Иван Васильев: В моих балетах я хочу показать недостатки человечества, которые можно исправить

Гости
Иван Васильев
российский артист балета, премьер Михайловского театра. Заслуженный артист России

Сергей Николаевич: Здравствуйте! Это программа "Культурный обмен" на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Безусловно, одним из главных достижений и завоеваний балета XX века стал мужской танец. И великие танцовщики прошлого положили немало сил, чтобы сравняться в своих правах с прима-балеринами. В наше время традиция мужского героического танца продолжена, и первое имя, которое приходит на ум, – это имя приглашенного премьера Большого театра, солиста Михайловского театра, заслуженного артиста России Ивана Васильева.

Иван Васильев – артист балета, премьер Михайловского театра, заслуженный артист России. Родился в поселке Тавричанка Надеждинского района Приморского края. Учился в Днепропетровской государственной хореографической школе, а затем – в Белорусском государственном хореографическом колледже. Во время учебы стажировался в Национальном академическом Большом театре Республики Беларусь, где исполнил партию Базиля в балете "Дон Кихот" и партию Али в балете "Корсар". С 2006 по 2011 год был в труппе Большого театра. С 1 декабря 2011-го – премьер Михайловского театра. С сентября 2012-го – также постоянный приглашенный премьер Американского театра балета.

Сергей Николаевич: Так исторически сложилось, ну, может быть, отчасти благодаря вашей фамилии, она так вписана в историю балета – Васильев. Я знаю, что даже иногда какие-то казусы происходили…

Иван Васильев: Да, происходили.

Сергей Николаевич: …связанные с тем, что вашего папу зовут так же, как и Владимира Викторовича Васильева, знаменитого премьера Большого театра. Скажите, вот когда вы начинали свой артистический путь, это имя вам что-то говорило?

Иван Васильев: Конечно да. Потому что любой студент, ученик балета, который только начинает заниматься… Конечно же, фамилию Васильев, все ее знают, потому что мы росли на записях Васильева и Лавровского.

Сергей Николаевич: Лиепы.

Иван Васильев: Конечно. Поэтому, конечно, знал.

Сергей Николаевич: А вы знаете, вообще я знаю, что балетные традиции старого императорского балета: если фамилия повторяется, ну, есть старший… Например, Павлова, да? Ведь Анна Павлова была всегда Павлова Вторая. А была, оказывается, еще неведомая нам Павлова Первая, которая танцевала в кордебалете. Так вот, эта приставка – Второй или Третий (ну, в общем, как правило, Второй) – она всегда, конечно, наверное, не пугает, но немножко как-то напрягает, скажем так, потому что, естественно, тебя все время должны будут сравнивать с Васильевым Первым, скажем так, да?

Иван Васильев: В детстве, да, конечно, наверное, было такое небольшое сравнение, то есть постоянно с фамилией связанное. Но потом уже, когда уже все-таки было понятно, что абсолютно разные танцовщики…

Сергей Николаевич: Разные абсолютно.

Иван Васильев: …с абсолютно разным стилем, с абсолютно разным творческим амплуа и характером, то, конечно же, уже как-то сразу стали просто ставить – Иван.

Сергей Николаевич: Иван Васильев. И все стали уже понимать, о чем идет речь.

Иван Васильев: Да, и как-то уже стало понятно.

Сергей Николаевич: Я так понимаю, что все-таки вы из семьи военнослужащих и с балетом никак и вообще с искусством никак не были связаны.

Иван Васильев: Да. Ну, как-то так получилось, что мы с братом первые, кто пошли по этой дороге.

Сергей Николаевич: Это был ваш такой сознательный выбор, или просто, ну, как бывает в детстве, мама отвела за руку?

Иван Васильев: Это долгая история. Дело в том, что отдавали моего брата, в шесть лет его отдавали в народный ансамбль.

Сергей Николаевич: Ага. Народные танцы, да?

Иван Васильев: В Народный ансамбль, чтобы немножко как-то… ну, для общего развития. И когда я это увидел, мне так не понравилось, что он куда-то идет, а я стою, вот мне четыре года, и я стою здесь в стороне.

Сергей Николаевич: Обида, да?

Иван Васильев: Я снял ботинки и побежал. Меня взяли. Несмотря на то, что набор был с шести лет…

Сергей Николаевич: С шести?

Иван Васильев: Да. Меня взяли в четыре года. А именно классический балет – конечно, это было мое решение. Мы жили в городе Днепропетровск тогда на Украине. И приезжал в Днепропетровск замечательный танцовщик Вадим Писарев, он танцевал "Дон Кихота". Я помню, что после этого спектакля я пришел домой и сказал: "Я хочу заниматься только этим". Мне было семь лет, семь с половиной даже.

Сергей Николаевич: То есть такой вот сильный импульс был именно со сцены балета от Базиля?

Иван Васильев: Я такого еще никогда не видел, потому что это был "Дон Кихот", это было так ярко. И Вадим рисовал коду, и это было просто что-то нереальное. Конечно, мне хотелось этим заниматься.

Сергей Николаевич: А вы ходили при этом в секцию…

Иван Васильев: Да, я занимался народными танцами, бальными танцами, современными танцами. И вот дошел до классического.

Сергей Николаевич: И вы решили, что хотите заниматься классическим. Но я так понимаю, что все-таки вы учились в Минске, да?

Иван Васильев: Да, я учился четыре года в Минске в хореографическом колледже.

Сергей Николаевич: А почему вы не поехали в Москву? Или это было сложно?

Иван Васильев: Я поехал в Москву – меня не взяли.

Сергей Николаевич: А, не взяли?

Иван Васильев: Да, меня не взяли в Московскую академию. Потом, когда я выиграл уже Московский конкурс от Минска, меня приглашали в Московскую академию доучиваться, но мне осталось учиться в Минске год, а в Москве меня приглашали так, чтобы я доучился два года, и поэтому я решил закончить Минск. И, как видите, потом все равно меня пригласили в Большой театр, только сразу солистом.

Сергей Николаевич: Все равно, да. Ну а как-то вам мотивировали, почему вас не взяли тогда?

Иван Васильев: Я даже не помню. Ну, там как-то все это очень странно на самом деле.

Сергей Николаевич: Да? То есть это были такие какие-то…

Иван Васильев: Наверное, я не подхожу для балета.

Сергей Николаевич: Поначалу это был такой азарт и счастье танцевать под эту музыку, выходить на сцену, быть в центре всеобщего внимания. Вас не смущало, что, в общем, классические балеты, как правило, все-таки поставлены на балерину, центром в них является женщина?

Иван Васильев: Нет, не смущало.

Сергей Николаевич: Нет?

Иван Васильев: Я люблю женщин, восхищаюсь талантом балерин всегда. И на мой взгляд, несмотря на то, что как бы очень много, если брать историю балета, поменялось, мужчины сейчас стали больше танцевать, надо никогда не забывать, что в первую очередь мужчина на сцене – кавалер. И наша задача – подать балерину. И на самом деле очень часто именно от партнера зависит, как будет танцевать балерина, как она будет выглядеть.

Сергей Николаевич: В балете есть даже такой термин – "он хорошо держит" или "он плохо держит".

Иван Васильев: Есть.

Сергей Николаевич: А что про вас на этот счет говорят?

Иван Васильев: Ну, это надо спрашивать у балерин.

Сергей Николаевич: Не жалуются?

Иван Васильев: Никто не жалуется.

Сергей Николаевич: Нет, действительно бывает, что не потому, что слабый танцовщик или не может поднять, поддержка невозможна, а есть некое ощущение техники и ритма, и движения, да?

Иван Васильев: Есть нюансы техники. Конечно, очень важен опыт. У меня сейчас так получилось, что несмотря на то, что у меня довольно такой для артиста балета средний возраст (я только полпути прошел, 10 лет оттанцевал), я танцевал очень много. Я очень часто танцую, по сей день передвигаюсь и постоянно меняю партнерш, поэтому как бы опыт сейчас у меня такой скопился довольно большой.

Сергей Николаевич: Большой, да?

Иван Васильев: Поэтому сейчас я, в принципе, могу станцевать с любой балериной и попытаюсь сделать так, чтобы ей было все удобно. Для меня удовольствие и счастье – это жить на сцене, то есть когда ты не просто выходишь и делаешь танцы или просто делаешь так, чтобы, как говорится, "пипл схавал", а когда ты в каком-то синтезе спектакля, ты в едином целом, живешь, дышишь им. Мне кажется, по-другому и быть не может. Тогда и все получается, когда ты веришь во все, что ты делаешь.

Сергей Николаевич: В какой-то момент балет, я не знаю, как сейчас, но он все больше (и об этом многие говорили, кстати, и балетные премьеры, и танцовщики, и хореографы) стал приближаться где-то к спорту: вот сделать, прокрутить эти тулупы, я не знаю, сделать, наворотить еще что-то в воздухе, сделать какие-то очень сложные па. Это некий такой спортивный азарт? Вот что за этим стоит?

Иван Васильев: Вы знаете, это только способ выражения, только способ выражения. Говорить, что я вношу какие-то дополнительные трюки или что-то еще? Да, я это делаю. Но если посмотреть на историю, посмотреть на величайших танцовщиков – того же Владимирова, Лавровского, Васильева, – они пропадали в залах, они накручивали и придумывали новые трюки, новые прыжки. А потом был пробел, а потом перестали этим заниматься. И сейчас для меня, мне кажется, другого пути нет. Как можно перестать делать то, что делали до нас?

Сергей Николаевич: Твои предшественники.

Иван Васильев: Они делали до нас эти вещи. Значит, нам нужно это делать. А не так, что нам опускаться опять до двух туров и двух пируэтов и говорить: "Ну зачем нам эти трюки?" Тогда зачем жили эти артисты, зачем они вкладывали в это всю свою жизнь? На что они ее положили? Чтобы потом на это все забить?

Сергей Николаевич: Ну нет, так приходит новое поколение и делает еще сложнее. Есть такое?

Иван Васильев: Сейчас мы стараемся – новое поколение – мы стараемся делать что-то сложнее. Но, конечно, с такими премьерами, как величайшие танцовщики наши, очень приятно с ними разговаривать. Они очень много интересного рассказывают про то, как они сидели в залах до ночи и придумывали все эти элементы.

Сергей Николаевич: Как еще усложнить этот мужской танец, да?

Иван Васильев: Да, которым мы сейчас пользуемся.

Сергей Николаевич: Вообще в жизни танцовщика очень важны как минимум две вещи – это экзерсис, это зал, это вот эти занятия ежедневные. Но тут есть две концепции. Как бы одни говорят, что, наоборот, не надо перетруждать ноги, не надо, так сказать, слишком много уделять времени экзерсису, потому что что-то уходит тогда из спектакля. Кстати, этой концепции придерживалась Майя Михайловна Плисецкая – может быть, поэтому танцевала так долго.

Иван Васильев: Мне кажется…

Сергей Николаевич: А кто-то говорит, что, наоборот, надо в репетиционном зале на все сто процентов. Ваше какое мнение?

Иван Васильев: Если у тебя один спектакль в месяц, то выдавай в репетиционном зале, конечно же. Но когда у тебя через день спектакли, то у тебя просто времени не хватит выдавать…

Сергей Николаевич: …на репетициях.

Иван Васильев: …на спектаклях и на репетициях. Ты просто переезжаешь со спектакля на спектакль.

Сергей Николаевич: И там уже творишь.

Иван Васильев: И поэтому приходится репетировать на спектакле. То есть в моем случае я могу сказать, что я уже не задумываюсь о том… то есть мне не надо репетировать, чтобы сделать два тура. То есть это стандартный набор, который просто… Не сделать два тура – вот это уже что-то странное будет.

Сергей Николаевич: Странно.

Иван Васильев: Потому что это технический запас, который должен делать любой артист, в принципе. Это мое личное мнение.

Сергей Николаевич: Что касается Большого театра. Вот после окончания… то есть после ваших всех побед в конкурсах вас берут в Большой театр.

Иван Васильев: Приглашают.

Сергей Николаевич: Приглашают, приглашают в Большой театр. Вы очень быстро добиваетесь позиции премьера. Это же особый, наверное, как бы и престиж, и честь – танцевать на сцене Большого театра. Или для вас это было как бы в порядке вещей: "Я буду танцевать здесь"?

Иван Васильев: Конечно, наверное, многие артисты хотят танцевать в Большом театре, и я не исключение. Большой театр – это один из лучших театров мира. И вырасти в нем… То есть он всегда останется моим домом.

Сергей Николаевич: Но в какой-то момент вы этот дом покинули.

Иван Васильев: Ну конечно. Потому что птенцам пора вырасти.

Сергей Николаевич: Нет, дело в том, что как бы считается, что предел карьеры для танцовщика, по крайней мере в былые времена, – это быть солистом Большого театра и танцевать тот репертуар, который танцуете вы: и "Спартак", и "Иван Грозный", "Дон Кихот", классика. И ваш уход вместе с Натальей Осиповой был воспринят, как просто какой-то, я не знаю, подрыв основ этой великой институции – вот кто-то по своей воле, без всяких скандалов разворачивается и уходит. Как это возможно?

Иван Васильев: Понимаете, каждый ставит для себя свои какие-то некие цели и пределы. То есть кого-то устраивает – сидеть премьером Большого театра, танцевать свой репертуар. Мне же постоянно тесно, поэтому я всегда хочу чего-то большего. Я все равно танцую в Большом театре.

Сергей Николаевич: Но в тот момент, я думаю, так вопрос не стоял, что вы останетесь танцевать.

Иван Васильев: Меня пригласили на следующий месяц.

Сергей Николаевич: Уже на следующий месяц?

Иван Васильев: Были гастроли в Японию, и меня пригласили танцевать "Спартак" с Большим театром, поэтому я практически сразу…

Сергей Николаевич: Они бы никуда не делись.

Иван Васильев: Поэтому я сразу же начал танцевать с Большим театром. Поэтому я как бы ушел, но я никуда не уходил, я всегда где-то рядом.

Сергей Николаевич: А вот этот переход, причем не просто в соседний театр через улицу, а все-таки это другой город, Михайловский театр, который, скажем так, не был среди лидеров на тот момент? И вы приняли решение танцевать на сцене Михайловского театра. Это была, я так понимаю, идея Кехмана, да?

Иван Васильев: Да, Владимир Абрамович предложил, конечно же, перейти, потому что Владимир Абрамович дал возможность быть свободным в театре, то есть можно было…

Сергей Николаевич: А что для вас свобода?

Иван Васильев: Свобода – это когда мы садимся с директором, директор назначает, ставит мне спектакли, я приезжаю, их танцую, а в оставшееся время я могу ездить…

Сергей Николаевич: То есть вы свободны.

Иван Васильев: ...заниматься какими-то своими творческими…

Сергей Николаевич: …проектами. И вот эти условия вам подходили больше, чем то, что было?

Иван Васильев: Конечно. И мне кажется, что это на самом деле будущее балета, потому что с танцовщиками, которые достигли какого-то определенного уровня, с ними уже нельзя работать, как со штатными артистами. Это превращается в какое-то крепостное право. Они свободные артисты, у них очень короткий срок, они должны танцевать, должны ездить, должны что-то пробовать. Мне кажется, это будущее.

Сергей Николаевич: Ну, то есть несмотря на весь шум, который был поднят с вашим уходом, в принципе, эти связи не порвались. Мы знаем, что достаточно благополучно все произошло.

Иван Васильев: Все прекрасно.

Сергей Николаевич: Вы стали просто называться приглашенным солистом Большого театра.

Иван Васильев: Да.

Сергей Николаевич: У вас большой опыт западных гастролей, работы с западными коллективами, с американским балетом. А чем отличается, как вам кажется, вот их система театральная и балетная от того, что мы имеем в России?

Иван Васильев: Они очень ответственные, очень организованные, но души маловато.

Сергей Николаевич: Я знаю, что многие танцовщики, может быть, старшего поколения, для них очень важен был не только материальный фактор, но и возможность пробовать себя в новом – в новой хореографии, в новом балете. Иногда эти балеты специально ставили для них. В общем, многое сводилось к тому, что они не рады, они хотели вырваться из оков вот этого классического танца, классического балета. Для вас такая проблема стояла?

Иван Васильев: Ну, классический балет я всегда любил и люблю. И танцевать его продолжаю и буду, пока у меня еще ноги гнутся и руки. Я буду его танцевать, потому что в нем всегда можно сделать что-то интересное. Что касаемо современной хореографии – я люблю современную хореографию, но не все. Для меня очень важно, чтобы было сюжетное наполнение спектакля.

Сергей Николаевич: То есть вам нужна сюжетная история?

Иван Васильев: Обязательно. Если этого нет, то хотя бы какая-то философская идея там должна быть заложена. Бывают балеты, так называемые спектакли, которые сейчас периодически я вижу, в современных постановках, и они сводятся к гимнастическим каким-то элементам, с отсутствием музыки, а просто под какие-то, я не знаю…

Сергей Николаевич: Звуки?

Иван Васильев: …да, звуки битого стекла. И под это танцуют, и называют это спектаклем. Наверное, да, я ничего не понимаю в искусстве.

Сергей Николаевич: А такие новаторские абсолютно постановки, как Форсайта или МакГрегора, и так далее? Все-таки там не предполагаются сюжетные истории, да? То есть в любом случае это новая хореография, это новый тип хореографии. Насколько вам это близко?

Иван Васильев: Я глубоко уважаю и Форсайта, и МакГрегора. Я считаю, что это просто не для меня лично, а это отдельная история, отдельный пласт современного танца. Я не могу это приурочить к каким-то своим любимым спектаклям, именно спектаклям. И вообще я не очень… Так нельзя говорить, но для меня как бы это отдельная история, отдельный жанр.

Сергей Николаевич: Вы в этом жанре не хотели бы себя попробовать? Вы себя не видите в нем?

Иван Васильев: Я просто считаю, что… Я мог бы попробовать себя, но я знаю, что ни я не получу удовольствия от этого, ни зритель не получит удовольствия от этого. Потому что я в этом выйду, я сделаю, я поработаю, я сделаю, но если я не получаю на сцене удовольствия от того, что я делаю, зритель не сможет получить удовольствия, потому что он будет видеть, что я мучаюсь, что мне это не в кайф.

Сергей Николаевич: Нет, просто это еще и другая как бы и техника, и философия, насколько я понимаю, такая пластическая, музыкальная. И вообще существование этого танца. То есть вам ближе, я так понимаю, все-таки традиционный?

Иван Васильев: Мне ближе театр.

Сергей Николаевич: Театр, да?

Иван Васильев: Театр. Мне хочется видеть спектакли, мне хочется видеть образы, мне хочется видеть роли. И хочется как раз таки, чтобы больше таких спектаклей было. Вот поэтому я и начал ставить.

Сергей Николаевич: Мы потихоньку подъезжаем к этой теме. Ну, естественно, век танцовщика довольно короткий, да? И рассчитывать на то, что можно танцевать до каких-то преклонных лет – едва ли. Многие танцовщики уходят в хореографию – и в расцвете сил, как вы, и, так сказать, на исходе какой-то карьеры. Вот что вас подвигло на ваш первый балет?

Иван Васильев: Ну, во-первых, я скажу так: ставить я хотел очень давно. То есть, наверное, раньше начал выходить на сцену, хотел уже ставить. Мне почему-то всегда хотелось что-то создавать. Ну, вот так, наверное, устроен. А сподвигла меня моя жена, которая наконец-то… То есть я все время ныл, жаловался: "Я хочу ставить. Маша, я хочу ставить". Она поворачивалась и говорила мне: "Ваня, да ты уже надоел!"

Сергей Николаевич: "Хочешь ставить? Ставь!"?

Иван Васильев: "У тебя все есть для этого, все возможности. Ты умный мальчик, давай". Я подумал: действительно, а кто мне мешает? Мне же никто не запрещает. Я взял, собрался и сделал первый проект.

Сергей Николаевич: Он назывался "Балет №1"?

Иван Васильев: "Балет №1", да. Там была премьера нескольких номеров моих.

Сергей Николаевич: То есть вы не танцевали, соответственно?

Иван Васильев: Я танцевал, но я танцевал классическую "Шахерезаду". И вторым отделением шла премьера балета "Болеро", который по сей день прекрасно идет и в Михайловском театре, и недавно мы возили с артистами в Испанию, где прошли с очень хорошим успехом "Болеро" и "Слепая связь", два моих балета, которые там показывались.

Сергей Николаевич: А "Слепая связь" – это на музыку Макса Рихтера, да?

Иван Васильев: Да.

Сергей Николаевич: А что это за балет, расскажите?

Иван Васильев: Это балет, который рассказывает про современный мир, про гаджеты, про то, как люди сейчас умудряются общаться, даже не глядя в лицо.

Сергей Николаевич: Друг другу в глаза.

Иван Васильев: Не глядя в глаза. Потому что можно просто смотреть в телефон. Скинул смайлик – все. И на этом вся жизнь заканчивается. То есть – слепая связь, так и называется.

Сергей Николаевич: Скажите, а вообще все эти новые технологии какую роль играют в вашей жизни?

Иван Васильев: Вы знаете, у меня с ними сложно.

Сергей Николаевич: Да?

Иван Васильев: Я очень плохо в этом разбираюсь, в этих технологиях. У меня они есть. Безусловно, у меня есть и компьютеры, и приставки, и айфоны, но я в них "чайник". То есть моя жена периодически мне по несколько раз повторяет, что такое Direct и кто туда пишет, и как это отсмотреть.

Сергей Николаевич: Как это надо смотреть. То есть, по крайней мере, это никак на вашу жизнь не влияет, да? То есть вы можете спокойно без этого обходиться?

Иван Васильев: Я даже честно признаюсь, периодически, когда я очень устаю, приезжаю с какой-то очередной поездки, я просто включаю на телефоне вот этот самолетик, авиарежим – и все, куда-то его убираю и спокойно отдыхаю, живу без него. Никто мне не звонит, не пишет, мне никуда не надо ехать. Ну, это длится, правда, день-два максимум. Но звонят жене просто.

Сергей Николаевич: Ну понятно, способы вас достать все равно существуют. Но я так понимаю, что эта "Слепая связь" – это некий такой скол нашего времени и вот этой новой абсолютно темы, да? В балете же все построено на телесном контакте, да?

Иван Васильев: В основном там показываются некие сказки, что человек хочет увидеть, волшебные истории. В моих балетах я часто хочу, наоборот, показать недостатки человечества, на мой взгляд, которые можно исправить. Понимаете, самая плохая реакция после спектакля – это когда человек уходит пустой, без никакой эмоции, без никакой мысли. Моя же задача и мое желание – всегда дать почву для размышления, чтобы человек, уйдя со спектакля, он задумался. Даже если не понравится, пускай задумается, а что именно ему не понравилось. Значит, какой-то процесс пойдет. Значит, не зря я поставил этот балет.

Сергей Николаевич: Что касается "Болеро". Все-таки у "Болеро" есть определенная такая балетная традиция. Был знаменитый спектакль Бежара, который, в общем, с успехом идет до сих пор. Чем вас так заворожила музыка Равеля?

Иван Васильев: Ну, она сама по себе прекрасна, она сама по себе прекрасна. И начнем с того, что это первый балет. И опять же он про социум, он про людей, которые изначально ходят в толпе. И там из очереди, начиная с первого персонажа, он вырывается из этой толпы в некую свободу. В конце они все снимают с себя все свои образы, остаются в одних телесных трико, комбинезонах или шортах, купальниках и уже танцуют более или менее свободные танцы. То есть несмотря на то, что изначально там и домохозяйка ходила, и ботаник ходил, конечно, первый вышел из этого некоего плена бомж-алкоголик, персонаж такой, "алкобомж" я его назвал.

Сергей Николаевич: В общем, были разные-разные типажи, которые возникали.

Иван Васильев: Разные люди, которые просто потом выходили из этой толпы, которая ходила, они выходили на свободу.

Сергей Николаевич: И вы их освобождали, да?

Иван Васильев: Ну, выходили на свободу, да. Повторюсь, эта тема очень для меня близка, потому что я всегда считаю, что жить надо с широко открытыми глазами. Потому что если не смотреть по сторонам, не наслаждаться жизнью, не желать ее почувствовать, не знаю, попробовать на вкус все, то можно просто прожить и не заметить, как это все прошло.

Сергей Николаевич: У вас есть еще один очень интересный спектакль, по крайней мере по замыслу. Это то, что я прочитал. Как правило, на Новый год исполняют все театры, идет серия "Щелкунчиков".

Иван Васильев: "Щелкунчики", да.

Сергей Николаевич: И вы решили не то чтобы сломать эту традицию, но предложить альтернативу.

Иван Васильев: Я просто хотел добавить что-то новенькое. И конечно же, не знаю, так получилось, но воспитывался и я всегда знал историю Диккенса, "Рождественскую историю".

Сергей Николаевич: "Рождественскую сказку".

Иван Васильев: И конечно, она для меня была некой частью Рождества, то есть частью новогодних праздников. И конечно же, захотелось сразу ее сделать. И мне было очень любопытно, как у меня получится сыграть Скруджа. Это был очень интересный процесс, потому что первоначально, когда мы делали только съемку еще, фотосъемку для афиш, это была маска, которую клеили на меня три часа. Это образ старого скряги. В общем, процесс был очень увлекательный.

Сергей Николаевич: А сам спектакль? В результате он тоже вошел в репертуар?

Иван Васильев: Да, он идет в Михайловском театре периодически. В прошлом году мы привозили его в Кремль, показывали в Кремле.

Сергей Николаевич: в КДС, да?

Иван Васильев: В КДС, да, в Кремлевском дворце. И прекрасно живет.

Сергей Николаевич: То есть действительно то, что вы подумали об этом детском рождественском спектакле и при этом привлекли Диккенса – мне кажется, в этом была какая-то и неожиданность, и в то же время вы чуть-чуть отходили от Гофмана, от Чайковского, от "Щелкунчика".

Иван Васильев: Мне было приятно, когда зрители, некоторые зрители посмотрели спектакль, и они, подойдя ко мне, сказали: "Вы знаете, так интересно! Теперь я перечитаю Диккенса". То есть если эти спектакли толкают людей, чтобы они читали Диккенса и узнавали эту историю, то мне, наоборот, это приятно, что я такой некий добрый посыл делаю людям.

Сергей Николаевич: Но вы это все на базе Михайловского театра делали?

Иван Васильев: Да, это мы ставили на базе Михайловского театра. Но сейчас мы открываем свою компанию, я открываю свою компанию, которая называется "В.И.В.А.Т.".

Сергей Николаевич: Очень афористично.

Иван Васильев: "Васильев. Иван. Владимирович. Авторский. Театр". На сцене театра РАМТ мы выпускаем уже с нашими артистами, с моими партнерами и нашей командой…

Сергей Николаевич: Новый спектакль?

Иван Васильев: …три новых балета. Первый балет будет называться "Начало" на музыку Стравинского "Весна священная". Второй балет – это "Струны" на Баха, где на сцене будут четыре струны виолончели. И третий балет – это "Амадей". Это некое мое видение…

Сергей Николаевич: Моцарта и Сальери?

Иван Васильев: Нет, именно самого Моцарта.

Сергей Николаевич: Подождите, а у вас же был спектакль по "Моцарту и Сальери".

Иван Васильев: Да, у нас был спектакль, который ставил Володя Варнава, "Моцарт и Сальери". Но он абсолютно такой… он больше драма. Ну, "драма-варнава" такой. И абсолютно по дневникам, "Моцарт и Сальери", вот история такая. Я же хочу показать совсем другое. Я хочу показать… Во-первых, у меня на сцене будет не один Моцарт, а у меня их будет двенадцать, и среди них будут как мальчики, так и девочки, потому что…

Сергей Николаевич: Во всех живо это моцартианское начало, да?

Иван Васильев: …все могут быть Моцартом.

Сергей Николаевич: Вы верите?

Иван Васильев: Потому что Моцарт – это как бы идет аллегория с безграничным талантом. Он же просто был… Как сказать вообще? Даже слов не нахожу, насколько был талантливым Моцарт.

Сергей Николаевич: Гениальным, конечно.

Иван Васильев: Он просто Моцарт. Он был талантливый настолько, насколько представить невозможно. И вот хочется показать, что каждый человек, если он захочет, он может быть Моцартом.

Сергей Николаевич: А вы верите в это?

Иван Васильев: Я верю в это. Если человек в это верит, то он может быть талантлив.

Сергей Николаевич: Но все-таки есть еще и божья милость, мне кажется. Нет? Талант, который дан или не дан.

Иван Васильев: Все идет от человека. Дано понимание. Вот если ты понимаешь, что ты можешь быть талантливым, ты должен верить в себя, и тогда человек может. Я вообще думаю, что человек может гораздо больше. И вообще, если верить в себя, то можно добиться просто нереальных возможностей, нереальных успехов в чем-либо.

Сергей Николаевич: В чем угодно, да? А скажите, вот если говорить об успехе, то он всегда идет под руку с неудачами?

Иван Васильев: Да.

Сергей Николаевич: Ну, как кто-то сказал: "Сложности украшают жизнь". Неуспех, может быть, и не украшает жизнь, но он дает определенный опыт.

Иван Васильев: Ну, это всегда будет и есть.

Сергей Николаевич: Да. Мы все время говорим о ваших удачах, и действительно у вас такая блистательная судьба, и карьера получилась. Но были ли какие-то неудачи, вот о чем вы вспоминаете? Может быть, надо было повести себя иначе?

Иван Васильев: Нет, иначе ни в коем случае, ни в коем случае я бы себя не повел, в любой ситуации. Даже самые неудачные какие-то вещи – я о них не желаю ни в коем случае. Просто есть какие-то партии, в которых я выходил… Я станцевал, все. Я станцевал и понимаю, что это неудачно у меня получилось. Ну, что теперь? Биться головой об пол? Нет, едем дальше. Мы едем дальше, мы работаем дальше, делаем выводы, учимся на своих же собственных ошибках. Потому что сколько ни говори ребенку: "Не суй пальцы в розетку", – пока сам не сунет, не поймет, что это было. Я на своем опыте говорю, сам совал.

Сергей Николаевич: Скажите, а что вот касается этих партий в балете Григоровича. Действительно, во многом эти балеты, ну, естественно, были созданы не для вас и не под вас, но они потрясающе вам подходят. Вот этот героический персонаж в центре – в какой-то момент это стало даже неким стереотипом восприятия вас на сцене. А что они сейчас вам дают? Вы продолжаете их танцевать. Поменялись эти ваши "Спартак", "Иван Грозный"?

Иван Васильев: Безусловно. Что касается "Спартака", то я его танцую уже 10 лет. И конечно, он взрослеет вместе со мной. Потому что не бывает так, что ты как вел себя 10 лет назад, так и танцуешь, потому что это роли, это не танцы. Танцы балета Григоровича – как раз для меня это самое легкое. А тяжелое – это сделать именно глубокий образ, глубокую роль, чтобы зритель верил во все происходящее на сцене. И конечно же, если ты создаешь этот образ, он меняется и живет вместе с тобой. Спустя 10 лет это уже совсем другой персонаж, но это ты, все еще ты, твой герой.

Сергей Николаевич: Вот то, что вы перечислили, по крайней мере те балеты, которые, как я знаю, вы поставили, – в общем, они одноактные, да? То есть это небольшие…

Иван Васильев: Ну, "Рождественская история" – двухактная.

Сергей Николаевич: Двухактная. А вас вообще не тянуло, что называется, к большой форме?

Иван Васильев: У меня уже готово либретто трехактного балета. Не буду говорить пока названия и место, где буду его ставить, но это будет в театре, большой трехактный балет. Я надеюсь, он получится и будет удачным.

Сергей Николаевич: Сейчас хореографы как бы тяготеют именно к такой камерной форме, к такой компактной форме, да?

Иван Васильев: Камерная форма – это только лишь, на мой взгляд… То есть, если есть идеи некие, они укладывают только в такую форму. Тебе хочется их поставить, но тебе их нельзя растянуть на два акта – будет непонятно что.

Сергей Николаевич: И зачем, да?

Иван Васильев: Это будет намотано три с половиной часа балета, и уже смотреть невозможно, честно, какой бы он замечательный ни был. Это уже перебор. Поэтому мы начинаем с малых форм. И конечно же, это ограниченное количество артистов, которых ты можешь взять.

Сергей Николаевич: Возможности какие-то, да?

Иван Васильев: Да. Но в будущем – да. Что касаемо планов "В.И.В.А.Т.", то у нас уже есть планы на постановку двух двухактных балетов на следующий сезон. Будем работать над этим.

Сергей Николаевич: Это современные балеты, да?

Иван Васильев: Это будут… не могу сказать, что это будут современные балеты. Это какая-то неоклассика. Все равно во всех моих постановках все основано на классическом балете.

Сергей Николаевич: Основа все равно существует.

Иван Васильев: Это не кувыркание по полу и обливание сливочным или оливковым маслом.

Сергей Николаевич: …друг друга.

Иван Васильев: Да. Или поедание салата на сцене, не знаю. Что еще можно? Жонглирование яблоками или лимонами.

Сергей Николаевич: Много действий. Вообще, если сейчас присмотреться как бы к географии современного танца, то он поразительно сейчас успешен и популярен стал после некой монополии классического танца и больших театров. Сейчас такое количество маленьких трупп, каких-то компаний! Все захотели танцевать. Вы как-то это для себя чем-то объясняете?

Иван Васильев: Я не знаю на самом деле. Мне всегда приятно, что люди хотят танцевать и хотят заниматься балетом. Это классно. Это же клево!

Сергей Николаевич: А есть ли кто-то, кто в последнее время вас вдохновил, вы что-то открыли для себя новое на этой территории балета? Есть имена, которые вас всегда как-то воодушевляли?

Иван Васильев: В балете?

Сергей Николаевич: Да.

Иван Васильев: Ну, безусловно, Нуреев, Васильев…

Сергей Николаевич: Нет, это имеются в виду исполнители. А именно хореографы?

Иван Васильев: В плане хореографии из последнего? Наверное… Сложно сказать. Наверное, пока нет.

Сергей Николаевич: Вы ведь долгое время выступали в программе, которая называется "Короли танца".

Иван Васильев: Было.

Сергей Николаевич: Сергей Данилян являлся вашим продюсером, агентом. Вот кого бы вы сегодня могли назвать королем танца?

Иван Васильев: Вы знаете, это на самом деле, не знаю, титул такой очень странный, потому что очень много хороших артистов, очень много талантливых артистов, замечательных. Как еще назвать их? Ну, я не могу назвать никого королем танца. Мы и сами, когда назывались королями танца, мы тихонько смеялись над собой.

Сергей Николаевич: Посмеивались?

Иван Васильев: Да. Ну, очень весело было.

Сергей Николаевич: Но это был очень успешный, насколько я понимаю, проект, эффектный.

Иван Васильев: Ну, это очень так помпезно.

Сергей Николаевич: Он показывался во всем мире. И вы с этим титулом как бы жили.

Иван Васильев: Ну, с этим титулом мы жили.

Сергей Николаевич: Что интересно? Мне рассказывал Сергей, что с мужчинами получилось все довольно гладко, было несколько составов "королей". А вот с "королевами" все оказалось достаточно сложно. Один раз только удалось собрать этих прим.

Иван Васильев: Мы как-то, наверное, более любим собираться вместе, мужики, да? В смысле – походы в баню, на рыбалку. Нам было весело вместе, потому что мы ездили и, помимо гастролей, мы смотрели новые города, все время отдыхали, тусовались в ресторанах. Ну, было весело.

Сергей Николаевич: Это был хороший проект, да?

Иван Васильев: Конечно, хороший. И я считаю, что такие проекты нужны.

Сергей Николаевич: Нет, в каком-то смысле это повторение формулы этих теноров, когда приближение к достаточно такому демократическому зрителю, да?

Иван Васильев: Мне кажется, что это надо, во-первых, потому, что это и артистам полезно всегда, особенно молодым, которые только становятся популярными, они собираются вместе. И мы неким способом делимся своим опытом, своими какими-то секретиками друг с другом. И из этого всегда вырастает… Когда люди собираются вместе, артисты собираются вместе и делают какой-то творческий проект коллективно, из этого всегда получается что-то хорошее. Плохого из этого получиться не может.

Сергей Николаевич: Не должно. Скажите, а в ваших балетных проектах, в ваших хореографических опытах задействована жена?

Иван Васильев: Конечно да.

Сергей Николаевич: Да?

Иван Васильев: Конечно да. Она танцует в моих спектаклях. Она не танцевала во всех моих премьерах…

Сергей Николаевич: А это было как-то связано с рождением дочери, да?

Иван Васильев: Ну конечно. Тот период моих премьер в Михайловском театре попал на Машин декрет, конечно. Но сейчас те спектакли, которые были поставлены в Михайловском театре, мы их будем привозить в Москву и показывать для московской публики, потому что они есть, они живут и они должны быть. И что я могу пообещать зрителю? Это то, что компания "В.И.В.А.Т." будет стараться каждый месяц радовать какими-то новыми… Либо это будут старые постановки, привезенные в Москву, либо это будут новые какие-то проекты. Но каждый месяц мы будем стараться что-то делать.

Сергей Николаевич: Вообще жизнь артиста – это бесконечная дорога, это смена гостиниц и так далее, и так далее. Где ваш дом?

Иван Васильев: Там, где моя семья.

Сергей Николаевич: А где ваша семья?

Иван Васильев: Сейчас в Москве.

Сергей Николаевич: Сейчас в Москве, да? Ну, я так понимаю, что все равно ваш гастрольный график достаточно напряженный.

Иван Васильев: Ну, я живу на чемодане. То есть я сегодня там, завтра там, послезавтра еще где-нибудь. Приехал домой, пять часов побыл дома, сел в самолет и улетел. Вот такая жизнь. Как бы надо, надо, надо.

Сергей Николаевич: А где хотелось бы как-то, так сказать, осесть?

Иван Васильев: Там, где моя семья. Где будет моя семья, там и буду я.

Сергей Николаевич: Ну, в смысле, выбирая… У вас постоянная работа все-таки в Михайловском театре. Вы приезжаете в Москву, вы уезжаете в Нью-Йорк, вы все время в перелетах. А где живет семья?

Иван Васильев: В Москве.

Сергей Николаевич: Все-таки в Москве?

Иван Васильев: В Москве, конечно, да. В Питер мы приезжаем только на спектакли.

Сергей Николаевич: И ваша такая репетиционная база тоже сейчас в Москве?

Иван Васильев: Да, будет в Москве сейчас. И базироваться компания "В.И.В.А.Т." (у нее будет своя база) будет в Москве.

Сергей Николаевич: Если у вас спросят: "Ваше непременное условие для счастья, ну, по крайней мере, для такого гармоничного существования?" – что бы вы назвали?

Иван Васильев: Семья, еда и сцена.

Сергей Николаевич: Еда? Это очень интересный поворот сюжета!

Иван Васильев: Но она идет на втором месте после семьи, заметьте, и до сцены.

Сергей Николаевич: До сцены. Еда? Здорово! Вы считаете, что у танцовщиков какая-то специальная диета? Или все-таки это больше распространяется…

Иван Васильев: На балерин.

Сергей Николаевич: Да, которые не должны набирать килограммы.

Иван Васильев: Конечно, в отпуске, когда много едим, конечно, потом и мальчикам приходится худеть.

Сергей Николаевич: У вас есть какая-то ваша любимая кухня? Итальянская?

Иван Васильев: Вся. Я очень люблю есть. И я сам начал готовить.

Сергей Николаевич: Да вы что?

Иван Васильев: У меня прекрасно готовит жена, замечательно! Но поскольку я просто люблю еду… Ну, я восхищаюсь едой. То есть это культура целая, поэтому я и сам начал готовить, мне стало это интересно. Потому что то, что ты готовишь… А особенно если ты поймал сам рыбу и ее потом готовишь, то это вообще некое…

Сергей Николаевич: Действо, да-да-да.

Иван Васильев: В этом есть некий театр.

Сергей Николаевич: Театр, да? То есть вы и жизнь свою хотите превратить в театр?

Иван Васильев: Нет, я не хочу жить в театре. В жизни есть театр. Она такая и есть. Просто она может быть такая же яркая, красивая и насыщенная, как спектакли на сцене, просто надо ее самому так делать.

Сергей Николаевич: Нужны для этого подходящие декорации.

Иван Васильев: Я всегда удивляюсь людям, которые сидят дома, ничего не делают и говорят: "А, жизнь у меня такая скучная". Ну, значит, ты сам такую жизнь себе делаешь. Значит, ты не хочешь другую. Ты ждешь, пока к тебе придет армия клоунов в квартиру: "Подъем! Все, давай веселиться! Давай отдыхать! Давай творить что-то!"? Никто этого не будет делать.

Сергей Николаевич: А вы вообще верите в судьбу?

Иван Васильев: Да, верю в судьбу, которую сами мы и делаем.

Сергей Николаевич: А что вы считаете своей главной удачей в этом смысле?

Иван Васильев: Жена.

Сергей Николаевич: Супер! Как, наверное, ей будет приятно смотреть эту программу. Или вы это говорите во всех интервью?

Иван Васильев: Я всегда стараюсь говорить правду и ничего, кроме правды. Конечно, жена. Потому что в моей жизни было много всего и происходило очень много. И с моим каким-то творческим сознанием очень сложно порой было справляться, то есть я как-то, может быть, терялся, что ли. И встретив свою половинку, она, Мария, сумела меня направить правильно. И она всегда меня поддерживает. Я всегда знаю, что у меня есть тыл. Даже если я берусь за самую опасную и самую…

Сергей Николаевич: Рискованную?

Иван Васильев: …рискованную авантюру какую-то, просто это нереально сделать, но я знаю всегда, что она за мной стоит, что она есть рядом у меня и что она меня поддержит. И я тогда все равно добьюсь этого, и я все равно победю.

Сергей Николаевич: Потрясающе! А вообще есть же у вас и балет, который называется "Любовь есть везде".

Иван Васильев: Да, есть такой балет.

Сергей Николаевич: А это было посвящено Марии?

Иван Васильев: Вы знаете, этот балет мне приснился.

Сергей Николаевич: Да вы что?

Иван Васильев: Он мне приснился. Я его ставил, причем в театре "Ла Скала". "Любовь есть везде" – это спектакль про психиатрическое лечение. И любовь там есть. Везде она есть. В общем, не буду рассказывать всего, но в конце психи выбирают остаться в психиатрической лечебнице, не уходить на свободу, потому что они там нашли свое счастье, нашли своих половинок, нашли себя.

Сергей Николаевич: Свою любовь.

Иван Васильев: А за пределами этой больницы, клиники, лечебницы мир еще более сумасшедший, чем в этом мире, который они уже знают.

Сергей Николаевич: Неожиданно, что это некая метафора и балетного театра, да?

Иван Васильев: "И меня вылечат. И вас вылечат".

Сергей Николаевич: Это на музыку Стравинского, да?

Иван Васильев: Да, на музыку Стравинского.

Сергей Николаевич: "Любовь есть везде".

Иван Васильев: Да. Этот спектакль будет показан в Москве.

Сергей Николаевич: А вы там танцуете?

Иван Васильев: Я там танцую, конечно, да. Я сейчас стараюсь танцевать. Пока я могу танцевать, я буду танцевать во всех своих спектаклях.

Сергей Николаевич: А вот есть какой-то определенный срок, который вы себе начисляете как танцовщик? "Вот до этого, а дальше уже нет".

Иван Васильев: Ну, пока ты можешь делать то, что ты делал в свой расцвет, то ты можешь выходить на сцену. Если ты, допустим, прыгал два тура или три тура, то ты должен… Вот если ты выходишь на сцену, то ты должен выходить и делать то же самое в этой партии. Допустим, ты выходишь в "Дон Кихоте", ты выходил 10 лет назад и прыгал двойные, тройные. Если ты не можешь делать лучше, чем ты делал, сильнее, крепче, то ты должен делать как минимум так же. Если ты начинаешь делать легче, облегчать, убирать – пришло твое время. И мое время придет, конечно. Мы все не вечные. И физика рано или поздно скажет "ку-ку". Это не значит, что надо сразу заканчивать танцевать. Надо просто переходить на другие роли, на другие спектакли. Просто выходить в "Дон Кихоте"…

Сергей Николаевич: Но вы представляете свою жизнь без сцены?

Иван Васильев: Без сцены? Не представляю. Что-то да будем мы делать. Может быть, это будут драматические спектакли. То есть театр будет всегда в моей жизни, в этом я уверен на сто процентов.

Сергей Николаевич: Это был Иван Васильев в программе "Культурный обмен" на Общественном телевидении России. А я, Сергей Николаевич, прощаюсь с вами. Всего доброго. До свидания!

В спектакле должна быть философия