Елизавета Олескина: Есть соцзащита, есть здравоохранение и есть человек, который мечется между ними и пытается найти себе помощь

Гости
Елизавета Олескина
директор Благотворительного фонда «Старость в радость»

Деньги для стариков. Вице-премьер Татьяна Голикова предлагает ввести отдельный вид страхования - чтобы строить новые дома престарелых и создавать систему помощи и присмотра за пожилыми и инвалидами. Скольким россиянам нужна такая поддержка?

Оксана Галькевич: Ну а мы начинаем обсуждение нашей первой темы прямого эфира. Вы знаете, то, что звучит с высоких трибун, имеет немало шансов стать нашей действительностью. Вот вице-премьер Татьяна Голикова на заседании Совета при правительстве по вопросам попечительства в социальной сфере предложила такую вещь: ввести в России отдельный вид страхования, чтобы на собранные средства финансировать государственные услуги по уходу за пожилыми людьми и инвалидами.

Александр Денисов: В России сейчас больше 37 миллионов человек пенсионного возраста. Конечно, не всем прямо сейчас требуется место в интернатах для престарелых, к тому же мест на всех и не хватит. Если взять все дома-интернаты разного профиля и геронтологические центры, то они смогут принять одновременно лишь 290 тысяч человек.

Оксана Галькевич: Кстати, Татьяна Голикова предложила в том числе изменить схему финансирования таких учреждений. Сейчас все, что связано с уходом за пожилыми людьми, – это полностью забота региональных бюджетов. То есть чуть кто-то победнее из регионов, то уже интернаты, геронтологические центры помощи чувствуют себя как-то похуже, а вот кто побогаче, тот, соответственно, может позволить себе лучше заботиться о своих стариках.

Александр Денисов: Ну вот на систему ухода за пожилыми и инвалидами Татьяна Голикова предложила направлять средства напрямую из Фонда социального страхования в рамках тех соцвыплат, которые работодатели отчисляют в фонд, 1–1.5% может спокойно пойти на эти цели, считает вице-премьер. Также она предлагает отменить предельную базу для начисления взносов в Фонд социального страхования и Пенсионный фонд. И еще одним источником средств мог бы стать резерв Пенсионного фонда.

Оксана Галькевич: На самом деле это очень серьезное предложение, оно требует довольно масштабных изменений внутри этой системы, которая сейчас существует. С чего вдруг, вот такой вопрос. Присылайте, пожалуйста, уважаемые телезрители, свои соображения на этот счет, у нас телефоны и прямого эфира, и SMS-портала уже включены, все это совершенно бесплатно.

Ну а я представлю гостя: в нашей студии сегодня директор благотворительного фонда помощи пожилым людям и инвалидам «Старость в радость» Елизавета Олескина. Елизавета, здравствуйте.

Елизавета Олескина: Добрый день.

Оксана Галькевич: Елизавета, вы ведь даже участвовали в некоем проекте совместном с нашим правительством по оценкам, так скажем, масштабов необходимых работ. Расскажите об этом, как к вам обратились, какую работу вы выполняли.

Александр Денисов: Не участвовали, а участвуете, до сих пор продолжаете пилотный проект.

Оксана Галькевич: Работа еще не закончена, да?

Александр Денисов: Да.

Елизавета Олескина: Коллеги, если у нас позволяет ситуация, я бы несколько слов сказала о том проекте, который делается, потому что даже то, что сейчас коллеги сказали в подводке, я с этим буду спорить изо всех сил. Вы говорили о том, что мест в домах престарелых на всех не хватит, а у меня вопрос: мы всех хотим в дома престарелых?

Оксана Галькевич: Мы не утверждали, что необходимо абсолютно…

Александр Денисов: Мы говорили, что не все туда, безусловно, хотят.

Елизавета Олескина: И тем не менее…

Оксана Галькевич: Мы сказали, что пожилых 37 миллионов, а мест всего 290 тысяч. Мы не сказали, что всех…

Елизавета Олескина: Все равно, да. Все равно хотелось бы немножко…

Александр Денисов: Мы, безусловно, Елизавета, разберем, не все хотят. Кто-то хочет получить, безусловно, уход на дому…

Елизавета Олескина: Вот вы как хотите, Александр, да?

Александр Денисов: Да, Александр.

Елизавета Олескина: Вы где хотите стареть? Дом, в доме престарелых, в ПНИ, в геронтологическом центре?

Александр Денисов: Да… Откровенно вам сказать, даже я не задумывался над этим.

Елизавета Олескина: Ну вот сейчас, к счастью, система, возможно, будет…

Александр Денисов: Думаете, пора, да?

Елизавета Олескина: Ну нет, надеюсь, что еще не пора, время есть, но если государство действительно начнет те процессы, которые оно сейчас начинает, то нас к старости ждет «бонус», даже не к старости, а к любой ситуации, когда нам потребуется посторонняя поддержка и помощь. Смотрите, система долговременного ухода, в рамках которой вся эта работа ведется, работает в большей части мировых стран уже давно. Она связана ни с чем другим, как с общей тенденцией старения населения, демографией. Мы наконец присоединились к кластеру стран, которые тоже живут, болеют, даже не болеют, а скорее гордятся этой проблемой, когда люди начинают жить дольше, когда люди начинают болеть дольше и требовать дольше помощи.

И что самое важное, мы сейчас думаем, что мы говорим про стариков, – нет, мы говорим о любом человеке с ограничением жизнедеятельности. Та система, о которой говорила вице-премьер, о которой мы сейчас говорим, важно это понимать и зрителям, не возраст-ассоциирована: например, стукнуло мне 75, вот я ягодка опять, могу получить помощь; или наоборот, дожила до 80, вот получает от государства бесплатную поддержку и уход. Нет, эта система будет работать по-другому, она будет работать вне связи даже, договоримся мы сейчас как государство с социальным страхованием или будет другой источник.

Система сейчас отрабатывается, равно как она и строится в других странах. Сейчас идет пилотный проект, в котором участвуют 12 регионов, которые отобраны по госпрограмме, и еще порядка 8 регионов, которые инициативно сами начали выстраивать эту систему. Система долговременного ухода звучит так сложно «система долговременного ухода», а смысл ее очень простой: это значит, что каждый человек, у которого есть ограничения жизнедеятельности, имеет право на полноценную жизнь и на максимальную компенсацию этих своих ограничений. Не вижу – помогите мне видеть, не хожу – дайте мне возможность ходить; говорить с вами не могу, не понимаю ваш язык, – научите меня по-другому, чтобы вы меня слышали.

Почему пожилые, почему они всплывают? Потому что это самая многочисленная группа населения, она самая показательная. Количество инвалидов, которые есть, вот оно есть, примерно такой вот процентаж и сохраняется; пожилые сейчас растут, поэтому они подняли проблему на самый верх.

Оксана Галькевич: Елизавета, вы какую работу выполняли для правительства, выполняете до сих пор по просьбе правительства?

Елизавета Олескина: «Просьба правительства» звучит слишком многообещающе…

Оксана Галькевич: Хорошо, предложите ваше определение.

Елизавета Олескина: Я бы сказала, что такую работу мы выполняем из желания сделать так, чтобы наша система даже не к нашей старости и к не старости наших детей, а в ближайшее время для людей, которые сейчас живут и сейчас страдают, начала работать немножко по-другому. Мы как фонд…

Оксана Галькевич: Так что вы делали, ваш фонд что делает?

Елизавета Олескина: Мы как фонд больше 10 лет занимались полевой работой, и все проблемы, о которых мы говорим, которые мы смогли донести на самый высокий уровень, мы их через себя, так сказать, пропускали. Бесконечная необходимость постоянно-постоянно искать поддержку семьям; семьи выгорают, потому что они по 10 лет ухаживают…

Александр Денисов: Лиза, простите, я вас чуть-чуть остановлю: а вы расскажите конкретно, какую работу вы проводите в интернатах для престарелых. Я знаю, вы присылаете туда своих тренеров. Вот что ваши тренеры умеют такого, чего не умеют вот сейчас работники в интернатах для пожилых? Что, перекладывать с той стороны, где человек обездвижен, именно с той стороны подходить? Заставлять его пить воду? Я знаю, там много каких-то нововведений вы предлагаете. Вот конкретно расскажите нам.

Елизавета Олескина: Я чувствую, что вы будете меня не любить, но ваши фразы звучат ужасающе.

Александр Денисов: Ужасающе.

Елизавета Олескина: Если кто-нибудь меня будет перекладывать или заставлять меня пить воду…

Александр Денисов: Хорошо, поправьте-поправьте.

Елизавета Олескина: …я соберу все свои старческие силы и что-нибудь сделаю в ответ при всем уважении к вам, на тот момент у меня будет деменция, поэтому мне это будет простительно.

Смотрите, как сказать, система, которая работает сейчас… Давайте так, есть соцзащита, мы с вами это знаем, есть здравоохранение, есть человек, который мечется между ними и пытается найти себе помощь, еще и сам объяснить, какая помощь ему нужна. Ну представьте себе, человек с инвалидностью сам решает, какая поддержка ему нужна от соцслужб, сам определяет, как часто к нему будет приходить соцработник, сам определяет, какие услуги он будет получать. Например, это зависит, скорее всего, от его бюджета все равно, люди у нас несильно застрахованы своими личными средствами на случай беды, немощи или инвалидности, поэтому соцработник будет приходить к нему, скорее всего, так сказать, с минимальной частотностью, 2 раза в неделю.

Скорее всего, он будет очень долго и мучительно пытаться заполучить помощь из больницы у наших коллег из здравоохранения. Скорее всего, никто даже не подумает, что у человека, который нуждается в посторонней помощи, есть желание и вообще есть требования кроме того, чтобы быть сытым и чистым, тем не менее эти люди хотят и могут, как и мы с вами, учиться, если это молодой возраст, быть занятыми, работать хоть в телевизоре, хоть на радио.

Александр Денисов: Но давайте вернемся к интернатам для пожилых. Чему вы там учите работников, вот конкретно расскажите?

Елизавета Олескина: Хорошо. Смотрите, то, о чем вы спрашиваете, – это так называемый блок обучения и образования. Действительно, вы спрашиваете про прикладной уход. Вот если система долговременного ухода – это комплексная поддержка самого высокого качества жизни для людей с ограничениями жизнедеятельности, которые зависят от посторонней помощи, то в рамках интернатов, которые вас столь интересуют, для пожилых мы действительно вместе с регионом, мы не сами, переорганизуем процессы.

Во-первых, мы смотрим, чтобы количество персонала, которое там работает, было бы хотя бы как-то соразмерно тем задачам, которые есть. Вот когда одна санитарка на этаж, например, там действительно можно только кого-то перевернуть или кого-то там куда-то транспортировать. Если это хотя бы один помощник по уходу на 6–8 нуждающихся…

Оксана Галькевич: То есть это такой аудит, по сути дела вы проводите аудит?

Елизавета Олескина: На входе это аудит, но это аудит… Понимаете, мы можем провести аудит везде, насколько лоялен будет регион, а дальше самое важное, чтобы регион шел на эти изменения, потому что он говорит: «А мы жили в принципе неплохо, а теперь вот нужно менять». Нужно вводить другое количество персонала, нужно перестраивать общие зоны, нужно обучать. Мы во всем поможем, но делать руками все равно это будет регион вместе с нами.

Оксана Галькевич: Елизавета, я правильно понимаю, что, собственно говоря, по просьбе правительства или, как сказать, по заказу правительства, предложите свою формулировку, вы эту работу, аудит, и провели, да?

Елизавета Олескина: Я бы сказала, что по нашему заказу, потому что нам удалось-таки дойти…

Оксана Галькевич: По-вашему? Просто она была профинансирована достаточно серьезно, поэтому я и спрашиваю.

Елизавета Олескина: Да, мы получали финансирование и в прошлом году, и в этом, для того чтобы мы смогли…

Оксана Галькевич: Вы провели некий аудит ситуации, да, в наших домах престарелых, в учреждениях по уходу за людьми, которым необходима помощь?

Елизавета Олескина: Давайте так. Мы с вами одинаково понимаем, что 95% людей живут дома и они нуждаются в помощи, поэтому основная работа да, по домам престарелых, да, по ПНИ, по больницам, по всему, естественно. Но надо не забывать, что основная помощь, про которую в том числе и Голикова Татьяна Алексеевна говорит, – это дом, это возможность жить столько, сколько ты хочешь, в своих привычных условиях. Почему она говорит, почему сейчас речь идет вообще о страховании? Ни в одной стране мира не финансируются системы долговременного ухода из какого-то одного источника, ну почти ни в одной, в большинстве это именно комбинированное сочетание: бюджет региона, бюджет федеральный, страховые взносы, соплатеж. Это всегда сложная система, которая дает возможность человеку навсегда получить хотя бы минимум, что он будет…

Александр Денисов: Лиза, простите, я вас перебью, – вернемся, давайте разделим домашний уход, мы про него, безусловно, поговорим, и вот именно интернаты для пожилых. Вот Оксана от вас пытается добиться, что конкретно вы выявили, чего не хватает? Количество персонала достаточное или нет? Хватает ли денег у регионов на обеспечение необходимого уровня? Что вы выявили, что поняли, что предъявить потом правительству и сказать: «Вот, нужно вот это и вот это сделать, у нас не хватает того, пятого-десятого». Вот подробно нам расскажите.

Оксана Галькевич: Какая картина-то?

Александр Денисов: Да, ситуация. А потом к домашнему патронажу перейдем.

Елизавета Олескина: К уходу, к поддержке на дому. Смотрите, все, что мы выявили, мы выявили лет 10 назад, когда начинали. Проблемы эти мы знали, наша задача была сделать так, чтобы это было не мое сакральное знание, а сделать так, чтобы Министерство труда, Министерство здравоохранения…

Оксана Галькевич: Ситуация наверняка ведь меняется за 10 лет, правда?

Елизавета Олескина: По количеству персонала она меняется очень вяло, по изменению акцентов с чистого пола на человека, который имеет возможность жить полноценно, не проводить день в кровати, она меняется довольно медленно; по занятости, по досугу, по индивидуальности, когда понятно, простите, чем человек живет, какие у него интересы, меняется она тоже медленно.

Да, мы проводим совместный мониторинг, по итогам мониторинга рождается дорожная карта, которую учреждения подписывают и меняют, и это дает результаты. В прошлом году коллеги из Костромы нам приводили цифры: в геронтопсихиатрическом отделении в доме престарелых из 43 частично лежащих (или тех людей, которые проводили дни в палатах и комнатах) осталось в комнатах 3 человека, остальные 40 на колясках, на ходунках, как угодно, но они максимально социализированы. Это небольшой островок очень важный, но надо понимать, что самые большие загвоздки, например, – это выявление, это как сделать так, чтобы мы действительно дошли до каждого, чтобы наша система не только сидела и ждала, когда к ней придут и скажут «помогите мне», а проактивно искала, находила бы тех, кому нужна помощь, кто не знает, как заявиться.

Оксана Галькевич: Вот давайте сейчас про эту проактивность поговорим, но прежде давайте примем звонок из Кемеровской области, у нас Нина на телефонной линии дожидается. Нина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я вот хочу сказать, почему у нас в Новокузнецке всего один дом для престарелых? И чтобы попасть в этот дом престарелых, нужно отстоять такую очередь! А вот дети отказались от человека, ей 81 год, мы все занимаемся. Чтобы в дом престарелых устроить частный, все частных домов понастроили, пенсия 20, а нужно 21 тысячу. А где брать эту тысячу? Кто будет? Вот сестра двоюродная устраивает, у нее самой пенсия 13 тысяч, а у этой, у больной, 20 тысяч, а тысячи не хватает. Вот устроили в Березовской, мы все сложились деньгами до одной тысячи, знакомые, чтобы 21 тысячу отдать, а у нее пенсия 20 тысяч…

Оксана Галькевич: Это частный, частный, я правильно поняла?

Александр Денисов: Да.

Оксана Галькевич: А в государственных мест нет.

Зритель: Да, потому что в такой не устроить, в такой надо устроить, а она вообще… Дети отказались, уехали во Францию…

Оксана Галькевич: Мы поняли, Нина, да, спасибо, спасибо большое.

Давайте следом еще Пермский край, тоже узнаем, какая там ситуация. Владимир, здравствуйте, говорите, пожалуйста.

Зритель: Здравствуйте. Уважаемые ведущие, у меня вот такой вопрос. Я инвалид I группы, ветеран труда, проработал в министерстве в Москве много лет. По состоянию здоровья был выведен вначале на II, потом на I группу. Проживаю один в однокомнатной квартире. За мной ухаживает человек, который не должен работать, а за то, что ухаживает, мне доплачивают компенсационную выплату, осуществляющий уход за нетрудовыми гражданами, 1 380. Как можно вот этой суммы человеку… Он не должен работать, чтобы за мной ухаживать. Поэтому задаю вопрос: когда же повысят вот эти компенсационные выплаты лицам, которые ухаживают за нетрудовыми гражданами? Стаж-то им идет, а зарплаты-то никакой.

Оксана Галькевич: Да, спасибо.

Зритель: И потом… А ведь многие лекарства приходится покупать, на ЖКХ льгот почти нет, потому что то денег нет, то «у вас пенсия, как говорится, превышает». Обратился в соцзащиту, помочь дверь поменять, долги, дверь поменяли железную, потому что замки… Никто…

Оксана Галькевич: Помощи никакой не дождались, да, Владимир? Спасибо.

Александр Денисов: Спасибо, Владимир.

Оксана Галькевич: Вот Елизавета, я просто хотела, как раз последний звонок – человеку нужна помощь, он обращается в социальную службу, помощи этой не дожидается, плюс прочие все проблемы. Как сделать систему, как вы сказали, социальной помощи именно проактивной, чтобы не люди штурмовали кабинеты, обрывали телефоны, а чтобы к ним приходили, зная, что годами в этой квартире живет человек с ограниченными возможностями…

Александр Денисов: И чтобы она не носила заявительный характер, потому что у нас всех льгот, каких ни коснись, это заявительный характер: тебе нужно знать, куда идти, с чем идти.

Оксана Галькевич: А вот как только с нас содрать, так нас прекрасно всех знают, и так нас видят, понимаете? А как нам помочь, так все куда-то сразу «приходите-заявите».

Елизавета Олескина: Вы очень правы, это первая проблема, которую, наверное, год заняла необходимость ее осознания в том числе федеральной властью. Но сейчас регионы, которые участвуют в пилоте, и кстати, Кемерово тоже, поэтому по звонку из Кемеровской области мы абсолютно точно попробуем с местными органами соцзащиты переговорить и человеку либо помочь, либо понять, когда они смогут оказывать эту помощь.

Понимаете, в чем проблема? Даже регионы, которые вошли в пилот, Пермь нет пока, Кемеровская область да, они вошли не все целиком области, а несколькими районами, вот вы показали Анжеро-Судженский район и сам город Кемерово. Соответственно, в этих двух районах уже много чего поменялось. Первое – это действительно органы соцзащиты, прямо у них задача найти и посчитать каждого. Может быть, не всем получится сразу помочь, но понять размер бедствия необходимо, потому что иначе мы сидим, от страха глаза велики, сколько людей за бортом, мы не знаем.

Оксана Галькевич: Слушайте, «посчитать каждого» – это как происходит? Это ходить по квартирам, по районам, или это работать совместно с департаментами здравоохранения?

Елизавета Олескина: Здравоохранение, культура, образование… По факту…

Оксана Галькевич: Ведь ситуация же меняется в моменте, постоянно.

Елизавета Олескина: По факту подключаются все, задача – сделать так, чтобы хотя бы отработать на некоторых площадках понимание того, что где бы пожилой человек или человек, нуждающийся в помощи, ни оказался, где бы его ни заметили, информация шла бы в координационный центр, где ее соцзащита собирает, и потом каждый случай отрабатывают.

Оксана Галькевич: И как можно быстрее чтобы отрабатывала, да?

Елизавета Олескина: Да. Соответственно, появились социальные координаторы, которые отвечают за ведение случая, то есть не за то, что вот звонок принял и положил трубку, а проверяют, что дальше произошло по этому конкретному случаю. Дальше у нас с вами… Человек сам говорил, какая помощь ему нужна. Вот если знаете, процедура так называемого признания нуждаемости: к вам выходит комиссия из соцслужбы, здравоохранения, спрашивает, «какие тебе услуги нужны, милок?», и «милок» выбирает, что ему нужно, – не знаю, «хочу вынос мусора, доставку продуктов и вот еще оплату счетов». Потому что эти услуги дешевле всего стоят, услуги-то у нас платные, тоже не бесплатные для людей, между прочим. И дальше человек говорит: «У меня пенсия маленькая, мне еще надо внуку помогать, поэтому я ничего, посижу хоть впроголодь, хоть как, но вот мусор выносите».

Оксана Галькевич: А вот, извините, у меня такой вопрос: а зачем нужна такая государственная социальная поддержка, если она еще и платная, пардон? То есть я всю жизнь работала, работала-работала, потом оказалась в сложной жизненной ситуации, мне говорят: «А теперь заплати, чтобы мы тебе помогли хотя бы счета оплатить или мусор вынести»? Зачем мне такие тимуровцы взрослые?

Елизавета Олескина: Если вам повезет и у вас пенсия будет ниже полуторакратного прожиточного минимума, то вам вынесут мусор бесплатно, даже не только мусор.

Оксана Галькевич: Ага.

Елизавета Олескина: Коллеги, мы сейчас как раз говорим о том, что мы с вами живем в хороший момент, во всяком случае я надеюсь, что эти перемены будут. И то, что Татьяна Алексеевна Голикова по этой теме проговорила необходимость страхования, – это ответ на ваш вопрос: «Я всю жизнь работал – и где?» Вот страхование не покроет все затраты, но хотя бы у системы появится источник, откуда брать деньги, это будет не мой карман в момент, когда мне плохо, а это будет гарантия, которая у меня будет, если со мной случится беда.

Оксана Галькевич: Гарантированный соцпакет человеку, нуждающемуся в помощи?

Елизавета Олескина: Да. Но опять же, тоже важно, не каждому. Вот я думаю, те звонившие два человека из Перми и из Кемерово, если система так заработает, они эту помощь получат, потому что помощь эта будет связана с моим состоянием. Если я в принципе бодр, но, например, хочу, чтобы у меня было пятое-десятое, хочу двадцать пятое, скорее всего, все равно что-то мне будет субсидироваться, что-то я смогу как дополнительную услугу, потому что я хочу лучше и хочу больше, например. А если я нахожусь в совсем тяжелом состоянии, то тогда эти самые сложные затраты для семьи или для этого человека… Слегла бабушка, перелом шейки бедра, например, или, например, парень после аварии инвалид, который уже не встанет, он «спинальник», в семье маме надо как-то его тащить 40 лет, – откуда здесь ресурсы? Абсолютно правильно звонивший говорил про эти несчастные 1 200, которые в слух-то произносить стыдно.

Оксана Галькевич: По уходу, да, лицам, осуществляющим уход.

Елизавета Олескина: Потому что действительно это такое пособие, которое вроде как для всех, но никому помощи не дает. Конечно, эта система сейчас и наконец, а наша с вами задача говорить про это все время, должна меняться, ну не может у нас быть в XXI веке, что человек может остаться без помощи, может остаться без денег. А если у бабушки, например, деменция и она не понимает, куда ей обратиться, не понимает деньги, – ну и что, мы говорим «извините, она не обратилась»? А если это ребенок, не знаю, с инвалидностью, которого не нашли, не выявили, родители не знают, куда обратиться, где получить помощь. Это не может быть так сейчас…

Оксана Галькевич: Масса жизненных ситуаций, конечно…

Елизавета Олескина: Конечно.

Оксана Галькевич: …которые требуют включенности какой-то со стороны государства, специалистов.

Елизавета Олескина: Конечно. Поэтому то, что сейчас вице-премьер взялась за эту проблему, мы воспринимаем, очень большие надежды возлагаем, потому что понятно, что нам как фонду удивительным образом важны не источники, откуда будет закрыта эта людская боль, а нам важно, чтобы те люди, которые сейчас живут, которые мучаются, мы это видим, нам семьи звонят постоянно, которые говорят, что 10 лет ухаживают за пожилым человеком, за, к сожалению, молодым человеком, у них нет сил, – чтобы они получили помощь до того, как слягут сами, до того, как умрут раньше того, за кем они ухаживали, что очень часто. Поэтому источник финансирования, который будет с гарантией давать помощь в самой беде, в самой больной ситуации, болезненной, – это первый шаг, который будет очень важен.

Александр Денисов: Елизавета, вот мы начали разговор, вы говорите, что не все хотят попасть. Ну вот сейчас такая ситуация, что попасть в интернат для престарелых – это за счастье. Вот конкретная история: в поселке Сухореченском Ростовской области находится социальное реабилитационное отделение. Это не обычный дом престарелых, сюда можно приехать на время. Многие предпочитают остаться, хотят остаться.

Оксана Галькевич: Поправь: здоровье просто, есть такая возможность.

Александр Денисов: Да. Попадают сюда по разным причинам, чаще всего это люди, оставшиеся в одиночестве на старости лет, также с инвалидностью, за которыми близким некогда ухаживать. Содержание в таком доме оплачивается из пенсии самого постояльца, как правило, 75% вычитается из пенсии, остальные средства, 25%, региональные субсидии, их платит учреждениям (как государственным, так и частным) Министерство труда. В среднем на одного человека уходит 20 тысяч в месяц, это гораздо больше, чем средняя пенсия в поселке.

Надежда Волошкина: Дочки очень довольны: «Мамочка, мы за тебя спокойны, теперь…» То постоянно «скорая», а здесь нет, как говорится, провокаций, для того чтобы переживать. Здесь очень мало людей, я практически толком даже и не знаю, чтобы сюда пришли оттого, что плохие дети. Здесь именно люди находят покой.

Оксана Галькевич: Вот вы знаете, мне сразу вспоминается звонок нашей телезрительницы Нины из Пермского края, которая сказала, что вот не попасть в такого рода государственный, приходится обращаться в частный, а там уже, хотя субсидия есть по Ростовской области, судя по этому примеру, не знаю, как в Пермском крае, там может не быть субсидии, что люди должны полностью искать эти деньги на размещение пожилого человека, как нам Нина рассказала?

Елизавета Олескина: Давайте я отвечу на вопрос, который вы мне не задавали, но я его там читаю, – про то, что каждый человек, многие за счастье считают попасть.

Александр Денисов: Конечно.

Елизавета Олескина: Смотрите, здесь надо четко понимать, что и региональные возможности, и очередь очень разные. В некоторых регионах, с которыми мы работаем, у них пустые этажи, потому что они начали налаживать систему поддержки дома, а если дома дать помощь и больше, чем 2–3 визита в неделю, если эта помощь будет ежедневной, плановой, если человек ее потянет, он будет знать, что каждый день к нему будут приходить и помогать…

Александр Денисов: Когда есть выбор.

Оксана Галькевич: Он не один, да.

Елизавета Олескина: Большая часть людей дома останется, те, кто сейчас рвутся в дом престарелых. В Тверской области, в Ржеве у нас небольшой, наш, фондовский, еще до всякой федеральной правильной деятельности небольшой пилотный проект, где у нас патронажная служба на дому, – из тех, там стоял в очереди в дом престарелых, ни один туда не пошел, потому что они туда… Ну всем хочется дома, многим. Есть случаи, когда дом престарелых является единственным выходом абсолютно точно. Здесь надо разделять, как сказать… Если на столе нет яблока, нельзя сказать, что я его не хочу, его просто нет; если нет помощи дома, я там и не смогу жить.

Александр Денисов: Есть же еще вариант временной гостиницы, дневного центра, когда можно…

Елизавета Олескина: С этим тоже плохо, этого пока нет.

Александр Денисов: Можно из дома прийти, потом вернуться, тоже же вариант.

Елизавета Олескина: Да. На ваш вопрос…

Оксана Галькевич: Елизавета, у нас, к сожалению, уже практически не осталось времени.

Елизавета Олескина: По реестру, по субсидиям.

Оксана Галькевич: Да. Когда начнется работа по реестру, по субсидиям, вообще как-то слова Голиковой начнут реальные контуры обретать, встретимся с вами еще раз, обсудим, какие результаты были.

Спасибо. Елизавета Олескина была в нашей студии, директор благотворительного фонда помощи пожилым людям и инвалидам «Старость в радость». Ну а мы не прощаемся с вами, продолжаем прямой эфир «Отражения».

О поддержке пожилых и инвалидов