Павел Медведев: Дорогие сограждане! Не совершайте юридически значимых действий с финансами, не поняв до конца их последствий!

Гости
Павел Медведев
доктор экономических наук

Ольга Арсланова: Итак, россияне недовольны, по-прежнему недовольны коллекторами. По данным Национальной ассоциации коллекторских агентств, за 9 месяцев 2017 года количество жалоб на действия коллекторов увеличилось более чем на треть по сравнению с прошлым годом. При этом доля жалоб на грубое обращение, угрозы жизни и здоровью, порчу имущества осталась на том же уровне, что и в прошлом году несмотря на то, что тогда закон о взыскании долгов с физлиц еще не вступил в силу.

Юрий Коваленко: По данным Федеральной службы судебных приставов, за этот же период к ним поступило более 9 тысяч обращений граждан с аналогичными обращениями. Общая сумма штрафов составила почти 7.5 миллионов рублей. Вывод экспертов: закон не смог справиться со своей главной задачей – защитить граждан от беспредела и грубого обращения.

Ольга Арсланова: В Госдуме сейчас уже лежит законопроект, который еще больше ужесточает наказание для коллекторов – вплоть до 12 лет тюрьмы за превышение полномочий. Но опять же напомним, что в последние годы было принято несколько законопроектов, которые регулировали деятельность по возврату долгов, но проблема до сих пор не решена, и очень много за последнее время жалоб и серьезных историй. В частности, детский сад на Ботанической улице в Москве получал анонимные звонки о задымлении, детей эвакуировали, а оказалось, что это звонили коллекторы. Эксперты сейчас надеются, что перспектива реального тюремного срока действительно может оказаться стимулом для коллекторов, потому что увеличение штрафов, судя по всему, не помогает.

Будем вместе разбираться, какие нам законы нужны, какие будут работать, а какие нет, с Павлом Медведевым, финансовым омбудсмен. Павел Алексеевич, здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Павел Медведев: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Вообще увеличение жалоб кажется довольно логичным, потому что люди наконец-то узнали, что у них есть права, новые права и что эта деятельность как-то регулируется. Вероятно, они стали более внимательными к этим случаям нарушений.

Павел Медведев: Получили информацию о том, что можно пожаловаться? Да, я это так объясняю. Потому что ничего не изменилось.

Юрий Коваленко: Так а почему? Закон должен был работать, закон планировали умные люди.

Ольга Арсланова: А вот почему ничего не изменилось – это второй вопрос.

Павел Медведев: Нет, закон делали популисты, может быть, и очень умные. И было совершенно очевидно, что закон не про то. Вы все время идете на поводу у этих популистов: вы все время говорите, что коллекторы что-то не так сделали. Как правило, вовсе не коллекторы. Вот те бандиты, которые подожгли мальчика маленького, не были коллекторами никогда, не то что в тот момент, когда поджигали, а никогда.

Ольга Арсланова: Давайте тогда разберемся с терминологией.

Павел Медведев: Давайте.

Ольга Арсланова: Есть хорошие коллекторы и плохие, "белые", "серые", "черные" коллекторы?

Павел Медведев: Есть коллекторы и неколлекторы.

Ольга Арсланова: В чем разница?

Павел Медведев: Есть коллекторы, и это теперь имеет юридический смысл, спасибо этому закону (все-таки какая-то польза от него есть).

Ольга Арсланова: То есть это некие зарегистрированные лица с профессиональной деятельностью.

Павел Медведев: Именно так. И они и раньше, пока не было этого закона, старались сделаться респектабельными, как когда-то в начале 1990-х гг. некоторые банкиры хотели сделаться респектабельными, и некоторые из этих некоторых преуспели, сделались респектабельными. Так и коллекторы стараются сделаться респектабельными, и они не ведут себя как бандиты. Другое дело, что некоторые из них, многие из них не очень хорошо образованы, у них очень маленькие зарплаты вопреки общественному мнению, и нанять человека с университетским образованием довольно трудно. Тем не менее чтобы кто-нибудь из них подумал, как бы эту бутылку с зажигательной смесью бросить в окно – такого не бывало. Максимум какое нарушение они могут сделать – это звонить слишком часто вопреки этому новому закону.

Юрий Коваленко: Но ведь страдают-то не от полноценных коллекторов, не от единственных этих лицензионных "белых" коллекторов, а вот именно от этих людей, которых и не знаешь, как и назвать.

Павел Медведев: Правильно.

Юрий Коваленко: Кто эти люди?

Павел Медведев: И что, еще один закон примем про тех, кто не является коллекторами, кого невозможно поймать, потому что полиция этим не занимается, и их будем сажать на 12 лет?

Юрий Коваленко: То есть людей не защитить от неколлекторов?

Павел Медведев: Ну не таким образом.

Ольга Арсланова: Подождите, правильно ли я понимаю, что действительно 70% всех жалоб – это жалобы на "серый" сектор (микрофинансовые организации и нелегальные коллекторы, назовем их так, или неколлекторы, как вы сказали)?

Павел Медведев: Неколлекторы, да.

Ольга Арсланова: Люди на них жалуются, но тем не менее в какой-то зоне эти люди продолжают работать. Вероятно, на них все равно должен распространяться этот закон, и по этому закону их можно каким-то образом привлечь, но почему-то этого не происходит.

Павел Медведев: Нет, сейчас нет.

Ольга Арсланова: Почему их никто никак не регуляция?

Павел Медведев: Этот закон на них точно не распространяется, потому что неидентифицируемы, на них должны распространяться права полицейских, а, к сожалению, заставить полицейского воспользоваться своими правами довольно трудно.

Ольга Арсланова: То есть, по-вашему, речь идет о тех МФО, которые никак не зарегистрированы и не участвуют…

Павел Медведев: Нет, речь идет о людях, которые пытаются либо для той организуют, в которой они работают, но скрывают это, либо, так сказать, на аутсорсинге (тот бандит, который бросил бутылку, был на аутсорсинге).

Ольга Арсланова: Так пускай отвечает его организация за это.

Павел Медведев: Организация должна была бы отвечать, но она скорее всего не ответит, потому что она от него открестится. С ней он никаких договоров не заключал, и по сведениям, которые мне удалось собрать, на которых печатей, к сожалению, не стоит никаких, этот человек имел положительный опыт такого самодеятельного аутсорсинга: он для какой-то компании добился возврата долгов, и она ему долю выплатила. Он решил еще для одной компании еще один долг добыть в надежде, что она ему выплатит долю. В каком-то смысле компания ни при чем, хотя, может быть, потихоньку, шепотом она и договаривалась с этим бандитом.

Юрий Коваленко: Но ведь в любом случае как работодатель работнику, аутсорсинговому наемному работнику, на договоре подряда каким-то образом…

Павел Медведев: Ну не было договора, я вам говорю, не было.

Ольга Арсланова: То есть не докажешь.

Юрий Коваленко: То есть никак не доказать?

Павел Медведев: Не было договора, но было три визита этой семьи в полицию, до того, как бросили бутылку, трижды угрожали, и семья не поленилась пойти в полицию, полиция поленилась встать со стула и пойти выяснить, кто же это такой угрожает этой семье. А зато потом, когда бросили бутылку, понапринимали законов очень в пользу народа.

Ольга Арсланова: А почему вы так скептически относитесь в этим законам? Если коллекторы их соблюдают, то есть все по нормативу (столько-то раз можно позвонить, вежливым голосом попросить), то, в общем, и бояться нечего, их на 12 лет не посадят.

Павел Медведев: Правильно. Приняли закон как обычно: потеряли за углом, а приняли закон под фонарем. Проблема как была, так и осталась, и она в другой зоне лежит – она лежит в зоне ответственности полиции. Полиция должна быть активной. Вот приходит ко мне жалоба, что звонят, угрожают, проклинают, присылают снимки обезображенных стен в подъезде. Я пытаюсь связаться с полицией. Для чего? Для того чтобы полиция своими методами определила, кто же это делает. И я оказываюсь бессильным, потому что полиция не то что методы свои не применяет, а, повторяю, со стула не встает, не открывает уголовное дело, в рамках которого только и можно было бы поймать.

Ольга Арсланова: А чем аргументируют?

Павел Медведев: Да ничем. Отказывают, вежливо пишут, что вы можете пожаловаться в суд и в прокуратуру. Человек жалуется в прокуратуру, прокуратура, как правило, требует возбуждения уголовного дела, дело возбуждается, тут же закрывается, опять человек жалуется в прокуратуру, и вместо того чтобы заниматься борьбой с этим мерзавцем, который продолжает гадить в подъезде, человек борется с правоохранительными органами.

Юрий Коваленко: А почему действительно не обязать эти организации обращаться исключительно через службу судебных приставов? Судебных приставов у нас, кстати, бояться куда больше.

Ольга Арсланова: Отменить коллекторов – это самое популярное SMS у нас. Давайте вообще их отменим.

Павел Медведев: Подождите, как через службу? Поручить эту работу службе судебных приставов?

Ольга Арсланова: Да.

Юрий Коваленко: Да.

Павел Медведев: Да? А финансировать как?

Юрий Коваленко: Вы знаете, судебные приставы очень активно работают. То есть вместо того чтобы арестовать, допустим, треть счета от зарплаты, они берут и просто снимают с зарплатной карточки все деньги – так тоже бывает.

Павел Медведев: По-разному.

Юрий Коваленко: И их боятся куда больше.

Павел Медведев: Когда надо алименты взыскать, так это намучаешься. Вот 22 года моей депутатской деятельности в основном – ну не в основном, я преувеличиваю, но в значительной степени – были посвящены тому, что мои помощники, помощницы находили алиментщика, доказывали, что он работает, и просили взыскать с него алименты.

Юрий Коваленко: Это в рамках закона?

Павел Медведев: В рамках закона не получалось.

Ольга Арсланова: А он специально наличными всю зарплату получал?

Павел Медведев: Нечего взыскать, пишет.

Юрий Коваленко: То есть только коллекторы могли бы помочь здесь?

Павел Медведев: Нет, коллекторы тут ни при чем. Если коллекторы – это не те люди, которые выполняют решение суда, а судебные исполнители – это не те люди, которые действуют по просьбам кредиторов.

Ольга Арсланова: То есть я правильно понимаю, что для кредитных историй кроме коллекторов мы пока не можем никого использовать? То есть в любом случае этот институт нужен?

Павел Медведев: Ну вот мы правильно…

Ольга Арсланова: Коллекторов – я использую ваше слово.

Павел Медведев: Коллекторы, да. С коллекторами, с нарушениями коллекторов мне во всяком случае, во-первых, мало поступает жалоб, во-вторых, если поступает жалоба и коллектор, действительно коллектор представился, сказал, из какой он организации, и эта организация является членом вот этого объединения…

Ольга Арсланова: Это банк какой-нибудь, например?

Павел Медведев: Нет, это не банк.

Ольга Арсланова: Я имею в виду банк, который нанял хорошего коллектора?

Павел Медведев: Неважно, кто нанял коллектора. Если коллектор из этой организации, то я звоню директору этой организации, и этот директор буквально за 2 часа прекращает то безобразие, очень умеренное безобразие, которое допускает этот коллектор. Если коллектор не входит в эту организацию, все равно этот директор мне такую услугу оказывает: он в течение суток находится организацию, и несмотря на то, что она формально не должна ему подчиняться, он тем не менее добивается, что этот коллектор, который что-то нарушил, извиняется, исправляется и так далее. Но это если коллектор. Повторяю, что ровно так же, тот же самый телефон (не изменился телефон у директора) был до принятия этого закона, и ровно так же этот директор реагировал: 2 часа, если коллекторское агентство и член его организации, и сутки, если не член организации. Для чего закон-то принимали?

Ольга Арсланова: Послушаем Владимира из Краснодара, потом продолжим разбираться с законами. Здравствуйте, Владимир.

Зритель: Здравствуйте. Я бы хотел сказать, что это, конечно, очень красивые слова: коллекторы и так далее. Это все пришло из Запада, а у нас российский менталитет, и получается таким образом, что люди берут кредиты, а потом просто не платят. Поэтому у меня другое предложение. Вот мы же взяли герб от Российской Федерации – надо взять и систему… Надо убрать вообще коллекторов, добавить полномочий судебным приставам и ввести долговые ямы. Человек, который неоднократно не платит алименты – все, в центре города взять, выкопать долговую яму и…

Ольга Арсланова: Владимир, можно мы не будем вашу законодательную инициативу обсуждать всерьез?

Зритель: Один месяц посидит, потом его отпускать из этой ямы.

Ольга Арсланова: Понятно. Мы вас услышали, но, я думаю, комментировать не будем.

Павел Медведев: А можно мне Владимиру все-таки ответить?

Ольга Арсланова: Пожалуйста.

Павел Медведев: Дорогой Владимир! Вот вы идете на поводу некоторой части общественного мнения: вы думаете, что те люди, которые не отдают долги – это либо преступники, которые взяли деньги, намереваясь их не вернуть, либо крайние разгильдяи. Это не так. Еще 4 года тому назад 95% должников (правда, банков, тогда еще было мало микрофинансовых организаций) платили, не опаздывая ни на день – 95%. Из оставшихся 5% половина были милыми разгильдяями – если они опаздывали на 1 день, из банки звонили, говорили: "Как же так, вчера должен был заплатить, а не платишь?", он говорил: "Ах!", бежал и платил с опозданием в один день, в одну неделю. И только 2.5% (неизвестно, правда, не могли они или не хотели платить); только 2.5% должников-россиян могли быть заподозрены в том, что они, так сказать, злоумышленники.

Теперь из-за кризиса, из-за того, что упали доходы, планы нарушились: человек правильно рассчитал свои возможности платить и не может платить. Ни с помощью ямы, а другим способом ликвидируется проблема, велосипед уже давно изобретен: нужен институт банкротства. Теоретически он у нас есть, но он не работает абсолютно: он работает с такой интенсивностью, что 8 тысяч лет надо, для того чтобы тех людей, которые являются реальными банкротами, обанкротить. Обанкротить – это значит освободить от долгов. Надо всегда помнить, что как бы человек ни нагрешил даже, он остается человеком, и унижать его с помощью ямы нельзя, его надо спасти с помощью банкротства.

Ольга Арсланова: Павел Алексеевич, объясните все-таки, пожалуйста, кто нанимает вот этих неколлекторов? У нас люди пишут: "Нелегальный коллектор – это и есть полицейские на подработке или полицейские на пенсии, это не люди с улицы". И раз их нанимают, вероятно, они эффективнее, чем законопослушные настоящие коллекторы.

Павел Медведев: Вполне возможно, что они более эффективны, но за счет тех действий, которые они себе позволяют, я бы не хотел достигать эффективности.

Ольга Арсланова: Кто их нанимает в основном?

Павел Медведев: Трудно сказать. Для того чтобы ответственно, извините за тавтологию, ответить на ваш вопрос, нужно пойти в полицейское отделение, сесть рядом со следователем и понять, каков результат его расследования. Без расследования невозможно ничего утверждать.

Юрий Коваленко: Это если уголовное дело было возбуждено, да?

Павел Медведев: Уголовное дело абсолютно необходимо возбудить, потому что иначе расследование вести нельзя. По закону это так, и это правильно.

Ольга Арсланова: Но вот по вашим наблюдениям это в основном кто? – это банки могут быть или это в основном микрофинансы? Кто это?

Павел Медведев: Я подозреваю, что это часто микрофинансовые организации, но иногда закрадывается такое сомнение, а не банк ли. Нет доказательств и нет способа доказать. У меня способа доказать нет.

Юрий Коваленко: Но у коллектора есть на руках фактически все данные человека, который должен – они же неслучайно у него появились, в Интернете их не скачать, у полиции многих этих данных нет. Эти данные собирает исключительно банк, и в принципе отказ от передачи моих данных третьим лицам может говорить о том, что банк нарушил закон.

Павел Медведев: Правильно. Теперь если полицейский придет и докажет, что банк нарушил, вот тут-то самое интересное и начнется, причем это интересное не будет зависеть от закона о коллекторах, потому что это совсем из другой сферы.

Ольга Арсланова: У нас на связи Светлана из Ростовской области – давайте послушаем. Здравствуйте.

Зритель: Алло, здравствуйте. Можно вам такой вопрос задать? Короче, я была поручителем у одной женщины, она не смогла отдать кредит, и этот долг повесили на меня. Долг у банка выкупили коллекторы, и с меня теперь просто высчитывают пенсию – полпенсии, 50% пенсии, а у меня пенсия 8 тысяч, пятый месяц я получаю 4 тысячи.

Юрий Коваленко: Это вообще возможно и законно?

Павел Медведев: Ответ состоит из двух частей. Первая часть: а какие последствия должны были бы быть, если вы стали поручителем? Ну что это, шутка, что ли, вы подписали какую-то бумагу, что…

Юрий Коваленко: Нет, но вопрос идет о 50%, это же нельзя.

Павел Медведев: А это следующая часть вопроса. Значит, во-первых, дорогие граждане, когда вы подписываете какую-то бумагу, попробуйте понять, какие будут последствия. Если не можете понять, в этом ничего стыдного нет, законодательство довольно сложное и запутанное особенно в финансовой сфере. Войдите на сайт Ассоциации российских банков, там мой портретик в углу находится, нажмите на него, и вам сообщат телефоны мои, мои сотрудники или я разъяснят вам, какие последствия будут после того, как вы подпишите какой-то документ. Это первая часть.

Вторая часть – это та самая, о которой я говорил. Человек стал должным и, оказывается, очень не может платить. Конечно, это зверство просто с половиной пенсии, которой не хватает на более-менее терпимую (не буду говорить "нормальную") жизнь.

Юрий Коваленко: Человек не может ни лекарства купить, ни коммуналку оплатить.

Ольга Арсланова: И ниже прожиточного минимума.

Павел Медведев: Вот эту женщину по моим представлениям, в том мире, где уже велосипед изобрели, обанкротили бы через неделю, и через неделю ей бы сказали: "Если у тебя бриллиантики есть, мы придем, твои бриллиантики заберем и продадим, а холодильник твой не продадим, пылесос не продадим, потому что мы понимаем, что ты человек, ты должна по-человечески дальше жить, не говоря уже об одежде и мебели необходимой, но ты больше никому ничего не должна, потому что так получилось, такое несчастье, ты оказалась неплатежеспособной, ничего в этом стыдного нет; да, это неприятность, но это не моральный ущерб для человека".

Ольга Арсланова: Давайте Марину из Новгородской области пригласим в эфир – здравствуйте, Марина. Слушаем вас.

Зритель: Алло, здравствуйте. Слышите меня?

Юрий Коваленко: Да-да, вы в эфире.

Зритель: Вот я дозвонилась и очень рада. У вас великолепный канал, побольше опросов и чтобы наверх вся эта информация шла, чтобы там видели.

Теперь по существу. Вы знаете, первая и самая главная проблема – я буду говорить обобщенно, лично мне ничего не надо, хотя кредиты тоже есть – это нищета населения. Вот все знакомые, у кого взято – холодильник, телевизор, зубы (половина населения без зубов) – это нищета. Пенсия 10 тысяч, зарплата 15-10 тысяч, и это так живут регионы. Пока деньги будут все в Москве, так и будет безобразие продолжаться.

И самый главный вопрос по вашей части, господин омбудсмен. Дело в том, что вы должны не рассказывать нам вот это все, вода практически льется не первый год. Вы должны просто-напросто ограничить вот эти все забегаловки процентами! Куда они 800% гонят? Они потому что все по закону творят беспредел, а потом выбивают.

Ольга Арсланова: В общем, вы должны запретить микрофинансы.

Зритель: Я договорю, подождите.

Ольга Арсланова: Да, 30 секунд у вас.

Зритель: Если у банка 20%, дайте им 50% – этого вполне достаточно.

Ольга Арсланова: Понятно, спасибо.

Павел Медведев: Так. Моя обязанность – ограничить, уберечь, а ваша обязанность – пойти к вашему депутату и сказать… Президент страны Владимир Владимирович Путин уже 3 раза поручил правительству принять закон о финансовом омбудсмене, а правительство все забывает это сделать, и я все на общественных началах, могу только просить. Хорошо если собеседник человек, тогда можно до чего-то допроситься, а если он бетонная стена, то от него как горох отлетает.

Ольга Арсланова: "Расскажите, пожалуйста, как с этим дело обстоит, например, в Германии или Франции – интересно, как там с отдачей долгов", – спрашивает Воронеж. 

Павел Медведев: В Германии в одной из первых стран уже, я думаю, лет 30 тому назад создан институт финансового омбудсмена, и если долг маленький – а подавляющая часть долгов очень маленькие (из 7.5-8 миллионов безнадежных должников, то есть тех, которые 3 и более месяцев не платят, 7 миллионов имеют долги меньше 500 тысяч рублей, а половина из них всего лишь несколько десятков тысяч рублей, их в суды посылать, конечно, просто зверство) – финансовый омбудсмен решает буквально на коленке, за 15 минут признает (впрочем, это информация не от немецкого омбудсмена, с которым я тоже знаком, а от английского). Английский говорит, что он совершает ошибки, потому что он очень быстро должен принять решение, но вылавливать блоху, то есть ликвидировать ошибку, себе дороже, и финансовые организации и люди признают его право немножко ошибаться за то, что он быстро и дешево бесплатно для гражданина, но немножко платно для финансовой организации разрешает эти проблемы. Если долг маленький, то быстро надо понять, человек может платить (и тогда ему реструктуризировать надо долг, что финансовый омбудсмен может в случае маленького долга сделать) или нет (тогда его надо обанкротить). Обанкротить в том смысле, что заставить его продать то имущество, которое можно продать, и несмотря на то, что он не сможет расплатиться со всеми долгами, остальные долги простить и забыть навсегда, если он реабилитируется потом и станет миллиардером, ему нельзя сказать, что он был когда-то должником, давай вспомним, сколько ты "недовернул" своих долгов – этого нельзя сделать. Такие общемировые правила, и у нас так должно быть. Это по-человечески.

Ольга Арсланова: Павел Алексеевич, у нас буквально минута остается, и хотелось бы в эту минуту понять, почему принятый закон о банкротстве физических лиц, по вашему мнению, плохо работает.

Павел Медведев: Потому что закон чисто популистский. Вместо того чтобы решать ту проблему, которая есть, большие начальники позволили себе позаботиться о народе, полюбить сильно народ. Нельзя сильно народ любить, надо понимать, в чем состоит проблема, и проблему решать. Проблема абсолютно не решает этим законом.

Ольга Арсланова: Нам подсказывают, что мы еще успеем взять один звонок из Ханты-Мансийска – это Наталья. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я вот уже говорила, что я пришла в магазин, мне дали карточку, говорили, что можно взять кредитную карточку на 50 тысяч. Я согласилась. А потом, когда внимательно прочитала документы, это большие проценты. Я побежала обратно в банк отдавать эту карточку, деньгами я не пользовалась, деньги так и остались в банке. Они у меня приняли заявление, приняли карточку и начали посылать коллекторов. 220 звонков мне прислали за 1 месяц. Я подала заявление в милицию, в милиции стали говорить: "Следствие идет, следствие идет", а фактически никакого следствия не было. Мои документы были в архиве, я потом пришла, забрала эти документы. Коллекторы угрожали: "Мы сейчас приедем", а я сама пенсионерка, я попала в больницу, потом у меня сахарный диабет, гипертония, и вот они меня на протяжении 5 лет мучают. Вот сейчас как-то немножко прекратилось. Я поехала обратно в банк, вышла менеджер и говорит: "А где вы были раньше?" Я говорю: "А где мои документы?" Документы ими подписаны и все, что я деньгами не пользовалась, деньги в банке. Я никак не могу доказать, где эти деньги. А они, оказывается, с этой суммы делали платежи, платежи есть. Я говорю: а как платежи, если я вообще не брала эти деньги? Вот где собака зарыта, я не могу понять, и я должна 50 тысяч.

Ольга Арсланова: Слушайте, это, конечно, театр абсурда.

Юрий Коваленко: Это явное нарушение.

Ольга Арсланова: И главное, что никто не помогал.

Павел Медведев: Зарыто две собаки. Первая собака, приятная новость для меня: начиная с февраля этого года на второе место по частоте обращений пришло обращение за советом – человек сначала советуется, а потом что-то делает (например, карту берет). Дорогие сограждане!

Ольга Арсланова: Взял в руки – все, уже должен.

Павел Медведев: Дорогие сограждане! Не совершайте никаких юридически значимых действий в финансовой области, не поняв до конца, какие последствия. Не можете понять – позвоните финансовому омбудсмену.

Вторая сторона дела. Вот был бы закон о финансовом омбудсмене, он бы позвонил в банк и сказал: "Дорогие мои! Как вы плохо объясняете гражданам последствия тех действий, которые вы предлагаете сделать! А ну-ка давайте за это то, се, пятое, десятое". Но пока омбудсмен на общественных началах, так будет продолжаться.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Павел Медведев: Спасибо вам.

Ольга Арсланова: Павел Медведев, финансовый омбудсмен, был у нас в студии. Говорили о жалобах россиян на коллекторов.

 

 

 

 

 

О деятельности коллекторов