Александр Денисов: Города те же, но условия лучше. Власти моногородов ищут способы сохранить свое население. Ольга Арсланова: Одна из таких идей, как это сделать, это уплотнить население для того, чтобы сократить расходы в самих городах, т. е. минимизировать хоть как-то издержки. Т. е. жителей предлагают переселять из опустевших домов на окраинах (они пустеют быстрей) в центр населенного пункта или куда-то по соседству. А на месте расселенных домов предлагают, например, делать какие-то зеленые зоны. А высвобождающиеся средства направлять на модернизацию коммунального хозяйства. Но вообще это похоже не на спасение немного, а просто на какое-то замедление умирания этого города. Давайте разбираться, есть ли смысл в таких мерах, может быть, они помогут. Александр Денисов: Да, у нас на связи Андрей Родыгин, глава городского округа «Город Кизел». Андрей Викторович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Андрей Родыгин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Правильно мы понимаем, что в городе Кизел вот как раз такая идея реализуется на практике? Андрей Родыгин: Да, такая идея реализуется на практике, и называется она «компактное проживание в городе Кизеле». Это связано с тем, что бывшие поселки, которые были связаны с шахтой, дома остались пустые, из 228 квартир проживало порядка 80 семей. Инфраструктура, чистка дорог, подвод воды, света, плюс социальная инфраструктура, которую необходимо предоставлять гражданам в соответствии со 131-м законом, – от всего этого мы ушли и всех жителей, которые проживали в поселке Шахты, мы переселили в центр города Кизела. Закупили квартиры, муниципалитет закупил, и предоставил гражданам. Ольга Арсланова: Предоставил бесплатно? Андрей Родыгин: Предоставил по договорам социального найма. Ольга Арсланова: А с квартирами вот теми что? Андрей Родыгин: С теми квартирами – да, люди подписывали согласие на участие в программе и передавали их муниципалитету. Сейчас 4 дома из 19 уже снесено. Данное направление мы продолжаем. И в дальнейшем оставшиеся дома все снесем. Александр Денисов: А люди охотно вообще меняли место жительства? Андрей Родыгин: Да, люди охотно. Потому что вообще поселок Шахты – раньше была отдельная структура муниципальная. Было Шахтинское сельское поселение, где был свой клуб, была своя школа, был свой детский сад, был ФАП. Со временем бывшие власти закрыли и клуб, и школу, и детский сад. Поэтому люди сейчас те, которые проживают в центральной части города Кизела, они могут пользоваться всеми социальными благами, которые есть. Поставляется тепло в полной мере, вода. И магазины, аптеки и больницы, которые существуют, все также в непосредственной близости. Александр Денисов: А куда делись вот из центра люди, кстати, вопрос? Они-то куда? Куда вы их отправили, признавайтесь. Андрей Родыгин: Идет естественная миграция. Мы объявляли аукционы на покупку квартир. Люди заявлялись и продавали нам по рыночной цене, которая есть на территории города Кизела. Мы сделали независимую оценку стоимости нового квадратного метра, это составило 11,5 тыс.: это в центральной части города Кизел. Ольга Арсланова: Рублей? 11 тыс. Андрей Родыгин: Рублей, конечно, рублей. Александр Денисов: За квадратный метр? Ольга Арсланова: У москвичей просто сейчас, наверное, глаза округлились. Александр Денисов: Т. е. однокомнатная квартира 30 м сколько будет стоить всего? 300? Андрей Родыгин: 400, ну, 408 тыс. Александр Денисов: 408 тыс.? Что ж у вас там в городе, там мор какой-то был, что народ так сваливает за такие деньги? Андрей Родыгин: Я вам скажу, что основная часть населения в 58-м была году, когда была основана угольная добыча. Шахты в 97-м году закрылись, и поселки начали люди покидать, начали уезжать. Центральная часть города Кизела живет. Здесь существуют и предприятия, и коммунальная сфера, где люди работают. А с поселков люди, к сожалению, уезжают. Ольга Арсланова: Андрей Викторович, но вот сейчас просто с окраин, из этих пустых домов в центр уплотняется население. Но все равно вымирание моногорода – это вопрос времени, если не будет меняться экономическая структура. Если у людей не появится новой работы. Т. е. рано или поздно и эти люди тоже куда-то уедут. Андрей Родыгин: Ну, работы на территории города Кизела хватает. Здесь у нас функционирует и машиностроительный завод, который собирает оборудование для нефтегазовой промышленности, и швейная фабрика существует, которая выполняет госзаказы, где трудится женское население. Работают больницы, детские сады, школы. Рядом существует у нас большое предприятие, которое находится в соседнем городе: «Метафракс», сейчас строится дополнительное производство, очень много населения работают с Кизела. И что с Губахи добраться, что с Кизела – это одинаковое время 10 минут. Но это судьба города та, которая жила, так скажем, за счет добычи угля. Добычу угля прекратили, люди уехали многие за лучшей жизнью. Но часть та или иная, которая здесь осталась, их, честно говоря, не сдвинешь с места. Они хотят проживать в городе Кизеле и хотят здесь жить и воспитывать своих детей. Ольга Арсланова: А сколько их сейчас, какое население? Александр Денисов: Сколько с места не сдвинешь, да-да? Андрей Родыгин: Сейчас на территории 19 тыс. осталось… Ольга Арсланова: А вот что будет с этими районами, из которых люди уехали и дома, я так понимаю, там сносить будут? Андрей Родыгин: Да, дома будут сносить. Но мы, так скажем, здесь речь идет о компактности проживания, ведь еще и затрагивается немаловажный спектр – это финансовый. Поселок снабжала котельная, которая приносила по году 20 млн. руб. Клуб, который работал и уже осталось там порядка 100 человек, уже он тоже нес за собой порядка 3 млн. убытков. В школу уже детей мы не набирали, мы делали подвоз на автобусах с данного поселка. Школа тоже приносила где-то порядка 3 млн. руб. по году убытков. Плюс детский сад. По детскому саду мы пришли к тому, что вообще детишек маленьких не осталось, все выпустились, все перешли в школу в начальную. Поэтому вынуждены были от этого всего уйти. Мы также участвуем в региональной программе по сносу муниципального, вот этих муниципальных зданий. Клуб, школу сносим. Но, так скажем, останется чистый поселок без пустующих глазниц окон. Александр Денисов: Понятно. Андрей Викторович, спасибо вам большое, что и вас с места не сдвинешь, что остались и решаете проблемы. Спасибо вам большое. Ольга Арсланова: Вот пишут нам СМС: «В этих городах квартиры даже отдают бесплатно». В Воркуте, по-моему, такие были случаи. Александр Денисов: Тоже угольный город, да. Ольга Арсланова: Пишут: «Людям нужно обеспечить достойный переезд подальше от моногорода». Ну, еще и центр Кизела снести? Видите, там 19 тыс. еще все-таки остаются. Александр Денисов: Нет, там есть люди, их не сдвинешь, они будут жить. Ольга Арсланова: Давайте послушаем звонок от Александра. Добрый день. Зритель: Добрый день. Спасибо, что поднята такая сложная тема для России. Просто мы не представляем, какое количество моногородов так называемых у нас существует. Я бы разделил их… Александр Денисов: Почему не представляем? Я вам скажу, Александр: 321 моногород, испытывающий трудности. Зритель: Вы загляните в другую, реальную картину. Вы не говорите мне об этом: 321. Ольга Арсланова: А вы, что, живете в таком городе? Почему вас это волнует? Зритель: Свыше 4 тыс. Александр Денисов: Свыше 4 тыс.? Зритель: Но я не об этом говорю. Мы, к сожалению, говоря о моногородах, не говорим о специфике этих городов. Я делю их на 3 вида, откуда они образовались. Это прежде всего брошенные города Министерства обороны, бывшие закрытые гарнизоны. Второе – вот те, которые Кизел, разваленная промышленность и людям негде работать, он автоматом стал моногород, так как градообразующее предприятие перестало. И четвертое, как ни парадоксально, это наукоемкие моногорода, где тоже масса проблем. Это закрытые города, в которых занимались атомщики и т. д. Вот такая инфраструктура, она условна, конечно… Ольга Арсланова: Но, Александр, вот мы с вами, спасибо вам, разделили, а что нам это дает? Ну хорошо, вот они такие, и что дальше? Зритель: Что дальше. Нужно разрабатывать какую-то программу национальную. Ольга Арсланова: Разрабатывают. И тратят на нее… Александр Денисов: Она есть такая. Есть даже фонд развития малых городов. Спасибо вам большое. Зритель: Но по крайней мере вот как Кизел собирается разрушать здание школы и дворец культуры – это абсолютно неверная программа. Ольга Арсланова: Почему неверная? Зритель: А потому, что завтра, возможно, там возродится предприятие или создастся новое предприятие, и они затратят деньги на разваливание жилых домов, а потом встанет вопрос выделять деньги на строительство жилых домов и тех же детских садов. Ольга Арсланова: Т. е. там появятся снова работающие шахты, а в Детройте, например, американцы снова начнут производить востребованные во всем мире автомобили? Т. е. это как-то само произойдет? Зритель: Если мы дальше будем так развивать нашу экономику, у нас все города станут моногородами. Вы думаете, города-миллионеры и миллионники – это не моногорода? Весь город – это место жительства… Александр Денисов: Александр, а вот мы сейчас и подумаем, тоже вместе с вами и с нашим новым экспертом. На связи у нас Сергей Семенов, директор Научно-образовательного центра устойчивого развития РАНХиГС. Сергей Александрович, добрый день. Сергей Семенов: Добрый день. Александр Денисов: Здравствуйте. Сергей Александрович, вот мы поспорили со зрителем. Он говорит, там, 4 тыс. было, да, он назвал цифру моногородов? А вот мы цифрой 321 оперируем. Назвали ее в Фонде развития моногородов, в котором как раз и помогают выкручиваться, разрабатывают экономические программы. Вы мне скажите, насколько эффективны вот эти государственные программы поддержки моногородов? Какой эффект приносят? Сергей Семенов: Я думаю, программы государственной поддержки моногородов – это попытка прямо сейчас ну хоть что-то сделать. Принципиальных системных решений в общем практически не найдено. Все они лежат в русле, как это обсуждают эксперты, в русле возможностей встраивания моногородов в новую стратегию развития России. Которая, в общем, пока выглядит не очень как бы четко оконтуренной. Александр Денисов: Да, их внесли там в ТОРы (в территории опережающего развития), даже предлагают расширить там список резидентов, т. е. сферы деятельности, какие можно развивать. Сергей Семенов: Да. Александр Денисов: Что это дало? Или пока эффекта ноль? Сергей Семенов: Это не ноль. Но это очень локально. И очень похоже на латание дыр. В каких-то местах залатали и некоторое время еще можно поносить. Но вообще, в принципе, эта одежка, вот эти моногорода, износились. Потому что они были встроены в другую логику взаимоотношения так называемых производительных сил и производственных отношений, сформированных по стране под ту стратегию, которая была. С этим Кизелом – ну, хорошо, была численность почти 60 тыс., но четверть этого населения было за колючей проволокой. Это же один из центров системы ГУЛАГа был. И вот эти 15 примерно тысяч зэков гулаговских добывали вот этот самый уголь, что называется, дешевыми рабочими руками. Вот как сейчас это, чем можно заменить? А ничего другого там, собственно, особо и нет. И поэтому численность вот меняется. Вот как встроить такой город в систему отношений с другими городами Пермского края? Кластерную политику внутри не разовьешь. Сказать, что там формировать что-то в логике территории опережающего социально-экономического развития? Но никаких особых ресурсов там нет. Ольга Арсланова: Сергей Александрович, а вообще есть смысл такие города спасать? У нас очень много малонаселенных территорий в стране, пустой территории. Ну, будет еще больше. А их перевести куда-то, где нужны руки рабочих. Сергей Семенов: Вот пример Канады. Когда там по законодательству группа племен индейцев, грубо говоря, коренных жителей, может потребовать, что вот наша родная территория, и сформируйте на нашей территории в соответствии с требованиями конституции возможность нам там проживать. Под них строят городок, по 10, 12, даже 15 иногда тысяч жителей, они там поживут-поживут, а потом куда-то уходят. Ну, они говорят: ой, условия изменились, не хотим мы тут больше жить. В Канаде таких десятки городков построенных, а теперь за ненадобностью их просто, грубо говоря, сравнивают с землей. Они идут на эти издержки, только чтобы не поддерживать вот эти руины полуживущие. Осталось там 2 сотни человек, а город на 6 тыс. жителей. Александр Денисов: Сергей Александрович, может быть, не очень удачный пример, потому что там еще чувство вины движет, а не столько желание, там, переселить куда они хотят… Они даже в фильмах слово «индеец» не говорят, потому что говорят «коренной американец». Стесняются своего такого прошлого. Сергей Семенов: Да, отчасти вы правы. Но в данном случае если сказать, что этот город жил потому, что он был в системе ГУЛАГа и только благодаря дешевым гулаговским рукам 15 тысяч… Александр Денисов: Вот вы какую параллель прочачиваете, все, я теперь понял. Ольга Арсланова: А, значит, у нас чувства вины перед ними нет. Александр Денисов: Я понял. Сергей Александрович, как вы хитро обвели-то нас, а? Сергей Семенов: Нет, некоторые вещи бессмысленно спасать. Они умерли системно. И если в рамках новой стратегии этим моногородам нет места как родоспособному элементу, не надо содержать не имеющее смысла. Давайте построим, и дешевле обойдется, чем содержать и поддерживать, дешевле построить нормальный микрорайон, к Перми пристроить, и перевести туда людей, и пусть занимаются делом. Вот моя позиция. Ольга Арсланова: Вы руководили экономикой, насколько мы знаем, одного из моногородов – города Тутаева. Вы можете коротко рассказать, к чему это привело, ваше руководство? Сергей Семенов: Город Тутаев имел на своей территории завод в 15 тыс. человек, который входил в объединение «Автодизель», более 60 тыс. человек, и ремонтный завод, который ремонтировал дизели для большегрузных самосвалов: еще более тысячи человек. По сути дела, это были монопредприятия, ради которых все выросло. Это были самые последние, самые передовые моторные заводы СССР. Высокотехнологично, круто, хорошие специалисты приехали, хороший город строился на базе старого Романово-Борисоглебска. Новое название Тутаев – это советское уже название. Вот. Но высокотехнологичные предприятия вдруг оказались не нужны в связи с той разрухой, которая образовалась в 90-х годах. От населения почти… ну, как сказать… население убавилось не очень сильно, а занятых в производстве стало совсем мало. Где работают жители города Тутаева? Как-то 37, под 40 тыс. Где? Они работают в Рыбинске, до которого расстояние, как в Москве бы я ехал, например, из дома на работу еду, или в Ярославле, расстояния примерно такие же. В самом городе производственных крупных предприятий, на которых можно было бы еще что-то делать и свой высококвалифицированный труд применить, нет. Можно было бы передвинуть к Ярославлю и Рыбинску свои дома, в которых они живут, – они бы передвинули. Но туда можно и доехать за полчаса. Вот и все. Весь Тутаев работает в Рыбинске и в Ярославле. Александр Денисов: Ну, и еще туриндустрия развивается у вас активно. Город-то любопытный, красивый, старинный… Сергей Семенов: Да, да, да. Это старый Романово-Борисоглебск, это купеческий город, богатейший, с огромным количеством церквей… Александр Денисов: На Волге… Это ж какая красота там, да? Отражается с одной стороны, с другой стороны… Спасибо большое. Спасибо, Сергей Александрович. Ольга Арсланова: Спасибо. Сергей Семенов был с нами на связи. Мы говорили о судьбе моногородов в нашей стране.