Юрий Башмет: Инструмент – это не женщина и не мужчина. Это высшая красота

Сергей Николаевич: Здравствуйте. Это программа "Культурный обмен" на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Сегодня мы будем говорить о классической музыке, о том, как ее надо играть, чтобы она не становилась музейной, какие тайны хранят старинные клавиры и благодаря чему (а точнее кому) альт стал одним из самых модных инструментов среди музыкантов. У нас в гостях народный артист СССР, дирижер, альтист Юрий Башмет.

Юрий Башмет – альтист, дирижер, педагог, общественный деятель, народный артист СССР. Лауреат Государственной премии СССР и четырежды лауреат Государственной премии Российской Федерации. Родился в Ростове-на-Дону, окончил Львовскую среднюю специальную музыкальную школу, а затем Московскую консерваторию. Еще в студенческие годы был удостоен Второй премии Международного конкурса альтистов в Будапеште и Гран-при на конкурсе альтистов в Мюнхене. Выступал и выступает в лучших концертных залах Европы, США, Канады, Латинской Америки, Австралии, Новой Зеландии и Японии. Основатель и председатель жюри первого и единственного в России Международного конкурса альтистов в Москве. Президент Международного конкурса альтистов в Великобритании, член жюри конкурса альтистов в Мюнхене и Париже. Созданный музыкантом Международный благотворительный фонд учредил международную премию имени Дмитрия Шостаковича за выдающиеся достижения в области мирового искусства. Юрий Башмет является членом Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, а также входит в состав Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации.

С.Н.: Здравствуйте, Юрий Абрамович.

Юрий Башмет: Здравствуйте.

С.Н.: Знаете, на этом месте было довольно много знаменитых, выдающихся музыкантов, где вы сейчас в нашей студии. И все они начинали свой рассказ с того, что "моя мама хотела, чтобы я занимался музыкой". И вообще присутствие мам в жизни выдающихся музыкантов мне кажется таким доминирующим – именно они отводят в музыкальную школу, именно они покупают инструменты или приводят педагога. В вашем случае, я так понимаю, тоже мама сыграла свою такую самую важную роль?

Ю.Б.: Это вопрос?

С.Н.: Это вопрос. Это так или не так?

Ю.Б.: Это так, но я не хочу обижать и пап, потому что есть и папы, которые хотят, берут за руку и ведут в музыкальную школу.

С.Н.: А в вашем случае все-таки как было?

Ю.Б.: В моем случае мама пыталась увидеть, чем я могу увлечься, поэтому здесь не было сразу, не стоял вопрос о скрипке, о музыке. Поэтому и кружок рисования, и спорт. У меня даже были небольшие успехи в спорте, у меня даже был юношеский разряд по фехтованию. Вот здесь опять к маме: кто-то сказал маме, что кисть может стать жесткой, а это плохо для смычка, поэтому…

С.Н.: …из фехтования вас забрали, да?

Ю.Б.: Да. Хотя мама поощряла любые мои увлечения – главное, чтобы они не были бандитскими, уличными увлечениями. Поэтому надо, чтобы ребенок чем-то увлекался, кроме домашних заданий к школе.

С.Н.: Ну и двора, жизни двора.

Ю.Б.: Ну и двор, она это поощряла. Даже был такой случай, я помню по ее рассказам (сам-то я не помню), что я стоял и играл на скрипке, смотрел в окно, и у меня слезы были в глазах, потому что в окне во дворе играли мои друзья. Она подошла и буквально дословно сказала: "Знаешь что? Ты сейчас бери свой велосипед, поезжай. Проголодаешься, вернешься, и если захочешь, еще позанимаешься".

С.Н.: Ну вот Львовская музыкальная школа, где вы учились. Меня поразило то, что сюжет как бы развивался – и он, в общем, разовьется до сегодняшнего дня – в двух направлениях: с одной стороны была классическая школа, вы учились на скрипке, с другой стороны была группа "TheBeatles" ваша, то есть вы фактически еще были фронтменом или организатором вот этой своей музыкальной группы.

Ю.Б.: Да, я по сути был руководителем.

С.Н.: То есть вам всегда удавалось совмещать какие-то разные совершенно музыкальные жанры и музыкальные направления?

Ю.Б.: Ну насколько это было хорошо, меня сегодня трудно убедить. Я думал, что хорошо. Но главное другое – я был влюблен в "TheBeatles", и это было по-настоящему огромное желание у нас, нас всех это объединяло. Надо сказать, что и неграмотные музыканты сидели на каждой лавочке во Львове, в каждом скверике с гитарой ("слухачами" мы их называли), очень много талантливейших людей было, но не знающих грамоту. И вот это меня тут же подняло, что ли, над этим уровнем, что я уже учился…

С.Н.: У вас было классическое образование.

Ю.Б.: Да, я учился в музыкальной школе, я уже знал, как ноты писать, ритм. И это, конечно, мне помогло очень. А мама тоже не сопротивлялась, но была против постоянной работы моей с гитарой, то есть чтобы я…

С.Н.: А это была работа?

Ю.Б.: Чтобы я не зарабатывал деньги на этом.

С.Н.: А, вы уже тогда зарабатывали?

Ю.Б.: Да, и довольно много. Все выпускные вечера школьные.

С.Н.: Я знаю – вы, может быть, поправите – что вы потом познакомились с Полом Маккартни.

Ю.Б.: Там другая получилась история. Я как раз не явился… Да, мы один раз просто поздоровались в другой ситуации. Но вот я, как говорится, слабинку дал и послушал своего менеджера, а не нужно было, потому что 4-й канал в Лондоне предполагал нашу встречу, точки соприкосновения классики и другого жанра – скажем, рок. Но это не состоялось, так что, к сожалению…

С.Н.: …не было. Но Мик Джаггер был.

Ю.Б.: Мик Джаггер был, да.

С.Н.: В Гонконге.

Ю.Б.: Да.

С.Н.: И меня больше всего поразило, что разговор шел не вокруг рока, а вокруг Шуберта.

Ю.Б.: Да, я был совершенно в шоке. Мы обедали, нас оставили вдвоем, чтобы не мешать, и вот полтора часа мы практически проговорили про классическую музыку и в основном о Шуберте. Я был удивлен. Кстати, это у меня не единожды такое в жизни было – то же самое я помню со Стингом. А когда я впервые увидел Ларочку Долину нашу, я тоже удивился (это было очень давно). В общем, есть… Лайза Миннелли, например, которой я задал вопрос, какое у нее отношение к классической музыке. Она сказала: "Это начало всех начал" и стала говорить о Бахе. Это было в Москве, ее приглашал Иосиф Кобзон и Лужков.

С.Н.: Я даже помню эти гастроли, 1995 год.

Ю.Б.: А у меня "Вокзал мечты", я просто был с камерой и как ведущий задал ей вопрос.

С.Н.: То есть вот этот имидж, что они люди, которые существуют в легком жанре – это вовсе не так. Классическая первооснова…

Ю.Б.: Нет, это очень серьезные люди. И те, для кого это жизнь, например джаз – это очень серьезный вид искусства, которым нужно заниматься и жить этим, в этом.

С.Н.: Вы продолжаете заниматься скрипкой, вы поступаете в консерваторию. Когда вы приняли решение, что все-таки это будет альт? И почему альт? Тем более что во многих своих интервью вы говорите о том, что это был такой немножко для неудавшихся скрипачей инструмент.

Ю.Б.: Так считалось в советское время: считалось, что альтист – это скрипач с темным прошлым. Это тот, кто либо недостаточно талантлив, способен, либо ленив, не занимался.

С.Н.: И смешно ваше признание, что когда вы учились в консерватории, то на кафедре все студенты, учившиеся на альтиста, мальчики были какие-то полудебильные, а девочки толстые (это ваши слова). Это действительно было так?

Ю.Б.: Это резко. Я в контексте, наверное, так сказал. Но должен сказать, что как только у меня открылась настоящая сольная карьера, через несколько лет уже внешне студенты, играющие на альте, действительно изменились.

С.Н.: Нужен был пример, нужен был кто-то, кто мог вдохновить.

Но еще одна из причин была в том, что вы не хотели играть какие-то сложные вещи – Паганини и так далее. Это правда, или нет?

Ю.Б.: Нет, не то что не хотел, а как раз момент, когда я перешел на альт – уже пора было на скрипке играть "Каприсы" Паганини…

С.Н.: Виртуозные такие…

Ю.Б.: Набирать этот багаж.

С.Н.: Репертуар.

Ю.Б.: Да. И я как раз перед Паганини и остановился в этом смысле не потому, что… Если бы не было гитары, я вынужден был бы дальше развиваться в эту сторону. Но поскольку я принят изначально на альт в школу и ждали, когда я подрасту, это у меня не тот случай, я как раз был в тройке лучших скрипачей в школе.

С.Н.: А, вот так.

Ю.Б.: Да, поэтому меня не из-за этого… Даже стал вопрос, зачем меня переводить, если он у нас лидирующий скрипач. Вы сейчас будете смеяться: вы знаете, мне помог Владимир Ильич Ленин.

С.Н.: Да вы что?

Ю.Б.: Да. Только не думаете, что я с ним был лично знаком.

С.Н.: Я не до такой степени невежественен, как вы можете предположить.

Ю.Б.: Я, конечно, не был.

С.Н.: Но было столетие, был юбилей.

Ю.Б.: Да-да. И был объявлен Всеукраинский конкурс в Киеве учеников школ, старшеклассников и училищ, посвященный столетию Ленина, а в это время "TheBeatles" перестали быть небожителями для нас. Это естественно, просто мода прошла, и это чувствуют именно люди от 12 до 15-16 лет – это когда не надо ничего объяснять, но совершенно ясно, что брюки клешуже нельзя носить.

С.Н.: Не модно.

Ю.Б.: Им это раньше ясно, чем взрослым, а дети еще не задумываются до 12 лет. И также юбки длинные или короткие, прически и так далее. Вот этот момент как раз был закат вот этой, что ли, мечты нашей. И, конечно, до сих пор они для меня остаются лучшей группой, но вот именно пик…

С.Н.: Это время прошло.

Ю.Б.: Да, прошло. В это время ярко о себе заявил Джими Хендрикс. Его искусство и стиль были мне противны, я его не понимал. Потом, через много-много лет, я уловил с большим опозданием его гений, но это через много лет. Тогда это было мне противно, но надо было… А как жить без мечты, без любви? И тут мне брат мой старший помог немножко, и я обратил внимание на американский джаз-рок – это если вы помните группы "Чикаго", "Кровь, пот и слезы", вот это направление. Это очень высокопрофессиональные музыканты. И я попробовал. Но у нас не было ни традиций, ни инструментов, и получилась жалкая копия.

И вот я находился в этом ужасном состоянии, и тут вдруг объявляется к столетию Ленина конкурс в Киеве, а у меня в руках инструмент. Я думаю: вот как хорошо, что я это не бросил – благодаря маме, конечно. И вот стал готовиться, поехал, и меня увело окончено в сторону классики. Хотя должен сказать, что в 14-15 лет я уже действительно пол