Накопить на пенсию

Гости
Степан Сулакшин
директор Центра научной политической мысли и идеологии
Наталья Золотых
вице-президент «ОПОРЫ России»
Константин Добромыслов
доцент кафедры труда и социальной политики РАНХиГС
Валерий Гартунг
Депутат Госдумы РФ
Валерий Виноградов
советник президента Национальной ассоциации негосударственных пенсионных фондов
Андрей Нечаев
председатель партии «Гражданская инициатива»

"Не принимай благодеяний, без которых ты
можешь обойтись".

Иммануил Кант

Анастасия Урнова: Здравствуйте! Вы смотрите Общественное телевидение России. Это программа "ПРАВ!ДА?". Меня зовут Анастасия Урнова. И вот тема нашей сегодняшней передачи:

В России назревает новая пенсионная реформа. На этот раз гражданам хотят предложить самим копить на пенсию. Стимулировать к накоплению собираются при помощи налогов, которые будут расти или уменьшаться в зависимости от того, какие взносы сделает человек в систему индивидуального пенсионного капитала.

Анастасия Урнова: Казалось бы, еще не все точки над "i" расставлены в отношении прошедшей пенсионной реформы, как нам уже предлагают новую. Если верить экспертам, перейти к ее реализации могут уже довольно-таки скоро – с 2019 года. Однако чего в ней будет больше – плюсов или минусов? Начнем лучше жить в старости или просто платить больше уже сейчас? И будем разбираться в сегодняшней программе.

Андрей, ну как так получается? Только-только прошла одна пенсионная реформа, до сих пор заморожены наши пенсионные накопления, недавно нам вроде бы как объяснили, насколько это возможно, балльную систему – и вот нужны опять изменения! Как так происходит?

Андрей Нечаев: Ну, я надеюсь, это вопрос не ко мне как виновному в этой ситуации.

Анастасия Урнова: Вам как эксперту, который может разъяснить нам ситуацию, конечно.

Андрей Нечаев: Нет, если всерьез, то наша власть все время пытается решить задачу, которая не имеет решения. Вот прошлая пенсионная реформа, которая вы упомянули, – это была классическая вот такая задача, когда они пытались снять нагрузку с федерального бюджета, не повышая пенсионный возраст и не повышая налоги. Но на практике, конечно, получилось де-факто и повышение пенсионного возраста для многих категорий, и повышение налогов, но под видом увеличения сборов. Сейчас примерно такая же ситуация – они опять пытаются решить задачу со многими функциями. А реально…

Анастасия Урнова: Ну, то есть, по сути, не получилось, и нужно что-то новое?

Андрей Нечаев: Реально чем озабочен Минфин? Он озабочен состоянием бюджета. Поэтому на самом деле будет просто происходит повышение налогов, вот если откинуть всю как бы мишуру и красивые слова всего этого. На что вы копите суммарно? НФДЛ, то есть подоходный налог и пенсионные взносы – они увеличатся. То есть это увеличение налоговой нагрузки. Поэтому очень благая идея: "Давайте сделаем так, чтобы люди копили себе на пенсию. Тем самым мы уйдем от одной из бед нашей нынешней пенсионной системы – уравниловки". Замечательная идея! Но, как всегда, дьявол…

Анастасия Урнова: В деталях.

Андрей Нечаев: Дьявол – он в деталях. Деталь первая. Это просто откровенное повышение нагрузки на бизнес. Вы прекрасно понимаете, что, когда человек приходит наниматься на работу, его интересует, сколько он будет получать чистыми. Какие налоги платит его работодатель…

Анастасия Урнова: Ему не интересно, да.

Андрей Нечаев: Или его работодатель в качестве налогового агента, когда формально платит сам работник, но реально это все равно платит работодатель. Его интересует – ну, постольку-поскольку.

Анастасия Урнова: Да, пожалуйста.

Наталья Золотых: Наверное, мне хотелось бы представить такие определенные мысли со стороны бизнеса. То есть действительно, когда мы…

Анастасия Урнова: Первый вопрос: бизнес будет платить столько же или меньше? Вот 22% сейчас платит работодатель за своего сотрудника. Сколько?

Наталья Золотых: Насколько я понимаю, эта сумма так и сохранится, вот та сумма, которую в настоящее время платит бизнес. Но при этом мы говорим о том, что стимулируется процесс, когда сами работники будут платить…

Анастасия Урнова: Платить. Я почему спрашиваю? Значит, мы будем платить сверх? Вот эти 22% и еще?

Наталья Золотых: Да, нас будут стимулировать…

Валерий Виноградов: 22% платит работодатель, а работники будут платить уже самостоятельно.

Наталья Золотых: Будут платить самостоятельно.

Анастасия Урнова: Поняла.

Наталья Золотых: И если они будут вкладывать от своей заработной платы больше в эту накопительную часть пенсии, то тогда предполагается, что налог в целом, который они выплачивают, будет сокращаться. Но по моему убеждению, вот этот налог будет стимулировать, чтобы вкладывать средства.

Анастасия Урнова: НДФЛ вы имеете в виду?

Наталья Золотых: Почему? Потому что для того, чтобы вкладывать средства и получать большую сумму в эту накопительную часть, мы должны иметь развитую экономику, мы должны иметь прибыльные проекты компаний, организаций, которые действительно могли бы…

Анастасия Урнова: Вы имеете в виду – проценты по вкладу по факту должны быть?

Наталья Золотых: На самом деле это не просто проценты по вкладу, а это вложение, разумное вложение этих средств, которые бы давали отдачу. И вот я полагаю, что в настоящее время… Действительно, когда мы говорим про пенсии, то пенсия – это самостоятельная тема. Но, с другой стороны, достаточно сложно оторвать ее от экономического развития в целом, в принципе невозможно.

Анастасия Урнова: Ну, разумеется.

Наталья Золотых: Почему? Потому что если наша предпринимательская активность снижается, если все меньше и меньше привлекательных, с экономической точки зрения, проектов – тем меньше будет возможностей у конкретного работника. И потому я полагаю, что, наоборот, вот этот процесс, связанный с "серыми" зарплатами, он не просто не будет сокращаться, а он, наоборот…

Анастасия Урнова: Будет расти, да?

Наталья Золотых: Будет активно развиваться. Потому что, наверное, и работнику, и работодателю где-то будет выгоднее получить сегодня, но вот эти живые деньги…

Анастасия Урнова: Чем отдать.

Наталья Золотых: …чем самому принимать решение, куда и как вкладывать, чем надеяться на то, что ты получишь определенные проценты, льготы, которые тебя будут как-то стимулировать.

Анастасия Урнова: Спасибо. Валерий, а вот…

Андрей Нечаев: Ваши более старшие товарищи – "Деловая Россия", РСПП…

Наталья Золотых: Они не старшие.

Андрей Нечаев: Все время у них такой "плач Ярославны" вечный: "Нет в экономике денег вообще и длинных денег в частности".

Анастасия Урнова: Сейчас мы поговорим про замороженные деньги, по всей видимости.

Андрей Нечаев: У меня вопрос к нашему правительству: зачем было гробить накопительную систему, которая была в наших реалиях единственным источником длинных денег? 

Андрей Нечаев: У меня вопрос вообще в вашем лице к нашему правительству: зачем было гробить накопительную систему, которая была в наших реалиях единственным источником длинных денег? Потому что у нас страхование жизни не развито, фонды совместного инвестирования не развиты…

Наталья Золотых: Венчурные фонды.

Андрей Нечаев: У нас единственным источником длинных денег были пенсионные накопления. Они старую систему де-факто угробили, а теперь они создают новую – накопительную.

Анастасия Урнова: Кстати, спасибо вам…

Наталья Золотых: Фактор доверия. Понимаете, доверие. То есть сегодня у нас тоже нет доверия.

Константин Добромыслов: Наверное, не так. Наверное, не так. Давайте все-таки разберемся.

Степан Сулакшин: Что-то совсем не о том разговор куда-то пошел.

Анастасия Урнова: Подождите. Я, честно говоря, на самом деле благодарна за вопрос про длинные деньги, про то, что старая система угроблена и так далее.

Валерий, начала уже обращаться к вам. Потому что, глядя в суть предлагаемых новых идей, кажется, что они как бы новые, но не очень. Потому что, по большому счету, нам говорят (и раньше так говорили): "Есть проблема с тем, чтобы получить достойную пенсию. Чтобы получать достойную пенсию, вы можете от конкретно своей зарплаты делать страховые отчисления. Они будут копиться. Их размер будет зависеть только лично от вас. Они ваши. В общем, страхуйте себя в негосударственных пенсионных фондах. Там еще и процент может быть лучше".

Сейчас (ну, поправьте меня) вроде бы нам говорят то же самое: "Просто, вы знаете, там не получилось, поэтому вот вам еще один шанс. Вы просто больше денег откладывайте. И вот все равно вам тот же механизм". Или я что-то не так понимаю?

Валерий Виноградов: Значит, смотрите. Давайте достаточно коротко…

Анастасия Урнова: Сейчас, секунду, давайте по очереди. Дам вам слово.

Андрей Нечаев: Кстати, вот так же не получилось.

Анастасия Урнова: Подождите. Давайте…

Андрей Нечаев: Подтвердите мои слова, что это чистая неправда, потому что на самом деле негосударственные пенсионные фонды развивались очень успешно.

Анастасия Урнова: Нет, не получилось у фондов пока что…

Андрей Нечаев: По-моему, 25 миллионов застрахованных уже в негосударственных пенсионных фондах.

Валерий Виноградов: 36,5 миллиона по итогам кампании прошлого года.

Андрей Нечаев: Тем более. Ну, там часть…

Анастасия Урнова: Подождите, подождите! Давайте все-таки по очереди.

Андрей Нечаев: И несколько триллионов – активы. Как не получилось?

Анастасия Урнова: Ну, не получилось… Я имею в виду, что правительство не дало нам это сделать. Сейчас они заморожены. Давайте разбираться. Так, по очереди!

Валерий Виноградов: Накопительная пенсия, скажем так, погибла исключительно из-за проблем страховой части пенсии

Валерий Виноградов: Давайте попробуем на пальцах. Значит, смотрите. Когда мы говорим… У нас что-то было, у нас была старая обязательная накопительная система. Теперь нам предлагается индивидуальный пенсионный капитал. Если очень коротко, то по сути ИПК – это, скажем так, попытка реинкарнации старой накопительной системы, которую всеми известными нам "заморозками" фактически убили. Как сказал один известный представитель нашего рынка: "Нам оторвали ноги, но спасибо, что дают костыли". По сути, это действительно так и описывается.

Проблема в чем? Проблема в том, что у нас по-прежнему существует два вида пенсий на сегодняшний день – страховая и накопительная. Накопительная, скажем так, погибла исключительно из-за проблем страховой части пенсии, которая глубоко дефицитная и для финансирования которой фактически начались те самые "заморозки". Об этом мы не говорим.

Константин Добромыслов: Это неправда.

Анастасия Урнова: Сейчас, секунду-секунду! Вы поспорите.

Валерий Виноградов: Нет, с этим можно спорить. Но, понимаете, проблема страховой еще в том, что коэффициент замещения – хотя бы 40-процентный – он недостижим уже сегодня, он уже в размере 35%. И даже в Стратегии развития пенсионной системы 2012 года, по которой мы живем пока еще, там тоже запланировано снижение коэффициента замещения. И недавно даже представитель Минтруда на одной из конференций сказал совершенно феноменальную фразу, он сказал: "Мы готовы спорить с этим ИПК, мы готовы его обсуждать. Но если мы этого в принципе не сделаем, то коэффициент замещения упадет еще на 10%".

А это говорит о том, что государственная фактически пенсия – страховая – она стремится к уменьшению. Если человек в результате захочет себе получить нечто большее, что ему в результате на выходе заплатит государство наше уважаемое, ему в любом случае надо будет пользоваться этим ИПК. Мы говорим, что, конечно, мало просто предложить человеку. Понятно, что должны быть предложения, которые заинтересуют человека. Не говоря уже о том, что человек должен получить гарантии, что старые пенсионные накопления перейдут в ИПК и их точно так же не станут замораживать – то бишь конфисковывать, как это произошло со старой системой. Мы, по крайней мере, сейчас это ждем.

Анастасия Урнова: По крайней мере, на это рассчитываем. Хорошо.

Валерий, скажите, пожалуйста, а что с этого получит-то госбюджет? И поможет ли новая система как-то уменьшить дефицит Пенсионного фонда? И тут же вопрос: а как он сейчас финансируется? Какое там соотношение трансфертов из госбюджета и вот тех самых замороженных денег?

Валерий Гартунг: Я хочу сказать следующее. Из того, что предлагает сейчас правительство – а это то, что мы сейчас обсуждаем, – ничего хорошего не выйдет, потому что они сами своими действиями дискредитировали себя, и никто правительству не поверит. Правительство буквально недавно это говорило: "Вот копите. Мы вас будем стимулировать". А потом взяло и изъяло все! Ну, кто вам поверит? У человека, у которого изъяли только что пенсионные накопления, ему говорят: "Мы тебя будем…"

Константин Добромыслов: Ну, не изъяли, не изъяли.

Валерий Гартунг: Минуточку! Фактически изъяли.

Валерий Виноградов: Их изъяли.

Валерий Гартунг: Ну подождите! Дайте договорю. Фактически изъяли.

Анастасия Урнова: То есть проблема в доверии или в предложении?

Валерий Гартунг: Лично я бы никогда этому правительству не поверил. Это первое.

Андрей Нечаев: Валера, открываю тебе страшную тайну: они очень на это рассчитывают. Потому что если никто не поверит, то просто НДФЛ увеличится на 2% – будет не 13, а 15%.

Анастасия Урнова: Вот про НДФЛ мы сейчас поговорим.

Валерий Гартунг: Да. А теперь – второе. А в чем вообще причина? Вот Андрей начал об этом говорить. На самом деле причина-то очень простая. Если экономика не растет, то даже если у вас есть накопления, где они будут расти, если экономика не растет? То есть вы в принципе не можете покрыть уровень инфляции. И они будут усыхать. Расчеты есть.

Валерий Виноградов: Нет, смотрите…

Валерий Гартунг: Секундочку, дайте договорю. Мировая практика это показала. Поэтому самая лучшая система, которую мы можем себе позволить в условиях этой экономики, – это система, когда работающий платит за неработающего.

Анастасия Урнова: То есть распределительная?

Валерий Виноградов: Мы уже не можем позволить себе эту систему.

Анастасия Урнова: Секунду! Так, господа, не будем перебивать друг друга!

Валерий Гартунг: Поэтому что нужно делать? Нужно, исходя из той ситуации, в которой мы находимся, изыскивать резервы. Ну, например, государственные закупки. По 223-му закону 27 триллионов в год – государственные закупки. И из них 85% у единственного поставщика. То есть фактически примерно 2,5 триллиона рублей в год (я беру просто 10% от этой суммы) просто воруются.

Валерий Виноградов: И полковник Захарченко.

Валерий Гартунг: Да. Дефицит бюджета – напоминаю, всего 3 триллиона. 2,5 триллиона можем только госзакупками.

Второе – экспорт нефти и газа. 80% российского экспорта… НДС, на минуточку, возвращается. 1 триллион 600 миллиардов. Посмотрите, что в Китае делают. Если ты машины и оборудование продаешь – тебе возвращается НДС. Если ты будешь сырье продавать за рубеж – тебе НДС не возвращается. Вот еще триллион шестьсот. Ну и наша таможня, как она ворует. Добавьте еще триллиончик. Вот вам деньги!

Анастасия Урнова: Вы предлагаете в корне искоренить коррупцию, изменить систему госуправления…

Валерий Гартунг: Я предлагаю не дурить людям голову, что "вот мы сейчас новую систему придумаем". Господа, если у вас уровень коррупции и воровства будет на таком же уровне, как сейчас, а экономика не будет расти, никаких пенсий не будет. Вот и все

Валерий Гартунг: Я предлагаю не дурить людям голову, что "вот мы сейчас новую систему придумаем". Господа, если у вас уровень коррупции и воровства будет на таком же уровне, как сейчас, а экономика не будет расти, никаких пенсий не будет. Вот и все.

Анастасия Урнова: Понятно, спасибо. Степан, в продолжение того, о чем говорится…

Андрей Нечаев: Но при солидарной системе будет…

Анастасия Урнова: Вынуждена вас перебить.

Степан Сулакшин: Андрей Алексеевич, но у нас все-таки не бенефис, правда?

Анастасия Урнова: Создается такое ощущение, что есть некоторое такое соревнование между одним представлением, где государство отвечает за все. С другой стороны, мы предлагаем изменения, которые позволяют государству куда меньше нести ответственности за наши пенсии. С третьей стороны, может быть, мы пытаемся перейти к рыночной экономике.

Или же, возможно, кажется так, по крайней мере, что происходит некоторое такое столкновение разных блоков правительства. Одни из которых: "Государство за все отвечает". А другие: "Вы знаете, вот с государством что-то как-то не очень получается. Предлагали – в правительстве заморозили. Поэтому, вы знаете, мы вам предложим хороший инструмент. Пусть там все останется, как было. Мы не можем изменить систему, но вот такой механизм вам, наверное, поможет".

Степан Сулакшин: Ответ – он в макровзгляде находится. А макровзгляд такой – "чума на наш дом". Называется "либерализм". И все устроение экономики государства по этим лекалам…

Анастасия Урнова: Вы знаете, у меня вопрос сразу. Нет, стоп-стоп-стоп! Подождите! Стоп! Что вы имеете в виду под "чумой-либерализмом"?

Степан Сулакшин: Я отвечаю на ваш вопрос.

Анастасия Урнова: Я хочу разобраться в понятии.

Степан Сулакшин: Сейчас объясню.

Анастасия Урнова: Потому что, насколько меня учили, либерализм – это про правое государство, про права и свободы человека…

Степан Сулакшин: Ничего подобного!

Анастасия Урнова: Ну, это терминология.

Степан Сулакшин: Самый главный материальный признак либерализма – это уничтожение государства, его роли в экономике и во всем остальном.

Анастасия Урнова: Просто соблюдает институты, да, следит за ними.

Степан Сулакшин: А свободы, права и правовое государство – это демагогия.

Анастасия Урнова: Это не демагогия.

Степан Сулакшин: Так вот, я покажу вам, как современный кризис нежизнеспособной либеральной модели России ведет… Это "индекс успешности" так называемый. Сейчас вот сюда. А здесь порог краха или развала. Как он на макропараметрах экономики сказывается? Это прирост ВВП. По тренду мы идем в минус – туда же, куда я только что показал. Что это означает? Это означает, что действительно пенсионную проблему решить невозможно, потому что либеральное правительство со своей доктриной, либеральная фальсифицированная Госдума со своим лоббизмом частного капитала…

Анастасия Урнова: Мне кажется, вы сейчас жонглируете терминами просто. Нет?

Степан Сулакшин: …преследуют интересы не большинства, не наемного труда, а интересы работодателей, так скажем. Что это означает?

Анастасия Урнова: А почему вы называете это "либеральным правительством"? Объясните мне, пожалуйста.

Степан Сулакшин: Я только что вам объяснил. Что это означает? Это означает, что в макробалансе страны так называемая зарплатоемкость ВВП в разы меньше, чем в сбалансированных экономиках, тоже рыночных. Но ведь пенсия происходит, как из сосуда сообщающегося, из фонда заработной платы в стране – так же как в макробалансе, так же как и в микробалансе предприятия. А вот там сталкиваются два интереса: этот самый частный работодатель и его прибыль, от которой отгрызают отчисления пенсионные, страховые и другие, и интересы наемного работника в виде зарплаты.

Что сейчас происходит? В принципе, в пенсии невозможно обеспечить коэффициент замещения. Действительно, уже меньше 30%, по крайней мере по нашим расчетам. И тренд – вниз. Никаких там 40% нет. Но, может быть, правительство решает поднять норматив на фонд заработной платы в балансах? Ничего подобного! Первая версия этой пенсионной реформы означала, что вместо 22% отчислений на пенсионные накопления в страховую бизнес, то есть работодатель, будет платить 18%… 16%.

Анастасия Урнова: 16%, да.

Степан Сулакшин: Значит, первоначальной идеей было вообще сделать послабление, увеличить прибыльность частному собственнику. А народу, ну, пенсию надо платить. Что придумали? Это называется "гробовые".

Анастасия Урнова: То есть выигрывал бы частный собственник?

Степан Сулакшин: Да. А вторая версия – все-таки сохранили 22%. Это верно. В народе знаете как называют схему, которую сейчас правительство протаскивает? "Гробовые".

Анастасия Урнова: Я поняла. Сейчас давайте мы спросим Валерия…

Степан Сулакшин: А зачем мне, наемному работнику, вообще государство, если я накапливаю на старость сам?

Анастасия Урнова: Я услышала вас. Я вас вынуждена перебить. Валерий…

Степан Сулакшин: Сейчас, я завершу. Извините, пожалуйста. Я ведь без государства на старость себе могу накапливать.

Анастасия Урнова: Можете.

Степан Сулакшин: Вот государство говорит: "Накапливай из своей зарплаты. А если не хочешь, то тебе по башке ростом налога на доходы!"

Анастасия Урнова: Я просто хочу прояснить тезис…

Наталья Золотых: Извините, пожалуйста, вот когда мы говорим…

Степан Сулакшин: За новое состояние пенсионного баланса сейчас отвечает наемный работник, у которого средняя пенсия – 12,8 тысячи рублей. А в Дании – 120 тысяч рублей!

Анастасия Урнова: Переход к индивидуальному пенсионному капиталу – он нам какой даст коэффициент замещения? Там хотя бы 40% будет в итоге?

Константин Добромыслов: Нет, не будет.

Анастасия Урнова: Сейчас поспорим.

Валерий Виноградов: Я вам скажу сразу. Буквально несколько дней назад мы в Ассоциации частных пенсионных фондов считали: при определенных параметрах, при налоговых вычетах, при введении софинансирования, которое мы предлагаем государству, чтобы государство еще прибавило софинансирование. В принципе, Минфин на это смотрит положительно, даже есть источники для этого. Дело не в этом. В этом случае больше 50–60% можно получить коэффициент замещения. Проблема ведь в том, что… Не важно, какое – либеральное правительство, нелиберальное, консервативное…

Константин Добромыслов: Это фантазии.

Валерий Виноградов: Исходные параметры для него одинаковые абсолютно. Перейти полностью на советскую солидарную пенсию невозможно сегодня, потому что мы сразу упираемся в ту самую демографию. У нас нет такого количества работников, которые будут кормить нынешнее число пенсионеров. Всё!

Анастасия Урнова: Спасибо. Константин, вы хотели поспорить?

Наталья Золотых: Вы знаете, я подумала…

Анастасия Урнова: Сейчас, сейчас, сейчас.

Валерий Виноградов: Причем далеко не надо ходить…

Анастасия Урнова: Стоп, стоп, стоп!

Валерий Виноградов: Пример – это Греция. Греческий кризис – это в том числе социальные проблемы. У них же коэффициент замещения – до 90%! И деньги закончились.

Наталья Золотых: Понимаете, коллеги, вот я подумала о наших зрителях, которые понимают, что с каждым годом им становится хуже и тяжелее. И вот эти наши рассуждения – они, конечно, носят…

Анастасия Урнова: Важный характер.

Наталья Золотых: …важный характер, но, по-моему, они не дают ответа на те вопросы, которые важны.

Анастасия Урнова: Ну, вопросы на самом деле довольно-таки простые.

Константин Добромыслов: Давайте разберемся…

Анастасия Урнова: Что можно получить?

Андрей Нечаев: Степан дал ответ, что во всем виноваты либералы. Ответ не очень оригинальный.

Анастасия Урнова: Ну, к сожалению, это не тот ответ…

Андрей Нечаев: Каждый день другие каналы это транслируют. Ваш – пока нет, слава тебе господи. Беда состоит только в том, что наша экономическая и социальная политика нашего правительства и нашей власти в целом к либеральной не имеет просто никакого отношения вообще. Вообще!

Степан Сулакшин: А вы сначала определитесь, что такое либеральное…

Анастасия Урнова: Извините, мы не будем спорить сейчас о политической системе, коллеги.

Андрей Нечаев: Это терминология. Все наоборот!

Анастасия Урнова: Константин, вы хотели поспорить? Давайте мы вернемся к пенсиям. Мы не будем спорить…

Константин Добромыслов: Давайте все-таки вернемся к пенсионерам и разберемся. Вот индивидуальный пенсионный капитал – он способен вообще что-то дать людям или не способен, он способен работать в нынешних современных экономических условиях или не способен? Ответ на этот вопрос достаточно прост. Прежде всего мы говорим, когда говорят об индивидуальном пенсионном капитале, о добровольной пенсионной системе, а не обязательной. Но из нее делают псевдодобровольную. Почему? Потому что принуждают повышением налога человека участвовать.

Анастасия Урнова: Я правильно понимаю, что повышение налога – это то, что входит в пакет предложений? Это уже точно? Это не дискуссионный вопрос?

Константин Добромыслов: Да, это точно, это точно. Может ли себе позволить человек, даже при повышении налога с доходов, участвовать в этой системе? Если мы сегодня посмотрим на структуру оплаты труда по всему спектру наших работников, то мы увидим, что порядка 15 миллионов человек получают на уровне ниже прожиточного минимума. Что это означает? А это означает, что при любом раскладе эти люди не будут участвовать в этой системе, потому что они сегодня думают о том, как накормить своих детей, а не о том, как накопить на пенсию. Это первый аргумент.

Второе. Если мы говорим о накопительной составляющей, прежде всего эта система, соответственно, уже будет не социальная, а коммерческая. То есть здесь будет присутствовать не социальное страхование, которое не предполагает извлечение налога, а коммерческое страхование, которое будет предполагать извлечение налога. И куда мы будем…

Анастасия Урнова: А можете пояснить?

Константин Добромыслов: Вернее – извлечение прибыли, извлечение прибыли. Соответственно, все структуры – депозитарии, управляющие компании и прочие, которые будут участвовать в этой системе, – каждый будет "отъедать" по чуть-чуть от этих пенсионных накоплений, которые в конце концов должны вернуться к пенсионеру.

Анастасия Урнова: Но Пенсионный фонд же "отъедает". Он же тоже работает, там огромная все-таки махина.

Константин Добромыслов: Нет, нет, нет. Совершенно нет. Пенсионный фонд работает совершенно по другой схеме. Это система обязательного социального страхования.

Анастасия Урнова: Нет, я имею в виду, что администрирование – это же довольно дорого, работа Пенсионного фонда.

Константин Добромыслов: Могу назвать цифру администрирования Пенсионного фонда Российской Федерации. На сегодняшний день это составляет чуть меньше 2%.

Анастасия Урнова: От чего?

Константин Добромыслов: От общего сбора страхового.

Андрей Нечаев: Это гигантская цифра.

Константин Добромыслов: Это немного. Это не гигантская цифра.

Андрей Нечаев: Гигантская.

Валерий Виноградов: Гигантская.

Наталья Золотых: По суммам – да.

Константин Добромыслов: Если мы с вами посмотрим на обслуживание в негосударственных пенсионных фондах и в коммерческих таких структурах, то там эта цифра составляет в 10 раз больше – это 15–20%.

Анастасия Урнова: Валерий, согласитесь с этим сразу?

Валерий Виноградов: А можно уточнить: откуда 20% вы взяли?

Константин Добромыслов: Это статистика, это статистика.

Валерий Виноградов: Это не статистика.

Константин Добромыслов: Потому что вы должны заплатить…

Валерий Виноградов: Есть законодательство, которое позволяет негосударственным пенсионным фондам брать 15% от полученного дохода.

Анастасия Урнова: Дохода?

Валерий Виноградов: Дохода.

Константин Добромыслов: Минуточку!

Валерий Виноградов: При этом существует очень большая разница. Частный пенсионный фонд начисляет в конце года на счета клиентов ту доходность, которую они показывают. Это, во-первых, очищенная доходность. А ту, которую демонстрирует ВЭБ по итогам года – это неочищенная доходность. И это тоже две большие разницы.

Анастасия Урнова: А можете разъяснить вот эти понятия – очищенная и неочищенная доходность. Боюсь, не всем понятно.

Валерий Виноградов: Негосударственный пенсионный фонд, получив прибыль, он должен заплатить управляющей компании за управление деньгами, он должен заплатить спецдепозитарию, который надзирает тоже за этим всем. И из оставшегося частный фонд берет себе 15%. Более того, я вам скажу по секрету: до 2008 года не все частные пенсионные фонды выбирали те самые 15%. Другое дело, что…

Константин Добромыслов: А почему? Потому что прибыль там была крайне низкая, и вы не могли…

Валерий Виноградов: Прибыль не была крайне низкая.

Константин Добромыслов: Но на сегодняшний день, доходность ВЭБа за последние два года – за 2015–2016-й…

Валерий Виноградов: Если бы прибыль была крайне низкая, фонды не смогли бы, во-первых, существовать.

Константин Добромыслов: Он показал выше, чем негосударственные пенсионные фонды в среднем.

Валерий Виноградов: Частные пенсионные фонды, в отличие от Внешэкономбанка, государственной управляющей компании, на длинном плече прибыль показывали выше инфляции и инфляцию побили.

Константин Добромыслов: Могу объяснить – почему.

Анастасия Урнова: Давайте поговорим…

Валерий Виноградов: Понимаете, мы будем спорить, потому что то же самое обсуждалось и на заседаниях правительства. И было два лагеря – был господин Силуанов и была госпожа Голодец. Госпожа Голодец говорила: "Они не дают доходность". Силуанов говорит: "Как это? У меня другие сведения". Понимаете?

Константин Добромыслов: Но давайте посмотрим…

Анастасия Урнова: Давайте теперь… Подождите! Нет, давайте мы поговорим о том, кто будет в этом участвовать. Андрей.

Андрей Нечаев: Давайте мы с другой стороны на эту проблему посмотрим. Вы так надкусили яблоко, а его надо дожевать просто. У нас демографическая ситуация к 2030 году будет – на одного работающего один неработающий. В этой ситуации никакая солидарная система, то есть когда работающие кормят вчерашних работающих, работать не может в принципе.

Анастасия Урнова: Можно я тогда вопрос задам?

Степан Сулакшин: Это при условии, если производительность не вырастет.

Валерий Виноградов: А при чем здесь производительность?

Степан Сулакшин: Выработок на одного работающего.

Андрей Нечаев: Поэтому никакой альтернативы накопительной системы нет, кроме бюджетного финансирования Пенсионного фонда. Вот альтернатива.

Анастасия Урнова: То есть вы согласны с ЦБ, который говорит, что всего 18% не хотят участвовать в этой системе?

Андрей Нечаев: Дайте я договорю. Либо то, что сделали норвежцы, Катар и ряд других стран, когда они создали огромный суверенный фонд, который работает исключительно на пенсии.

Константин Добромыслов: Но вы скажите…

Анастасия Урнова: Подождите! Давайте, пожалуйста, не перебивать друг друга.

Андрей Нечаев: Это тоже альтернатива, которая, в принципе, у нас была. И мы собственно этот фонд создали. Другое дело, что почему-то все время забывают о том, что этот фонд был создан для финансирования пенсий. Ну, там, правда, была оговорка – "в трудной экономической ситуации".

Наталья Золотых: А она у нас всегда непростая.

Андрей Нечаев: Поэтому наш фонд рассматривается в качестве такой бадейки, из которой можно черпать деньги на всякие проекты с сомнительной эффективностью и вообще с сомнительным содержанием, типа каких-то кольцевых дорог и всякого прочего. А еще просто давать прямо откровенно деньги на поддержку банкротящихся госбанков.

Константин Добромыслов: Вы здесь добавьте, какая доходность этого фонда.

Андрей Нечаев: Половина денег фонда просто размещена, откровенно размещена в ВЭБе в долларах и в рублях. То есть он совершенно не выполняет ту функцию, для которой он был создан. Гипотетически можно, вообще-то, к этой теме вернуться и попытаться жить, как норвежцы. Тогда вообще никаких не надо персональных накоплений, ничего, а "вот государство дало".

Валерий Гартунг: Да, но при одном условии…

Анастасия Урнова: Коллеги, давайте не будем перебивать друг друга!

Константин Добромыслов: Давайте сравним два фонда – норвежский и наш. Норвежский дает 7% годовых доходность, наш – 1%. Вот разница.

Анастасия Урнова: Почему так?

Константин Добромыслов: А почему так?

Валерий Виноградов: Вы уточните, кто дает 1%.

Константин Добромыслов: Вот вопрос: кто дает 1%? Я до конца не знаю, кто и почему так, но я знаю просто доходность в общем по норвежскому и по нашему. Вот в условиях…

Валерий Виноградов: Вы имеете в виду ФНБ?

Константин Добромыслов: Может быть.

Валерий Виноградов: Нет, как это "может быть"?

Константин Добромыслов: Вот в таких условиях возможно ли содержание этого фонда и возможно ли дальнейшее финансирование пенсий для пенсионеров?

Анастасия Урнова: Господа, разрешите мне вернуться ближе к конечному получателю – пенсионеру.

Андрей Нечаев: Во-первых, 7% доходности норвежского фонда – это я не знаю, откуда вы такие цифры взяли. Таких доходностей вообще в западной экономике нет и в помине. Потому что он консервативный, он в основном вкладывает в государственные бонды или квазигосударственные, где такой доходности и в помине нет – 7%. Поэтому 7% – это цифра сильно завышенная. Но дело даже не в этом. Ни в Библии, не знаю, ни в Коране, ни в Талмуде не написано, что у норвежцев должна быть высокая доходность, а у нас всегда низкая.

Анастасия Урнова: Коллеги, я хочу уйти… Я вас буду перебивать, извините, потому что иначе мы кричим, а я хочу вернуться к конечному, как говорится, потребителю – к пенсионеру. Вот насколько люди действительно готовы будут пойти в некоммерческие… в негосударственные пенсионные фонды? Простите меня, пожалуйста.

Валерий Виноградов: Именно в ИПК.

Анастасия Урнова: Да, в ИПК. Потому что ЦБ, например, очень такую мажорную статистику дает и говорит, что всего 18% не хотят, а остальные – половина как минимум – да, готовы. Но совершенно правильно отмечено, что все-таки у нас огромное количество людей, которые живут на совершенно нищенские зарплаты. Каким образом их уговорить начать платить еще больше куда-то там?

Валерий Гартунг: Сейчас я вам объясню. Люди, у которых есть деньги, у них есть альтернатива, и они уже давно думают о том, как обеспечить себя в старости. У людей, у которых нет денег, что бы им ни предлагали, все это им будет не по карману, и они в любом случае придут к государству за пенсиями.

Наталья Золотых: Придется выплачивать социальную пенсию, конечно.

Валерий Гартунг: Поэтому ничего придумывать здесь не нужно. В этой ситуации… Можно было еще 20 лет назад это обсуждать. Сейчас мы уже видим, что пенсионные реформы… Вот я в Государственной Думе 20 лет. За это время столько пенсионных реформ уже было! И каждая хуже предыдущей.

Анастасия Урнова: Как минимум пять было с 90-х годов.

Валерий Гартунг: Каждая хуже предыдущей! Поэтому то, что сейчас предлагает правительство… Ну, во-первых, наша фракция точно им не поверит, и мы это не поддерживаем. Во-вторых, граждане им тоже не поверят. Те люди, у которых есть деньги, они уже поняли, как их один раз обманули, и они в это не пойдут. А люди, у которых нет денег… Ну, о чем говорить?

Анастасия Урнова: Кстати, у нас есть сюжет…

Валерий Гартунг: Они все равно будут говорить: "Дайте нам пенсию". А говорить о коэффициенте замещения… Ну, я вернусь к тому, о чем начал говорить. Смотрите, увеличивать доходы Пенсионного фонда за счет повышения отчислений с заработной платы – это губительный путь, это путь в никуда. Он убьет бизнес, который работает в отраслях, создающих высокую добавленную стоимость. То есть чем закончится? Будут сокращаться рабочие места – и люди просто будут терять работу.

Наталья Золотых: Конечно, естественно.

Валерий Гартунг: Не только пенсию, а они нынешнюю работу будут терять. Поэтому этого ни в коем случае делать нельзя. Что в этой ситуации нужно? Я уже сказал: нужно брать там, где у нас воруют больше всего. Это первое.

Анастасия Урнова: Ну, с этим понятно.

Валерий Гартунг: И второе. Даже не там можно брать. Посмотрите сегодня на нынешнюю, текущую ситуацию. В проекте бюджета записано: курс доллара к рублю – сколько у нас? – 67. А сколько по факту? А теперь посчитайте и умножьте, сколько мы нефти продаем (даже при нынешней цене) и сколько бы мы получили. Минимум от 1 триллиона до 1,5 триллиона рублей мы бы дополнительно получили только на курсовой разнице.

Анастасия Урнова: Но мы понимаем, что курсовая разница не только на нефтяном рынке сказывается.

Валерий Гартунг: Минуточку, секундочку! Дело в том, что 67 – это уже было заложено в ценах. Уже был этот курс – 67. Даже больше был. То есть импортеры уже это заложили в цену товаров. Но сейчас, когда курс доллара упал к рублю, они цены-то назад не откатили. То есть цены уже есть сейчас, понимаете. Поэтому на самом деле деньги в стране есть, нужно их только справедливо распределять.

Анастасия Урнова: Знаете, я все-таки буду с маниакальным упорством возвращаться к людям, которых непосредственно эта реформа касается. И у нас есть сюжет про человека, у которого деньги есть, про такого представителя среднего класса. И о том, как такие люди относятся к текущей пенсионной системе и к новым предложениям, давайте посмотрим сюжет и обсудим его.

Анна – представитель поколения молодых и независимых. Профессия – фотограф. Режим занятости – свободный. Убежденный фрилансер, деньги зарабатывает на разовых заказах и краткосрочных проектах. Девушка говорит, что задумывается о будущем, в том числе и о времени, когда уйдет на пенсию, но на помощь государства не надеется. Считает, что на жизнь и на старость заработает самостоятельно.

Анна Козырева, фотограф: У меня был опыт работы все-таки "на дядю", можно сказать. Вот именно работая "на дядю", я не понимала, что у меня будет в будущем, будет ли у меня, например, та же самая пенсия, потому что непонятно сейчас, что происходит в нашей стране. А тут я понимаю, что у меня будут деньги, да. Я смогу их отложить, да. Может быть, положить в банк. То есть я могу ими управлять.

О том, что на государственную пенсию надеяться не стоит, Анна поняла, глядя на своих пожилых родственников. Они всю жизнь трудились, хорошо зарабатывали, но сейчас выжить в старости им помогает только внучка.

Анна Козырева: У меня живые бабушка и дедушка, родственники. Я могу сказать, что очень хорошие должности занимали дедушка и бабушка. Но я не понимаю, как они живут на эту пенсию. И благодаря моему фрилансу мы как-то всей семьей живем, да.

В общем, не верит девушка в то, что в старости можно будет жить на пособие от государства. А какой смысл делать то, во что не веришь? И вносить взносы ни в какие пенсионные фонды Анна не хочет.

Анна Козырева: Нет логики в том, что это нормально – прийти и доверить кому-то свои деньги. Я не чувствую, что… Не знаю, у нас взаимное недоверие с правительством друг к другу.

По словам Анны, подобное настроение у большинства ее знакомых, а особенных у тех, кто работает в свободном режиме, сами на себя. Однако признается, что если бы могла быть уверена, что ее не попытаются обмануть, не была бы настроена так категорично. Но пока до доверия так же далеко, как до пенсии.

Анастасия Урнова: Сейчас. По очереди!

Наталья Золотых: В самом начале как раз я об этом и сказала, что действительно может создаться такая ситуация, когда, с одной стороны – не важно, это индивидуальный предприниматель или наемный сотрудник – они не верят государству. И получается, что и бизнесу, и работнику будет как бы более экономически выгодно (я не говорю действительно о культуре платить налоги) давать зарплату в конвертах и не вкладывать…

Валерий Виноградов: Вы знаете, у нее ключевая фраза была…

Наталья Золотых: Доверие, конечно.

Валерий Виноградов: "Я смогу сама управлять своими деньгами". Я, конечно, извиняюсь, но это большая иллюзия. У нас люди не умеют управлять своими деньгами, тем более в такой сложное сфере, как пенсионная.

Анастасия Урнова: Вот здесь возникает вопрос: например, почему я не могу сама каждый месяц откладывать?

Наталья Золотых: Можете, конечно.

Валерий Виноградов: Понимаете, это иллюзия – рассчитывать на банковский вклад. Во-первых, у нас нет долговременных вкладов, давайте начнем с этого. Банковские ставки очень сильно гуляют, скажем так, мягко говоря. Другое дело, что частные пенсионные фонды – это профессиональные управляющие. Они знают, что такое рынок, и они умеют на любом рынке зарабатывать доходность.

Степан Сулакшин: Это реклама.

Анастасия Урнова: То есть, по сути, сейчас просто создается институт, который дает возможность делать долгосрочные вклады?

Валерий Виноградов: Он уже существует.

Анастасия Урнова: А тогда у меня вопрос: почему меня принуждают относить дополнительные деньги в подобного рода институты?

Валерий Виноградов: Потому что чисто добровольных пенсионных совсем в мире не существует – ни в Новой Зеландии, ни в Австралии, ни в России тем более.

Анастасия Урнова: Но я уже скидываю эти 22%.

Валерий Виноградов: У нас люди не привыкли… У нас до сих пор остается советский патернализм.

Анастасия Урнова: Коллеги, вы меня извините, но когда мы говорим "люди не привыкли", "слабая финансовая грамотность", то давайте тогда только 10% населения будет писать, потому что русский язык сложный, грамматика сложная, его не изучишь. Ну, это же пенсия! Почему нет? Я Степану слово обещала…

Валерий Виноградов: Просто человек, поверив самому себе, что он сам сможет себе заработать, и не получив на выходе ничего, он все равно придет к государству и будет стучать кулаком: "Отдайте мне пенсию!" А государство скажет: "А мы поделили пенсии".

Анастасия Урнова: "А нет". Степан.

Степан Сулакшин: Мы же обсуждаем взаимоотношения личности с государством. Мы обсуждаем величайшее достижение, социальный институт. Вы можете откладывать свои "гробовые" вообще без государства, под подушку складывать, но это средневековье.

Анастасия Урнова: Лучше под процент.

Степан Сулакшин: Сколько накопил – так и доживете. "Время дожития" называется. Но создан этот институт, как уважение к труду, как уважение к социальной солидарности. На сегодня этот законопроект, эта политика либерального государства фактически отменяет институт пенсий, потому что она человека заставляет самого копить. Правительству нужно верить, я за правительство…

Анастасия Урнова: А что плохого в том, что человек сам копит, Степан?

Степан Сулакшин: Вот я говорю: верьте правительству. Представьте: 0, 4 и 10% – по новому закону отчисления на накопительную часть пенсии. Ваша актуальная зарплата уменьшится на 2, 4 и 7%. А получите ли вы потом ее? Это следует из опыта, когда правительство замораживает, а на самом деле уворовывает накопления граждан. И кто же на эти условия пойдет? А потом берут дубинку и говорят: "Вот вам налог на ваш доход. Несите свои денежки, буратинки".

Анастасия Урнова: Хорошо. Константин, а почему человек не может сам копить? Я, честно говоря, не очень это понимаю.

Константин Добромыслов: Вот смотрите, все-таки я вернусь к основам. У нас есть система обязательного социального страхования. Индивидуальный пенсионный капитал предполагает участие в негосударственной системе. Это разные вещи, да? Если здесь есть обязательная, государство обязало работодателя платить за работника определенные страховые взносы, то здесь предлагается самостоятельно человеку участвовать в этой системе.

Анастасия Урнова: Но откуда тогда берется 2% дополнительных НДФЛ?

Константин Добромыслов: Подождите. Да, об этом мы и говорим. Сегодня по факту и так у нас есть система негосударственных пенсионных фондов. Сегодня по факту человек может сам участвовать в этой системе. Масса программ предлагается добровольного пенсионного накопления. Здесь получается элемент принуждения, когда вводится дополнительный налог на человека. Вот против этого выступают.

Андрей Нечаев: Но там и кнут, и пряник есть, справедливости ради.

Наталья Золотых: Ну, пряник сомнительный.

Константин Добромыслов: Никто не говорит, что вообще надо отменять государственную пенсионную систему. Но, в принципе, надо развивать и добровольные формы для тех, кто может в этом участвовать.

Валерий Гартунг: Тут ключевое слово – "добровольные"

Константин Добромыслов: Добровольные, добровольные.

Валерий Гартунг: Вот если это добровольно, то вопросов нет.

Константин Добромыслов: Если добровольно, то вопросов нет.

Валерий Гартунг: Пожалуйста, они пусть доказывают, что они больше зарабатывают – и люди сами понесут им деньги.

Константин Добромыслов: Они будут больше зарабатывать – и люди понесут.

Андрей Нечаев: Добровольные, но во всем мире они стимулируемые.

Анастасия Урнова: Андрей, а вот расскажите нам про те "плюшки", которые предлагают.

Константин Добромыслов: Разными способами стимулируют. Можно давать налоговые вычеты, если вы участвуете…

Анастасия Урнова: Коллеги, давайте будем говорить по очереди.

Андрей Нечаев: Я за это, я за это.

Анастасия Урнова: Сейчас что-то предлагается такого рода?

Андрей Нечаев: Беда наша состоит в том, что – и мы в том числе сейчас здесь невольно – мы обсуждаем среднюю температуру в госпитале.

Анастасия Урнова: Ну, к сожалению.

Андрей Нечаев: Вот вы назвали цифру – 13 с лишним процентов работающих получают доходы ниже уровня бедности.

Константин Добромыслов: 13 миллионов.

Анастасия Урнова: Я вам больше скажу. По свежему Росстату, 75% работников находятся около черты бедности, в нищете и бедности.

Константин Добромыслов: Да, совершенно правильно.

Андрей Нечаев: К этому надо добавить 37%, которые получают зарплату в пределах двух прожиточных минимумов.

Анастасия Урнова: Ну, это в этих 75%.

Андрей Нечаев: Это означает, что он может кормить себя и еще одного члена семьи, и то на уровне прожиточного минимума. Тот, кто попадает в так называемый очень условный наш средний класс – их 15%. И еще где-то 10% – это, по нашим меркам, условно обеспеченные. Конечно, все эти системы, которые мы сейчас обсуждаем – со стимулированием, без стимулированием, с нагибанием, без палки и так далее – конечно, это для этих 25%. Для всех остальных надо через…

Константин Добромыслов: Сохранить то, что есть – государственная пенсионная система.

Анастасия Урнова: Так она и сохраняется.

Андрей Нечаев: …через Фонд ли национального благосостояния, через какой-то другой фонд, через прямые платежи из бюджета. Понятно, что эти люди ничего накопить не могут. Это надо совершенно четко понимать. По крайней мере, при нынешнем уровне развития экономики, при нынешнем уровне зарплат… Хотя, конечно, в этих 13%, наверное, есть те, кто не живут на эти деньги. Тут тоже есть большое лукавство. Но тем не менее, если ориентироваться на эти цифры, то, конечно, при нынешней системе накопительные пенсии могут повысить в дальнейшем жизненный уровень пенсионера для четверти населения. И это надо четко понимать.

Анастасия Урнова: Что тоже не так и плохо.

Андрей Нечаев: Но это не значит, что эту четверть населения надо этой возможности лишать.

Анастасия Урнова: Раз уж мы заговорили об иностранном опыте, то давайте посмотрим, как эта система работает в Америке.

Социальная пенсионная программа существует в Соединенных Штатах Америки с 1935 года и с тех пор почти не менялась. Пенсия американцев складывается из двух частей – ежемесячной государственной выплаты и собственных накоплений. Чтобы получить минимальную социальную пенсию, необходимо 30 лет рабочего стажа. Женщины выходят на пенсию в 65, а мужчины в 67.

Человеку, который вообще никогда не работал, государство гарантирует пособие – около 300 долларов. При наличии минимального стажа на любом производстве пенсия будет 600 долларов. Рабочие низкой квалификации получают 700–800 долларов. 1,5 тысячи составит пособие по старости для специалистов и инженеров. А самые высокие пенсии в США у бывших военных, госслужащих и сотрудников авиакомпаний – примерно от 2 до 3 тысяч долларов. Как правило, американцы после выхода на пенсию начинают жить заново. Размер выплат позволяет путешествовать по миру и еще многое из того, на что в молодости не хватало времени или денег.

Однако и такую с виду совершенную пенсионную систему периодически лихорадит. Впервые за 30 лет значительно снизились активы Федерального фонда социального страхования. Пока удержать выплаты на уровне удается, но специалисты считают: для того чтобы в будущем государственная пенсионная система продолжала работать без сбоев, гарантированные пенсионные ставки нужно урезать на треть, а иначе под угрозой будущие пенсии более чем миллиона американцев – на них просто не хватит денег.

Но это полбеды. За последние три года на грани банкротства оказались несколько негосударственных пенсионных фондов, собирающих взносы и выплачивающих пособия членам профсоюзов. А это уже серьезный симптом. Под угрозой вся американская пенсионная система.

Валерий Виноградов: Очень странный сюжет.

Анастасия Урнова: Мы сейчас обсудим подробнее, конечно.

Константин Добромыслов: Об американской системе. Сегодня американцы – участники негосударственных пенсионных фондов – сталкиваются с проблемой. Когда они достигают пенсионного возраста, они получают свои пенсионные накопления, и у них встает проблема: а где сохранить эти деньги? И ни один из институтов не дает им ту гарантированную доходность выше инфляции, куда бы они могли деть эти деньги. Поэтому те накопления, которые они всю жизнь копили, получив в негосударственном пенсионном фонде, они постоянно у них тают, и покупательная способность этих денег снижается. Точно такую же проблему мы будем иметь в России.

Анастасия Урнова: Возможно, помогут депозиты? Да, Валерий.

Андрей Нечаев: Не-не-не, подождите!

Анастасия Урнова: Подождите, сейчас.

Валерий Гартунг: У каждого свои проблемы: у кого щи пустые, у кого жемчуг мелок. Вот примерно так. Вы знаете, мы бы пережили эту проблему, если бы, когда наши пенсионеры выходят на пенсию, им выдали, вернули пенсионный капитал…

Анастасия Урнова: Тем более Андрей говорит, что все вовсе не так на самом деле.

Валерий Гартунг: Сейчас, секунду. Нет, давайте мы вернемся к нашей пенсионной системе.

Анастасия Урнова: Вернемся в Россию.

Валерий Гартунг: Я что хочу сказать? Во всем мире проблемы с накопительной системой, они возникают – чаще, реже, но они все равно возникают. Все равно основой обеспечения в пенсионном возрасте является государственная пенсионная система. И вот об этом надо говорить. Она должна быть настолько мощной, чтобы, скажем так, человек не нищенствовал. А уже дальше, как говорят немцы…

Анастасия Урнова: Я вижу, что Валерий совершенно не согласен.

Валерий Гартунг: Сверху. То есть это уже дополнительные "плюшки".

Валерий Виноградов: Я соглашусь, что государство…

Наталья Золотых: Проще и прозрачнее…

Анастасия Урнова: Коллеги, коллеги! Пожалуйста, тишина! Прошу вас!

Валерий Виноградов: Смотрите. Так давайте мы действительно скажем абсолютно однозначно: государственные пенсионные системы абсолютно во всех странах мира дают минимум пенсии, они дают некий минимум. Все остальное…

Валерий Гартунг: Это тот спасательный круг, который не дает человеку утонуть.

Валерий Виноградов: Если человеку хочется жить на какие-то большие… получать больший доход уже на пенсии, то человек копит сам в разных абсолютно формах.

Анастасия Урнова: То есть все эти счастливые пенсионеры, которых мы видим на курортах, – это частные пенсионные фонды?

Валерий Виноградов: Ни одно государство мира не в состоянии заплатить большую государственную пенсию. Ни американский, ни российский бюджет не может этого позволить.

Валерий Гартунг: Но размер этого минимума – вот в чем вопрос.

Наталья Золотых: У нас социальная пенсия – под 9 тысяч. А вообще средняя пенсия – 13 400.

Анастасия Урнова: К 2019 году будет 15 тысяч.

Наталья Золотых: Ну да.

Степан Сулакшин: Америка нам не пример, Америку нельзя сравнивать с нами. Америка – глобальный социальный паразит. На эмиссии доллара она имеет плюс 10% разницы между вкладом в валовой мировой продукт и между объемом потребления в структуре Соединенных Штатов. И мы еще туда вкладываем.

Анастасия Урнова: А вот если Америку нельзя сравнивать с нами, давайте посмотрим сюжет про пенсионную систему Китая и тоже ее обсудим.

Пенсия в Китае – привилегия избранных. Еще недавно право на нее имели только чиновники, партийные руководители и работники государственных предприятий. Позже возможность получать пособие по старости появилось у жителей больших городов, занимающихся частным предпринимательством, и некоторых сельских жителей. Но даже после этого на попечении государства остается не более трети людей пенсионного возраста. Остальных китайских пенсионеров, а особенно тех, кто проживает в сельской местности, содержат их дети. И это, к слову, древняя китайская традиция.

Однако демографическая политика Китая в 70-х годах прошлого века, направленная на ограничение рождаемости – в частности программа "Одна семья – один ребенок" – привела к тому, что население страны резко состарилось, а молодежи, на плечи которой традиционно возложено содержание пожилых родителей, стало очень мало. Правительство Поднебесной вынуждено было задуматься о пенсионной реформе, а также принять в 2013 году закон, обязывающий граждан страны содержать и заботиться о своих престарелых родителях.

Сейчас китайские мужчины могут рассчитывать на пенсионное пособие с 60 лет, женщины – с 55. Чтобы заработать на пенсию, необходимо иметь 15 лет трудового стажа и свидетельство о ежемесячном перечислении в пенсионный фонд 11% от зарплаты. Величина пенсии в Китае зависит от места проживания и может отличаться в разы. Например, городской пенсионер получает примерно 1,5 тысячи юаней, а сельский житель – не более 100. Средний размер – 618 юаней (это около 75 долларов). Льготных категорий пенсионеров нет.

Анастасия Урнова: Ну, как ни подходи, а все у нас пенсия маленькая получается. Может быть, нужно поступить по китайскому плану и обязать детей обеспечивать родителей в старости? Почему бы и нет?

Константин Добромыслов: Но там же тоже пенсия небольшая.

Андрей Нечаев: Самый надежный способ. А родить детей и правильно их воспитать?

Константин Добромыслов: Вкладывать в них деньги.

Степан Сулакшин: Это и есть средневековье, которое у нас сейчас правительство хочет организовать: "Выживайте, как хотите. Под подушку сложили – выживете. Нарожали ребятишек – они вас поддержат". А государство либеральное умывает руки. Средневековье!

Анастасия Урнова: Давайте тогда еще поговорим о том, что может нам принести реформа.

Андрей Нечаев: А вот в Китае не либеральное, а тоже взяли и умыли.

Степан Сулакшин: В Китае всего на 25% пенсия ниже, чем у нас, в России, и 1,5 миллиарда народу! И в 10 раз меньше у нас.

Андрей Нечаев: Степан, давайте вместо слова "либерал" использовать слово "милиционер", оно более привычное. Детей надо пугать милиционером.

Степан Сулакшин: Нет, можно еще другие слова. Потом на Нюрнбергский процесс эту публику приведут.

Анастасия Урнова: Господа, давайте не будем уходить в политические дебаты и все-таки поговорим о том, что может получить пенсионер (опять об этом же), если он становится участником программы накопления индивидуального пенсионного капитала. Например, в прошлом году проводились исследования, и тогда получалось, что порядка трети (35–36%) россиян считали, что приемлемая пенсия – это 20–30 тысяч рублей. Насколько есть надежда, что вот куда-то к этому мы и придем? Может быть, Наталья, есть у вас какие-то ожидания?

Андрей Нечаев: Вопрос только – сколько эти 20 тысяч будут стоить через 20 лет?

Константин Добромыслов: Покупательная способность.

Анастасия Урнова: Ну, давайте будем говорить все-таки…

Наталья Золотых: Для меня все очень просто. В целом это будет определяться экономической ситуацией в стране, насколько бизнес сможет активно развиваться. И если это будет, то действительно я полагаю, что в этом случае можно вкладывать в государственные, негосударственные пенсионные формы и иметь тот доход и приемлемую, ну, по крайней мере минимально приемлемую вот эту пенсию.

Но тем не менее действительно все-таки хотелось, чтобы тот вклад, который делает работник, его заработная плата действительно коррелировалась с той пенсией, которую он получает. Потому что многие сегодня выходят и говорят: "Да, конечно, правильно, мы думаем о социальной пенсии". Но у нас же есть много людей, которые неплохо зарабатывали, но, выходя на пенсию, они, к сожалению, не имеют… И действительно мы говорили об этой категории.

Константин Добромыслов: Потому что они работают в "сером" секторе экономики и не уплачивают страховые взносы.

Наталья Золотых: Вот "серый" сектор – это проблема.

Анастасия Урнова: Коллеги, делая срез всей нашей сегодняшней дискуссии, у меня складывается ощущение, что в принципе нет смысла разговаривать – та, другая, пятая-десятая пенсионная система. Все упирается в общеэкономическую ситуацию, в уровень коррупции, в производительность труда, в зарплаты.

Валерий Гартунг: Конечно, это ключевые проблемы.

Константин Добромыслов: Пенсия – производная от заработной платы. Это понятно.

Валерий Гартунг: А заработная плата – это производная от занятости, от заказов, от развития экономики. Всё.

Наталья Золотых: Чем больше у нас те же расходы на армию, на госсектор, чем меньше у нас бизнес-сектор – тем меньше у нас будет доходов. Соответственно, мы должны понимать, когда мы говорим… Многие почему-то думают, когда мы говорим о государственной пенсии, что это государство платит. Нет, это платит работодатель. Он может быть, конечно, представлен и государственным, и частным сектором, но…

Анастасия Урнова: Но, с другой стороны, все равно что-то делать надо, люди так или иначе должны получать пенсию. Вопрос доверия к этой пенсионной системе явно очень важен. И если у нас меняется система регулярно… Ну, в той же Америке одна и та же существует порядка 100 лет. У нас реформа за реформой, буквально каждые несколько лет. Есть перспективы, что это когда-нибудь закончится?

Константин Добромыслов: Если мы это прекратим делать.

Степан Сулакшин: Есть очень хорошая прогнозируемая перспектива. Вот это устроение страны – либерально-монетаристское – оно ведет страну к социальной революции. Так вот, после этой самой социальной революции уже в среднесрочной перспективе, настоящей революции, к которой ведет правительство и президент Путин страну, вот тогда пенсионный вопрос будет решен.

Анастасия Урнова: Ну, о'кей. Валерий, по-вашему, как вы видите все-таки будущее пенсионной системы? Стабилизируется ли ситуация или нет?

Валерий Гартунг: Ларчик открывается очень просто. Если мы будем развивать отрасли, которые создают большую добавленную стоимость, где больше труда вложено, соответственно, отчисления в Пенсионный фонд будут большие. И экономика будет развиваться, если она будет расти.

А у нас все для этого есть в стране. Если бы не наше правительство с глупостями, которые оно делает… Никакие санкции нам не мешают. И цены на нефть, как выяснилось, нам не помеха. Мы могли бы развивать это все, нам только глупость вот эта наша мешает. Я считаю, что у нас все есть для того, чтобы наша экономика росла и, соответственно, мы зарабатывали достойные пенсии.

Анастасия Урнова: Константин, а по-вашему, стабильная пенсионная система – насколько нам это светит? И стоит ли ожидать ярких перспектив на старость?

Константин Добромыслов: Во-первых, последние такие глобальные изменения у нас произошли в 2012 году, когда была принята Стратегия развития пенсионной системы. Там заложены все основы. Желательно в перспективе хотя бы 10–15 лет не трогать эту стратегию, чтобы дать спокойно реализоваться тем идеям, которые были заложены.

Анастасия Урнова: И, видимо, разморозить накопления, которые сейчас заморожены?

Константин Добромыслов: Сегодня у нас весь инструмент законодательный позволяет людям принимать любые формы пенсионного страхования – от государственных до негосударственных, от обязательных до добровольных. Поэтому зачем сейчас придумывать индивидуальный пенсионный капитал, который с кнутом начинает работника туда загонять и ломать ему руки и ноги? Поэтому здесь надо придерживаться той стратегии, что не надо никаких изменений сегодня вносить в пенсионную систему. Комплексное решение должно быть.

Анастасия Урнова: Андрей, я уже в финале программы ко всем с одним вопросом обращаюсь. Насколько возможно, что нам будет подарена стабильная пенсионная система, а главное, которая дает нам шансы на счастливую старость?

Андрей Нечаев: Придумать работающую эффективную пенсионную систему, в том числе используя иностранный опыт, можно. Непросто, но можно. Власть должна определиться с главным – с приоритетами. Если приоритеты – обороноспособность, "безопасность" так называемая, правоохранительные органы, госуправление, поддержка госкомпаний и госбанков, то это одни приоритеты. Если приоритетом станет человеческий капитал и повышение уровня жизни – это другая история. Вот под это сделать пенсионную реформу легко.

Анастасия Урнова: Спасибо вам большое. Сегодня мы снова в этой студии обсуждали проблему пенсионной системы. Тема каждый раз очень горячая, очень дискуссионная. Но нам хочется верить, что хоть на какие-то вопросы мы помогли вам ответить. Правду вместе с вами искала Анастасия Урнова. Увидимся на Общественном телевидении России.