Никита Кричевский: Самое страшное, что индексация пенсий производится по инфляции, а не по приросту фонда заработной платы

Гости
Никита Кричевский
доктор экономических наук, профессор

Оксана Галькевич: Ну а сейчас мы представляем нашего гостя – "Личное мнение" доктора экономических наук, профессора Никиты Александровича Кричевского. И, кстати говоря, мы ведь тоже спросим о закредитованности нашего населения.

Константин Чуриков: И мы ведь тоже спросим, и вы ведь тоже спрашивайте – 8-800-222-00-14.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Никита Александрович.

Никита Кричевский: Присаживайтесь.

Константин Чуриков: Здравствуйте, Никита Александрович.

Никита Кричевский: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Давайте начнем с этой закредитованности.

Никита Кричевский: Давайте с пенсий сначала начнем.

Оксана Галькевич: С пенсий? Ну давайте.

Никита Кричевский: Я у Сергея Николаевича Смирнова часть хлеба отберу.

Господин Кудрин в присущей ему бухгалтерской манере заявил о том, что денег и ресурсов на индексацию пенсий нет, но у меня возникает логичный вопрос: что подразумевается под пенсиями господином Кудриным? Это я к чему спрашиваю? К тому, что повышение пенсионного возраста – это понятие не бюджетное, то есть оно не зависит от денег, а он зависит от увеличения трудоспособности, трудового возраста человека, то есть насколько он дольше он может работать в прежнем режиме трудового напряжения. Для этого надо проводить специальное медико-социальное исследование, ни больше ни меньше. По логике же господина Кудрина, если у вас сегодня денег в бюджете нет, значит, пенсионный возраст надо повысить. У меня вопрос: а почему 63 года? Давайте до 70 или до 80, и тогда проблема дефицита пенсионного бюджета будет исключена.

Константин Чуриков: Некоторые в этом возрасте еще живчики ого-го.

Никита Кричевский: Вот они и будут получать пенсию. С другой стороны, давайте отмотаем историю лет на 10-12 назад, когда денег было полно – почему тогда Кудрин не ставил вопрос о том, что пенсионный возраст надо от 60 лет по мужчинам снизить, например, до 45, ведь денег же много? Сегодня 45, завтра денег мало – 63. То есть логика чистого бухгалтера на пальцах, что называется.

Что касается того, что можно сделать. Во-первых, это очень неприятно, и я рискую навлечь на себя гнев наших зрителей, но это повышение не пенсионного возраста, а ставок страховых пенсионных взносов, это совершенно очевидно.

Оксана Галькевич: То есть платить не… Сколько мы сегодня платим?

Никита Кричевский: Сегодня мы платим 22% из 30%, а платить, по моим расчетам, больше на сегодняшний день на 3.7 процентных пункта, то есть +3.7%.

Оксана Галькевич: То есть 25.7%?

Никита Кричевский: Это очень немного, если говорить о расчете по средней заработной плате и по тому, насколько может выскочить себестоимость продукции – это приблизительно 1% с небольшим повышение, которое в принципе никак не скажется на потребительском рынке и на наших кошельках. Дальше – установление минимального порога взносов. О чем разговор? – о том, что, скажем, вы можете платить своему работнику хоть 1 тысячу рублей, хоть 500 рублей, но, к примеру, 5 тысяч рублей вынь в Пенсионный фонд и положь, а дальше хоть вообще ничего не плати. Но если он у тебя работает, 5 тысяч рублей – это минимальная ставка в деньгах пенсионного страхового взноса. Это вот самые простые, скажем так, очевидные для меня средства, для того чтобы уменьшить этот дефицит.

Ну и, конечно, третий момент – это то, что касается ужесточения налоговой и взносовой фискальной дисциплины. Сегодня был очень знаменательный момент во встрече Владимира Путина и Михаила Мишустина (это руководитель Федеральной налоговой службы). Смотрите: у нас экономика в этом году приблизительно пока растет на 1.9%, а налоги в этом году выросли на 19%. То есть экономика на 1.9%, а налоги на 19%. О чем это говорит? О том, что дисциплина налоговая стала жестче. Взносовые платежи тоже выросли – правда, не на 19%, а всего на 8.6%. О чем это говорит? – о том, что воровали, продолжают воровать…

Константин Чуриков: …и будут.

Никита Кричевский: Но уже в существенно меньших объемах. Вот для этого и существует Федеральная налоговая служба.

Оксана Галькевич: Никита Александрович, вы сказали, чтобы уменьшить дефицит – стало быть, те меры, которые вы перечислили, являются также "скорой помощью", или все-таки этих мер хватит? Задел временной какой?

Никита Кричевский: Вы правы, я не совсем корректно выразился: это не уменьшить дефицит, это его минимизировать и привести его к чисто технической категории, то есть когда возникают у вас текущие кассовые разрывы…

Оксана Галькевич: К бухгалтерской категории той самой?

Никита Кричевский: Плюс-минус там столько-то не хватает, это чисто такие, что называется, расчетные величины. Ведь что сегодня на самом деле? Нам говорят о том, что дефицит Пенсионного фонда составляет 2.5 триллиона рублей (ну 2 триллиона, неважно), но ведь нам не говорят о том, сколько дефицит Пенсионного фонда по пенсиям, а по пенсиям дефицит миллиардов 200 от силы. А 2.5 триллиона – это ежемесячные денежные выплаты, это материнский капитал, это чернобыльцы, это пострадавшие в результате аварии на "Маяке",это прочие обязательства государства, которое оно финансирует из бюджета через выплаты в Пенсионном фонде.

Константин Чуриков: И еще немножко "поотъедаем" хлеб у ваших коллег, с которыми мы будем это обсуждать…

Никита Кричевский: Сергей Николаевич, простите меня, простите.

Константин Чуриков: Госпожа Голодец сказала же, что вот эта ситуация, о которой говорил Кудрин, абсолютно не соответствует действительности. "Все деньги в Пенсионном фонде есть. У нас заложены середины на исполнение всех обязательств", – это цитата.

Никита Кричевский: Константин, Пенсионный фонд не может обанкротиться знаете почему? Потому что Пенсионный фонд работает по следующему механизму: ежемесячно, ежедневно, ежеминутно туда поступают деньги, потому что взносы уплачиваются, они уплачиваются постоянно. Сейчас во Владивостоке начнется рабочий день, мы будем спать, а там люди будут платить пенсионные взносы. Они заработную плату снимают в банках – платят пенсионные взносы. В Пенсионном фонде проснутся, посмотрят, у них на счетах есть дополнительные деньги, они за счет этих денег будут выплачивать пенсии. То есть это некие сообщающиеся сосуды, они будут наполнены всегда. Вопрос в том, насколько сильно и насколько эффективно. И вот здесь повышение пенсионного возраста – это как раз отражение того самого бухгалтерского подхода. Когда я спрашиваю: "Алексей Леонидович, ну если сегодня денег нет, почему же 10 лет назад вы не ратовали, наоборот, не за повышение, а за снижение пенсионного возраста? Не проще ли не 63 года у мужчин и женщин сделать, а, скажем, 75? – ну чтобы закрыть эту проблему уже всегда?"

Константин Чуриков: Итак, через полчаса наша тема "Работа до гроба" – смотрите ОТР, присоединяйтесь к нашему обсуждению. А сейчас еще одна новость – российский центр…

Никита Кричевский: Более того, Константин, извините, закончу. У нас вот эти вот ребята очень любят рассуждать о цифровой экономике, об искусственном интеллекте, о том, что мы не сегодня-завтра будем, значит, работать по новым специальностям, а старые отомрут. Хоть один кивок в сторону трансформации пенсионной системы для будущего устройства экономики вы знаете? Ну хоть одно предложение?

Константин Чуриков: Что-то не слыхал.

Никита Кричевский: Ни одного. Вот говорят: "Вот надо цифровизировать экономику". Хорошо, мы двумя руками "за", она уже цифровизируется. Но как балансировать пенсионную систему? Об этом никто даже не задумывается. Почему? – да потому что зачем, следующее правительство придет, пусть у него болит голова.

Константин Чуриков: Итак, вопрос №2 – что делать с закредитованностью? Вот ВЦИОМ узнал у россиян, сколько кредитов они имеют и как собираются их гасить. В общем, сегодня хотя бы один непогашенный кредит у нас в стране имеют 57% населения. За последние 8 лет эта цифра удвоилась. И как тут быть?

Оксана Галькевич: Это много или мало вообще? – 57% населения? Может, это нормально?

Никита Кричевский: Я считаю, что это не много и не мало, а я считаю, что это текущее отражение ситуации в нашем национальном хозяйстве. Вот перед вами сидит человек, у которого тоже есть один непогашенный кредит. Ипотечный кредит, да, у меня не погашен. Я плачу регулярно, не было ни одного случая, скажем, сбоя, просрочки или еще чего-то, но это не отменяет того факта, что этот кредит у меня не погашен. Он у меня будет погашен через какое-то время, но пока он находится в ситуации, что называется, активного. И что тут такого? Да нормально.

Более того: в Америке, в странах Европы, даже в Китае процент, удельный вес тех, кто имеет непогашенный кредит, существенно выше в связи с российским. Но есть одно "но". Кстати говоря, у нас доля ипотеки в потребительском кредитовании составляет порядка, если мне память не изменяет, 10% от общей суммы потребительских кредитов…

Константин Чуриков: Мало.

Никита Кричевский: …а в Америке 80%. У нас 57%, а если брать в соотношении к экономике в целом, то это приблизительно 15%, наверное (плюс-минус, меня коллеги подправят), а в Америке 100% экономики.

Константин Чуриков: То есть разница в том, что в Америке в банки обращаются по делу, а у нас – занять до зарплаты?

Никита Кричевский: И по делу, и не по делу – по-всякому обращаются. Но в основном в Америке обращаются по поводу приобретения недвижимости, это отличительная черта. И все бы хорошо, и нормальный это удельный вес, хорошая эта доля, если бы не одно отягчающее жизнь нынешнего правительства обстоятельство: если мы начинаем сравнивать с Америкой или Европой, мы говорим о стабильной…

Оксана Галькевич: …финансовой…

Никита Кричевский: …системе, о стабильной экономике, стабильность развивающейся. Ну плюс-минус где-то она чуть выше, вот в Америке сейчас 3.2% ВВП.

Оксана Галькевич: Горизонт планирования.

Никита Кричевский: Да. А, скажем, несколько лет назад там был 1-1.5%. А у нас же как? У нас то 10%, как было в 2000-м году, то, извините, -7.8%; то у нас курс 30 рублей за доллар, то, извините, 60, а то и почти 80. И вот как в этой ситуации жить? А вы про рабочие места не уточняете – то же самое: сегодня они есть, а завтра извини. А кредит-то никуда не девается. Вот она, нестабильность.

Константин Чуриков: Будет цифровая экономика – пусть тогда робот платит кредит.

Никита Кричевский: Ну как-то так. Но только при этом робот еще должен платить взносы в том числе на пенсию нам с вами, потому что я раньше уйду на пенсию, вы чуть попозже. Вопрос в другом – вопрос в том, кто будет нам обеспечивать вот эти сообщающиеся сосуды, их наполнение, когда мы будем пенсионерами, будем жить за счет принципа солидарности поколений? Вот это вопрос, но об этом никто не задумывается, потому что, еще раз повторяю, нам бы с этими проблемами разобраться. Тут господин Кудрин на пятки наступает, на ходу подметки режет, а вы о роботах и цифровой экономике.

Оксана Галькевич: Но, может быть, ученые нам помогут? Знаете, у них, говорят, доходы растут прямо такими хорошими темпами…

Никита Кричевский: Ученые знают ответы на эти вопросы. Проблема в другом – проблема в том, что ученых не слушают.

Оксана Галькевич: Я к тому, что мы можем перейти к следующему пункту нашей повестки обсуждаемой.

Константин Чуриков: Пожалуйста, дикторским голосом.

Оксана Галькевич: Зарплаты у российских ученых растут быстрее, чем у банкиров.

Никита Кричевский: Да.

Константин Чуриков: Об этом "Известиям" рассказали в Минтруде.

Оксана Галькевич: Это не фейк-ньюс, Костя, ты пропустил – это правда.

Никита Кричевский: Нет-нет, это только в процентном отношении, вы не забывайте добавлять, не в абсолютном. То есть это в процентах они растут действительно быстрее, и связано это с тем, что в конце года, как правило, закрывают все долги перед научными организациями, естественно, в конце года будет некий определенный вал даже доходов, и наука получит определенные дополнительные средства, которые будут выданы в качестве зарплаты. Но это научные работники, научные сотрудники. Если мы говорим о техническом персонале, о вспомогательных профессиях, об организаторах научной деятельности, там средняя зарплата по стране как была 30 тысяч рублей, так и остается.

Константин Чуриков: Ну вот вы научный работник, вы чувствуете рост?

Никита Кричевский: Я не научный работник, меня выгнали.

Константин Чуриков: Да? За что?

Никита Кричевский: Ну конечно, я не стою подметок тех людей, которые сегодня сидят в науке. Я не шучу, я не шучу. Несколько лет назад меня сократили в Институте экономики, потому что я не соответствую, видимо, то ли требованиям, то ли аппетитам современной науки – не знаю. Факт в том, что сказали: "Никита Александрович, без вас мы обойдемся". И я им даже в чем-то благодарен.

Знаете, есть такое выражение очень хорошее: "Наука – это удовольствие мыслить иначе". Вот как вот экономист не может быть членом какой-либо партии, потому что ему придется поступиться какими-то убеждениями (ну есть же партийная программа, если ты вступаешь, ты обязан выполнять все эти пункты и ты их принимаешь). Соответственно, на этом твоя научная деятельность как экономиста заканчивается, ты становишься партийным функционером, членом партии, иначе тебе там нечего делать. Вот точно так же, как если ты работаешь в науке, ты должен быть в мейнстриме. А когда я говорю, что для меня представляет наибольший интерес в науке исследование русского менталитета, потому что, по моему глубокому убеждению, это определяет экономику, это определяет наши экономические поступки…

Оксана Галькевич: У вас есть книга.

Никита Кричевский: Да, и не одна, понимаете. А люди, статусные в науке, говорят: "Вот только не надо нам о менталитете рассказывать – вот не надо нам". Это вот некто Аузан такой…

Константин Чуриков: Александр Александрович, да.

Никита Кричевский: Он говорит: "Я таких понятий не признаю", – это он в "Ведомостях" год назад говорил. Ну и кому там Никита Александрович нужен со своим менталитетом? Мне даже украинцы говорят: "Как это, нет менталитета? Если нет менталитета, нет нации". Это Украина понимает, а у нас считается, что ничего.

Константин Чуриков: А мы было обрадовались, подумали, что это во исполнение майских указов президента – ученым же должны были как раз накинуть до двух средних зарплат по региону.

Оксана Галькевич: Это вы… Я просто хочу про менталитет – это вы к тому, что, собственно говоря, нужно как-то иначе с нами добиваться и строить экономическое благосостояние страны, создавать?

Никита Кричевский: В первую очередь нужно прекратить… Вот я сейчас скажу самое страшное и самое тяжелое из того, что можно сделать.

Оксана Галькевич: Скажите.

Никита Кричевский: Это прекратить лицемерить. Потому что есть некая планида многовековая, можно даже сказать тысячелетняя, государственного лицемерия по отношению к своим гражданам. То есть государство начало лицемерить практически с самого так называемого крещения Руси князем Владимиром. Почему так называемого? – потому что Русь-то крестилась в IX веке при князе Аскольде, а в истории осталось, что она крестилась при князе Владимире. Причем это все отражено в летописях, это не я придумал или где-то в Интернете прочитал, это все есть в летописях. Я не об этом, а я о том, что нам рассказывают о том, что было крещение при князе Владимире, нам таким образом дурят головы, таким образом пытаются и уже переписали практически нашу историю. При этом мы до сих пор остаемся в ситуации народного православия, то есть смесь православной церкви и язычества. Ну посмотрите иконки в автомобилях, некие обереги, подковы, черная кошка, через левое плечо три раза поплевать, какие-то приметы – это все языческие пережитки.

Оксана Галькевич: А как, собственно говоря, это на нашем экономическом сознании отражается?

Никита Кричевский: Смотря что.

Оксана Галькевич: Ну вот этот менталитет.

Никита Кричевский: То, что лицемерие и то, что нет никакого доверия – это отражается очень просто: за последние месяцы количество запросов на приобретение недвижимости и бизнеса в Европе выросло в 2 раза, потому что люди убегают, люди не верят. Когда мы говорим о том, что есть три основных постулата экономики и социальной сферы для России (солидарность, самодостаточность, справедливость), а справедливость в том числе и распределительная (в том числе введение прогрессивного подоходного налога), нам тут же начинают говорить о том, что "нет, практика показывает, что мы ввели плоскую шкалу, это наше завоевание, и как только мы ввели плоскую шкалу, доходы начали расти, но поступления в бюджет от НДФЛ начали расти еще больше". Я открываю статистику и вижу, что нам опять врут. Почему врут? Потому что за последние 5 лет начисленная зарплата, с которой платится подоходный налог, выросла на 88%, а поступления от подоходного налога выросли на 70%. "Где деньги, Зин?" – уходят, уходят. Наконец, последнее, чтобы я…

Оксана Галькевич: Туда, за границу, в недвижимость или куда?

Никита Кричевский: Да куда они только ни уходят. Чтобы не забивать вам голову: я по поводу инфляции.

Оксана Галькевич: Так.

Константин Чуриков: По поводу той, которую…

Никита Кричевский: Ну да, вы ухмыльнулись.

Оксана Галькевич: …нам рисуют и которая…

Никита Кричевский: Да. Господа, ну какая 2.7% в течение года? Ну слушайте, ну не надо лицемерить.

Оксана Галькевич: Вот. А давайте вот, Никита Александрович, объясните.

Никита Кричевский: Самое страшное – сейчас придет Сергей Николаевич Смирнов, он вас все расскажет – что индексация пенсий производится по инфляции, а не по приросту фонда заработной платы.

Константин Чуриков: По инфляции по Росстату.

Никита Кричевский: Да. Ведь платят-то взносы с зарплаты, а индексируют почему-то по инфляции. Объясните, как это? Связь? Нам же не инфляция начисляет пенсионные взносы и собственно страховые пенсии, инфляция – это вообще некий неодушевленный символ. Это конкретные плательщики заработных плат. И нам говорят: "А вот мы по инфляции в следующем году 2.7% вам проиндексируем". Пенсионеры сидят и говорят: "А что, у нас инфляция 2.7?" вспоминают со слезами на глазах Козьму Пруткова: "Не верь глазам своим".

Оксана Галькевич: Так вот именно, не верь глазам своим. Вы не поверите, просто мы сегодня, собственно, обсуждали это в первой половине дня, когда готовились к программе. Но дело в том, что, Никита Александрович, кого бы ни спрашивали, никто нам не дает ответа, почему с официальных трибун звучит 2.7%, 2.4% (чего там только ни звучит), коридор 4%, а в наших чеках из магазина все больше и больше.

Никита Кричевский: Объясню, в чем дело.

Оксана Галькевич: Прибавочка такая, что уже слезы роняют не только пенсионеры, а все.

Никита Кричевский: Подождите, Оксана, там не учитываются очень многие показатели в базовом индексе потребительских цен. Не учитывается, конечно, прирост услуг ЖКХ – это в первую очередь. То есть тарифы естественных монополий проходят мимо.

Оксана Галькевич: Продолжение лицемерия, да?

Никита Кричевский: Бензин, газ – вот это всем там исчезает. Когда эти затраты перекладываются на наши кошельки в виде роста цен, нам говорят о том, что это сезонные факторы, а сезонные факторы там тоже не учитываются. И наконец последнее: расчет ведется исходя из продукции, продовольственных товаров, входящих в потребительскую корзину – а она же вот такая вот, маленькая. Там что считать-то? Ну 10 тысяч. Мы же не питаемся на 10 тысяч, мы питаемся несколько на большую сумму. На 10 тысяч, конечно, можно питаться, но потом надо лечиться.

Оксана Галькевич: Простите, но почему схема такая, извините, кривая?

Никита Кричевский: Вы меня спрашиваете?

Оксана Галькевич: Ну а вы экономист, это же вы придумали, ваши коллеги-экономисты.

Никита Кричевский: Вы знаете, когда в 2005 году снижали единый социальный налог с 35.6% до 26% и 8 процентных пунктов изъяли как раз из Пенсионного фонда (это господин Кудрин сделал), именно вот с этого момента и пошел дефицит пенсионной системы, нам тоже говорили: "А что же вы молчите?", на что мы отвечали: "Вот смотрите, с одной стороны Греф и Кудрин, а также председатель Совета министров и так далее, а с другой стороны мы". Что мы можем со Смирновым сделать? – написать статью, устроить конференцию, выйти с заявлением? Ну здорово, но как это повлияет на то, что эта плеть может перешибить обух? Да никак. Вот точно так же и вы сейчас спрашиваете, почему у нас так – да потому что этим людям так удобнее работать, так удобнее рулить, рулить. И мы снова возвращаемся к теме лицемерия.

Константин Чуриков: Это вы ответили нашему зрителю из Нижегородской области, который пишет: "Смотрю, у нас в России так много умных людей, один другого умнее, все знают, что надо делать, чтобы настало всеобщее благоденствие. При этом куда ни посмотри, везде бардак".

Давайте тему №3 обсудим, о которой очень много говорится в последнее время.

Никита Кричевский: Вы знаете, во-первых, не везде бардак. Бардак – давайте начинайте с себя, молодой человек. Если в вашей жизни есть бардак, то это не значит, что он есть у всех. В организации правил, по которым мы живем – да, действительно. Но бардак начинается с конкретного человека, с конкретного…

Константин Чуриков: Это слово многозначное.

Никита Кричевский: ...домохозяйства, с конкретной семьи.  

Константин Чуриков: Так вот новость №3 о том, что наши многочисленные бизнес-объединения – РСПП, "Деловая Россия", Торгово-промышленная палата, "Опора России" – пожаловались Путину на возросшую налоговую нагрузку на бизнес. Что вы можете сказать по этому поводу?

Никита Кричевский: "Да, ура", – больше ничего не могу сказать. Или: "Какой ужас".

Оксана Галькевич: Ну, может быть, это как раз та самая плеть, которая что-нибудь да перешибет, нет?

Никита Кричевский: Ничего она не перешибет, потому что…

Оксана Галькевич: Возмущение бизнеса и общества.

Никита Кричевский: …повышение налоговой нагрузку идет в первую очередь через так называемый налог на модернизацию, через дополнительное обложение…

Константин Чуриков: …движимого имущества.

Никита Кричевский: …производственных фондов, которые закупаются взамен выбывающих. И налог этот, точнее сборы от этого налога, идет в региональные бюджеты – не в федеральный, а в региональные. Это не бог весть какие деньги, но сегодня для региональных бюджетов каждая копейка на счету, и поэтому, с одной стороны, мы вроде бы обещали, а с другой стороны, вы же понимаете, что в регионах денег нет вообще, и не сегодня-завтра они будут поголовно объявлять себя банкротами, поэтому, будьте добры, пойдите и нам навстречу.

Константин Чуриков: Но извините, при таких условиях там и бизнеса не будет, если вот так повышать это все.

Никита Кричевский: Да. Но если вас в 2012 или в 2013 году обещают, что до конца 2018 налоговая нагрузка меняться не будет, а в 2017 году вы узнаете о том, что она уже повышается, это ли не лицемерие, о котором мы говорим всю нашу программу? На мой взгляд, чистой воды.

Константин Чуриков: А в данном конкретном случае что-то можно будет вменить?

Никита Кричевский: В данном конкретном случае господин Медведев должен встать вот здесь вот, на ОТР, и сказать: "Не смог. Ухожу в отставку. Вот прямо при вас подписываю заявление об уходе. Потому что действительно нам было сказано, что нельзя повышать налоги, а мы не нашли ничего лучше, кроме как эти налоги повысить. Поэтому я чувствую, что я вас обманул", – и, утирая скупую мужскую слезу, господин Медведев, подписав заявление, уходит из студии. Рейтинги.

Константин Чуриков: Спасибо, спасибо за рейтинги.

Оксана Галькевич: Наши рейтинги, а не рейтинги правительства.

Константин Чуриков: Много SMS. Вот смотрите, мы с вами говорили о закредитованности – Сергей из Тверской области спрашивает: "Будет ли отвечать банк, дающий человеку кредиты, человеку, который имеет 10 различных непогашенных кредитов, за то, что он дает ему 11-й кредит?"

Никита Кричевский: Нет.

Константин Чуриков: почему?

Никита Кричевский: Дело в том, что банк закладывает риск невозврата в процентную ставку. Почему процентные ставки такие высокие? Он понимает, что берут все без разбору, деньги есть, надо бы заработать, тем более надо бы разместить те деньги, которые они смогли привлечь. Естественно, выдаются кредиты под 30%, 40%, 50%, 70%, 80%. Это только в рекламе "Возьмите под 8% и больше ни гроша": на самом деле за снятие наличных, за внесение наличных, за просрочку, за какие-то транзакции, да за все что угодно, и в итоге набегает, что формально ставка 8-10-20%, неважно, а фактическая ставка – реальная, эффективная – доходит до 80-100%. И вот в этих фактических процентах и лежит, находится как раз тот самый лист невозврата, о котором вы говорите. Банк вам скажет: "Это бизнес. Я рискнул, но в целом-то я в плюсе". Учредитель и акционеры, довольны, все хорошо.

Константин Чуриков: С другой стороны, вот банк продает эти плохие кредиты коллекторским агентствам за какие-то смешные деньги – так не лучше ли бы…

Никита Кричевский: В основном своим.

Константин Чуриков: В основном своим?

Никита Кричевский: В основном своим.

Константин Чуриков: Просто не лучше ли, например, банку сказать: "Товарищ Иванов, ты нам много задолжал, мы сейчас твой кредит будет продавать за столько-то коллекторскому агентству – просто возьми его и выкупи, возьми и расплатись, не надо нам платить 100% этого кредита, дай нам 30%, и вопрос снят".

Никита Кричевский: Смотрите, Константин. Вы продаете своему коллекторскому агентству задолженность господина Иванова за 3-6% (это средняя ставка сейчас по рынку). Дальше коллекторы приходят и говорят: "Господин Иванов, заплати нам 20-30%". То есть коллектор платит банку 6%, а у коллектора остается 30%. Вопрос: чье это коллекторское агентство? Ответ: банка. Но там-то совершенно другая система учета, а у коллекторов она несколько иная, там существенно больше свободы действий. Поэтому банкам крайне выгодно играть с коллекторами в подобные игры. Но это же очевидные вещи, которые прекрасно знает Центробанк – почему он этим не занимается? Потому что у Центробанка есть "Открытие", "Бинбанк", другие банки, которые сейчас находятся под контролем, под ударом. Они занимаются большими проблемами, а малыми, простого человека – да какая разница, как-нибудь без нас проживут.

Оксана Галькевич: Никита Александрович, вы сказали, что эффективная ставка совсем не так выглядит, как представляется в рекламе, банк говорит: "А что, это бизнес – не хотите, не берите".

Никита Кричевский: Да, абсолютно правильно.

Оксана Галькевич: Слушайте, это звучит, как Дикий Запад. Но у нас-то государство ведь умеет в нужный момент, в ненужный, в какой-то момент вмешаться и отрегулировать. Почему тогда получается, что в банковской сфере вот такая вот вольница, иной подход?

Никита Кричевский: Я вам отвечу. Знаете, мы уже подходим к концу нашей программы. Свидетельство доверия общества, людей государству – это в первую очередь рост рождаемости. У нас сейчас наоборот, у нас сейчас идет естественная убыль. Самый последний рост рождаемости, вообще сногсшибательный был в 1986-1987-х гг., когда начиналась перестройка, когда люди поверили стране…

Оксана Галькевич: Поверили во что?

Никита Кричевский: Поверили государству, поверили, что их начали уважать, что им начали доверять, что с этим государством можно выстраивать какой-то диалог. Я не про перестройку, я никого не защищаю, не в этом дело. Мне сейчас скажут: "Это из-за того, что антиалкогольная кампания была введена и все такое".

Оксана Галькевич: Да, есть такая версия.

Никита Кричевский: Господа хорошие, это, наверное, так. То есть у людей появилось больше времени общаться друг с другом – муж с женой и прочее. Но вот ровно такой же эксперимент был проведен несколько лет назад на заводе "Volkswagen": там вместо 5-дневной рабочей недели ввели 4-дневную, то есть было 2 дня на общение, а стало на 1 день больше, 3. Так что вы думаете, рождаемость повысилась? – разводы.

Константин Чуриков: Потому что стали больше общаться друг с другом.

Никита Кричевский: Да, выросли разводы. То есть разговор-то не о том, что мы стали меньше пить, а разговор о том, что мы стали больше доверять нашей стране, тем людям, которые ею управляют. Что было потом? – это кошмар, это ужас. Но я говорю о том медицинском точечном факте, который случился в 1986-1987-х гг. – вот что значит повышение доверия. Кстати говоря, Александр III ровно по этой же дороге: повышение доверия между властью и народом – и вот вам экономика…

Оксана Галькевич: Слушайте, получается, что… Знаете, как говорят? – эксперимент проводится, он должен иметь какую-то продолжительность. Почему у нас был Александр III, 1986-1987-е гг., но не делаются какие-то правильные выводы, так скажем, что доверие – это основополагающее в экономическом росте, в строительстве, создании благосостояния. Почему так легко отказываются от этого? Проще как-то вот административно вводить, наводить порядок, не доверять.

Никита Кричевский: Для меня для самого это загадка, Оксана. Видимо, недостаточно четко артикулировали до этого времени. Вот сейчас придет Сергей Николаевич Смирнов, может, он найдет другие слова, для того чтобы артикулировать почетче.

Константин Чуриков: Спасибо вам за ваши слова. Это было "Личное мнение" доктора экономических наук, профессора Никиты Кричевского. Спасибо большое.

Никита Кричевский: Спасибо.

Константин Чуриков: И через пару минут наша тема "Работа до гроба": говорить будем о том, что предлагает руководитель Центра стратегических разработок Алексей Кудрин в отношении России – не переключайтесь.

Оксана Галькевич: Уже подробно. Ну а вам все-таки спасибо за артикуляцию, Никита Александрович.

Константин Чуриков: Спасибо.

Никита Кричевский: За то, что послушали, и вам.