Андрей Михеев: Чужих мы не берем - свои должны работать

Гости
Андрей Михеев
директор Колыванского камнерезного завода
Алексей Дорохов
мастер по производству художественных изделий

Марина Калинина: Прямо сейчас "Промышленная политика" – наша еженедельная рубрика, в которой мы рассказываем о российских предприятиях, которые продолжают, несмотря на проблемы и кризис в стране, работать и создавать российскую продукцию, причем успешно, конкурируя с зарубежными странами и предприятиями. Сегодня будем говорить об уникальном заводе – это Колыванский камнерезный завод, который находится на Алтае. У меня в гостях сегодня Андрей Михеев – это директор предприятия – и Алексей Дорохов, мастер по производству художественных изделий. По традиции моя коллега Анна Тарубарова съездила на завод, посмотрела, что там происходит, и вы сейчас поймете, почему я назвала его уникальным, а дальше мы уже будем разговаривать в студии с гостями.

СЮЖЕТ

Марина Калинина: Вот такой вот сюжет об этом замечательном предприятии. Ведь заводу сколько? – больше 200 лет?

Андрей Михеев: 215 лет в этом году.

Марина Калинина: Как удалось сохранить? Притом что, скорее всего, в те же 1990-е гг. и даже, может быть, позже он был практически банкротом.

Андрей Михеев: Да, было такое. Но потом этот завод передали все-таки в "Автодор". На завод обратил внимание губернатор Александр Богданович Карлин. И начали жить: пошла помощь от руководства края – следят, смотрят за нами, помогают.

Марина Калинина: То есть поддержку государства вы все-таки чувствуете?

Андрей Михеев: Да.

Марина Калинина: Хотя бы на месте, в крае своем?

Андрей Михеев: Да, конечно. Краевая администрация нам очень сильно помогает – выжить, работать.

Марина Калинина: Какую продукцию в основном производит завод помимо таких небольших изделий? Что еще?

Алексей Дорохов: У нас отделочный камень – гранит. Ритуальные услуги – памятники. Но самый такой конек – это флорентийская мозаика. Раньше в царское время делали большие монументальные вещи, украшали дворы императорского величества, которые делали подарки и в Париже, и в Лондоне, везде, по всему миру. Почему… была очень богата и известна? А сейчас основной такой тезис сконцентрирован именно на флорентийской мозаике, потому что мы делаем и художественно, и в больших объемах, то есть в промышленных. Это такой очень сложный кластер, чтобы сделать высокохудожественно и в больших объемах. В России таких объемов никто не делает. Делают частные мастерские; иногда они там по очень художественным качествам превосходят нас, потому что очень долго, кропотливо сидят. У нас очень сжатые сроки и такие большие объемы – представьте мозаичное панно 1х3 метров – а их надо сделать за короткие сроки. Плюс очень богатая палитра камня на Алтае, она до конца еще не изведана. То есть по старым археологическим докладам еще…, когда были первые разведки, которые представляли Екатерине, было найдено только 45 месторождений. На сегодняшний день используется всего 5 цветных камней…

Марина Калинина: 45 месторождений – это на Алтае?

Алексей Дорохов: На Алтае, в Алтайском крае. Почему именно решили на этом месте делать? Когда горнорудное дело переместилось в Барнаул… Это как бы одно зерно и два начала: то есть горная промышленность зарождалась в Сибири и на Алтае и художественная переработка камня в таком большом объеме. То есть мы остались единственными с тех пор, с царских времен (были Петергофская, Екатеринбургская). Мы сохранили тот, наверное, какой-то дух, который нас оберегает, содержит, который не дает нам развалиться. Наверное, каждый рабочий ощущает, то есть он сам житель поселка.

Марина Калинина: Раз уж мы заговорили о рабочих, какой вообще коллектив? – какой возраст, кто работает? Это какие люди, откуда они? Это местные или вы их собирали по всей стране?

Андрей Михеев: Это местные специалисты. Средний возраст у нас, можно сказать, молодой – сейчас пополняется у нас коллектив, приходят молодые ребята по династии: у них родители работали, сейчас приходят их сыновья, стараемся их взять. Опыт у них есть богатый. Чужих у нас нет, только все свои. Чужих мы не берем. Зачем? Почему? Потому что свои должны работать, поколение в поколение идет, поэтому так все происходит.

Марина Калинина: А где этому учатся? Или это нужно прийти на завод, сначала бумажки поносить, потом постоять за спиной и понаблюдать? Как процесс обучения происходит?

Алексей Дорохов: У нас просто ученик месяца три вникает. Человек приходит – смотришь, присматриваешься к нему, как у него моторика развита, чувствует ли он световую гамму. Я сам по образованию художник-дизайнер, то есть я и проектирую, и от начала до конца все это контролирую. Присматриваешься к людям; методом отсева – больше никак. В России по художественной переработке нигде так не учат – только в Свердловске, но оттуда вряд ли ребята поедут к нам в глубинку в Сибирь, приходится как-то своими силами…

Марина Калинина: Тем более Андрей же сказал, что чужих вы не берете.

Алексей Дорохов: Не берем – все свои. Так постепенно приучаем, работаем.

Марина Калинина: Работать с камнями – это вообще сложно? Какое ощущение, когда берешь камень и нужно из него что-то сделать? Одно дело нарисовать на бумаге, разложить цвета. Но камень ведь может себя по-разному повести потом.

Алексей Дорохов: Это очень такое сложное монументальное произведение флорентийское, потому что он непредсказуем. То есть как бы ты там ни спроектировал изделие, грубо говоря, на примерно 60% ты уверен, а остальное диктует сам камень. То есть при шлифовке где-то вылезет, где-то тон увеличится, где-то, наоборот, побледнеет. И уже с большим мастерством, с большим временем, опытом можешь как бы заранее предугадать. Потому, вы видели, мозаичное панно такие получаются большого размера – можно сказать, шедевры мирового значения. Это очень большая кропотливая работа. Я думаю, это надо любить свое ремесло. Как раньше у нас принято так на сленге говорить: "Деды любили". Это надо любить и уважать, сопереживать – тогда родится шедевр.

Марина Калинина: А что вообще сейчас? Вы же общаетесь со своими коллегами из других предприятий – что вообще сейчас происходит в этой области, в этой сфере промышленности?

Андрей Михеев: Честно говоря, как Алексей Юрьевич сказал, они делают педантично, то есть единственные вещи – долго и тщательно. У нас все-таки производство идет по заказам; помимо этих заказов у нас частные заказы. В основном администрация заказывает – это у нас больницы, школы, министерства образования и все остальное. Поэтому при программах губернатора, которые идут, любая школа, и мы делаем свои вещи именно по тем эскизам, заказам, которые они хотят там видеть. Поэтому другие, насколько я знаю, не делают этого. То есть эксклюзив: у них свое есть, у нас… Можно сказать, хорошие вещи мы начали делать в последнее время, и пошел спрос.

Марина Калинина: А с "Автодором" вы сотрудничаете до сих пор?

Андрей Михеев: А мы их предприятие, мы их ГУП, поэтому у нас и…

Марина Калинина: И что вы для них делаете?

Андрей Михеев: Ну как? Тоже под заказ. У них бордюр мы делаем, плитку, облицовку. По Барнаулу мы делали – через Барнаул… Там туристический кластер есть, мы туда сделали полностью облицовку: это шары гранитные, плитка, парапеты, бордюр. Сейчас планируем… В принципе, у нас идут переговоры по поводу художественного музея – сделать ступени и облицовочку снаружи – а дальше будем смотреть. Вроде бы разговор, что будем еще внутри в фойе ставить свои эксклюзивы – это вазы, мозаика на полы и мозаичные панно разной структуры.

Марина Калинина: А вот основные ваши конкуренты – это кто?

Андрей Михеев: По Алтайскому краю у нас конкурентов нет.

Марина Калинина: Ну мы сейчас всегда берем китайцев каких-нибудь, еще кого-то…

Андрей Михеев: Да, китайцы берут ценой. Они не делают такие мозаичные панно, художественные изделия; у них также бордюр, плитка идет, облицовка и все остальное.

Марина Калинина: А вот эти шары, которые тоже стоят и в Москве, кстати – их кто делает?

Андрей Михеев: Делает Урал и мы делаем. Но Урал ближе нас, и о нас, насколько я понял, никто не знает и не слышал.

Марина Калинина: Вот сейчас узнают и услышат.

Андрей Михеев: Да, будем надеяться на это, что пойдут обращения. Все-таки мы готовы работать, перспективы у завода есть. Мы и нынче приехали, даже сегодня выставка здесь открылась на ВДНХ – были там, смотрели оборудование, планируем сделать закупки, поменять какое-то оборудование и запускаться в работу.

Марина Калинина: А оборудование старое или вы потихоньку обновляетесь?

Андрей Михеев: Начали сейчас делать. То есть проводим ППР… станочному оборудованию – то, что было старое, восстанавливаем. Как только восстанавливается какой-то станок, мы сразу принимаем человека. Дальше планируем, конечно, взять более-менее современную технику, то есть и точность будет уже более-менее нормальная, и все остальное. И, конечно, будет увеличиваться объем. Ну и за счет, думаю, объема все-таки и цена упадет, потому что дороговато.

Марина Калинина: Дороговато получается?

Андрей Михеев: Да, есть такие моменты: на какие-то изделия ценник есть. Поэтому за счет объемов мы думаем все-таки снизить себестоимость, чтобы у нас увеличилось…

Марина Калинина: А сырья-то хватает на такие красивые вещи, которые вы делаете? Или иссякает все-таки количество месторождений?

Алексей Дорохов: Нет, сырья еще, может быть, ближайшую тысячу лет, если в полном режиме, не исчерпать. Потому что тектонически горы Алтайского края совсем молодые, не как Урал. И камень, который неповторим – мы за ним ездим к притоку Кумир (Чарыш). Сама горная палитра вот этих камней находится именно там. Вблизи ревневская яшма и Белорецкий кварцит (его так называли раньше – белоречит). Такой камень неповторим. Это формировала тектоника – окиси титана, металлов, полуметаллов, которые именно делают такую насыщенность камней. И когда пилишь камень, два раза не повторяется: то есть вроде откуда упал – с горной массы порода – распилишь, берешь рядом и распиливаешь то же самое, а он неповторимый, такого нет. Во флорентийской мозаике даже повторяешь, бывает, на заказ работу – просто повторяешь, заказчикам понравилось – как в живописи, копии не получится: она по своему стилю, по своей технике… Своеобразный камень дает эту глубину, какую-то тайну, которую все, кто любитель камня, любят и ценят.

Марина Калинина: Жалко, что вы не привезли – сейчас бы показали, какую красоту вы делаете.

Пишут нам зрители – кстати, вы можете нам и звонить в прямой эфир и задавать вопросы гостям сегодняшним – что камни имеют вред: когда их распиливаешь, от них пыль, в них содержатся вредные вещества. Как вы с такими камнями работаете? Не опасно ли для здоровья?

Андрей Михеев: У нас вредное производство, да – это и пыль, и вибрация, и шумы. У нас все, что положено, мы с людьми, естественно, получаем – и дотации, и соцпакеты, и все остальное. Такая работа. Поэтому работаем, куда деваться? Все, естественно, идет через воду. То есть пыль как таковую мы убрали. Получается, что везде, где работает диск, пыли нет, она с водой везде идет. Поэтому от пыли мы отошли.

А про вредность я вам скажу одно: что яшму взять, что кварцы, что порфир – они, между прочим, как обереги идут.

Марина Калинина: Да?

Андрей Михеев: Именно наш камень. Яшма – свой оберег, там много каких-то… Даже любовь туда включают.

Марина Калинина: Ничего себе.

Андрей Михеев: А Белорецкий кварцит – тоже свойства есть и неплохие. Честно сказать, радиации нет точно.

Марина Калинина: Понятно.

А вот в коллективе работают в основном мужчины? – все-таки труд такой достаточно тяжелый пилить эти камни. Или женщины тоже есть?

Алексей Дорохов: Женщины работают – они занимаются именно флорентийской мозаикой, делают тонкие шкатулки. А грубая промышленность, как большие распиловки слябов – мужчины работают. Женщины как бы более утонченно работают во флорентийской мозаике, шкатулки делают.

Андрей Михеев: Мозаику делают у нас именно женщины.

Марина Калинина: То есть они вот эти кусочки собирают?

Андрей Михеев: Да, женской рукой…

Алексей Дорохов: …и гением.

Андрей Михеев: …своей красотой добавляют любовь в то, что они производят.

Марина Калинина: А молодежь охотно идет вообще на предприятие?

Алексей Дорохов: В последнее время да, потому что завод вышел на такой уверенный, стабильный горизонт в финансовом плане. То есть зарплата стабильная. Для населенного пункта – мы находимся в уголке – зарплата в 35-40 тысяч даже по меркам Барнаула очень высокая.

Марина Калинина: Даже не по меркам Барнаула – вообще зарплата нормальная, на нее в принципе можно жить не только в Барнауле.

Алексей Дорохов: Точно.

Андрей Михеев: У нас сдельная работа: человек выполнил объем и получил за это деньги. Кто хочет у нас зарабатывать, те зарабатывают.

Марина Калинина: Но все-таки мне интересно, как за такой достаточно короткий период времени… Вы же недавно пришли туда работать директором…

Андрей Михеев: Полтора года.

Марина Калинина: Как вам удалось поставить предприятие на ноги, чтобы дела как-то в гору пошли? Только ли причина в "Автодоре", что он так помог и пошли заказы? Может быть, какая-то политика ваша такая специальная, может быть, какие-то хитрости в управлении?

Андрей Михеев: Да никаких хитростей: просто люди в меня поверили, а я в них. Вот и все.

Марина Калинина: А как вот так получается?

Андрей Михеев: Ну все спонтанно, можно так сказать. Наверное, поняли друг друга, немножко пообщались, и все пошло. То есть люди понимают, что вера есть, зарплата дается. Хочешь заработать – работай, зарплата будет; не хочешь работать – понятное дело, что у кого-то жена будет ругаться, у кого-то муж. Поэтому люди работают, стараются. Сейчас нет таких проблем, чтобы кто-то сидел на перекурах. Все желающие могут заработать. Даже есть некоторые моменты, что люди остаются. Да, вредники, согласен с этим, но есть сроки, их надо выполнять. Естественно, чем за меньший срок они делают, тем большую зарплату они получают. Был момент такой, что по концу того года до 100 тысяч доходило именно у наших девчонок, которые делают вот эти мозаики.

Марина Калинина: У вас сейчас большой проект – для Калашникова вы делаете вот эту мозаику. Вот он закончится, что дальше будет?

Алексей Дорохов: В этом году мы уже не успеваем, но у нас большой заказ на Казахстан частный. Он большой любитель камня, он и раньше с нами сотрудничал, но были руководители, которые не нашли общий язык. Сейчас, на данном этапе он не останавливается, то есть мы будем и в дальнейшем. Сейчас выполняем большой заказ на Москву – тоже флорентийская мозаика – то есть Москва заинтересовалась. То есть сложности, которые у вас в Москве – у вас такого, к сожалению, не делают.

Андрей Михеев: И цена-качество тоже.

Алексей Дорохов: Да.

Марина Калинина: Вот спрашивают, существует ли Интернет-магазин вашей продукции.

Андрей Михеев: Он есть, но он старенький. Мы сейчас договор заключили по Алтайскому краю с нормальными компьютерщиками, дизайнерами – сейчас будем делать сайт, полностью выводить его в Интернет с видео, со всеми нюансами. То есть все-таки надо перерабатывать, чтобы люди видели это все. Пока он старенький.

Марина Калинина: Спрашивают еще: "Добрый вечер. С нефритом вы работаете?" В Бурятию вас приглашают – говорят, его там много.

Андрей Михеев: Это понятно. Нет, мы работаем только с алтайским камнем, чужой не берем.

Марина Калинина: Ну что же вы такие консервативные.

Андрей Михеев: Мы вышли на то, что есть алтайский камень, палитра хорошая – зачем мы будем брать другой?

Марина Калинина: Пишут люди, высказывают свое мнение: "В Ленинградской области есть камень любого цвета, просто этим никто не занимается". С вашей точки зрения, почему это происходит? Почему не занимаются камнями? Это очень сложный процесс, этот бизнес? Или специалистов у нас не хватает в этой области?

Андрей Михеев: Почему? Специалисты есть, есть частные люди, которые сами занимаются этим делом, есть даже с ювелиркой, то есть с драгоценными металлами – серебро, золото. Вопрос в чем? Да, они делают кропотливо, у них есть свои покупатели, то есть ценители камня. Если таких нет, то, честно говоря, со сбытом очень тяжело.

Марина Калинина: А почему тяжело со сбытом?

Андрей Михеев: Люди, может быть, еще камень не поняли. Единичные случаи, когда человек-ценитель приходит, и постоянно те же самые люди покупают, вот в чем дело. Мелочевочка такая – шкатулочки, сувенирные изделия, которые мы делаем – придут, на подарки берут (сейчас и на Москву начали брать, за границу у нас мозаичные панно начали брать). А вот в основном такие вещи, у которых хорошая художественная ценность, берут одни и те же. То есть у них коллекция, и они ее продолжают именно с нашим заводом. А у других… Да, они работают, они делают эксклюзивы, то есть единичные случаи. Они это делают кропотливо, как мы уже говорили – может быть, месяц, два, три, полгода. Сделал и продал, грубо говоря, на заказ.

Марина Калинина: Какие основные проблемы и какие планы на ближайшее будущее, как их решать?

Андрей Михеев: Проблем, можно так сказать, нет – есть только трудности, мы их преодолеваем. Естественно, хотелось бы обновить станочное оборудование, то есть взять более-менее современные станки, которые есть на данный момент. Мы к этому идем – скорее всего, будем брать. Естественно, будет станочное оборудование, будет и коллектив пополняться. С этим тоже тяжеловато.

Марина Калинина: Какое-то еще направление будете себе разрабатывать?

Андрей Михеев: Все-таки планируем делать ювелирные изделия.

Марина Калинина: Ювелирные изделия?

Андрей Михеев: Будем к этому все-таки подходить. На заводе раньше это было, они делали. Сейчас как таковых специалистов таких нет, но я думаю, что мы научимся и будем то же самое делать, что сейчас делают эксклюзивно.

Марина Калинина: В следующий раз привозите, ладно?

Алексей Дорохов: Обязательно.

Марина Калинина: Чтобы хоть посмотреть, как это вообще выглядит. Спасибо большое. У меня в гостях были Андрей Михеев, директор Колыванского камнерезного завода, и Алексей Дорохов, мастер по производству художественных изделий. Так что промышленность у нас в стране все-таки есть.

О Колыванском камнерезном заводе, которому в этом году исполнится 215 лет!