Анна Ардова: Скетчи - это импровизация, легкость! И это не стыдно, надо только честно относиться к профессии и не халтурить

Сергей Николаевич: Здравствуйте. Это программа «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Есть актерские лица, которые запоминаешь сразу, с первого их появления на экране или на сцене, а есть актеры, которые предпочитают закрываться, прятаться за свою маску, абсолютно растворяться в своих персонажах, так что не всегда возможно понять, что за личность скрывается за тем или иным образом. Сегодня мы попытаемся это узнать. У нас в гостях замечательная актриса, многоликая и прекрасная Анна Ардова.

Голос за кадром: Анна Ардова – актриса театра, кино и телевидения. Родилась в Москве в актерской семье. В 1995 году окончила ГИТИС и стала артисткой Московского академического театра имени Маяковского. В кино начала сниматься с 1983 года. С 2006-го на протяжении пяти сезонов играла в скетчкоме «Женская лига» на ТНТ, благодаря которому получила широкую известность. В 2009 году Анне Ардовой была предложена главная роль в шоу «Одна за всех» на телеканале «Домашний». Проект стал одним из главных хитов телеэфира, а актриса получила премию «ТЭФИ» за лучшую женскую роль в телесериале по итогам 2010 года. В 2018 году удостоена почетного звания «Заслуженный артист Российской Федерации».

Сергей Николаевич: Здравствуйте, Аня.

Анна Ардова: Здравствуйте, спасибо.

Сергей Николаевич: Вы внучка актрисы, дочь актрисы, падчерица актера.

Анна Ардова: Племянница.

Сергей Николаевич: Да, племянница актера, и ваша дочь актриса.

Анна Ардова: И сын учится на актера.

Сергей Николаевич: И сын учится на актера?

Анна Ардова: Все.

Сергей Николаевич: Потрясающе. То есть я думаю, что вы про эту профессию знаете все.

Анна Ардова: Мне кажется, про эту профессию знать все невозможно.

Сергей Николаевич: И все-таки как вам кажется, каким качеством необходимо обладать, без которого даже нет смысла идти в театральное училище, театральный ВУЗ?

Анна Ардова: Каким качеством?

Сергей Николаевич: Какое это свойство?

Анна Ардова: Талант должен быть, тут ничего не сделаешь. Если нет одаренности, то бесполезно и все. Но я так думаю… Вот вчера мы сидели с подругами и обсуждали возможность преподавания, я вот думала, чему бы я учила, если бы я пошла вдруг учить детей. Я бы, наверное, учила свободе, потому что финалом любого артиста является максимальная свобода. Вот как только человек максимально свободен, он становится практически гениальным.

Сергей Николаевич: То есть внутренне как-то освободиться от каких-то зажимов?

Анна Ардова: Просто освободиться и стать собой, не бояться этого. Это же страшно, страшно быть собой.

Сергей Николаевич: А вы знаете, как этого можно добиться?

Анна Ардова: Знаю ли я, как? Я знаю несколько приемов, чуть-чуть, но я еще не достигла полной свободы. Но я знаю несколько приемов. Я бы, например, обучала еще детей показываться правильно, приходить и преодолевать зажим или волнение, например. Я сейчас волнуюсь, я всегда волнуюсь, это нормально, мне кажется, но преодолевать это, показываться или работать, рассказывать очень важно, это надо уметь.

Сергей Николаевич: Это умение, некие такие навыки должны быть.

Анна Ардова: Да, какие-то навыки должны быть, но в принципе, конечно, должен быть талант. Если человек талантлив, то ему надо работать, становиться артистом, а если нет…

Сергей Николаевич: Ну вот фамилия Ардова такая очень знаменитая и знаковая в истории отечественной культуры. Дом на Большой Ордынке 17, квартира 13…

Анна Ардова: Квартира 13, да.

Сергей Николаевич: В общем, это один из таких ключевых адресов русской литературы, естественно, Ахматова, естественно, весь этот прекрасный круг замечательных писателей, артистов, которые бывали в этом доме. Я понимаю, что вы их уже не застали.

Анна Ардова: Нет, к сожалению.

Сергей Николаевич: Вы застали легенды, но все-таки свою бабушку, «моя Нина» о ней говорила Ахматова, Нину Ольшевскую вы, конечно…

Анна Ардова: Нина, которая обо мне все знает.

Сергей Николаевич: Да, которая все обо мне знает. Вот вы помните, конечно?

Анна Ардова: Ну что вы, это моя самая главная бабушка.

Сергей Николаевич: Главная бабушка.

Анна Ардова: Самая главная любовь моей жизни. Я думаю, что если я умею любить – я надеюсь, что я умею любить, – то этому научила меня бабушка. Она меня просто обожала, я была любимой внучкой.

Сергей Николаевич: Какая она была? Она как-то немножко теряется в тени всех этих великих людей, которые с ней были рядом, но которые одарили ее своей дружбой и какой-то особой нежностью. Вот когда я читаю воспоминания про Нину Ольшевскую, они какие-то особенные.

Анна Ардова: Вы знаете, она была удивительной доброты и мудрости человеком. Она… Я никогда не слышала, чтобы она ругалась или кричала.

Сергей Николаевич: Или ссорилась.

Анна Ардова: Конечно, я ее застала, когда она уже была пожилым человеком. Естественно, я думаю, что в молодости она все это прекрасно проделывала, я надеюсь. Но бабушка умела дружить, умела любить. И знаете, у меня была с ней история. Я поступала в театральный в очередной раз…

Сергей Николаевич: Да, вы же пять раз поступали, я знаю.

Анна Ардова: Ужас.

Сергей Николаевич: Это какая-то была очень драматическая история.

Анна Ардова: Кошмар какой-то, страшнее этого, по-моему, ничего не было в моей жизни. Ну школа еще, школа. И бабушке я пришла читать программу. Я ей читаю программу, говорю: «Все, у меня не получилось, я никогда не буду артисткой», – побежала рыдать в ванну… А, нет, вру, я кричу, у меня слезы: «У меня ничего не получается, я никогда не буду актрисой». Бабушка так спокойно-преспокойно смотрит на меня и говорит: «Да, действительно, ты никогда не будешь актрисой», – встала и ушла на кухню. Я так собралась, пошла умылась холодной водой, сказала: «Бабулечка, я готова тебе еще раз почитать, послушай меня, пожалуйста». Все, я поняла раз и навсегда, что истерить во время работы… Надо работать. Вот такая бабушка была, вот она как-то так… Она воспитывала примером.

Сергей Николаевич: Но она довольно рано ушла из театра, она…

Анна Ардова: Да, у нее случился инсульт, поэтому она ушла довольно рано.

Сергей Николаевич: А Виктора Ардова вы помните?

Анна Ардова: Я помню дедушку. Он умер, когда мне было 5 лет. Я дедушку помню, дедушка был… Он меня обожал тоже. Он меня ставил на стол и говорил: «Танцуй!» И я танцевала на столе. Мне было можно все у бабушки и дедушки. Единственное, я помню, что я пришла и лежали апельсины, и я схватила апельсин и побежала на улицу, похвастаться, что у меня есть апельсин. Дедушка сказал: «Ты поделишься этим апельсином со всеми на улице?» Я говорю: «Нет». – «Тогда ешь его дома или выйди на улицу и со всеми поделись».

Сергей Николаевич: Такие уроки Ардова.

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: Я просто думаю о том, что он все-таки был известный сатирик и юморист, у него был такой едкий достаточно юмор, судя по описаниям. Может быть, это тоже какая-то наследственность вам передалась.

Анна Ардова: Я надеюсь. Честно сказать, я шучу редко, в смысле чтобы вот так талантливо, вербально шутить…

Сергей Николаевич: Находчиво.

Анна Ардова: Да, это у меня редко, честно. Но я хорошо оцениваю чужой юмор, естественно, потому что я в нем выросла просто практически, и вот играть я его умею.

Сергей Николаевич: Да-да.

Анна Ардова: Вот этот ситуационный юмор мне дается легче, чем вербальный, потому что как-то я… Иногда как-то вдруг талантливо пошучу, потом горжусь собой, что я талантливая, потому что как раз дедушка, и папа, и дядя Миша все очень красиво шутят.

Сергей Николаевич: Такие большие остроумцы.

Анна Ардова: Да, остроумцы.

Сергей Николаевич: Все-таки вот этот импульс «хочу быть актрисой», 5 лет поступаю на актерский, не берут и так далее. Вот что… Вы понимали, что вы в других сферах не можете реализоваться?

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: Все-таки так, да?

Анна Ардова: Я понимала, что… Почему-то, я не знаю, каким образом я это понимала, потому что мне кажется, что я вообще тогда мало что понимала и была малоосознанным человеком, как ни странно. Мне кажется, что этот путь в 5 лет меня создал отчасти, я должна была поступать эти 5 лет, правда. И я так благодарна, что мне никто не помог из родственников… Я сначала очень на это обижалась, а сейчас я понимаю, что это был путь, за время которого я поняла, как я хочу этим заниматься, что для этого надо работать, что это тяжело, что надо преодолеть тот же самый зажим. Ведь это был зажим, я не могла поступить, потому что я была в полном зажиме. Я не могла… И я просто знаю… И поскольку я знаю это сама, то я думаю, что если бы я кому-то преподавала, то я бы знала, как научиться с этим справляться.

Сергей Николаевич: Скажите, вот то, что вы упомянули, что никто не помогал, мама актриса, в общем, такой театральный круг…

Анна Ардова: Нет-нет, никто не звонил, папа сказал: «Мы поступали все сами, и ты будешь поступать сама». Я сначала была очень обижена на это, а потом… Я действительно считаю, что это так и должно было быть, я должна была поступить к Гончарову.

Сергей Николаевич: Но это жизнь такая накануне, вот эти 5 лет. Это так изматывает на самом деле.

Анна Ардова: Ужасно.

Сергей Николаевич: И этот финал, когда тебя не берут в этот…

Анна Ардова: Да ужасно это, каждый раз я говорила: «Я больше не пойду, все, я больше не пойду, хватит», – и шла на следующий год.

Сергей Николаевич: Гончаров Андрей Александрович, великий и страшный…

Анна Ардова: Великий и ужасный, да.

Сергей Николаевич: Да, конечно. Он одна из таких ключевых фигур в истории советского театра, и учитель, как это ни странно, нескольких поколений.

Анна Ардова: Да, многих, многих прекрасных артистов.

Сергей Николаевич: Замечательных актеров. Как он вас выделял?

Анна Ардова: Он меня любил.

Сергей Николаевич: Любил?

Анна Ардова: Он меня любил, и это было классно, это было просто…

Сергей Николаевич: А как вы это чувствовали? Как это выражалось? Он же был верен своей жене Вере.

Анна Ардова: Нет, он меня любил как артистку.

Сергей Николаевич: Ну естественно.

Анна Ардова: То есть я даже не знаю, как он меня любил, любил ли он меня как артистку, я тоже не знаю толком. То, что он меня очень любил человечески, очень сильно меня любил… Андрей Александрович никогда ни в кого не влюблялся как мужчина, мне кажется, Вера была всегда Вера, она заходила и говорила: «Андрюша…» Он говорил: «Веррра, я сейчас приду». Она, значит, волновалась, что затягивается у нас мастерство артиста…

Сергей Николаевич: Мне еще рассказывала Алла Сигалова, как она могла ворваться среди репетиции: «Ты сейчас умрешь», – и протягивала ему лекарство какое-то.

Анна Ардова: Да, она потрясающая была совершенно. И Андрей Александрович… Я когда поступала, он мне сказал: «У вас очень высокий голос». Я от зажима очень высокого говорила. И он мне говорит: «Голос бы вам пониже…», – а он любил, когда актрисы статные и с низким голосом. Поэтому он говорил: «Ну зачем вам такой?» – а у самого, конечно, высокий. Я говорю: «Хорошо, я могу вам спеть песню цыганскую, хотите спою цыганскую песню? Она низким голосом». Спела и свистнула в припеве, – и все, я свистнула, и он меня полюбил. А у него так было: если ему нравилось, он тер вот так ручки. Он так потер ручки, и на первом курсе, я просто это помню, он говорит: «Ну все, надоели мне этюды, где ета… Ета Ардова где? Иди на сцену, возьми гитару и пой, радуй старика».

Сергей Николаевич: Прелестно.

Анна Ардова: Понимаете, такое количество счастья сразу после 5 лет поступления прямо меня…

Сергей Николаевич: …очень вдохновило. Да, бывает, что вот такие обломы-обломы, а потом вдруг начинается…

Анна Ардова: А потом вот такое счастье, такая вера в меня была. Я очень боялась педагогов, а его не боялась. Он мне как-то сказал: «Выходи на сцену, я от тебя шедевров не жду».

Сергей Николаевич: Не ждет.

Анна Ардова: Ну естественно, я же учусь: «Выходи, я от тебя шедевров не жду». И я ему больше показывала всяких отрывков и этюдов, чем педагогам.

Сергей Николаевич: Театр Маяковского, куда он вас взял, но взял, в общем, не сразу.

Анна Ардова: Не сразу. Смотрите, я с 3 курса играла дипломный спектакль в театре, со 2-го играла Лису Алису в «Буратино», но я была, что называлось, на разовых, потому что я еще училась. И он меня взял уже после 4 курса.

Сергей Николаевич: Там все-таки был очень сильный женский состав, надежд как-то пробить эти первые ряды, наверное, не было никаких.

Анна Ардова: Да не особо, конечно.

Сергей Николаевич: Еще играла Доронина… Нет, Доронина уже ушла к этому времени.

Анна Ардова: Нет, Доронина уже уехала, я пришла, Дорониной уже не было.

Сергей Николаевич: Но была Наташа Гундарева.

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: Она была звезда и первая актриса. Она как-то вас выделила, насколько я знаю, в этой массовке.

Анна Ардова: Ну она ко мне хорошо относилась. Она ко мне просто приходила, я все время сбивалась на этом танце. У нас был танчик шансонеток, и я все время на нем сбивалась.

Сергей Николаевич: Это в «Жертва века», да?

Анна Ардова: Да, поэтому я приходила и танцевала раньше всех, и она говорила: «Вот ты похожа на меня, ты относишься к профессии так же, как я. Вот знаешь, если бы я хотела, чтобы делали про меня кино, я бы хотела, чтобы ты меня в молодости играла».

Сергей Николаевич: А, вот так, да?

Анна Ардова: Я от счастья чуть в обморок просто не упала. Она великолепна. И как-то было приятно… Я ушла когда рожать Сонечку, я вернулась опять же в эту «Жертву века», в массовку, и она мне говорит: «У тебя девочка, я тебя поздравляю», – я опять чуть не упала в обморок от того, что она знала про меня, помнила. Это же великая.

Сергей Николаевич: Трогательно.

Анна Ардова: Прелестная была.

Сергей Николаевич: Но тем не менее больших ролей не было.

Анна Ардова: Нет, был «Фарс только для взрослых», что я играла. Это была очень хорошая роль. Мне знаете что? У меня в театре не очень много ролей, но они все хорошие и в хороших спектаклях, за них не стыдно и я их с наслаждением годами играю, потому что есть, что играть. Что в «Фарсе» было, что играть, потом была «Чума на оба ваши дома», было что играть, прелестная совершенно горинская пьеса, у меня партнером был Толя Лобоцкий – такой партнер, знаете. Как я говорю: «Толя такой партнер – текст забудешь, он за тебя скажет; платье порвется – он тебя прикроет; начнешь падать – он поддержит». То есть с Толей можно все.

Сергей Николаевич: Но в какой-то момент все-таки вот это пребывание в театре плюс финансовые обстоятельства, я так понимаю, вас все-таки подвигли на то, чтобы заняться…

Анна Ардова: Ну да, уже когда Арцибашев пришел, то есть даже чуть раньше я начала везде показываться, ходить. Вот, кстати говоря, я все время говорила: «Я совершенно не умею показываться». Я не умею показываться, я зажимаюсь и боюсь. Вот я поступила к Гончарову, он меня полюбил, взял в театр, вот здесь меня любят, здесь я как в теплице могу расцветать. В другом месте у меня зажим, ужас, я не могу ничего. Это правда, реально так было. И я поняла, что это надо преодолевать, что с этим надо как-то бороться. Это было трудно, но шаг за шагом, прямо шаг за шагом.

Сергей Николаевич: Но вот то, что касается… Вообще какая-то новая такая жизнь началась, естественно, в эти 1990-е гг. и 2000-е гг., эти ситкомы, эти сериалы…

Анна Ардова: Чуть-чуть попозже.

Сергей Николаевич: Да, чуть позже, вторая половина 2000-х гг., когда появилась возможность реализовать себя в совсем новых жанрах.

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: И вам это показалось интересным и нестыдным. Есть актеры, которые говорят: «Нет, я буду сниматься только у больших режиссеров, только большие роли».

Анна Ардова: Нет, вообще не стыдно было ни разу потому, что мне кажется, что…

Сергей Николаевич: Это профессия?

Анна Ардова: Это профессия, надо просто к ней так же честно относиться и не халтурить, и все. Но ситкомы – это прекрасно. Ну и потом у меня ситкомов не так много было, у скетчкомы были все-таки, скетчи – это совсем другое дело, это импровизация, это легкость. Например, «Женская лига», которая была много лет. Там было просто такое счастье у нас, знаете, просто было счастье. Мы снимали только летом, но я знала, что два месяца лета у меня будет просто каждодневное счастье, хохот, отрыв и творчество с девочками, потому что мы все придумывали с Ольгой Ланд, режиссером. Мы все придумывали, импровизировали. Это был очень хороший период.

Сергей Николаевич: Но у вас были какие-то такие возрастные роли вот этих таких каких-то тетушек. Вас не смущало, что вы сейчас оденете все эти толщинки, наденете грим…

Анна Ардова: Ну я же артистка, как это может смущать? И потом опять же вы хорошо сказали, что когда ты закрыт за этим, это не ты.

Сергей Николаевич: Это кто-то другой.

Анна Ардова: Все, наступает свобода, это же не ты.

Сергей Николаевич: Но вы вот этих персонажей, вот эту еврейскую мамашу…

Анна Ардова: Это уже позже.

Сергей Николаевич: Да, вы их придумываете сами, или есть какая-то сценарная основа?

Анна Ардова: Нет, конечно, сценарная основа, притом очень жесткая. Поскольку ребята из КВН, они довольно… Мало того, не дай бог не сказать какую-нибудь эту их шутку, они застрелят и заставляют переснимать. Я иногда говорю: «Слушайте, но мы сыграли хорошо, да плевать на эту шутку». – «Нет, не плевать». Потому что это КВН и надо все произнести, все слова. Или креативный продюсер мне говорил: «Ну и что, вставала вот так и сказала». Я говорю: «Эта шутка вне логики персонажа». – «Ну и что? Встала и сказала». Я говорю: «Вот встань сам и говори, я не буду». У нас были все время какие-то…

Сергей Николаевич: А вот этот страшный и такой очень узнаваемый образ Серафимы Аркадьевны…

Анна Ардова: Ой, я ее обожаю.

Сергей Николаевич: Как вы на нее вышли?

Анна Ардова: Она у меня самая любимая.

Сергей Николаевич: Правда?

Анна Ардова: Она первая маска, во-первых, я первая в России артистка, на которой сделали вот этот грим, который… Сначала он не очень двигался еще, потому что ребята позже стали улучшать…

Сергей Николаевич: А, вы не могли двигать лицом.

Анна Ардова: Сначала это было не пробить просто, вот так приходилось, а так тоже играть же не будешь, внутри-то, и это было сложно, надо было к этому прийти. Но у меня там очень много любимых людей. Там Андрей Александрович Гончаров есть, когда вот это «ета, вот ета». Потом там есть Милляр, естественно, это, конечно, есть. Потом там есть такая потрясающая женщина, которая была в моей жизни, царство ей небесное, – Екатерина Ивановна Потапова, у которой мы снимали в поселке Уютном около Судака каждый год студентами двор, практически весь двор, там были студенты художники, архитекторы, врачи и я туда еще артистов приволокла. Она нас всех терпела. Вот она была добрейшая, это вот она говорила: «Ой, что-то мне это неинтересно».

Сергей Николаевич: А вы ей что-то показывали?

Анна Ардова: Я ей там говорила: «Екатерина Ивановна, а можно мне платить вам 2 доллара, как в июле, а вот сейчас август, вы просите 3 доллара, а можно мне вот так же остаться?» – «Что-то мне это неинтересно». – «Ну баба Кать…» Абсолютно гениально. Или она там спрашивала, говорила: «Скажи, пожалуйста, артистка, вот вы когда в сериалах вот так третесь, вы по-настоящему целуетесь?» Она еще «че» говорила, «по-настошчему целуетесь?» Я говорю: «Баба Кать, без языков, конечно, но приходится же, камера рядом, что делать». – «Ох, так это хочешь не хочешь, захочешь». Такая баба Катя гениальная, которая, не знаю, сидела с детьми, уходила за молоком, ночами терпела наши песни и все. Прекрасная. Вот ее это «бабушка старенькая»…

Сергей Николаевич: Вот вы рассказываете потрясающе совершенно. Но я так понимаю, что вот такой приметливый глаз, эти детали, этот говор, эти лица, эти типажи как бы все собираются в одном или еще каком-то персонаже.

Анна Ардова: Ну конечно, все время же подглядываешь.

Сергей Николаевич: Подглядываете, да?

Анна Ардова: Конечно, какие-нибудь жесты или еще что-то, обязательно. Но главное, это происходит, когда начинаешь сниматься в таких ситкомах, когда каждый раз надо что-то новенькое придумывать, потому что в «Женской лиге» мы же не знали, мы приезжали и нам давали сразу что написали, и мы давай придумывать, во-первых, распределять роли, кто лучше это сыграет, а потом… И это очень смешно. И тут глаз наметывается очень, прямо едешь…

Сергей Николаевич: …и смотришь, кто как говорит.

Анна Ардова: Да-да, кто и что.

Сергей Николаевич: А вот эта еврейская мамаша, которая с такими интонациями?

Анна Ардова: Это мама моей подруги.

Сергей Николаевич: Есть такая, да?

Анна Ардова: Есть такая, да, Инна Марковна, она прекрасная. Она все время очень вкусно готовила. Я пришла к ней есть фаршированную рыбу, ем и говорю: «Господи, как же это вкусно!» – «Да ладно, перестань». – «Это очень вкусно». – «Перестань». – «Да вот вам крест!» – «Да не крестись мне здесь!»

Сергей Николаевич: А кто еще был из ваших вот таких любимых героинь, кто…

Анна Ардова: Вы знаете, я всех же любила очень.

Сергей Николаевич: Всех любили?

Анна Ардова: Да, всех, и силиконовых я любила. Но силиконовые, мне кажется… Во-первых, Эвелина гениальная, просто если бы не было Эвелины, мне кажется, не вышло бы этой истории.

Сергей Николаевич: Всей истории.

Анна Ардова: Талантливая невозможно, гениальная, я не знаю, как ее назвать, – Таня Орлова, которая Зину играет. И вот благодаря Зине, вот этот простой взгляд нормального человека на этих двух чучундр, конечно… Это смешно.

Сергей Николаевич: Но вам нужно для этого было посещать эти салоны или ходить в эти рестораны? Я не знаю, как выстраивалась вот эта история?

Анна Ардова: А знаете что? Я была в клубе, мне подарили карту в клуб. Я, значит, с картой в клубе. Я ходила там, бросила курить и худела, потому что очень много ела, поправилась, надо было бороться как-то с этим. И вот там эти девушки были в большом количестве. Потрясающе, просто потрясающе. Они еще матерятся все. Очень смешно. Они все матерятся, и я все время говорила: «Эх, жалко, что материться нельзя, жалко, потому что это очень обаятельно».

Сергей Николаевич: Ну вот я видел какие-то эпизоды с Серафимой Аркадьевной, там прямо очень резко она выступала.

Анна Ардова: А, вы имеете в виду… Мы просто записали маленький ролик.

Сергей Николаевич: Это не может быть в эфире?

Анна Ардова: Нет-нет, мы записали маленький ролик.

Сергей Николаевич: По YouTube.

Анна Ардова: Ну да, просто записали маленький ролик с Танчиком.

Сергей Николаевич: Да-да.

Слушайте, а вот если мы сейчас с вами такой маленький эксперимент произведем. Поскольку вы действительно можете изобразить любого, мне кажется…

Анна Ардова: Ну не думаю.

Сергей Николаевич: Нет, и все-таки. Если я вам сейчас дам несколько стихов…

Анна Ардова: Так.

Сергей Николаевич: Они совсем маленькие, четверостишья любимого вашего поэта, а вы прочитаете их, как если бы прочитала Серафима Аркадьевна.

Анна Ардова: Хорошо. Значит, прочитать как кто?

Сергей Николаевич: Как Серафима Аркадьевна.

Анна Ардова: Как Серафима… Сейчас… «Он так хотел, он так велел Словами мертвыми и злыми. Мой рот тревожно заалел, И щеки стали снеговыми».

Сергей Николаевич: Прелестно. А если это одна из ваших прекрасных девиц из клуба?

Анна Ардова: Силикон?

Сергей Николаевич: Силикон.

Анна Ардова: Сейчас. Вот мое любимое стихотворение. «Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. ...А я была его женой, иу!»

Сергей Николаевич: Ну и давайте все-таки вашу эту прекрасную еврейскую маму.

Анна Ардова: Еврейскую маму… «Еще говорящую трубку Она положила обратно, И ей эта жизнь показалась И незаслуженной долгой, И очень заслуженно – горькой И будто чужою. Увы! И разговор телефонный...»

Сергей Николаевич: Прелестно! Спасибо! Это получилось!

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: Слушайте, а вот еще… Как вот эти персонажи рождаются, мне просто интересно? Это идет все-таки от сценария, вам предлагается роль, или как?

Анна Ардова: Вы знаете, там все вместе. Я читала сценарий, потом было много работы с гримерами, без этих ребят, без этих девочек…

Сергей Николаевич: …ничего бы не было.

Анна Ардова: Конечно. Там такая команда была прекрасная, был прекрасный художник по костюмам Ира Абрамова, которая подбирала, придумывала, мы все вместе это придумывали. Потом еще целый день… Вот у меня целый съемочный день первый были ломки, они с муками рождались все, прямо с муками.

Сергей Николаевич: То есть вам надо было как-то к ним приспособиться.

Анна Ардова: Вжиться в них.

Сергей Николаевич: Вжиться в эту историю. А скажите, ведь, как правило, это снимается такими сериями, то есть несколько дней подряд идут съемки?

Анна Ардова: Да. Там, значит, было так. Если это пластический грим, то дня два грима пластического, потом два дня другого образа, вот так. Но иногда… Просто пластический грим больше двух дней тяжело носить.

Сергей Николаевич: То есть вы живете в этом гриме, вы его не смываете?

Анна Ардова: Как, его нельзя снять. Его утром наклеивают на тебя и вечером с тебя снимают. Это же адский ад.

Сергей Николаевич: И что после этого с лицом?

Анна Ардова: Ох… Косметолог мой, к которому я ходила каждый выходной, естественно, она мне колола гиалуроновую кислоту в лицо, которую колют обычно раз в две недели, она мне вот так его колола раз в семь дней, когда у меня был выходной, и говорила: «Еще полгода, и я не знаю, что делать с твоим лицом». Потому что обезвоживание страшное.

Сергей Николаевич: Ну да, это же как гипсовая маска такая фактически.

Анна Ардова: Она резиновая, там мокро, там все течет.

Сергей Николаевич: Ну вот. Когда все-таки вот эта была удача, это был успех, имя Ардовой… Притом что в театральных кругах, естественно, публика знала, но все-таки уже такая прямо слава-слава. Когда вы это почувствовали на себе?

Анна Ардова: Ой… Вы знаете, я в этот период как раз очень много над «Одной за всех» и работала, у меня не было времени: я утром приезжала на работу, а вечером я приезжала домой, день я проводила либо в павильоне, либо в квартире, где мы снимали, потому что еврейскую маму мы снимали в квартире, кавказскую семью тоже в квартире. И потом я уже когда стала выезжать куда-то на гастроли, вдруг стали узнавать. Для меня это было таким шоком, потому что я не понимала, что это, что происходит.

Сергей Николаевич: С чего это, почему.

Анна Ардова: «ТЭФИ» когда получила, наверное, я… Но это тоже для меня был шок, потому что мы с Максом Авериным друг другу сказали: «Нас посадили на балконе, наверное, мы ничего не получим», – и расслабились оба. И вдруг нас вместе вызывают.

Не знаю. На самом деле самое страшное воспоминание, связанное с этим, у меня было, когда мы с подругой, которая гример, поехали на 4 дня в Египет, мы решили на 4 дня сгонять…

Сергей Николаевич: …отдохнуть.

Анна Ардова: Отдохнуть. И в самой какой-то простой мотель поехали, никаких там, потом у нее довольно скромная зарплата, я не могла… Ну поехали и поехали.

Сергей Николаевич: К морю.

Анна Ардова: К морю. В самолете был просто ужас, потому что какой-то мужик мне сказал в спину: «Ты давай, «Одна за всех», давай уже вперед иди». Ужас какой, вот это был кошмар. И я заснула, меня сфотографировал тоже какой-то мужчина, я проснулась от вспышки, можете себе представить, какая я была добрая. Я подошла к нему и подумала, что сейчас скажу все матерные слова, которые я знаю, и сказала ему: «Если вас это не затруднит, будьте так любезны, сотрите эту фотографию, это внедрение в частное пространство».

Сергей Николаевич: Оу.

Анна Ардова: И он так… То есть, видимо, у меня от злости так зашкаливало, что ни одного матерного слова как раз почему-то… И он немедленно стер.

Сергей Николаевич: И он немедленно все стер.

Анна Ардова: Да, все стер. Говорит: «Но моя жена хотела с вами сфотографироваться». Я говорю: «Я сейчас высплюсь, глаза накрашу, ваша жена подойдет ко мне, попросит».

Сергей Николаевич: Вы никогда не отказываетесь?

Анна Ардова: Иногда отказываюсь, когда уже нет никаких сил.

Сергей Николаевич: Никакой мочи.

Анна Ардова: Да. Но в принципе, конечно, я стараюсь не отказывать, потому что это часть профессии, люди же ждут от тебя этого.

Сергей Николаевич: То есть вот это, как сказал ваш опять же любимый поэт, «молитесь на ночь, чтобы вдруг вам не проснуться знаменитым». Вы таких мук не испытывали в связи с этим?

Анна Ардова: Ну не особо, никаких таких. Я говорю, самый яркий эпизод был в самолете.

Сергей Николаевич: Я знаю, что ваши дети, вы говорили, выбрали эту стезю. И Соня, с таким удивительным совершенно лицом существо, стала актрисой Художественного театра, да?

Анна Ардова: Да, стажерская группа.

Сергей Николаевич: Она ученица Табакова?

Анна Ардова: Она училась в колледже Табакова, Табаков взял ее сразу в МХТ. Я пыталась сказать, что, может быть, как-то высшее образование. Она мне сказала: «Зачем, мам? Я четыре года училась тому же, чему учились вы в институте». Ну я попытаюсь еще что-то там провякать, она сказала, что хочет быть русской актрисой, я думаю: «О, где-то я уже это слышала». Я предложила, сказала: «Может быть, ты поедешь в Англию поучишься или в Америку? У тебя все-таки есть немного английского языка, все-таки мы занимались, ты знаешь язык, в отличие от матери».

Сергей Николаевич: Ну это все в процессе, она же еще юное существо.

Анна Ардова: Ну конечно, может быть, она поедет и поучится.

Сергей Николаевич: Но вы ее не отговаривали.

Анна Ардова: Нет, я не отговаривала, потому что она снимается с 6 лет…

Сергей Николаевич: Да.

Анна Ардова: И она действительно одаренный человек. Если бы она была бездарной, я бы запретила, но поскольку она человек одаренный…

Сергей Николаевич: А сын?

Анна Ардова: Сын тоже очень талантливый.

Сергей Николаевич: И тоже хочет быть актером?

Анна Ардова: Да, он тоже учится у Табакова. И Олег Павлович, мне представили Олегу Павловичу, мы не были знакомы, говорят: «Вот это Аня Ардова, вот Соня Ардова училась у нас, вы знаете, а сейчас Антон Шаврин учится». Олег Павлович сказал: «У вас еще много детей?» Я говорю: «Нет, только двое, но не хочу зарекаться».

Сергей Николаевич: Тем не менее все двое пошли к Олегу Павловичу Табакову.

Анна Ардова: Ну Антоша пошел по следам Сони. То есть мы ходили на Сонины экзамены, и Антоше нравилось, он влюбился в колледж и захотел там учиться.

Сергей Николаевич: Вообще вот это образование нынешнее, судя по вашим детям, иное, чем во времена вашей юности?

Анна Ардова: Вы знаете, да нет, там ребята хорошие преподают в колледже.

Сергей Николаевич: Приблизительно все то же самое?

Анна Ардова: Мне нравится, и атмосфера мне нравится там, и как-то здорово. Я приходила на экзамен, с таким удовольствием смотрела на этих деток маленьких, они же меньше, чем когда они поступают, они в 15 лет поступают, после 9 класса.

Сергей Николаевич: Вот то, что вы говорили про маску, то есть вот эта маска, которая на вас надевается, запоминается маска, и ты закрываешься ею. А были какие-то моменты в вашей жизни, когда вы хотели ее снять, обо всем этом забыть и быть собой на экране или на сцене?

Анна Ардова: На экране и на сцене, конечно, очень хочется. Но у меня же на сцене все-таки драматические роли, притом что они, конечно… Я все равно комедийная героиня, я все равно… Как говорил Гончаров: «Ты комедийная героиня. Мне неинтересно, где ты характерная, мне интересно, где ты героиня». Я никак не могла понять, что он от меня хочет, потому что мне так легко было быть характерной, а он вот именно и добивался меня, чтобы была я. И да, у меня есть куски драматические прекрасные, где я прямо, мне кажется… Вот спектакль «Август: графство Осейдж», которое идет сейчас у нас в театре, – я когда его репетировала, у меня даже депрессия началась.

Сергей Николаевич: Почему?

Анна Ардова: Просто… Ну как-то тяжело там героине.

Сергей Николаевич: А вы играете дочь?

Анна Ардова: Я играю дочь, Симонова гениальна…

Сергей Николаевич: Играет маму?

Анна Ардова: Какая же она актриса… Такая артистка… Какой она партнер вообще… Такое счастье находиться с ней на сцене… Я прямо жду этих спектаклей.

Сергей Николаевич: Да?

Анна Ардова: Прямо жду. Там все потрясающие, очень хороший состав, Карбаускис очень хороший спектакль сделал. Но Евгения Павловна просто…

Сергей Николаевич: Грандиозная.

Вообще Театр Маяковского – все-таки получается, что вы уже почти 30 лет на сцене…

Анна Ардова: 24 года.

Сергей Николаевич: 24 года этого театра, причем как бы все смены через вас прошли, и Гончаров, и Арцибашев, и сейчас Карбаускис. Как изменился театр, какое сейчас от него ощущение?

Анна Ардова: Вы знаете, сейчас хорошее ощущение.

Сергей Николаевич: Какой период у него? Ведь разные периоды бывают.

Анна Ардова: Сейчас хороший период. Я просто очень хорошо отношусь к творчеству Карбаускиса. Он мне нравится, работать с ним нравится, нравятся его спектакли и у нас в театре, и в РАМТ, и в МХТ, и в «Табакерке». Я много смотрела, он к нам пришел, я какое-то время не могла ходить в театр, пока много не было там занята, не было когда работы, мне прямо тяжело было ходить в театр, потому что хотелось работать, мне прямо тяжело было, я практически не ходила в театр как зритель. Сейчас начала и с удовольствием, потому что какая-то реализация началась чуть-чуть театральная все-таки, интересная мне, с приходом Карбаускиса. Два спектакля с ним, и я просто счастлива этими спектаклями «Таланты и поклонники» и «Август: графство Осейдж», я их очень люблю. И вот год назад мы выпустили антрепризный спектакль «Трактирщица», Шамиров Витя.

Сергей Николаевич: Ага.

Анна Ардова: Как бы они решили повторить спектакль «Трактирщица», который был когда-то. Я не видела спектакля и не стала смотреть запись специально.

Сергей Николаевич: Она есть?

Анна Ардова: Она есть. Костюмы сшили такие же, декорации сделали такие же, но все, естественно, репетировали заново. Я так счастлива тоже этим спектаклем, потому что, во-первых, состав хороший, и для меня это хорошая творческая реализация.

Сергей Николаевич: Но это на выездах вы играете?

Анна Ардова: Это мы играем и в Москве, и на выездах, но это здорово, это интересно. Вот такая антреприза имеет место быть…

Сергей Николаевич: …в вашей жизни.

Анна Ардова: Да, и вообще, я считаю, когда это с хорошими декорациями, хорошими костюмами, хорошими артистами и с репетициями, потому что обычно в антрепризе мало очень репетируют.

Сергей Николаевич: Кино какое место занимает в вашей жизни?

Анна Ардова: Кино какое? – которое я смотрю или которое я играю?

Сергей Николаевич: Давайте с того, которое вы смотрите.

Анна Ардова: О господи, как же это важно для меня!

Сергей Николаевич: Да?

Анна Ардова: Да. Я поняла, что кино это важно, в 16 лет. На Московском кинофестивале я увидела фильм Боба Фосса «Весь этот джаз». Вот тогда я поняла, что кино – это искусство. Я очень много фильмов видела до этого, я ходила в «Иллюзион», меня водили, давали мне какие-то абонементы. Или «Иллюзион», может быть, был потом… Могу наврать. Наверное, «Иллюзион» потом был, потому что я поняла, что кино интересно, что это искусство, не просто развлечение. То есть до 16 лет я к этому относилась просто как к «Спокойной ночи, малыши», то есть развлечение. И вот в 16 лет меня пробил Боб Фосс, пробило это кино, и у меня очень много лет люди делились на тех, кто любит этот фильм или не любит.

Сергей Николаевич: То есть это был такой тест?

Анна Ардова: Максимализм был, да. Мне казалось…

Сергей Николаевич: А именно такие музыкальные фильмы или разные жанры?

Анна Ардова: Разные жанры. Потом начался Феллини, Бунюэль позже, то есть все-все начались подряд, потом я подряд уже смотрела все что могла. Феллини, Бертолуччи, все на свете, всех, кого я могла посмотреть, Трюффо… Там мешанина такая была…

Сергей Николаевич: То есть это были такие ваши университеты, да?

Анна Ардова: Да, я потом начала просто смотреть кино как искусство, как-то анализировать, еще что-то, чему-то учиться. Мне кажется, учиться можно бесконечно.

Сергей Николаевич: А были какие-то актрисы, может быть, западные или наши, которые для вас были… Вот когда вы думаете, кто такая актриса, вы представляете ее.

Анна Ардова: Были-были. Тогда, понятно, Джульетта Мазина, понятно. Тогда я даже не помню… Мерил Стрип, естественно. А вот позже, уже попозже Бетт Дейвис, она потрясла меня, я просто… Я начала с фильма «Что случилось с Бэби Джейн?» И сейчас вот на тему этого фильма сериал…

Сергей Николаевич: Сериал.

Анна Ардова: И я все время всем говорю: «Пожалуйста, не смотрите сериал без фильма: сначала посмотрите этот фильм, чтобы вы понимали, как Сьюзан Сарандон и как Джессика Лэнг работают, как они точно, гениально играют этих актрис. Я вас умоляю, пожалуйста, посмотрите сначала фильм, а потом смотрите сериал». И я специально пересмотрела кино, а потом стала смотреть сериал и наслаждаться.

Сергей Николаевич: Мне вообще кажется, что вот этот фильм «Все о Еве» и являет собой вот этот гениальный тип актрисы, которую играет Бетт Дейвис. Вся жизнь, все, что ты можешь сделать…

Анна Ардова: Какая же она потрясающая.

Сергей Николаевич: …то, как ты можешь себя воплотить на сцене, в любом случае это переходит в жизнь, ты уже не понимаешь, где заканчивается жизнь…

Анна Ардова: Я не помню, как этот фильм называется, где она играет… Так, у меня амнезия началась. Я сейчас скажу, Елизавету она играет, как этот фильм называется, я забыла? Она просто потрясающая там тоже.

Сергей Николаевич: Да. Она специально обрила голову.

Анна Ардова: Да, и дергала рукой очень, это дергание рукой меня потрясло очень. Интересно, Елизавета дергала рукой или нет, где же прочитать.

Сергей Николаевич: Он назывался «Елизавета и Эссекс» на самом деле.

Анна Ардова: Да-да. В конце его казни она сидит и смотрит в одну точку… Ее можно, знаете, с Габеном сравнить по силе внутренней, наполнению всего.

Сергей Николаевич: А вы знаете, что в 1960-е гг. она дала объявление, что обладательница двух «Оскаров» ищет роль и хочет работать, работы не было. Причем ей было не так уж много лет на самом деле, просто было объявление в газете платное.

Анна Ардова: Нет, я этого не знала.

Сергей Николаевич: В общем, какая-то очень… У нее был очень тяжелый характер. Вообще актриса – это характер?

Анна Ардова: Я не знаю. Не всегда. Есть же… Как говорила Фаина Георгиевна Раневская? Кстати говоря, вот кто еще была обожаемая, как же я могла ее забыть, первая и обожаемая была Фаина Георгиевна, это дальше уже начались все примочки со всеми Жанна Моро, еще что-то. А Фаина Георгиевна…

Сергей Николаевич: …была в начале.

Анна Ардова: Да, я бабушке сказала, помню, с таким восторгом я ей рассказывала, что я люблю Раневскую, думала, она меня сейчас похвалит, потому что я люблю не красотку, а характерную артистку, и она не нравится, она моя любимая актриса. Я говорю: «Бабушка, ты знаешь, я бы очень хотела быть такой же, как Фаина Георгиевна Раневская». Бабушка сказала: «Замахнулась на первую актрису».

Сергей Николаевич: И что говорила Фаина Георгиевна?

Анна Ардова: Фаина Георгиевна Раневская говорила: «Талант, как прыщ на ж***, у любого вскочить может». Так что, к сожалению, это правда, бывают и глупые люди талантливые, и какие-то вроде неинтересные.

Сергей Николаевич: Нет, просто есть тип актрис, актеров как сосуд, который надо заполнить, заполнить каким-то содержанием, какой-то жизнью. А есть такие, в которых столько этой жизни, столько этой энергии, столько этого характера, такого, другого, что просто не оторвешь глаза. И вот вам какой типаж ближе?

Анна Ардова: Вы знаете что? Мне, конечно, ближе типаж, который сам заполнит все собою.

Сергей Николаевич: Все пространство.

Анна Ардова: Но понимаете, в этом и сложность, очень сложно найти работу такому человеку, как раз Бетт Дейвис, потому что она заполняет собой все, ей не все предложишь. Артист, который сосуд, его заполнил, поставил, он сделал, послушался. А Бетт Дейвис фиг послушается.

Сергей Николаевич: Она будет делать все то, что она считает нужным.

Анна Ардова: Да, так же, как и Фаина Георгиевна Раневская переписывала все тексты, переделывала все…

Сергей Николаевич: Боролась с режиссерами бесконечно.

Анна Ардова: Да.

Сергей Николаевич: У меня будет просьба. Вот вы прочитали стихи как бы за своих героинь, а если я сейчас попрошу прочитать стихотворение Ахматовой от себя?

Анна Ардова: Ой, сейчас я вспомню, какое бы мне прочитать… Я боюсь просто наврать строчки, в смысле неверно вспомнить… Если забуду, не обессудьте.

Сергей Николаевич: Ну как пойдет.

Анна Ардова: «Звенела музыка в саду Таким неповторимым горем. Свежо и остро пахли морем На блюдце устрицы во льду. Он мне сказал: «Я верный друг!» – и моего коснулся платья. Как не похожи на объятия прикосновения этих рук. Так гладят кошек или птиц, так на наездниц смотрят стройных… Лишь блеск в глазах его спокойных Под тонким золотом ресниц. А скорбных скрипок голоса поют за стелющимся дымом: «Благослови же небеса – Ты первый раз одна с любимым».

Сергей Николаевич: Это Анна Ардова читала Анну Ахматову.

Это была программа «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. А я, Сергей Николаевич, прощаюсь с вами. Всего доброго, до свидания.