Екатерина Гусева: Россия воспринимала меня, как Ольгу Белову. Пришлось много потрудиться, чтобы стать Екатериной Гусевой

Гости
Екатерина Гусева
актриса театра и кино, заслуженная артистка России

Сергей Николаевич: Здравствуйте. Это программа "Культурный обмен" на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Героиня сегодняшнего нашего выпуска – редкий случай успешной актерской карьеры и счастливой семейной жизни. Каким образом это удается совмещать? Какой труд и какие жертвы скрываются за этой лучезарной и сверкающим фасадом, мы постараемся узнать у нашей гостьи, актрисы театра и кино, звезды мюзиклов "Анна Каренина" и "Орлов", заслуженной артистки России Екатерины Гусевой.

Екатерина Гусева, актриса театра и кино, певица, заслуженная артистка России. Окончила Театральное училище имени Щукина, мастерская Евгения Симонова. Играла в Театре у Никитских ворот под руководством Марка Розовского. Исполняла роль Кати Татариновой в первом русском классическом мюзикле "Норд-Ост". Особую популярность и любовь зрителей Екатерине принесла роль Ольги Беловой в сериале Алексея Сидорова "Бригада". В 2003 году Екатерина Гусева была приглашена в труппу Театра имени Моссовета, где и работает по сей день.

Сергей Николаевич: Здравствуйте, Катя.

Екатерина Гусева: Здравствуйте, Сергей.

Сергей Николаевич: Вы знаете, действительно, это удивительная история. Как ни коснешься какой-то актерской судьбы, ты понимаешь, что всегда актер, особенно актриса, стоит перед выбором: или счастливый брак, счастливая семейная жизнь, или карьера. Так складывается. И очень-очень редки исключения. На моей памяти, наверное, только Мэрил Стрип и вы, кто мог бы похвастаться неким гармоничным и счастливым браком и одновременно успешной активной актерской работой. Как вы думаете, что за этим? Характер, судьба, удача или что-то еще?

Екатерина Гусева: Характер, судьба и удача. Именно в этой последовательности.

Сергей Николаевич: Но все-таки мне кажется, что еще очень важен твой бэкграунд, твоя семья, воспитание, примеры, которые у тебя были, может быть, в детстве. Расскажите о своей семье.

Екатерина Гусева: Я из крепкой счастливой семьи. У меня есть родная сестра. Две девочки в семье. Папа и мама. Папы уже нет с нами. Бабушка Лида жива. Поэтому, что касается семьи, я всегда была окружена заботой, любовью.

Сергей Николаевич: У французов есть такая поговорка: "Счастливая жизнь – это тихая жизнь". Жизнь не в свете рамп, не в свете юпитеров, когда не обращают на тебя слишком много внимания посторонние. И ты как-то чувствуешь себя защищенным от сглаза, от каких-то злых взглядов. Вы думали когда-нибудь об этом?

Екатерина Гусева: У нас нет никого из ближайших родственников, даже из дальних, кто бы был в актерской профессии, хотя бы около. Я не говорю, чтобы кто-то был актером, режиссером. Но хотя бы рядом. Никого. Такого примера нет. Я, наверное, первая ласточка. Посмотрим, что будет дальше. Сына я уберегла. Он не пошел по актерским стопам. Дочери пока семь. Посмотрим, поживем – увидим. Не знаю.

Сергей Николаевич: А вас саму подвигло… Я так понимаю, что вы с детстве пела, танцевали, были очень пластичной, очень спортивной девочкой. Вы с самого начала думали о том, что "я буду артисткой"?

Екатерина Гусева: Нет, это просто случай. У нас все очень музыкальные. Папа закончил музыкальную школу по классу скрипки. Он играл на гитаре. Все поющие: бабушки, мамы, сестра – все с музыкальным слухом, голосом. Просто никто этим профессионально не воспользовался. Пожалуй, даже, может быть, бабушка Зина, царствие ей небесное, у нее голос был удивительно высокий. Высокий, чистый. Она до последнего, когда молитвы какие-то пела, просто…

Сергей Николаевич: Религиозная семья была, да?

Екатерина Гусева: Да. Бабушка Зина была очень набожная, воцерковленная. Первую молитву я выучила благодаря ей еще в детстве. Поэтому у меня не выдающиеся вокальные данные, если говорить о вокальных данных моей семьи.

Сергей Николаевич: То есть наследственные таланты.

Екатерина Гусева: Да.

Сергей Николаевич: И все же это актерство, такая правильная семьи, какие-то устои. Они, наверное, со страхом думали о том, что любимая дочь станет актрисой?

Екатерина Гусева: Не знаю, насколько со страхом, но с настороженностью. Было такое непонимание, паника. По крайней мере, пока я училась все 4 года в Щукинском училище, конечно, у родителей была…

Сергей Николаевич: А чего они боялись?

Екатерина Гусева: Они меня очень резко потеряли. Я была очень домашним ребенком. Всегда под их крылом, под маминым крылом, под папиным взором. И вдруг эти 4 года я убегала в 9 утра, то есть уже в 9 начинается лекция, и приезжала домой, наверное, к 23. Это так случилось очень резко. И что я там делала, чем занималась, родители могли только догадываться, потому что даже поговорить мы толком не могли. Потому что я очень уставала. И в субботу мы учились. И в таком полном неведении. И вдруг дипломный выпускной спектакль… Например, "Эзоп". Он у нас назывался "Лиса и виноград". Михаил Борисов был режиссер. И уже мы играли в театре Симонова, потому что нас набирал Евгений Симонов, набирал свою студию. И мы уже с 3 курса репетировали, а на 4-ом уже играли в дипломном спектакле в этом театре. И мама, конечно, была в полной растерянности, потому что она увидела полупрофессиональных, еще не дипломированных, но уже молодых артистов на сцене. И свою дочь в их числе.

Сергей Николаевич: А вы с ней не делились? Не рассказывали о каких-то своих планах, тревогах.

Екатерина Гусева: Какие планы могут быть? Надежды. А вдруг? А в тот период, знаете, кино совсем не было. 1990-е годы. И тревожно было очень. Но после выпускного меня пригласили сниматься в фильм Коли Лебедева "Змеиный источник". Это был дебют Николая Лебедева и мой актерский тоже на главную женскую роль в фильм, который так никто и не увидел, потому что не было проката в то время. Через какое-то время его показывали по телевидению. В Доме кино была премьера. И потом, уже несколько спустя, после премьеры его стали часто показывать.

Сергей Николаевич: Я знаю, что все выпускники Щукинского училища хотят только одного – чтобы их взяли в Театр Вахтангова. Как у вас?

Екатерина Гусева: Очень хотела. Даже играла, выходила на сцену в роли рабыни, по-моему, на 3 курсе, в "Принцессе Турандот". И бегали, смотрели спектакли. Я увидела на малой сцене Фоменко в спектакле "Без вины виноватые". Конечно, мы мечтали попасть в этот театр. Но никого не взяли. Никого.

С другой стороны, уже с третьего курса я стала играть в Театре Марка Розовского. И после окончания пошла в Театр Марка Розовского работать, потому что он предложил мне так много ролей… Он искал молодую героиню, которая бы вошла в его репертуар. И мне посчастливилось.

Сергей Николаевич: Вообще театр Розовского так устроен. И вообще даже эстетика этого театра. Что там очень все близко, что все очень тесно. Небольшой зал. И ты играешь глаза в глаза. Притом, что, скажем, вахтанговская школа все-таки такая театральная, рассчитана на эту королевскую линию рампы, на яркий грим, на какие-то яркие эмоции. Вот как вам удавалось примирять вахтанговскую школу с этим камерным маленьким пространством театра Розовского?

Екатерина Гусева: Мне это очень помогло в кино. Вот эта доверительная манера существования, когда зрители фактически на носу и когда мне должны были поверить.

Сергей Николаевич: Кроме кино и театра, был еще один эпизод, и довольно длительный, который был связан с телевидением. Вы же вели программу "Русское лото"?

Екатерина Гусева: Да, я была студенткой 4 курса, а Михаил Борисов, наш педагог, в то время вел программу "Русское лото", которая шла в прямом эфире. Это было очень ответственно на самом деле. Не было права на ошибку. И эти несколько минут, которые должны были быть идеальными, мы репетировали за день до съемки. А в воскресенье мы выходили… Это не хоккейный эфир за полчаса до, а прямый. И мы в субботу репетировали, репетировали и в воскресенье выходили. Это была зарплата, на которую можно было себе купить туфельки, какое-то платьице. Это было очень ответственно, но в то же время опыт, собранность, концентрация. Это был очень полезный опыт.

Сергей Николаевич: Кроме того, вы там встретили своего будущего мужа.

Екатерина Гусева: Да. Именно там. Мой супруг делал декорации, в том числе для телевизионных программ.

Сергей Николаевич: Так что в "Русское лото" вы выиграли, да?

Екатерина Гусева: Я выиграла, да.

Сергей Николаевич: Скажите, и когда вы вышли замуж, у вас уже был обеспеченный муж, и было понятно, что надобности зарабатывать, наверное, перед вами уже не стояло, вы почувствовали себя более свободной в выборе сценариев, ролей, или, наоборот, вам казалось, что надо отвоевать какое-то пространство своей независимости, все равно работать и быть актрисой? Или такого выбора вообще не стояло?

Екатерина Гусева: Конечно, я не находилась в той ситуации, когда нечего есть, когда не на что жить. Этот момент обошел меня стороной. Поэтому в этом смысле, наверное, мне было проще. И вот эти свои первые шаги, которые я делала в кино, в то время очень мало кино было в принципе. Но очень много было рекламных роликов. И все молодые начинающие артисты снимались в рекламе.

Сергей Николаевич: Это были деньги. Реклама вряд ли бывает интересным творческим опытом.

Екатерина Гусева: Нет, был интересный творческий опыт.

Сергей Николаевич: Чем?

Екатерина Гусева: Например, была реклама индийского чая. Я тогда была еще студентка 2 или 3 курса. Я полетела в Индию и была в Дели и в Бомбее на чайных плантациях. Было такое путешествие.

Был очень умелый ролик каких-то шоколадных батончиков, когда я просто шла, жевала шоколадный батончик по дороге, а парень, который рисовал разделительную полосу на такой маленькой машинке, он засмотрелся на девушку, и такой был зигзаг. То есть этот опыт в рекламе мне, конечно, потом тоже очень помог в кино. И когда я пришла на пробы в "Бригаду", я была уже опытная артистка.

Сергей Николаевич: Да. Все-таки за вами уже было несколько ролей.

Екатерина Гусева: Да нет, я шучу, конечно. Ничего не было, кроме "Змеиного источника". И вот рекламные ролики.

Сергей Николаевич: И Марк Розовский.

Екатерина Гусева: Да.

Сергей Николаевич: В какой-то момент то, что касается "Бригады"… Действительно, это был самый популярный сериал. Я так понимаю, это эффект этих мегапопулярных проектов, когда зрители абсолютно идентифицируют исполнителя с ролью. То есть вас уже перестали воспринимать как Екатерину Гусеву. Вы были героиня "Бригады", вас узнавали как героиню "Бригады". Это всегда безумная опасность для артиста – навсегда оказаться клишированным под одного героя. Вы ощущали эту сверхпопулярность, которая вдруг на вас обрушилась, а, во-вторых, что вы можете остаться в амплуа этой девушки?

Екатерина Гусева: Мне очень повезло, потому что вышло одновременно два таких проекта. С одной стороны, телевидение и сериал "Бригада", а, с другой стороны, в этот же период, когда шли эфиры, вышел мюзикл "Норд-Ост". И вся Москва была в афишах, огромные билборды. Там был портрет девушки молодого человека в белых таких кофточках. Мюзикл "Норд-Ост", летели такие белые чайки. И зрители, которые в Москве, по крайней мере, смотрели сериал, они увидели эти плакаты, приходили в театр. И произошло такое соединение актрисы из телевизора и поющей актрисы на сцене. Это был такой старт. С тех пор я и снимаюсь, и продолжаю петь в музыкальном театре, стараюсь совмещать театр, музыку и кино. И, в общем, много-много лет уже этому курсу не изменяю. Поэтому, конечно, узнаваемость пришла. И это только в Москве. Может быть, тот, кто видел меня в мюзикле, не так узко меня воспринимал. Но вся Россия – как Ольгу Белову. Пришлось очень много потрудиться, для того чтобы стать Екатериной Гусевой.

Сергей Николаевич: Все-таки про "Норд-Ост". Я понимаю, что это очень такая драматичная и важная страница вашей биографии. И прежде всего потому, что это был, наверное, первый российский мюзикл такого масштаба. Мы можем вспомнить, конечно, "Юнону и Авось". Но это драматический театр. Он там так и оставался. А "Норд-Ост" по формату, по мощи, по затратам, мне кажется, ни с чем не сопоставим из того, что, по крайней мере, на тот момент в 1990-е годы шло на российской сцене. И вот вы в центре этого действа. Что вы чувствовали? Вы понимали, какая ответственность на вас лежит и на какой завод вы попали на самом деле? Потому что сделать такой мюзикл – это как построить целое предприятие.

Екатерина Гусева: Мы были пионерами, это правда. Мы не понимали, как это возможно – играть каждый день одну и ту же роль, мы не представляли себе. Это день Сурка. Какой смысл здороваться, если ощущение, что мы не расставались. Где найти в себе профессиональные качества, чтобы каждый раз, выходя на сцену, играть, как в первый раз, не зная, что произойдет с тобой дальше, буквально через несколько минут, какой последующий шаг? То есть как эту свежесть сохранить в себе, чтобы зритель поверил, что я импровизирую, что я не знаю, что со мной будет дальше? Это такое действительно мастерство. И научиться этому у нас в стране было невозможно. Не было ни у кого такого опыта. Поэтому наши авторы и продюсеры Васильев и Иващенко вывезли солистов, человек 10, на Вест-Энд. Мы были 3 дня в Лондоне и смотрели мюзиклы "Призрак оперы" и "Отверженные". В лондонском театре тогда "Призрак оперы" шел более 15 лет каждый день.

Сергей Николаевич: Да. Он каждый день идет до сих пор.

Екатерина Гусева: Это была фантастика. Такой опыт.

Сергей Николаевич: Это театр Сент-Джеймс. А "Отверженные" тоже идут. Понимаете, эти мюзиклы наложены на какую-то долголетнюю историю. То есть снимается театр, меняются составы, а они все идут себе и идут. Но как актрисе вам было не то, что утомительно, но это же такая изнуряющая история?

Екатерина Гусева: Это безумный труд. И нас все-таки было 3: Катя Татаринова, Маша Шерстова и Виктория Соловьева.

Сергей Николаевич: То есть у вас были все-таки какие-то выходные?

Екатерина Гусева: Конечно. У меня было возможность не только дома отдохнуть, но и посмотреть спектакль как зритель, что очень важно. Там был удивительный проект, которого сейчас нет. Но надежда на то, что он все-таки, может быть, когда-нибудь возродится, не оставляет ни меня, ни создателей, ни тех артистов и музыкантов, несмотря на те страшные события, которые произошли.

Не так давно в прошлом году был такой концерт… К сожалению, жизнь устроена так, что каждый год есть повод его проводить. Он называется "Музыка против террора" в Кремле. Я спекла в Кремле арию Кати именно так, как она была поставлена когда-то. Я отказалась от ручного микрофона. Мне делали петличку. Я взяла в руки этот серый платок, восстановила номер с платком, арию Кати в блокадном Ленинграде на сцене Кремлевского дворца. Это был, конечно, пронзительный момент. Для меня, для многих, кто помнит этот спектакль, кто его любит, для тех людей, для которых он стал последним, для родственников и близких тех людей, которых уже нет с нами.

Сергей Николаевич: Я знаю, что вам очень тяжело вспоминать об этих четырех днях, которые вы провели около театра тогда. По счастью для ваших близких и, конечно же, для вас, вы не были тогда заняты в том спектакле, когда террористы захватили театр. Но вы были рядом.

Екатерина Гусева: Мы все были рядом.

Сергей Николаевич: Мне всегда интересно понимать, когда человек после какой-то очень серьезной травмы, после серьезного переживания находит в себе силы жить дальше. Вот что эти силы вам давало?

Екатерина Гусева: Надо сказать, что после тех событий ни один человек не ушел из труппы. Я имею в виду тех людей, которые остались живы. Ни музыканты, ни дети из детской труппы, ни взрослые артисты – никто не ушел, а все восстановили спектакль, вышли на сцену, музыканты сели в оркестровую яму. Вышли на сцену и дети. Это было, конечно, какое-то проявление мужества с одной стороны. С другой стороны, никто, наверное, даже не предполагал подумать, что может быть как-то по-другому. Как будто для того, чтобы жить дальше, нужно было сделать этот шаг и пойти дальше. И все были рядом, вместе, как-то друг другу очень помогали сделать этот шаг. И вот, сделав его, жизнь стала продолжаться.

Сергей Николаевич: Но вы доиграли этот спектакль до мая.

Екатерина Гусева: В мае он закрылся.

Сергей Николаевич: И надо сказать, что вообще этот момент этой атаки, этого теракта очень повлиял на театральную жизнь. Очень многие мюзиклы оказались убыточными. Публика перестала ходить на музыкальные спектакли. Я знаю, что спектакль "Чикаго", который запускал Филипп Киркоров, он просто провалился как раз… Но, может быть, были и другие на то причины, но одна из них называлась "синдром Норд-Оста". Публика боялась.

Екатерина Гусева: Это не так. Я думаю, что по другим причинам публика перестала ходить. Потому что, если мы говорим о каких-то ценностях, которые театр может в себе нести о любви, о дружбе, если мы будем говорить о мюзикле "Чикаго", то он совсем не о любви и далеко не о дружбе, а скорее о понятиях, противоположных любви и дружбе. И я думаю, что публика по этой причине очень быстро потеряла интерес к этому спектаклю, к этому так называемому шоу. Не так интересна западная изюминка. После восстановления мюзикла "Норд-Ост" были переаншлаги, просто действительно яблоку было некуда упасть. Ходили те зрители, которые видели спектакль уже много раз. Кто-то – чтоб поддержать артистов. Любопытных тоже было много.

Сергей Николаевич: В конце концов, почему его сняли, почему закрыли?

Екатерина Гусева: Я не знаю. Сколько сил было отдано, для того чтобы его восстановить. Я не говорю о каких-то финансовых вложениях, о том, что в такие короткие сроки здание было… Я о человеческих силах, о человеческом факторе. И, конечно, это было очень тяжело, когда так вдруг после Дня победы 10 мая было объявлено официально, что спектакля больше не будет.

Сергей Николаевич: Вы продолжаете быть актрисой Театра Моссовета. Так сказать, что только музыкальной карьерой вы занимаетесь или играете только в мюзиклах, нельзя. Все-таки очень большой кусок жизни – это театр Моссовета. В каких-то интервью вы говорили о том, что он как-то стал вашим таким вторым домом и вы ощущаете этот дом, и традиции этого театра, и стены этого театра. Они дают вам какую-то дополнительную энергию.

Екатерина Гусева: В этом году Театру Моссовета исполняется 95 лет. У нас юбилейный сезон. И я поздравляю, во-первых, всех своих коллег и зрителей нашего театра с этим замечательным событием. В театре я уже давно. После мюзикла "Норд-Ост" 10 мая он закрылся, а 11 мая у меня в ежедневнике стоял такой знак вопроса. Я почему так помню? Потому что что делать дальше, куда дальше, что дальше? И 11 мая раздался звонок. Мне позвонили из Театра Моссовета и пригласили прийти и встретиться с Павлом Осиповичем Хомским, художественным руководителем Театра Моссовета, с Юрием Ивановичем Ереминым, который ставил спектакль "Учитель танцев", куда он меня и пригласил на роль ученицы Флореллы. Учитель танцев был Гедиминас Таранда. И так я была принята в труппу и назначена на роль. И с тех пор я в Театре Моссовета, занята в репертуаре и в музыкальных, и в драматических спектаклях. Я продолжаю сотрудничать с Юрием Ивановичем Ереминым и очень благодарна ему, потому что я считаю его своим учителем. Именно он помог мне как-то искать себя, поверить в себя, пробовать совершенно разные роли, роли на вырост, в том числе роли, казалось бы, не совсем, может быть, мои. Я сыграла Стеллу в пьесе Уильямса "Трамвай "Желание"".

Сергей Николаевич: Назывался "Пространство Теннесси Уильямса".

Екатерина Гусева: Да. Дело в том, что Юрий Иванович перевел пьесу. Она была переведена Вольфом в 1960-е годы. И благодаря цензуре были вымараны какие-то совершенно ключевые моменты, которые Уильямс скрывал, а у нас в советское время они были вот так снивелированы. Поэтому, конечно, он написал фактически свою пьесу, если можно так говорить. Это громко, конечно, сказано, но тем не менее. И поэтому назвал ее по-другому. С огромным успехом идет спектакль "Царство отца и сына". Я играю Ирину, жену царя Федора. Федора играет Виктор Иванович Сухоруков, совершенно блестяще. Иоанн Грозный – Саша Яцко.

А премьера этого сезона – Достоевский "Идиот", где я сыграла Настасью Филипповну.

Сергей Николаевич: А кто поставил спектакль?

Екатерина Гусева: Юрий Иванович Еремин.

Сергей Николаевич: А, Еремин. Посмотрите, какой большой интересный репертуар у вас сложился. Но я знаю, что самой популярной вашей ролью, по крайней мере все, кто идут в Театр Моссовета, всегда интересуются, есть ли там "Иисус Христос", когда будет "Иисус Христос", и вы поете партию Марии Магдалины.

Екатерина Гусева: Да. Это был ввод в спектакль, потому что он идет уже более 25 лет в репертуаре. И он наполняется молодой кровью, молодыми артистами, которые входят в идущий спектакль. Спектакль обновляется. Костюм обновляется. Немножечко в каких-то нюансах в хореографии. Но постановка Павла Осиповича Хомского остается неизменной. И молодая кровь, в лице молодых артистов.

Сергей Николаевич: Что интересно, мюзикл все равно вас настиг.

Екатерина Гусева: Не отпускает.

Сергей Николаевич: Все равно даже каноническая версия этого "Иисус Христос – Суперзвезда!" – все равно вам там нашлась прекрасная партия Марии Магдалины. Вы изумительно ее поете. Но, оказавшись в драматическом театре, вы все-таки думали о том, что эту линию музыкального театра вам надо каким-то образом продолжить, и не просто в виде ввода уже в состоявшийся спектакль, а попробовать себя, может быть, в других мюзиклах. Тем более, они с новой силой стали возникать и ставиться, и по франшизе, и какие-то самостоятельные, оригинальные версии на московской сцене.

Екатерина Гусева: Да. С этого старта все и началось, с музыкального театра и съемок кино. И так я продолжаю этим заниматься. И мюзикл я тоже не оставляла… И когда был закрыт мюзикл "Норд-Ост", я была занята в труппе Театра Моссовета. Я вошла в музыкальный спектакль "Иисус Христос – Суперзвезда!". Потом, через какое-то время сыграла роль Люси Харрис в спектакле "Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда", где Александр Домогаров блистал в роли Джекилла и Хайда. И потом были кастинги. Я работала в бродвейских мюзиклах в Москве. "Красавица и чудовище" и "Звуки музыки" – это тоже колоссальный опыт работы с западными режиссерами, постановщиками и музыкальными руководителями. Это огромная школа и опыт.

Но все-таки видите, как сложилось? Я попробовалась в мюзикл "Граф Орлов" Театра оперетты.

Сергей Николаевич: На роль Екатерины, да?

Екатерина Гусева: Да, на роль Екатерины была утверждена. 4 года с огромным успехом шел этот мюзикл. В прошлом сезоне мюзикл "Анна Каренина". И это отечественный производитель. Можно бесконечно учиться у Запада, но нужно и делать что-то свое. И я безумно счастлива, что я стартовала с отечественного мюзикла и что сейчас я продолжаю продвигать отечественный продукт и являться его представителем. И я испытываю огромную гордость и счастье. И не так давно впервые за всю историю музыкального театра в России, да и вообще театра в России, мюзикл "Анна Каренина" был поставлен по лицензии категории А. Это значит не мы ставим у себя "Призрак оперы", мюзикл "Чикаго", "Cats", "Звуки музыки" и "Красавица и чудовище", а очень большой и интересный театр в Сеуле, где идут не только мюзиклы, но и опера, и балет, выкупил лицензию категории А на право постановки мюзикла "Анна Каренина".

Сергей Николаевич: Анна Каренина, да?

Екатерина Гусева: И музыка Романа Игнатьева, либретто Юлия Кима, которое было переведено на корейский язык, хореография Ирины Корнеевой и, конечно же… режиссура, постановка была полностью перенесена. И декорация Вячеслава Окунева и костюмы были сшиты, сделаны в Москве, буквально каждая пуговица, один в один парики, и все-все-все. И это было так интересно. Когда вдруг ты понимаешь, что не ты за кем-то, а кто-то за тобой повторяет.

Сергей Николаевич: Вот интересно, вы взялись за этот материал "Анна Каренина". И, опять же, роль, о которой мечтают все актрисы.

Екатерина Гусева: Это громко сказано - "взялась". Это был действительно долгий кастинг.

Сергей Николаевич: Долго выбирали, долго утверждали.

Екатерина Гусева: Да, да.

Сергей Николаевич: Но "Анна Каренина". Я где-то прочитал, что вы на самом деле к самой толстовской героине относитесь очень критически и в какой-то момент даже резко ее невзлюбили. Возможно ли это преодолеть, играя на сцене?

Екатерина Гусева: Казалось, что возможно. Не представляла, что это возможно. И вообще для меня роман не ограничивается судьбой этой женщины. На ее таком уходе роман не заканчивается. И роман не только о ней. Скорее, ее поступки – повод к размышлению, повод к тому, чтобы наблюдать, как ее поступок повлиял на жизнь близких ей людей, далеких, как он повлиял на их судьбы, какой урок они извлекли из ее судьбы, и как можно построить свою жизнь, может быть, иначе, какие сделать выводы. Но ее я не приняла. Даже не пожалела, когда читала роман. Читала в детстве, в школьном возрасте, читала в юности в Щукинском театральном училище, когда училась, и была похожа, наверное, на зрительницу из театральной толпы, которая осуждала эту женщину, но все равно, когда я уже сама стала мамой и я понимаю, что значит любовь к мужчине, когда уже появился свой жизненный опыт, а что значит материнская любовь, и все равно это какое-то непонимание и осуждение, когда женщина отказывается от своих детей ради мужчины… Моя ошибка была в том, что я относилась к ней как к реальной женщине. Все-таки это фэнтези. Все-таки она плод воображения Льва Николаевича. Все-таки я думаю, что в реальной жизни таких женщин, наверное, не может быть. Мне кажется, что он просто исследовал природу этой любви, страсти, которая сжигает все вокруг. Как это.

Сергей Николаевич: И которая меняет человека.

Екатерина Гусева: Да, если взять ее как квинтэссенцию и наделить именно этой искрой, этим огнем женщину, исключив все другое, до чего эта огневая любовь может довести и мужчину, и эту пару, и этот союз, и все вокруг.

Сергей Николаевич: Изничтожить все вокруг.

Екатерина Гусева: Да, я думаю, что да. И он исследовал это качество.

Сергей Николаевич: А в мюзикле что для вас самое главное?

Екатерина Гусева: Ну, все-таки… ее оправдал. Она у него на пьедестале, она и есть сама любовь. Это любопытно. Она может быть оправдана. И эту женщину действительно жаль. И ей зрители сопереживают. Я это чувствую.

Сергей Николаевич: А они ее любят?

Екатерина Гусева: Они ее любят.

Сергей Николаевич: Может быть, это самая главная эмоция, которая актриса должна вызвать к своей героине.

Екатерина Гусева: Вы знаете, да. Она все-таки оправдана и как-то понята, мне кажется, и принята зрителями и авторами нашего мюзикла.

Сергей Николаевич: Тогда еще один вопрос. А кто является самой большой любовью вашей жизни?

Екатерина Гусева: Вы знаете, все так соединилось… Вот когда косу плетешь, она же из нескольких прядей… Это мама, это бабушка, это мой муж, мой мужчина, который подарил мне детей. Это наши дети. Поэтому, наверное, все-таки это моя семья, это близкие мне люди, родные люди.

Сергей Николаевич: У вас был такой удачный дебют в кино - "Змеиный источник", который, может быть, не сразу, но все-таки вышел на экраны и как-то очень четко зафиксировал вас на этом экране. Как складывались ваши отношения с большим кинематографом? В сериалах вы участвовали, были заметны и знамениты. А что касается кино, как бы вы определили свои отношения с ним?

Екатерина Гусева: Сейчас боюсь кого-то обидеть, может быть, я не права. Но сейчас не год кино и не время кино.

Сергей Николаевич: Правда?

Екатерина Гусева: Да. Такое ощущение, что если чуть-чуть оглянуться назад и вспомнить образцы советского кинематографа, то, конечно, сегодняшний российский кинематограф не может не то что встать вровень или продолжить традиции, сравниться, что-то предъявить, может быть, за редкими исключениями, как это ни обидно, ни печально, ни горько. Но это касается не только российского кино по большому счету. Потому что это такой мировой, мне кажется, кризис кинематографа. Почему это происходит, не знаю. Но когда-то Елена Александровна Дунаева, мой педагог по зарубежному театру в Щукинском училище, умнейшая женщина, сказала такую фразу: "Только война дает мощный толчок к развитию культуры – музыка, живопись, литература, поэзия, театр, мода, кино". Только когда человек находится на грани жизни и смерти, только тогда что-то происходит через это преодоление, через все-таки жизнь. Это мощнейший такой толчок в развитии культуры происходит. Поэтому все великие классические произведения в любом жанре культуры и искусства рождаются на какой-то грани предела, жизни и смерти. А когда счастливое, сытое, довольное, спокойное время, то, как правило, ничего такого сверхмощного и интересного не происходит. И слава богу, что у нас есть наследие, что нам есть, что посмотреть, кого послушать и что мы живем в мирное время, что мы все живы и здоровы. И мы работаем, как можем.

Сергей Николаевич: Вы считаете, что у вас роман с кино получился, даже тем, которое есть, или все-таки это оказалась какая-то безответная любовь?

Екатерина Гусева: Я очень благодарна каким-то встречам со Станиславом Сергеевичем Говорухиным.

Сергей Николаевич: Да, конечно.

Екатерина Гусева: Пусть это небольшая роль в картине "Weekend", но все равно встреча с большим мастером. Я очень благодарна, что все-таки в моей жизни есть фильм "Лука", где я сыграла жену Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, ныне святителя Луки, который был при жизни врачом и священнослужителем, а сейчас он канонизирован и исцеляет людей даже по молитве. И в моей судьбе есть такая картина, где благодаря фильму, благодаря этому сценарию, представляете, я открыла для себя этого святого. Получается так, что моя профессия меня с ним познакомила.

Сейчас наконец-то я снимаюсь в комедии. Потому что, знаете, когда такие роли, Анна Каренина, Настасья Филипповна, когда уже все равно возникает вопрос, а что дальше, и вдруг комедия – я понимаю, что это замечательно, это в нужный момент такое переключение, вдруг комедия положений. Хотя сниматься совсем не смешно. Это все ржут у монитора и, может быть, зритель тоже улыбнется. Но когда ты внутри обстоятельств, в которые нужно со скотским серьезом верить и ни в коем случае не расколоться и не смеяться, а верить в то, что с тобой происходит, а фильм называется "Домовой", я играю женщину-архитектора, которая проектирует парки Москвы, торговые центры, обеспеченную женщину, у которой есть 7-летняя дочь. Она покупает квартиру в высотном здании на 16 этаже. И оказывается, что там полтергейст: реально книги летают по комнате, шкафы бегают. То есть происходят всякие чудеса. И вначале, конечно, это война с этим домовым, а потом мир, дружба и как-то так все становится на свои места. В общем, очень интересно. Я думаю, что зритель улыбнется. И какие-то для меня новые задачи. И это здорово.

Сергей Николаевич: Это была Екатерина Гусева в программе "Культурный обмен" на Общественном телевидении России. А я, Сергей Николаевич, прощаюсь с вами. Всего доброго. До свидания.

 

Разговор о любви, работе, жизни и смерти