Андрей Милехин: Репутация складывается не только из наших дел, но часто и из того, как о нас говорят

Гости
Андрей Милёхин
доктор социологических наук, президент исследовательского холдинга «Ромир»

Петр Кузнецов: Ты начала с того, что там вроде бы как женщины не особо сплетничают, в основном, мужчины, нет? Американские антропологи, я нашел, обнаружили, а мы, это с древности идет.

Мария Карпова: Так.

Петр Кузнецов: То, с чего начиналось. Что сплетни существовали еще в первобытно-общинных племенах, распространяли их в основном женщины.

Мария Карпова: Не-а.

Петр Кузнецов: Придумывая различные гадости про своих соперниц. И благодаря злословию у них увеличивались шансы занять более высокое место в этой иерархии. Мало ли с тех пор изменилось или все все-таки так же? Все-таки женщины? Мы узнаем у Андрея Милехина, доктора социологических наук, президента исследовательского холдинга «РОМИР». Здравствуйте!

Мария Карпова: Андрей Владимирович, здравствуйте!

Андрей Милёхин: Да, добрый день!

Мария Карпова: Андрей Владимирович, ну, уже ясно, что Петр уже сказал, что еще и древние, оказывается, сплетничали. Ну и вообще, и с детства, мы знаем, что все идет оттуда, в школе мы сплетничаем, обсуждаем своих одноклассников. Почему это такое приятное времяпрепровождение? И можно ли его назвать таким коллективным творчеством?

Андрей Милёхин: Ну, давайте все-таки с древности начнем. В самом деле, когда первобытный человек второй сигнальной системой овладел, которая ему позволяла через абстрактные звуковые ряды и понятия рассказывать, что там, за холмом, это, конечно же, помогало. Помогало найти пищу, помогало как-то подготовиться к какой-то угрозе. Но сплетни как таковые, то есть, информация о личной и частной жизни все-таки появилась, когда эта личная жизнь начала формироваться. Все-таки в первобытном обществе у тебя этого уголка-то в принципе и не было. Но, любопытно, что в древности любая информация о другом человеке – это был большой грех. И появление первых религий – иудаизм, позже ислам и христианство, если где-то об этом и говорилось, то говорилось как о злословии и в общем максимально пресекалось, наравне с какими-то страшными грехами. И вот только уже в новое время, в частности, когда появились различные течения типа протестантов, когда появилась обширная торговля, когда по большому счету было необходимо формировать социальные связи, и как-то контролировать репутацию, к этому стали относиться более толерантно. И, наверное, если исходить из этих предпосылок, мужчины больше об этом говорили, просто занимаясь более активно продвижением, обменом, торговлей, захватом. Вот у нас складывается впечатление, что это больше женское дело, ну да, чем дальше мы жили, тем больше, наверное, свободного времени и тем появлялось у женщин.

Мария Карпова: Но все-таки статистика говорит об обратном. Вроде как и мужчины. Говорят, что у них темы разные. Женщины сплетничают о неважных каких-то вещах, мужчины о чем-то более глобальном.

Андрей Милёхин: Ну, наверное, да. Я думаю, что этот исторический экскурс, который мы сейчас с вами обсуждаем, он сейчас, как и многое в нашей жизни, совершенно резко трансформировался. Одно дело, когда это было как бы какая-то косвенная взаимность, когда мы, говоря о ком-то и говоря о какой-то частной жизни, мы поддерживали отношения, поддерживали мнения. С появлением интернета и вообще с той глобализацией информации, которая сейчас произошла, она, во-первых, нас начинает лишать частной жизни, то есть, все, что говорится, оно где-то как-то остается и фиксируется. С другой стороны, сейчас все могут говорить обо всем. И, соответственно, теряется не только понятие истина, а вот этот эффект, который и раньше был, что, кто передает информацию, тому ему ее меньше дают, тому меньше доверия. У вас начинает переноситься на всю информацию, поэтому как бы сплетни сами себя начинают фактически уничтожать.

Петр Кузнецов: Сплетники при этом, согласитесь, формируют общественное мнение. То есть, кого-то могут возвысить, кого-то унизить. Даже если слушатели этих сплетен не будут придавать значение словам, этот пресловутый осадок останется все равно.

Андрей Милёхин: Да, вы безусловно правы. И я уже упомянул, что понятие репутация складывается не только и не столько от наших дел, а часто о том, как о них говорят. Говорят, зачастую, люди со стороны. А соцсети, вот то, о чем я сказал, в период глобализации информации, это стали такие, извините, фабрики сплетен.

Петр Кузнецов: Фабрики слухов, я бы даже все-таки сказал. Потому что сплетни и слухи – вещи разные.

Андрей Милёхин: Ну, я не случайно начал с истории. Повторюсь, ранее любая информация о других людях, об их частной, приватной жизни, в общем, было злословием, грехом, как бы мы это ни называли. Вот сейчас, видите, начинаем уже искать нюансы.

Мария Карпова: Можно сказать, что сплетни в коллективе – это такая некая проверка нового человека. Как он выдержит это, как он держит голову после сплетен, как он держит этот удар.

Андрей Милёхин: Ну, да, безусловно. Я бы добавил, что это не только его тест, не только проверка, это фактически встраивание его в ту неформальную структуру той малой группы, той социальной ячейки, куда он пришел. Так что это та паутина, которая его начинает сковывать, с другой стороны, она его включает в это групповое взаимодействие. Так что исключить обсуждение третьего лица в его отсутствие или каких-то аспектов его приватной жизни, практически невозможно. Что-то рациональное, безусловно, в этом есть. И как мы уже говорили, это его фактически встраивает в эту группу.

Петр Кузнецов: Спасибо большое! Андрей Милехин, доктор социологических наук, президент исследовательского холдинга «РОМИР».