ого-го! Кстати, такого я сейчас не наблюдаю, к счастью. Поэтому говорить про труд мигрантов – смотря с чем сравнивать.

Все зависит от заказчика работ, исполнителя работ, кто организовывает, кто контролирует работу. Ничего подобного. Какой будет процесс трудовой, как он будет контролироваться, так они и будут работать. Здесь дело не в них. Что они, специально ничего плохого не делают.

Из них, кстати, есть очень много квалифицированных работников, которые приезжают сюда уже на протяжении 10 лет и обладают уже несколькими специальностями, умеют быть и каменщиком, и плиточником, штукатуром. Строительные специальности.

Виталий Млечин: Давайте дадим слово нашим зрителям. Андрей из Санкт-Петербурга до нас дозвонился. Здравствуйте, Андрей. Говорите, пожалуйста, вы в эфире.

Зритель: Добрый день. Вы меня извините. Я задам несколько вопросов. А потом уже буду слушать, наверное, ответы вместе с вами. Первое. Меня порадовала новость на днях, что нам передали, что с Турцией запрещен ввоз помидоров в связи с тем, что во время санкций мы научились их выращивать сами. Другие фрукты, к сожалению, пока разрешили.

Мне хотелось бы услышать мнение нашего эксперта. А могла бы эта ситуация измениться и с другими овощами, если бы это продолжалось? Это первый вопрос.

Второй вопрос. Гражданская война в Соединенных Штатах единственная была между Севером и Югом не потому что они любили негров, а потому что рабский труд уничтожал средний класс Севера, и отсюда все эти войны. Что у нас, происходит как-то по-другому?

Третий вопрос. Я слышал по телевизору, как господин президент Азербайджана говорил, что они выгнали у себя всех шаурманщиков и прочих из Баку как ненужные элементы, и буквально через месяц все это всплыло в Москве и Санкт-Петербурге. И ответственные узбекские товарищи говорили, что преступный элемент в Узбекистане из городов вытеснен в деревни и едет в основном на работу к нам.

Скажите, почему нельзя ввести визы, чтобы к нам хотя бы приезжали те люди, которых хотят видеть у себя на родине, а не те, которых не хотят у себя на родине видеть?

Виталий Млечин: Спасибо, Андрей. Мне кажется, уже достаточно.

Ольга Арсланова: Да. Три. Давайте у нас будет лимит на вопросы.

Вячеслав Поставнин: Первый. По фруктам. Насколько я знаю, помидоры уже разрешили ввозить опять, к сожалению большому. Правительством принято решение, что теперь туркам разрешат ввозить все сюда опять.

Второй вопрос по поводу рабства. В Соединенных Штатах, если я не ошибаюсь. Но тогда не только в США гражданская война. Тогда во всем мире, уже в Англии это движение было мощное против рабовладельцев. Весь мир вообще возмущался этим отношением.

Ольга Арсланова: Мы сейчас говорим о законных трудовых отношениях. Странная аналогия.

Вячеслав Поставнин: Правильно он сказал вообще-то. Кстати, у нас ситуация такая, что некоторые находятся практически в состоянии полурабов. Я абсолютно с ним согласен. Это недопустимо. Потому что вот такое отношение… И вообще у нас уже в обществе сформировалось… Абсолютно человек правильный вопрос задал. Отношение к мигрантам как к неким… Люди второго сорта. "Эти таджики", "эти узбеки". Мы их не персонализируем. Таджик – это уже какое-то нарицательное слово стало. Это плохо. Это вообще эрозирует наше сознание. Это против чего американцы боролись в 1771 году. А мы в XXI веке к этому пришли. Это стыд и позор вообще. И наши правоохранительные органы, относясь к ним еще жестче… Тем самым вообще отношение, когда они относятся к людям как к полурабам, они уже потом в конце концов не делают различий. Не надо питать иллюзий, что это таджик, это узбек, а этот русский. Без разницы.

Ольга Арсланова: К правоохранительным органам много вопросов и у россиян, я думаю.

Вячеслав Поставнин: Да. Теперь по поводу визы. Во-первых, у нас СНГ, Содружество независимых государств. Если мы хотим строить какое-то интеграционное производство здесь, так, как сейчас делаем по крайней мере. Президент такой курс обозначил. Европейское экономическое образование и союз. То здесь какие могут быть визы? Вообще непонятно. Тогда мы просто отсекаем. И эти страны уходят, уплывают уже в зону совершенно других интересов, других блоков, других государств. И мы это производство теряем. Это недопустимо, кстати говоря.

Для нас как огромной страны с таким маленьким населением это вообще недопустимо. Мы должны вокруг себя интегрировать как можно больше государств. И, конечно, утрата той же Украины, например. Это огромный демографический потенциал. Это ошибка. Это первое. Стратегически неправильно для нашей страны терять эти страны, отделяться от них.

Во-вторых, если даже, предположим, не будем на это смотреть, а скажем: "Да, это преступники", введем визовый режим. Как ввести визовый режим? Значит, надо границы иметь. Надо иметь хорошо охраняемые границы. Мы уже в позднесоветское время не могли охранять границы. У нас не было средств. У нас сейчас границы есть такие – там на протяжении тысяч километров нет ничего, просто пустота. И потом это очень затратно. Надо будет открыть эти визовые центры, консульские службы, посадить работников, штамповать все. И очень коррупционно.

Виталий Млечин: У нас еще есть небольшой сюжет, который сделали наши корреспонденты.

Ольга Арсланова: Да, давайте его посмотрим.

Виталий Млечин: Спрашивали людей на улицах, нужно ли привлекать мигрантов в качестве рабочей силы. Давайте посмотрим.

- Бывшие республики Советского Союза, канувшего в небытие. Я думаю, что лучшие представители этих народов вполне могли бы пригодиться не только в экономике, да и вообще в культуре и в обществе. Это реально.

- Главное, чтобы он выполнял ту работу, которую он выполняет, и был благоразумным и благородным человеком.

- Во-первых, они перебивают ценник. Нашим русским людям, ребятам, мужикам работать даже на тех же стройках уже невыгодно, потому что мигранты перебивают цену. Им не платят реальных денег из-за них.

- Как сказать? Я плачу, например, на дорогу деньги. Смотрю – они пачками отправляют отсюда деньги наши. Думаю: и ходят с метелочкой, катаются на велосипеде. Думаю: хорошо пристроились.

- А привлекать… Мне кажется, если людям интересно заниматься какой-либо работой либо здесь зацепиться, то, конечно, да. Почему нет?

- Вообще у нас своих ресурсов много. Желательно, чтобы мигрантов было как можно меньше.

- Они должны быть, естественно, здесь официально трудоустроены, должны как минимум проходить какие-то психологические проверки, потому что иногда тоже идешь по улице и не знаешь, кого больше бояться – своего или чужого.

- Зачем нам мигранты? Не надо. Пусть они у себя в своих государствах, в своих странах работают и поднимают свою экономику.

- В целом я думаю, что все-таки нет. Надо давать рабочие места нашим гражданам.

- Нам своим работу надо дать. И поднимется экономика. У нас хватает и так эмигрантов. У нас этих всяких полно – и таджиков, и турков. Посмотрите, они заполнили… У нас же скоро не Самара будет, а Самарканд.

Ольга Арсланова: И вот сообщение от мигранта: "Меня зовут Ибадов Акмал Хабибович. Меня задерживают. Екатеринбург. Меня депортируют в Узбекистан. А у меня жена и трое детей. Кто их будет кормить? Я просто не успел сделать документы". Очень многие (в том числе наши граждане) не понимают, что для того чтобы и их интересы и права соблюдались, должны соблюдаться права в том числе и мигрантов. При этом у нас, я так понимаю, не стоит вопроса о каком-то омбудсмене по делам мигрантов. Вот последний вопрос о правах. Как часто сейчас права мигрантов нарушаются в нашей стране и нужно ли с этим бороться?

Вячеслав Поставнин: Возвращаемся к нашему вопросу. Самый главный вопрос. Сплошь и рядом, да? У нас есть сейчас такой президентский грант, и мы работаем с ним, оказываем бесплатную правовую помощь мигрантам. Только 10 дней проработали, я уже посмотрел. Такой пик вообще обращений по одной проблеме: одни боятся полицию. Полиция нарушает их права постоянно вообще. Останавливает по каждому поводу и без каждого повода. Сплошной чес идет, проверка. Скажем, если в западных странах останавливают человека, если он что-то нарушает. У нас просто идет по улице – его останавливают. Потому что он другой внешности. Требуют документы и проверяют. И начинают придираться ко всему. Вот это самое страшное. И с этого начинается нарушение прав человека. Это ужасно.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Виталий Млечин: Спасибо большое, что вы пришли и рассказали о том, как обстоят дела действительно.

Ольга Арсланова: Да. Вячеслав Поставнин, президент фонда "Миграция. XXI век", бывший замдиректора Федеральной миграционной службы, был у нас в гостях. Говорили о мигрантах в нашей стране.

Виталий Млечин: Спасибо.  

Нужно ли для подъема экономики нашей страны привлекать мигрантов в качестве рабочей силы? Можно ли обойтись без них?