Иван Кожаев: Частные скважины "на песок" не требуют лицензирования, а артезианские, то есть "на известняк" - требуют

Гости
Иван Кожаев
инженер по наружным коммуникациям

Петр Кузнецов: Еще одна наша постоянная рубрика. Сегодня рассказываем о профессии инженера по наружным коммуникациям. Кто это, что это, чем он занимается, спросим у Ивана Кожаева. Он, не поверите, инженер по наружным коммуникациям. Иван, давайте сразу же по традиции вместе с нами посмотрим о вас сюжет и потом перейдем к вопросам нашим и телезрителей.

Ольга Арсланова: И пока мы смотрим сюжет, я думаю, как раз у дачников в первую очередь в нашей стране к вам точно возникнут вопросы как специалисту.

СЮЖЕТ

Петр Кузнецов: И давайте закрепим все это анкетой на профессию. Итак, профессия – инженер по наружным коммуникациям. Зарплата от 50 до 120 тысяч рублей в месяц. Узнаем, от чего это зависит и где можно обучиться. Институт, техникум. И отрасль применения, здесь понятно уже и по сюжету – строительство и сфера ЖКХ.

Ольга Арсланова: Иван, к зарплате мы вернемся, хотя это, конечно, очень интересный момент, многих волнует. Давайте сначала разберемся вообще с дефинициями, с определениями. Инженер – это нам с советских времен понятно. Что такое наружные коммуникации? То есть можно рассказать по пунктам, что именно вы планируете и делаете, например, на участке?

Иван Кожаев: Изначально заказчик хочет, чтобы на участке была вода.

Ольга Арсланова: Это самый популярный заказ?

Иван Кожаев: Без воды на участке мало что можно сделать. Потому что вода требуется для строительства, для жилья, для всего. Соответственно, без воды нет и дальнейшего строительства. Когда мы пробурили скважину, вторым этапом идет уже обустройство. Либо обустройство идет в доме, либо в кессоне.

Ольга Арсланова: Что это такое?

Иван Кожаев: Кессон – это металлическая емкость, которую мы видели на сюжете, где размещается гидроаккумулятор, вся автоматика. И, как в городе, открыли кран – и спокойно течет вода.

Ольга Арсланова: То есть вы делаете скважину, из скважины вода поступает в этот самый кессон, а из него как из такого металлического колодца – уже в дом.

Иван Кожаев: Не совсем так. Изначально, когда пробуривается скважина, делается кессон. Кессон – это не резервуар, где хранится вода. Кессон – это резервуар, где хранится автоматика, а гидроаккумулятор дает плавную подачу воды в дом. Оттуда дальше идут уже трубы. Как раз вот эти коммуникации, которые прокладываются вдоль участка. Пока не было дома, соответственно, мы никуда не прокладывали и ничего не тянем. Соответственно, когда на участке появится дом и появится баня, будем прокладывать сперва в баню, а потом уже заведем в дом и выведем… Будет чуть дальше палисадник, где будет еще летний кран.

Ольга Арсланова: Это все ваша сфера ответственности?

Иван Кожаев: Это все моя сфера ответственности. Потом дальше к этой бане будет подводиться еще септик. Будем устанавливать. И также, когда будет уже готов сам дом, будем делать отопление.

Петр Кузнецов: И, значит, по картинке мы видели – сколько человек у вас в бригаде? Пять, семь?

Иван Кожаев: В данной бригаде требуется два человека на монтаж кессона, два человека, чтобы выкопать землю, и два человека, чтобы смонтировать насосное оборудование.

Петр Кузнецов: Соответственно, всю выручку вы делите пополам?

Ольга Арсланова: Вот мы и про деньги наконец-то.

Иван Кожаев: Как делится выручка – там немного сложный вопрос. Потому что за каждую выполненную работу каждый получает свои деньги. Сказать, чтобы все поделено пополам – так нельзя сказать.

Ольга Арсланова: Дорогие зрители, в первую очередь дачники, дачный сезон уже, можно сказать, начинается. По крайней мере, в некоторых регионах, я знаю, люди активно уже едут на дачу и готовятся к новому сезону. Поэтому, если у вас есть какие-то вопросы к нашему гостю, консультации, практические рекомендации, звоните, пожалуйста. Я дачник на самом деле тоже. И в свое время, когда мы столкнулись с проблемами коммуникаций, мы поняли, что скважины – это безумно дорого. Это раз.

А два – нет никаких гарантий, что вода будет хорошая в том или ином месте. Я так понимаю, это зависит от почвы, от того, где именно эта водяная жила есть. Может, ее там нет. То есть вам за 300 000 пробурят, а ничего нет. Еще пробурят – ничего нет. На третий раз деньги не вернут. И поэтому мы и делали колодец. Но это отдельная история. С колодцами мы тоже разберемся. И с септиками тоже. Много вопросов по этой теме. Давайте сначала со скважинами. Почему так дорого?

Иван Кожаев: Метр бурения сам по себе, если брать себестоимость, довольно высока. Кто бурит по 1600-1800 за метр бурения… Вода может быть на глубине и 180 м.

Петр Кузнецов: А бурение – это только само бурение? То есть просто пробурить.

Иван Кожаев: Это пробурить скважину. Получается, это буровые работы. Плюс проложить туда трубы.

Петр Кузнецов: То есть это входит все-таки?

Иван Кожаев: Без вот этого кессона, что мы видели на экране, то есть на выпуске, без металлической емкости, вот это бурение – только одна труба остается на выходе, без насоса, без ничего. Это бурение.

Петр Кузнецов: Если Оля посмотрит подробную инструкцию на Youtube, сможет ли сама пробурить?

Иван Кожаев: Нет, пробурить, конечно, она не может.

Ольга Арсланова: А где я возьму такую…

Иван Кожаев: Это довольно сложный процесс. Многие думают, что взяли, опустили туда трубу… Есть несколько видов бурения. Многие пытаются сами пробурить. Но это неглубокие скважины. Ну, метро 20 можно пробурить самостоятельно. Скважины, которые находятся на глубине 30 м и глубже (песчаные скважины, скважины на известняк), о чем вы говорили…

Ольга Арсланова: Камень просто пробурить…

Иван Кожаев: Это довольно плотный известняк. И не всякая машина может его взять. Нужно специальное дорогостоящее оборудование, чтобы…

Ольга Арсланова: Поэтому так другого.

Иван Кожаев: Конечно. И используется три машины. Если мы берем крупногабаритные, там три машины. Три человека работает в бригаде.

Ольга Арсланова: Наши соседи все-таки решили потратиться. Вызвали эту бригаду, ваших коллег. Несколько часов мы слышали жуткий гул по соседству, потому что бурили. Все-таки пробурили. Заплатили огромные деньги – вода идет красная. И им говорят: "А все, работа сделана. Ну, такая у вас теперь вода. Деньги мы вернуть не можем". Как определить, есть ли смысл на этот участке бурить скважину? Потому что, я так понимаю, где мы говорим о Подмосковье (где действительно почва проблемная: это глина, суглинок и непонятные примеси), где гарантия, что ты такую воду не получишь? Ей и мыться нельзя, и пить ее нельзя. Зачем эта скважина нужна?

Иван Кожаев: Когда у нас получается, что пробурили, а там красная вода – это говорит о том, что в воде очень много растворенного железа. И когда она окисляется, она получается рыжая, желтая. Поэтому, чтобы ее использовать, нужна водоподготовка. Это серьезные очистные сооружения. Чтобы понять, какое очистное сооружение нужно, делается химический анализ воды, выявляется, что находится в воде, после чего подбирается соответствующее оборудование и размещается уже в доме.

Петр Кузнецов: То есть по этому примеру мы можем сказать, что бригада что-то не сделала.

Иван Кожаев: От бригады это не зависит.

Петр Кузнецов: Она не ознакомила.

Иван Кожаев: И невозможно ознакомить.

Ольга Арсланова: А вы не можете знать, что конкретно в этой зоне такая почва, такая вода?

Иван Кожаев: Если мы бурили где-то рядом, мы можем сказать, что здесь…

Петр Кузнецов: На соседнем участке. То есть, скорее всего, у Оли такая же вода потечет?

Ольга Арсланова: Поэтому я сделала колодец. Там хорошая вода.

Иван Кожаев: Даже если у ближайших соседей вы спросите, кто бурил уже, какая у них вода, соответственно, вы можете понимать, какая вода будет и у вас и на какой глубине это будет.

Петр Кузнецов: То есть на первых экспериментируют. Только главное решиться, кто первый вызывает…

Ольга Арсланова: Поэтому некоторые, как я, выбрали колодцы. Но о проблемах колодцев мы тоже поговорим.

Петр Кузнецов: Давайте послушаем Петра.

Ольга Арсланова: А вы что выбрали?

Зритель: Позвольте задать вопрос. Скажите, какая скважина требует лицензирования, а какая скважина не требует лицензирования? И какая там ответственность грозит за эксплуатацию скважины?

Петр Кузнецов: Отличный вопрос, из которого мы вообще узнали, что требуется лицензирование. Пожалуйста.

Иван Кожаев: Скважины на известняк требуют лицензии. А скважины, которые делаются на песок, не требуют лицензии.

Ольга Арсланова: А что это такое?

Петр Кузнецов: Должно быть предварительное изучение, чтобы понять?

Иван Кожаев: Нет. Любые скважины, которые делаются на песок, не требуют лицензии. Скважина на песок может быть и глубиной 10 м, и 20 м, и 30 м.

Петр Кузнецов: Чтобы узнать, что там песок, нужно же предварительно.

Иван Кожаев: Нет. В любом случае сперва идет песчаный горизонт, а потом идет уже известняк. Это всегда. И поэтому колодцы также делаются на песок, ставятся. Только колодец – это накопительный резервуар, а скважина – это проточный, где фильтр ставится уже в сам водоносный горизонт. Соответственно, что вы колодец ставите, который не надо лицензировать, что делаете скважину на песок, но то же самое – лицензирование не требуется. А артезианские скважины, скважины на известняк требуют лицензирование.

Петр Кузнецов: Лицензирование – это дополнительные затраты.

Иван Кожаев: Это дополнительные затраты на лицензирование, дополнительные затраты на пользование водными ресурсами.

Петр Кузнецов: Чтобы сложить нам эту историю, лицензия – это сколько в среднем?

Иван Кожаев: Не скажу, потому что это уже не наша зона.

Петр Кузнецов: А что, если человек захочет артезианскую воду, например?

Иван Кожаев: Сможем пробурить. А дальше надо будет идти уже в органы самоуправления.

Петр Кузнецов: А как узнать, что это именно артезианская, а не фильтровая, например?

Иван Кожаев: Мы выдаем паспорт скважины. Сперва мы заключаем договор. По окончании бурения мы выдаем паспорт скважины: какая глубина, какая скважина, какой ствол и более подробно.

Ольга Арсланова: Давайте разберемся с колодцами. Многие с одной стороны хвастают и жалуются, потому что хорошо делать колодец, где грунтовые воды высокие. Правильно я говорю? Так называется?

Иван Кожаев: Тоже не очень хорошо.

Ольга Арсланова: То есть ты делаешь колодец – у тебя там все время вода есть. А, с другой стороны, на таком же участке очень сложно установить септик-канализацию, в частности, бетон. Это то, с чем столкнулись мы. Потому что бетон – он хочешь, не хочешь, все равно эту воду пропускает. И что же делать? Это вообще нарушение технологии, или это особенности почвы, и тут только осталось с этим смириться?

Иван Кожаев: Сейчас делают новые септики, которые можно устанавливать в высоких уровнях в грунтовых водах – это биостанции. Они из полипропилена. И на выходе дают уже 98% очистки. Соответственно, никакая влага, никакая высокая вода не повлияет и не вытолкнет их. Моделей септиков очень много: есть прямоугольные, есть продолговатые вытянутые. И у них есть свои особенности. Какие-то требуют к себе больше внимания по сервисному обслуживанию, какие-то менее требовательные.

Ольга Арсланова: Понятно. А по поводу грунтовых вод в колодце? Просто такая вода не очень чистая.

Иван Кожаев: Такая вода не очень чистая.

Петр Кузнецов: Ведь у Оли колодец.

Иван Кожаев: Так как у вас высокие грунтовые воды, здесь сделать биохимический анализ и понять, дождевая это вода или у вас идет подземная река. Куда вам установили колодец.

Ольга Арсланова: Но мыться такой водой в любом случае можно? Просто употреблять нежелательно.

Иван Кожаев: Все зависит от того, какой будет химический анализ.

Петр Кузнецов: Иван, что вы делаете в межсезонье? Я имею в виду в зимний период.

Иван Кожаев: Работаем. Делаем отопление. Потому что зимой чаще всего делается отопление. Весной и осенью – септики и скважины. Сейчас, конечно, дороги закрыты многие. Поэтому бурение приостанавливается.

Петр Кузнецов: Но все-таки основной заработок приходится, если о сезонах говорим, естественно, на середину года, на летний… Больше заказов, больше проектов.

Иван Кожаев: Лето – это септики, это кессон, это обустройство. Зимой – это больше отопление.

Петр Кузнецов: А отопление больше денег приносит?

Иван Кожаев: Да.

Ольга Арсланова: Газовое в основном или электрическое?

Иван Кожаев: Газовое, электрическое.

Петр Кузнецов: Самый сложный проект, с которым вам приходилось сталкиваться? Какой-то очень сложный заказ…

Ольга Арсланова: Который вам в страшных снах теперь приходит.

Петр Кузнецов: А, может быть, вы даже и на стадии проектирования уже от него отказались.

Иван Кожаев: Даже не могу вспомнить.

Петр Кузнецов: Со всем справляетесь?

Иван Кожаев: Да.

Петр Кузнецов: А не находили вы ничего случайно при бурении?

Иван Кожаев: Нет, к сожалению, не было таких…

Петр Кузнецов: Интересно, если в таком случае вы что-то найдете, это вам принадлежит или человеку?

Иван Кожаев: Это сдать государству и 25% будет полагаться мне из найденного.

Петр Кузнецов: Хозяин не увидит, что вы взяли.

Ольга Арсланова: Нет. Тут одна недавно не сдала клад золотых слитков – все, теперь сидит в тюрьме. Смотрите, вопрос: у нас -45. В регионе бывает. Канализация не замерзнет?

Иван Кожаев: Смотрите, если мы говорим о биостанции, то там постоянная температура +15 градусов. И замерзнуть там нечему. Так как процессы жизнедеятельности выделяют газ, метан, после чего станция находится всегда в теплом режиме.

Петр Кузнецов: Остается 30 секунд. Можно кратко: вы не боитесь, что вашу профессию заменят роботы?

Иван Кожаев: Нет.

Петр Кузнецов: Потому что вы как раз на выход первые же.

Иван Кожаев: Нашу профессию тяжело заменить, потому что здесь каждый выезд на объект – это индивидуальный подход к каждому заказчику, к каждому клиенту. Здесь нельзя подогнать все под одну гребенку, под один шаблон.

Петр Кузнецов: Спасибо. Иван Кожаев, инженер по наружным коммуникациям. И рубрика "Профессия".