Виктор Панин и Евгений Бунимович: О "ночи длинных очередей"

Юрий Коваленко: Ну и мы подошли к нашей большой теме на сегодняшний день. На этой неделе, точнее 1 февраля, во многих регионах начинается запись в первый класс. Родители уже называют эти последние часы перед зачислением "ночью длинных очередей", и небеспочвенно: просто где-то, в некоторых городах эта ночь настает раньше, к примеру, но все равно она настает, от нее никуда не деться.

Ольга Арсланова: В чем же дело? Сейчас объясним. В большинстве городов зарегистрировать будущего школьника можно через Интернет на портале образовательных услуг. Но обеспокоенные родители ежегодно продолжают выстраиваться в живые очереди. Например, в Санкт-Петербурге родители первоклассников пришли к центру приема документов к 4 часам утра, а к 8 у дверей уже стояли примерно 30 человек. Люди проходят по спискам; по их словам, Интернет часто зависает, да и просто так надежнее.

Юрий Коваленко: Ну и тут небольшой секрет, наверное, есть. В Якутии за первые полчаса работы Интернет-портала подачи документов было принято 900 заявлений, к полудню эта цифра составила уже почти 1.5 тысячи. Запись по Интернету в школы проходит во всех районных центрах Якутии. В небольших селах заявления принимают, к примеру, на имя директора школа, но есть и одно "но".

Ольга Арсланова: Некоторые родители считают, что портал госуслуг обрушивают специально, чтобы зачислить в школы детей по блату, или мошеннические схемы применяют родители, и вспоминают истории прошлых лет, когда после онлайн-записи в классах оказывались дети без постоянной прописки, которые жили вообще в других районах, хотя приоритет вроде бы у тех, кто официально проживает рядом со школой.

Почему каждый год продолжается этот штурм? Как устроить ребенка в школу и сохранить при этом нервы? Поговорим об этом в этом часе с вами и с нашими гостями. Если у вас были сложности при зачислении ребенка в первый класс, пожалуйста, позвоните в прямой эфир и поделитесь своим опытом.

Юрий Коваленко: У нас в гостях руководитель Всероссийского общества защиты прав потребителей образовательных услуг Виктор Панин – здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Виктор Панин: Добрый вечер.

Юрий Коваленко: И Уполномоченный по правам ребенка в Москве, заслуженный учитель России Евгений Бунимович – здравствуйте.

Евгений Бунимович: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста. Понятно, что ситуации везде разные: где-то родители пошли в суд, где-то действительно было мошенничество, но в целом вот эту волну паники мы видим каждый год. С чем она по большей части связана? – действительно с нарушениями прав школьников и родителей или с нашим менталитетом и желанием подстраховаться?

Евгений Бунимович: Вы знаете, эти две вещи связаны, конечно. Я вот сейчас слушаю, конечно, с некоторым даже удивлением, потому что… Вы знаете, как раз когда я стал в Москве Уполномоченным по правам ребенка, в первый год это был какой-то кошмар именно с точки зрения записи, потому что были костры возле школ, были ночные давки, очереди, драки. У меня была кипа заявлений и всего остального, и я тогда написал письмо на имя мэра и сказал, что мы в XXI веке все-таки находимся, у нас есть компьютеры, можно все-таки, когда это делается через Интернет-запись, тогда все это можно увидеть, понять и так далее. Это первый момент.

А второй… Это уже большое завоевание, что уже с 1 февраля во многих регионах, в Москве еще раньше, идет запись, потому что тогда она шла вообще в мае месяце. Я сказал, что это специально создается такая история, чтобы, так сказать, не было уже никакого времени и все были в истерике.

Ольга Арсланова: То есть мало времени остается.

Евгений Бунимович: И постепенно в Москве эта система выстроилась, и вот сейчас такого, о чем вы говорите, чтобы вот… Есть проблемы всегда, всегда ко мне кто-то обращается, конечно. Но вот такого шквала, ночных костров, драк – конечно, этого сейчас нет. Это все, конечно, решаемо. Если зависает Интернет, это уже тоже неприлично для государственной структуры, нечего морочить людям голову. Вы меня извините, у меня у самого, я все-таки заканчивал мехмат и я знаю, что у нас в стране много сильных специалистов, уж это есть, в области компьютеров, которые вполне могут сделать систему, которая будет… Причем ведь более-менее понятно то количество людей, которые туда обратятся, это же не такая ситуация, когда никто не знает, сколько придет, это же понятно, сколько. Поэтому выстроить систему в стране можно.

Юрий Коваленко: Действительно, вы знаете, сколько в стране первоклассников?

Евгений Бунимович: Да, а тем более в определенном районе, в определенном городе – это все легко вычисляемые (плюс-минус) системы. Поэтому, конечно, это можно выстроить нормально.

И вы знаете, что интересно? Когда в Москве вот эта система выстроилась и когда стали записывать, причем запись была – и сейчас она, кстати, такая есть – ты называешь сначала ту школу обязательно, где ты зарегистрирован, то есть вот та, которая по микрорайону, она сразу тебе выплывает, но после этого ты можешь назвать и ту школу, которую ты бы еще хотел. И оказалось, что школ, куда еще такой дополнительный ажиотаж, примерно в 4 раза меньше, чем казалось до этого. То есть часть директоров совершенно сознательно создавала вот такую иллюзию, что к ним все бегут, и вот таким образом оказалось, когда все записывались, что таких школ, куда действительно, так сказать, рвутся все, меньше.

И сейчас я могу вам сказать, что у нас по прошлому году 60% детей просто… И вот у нас сейчас вот эта система, когда детский сад и школа очень часто – 60% детей просто автоматически идут туда, в ту школу, где они были в детском саду в подготовительной группе и до 90% – это те, кому предлагают первый выбор, тот, который идет сразу; около 10%... Большой город, это понятно, есть много, есть проблемы, но я просто объясняю, что систему выстроить можно. И вот все эти ссылки на то, что что-то зависло, что-то не так – это все недавно, можно сделать нормально.

И второе: понятно, что люди, если это первый год, если это второй год, если это… В конце концов, в прошлом году была такая истерика и в прошлом году зависло, то, конечно, в этом году будут приходить. То есть надо еще завоевать доверие к этой системе, не просто ее сделать, а чтобы еще люди верили, что в ней будет нормальная схема.

Юрий Коваленко: Хорошо. Но вот все-таки неужели у нас в XXI веке есть проблема недостатка школ? И если она есть, то где? – это крупные города, небольшие города? Потому что в Екатеринбурге – казалось бы, не такой маленький город – смогли сделать систему, где каждому дому предлагается на выбор несколько школ.

Ольга Арсланова: Впрочем, как и в Москве.

Юрий Коваленко: Да, в Москве, допустим, так.

Ольга Арсланова: Либо нарушение прав идет не от количества…

Виктор Панин: Вы знаете, даже в Москве есть проблема с нехваткой школ, иначе бы у нас не было вторых и в некоторых школах даже третьих смен, вы знаете. Поэтому это проблема, которая решается уже даже на государственном уровне, есть поручение президента ликвидировать…

Ольга Арсланова: …либо вопрос спроса на какие-то особые школы.

Виктор Панин: И это есть, ажиотаж, безусловно, неслучаен, он во многом связан с ожиданиями родителей и с тем, как родители выбирают школу. Евгений Абрамович уже частично об этом сказал: ажиотаж создавался некоторыми директорами действительно и создается в некоторых регионах искусственно.

Но мы должны понимать, что у нас сейчас не единое образовательное пространство, в противном случае министр образования не говорила бы о том, что нужно все-таки эту ткань образовательную сделать единой. Да, у нас провалы в качестве образования. Более того, родители это четко совершенно понимают, когда начинают задуматься о том, куда пойдет ребенок учиться: одна школа учит так, другая школа учит этак. Даже в одном субъекте федерации, в одном городе, в одном населенном пункте есть школы, которые по-разному, разное качество образования дают. Естественно, родители выбирают для своих детей и хотят отправить детей учиться туда, где качество, с их точки зрения, высокое, и работает очень хорошо сарафанное радио, работает в том числе так называемая скрытая реклама и так далее. Это создает определенные сложности, потому что в одну школу может быть недобор, условно говоря, то есть нет желающих особенно записываться, по крайней мере свободно можно туда попасть, а в другую школу будет стоять очередь с кострами, будет стоять 50 или 100 человек на одно место, и это важно понимать.

Ольга Арсланова: У нас как раз есть история от нашего корреспондента из Курска о том, как в некоторых районах нет никакой записи на сайте госуслуг несмотря на то, что это XXI век, а школ очень мало. И в итоге родители подают заявления лично, дежурят у школ всю ночь. Вот как это происходит, давайте посмотрим.

СЮЖЕТ

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, если школ не хватает, записи нет и ребенок по каким-то причинам… Может же такое быть, что он не попадает в школу?

Евгений Бунимович: Нет, не может.

Виктор Панин: Не может.

Евгений Бунимович: Это исключительно. Нет, в эту, конечно, может так случиться, да. Но здесь я могу сказать, что просто очевидное нарушение, прямо нарушение права на образование.

Вы понимаете, в чем дело? Ведь очень характерно, что было сказано: новый микрорайон. Вот это меня совершенно поражает. В конце концов, это очевидная социология: которая появляется новый микрорайон, во-первых, там должна быть школа, это понятно, но более того, понятно, что когда люди, особенно когда это молодые семьи, получают новые квартиры, то через некоторое время происходит бум рождаемости, через некоторое время нужны детские сады, через некоторое время нужен первый класс. Посчитать это не так трудно, понимаете? И поэтому рассчитать количество мест в школе, которая нужна в новом микрорайоне – это не бином Ньютона, для этого не нужно иметь семь пядей во лбу. И это просто вот такой, знаете: "Ну вот сегодня я здесь, до понедельника я решил, так сказать, что-то подписал", – вот эта вот безответственность людей в перспективе, которая приводит к таким вещам.

Кроме всего прочего, то, что сейчас происходит в Москве и то, что должно быть, мне кажется, и вообще по идее должно быть, каждый дом, собственно, записан за школой, здесь нет… Говорят, что "мы боимся, мы в этом доме, который прикреплен к школе, а в то же время туда не попадем" – это вообще такого быть не может. То есть это должна быть абсолютно автоматическая гарантия, потому что…

И кроме этого еще один очень важный момент. Вы понимаете, в чем дело? Не родители должны быть заинтересованы в школе, а школа должна быть заинтересована в детях, и по идее нормативное финансирование, которое у нас сейчас заложено, когда финансирование школы зависит напрямую от количества детей, от каждого ребенка, должно к этому приводить. И в этом смысле школа, на которой недобор, допустим, где-нибудь в соседнем месте, вообще должна быть банкротом как любая структура, и зря вы смеетесь, она должна быть банкротом. Если там такой школьный менеджмент, который не может обеспечить, так сказать, приток детей к себе, они должны… Это государственная школа – значит, должны увольнять в прямом смысле слова.

Ольга Арсланова: А кто должен вот в таких микрорайонах, как в нашем сюжете, эти школы строить? Потому что помните, недавно история была в Подмосковье, когда застройщик (не будем его называть) школу-то построил, только она платная.

Евгений Бунимович: Ну это вообще хулиганство, это… Что значит "школу построили, а она платная"?

Ольга Арсланова: Потратился же застройщик на школу, понимаете, отбить нужно.

Евгений Бунимович: Это должно быть… Понимаете, мы сейчас говорим о вещах, которые просто очевидно прописаны в бюджете города, региона и так далее. Это просто вопрос для прокуратуры, а не для нас с вами, мы просто его сейчас здесь не решим, каким образом школа, которая должна была быть бесплатной, стала вдруг, видимо, не просто платной, а, видимо, негосударственной, потому что иначе непонятно, как это произошло.

Ольга Арсланова: Другой просто нет рядом.

Евгений Бунимович: Ну да, каким образом это могло произойти – это вопрос к прокуратуре, следственным органам, это не к нам.

Виктор Панин: Все равно они честно поступили – они сразу сказали, что школа платная.

Евгений Бунимович: Что интересно? Вот здесь Виктор поднял очень правильный вопрос, потому что в основе вопросов два. Вопрос первый – это качество образования, конечно, и здесь сарафанное радио гениальное. Мы можем придумать сто критериев, а лучше всего подойти во двор и спросить, в какую школу идти, в эту или в эту. Это знают абсолютно все.

Виктор Панин: Точно.

Евгений Бунимович: Вот в эту школу надо идти, а в эту лучше не ходить. И возникает вопрос: если все знают, что в эту школу лучше не ходить, туда никто не записывается, тогда чего она работает? И почему та структура вот здесь вот, рядышком, которая умеет работать, куда все хотят – почему ей не отдать еще одно здание?

Виктор Панин: Конечно.

Евгений Бунимович: Почему не сделать так, чтобы это была одна и та же школа, только 2 здания рядом? Если она умеет работать, то пусть работает.

Виктор Панин: С высоким качеством.

Ольга Арсланова: Но формально же в Москве так и произошло, у нас же школы объединились, только по факту они все равно не равны.

Евгений Бунимович: Вот я могу сказать, что по факту и то, и другое. Вы знаете, одно и то же чувство любви, один и тот же акт, скажем так, поэтому объединение школ тоже происходило по-разному. Когда это происходило естественным путем, о котором я вам сказал, когда стоят две школы – вот в эту школу все хотят, а сюда не записываются – ну так да, естественно, первый класс из этой школы переходит сюда. А другое дело, когда это начинается административным путем через колено. Это разные проблемы, но в целом могу вам сказать, что ситуация в Москве действительно изменилась, вот это я могу при всех… У меня всегда как у Уполномоченного по правам ребенка есть масса примеров, где что-то не сработало, где что-то не так, но в целом я вам говорю, 90% детей идет туда, где, так сказать, записаны по тому, что выдает этот портал госуслуг.

Юрий Коваленко: Но это в Москве.

Евгений Бунимович: То есть это значит, что это можно выстроить, вот что это значит. Это означает не только то, что есть школы, а это означает, что качество образования не то чтобы прямо ровно, но все-таки оно как-то выравнивается, и родители учитывают, что все-таки лучше-то всего первоклассника вести в школу рядом, потому что если мы говорим про большие города, это пробки, а если это сельская местность, то это другое, дороги и так далее. Конечно, лучше, чтобы это было рядом. Поэтому когда рядом приличное, нормальное заведение, то, конечно, нормальные родители выбирают именно эту школу.

Юрий Коваленко: Давайте посмотрим, что у нас в целом по России. У нас есть звонок Ларисы из Саратовской области – Лариса, здравствуйте.

Виктор Панин: Родная моя.

Зритель: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Виктор Панин: Добрый вечер землякам.

Зритель: Во-первых, хочу сказать, что пока ждала вывода в эфир, 50% того, что хотела сказать, сказали гости в студии. Я полностью согласна с позицией, разделяю эту позицию. Могу только от себя добавить еще то, что, на мой взгляд, совершенно неправильно вынуждать родителей и детей ходить в ту школу, которая им не нравится. Нельзя лишать ни маленького ребенка, ни родителей свободы выбора. И действительно, школа есть, есть та школа, которая устраивает и детей, и родителей, и дело администрации школы, местных органов власти решить эту проблему и дать возможность каждому ребенку учиться там, где хочет он и где хотят его родители. Конечно, здравый смысл подсказывает, что лучше, если такая замечательная хорошая школа находится непосредственно рядом с домом. Конечно, дети должны учиться в той школе, которая рядом с их домом, и школа должна быть хорошей.

Из своего опыта работы в школе могу сказать, что у нас была как бы обязанность, что мы заранее обходили свой микрорайон, мы заранее знали, сколько человек придет в нашу школу. От этой вот ситуации, которая создалась и в новых микрорайонах, я считаю, что это работа вдвойне имеет важное значение: заранее должны быть уже сведения у администрации школы, кто желает прийти учиться в эту школу, и составить, может быть, списки по микрорайону, которые не позволят…, и те родители, которые желают, чтобы их дети учились в этой школе. И мне не совсем понятна вот эта вот позиция… Я понимаю, что это все из-за нехватки мест, но это совершенно идет вразрез с законами нашей Российской Федерации, тогда приоритет отдается тем, кто зарегистрирован по месту нахождения этой школы.

Ольга Арсланова: Вот об этом мы еще обязательно поговорим, понятно. Спасибо, Лариса, это отдельная тема.

Мы еще успеем Валентину из Сочи послушать, Валентина как раз ребенка записывала в первый класс в прошлом году, еще свяжи воспоминания.

Виктор Панин: Воспоминания и эмоции.

Ольга Арсланова: Здравствуйте. Как это было?

Виктор Панин: Добрый вечер.

Зритель: Как было? Мы пришли записывать ребенка в первый класс. Нам сказали: "Мест нет". Я говорю: "У нас все дети в эту школу ходили, мы хотим правнучку записать". Мы три дня ходили. Потом нам сказали: "Купите парту, мы поставим". Я говорю: "У нас нет такой возможности".

Евгений Бунимович: Начинается.

Виктор Панин: "Купите парту" – это…

Зритель: Ага, четвертая школа города Сочи, сегодня там, между прочим, очень большая проверка была. Получилось так, что мы все-таки добились через администрацию, через депутатов взяли этого ребенка в школу. Приходим – в классе, в первом "Г" две пустых парты стоят. А питание какое ужасное? Ужасное питание. Это что же такое?

Ольга Арсланова: Понятно, Валентина.

То есть смотрите, искусственный ажиотаж, в итоге недобор. Какие сегодня действительно существуют схемы вот этого вот искусственного создания ажиотажа? То есть мы узнали о том, что некоторые покупают себе липовую прописку и дальше записываются…

Виктор Панин: Это вы сейчас уже рассказываете схемы преодоления этого искусственного ажиотажа, понимаете?

Ольга Арсланова: И в итоге дети, которые живут в этом районе, не попадают, а попадает тот, кто заплатил. Кто-то, как мы тоже выяснили из наших сюжетов, искусственно обрушивает систему госуслуг; где-то администрация. Вот какие действительно существуют схемы, чтобы родители могли их заранее, что называется, с порога распознать и не ввязываться в них?

Виктор Панин: Механизмов очень много. На самом деле Лариса, если я правильно помню, из Саратова, из родной моей Саратовской области, очень важную тему затронула относительно того, что у нас есть Конституция Российской Федерации, понимаете? И дело в том, что Конституция запрещает ограничивать права ребенка на образование, Евгений Абрамович меня в этом смысле должен однозначно поддержать как Уполномоченный по правам ребенка в городе Москве, в зависимости от места жительства и даже от территориальной принадлежности, от прописки, понимаете?

Ольга Арсланова: В принципе да, но ее же не обязаны спрашивать.

Виктор Панин: Увы, еще раз подчеркну: для местных органов власти, для органов управления образованием это серьезно головная боль, они всячески и в том числе в Москве нарушают данное конституционное право, данную конституционную норму. Они вынужденно это делают, конечно, я это понимаю, мы это понимаем прекрасно, потому что такое количество людей, которые стремятся, скажем так, в столицу – и временно работающие, и командировочные, и так далее. Понятно, что московские школы не резиновые, они не могут вместить всех, но тогда либо нужно что-то менять в конституционных каких-то нормах, либо как-то нужно дорабатывать действующие законы, наш закон об образовании и так далее, подзаконными нормативно-правовыми актами здесь обойтись никак нельзя, потому что есть норма закона.

Евгений Бунимович: Здесь я могу и согласиться, и возразить. Согласиться, безусловно… Вот, кстати говоря, если говорить о дошкольном образовании, действительно о детских садах, все это знают, проблема есть. Сейчас наконец-то заговорили о том, что нужно и от 1.5 до 3-х лет тоже обеспечить детскими садами, но это все перспективы. Что касается школьного образования, то здесь абсолютно однозначная ситуация: все дети должны находиться в школе.

Виктор Панин: Конечно.

Евгений Бунимович: Здесь никаких вопросов ни в каком регионе быть не может, это сразу в суд, если даже не дай бог вообще где-то это произойдет. И кстати говоря, о временной регистрации та же самая история.

Виктор Панин: Конечно.

Евгений Бунимович: Сейчас в Москве это все… С точки зрения детских садов проблема, с точки зрения школ, если у кого-то есть проблемы, пожалуйста, ко мне сразу, потому что это должно быть.

Виктор Панин: Ну и к нам тоже обращаются.

Евгений Бунимович: Другое дело то, о чем вы говорите. Вот вопросы, так сказать, качества. Могу вас, не знаю, успокоит это кого-то или нет, но нигде в мире в мегаполисе эта проблема не решена. И даже если мы возьмем, например, Францию, где со времен Наполеона пытаются выравнять систему так, чтобы везде… И там появился впервые национальный экзамен, который во Франции до сих пор, даже улица национального экзамена есть в Париже (улица Бака), настолько это было важно для страны.

Виктор Панин: У нас будет скоро улица ЕГЭ.

Евгений Бунимович: Да, вот именно, обязательно. И тем не менее лицеев в Париже все-таки да, туда… Что значит "покупают прописку"? Да, специально регистрируются в каком-то районе, для того чтобы быть именно в этой школе, потому что она известна на весь мир. В городе Нью-Йорке, тоже мегаполис, на Манхеттене, я специально выяснял, как это происходит. Люди небедные, могут зарегистрироваться и так далее – выясняется вдруг, что не хватает мест, и начинается лотерея, то есть тоже. Я хочу вам сказать, что здесь нет такой модели, которая бы волшебным образом решила все проблемы. Поэтому вот эта идея о том, что школа прикреплена к микрорайону, есть почти во всех мегаполисах мира, потому что иногда просто не получается. Хотелось бы, чтобы все дети вот куда хотели… Но не получается. Поэтому все-таки они должны иметь право, железно зная, что я вот в этом доме, то в этой школе для меня будет место.

Очень важный момент, о котором говорила коллега-учительница – о том, что ходили по квартирам, был всеобуч так называемый, давайте вернемся к этому такому кондовому обороту, но тем не менее я сам помню, мы ходили по квартирам и выясняли, об этом и речь. Вы понимаете, если в этом году 1 сентября, допустим, дети идут, то, извините, за год до этого уже все эти дети, почти все дети уже на месте, это не те дети, которые возьмутся из воздуха, им на год меньше и ясно, что они на будущий год пойдут. Поэтому составить схему, понять, сколько детей примерно – это просто обязанность местной власти.

Виктор Панин: Конечно.

Юрий Коваленко: Ну вот сегодня был опубликован доклад Росстата, в котором было сказано о том, что по сравнению с ранними годами в России снижение рождаемости на 10%. То есть получается, что в ближайшем обозримом будущем школы будут испытывать какой-то недобор. Почему в таком случае не пойти с этой точки зрения и с этой стороны? Почему не накладывать какие-то санкции на школы за недобор? Пусть школы борются за своих учеников. Каким образом это можно сделать?

Евгений Бунимович: Так вот я и не могу понять, почему такая история, потому что на самом деле заложенный сегодня механизм финансирования, я еще раз повторяю, если его не фальсифицировать, как это, так сказать, делается…

Ольга Арсланова: Деньги за ребенка, да?

Евгений Бунимович: Да, когда деньги за ребенка. Естественно, когда это честно делается вот так – сколько у вас детей, столько вы и получите денег и все, до свидания – если вы такие хорошие, но дети к вам не идут, значит, вы действительно обанкротитесь, и все. Но другое дело, что есть очень много, видимо, так я слышал по тому, что говорится, где это все вот так идет другим путем.

Кстати говоря, вот это падение рождаемости – в этом смысле есть некоторая серьезная опасность, заключающаяся в том, что у нас очень многие руководители живут только сегодняшним днем. Поэтому когда вот эти дети, которых стало меньше, начнут куда-то идти, как у нас было с детскими садами? Их же стали закрывать в какой-то период, когда была демографическая яма, и теперь у нас что? – теперь у нас нехватка, очереди и все остальное, потому что их уже перепрофилировали, продали, сделали бог знает что с ними.

Ольга Арсланова: А здание не вернешь.

Евгений Бунимович: И вот я очень беспокоюсь, что вот сейчас будет меньше на 10%, но это только повод сделать комфортную схему для этих детей.

Юрий Коваленко: Обрабатывать, это возможность для маневра.

Евгений Бунимович: А не сокращать, чтобы потом опять оказалась очередь.

Ольга Арсланова: Карелия у нас на связи – Татьяна. Я так понимаю, Татьяна как раз в этом году записывала ребенка. Это так?

Зритель: Алло, да.

Ольга Арсланова: Слушаем вас.

Зритель: Да. Вы знаете, я вот согласна с ведущими во многом. Я понимаю, что Конституция. Но поймите, порядок навести на местах можно. У нас не столица, у нас не Франция, не Америка, у нас маленький город. Но почему в прошлом году ребенок ходил в нулевой класс целый год от детского садика, закреплен был за школой в первый класс, в нулевой класс ходил, но родителям надо было ночью идти занимать очередь, чтобы записать ребенка, который целый год отходил в эту школу? В этом году второй идет ребенок – точно такая же история: надо 30 числа ночью вставать в 3-4 часа, идти занимать очередь, чтобы ребенка записать. Ну почему нельзя тех детей, которые ходят в нулевой класс в эту школу, автоматически записывать, чтобы они автоматически попадали в школу, а потом уже добирать остальных? Вот я не понимаю этого. Может быть, ведущие разъяснят эту ситуацию.

Ольга Арсланова: Спасибо большое. Давайте Виктора спросим, есть здесь нарушение прав.

Виктор Панин: В Москве это сделано уже достаточно давно, действительно здесь этот механизм именно так и работает: те дети, которые ходят в детский садик, автоматически при наличии, естественно, соответствующего заявления от родителей зачисляются в первый класс. Но тем не менее они так же заранее встают в электронную очередь и там, естественно, в порядке очередности, а не так, что вот он ходил, а записан был туда или не сюда. То есть это такой вопрос достаточно философский получается в конечном итоге. По Карелии ситуация сложнее: там, во-первых, экологическая очередность не везде существует, насколько я знаю, и там, где она есть, она тоже работает с определенными перебоями. Поэтому вопрос к местным властям.

Ольга Арсланова: А в чем проблема сделать эту электронную запись? – это же дешево.

Виктор Панин: Нет никакой проблемы совершенно.

Евгений Бунимович: Нет проблемы, тем более я говорю еще раз…

Виктор Панин: Проблема в очередности, понимаете?

Евгений Бунимович: Вы понимаете, поскольку программы уже написаны, уже есть регионы, как я уже говорил, в которых это работает, то в данном случае вообще нет проблемы. Я понимаю, трудно было, может быть, первый раз наладить, но когда это все уже работает…

Ольга Арсланова: Может быть, это кому-то невыгодно? Может быть, это кому-то мешает?

Виктор Панин: Евгений Абрамович, речь идет о другом. Смотрите, есть электронная очередь в школу, например, куда записываются дети, и родители сговорились, что вот "Мой ребенок ходит в детский сад, почему мой ребенок не имеет первоочередное право попасть в школу?"

Евгений Бунимович: По-моему, совершенно очевидно, что так и должно быть. И я еще раз говорю, что в Москве 60% детей идут по этому первому выбору.

Виктор Панин: Не факт. А почему так? А почему ребенок, который не попал в этот детский сад, не имеет права попасть в эту школу тоже в первоочередном порядке, если они подали первыми документы? Большой вопрос.

Евгений Бунимович: Еще раз говорю: первенства документов нет, поскольку все дома расписаны…

Виктор Панин: Ну вот так получается.

Евгений Бунимович: То есть первенство исключительно по… Прямая обязанность школы принять всех, кто включен в этот самый микрорайон.

Ольга Арсланова: Вопрос удобства.

Евгений Бунимович: А если мест не хватает?

Виктор Панин: У вас право есть? – есть. А воспользоваться можете? – нет.

Евгений Бунимович: Еще раз, это вопрос опять же к городским властям, как расписать микрорайон, чтобы эти места были.

Виктор Панин: Конечно, к властям.

Евгений Бунимович: В Москве этой проблемы сейчас нет, и из детского сада ты спокойно переходишь в ту школу, в которую ты записывался.

Виктор Панин: Я согласен, я об этом и говорю.

Евгений Бунимович: Значит, это можно выстроить, другое дело, что, может быть, не за один год. Но поскольку модели есть, поскольку схемы есть, мне кажется, это просто вопрос понятно к кому; понятно, что решить его можно…

Виктор Панин: К мэру, к губернатору, в конце концов.

Евгений Бунимович: Я думаю, что вопрос сегодня мэров и губернаторов, конечно, заключается в том, что, вы знаете, если это будет первоочередным вопросом, по которому они отчитываются, то, может быть, они решат это быстрее. Может быть, мы меньше будем декларировать, что у нас самые важные – это образование, здравоохранение и так далее, а на самом деле, когда мы смотрим…

Виктор Панин: Закрепить ключевые показатели эффективности работы губернаторов.

Евгений Бунимович: …за что берут, за что снимают губернаторов, за что мэров снимают и так далее, то тогда, может быть, если будут такие примеры: не выстроил ты систему образования – зачем ты вообще нужен? Зачем нужна власть? – учить, лечить и защищать.

Виктор Панин: Конечно.

Ольга Арсланова: Но просто это не жители будут решать, как-то так у нас обычно.

Евгений Бунимович: Ну как вам сказать… Ну это вопрос, конечно, да.

Ольга Арсланова: У нас на связи Евгений Жабреев, председатель Общественного фонда "Уральский родительский комитет", город Екатеринбург, город, где как раз было много скандалов с липовыми регистрациями, с огромными очередями, но вот в этом году вроде бы вводят новую схему записи для детей в первые классы. Вот сейчас с Евгением это все и обсудим. Здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Евгений Жабреев: Здравствуйте.

Юрий Коваленко: Как вы победили систему и победили ли?

Евгений Жабреев: Хотелось бы начать с того, что, конечно, все наши муниципальные образования, город Москва далеко отличается от города Екатеринбург, и другие города отличаются по своим и территориальности, и по принципу жизни людей, граждан. У нас есть проблемы, и они, наверное, никогда не закончатся – как говорят, лучше не будет, лишь бы хуже не было. Вот вроде нововведения всегда делаются для того, чтобы улучшить как-то процесс, успокоить граждан, чтобы все были счастливы, довольны устройством детей в первый класс. Но на самом деле это выглядит, как будто кинули обглоданную кость людям, и конечно, будут эти очереди, конечно, будут скандалы между родителями.

Во-первых, у нас объединили 29 территорий, выделили 29 территорий в Екатеринбурге, и Департамент управления образованием заявил о том, что можно в две или три школы заявиться допустим, на территории. Но нельзя забывать одно. Я прекрасно знаю, что у нас происходит в городе, знаю все эти территории. Школы не расположены в квадрате домов, они по своему принципу расположены очень далеко друг от друга. Это даже не 500 метров, если не километр-полтора. И, конечно, для первоклассника и для его родителей это создает некоторые проблемы, это первое.

Второе: у нас увеличивается число учебных заведений, гимназий, которые сегодня не будут принимать детей в первый класс, они будут принимать детей только с 5 класса, то есть они отказались, это согласовано с Департаментом управления образованием. Значит, пойдет определенный отток ребятишек в другие школы. Но мы не должны забывать о том, что каждая школа имеет свою определенную вместимость.

У нас был случай на практике очень горький, это горький опыт и для нашего родительского комитета, когда мы лично заступались за пенсионера-инвалида, который инвалид, потому что он болел тяжелым заболеванием, вынужден был раньше уйти с работы, но он имел несовершеннолетнюю дочь на воспитании, и у них было 3 школы, 2 были на отдаленных территориях, а одна была очень близко, возле дома. Никакими убеждениями ни с позиции администрации, как мы туда только ни ходили, и в прокуратуру мы жаловались, добивались – не дали ему возможности определить свою дочь туда, это был онкологически больной человек, сейчас его уже нет в живых, царство ему небесное, то есть допекли. Но определили в школу эту девочку, две трамвайные остановки, пожалуйста.

Если по такому принципу наше управление образованием видит объединение на территории школ, это неправильный подход, потому что сегодня сама система образования должна быть построена таким образом, прекрасно все понимают, есть статистика определенных детей, которые, из садика выходя, должны поступать в первые классы, на территориях школы должны собирать информацию, она должна в системе образования присутствовать, какое количество детей проживает на этой территории, сколько на этой. Понятно, что сегодня очень большое значение для родителей имеют образовательные традиции, и каждый родитель заинтересован, чтобы его ребенок учился в комфортных условиях, к чему, опять же, наша система образования и должна стремиться – не так, чтобы, допустим, школа, в которую не то что ходить не хочется, а там и смотреть-то не на что, где потолки обваливаются, где с родителей деньги требуют, чтобы восстановить интерьер и так далее, чтобы лестницу отремонтировать, спортзала там нет. Все школы должны быть приведены в порядок, конечно.

Но тем не менее на сегодняшний день я хочу сказать, что и сама система госуслуг – ну не верят люди… Нам хоть и говорят определенные люди, скажем, Ростелеком о том, что "Да вы не переживайте, все у нас в этот раз будет нормально", а нам и в прошлый раз говорили, и в позапрошлый, что все будет нормально. Каждый раз, как нам говорят, что все будет нормально, такое ощущение, что власть поворачивается спиной к людям и все равно это все происходит. Вот в любом случае здесь надо, наверное, какой-то некоторый другой подход. Потому что ведь…

Даже вот элементарно, я слушал спикеров наших уважаемых, и Уполномоченного по правам ребенка города Москвы слушал. Вот никто не задумался об одном вопросе. Вот смотрите, при поступлении детей из одной семьи в одну и ту же школу ведь преференций никаких нет, только определенные социальные категории. Так даже и эти социальные категории – опять же, это горький опыт нашего родительского комитета: мы бились за такие семьи, когда к нам приходили люди и говорили, что у них многодетная малообеспеченная семья, у них двое детей уже ходят в эту школу…

Виктор Панин: В Москве есть такие.

Евгений Жабреев: …им надо, чтобы и третий ходил туда же – ну не дают. Мы приходили к директорам – они просто "нет" и все, есть свободные места, а они отказывают, понимаете?

Ольга Арсланова: А это разве законно?

Евгений Жабреев: Это вообще противозаконно, это нарушение всех конституционных прав. Мы ходили к начальникам отделов образования администрации районов, добивались, мы вызывали Департамент управления образованием за круглый стол – не приходят, не разговаривают, а в ответ получаем один формализм, понимаете? Мы в прокуратуру жаловались, но пока эти проверки идут, детям-то учиться надо.

Тем более хотелось что еще заметить? Вот, допустим, говорят: те учебные заведения, которые сегодня не будут принимать в первые классы детей, будут якобы только с 5 класса по особому отбору, скажем так, там какие-то экзаменационные правила или еще что-то. Вот как ребенка переводить вообще в 5 классе? Это сформировавшаяся личность, это предподростковый период. Они когда уже в классе живут вот эти 4 года, они уже друг друга знают, они уже дружат, ходят друг к другу в гости, участвуют в каких-то соревнованиях, творческих мероприятиях – все, никто, не одна школа не сможет принять вот так постороннего ребенка потом в какой-то класс. Они, может быть, и примут, но ребенок уже не сможет там нормально учиться, это будет сломанная психика на нет, это 100%. Мы уже тоже с этим сталкивались, не получается, и скандалы между родителями, потому что там свои родительские комитеты, тут свои родительские комитеты, там свои правила, здесь свои правила, ребенок к этим детям привык, никто… Ну как вот? Даже если при желании родителей это очень тяжело и это неправильно.

Ребенок должен с первого класса, как он перешагнул порог школы, у него звоночек прозвенел, вот это радостное событие прозвучало в его жизни – все, он понимает, что он здесь растет, живет, учится, воспитывается, что у него новые друзья появляются, вот его жизнь. И он должен поступить в первый класс и выйти потом из-за этой школьной доски уже состоявшимся гражданином, который уже может поступать в высшее учебное заведение.

Ольга Арсланова: Скажите, Евгений, вот эти нововведения с выбором школы, которые сейчас у вас появились в городе. Вы, я так понимаю, особых надежд не питаете сейчас?

Евгений Жабреев: Я не питаю, я просто прекрасно знаю наш город. Да, он, конечно, немаленький, но это не Москва, это, может быть, два района города Москвы, так скажем. Поэтому нам его, допустим, проехать вдоль да поперек особых препятствий нет, то есть мы спокойно перемещаемся в течение некоторого времени, не стоим в больших пробках, как там в большом мегаполисе. Мы знаем территории, мы знаем районы, у нас их 7, сейчас строится 8-й, с 8-м районом, наверное, тоже возникнут какие-то проблемы, потому что школы ведь есть и недостроенные еще. Те дома, те квадраты домов, которые будут существовать, вот эти вот живые комплексы, там есть недостроенные школы. Я не знаю… Да, предварительная запись будет вестись, но смогут ли они ввести в эксплуатацию, и даже если введут на скорую руку, как это будет дальше, тоже неизвестно. Поэтому и у родителей есть недопонимание. Да, на сайте управления образованием будет висеть какая-то информация, но эта информация может и измениться, как у нас это обычно бывает, и опять родители начнут бегать по коридорам власти и добиваться какой-то справедливости.

Я еще раз хотел повторить: есть квадрат домов, пусть в этом квадрате, допустим, 20 домов, часть пятиэтажек, какие-то девятиэтажки. На этой территории размещена только одна школа, следующая размещена уже через два перекрестка. Как ребенку даже первого класса, если родители его водят, как даже третьекласснику ходить эти два перекрестка? То есть есть проблемы.

Ольга Арсланова: Понятно. Спасибо, Евгений. Давайте вместе следить как-то за тем, как у вас в этом году пройдет набор, будем на связи, обязательно к этой теме вернемся. Евгений Жабреев, председатель Общественного фонда "Уральский родительский комитет" города Екатеринбург.

Виктор Панин: А вы говорите, выбор.

Юрий Коваленко: Давайте несколько пунктов…

Ольга Арсланова: А в чем корень, в чем главная проблема? Смотрите, вроде бы люди возмущались, им пошли навстречу, ввели какое-то изменение.

Виктор Панин: Ну так пожалуйста, через 4 остановки водите – конечно, пошли навстречу, почему нет? Ну куда они поведут? Абсолютно оправданное возмущение, на самом деле.

Ольга Арсланова: Хорошо, а как должно быть? Еще дополнительный класс должны открыть туда, где места нет?

Виктор Панин: Нет, ну власть должна думать, во-первых, над развитием территории, тем более если строится новый современный микрорайон и о чем Евгений Абрамович говорил, то есть тут не нужно изобретать бином Ньютона, тут не нужно каких-то сложных расчетов проводить, это обычная статистика. У тебя новый микрорайон, столько-то домов, примерно ты планируешь такое-то количество, у тебя будет такое-то количество в процентном отношении детей, это неизбежно, тем более если он уже под заселение.

Юрий Коваленко: То есть частного застройщика можно заставить?

Виктор Панин: Вы знаете, это практика обременения так называемого до сих пор существует…

Юрий Коваленко: …и до сих пор не работает, наверное.

Виктор Панин: …и будет, наверное, долгое время существовать. Если застройщик строит конкретные какие-то дома, то есть там есть определенный процент так называемых социальных площадей, которые он должен возвести, то есть это либо поликлиника, либо детский сад, либо…

Евгений Бунимович: Нет, если у застройщика есть другие обременения, он должен занести еще в этот кабинет и в этот кабинет, тогда у него уже не хватает, наверное, на все.

Виктор Панин: Конечно.

Ольга Арсланова: Но раз он работает, значит, он может себе это позволить.

С другой стороны, смотрите, люди ходят в прокуратуру, люди жалуются, а у них не очень получается.

Виктор Панин: Это вопрос к прокуратуре, к сожалению.

Ольга Арсланова: Есть какой-то механизм действия для родителей из многих регионов, которые точно так же, как Евгений, жалуются на то, что у них не как в Москве, а вообще по-другому все? Куда идти, есть какой-то алгоритм?

Виктор Панин: Есть алгоритм. Помимо прокуратуры у нас еще и другие органы есть, в том числе правоохранительные, и Следственный комитет, есть МВД, они работают несколько так параллельно. В общем-то, и следственные органы могут усмотреть определенные признаки состава преступления в том числе или каких-то нарушений, даже административных нарушений, привлечь какое-то должностное лицо к административной ответственности за неисполнение своих обязанностей. Потому что по идее на местную власть возложено и законом, и соответствующими договорами трудовыми, которые они заключили, соответствующие обязанности, они должны их выполнять. И социальная функция, которую местная власть выполняет (а это и здравоохранение, и образование в первую очередь), должна строиться по тем принципам, которые прописаны в законе.

Юрий Коваленко: А есть какой-то "Росшколнадзор", в который можно обратиться в качестве…

Виктор Панин: Есть Рособрнадзор, который является официальным государственным контрольно-надзорным органом.

Юрий Коваленко: Но не справляется.

Виктор Панин: Есть Всероссийское общество защиты прав потребителей образовательных услуг, которое я возглавляю.

Юрий Коваленко: Ну так пока суд да дело, ребенка в армию уже можно отправлять.

Виктор Панин: Можно обратиться в региональные отделения. Есть Уполномоченные по правам ребенка в субъектах федерации, они в каждом субъекте федерации.

Евгений Бунимович: Я хочу обратить внимание, что они есть в каждом регионе. И здесь очень важно: если это какое-то в виде исключения кого-то взять – это сложнее, конечно. Но если идут нарушения прав впрямую, нарушения закона, то, конечно, если это какой-то орган выполняет, то, конечно, можно и нужно обратиться к Уполномоченному по правам ребенка соответствующего региона и выяснять эти вопросы. Но у нас… Конечно, мне приятно, что звучит все время, что в Москве…

Понимаете, в чем дело? Я просто как Уполномоченный по правам ребенка должен сказать, что у всех есть свои проблемы. У Москвы есть свои проблемы, у нас есть… Поскольку Москва – это такой центр, который притягивает много кого, в том числе у нас очень немало, например, детей мигрантов, и по Конвенции о правах ребенка, по всему международному законодательству и по нашему они все обязаны учиться. Я думаю, что не все телезрители сейчас будут счастливы, но я должен сообщить об этом: да, какие угодно проблемы, этот ребенок должен быть в школе. И когда они обращаются хотя бы, хотя их тоже регистрируют в последнюю очередь, потому что… Нет, если у него есть регистрация, тогда все это происходит. А если ее нет? Тогда в законе у нас написано: родители должны находиться легально на территории. Но даже если они находятся нелегально или полулегально…

Ольга Арсланова: …почему ребенок должен страдать?

Евгений Бунимович: Ребенок-то не должен страдать по этому поводу. Но с другой стороны, как его вообще учесть? Вот каким образом я, например, могу узнать о его существовании, если хотя бы, так сказать, родители делают какие-то усилия, для того чтобы, тогда еще можно…

Виктор Панин: Куда-то обращаются просто, пишут.

Евгений Бунимович: Да, когда они обращаются, тогда… В последнюю очередь, здесь не надо скрывать, летом в те школы, где есть еще места, тогда начинается это распределение. Здесь много проблем, потому что вопросы здоровья, у него должны быть все соответствующие… Может быть, у него какая-нибудь не дай бог болезнь, с которой вообще нельзя, так сказать, идти в какой-то коллектив, и так далее. И тем не менее…

Виктор Панин: Я хочу сказать, что они и обращаются в последний момент, как правило.

Евгений Бунимович: Да, они обращаются, как правило, в последний момент. Есть проблемы, но это можно решить. Но есть еще другое, и это не только в Москве, конечно, по всей России: вы представляете, сколько таких детей, про которых мы вообще не знаем, где они, есть ли они и так далее? Я просто хочу обратить внимание, что те, кто нам звонят, те, кто сюда обращаются – это активные родители, и слава богу, так сказать, что они есть, и правильно, что они добиваются своего. Но я просто хочу сказать о других детях, и это тоже наша проблема, мы тоже должны ее решать, хотя здесь в другое упирается: если наша миграция станет нормальной, будут все зарегистрированы, все будет четко и так далее… Кстати, в последнее время стало в этом смысле легче, все-таки больше стало также легальной миграции. Но появилось и другое, появились дети, которые уже здесь рождаются, и здесь много уже… Понимаете, это уже не та миграция, которая первый год появилась, а это все тоже процессы, которые влияют.

Мы не говорили еще до сих пор про детей с проблемами здоровья. У нас в законе сначала в Москве я сам в свое время вводил это понятие в законодательство, понятие инклюзии, когда все дети, которые могут учиться вместе, должны учиться вместе. Но для этого, извините, должно быть… Мы говорим вообще, что школа непонятно, будет вообще достроена, не будет достроена – о какой тогда возможности специальных лифтов, специальных не только пандусов для…

Ольга Арсланова: Там об этом пока речи не идет.

Евгений Бунимович: Там вообще об этом речи нет, понимаете? То есть я хочу сказать, что это тоже категория детей и, между прочим, очень немаленькая, когда мы говорим о детях с ограниченными возможностями здоровья, детях с инвалидностью, это совсем не маленькая категория – это дети, которые так же обязаны учиться, как и остальные дети, и мы обязаны предоставить эти условия, и это огромнейшая проблема, которая пока решается очень по-разному в разных регионах.

Ольга Арсланова: У нас звонок из Нижнего Новгорода – Ольга, мама первоклассника в прямом эфире. Здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер. Хочу рассказать историю, с которой я столкнулась в первый раз в 2013 году, когда у меня был первый ребенок-первоклассник. Мы по прописке живем около гимназии и относимся к гимназии №53 с углубленным изучением французского языка, ее закончила я в свое время, моя сестра, муж в свое время закончил, то есть школа очень хорошая. Но при подаче документов нам директор сказал, что мы ее не потянем, надо это купить, это, это и это. В общем, мы поняли, что нам туда путь закрыт, потому что финансово мы ее действительно можем не потянуть.

Ольга Арсланова: Это общеобразовательная школа? Это не частная школа, правильно?

Зритель: Нет, это общеобразовательная школа…

Евгений Бунимович: Город какой?

Ольга Арсланова: Нижний Новгород.

Зритель: Это просто гимназия с углубленным изучением французского языка. То есть она не частная, это обычная школа.

Ольга Арсланова: Так. Удивительная история.

Евгений Бунимович: Это прямое нарушение прав ребенка, потому что никаких, естественно, ни финансовых, ни каких других дополнительных требований при поступлении ребенка из соответствующего микрорайона, куда он должен был пойти, вообще быть не может.

Ольга Арсланова: Никаких поборов быть не должно.

Виктор Панин: Это чистой воды мошенничество. Более того, это как раз та практика добровольно-принудительных так называемых поборов, с которой мы ведем очень серьезную борьбу, и президент говорит о необходимости ликвидации всех этих практик.

Ольга Арсланова: Но Ольга рассказала об истории 2013 года, а еще в этом году продолжилось, я так понимаю?

Зритель: Да. В этом году мы переехали в другой район, у меня старший ребенок перешел из школы, в которую нам пришлось пойти… Хочу еще сказать, что 53-я школа, в которую мы хотели, находилась прямо напротив дома, то есть достаточно перейти дорогу, а пришлось нам идти в школу, которая находится через несколько остановок, то есть на транспорте надо было ехать. Сейчас мы переехали в другой район на окраине города, спальный район. Сейчас мы территориально относимся к гимназии другой, тоже с углубленным изучением языка. Но ситуация такая, что в нее мы тоже попасть не можем, потому что там в принципе то же самое творится, что и в этой школе. В эту школу слишком много желающих, у нас есть даже сайт…, где есть вопросы и ответы – нужна прописка по такому-то адресу, чтобы прицепиться к такой-то гимназии. Я звонила, узнавала, сколько чего стоит. То есть чтобы прописаться на полгода, 30 тысяч стоит, чтобы, допустим, чужой ребенок пошел…

Ольга Арсланова: Ничего себе! Уже расценки есть, представляете?

Виктор Панин: Конечно.

Юрий Коваленко: Я так понимаю, Ольга, что это ваше сообщение пришло нам на SMS-портал – вы говорите, что директора говорят, что "Вы не потяните".

Зритель: Ну да.

Юрий Коваленко: Вы пытались каким-то образом зафиксировать эту фразу, обратиться с ней куда-нибудь? Это прямое вымогательство.

Виктор Панин: Конечно.

Юрий Коваленко: И кроме 30 тысяч чего еще хотят?

Зритель: Покупки дополнительные, опять же: везде почему-то проблемы с партами, с учебниками, с занавесками, пластиковыми окнами, то есть в принципе…

Виктор Панин: …ассортимент широкий.

Ольга Арсланова: Ну хотя бы не подарками директору.

Виктор Панин: А это потом, вы не переживайте, с подарками они потом будут разбираться.

Юрий Коваленко: И все покупают, да? Все покупают?

Ольга Арсланова: Смотрите, когда школа популярна, действительно в нее очень многие хотят попасть, велик соблазн…

Юрий Коваленко: В ней скапливается много парт и занавесок.

Ольга Арсланова: …начать делать вот такой отбор имущественный, я не знаю, по имущественному признаку, по материальному признаку, и родители это поддерживают многие ради того, чтобы ребенок туда попал. Разве этот ход вещей можно как-то нарушить, если обе стороны заинтересованы?

Виктор Панин: Оправдать этот ход вещей совершенно никак нельзя. Что значит "обе стороны заинтересованы"? Заинтересованы отдельные, заинтересована личность конкретная, конкретный Иванов, или Петров, или Сидоров, который, пользуясь своим должностным положением, фактически занимается мошенничеством, вымогательством и так далее, то есть совершает должностное преступление на этой должности. Родители, которые в этом участвуют, кстати говоря, тоже совершают преступление, потому что у нас по закону есть такая статья, как взятка – так вот по этой статье отвечает как тот, кто берет, так и взяткодатель, между прочим. И я в качестве примера хочу привести историю, скажем, в Москве, она достаточно давно произошла…

Ольга Арсланова: Очень коротко, у нас минута.

Виктор Панин: Родитель одной из московской школ, в которой стали вот так потом разбираться, после того как директора уволили, который брал и так далее, им говорят: "Ну что же вы?" – "А мы таким образом быдло отсекали", понимаете? Вот такие вещи абсолютно непозволительны в нормальном демократическом правовом государстве. Поэтому давайте, ребята, будем ответственными, будем в случае подобных историй обращаться туда, куда следует, а именно в правоохранительные органы и в прокуратуру.

Юрий Коваленко: То есть записывать это на мобильный телефон?

Евгений Бунимович: Здесь я бы все-таки хотел разделить два вопроса. Этот вопрос абсолютно правильно Виктор Викторович сказал, здесь нет никаких вопросов. Другое дело, нормальные добровольные фонды помощи школам, которые есть официально, есть юридически…

Виктор Панин: Но они принудительные, Евгений Абрамович.

Евгений Бунимович: Вот когда они принудительные, тогда они принудительные.

Ольга Арсланова: Но не шантажом.

Евгений Бунимович: Но я хочу вам сказать, что в школах сегодня создаются управляющие советы, они по законодательству есть, они должны быть, их выбирают в том числе родители. Если родители не могут…

Виктор Панин: Извините, это чистый формализм.

Евгений Бунимович: Это чистый формализм, и я, например, как Уполномоченный по правам ребенка, когда в тех школах, где это чисто формализм, ничего не могу сделать, потому что это сами родители должны делать во имя своих детей, и здесь проблема не в целом, знаете, выборы в государстве, как многие говорят, зависят от меня или не зависят – это твоя школа, это твои дети.

Ольга Арсланова: Давайте хотя бы с этого начнем, что-то реально выбирать.

Евгений Бунимович: Давайте с этого начнем.

Юрий Коваленко: На пороге школы все-таки договариваться с такими же родителями о том, чтобы не потворствовать вот этим порождениям коррупции.

Евгений Бунимович: Да. Это стыдно все просто и неприлично.

Юрий Коваленко: Да. Это не последний наш разговор на эту тему, все-таки 1 февраля у нас продолжится эта тема, будет итог, скажем так.

Ольга Арсланова: Основная волна пойдет.

Юрий Коваленко: И мы еще раз встретимся и обсудим.

У нас в гостях были Виктор Панин, руководитель Всероссийского общества защиты прав потребителей образовательных услуг – большое спасибо.

Виктор Панин: Спасибо.

Юрий Коваленко: И Евгений Бунимович, Уполномоченный по правам ребенка в Москве, заслуженный учитель России. Благодарим вас.

Ольга Арсланова: Большое спасибо.