Порто-франко по-приморски. История торговых отношений во Владивостоке

Гости
Евгений Вышенков
заместитель главного редактора интернет-газеты «Фонтанка.Ру»

Павел Давыдов: Начнём с истории торговых отношений во Владивостоке: с XIX века там работала зона свободной торговли, так называемый режим порто-франко. Иностранным товарам разрешали беспрепятственно попадать туда без пошлин и сборов. В городе работали известные иностранные предприниматели из Азии и Европы. Сегодня об этом напоминают сохранившиеся исторические торговые здания. С 1905 года несколько лет Владивосток был единственным торговым портом на Тихом океане. В 70-е годы, тогда в закрытом городе, процветала фарцовка, заграничные товары привозили моряки. Вместе с моей коллегой Ириной Трофимовой пройдёмся по историческим торговым местам Владивостока.

СЮЖЕТ

Павел Давыдов: Сюжет, который мы сейчас посмотрели о торговой истории Владивостока назывался «Порто-франко по-приморски». Как вы заметили, в материале была затронута тема фарцовки – известного явления того периода, который можно назвать просто – «Порто-франко по-советски». Именно об этом мы поговорим через несколько минут нашим гостем. Оставайтесь с нами.

Мы снова в студии программы «Большая страна. Территория тайн». Фарцовщик – один из ярких типажей советской нелегальной теневой экономики 60-80-х годов. Официальная советская пропаганда изображала фарцовщиков как малоприятных юнцов, которые околачивались возле гостиниц, выклянчивая у иностранцев жвачки, значки, галстуки, джинсы, либо выменивая их на сувениры, с тем чтобы затем продать их по спекулятивной цене. Вокруг фарцовщиков того времени и сегодня остаётся монго тайн и легенд. Поговорим об этом с Евгением Вышенковым – заместителем главного редактора интернет-газеты «Фонтанка.ру». Евгений, здравствуйте!

Евгений Вышенков: Добрый всем!

Павел Давыдов: Сегодняшняя молодёжь даже не подозревает, что синие джинсы лет 30-50 назад приходилось буквально доставать, помогали обладатели дефицита, а как же объяснить молодым людям, кто такие фарцовщики в контексте современности?

Евгений Вышенков: Я бы так это перевёл: сегодня есть даркнет и там можно купить всякую гадость, но представим себе, что по какой-то волшебной причине запрещены бутики, а разрешены только развалы с китайским ширпотребом, все одеваются более или менее, но всё-таки очень хочется чего-то настоящего, это настоящее мы достаём через даркнет, а даркнет достаёт через контрабандистов – тогда даркнет и будет фарцовщиком.

Павел Давыдов: У меня личная ассоциация даркнета с тем, что там продают что-то абсолютно незаконное.

Евгений Вышенков: Да, но мы всё-таки в метафору переводим.

Павел Давыдов: Я понимаю, да.

Евгений Вышенков: Как объяснить молодому человеку – примерно так.

Павел Давыдов: Евгений, насколько мне известно, лично вы не занимались фарцовкой, но знали об этом много в силу того, что были по другую сторону – работали в органах. Скажите честно: соблазна тогда заняться такой предпринимательской деятельностью у вас не было, покинув ряды сотрудников правоохранительных органов?

Евгений Вышенков: Смотрите, соблазн носить джинсы «Wrangler» и курить сигареты «Marlboro» был у всех советских людей, начиная от политбюро, заканчивая работягой, а заниматься этим – это другая история. Я как бы за себя скажу: так как я вышел из спорта, то в спорте было отношение к этому как к неблагородному ремеслу, то есть торгаш – это что-то такое ниже нас, потому что мы всё-таки – преторианцы, хотя мы понимали, что пока одни ждут гимн Советского Союза и мечтают о золоте, вторые живут намного лучше.

Павел Давыдов: Ленинград в 70-80-х являлся «столицей фарцовки», сказывалась близость границы и изобилие финских туристов, но вот правда тогда за многими фарцовщиками буквально по пятам ходила статья о спекуляции. Почему же она не останавливала людей? Никто не боялся, или жизнь была настолько тяжёлой, что у многих просто не оставалось выбора? И ещё очень важный момент, который хотел уточнить: кому было выгодно создавать дефицит качественных и модных товаров? Такой большой вопрос задал вам.

Евгений Вышенков: Вы знаете, конечно, Ленинград был «столицей финской фарцовки», это да, потому что финнов было так много, что даже советская милиция их не считала иностранцами. Москва – вообще столица всего, поэтому такого не могла быть. Теперь, помимо спекуляции, я не буду долго, спекуляцию трудно было доказывать, была другая история – это валюта, 88-я статья. Как говорили на Невском проспекте: «Восемь восемь лет на восемь», – и это было намного страшнее. Но первое концептуальное: никогда никакие кары за исключением, может быть, сталинских животных времён, когда люди просто боялись открывать рот, не приводили к тому, что что-то человек прекращал делать, а Советский Союз – это был, правильно вы сказали, мир дефицита, и все этим пользовались, и это было абсолютно нормально, другое дело, что человек, у которого были деньги, пользовался этим как бы открыто, а другой мечтал, у него просто не было денег, поэтому можно к фарцовщику относиться плохо, можно хорошо, но как только у тебя появлялись возможности, ты пользовался этой услугой, это огромный мир, это субкультура.

Павел Давыдов: А что касается выгоды, кто был заинтересован в том, чтобы модных товаров в СССР не было?

Евгений Вышенков: Я думаю, что не было никакого Демиурга, который сидел в ЦК КПСС и что-то считал. Вы знаете, ведь во всех ВУЗах проходили политэкономику капитализма и там было понятно, о чём мы говорим, и была такая история – политэкономика социализма, и даже преподаватели, как бы давая этот предмет, сами тихо говорили: «Мы не понимаем, как это работает», – то есть сама плановая история, плановая экономика социализма и остальное было обречено, оно создавало вот этот дефицит, на бумаге было всё хорошо, а в действительности любая женщина мечтала купить коготки, которых не было – вот вам и вся питательная среда.

Павел Давыдов: А скажите, пожалуйста, всё равно хочется разобраться: в то время договориться с сотрудниками милиции было невозможно? Лично вам за вознаграждение предлагали «закрыть глаза»?

Евгений Вышенков: Наоборот, всё наоборот: если есть огромная воронка, если есть биржа, огромный мир денежный, финансовый запрещённые, а там и КГБ работало и так далее, в данном случае советская милиция, то, безусловно, все в этом варятся, и все на этом зарабатывают, то есть, допустим, моя группа, которая работала, взятки не брала, но, вы знаете, не потому что я такой честный сижу тут по телевизору, мы по-другому зарабатывали, но мы были не против заработать по-другому – это делали все. И кто сейчас говорит о том, что порой кто-то… он просто либо забыл, либо лукавит, либо просто тогда не жил.

Павел Давыдов: А могли бы вспомнить самый забавный случай, который связан с фарцовкой?

Евгений Вышенков: Всё-таки фарцовка – это мир приключений. Обращу внимание: там не было крови, которая началась уже потом. В Ленинград приехала, это год где-то 89-й уже был, несколько итальянцев, которые решили продать огромную сумму, 100 тысяч долларов, тогда это, как сейчас, наверное, 5 миллионов долларов, примерно так, а наши жулики решили их обмануть, «сломать деньги», то есть заменить один дипломат вторым дипломатом. Они разработали шикарную схему, которая достойна небольшого фильма и, в конце концов, перевернули всё и дали им «куклу» – это происходил всё в гостинице «Интурист». Какого же было возмущение наших жуликов, ломщиков, когда они поняли, что все доллары были поддельными, а итальянцы – это были польские жулики.

Павел Давыдов: Одни жулики пытались обмануть других жуликов.

Евгений Вышенков: Да.

Павел Давыдов: Кстати, Евгений, скажите, а какие легенды ходили в том время вокруг фарцовщиков?

Евгений Вышенков: Всяких историй, баек, кто кого как обыграл в карты, кто заказывает цыган настоящих в ресторан, то есть вот этот предвестник «Новых русских», когда деньги… то есть красиво заработать, красиво прогулять – таких историй ходило очень много, они достойны пера, и, в общем-то, это и был такой показатель людей – как я живу.

Павел Давыдов: Между прочим, бывшие фарцовщики о своём занятии говорят с неким придыханием: «Это было, как «Бойцовский клуб»: человек облачался в определённую одежду и выходил на вальяжную охоту за интуристами и их приданым», – вот примерно так это и выглядело?

Евгений Вышенков: Нет, с придыханием они говорят, потому что это молодость, и девки были молодые. Что касается «Бойцовского клуба», то это не отсюда, это к советскому спорту. Да, драки какие-то были ресторанные, но это кабацкая история, и всё-таки кто это говорит, я думаю, что он путает фарцовщика и стилягу. Стиляги уже к концу 70-х годов пропадают, фарцовщик же на «работу», на работу, как мы понимаем, не одевается шикарно, он одевается так, чтобы слиться с толпой, другое дело, что при этом он может говорить на итальянском, переходить на французский, переходить на испанский, английским хорошо владеть – это да, но чтобы вот так идти по Невскому: «Ох, как шикарно одет!» – да, вечером потом в кабак он может надеть белый плащ и от него будет пахнуть французским парфюмом, но на «работе» – это серенький человек.

Павел Давыдов: А могли бы вы мне объяснить такое явление, почему некоторые до сих пор фарцовщиков с ностальгией?

Евгений Вышенков: Я думаю, что это человеческая история, о фарцовке легко говорить, создавать фильмы, потому что это был мир романтики, приключений, шулеров и так далее, там не было гадости, там не было крови – это очень важно, поэтому всегда улыбка и так далее и так дале. Кстати, очень многие – Тиньков, пожалуйста, он оттуда, он и не скрывает этого, и я его помню по центам.

Павел Давыдов: А давайте вспомним ещё сколько в среднем зарабатывали фарцовщики в свои лучшие годы?

Евгений Вышенков: Для этого надо чётко понять, что советский инженер, хороший советский инженер вначале своей работы зарабатывал 115-120 рублей. Как говорил такой «Фредди» на Невском проспекте: «Пока 500 не сделаю, с Невского не уйду».

Павел Давыдов: Ничего себе!

Евгений Вышенков: 4 зарплаты инженера, ежемесячных денег. Если мы эквивалентно будем говорить, то это примерно, что если я сейчас был бы фарцовщиком и у нас был бы этот мир, я бы сказал так: «Пока 500 тысяч в день не сделаю, с Невского не уйду».

Павел Давыдов: Евгений, а в каком-то виде сегодня в портовых или крупных городах сохранилась фарцовка? Точнее, то, что от неё могло остаться?

Евгений Вышенков: Я думаю, что от неё остались какие-то приличные коробейники, которые продают сувениры и придумают какие-то новые сувениры, либо берут старые советские бренды и продают, это какие-то сувенирные хорошие магазины, достойные уже, в которые возят туристов и так далее и так далее, то есть вот это всё – это пост фарцовка.

Павел Давыдов: Евгений, и в завершение беседы очень коротко скажите, пожалуйста: сегодня, спустя десятилетия, как бы вы оценили это культовое явление того времени – фарцовка?

Евгений Вышенков: Если сейчас, то это, конечно, прогрессивная роль, это предвестники будущей российской буржуазии, это те, кто создал вот тот деловой мир, и в котором очень многие легли, то ест первые, мы знаем, переселенцы погибают. Я делал такое исследование: примерно под 80% и спилось, и скололось, и всё прогуляло и так далее, и только, условно говоря, единицы выбились, как при любой штыковой атаке.

Павел Давыдов: Евгений, спасибо вам большое за эту интересную беседу и истории, которые помогли нашим зрителям, а я в этом уверен, вспомнить непростое и неоднозначное советское время. Спасибо огромное!

Евгений Вышенков: Вам спасибо!